Меньшов Виктор. Я боялся - пока был живой

   - Это как это понять - подвального? - спросил Арнольдик, потрогав себя за зад.
   - В правильном направлении мыслишь, дед, - одобрил Филин. - Тетка на пузе лежмя лежит. Бедолага, ей теперь не скоро сидеть придется.
   - Она же свисток ртом проглотила! - изумился Арнольдик. - Я же сам видел!
   - Проглотила она ртом, это верно, только доставали этот свисток через... - Вовик заржал.
   Но тут же остановился и продолжил сурово, без тени улыбки на лице.
   - Давай, дед, по делам разговаривать. Некогда мне. Ну? Я жду твоих предложений