Меньшов Виктор. Сердца Лукоморов

   Следом за Богами и полудухи кто куда разбежались. Уходили подальше в глухомань лешие. В дальние болота и озёра убегали кикиморы, водяные и прочие жители вод. Многие полудухи, которые помогали людям, служившим Богам языческим, стали вредить отступникам.
   Получилось так, что много собралось полудухов в Муромских дремучих лесах, на Вологодчине, а еще больше нашли себе пристанище в болотах под Великими Луками, в тех местах, которые называли Павловским Угольником. Обжили неуютные, но зато труднодоступные для гостей нежеланных, болота, потянулись к ним и последние язычники, не пожелавшие покориться князю и сменить веру.
   Выбрали они Царя Болотного, и поклялись служить верой и правдой, и во всём ему подчиняться, чтобы было у них единоначалие, чтобы ссор и вражды между людьми и полудухами не было.
   Жили на болоте по своим законам, тут чудеса и волшебство мира полудухов естественно перемешались с простым крестьянским бытом. Отголоски этого удивительного быта доходили до оставшихся жить в другом мире людей, и они рассказывали об этом детям своим, знакомым и односельчанам.
   Так родился причудливый мир волшебных сказок, в которые люди мало верили, а зря, почти всё, что в них рассказывали, происходило на самом деле: в Муромских дремучих и непроходимых лесах, в бескрайних просторах болот Павловского Угольника, в седых и величавых горах Урала.
   Жили на болоте вперемешку люди и полудухи, жили, выживали. Спустя какое-то время, явились к ним Боги языческие и поручили Царю Болотному и всему болотному народу, соблюдать Тайну Великую.
   Вверили они им Великие Сокровища, самые, может быть, Великие Сокровища в мире. Поручили хранить предания старинные, записанные в древние книги, собранные терпеливо за много веков: о Богах языческих, о воинских подвигах славян, о доблести и силе духа, о том, как не только силой жить, но и мудростью.
   Вручили они Царю Болотному Ларец заветный, в котором хранилось это Сокровище, воистину бесценное. Повелели спрятать и хранить это Сокровище изо всех сил до лучших времен, чтобы передать его потомкам. Иначе, сказали Боги, станут славяне безродными Иванами, родства не помнящими. И будут каждый сам себя меньше, и будут все врозь, позабыв, что сила любого народа - в мудрости и единстве.
   Спросил Царь Болотный Богов языческих:
   - Совсем нас покидаете?
   Ответили ему и всему Болотному народу, Боги языческие:
   - Мы людям послужили. Теперь ваш черед. Не забывайте Тайну Великую хранить свято! Будут забредать на болото простые люди, делитесь с ними щедро заветным знанием.
   Твёрдо должны помнить славяне, кто они по духу и по рождению, должны помнить великий язык свой, сказки, песни, предания. Языком народ начинается.
   Повелели ещё раз строго настрого хранить Великие Сокровища, а главное, сделать так, чтобы Сокровища эти до людей доходили, хотя бы частицами. Они как родник с живой водой должны стать, который питает корни народные, позволяет народу народом оставаться, помнить про себя, кто они есть, и откуда пошёл народ славянский.
   Ушли Боги.
   Болотные Цари свято наказ выполняли, друг другу передавая бесценные Сокровища. Русалки, Лешие, Водяные, Домовые, жившие на болоте, всяк, как мог, сказки, песни, предания, доносили до людей, которые жили около болот, или случайно на болото попадали. Те запоминали, соседям своим рассказывали, детям. Так и передавалось живое слово из уст в уста, жило, не пропадало.
   Не иссякал волшебный родничок, бежала живая водица к людям.
   Но случилось несчастье для всего болотного люда. На том же самом болоте Бог Перун скрыл Ларец с сердцами Лукоморов, забросив его наугад, да попав в то же место, где, вместе с другими языческими Богами, свои Сокровища Болотному Царю вверил.
   Так получилось, что тайна Ларца, и тайна Сокровищ ведома была Болотному Царю и его народу. Но про то, где находятся Сердца Лукоморов, проведали и Демоны
   Явились Демоны в обличии Лукоморов. Послали впереди себя армии наёмников. Встал народ болотный против них. Но силы были неравные. Находились среди болотных славные воины, но больше было существ мирных, безобидных, да и войн на болоте давно не было.
   Долго шла тяжелая война. Изо всех сил бились болотные, но победили их Демоны, благодаря наёмникам победили. Последнего Царя Болотного, Тимофея, убили, пыткой пытаясь добиться от него предательства. Не выдал Тимофей ничего. Не достались Демонам ни Великие Сокровища Богов, ни Сердца Лукоморов. Не отдал им бессмертие Царь Болотный Тимофей.
   Но случилось так, что в боях погибли почти все, кто ведал, где Сокровища Лукоморов, где Ларец, а главное, где Великие Сокровища Богов языческих скрыты. Единственный, кто из царской семьи спасся, был сын Болотного Царя Тимофея - Царевич Иван, который, с помощью волхвов, в Серого Волка оборотился, чтобы его Демоны не распознали.
   Было явление болотным жителям. Явился к ним убитый Демонами Болотный Царь Тимофей и сказал, что должны они сами найти все Сокровища, иначе большая беда будет. Но найти их они сумеют только тогда, когда Ивану Болотному Царевичу, девятнадцать лет исполнится.
   Тогда придёт на болото Пришелец, а его к тому времени будут ждать.
   - Вот мы тебя и дождались, - закончил Черномор, встал на стойку и поклонился мне, да так усердно, что лбом о дубовые доски стукнул.
   - Где же теперь остальных искать? - грустно спросил я, нисколько не обрадованный такими почестями.
   - Все они где-то здесь должны быть, - уверенно заявил Черномор. Только надо подумать хорошенько.
   Глава пятнадцатая
   Ветер Серый, Колдун Чёрный, да Мужик Вздорный и другие.
   Стали мы с Черномором думать. С Пришельцем было всё понятно, это был я, про Серый Ветер подсказал Лукомор.
   - Что ты так на меня смотришь? - подозрительно прищурился Черномор, поймав мой пристальный взгляд. - Нехорошо ты на меня смотришь. Что сказать хочешь?
   - Тебе зубы Руслан палицей выбил? - спросил я напрямик.
   - Это вот не твое дело! - рассердился лысый бородач. - Мало ли кто мне зубы выбил?!
   - Нет, ты мне ответь, ты Людмилу воровал? - не отставал я.
   - Квакую твакую Людмилу?! - тут же выпрыгнула из-под прилавка большая изумрудная Лягушка.
   - Ты почему всё ещё здесь?! - рассердился на неё Черномор.
   - Потому, что квак только я за порог, твак вы, мужики, сразу же про женщин разговоры заводите!- важно заявила Лягушка. - Говори толком, квакая твакая еще Людмила?
   Черномор украдкой погрозил мне палицей.
   - Нет, ты мне ответь, - не отставал я. - Ты Людмилу воровал? Ты это был, или не ты?
   - Да это так, - завертелся бородач перед своей Лягушкой. - Это давно было, как говорил один мой знакомый: дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Ты, дорогая, иди погуляй, мы уже заканчиваем разговоры разговаривать, скоро выйдем.
   - Кванечно! - упрямо уселась Лягушка на стойку. - Твак я тебе и поверила! Можно подумать, что я про Людмилу не знаю! Все про неё знают. Подумаешь, кванспиратор!
   - Эх! - огорченно махнул рукой Черномор. - Угораздило рассказать всему свету!
   - Значит, ты всё же воровал Людмилу! - обрадовался я.
   - Воровал, воровал, - смутился Черномор. - Не совсем уж и воровал. Совсем всё не так было! Кое-что, конечно, трудно отрицать. Но большинство сплошной поэтический вымысел. Хотя и гениальный, надо признать.
   - Раз это действительно было, - не слушая его, выкрикнул я, - значит, ты и есть - Колдун Черный!
   - Почему ты так решил?! - опешил Черномор.
   - Да потому, что книжки читаю. Кое-что помню, например: "через леса, через моря, колдун несет богатыря". Было?
   - Ну, было, было, подумаешь! - почему-то обиделся Черномор. - Не обязательно повторять. А что, собственно, такого? Что я плохого ему сделал, Руслану этому? Я покатал его бесплатно, круиз с ним совершил, а он, мужлан, палицей по зубам, да ещё и половину мужской гордости оттяпал...
   - Вот не знал! - воскликнул я. - Мои сожаления.
   - Дурак ты! - обиделся Черномор. - Я имел в виду: полбороды! А ты что подумал?
   - И я подумал, что полбороды, - поддразнил я обиженного Черномора. А ты что подумал, что я подумал?
   - А я подумал, что ты подумал, что я подумал... Тьфу ты! рассердился трактирщик. - Совсем меня в словах запутал. Я опять позабыл на каком месте мы остановились?
   - На самом интересном, - на этот раз с удовольствием напомнил я. - Ты мне рассказывал, что Руслан тебе половину мужской гордости оттяпал.
   - Бороды! - угрожающе рявкнул Черномор.
   - Конечно, бороды, это все знают, - успокоил я его, хитро подмигнув. - А ты что подумал?
   Бородач зарычал и схватился за палицу.
   - Эй, эй, - остановил я его. - Ты успокойся, давай лучше дальше рассказывай. Что там тебе ещё Руслан оттяпал?
   - Ничего он мне больше не оттяпал. И никакой я больше не Колдун, поморщился, как от зубной боли, Черномор. - Раньше было, что греха таить, колдовал помаленьку, теперь всё. Завязал. Одни неприятности от этого колдовства. Мало того, что всю жизнь на зубы заработать не можешь, так ещё и ославили на весь мир.
   - Но совсем колдовать ты не разучился? - не сдавался я.
   - Кое-что, наверное, сумею, - неуверенно ответил Черномор, палицей задумчиво поскрипев по затылку.
   И тут же поспешил предупредить мой следующий вопрос.
   - Козлов обратно в людей превращать не умею. Да если бы и умел, честно признаюсь, не стал бы я тебя обратно в человека превращать.
   - Это почему же? - удивился я.
   - Да потому, что мы тебя столько лет здесь ждали, в кабаке этом, едва не спились, а ты как станешь опять человеком, небось, такого драпака отсюда задашь, что только тебя и видели. А Сокровища кто отыскивать будет?!
   - Ладно, ладно, - остановил я его. - Не кипятись. Нам, прежде чем сокровища искать, нужно кучу людей собрать вместе.
   - А кто там еще остался? - спросил Черномор. - Все должны быть где-то здесь. Так было сказано. Пойдём во двор посмотрим.
   Мы вышли на улицу. Волк, лежавший большой головой на лапах, заметив меня и Черномора хотел привстать, но я сделал знак и он остался на месте, опустив нос в лапы, и поглядывал умными глазами по сторонам, словно наблюдал: все ли в порядке.
   Скоморох Яшка сидел возле дверей на полене и топором обтёсывал плашки, срубая у них сучки и наросты. Возле него лежала внушительная горка обтёсанных таким образом чурок. Одет он был в чудной кафтан с длинными рукавами, которые мешали работать. Эти рукава он постоянно поддёргивал, а они опять сползали.
   - Что ты за дурень, Яшка? - укоризненно покачал головой Черномор. Боярский кафтан где-то раздобыл и работаешь спустя рукава. Что тебе, другого дела нет, кроме как баклуши бить?
   - Почему ты его напрасно обижаешь? - осторожно дёрнул я Черномора за рукав. - Он делом занят, а ты говоришь, что он баклуши бьёт.
   - Он действительно бьёт баклуши, - удивился Черномор. - Эти чурки, заготовки под ложки, которые из них резать будут, ещё миски из таких плашек вытачивают. Такие заготовки называются баклуши. Он их и бьёт, заготавливает. Пустячная работа, для самых косоруких.
   - Ещё баклуши бьют, когда в миску перевернутую ложкой играют, весело отозвался ничуть не обидевшийся Яшка. - Или в таз пустой.
   - Вздорный ты мужик, Яшка, балаболистый, - покачал лысой головой Черномор, проходя мимо.
   - Стой! - ухватил я его за плечо. - Ещё одного нашли! Яшка, он и есть - Мужик Вздорный!
   - А что? - погладил бороду Черномор, глядя на скомороха. - Точно он! Или не точно, но всё равно он. Кто ещё, кроме него может быть Мужик Вздорный? Он и есть.
   - Ты вот что! - угрожающе надвинулся Яшка. - Я тебе поленом как дам по лысой башке, чтобы не дразнился! Будешь внутренности рассматривать сквозь рёбра, как сквозь решётку....
   - Угомонись ты, забияка! - отпихнул его лапищей Черномор. - Зашибу вот палицей нечаянно, так и врастешь в землю. Или не врастешь, но больше и не вырастешь. Точно он, кто же ещё? Вздорней, чем Яшка, я ещё не видал человека. Или видал, но не человека.
   - Ну, спасибо тебе! - поклонился шутовски Яшка. - Раз Яшка скоморох, так он всем плох, так его всяк почем зря обидеть норовит!
   - Тебя обидишь! - помотал головой повеселевший бородач, не обращая внимания на Яшкины обиды. - Отойди в сторону, Яшка, не уходи только далеко, ты нам пригодишься.
   - Чего это ты раскомандовался? - заворчал обиженный Яшка. - Тоже мне, предводитель комитета по утаптыванию мостовых!
   Воодушевлённый успешной находкой Колдуна Чёрного, Вздорного мужика и Серого Ветра, я огляделся. Возле замшелого пенька на корточках сидели Вепрь и Медведь чем-то увлеченно тыкали в землю, споря и смеясь. Возле них стоял рыжий Буян, который внимательно следил за их забавой.
   Я посмотрел на его широкие плечи и вспомнил, что говорил про него Демон, назвавший Буяна Воином. Я потихоньку подтолкнул Черномора, указав на Буяна.
   - Вот тебе и Воин Смелый. Помнишь, что Демон про него говорил?
   - Да что мне Демон? - проворчал бородач, раздосадованный тем, что не сам об этом догадался. - Я сам должен был сразу про него подумать. Я его в бою видел, сам хорошо знаю, что он - Воин. И не простой Воин. Он у Болотного Царя Тимофея тысяцким был, полком правой руки командовал.
   - Ещё один нашёлся! Есть у нас Воин Умелый, - обрадовался я. - А Медведь с Вепрем - случайно не Воины?
   - Воины, - подтвердил Черномор. - Оба дружинниками у Болотного Царя были. Славно воевали!
   - Вот тебе сразу и два Бойца Молодца! Остаётся только одного выбрать.
   Мы подошли поближе, и я увидел, что Бойцы Молодцы увлечённо, словно мальчишки, крутят по земле кубик, срезанный под пирамидку, с воткнутой в него палочкой, так что получалась неуклюжая юла.
   - Что это они делают? - спросил я у Буяна.
   - Забавляются. В кубарики играют, - снисходительно отозвался тот. Видишь, как кубарь катают? Они играют на шелобаны, у кого дольше прокрутиться кубарь, тот и победил. Не знал, что ли, такой игры?
   Он весело подмигнул.
   - Не знал, - честно признался я.
   - Эх, ты! Где же ты рос? Не было у тебя детства, - сожалеюще покачал головой Буян. - А выражение такое слышал хотя бы: покатился кубарем?
   - Слышал, - отозвался я.
   - Ну вот, - похлопал меня по плечу Буян. - Теперь знать будешь, откуда оно взялось и что обозначает. Будешь знать, что просто так, пустых слов не бывает. За каждым словом смысл есть. Только этот смысл понять, отыскать нужно.
   Я молча согласился с ним и стал пристально осматриваться дальше, надеясь отыскать будущих попутчиков в походе за Сокровищами.
   - Ну что? - подтолкнул меня нетерпеливый Черномор. - Нашёл ещё кого из нужных людей? Где остальные?
   - Ты бы тоже об этом подумал, - развел я руками. - Что ты всё на меня свалил? Ты с ними бок о бок сколько лет живешь, а я на болоте без году неделя. Красавицы точно здесь нет. Где мы её на болоте искать будем? Какие здесь красавицы? Одни лягушки квакают.
   - За этим дело не станет. Красавицу мы отыщем! - беспечно отмахнулся Черномор.
   - Это кому нужна Красавица? - пропищал кто-то у нас за спинами. -Зачем она вам?
   Мы с Черномором переглянулись, даже не оглядываясь, по скрипучему писклявому голосу знали, что это Ярыжка.
   - Пошёл бы ты отсюда, - заворчал Черномор. - Не то стукну невзначай палицей. Или взначай.
   За спинами послышалось обиженное сопение и быстро удаляющиеся шаги.
   Только я вздохнул с облегчением, как на плечо вскочила Царевна Лягушка.
   - Квак настроение? - квакнула она мне в ухо. - Квак дела?
   - Дела, как сажа бела, - вздохнул я. - Иди, погуляй, попрыгай по травке, я сейчас приду.
   - Ну что, - огляделся я еще раз. - Почти всех мы отыскали, нужно собираться, время идет.
   - А Красавица?
   - Ты сам говорил, отыщется, по дороге найдём.
   - Ладно, - неуверенно вздохнул Черномор. - По дороге, так по дороге.
   Черномор пошёл шептаться с болотными, а я стоял, задумавшись, моя Лягушка терпеливо сидела невдалеке, не спуская с меня круглых вытаращенных блюдечек.
   - Куда бы мне эту Царевну сплавить? - подумал я. - Не таскаться же с ней на плече.
   Раздался одинокий журавлиный вскрик. Я поднял голову и увидел кругами летающего надо мной Журку. Я помахал ему и он стал спускаться, ничуть не смущаясь присутствием Волка.
   Журка опустился, встал рядом со мной, наклонил голову и спросил, словно услышав мои мысли:
   - Не знаешь, как от Лягушки избавиться? И Красавицу найти не можете?
   Я кивнул в знак согласия.
   - Это дело поправимое, - покивал длинным клювом Журка. - Это дело не беда, это мы мигом исправим.
   Он сделал шаг длинными ногами в сторону Царевны, захлопал крыльями и поднялся над островком, держа отчаянно дрыгающую лапами Царевну в клюве.
   - Квакое безобразие! - кричала испуганная Царевна, болтая перепончатыми лапами. - Квакое насилие! Квак не стыдно!
   Журка разжал клюв, и моя Царевна, кувыркаясь в воздухе, полетела вниз, отчаянно вопя на все болото:
   - Кваааа! Квааааа!
   Я представил себе, как она сейчас шлёпнется с высоты о землю, и не в силах видеть это, отвернулся. За моей спиной раздалось звучное:
   - КВАААК!
   Потом глухое:
   - ШЛЕП!
   Воцарилась мёртвая тишина. Я медленно повернулся к тому месту, куда должна была упасть моя Царевна, которой я совсем не желал зла. Но натолкнулся глазами на глаза и остолбенел, открыв рот.
   Передо мной стояла
   КРАСАВИЦА!!!
   Да ещё какая красавица!
   Слов не было: ни в сказке сказать, ни пером описать.
   - Что замер? - озорно усмехнулась Красавица, глядя мне в глаза насмешливым взглядом, в котором было неуловимо знакомое. - Не узнаёшь?
   И подмигнула мне зелёными весёлыми глазами.
   Я не смог ничего ответить, онемев от неожиданности, только помотал головой.
   - Не узнаёт! - со смехом всплеснула руками Красавица. - Квак же твак?! Законную жену не узнаёт!
   И залилась звонким задорным смехом.
   - Не может быть! - ахнул я, с ужасом догадываясь, кто передо мной.
   - Что не может быть? - насмешливо склонила набок голову Красавица. Ты уж договаривай, мил дружок.
   - Неужели ты та самая...
   Я замялся, не зная как сказать. Не мог я обозвать лягушкой такую Красавицу! Язык не поворачивался.
   - Что ж не договариваешь? - продолжала насмешничать Красавица. Говори уж, что за "та самая".
   Я упрямо молчал, быстро краснея.
   - Ну что же, - притворно вздохнула Красавица. - Не признаёшь ты меня. Насильно мил не будешь. Не захотел ты меня полюбить, что ж...
   Она потупила глаза и развела руками, а сама едва сдерживала смех. Ей-то было смешно, а вот мне...
   Представляете себе моё состояние?!
   Красавица улыбнулась, подмигнула озорно, и сказала:
   - Красота, парень, она разная бывает. Не всегда сразу видная встречается. Так что ты не торопись, не спеши с выводами, как тот Домовой...
   - Какой Домовой? - рассеянно переспросил я.
   - Был такой Домовой, могу рассказать.
   И она рассказала нам историю о Домовом, который оставался пустой дом сторожить...
   Дело было осенью.
   Осень стояла поздняя, того гляди, белые мухи полетят. Сидел Домовой на завалинке, подшивал к зиме валенки, а дратву - из бороды дёргал.
   Хуже нет Домовому, вполне здоровому и живому, да чтобы остаться без дому. А с нашим Домовым, так и получилось, хотя жил он не на улице, а в нормальном для любого Домового жилище, в доме, в погребе под крылечком.
   Только дом этот пустой стоял. Бросили дом хозяева. В город уехали. А что это за дом без жильцов? Одни углы, да печка. Мыши - и те разбежались.
   Нет, что ни говорите, а без хозяев дом - это вовсе и не дом даже. Так, недоразумение какое-то. Что в таком доме, скажите на милость, Домовому беречь-оберегать? Для кого? Ни Лихо от дома отваживать, ни любовь в дом приманивать. Уехали люди. И селиться никто не хочет. Что делать прикажете, когда всё поперек-набок? Уходить надо. Какой от Домового прок в пустом доме?
   Вот и подшивал он валенки: не только к зиме, к холодам готовился, он в путь собирался. Долго терпел, ждал, надеялся, придёт кто-нибудь, поселится, станет жить в опустевшем доме. Нет, никто не пришёл, никто не поселился. Вот так теперь по всему и выходило, что пора Домовому в путь-дорогу собираться.
   Подшил он валенки. Посидел на крылечке. Повздыхал. Сам себе пожалился на судьбу свою непутёвую, да полез обратно в подпол - спать до утра.
   Чутко спит Домовой. Проснулся от каких-то звуков среди ночи. Чу! Половицы похрумкивают. Кто-то по полу: шорк-шорк, шорк-шорк.
   Поднялся с постели Домовой, прислушался, точно: ходит кто-то. Вылез вверх по лесенке, приподнял крышку подпола, выглянул в щёлочку.
   Выглянул и видит:
   Ходит по углам Старушонка. Одежонка на ней невидная, старенькая. Сама из себя горбатенькая, да страхолюдненькая. Домовому-то что с того? С лица, чай, не воду пить. И так он возрадовался! Даже на свет божий вылез из подпола, позабыв, что домовым на глаза людям показываться, строго заповедано. Правда, любопытные и общительные Домовые сплошь и рядом эту заповедь нарушают.
   Вылез он, глянул, Старушонка в уголке на скамеечке пристроилась, спит. Подошёл Домовой, откашлялся, тихонько в плечо торкнул и говорит:
   - Ты, голубушка, не пугайся. Я не лихой человек, не разбойный. Я Домовой. Ты, как я вижу, Старушонка беспризорная, по свету скитаешься. Мы, Домовые, бесприютных сразу распознаём. По запаху. Они тоской пахнут. Так что ты, голубушка, оставайся здесь жить. Дом справный, а хозяева насовсем уехали. Я по хозяйству всегда чем-то помогу, коли надобность будет. Если не лежит у тебя душа навсегда оставаться, хотя бы зиму перезимуй. Чего зря по дорогам в морозы шастать? Не лето, замёрзнешь в одночасье. А здесь, смотри: и печь, и стены. Оставайся, а?
   Старушонка отвечает на разлюбезные его речи:
   - За приглашение твоё, конечно, благодарствуй, но остаться я никак не смогу. Нельзя мне никак в доме оставаться. Да и ты сам, если бы знал, кто я такая на самом деле из себя есть, не приглашал бы меня в дом.
   - Нам, Домовым, всё едино, кто бы ни был. Человек же.
   - В том-то и дело, что я и не человек вовсе. Я - Разлука. К кому прихожу - тех разлучаю. Мне нельзя без людей жить. Моё место около них. Я без людей засохну, завяну, да и помру вовсе совсем. Мне всегда кого-то разлучать нужно.
   От таких её слов загрустил, загоревал Домовой. Ушёл в свой погреб, и спать там устроился от расстройства-горести. Только ему не спится никак, всё думу думает.
   Небось, думает Домовой, тётка Разлука эта самая и его с хозяевами развела-разлучила. Она, конечно, кто же иначе? Встал он и тихо-тихо, как это Домовые умеют, выбрался наверх. Посмотрел - спит Старушонка. Подошёл шепотком, взял её на руки и отнес в погреб. Вылез поскорее, на крышку погреба сверху стол надвинул и сундук старый, чтобы вылезти не сумела Разлука эта. На сундук сам сверху уселся, для надежности.
   Сидит Домовой на сундуке, думу думает. Думал так до утра, а утром стала Старушонка в крышку погреба потихоньку скрестись, Домового зовет:
   - Открой! Никак меня запирать нельзя! Беда большая для всех будет, если не выпустишь!
   - Вот уж дудки! - отвечает Домовой. - Это если тебя выпустить - беды не оберешься. А без тебя только полегчание людям. Мы, Домовые, так уж приучены, чтобы беду от людей отводить. Вот и я добро сделаю - людей от тебя, страхолюдины оберегу.
   - Какая же я - страхолюдина? Тебе, часом, ничего не померещилось? Ты открой погреб, посмотри получше!
   - Чего мне на тебя пялиться? Насмотрелся.
   - Ты получше посмотрел бы. Вчера-то поздно, темно было.
   И смеётся, главное. Ей в самый раз плакать, а она - смеется! И смех молодой такой, звонкий. Засомневался Домовой. Глядь-поглядь в щёлочку, ах ты, мать честная, богородица лесная! В погребе-то и взаправду не Старушонка вчерашняя страшенная сидит, а Девица красная. Да вся такая из себя красавица, что глаз не отвести. Ахнул Домовой: не иначе, как нечистый попутал! Давай скорее погреб открывать.
   Вышла оттуда Девица красная, давай он перед ней прощенья просить:
   - Ты прости меня, Девица красная, прости, раскрасавица! Померещилось!
   - Ничего тебе не померещилось! - смеётся в ответ красавица.
   Обернулась она вокруг себя, опять в прежнюю, вчерашнюю Старушонку страшненькую превратилась.
   Ахнул Домовой, за голову схватился:
   - Да кто же ты есть, на самом-то деле?! Старушонка страшная, Девица ли красная?!
   Смеется та в ответ:
   - Я и то, и другое. Когда я Старушонка горбатая, все меня называют Разлукой, а вот когда Девица красная - зовут меня Встречей. Я - одна и обе сразу. Без разлук - встреч не праздновать, а без встреч - разлук не было бы. Вот так-то. А ты наперёд не торопись, прежде чем в погреб кого запирать надумаешь!
   Рассмеялась звонко, и - исчезла, словно ее и не было...
   Сидит Домовой на завалинке. На дорогу смотрит. Печку топит. Гостей ждет. Раз есть дорога - по ней кто-то обязательно приедет, или придет.
   И потом: без разлук - встреч не празднуют. Так - то.
   Закончила свой рассказ Красавица, спросила меня:
   - Понял, к чему я тебе эту историю рассказала?
   И опять смеётся.
   - Да, парень, вот это ты попал впросак! Вот дела! - присвистнул Черномор. - Может быть, мне свою откуда-нибудь сбросить?
   - Квак ты смеешь?! - выпрыгнула из ближайших кустов его большая Лягушка. - Разбросался! Тоже мне! Квак бы не твак! Нехороша я ему стала! Я тебя самого твак брошу, что у тебя последние волосы на бороде выпадут, кругом гладкий станешь.
   - Да что ты, что ты, - поспешил успокоить её смущенный Черномор. Это я так, пошутил. Не стану я тебя никуда и ниоткуда бросать.
   Лягушка немного успокоилась, а Черномор толкнул меня в бок.
   - Ну что, нашли Красавицу? А ты сомневался! На нашем болоте всё есть! Раз такие, как я, красавцы водятся, почему бы и Красавице не найтись?
   - Ладно, красавец, - хмуро перебил его я. - Ты скажи лучше, что мы дальше делать будем?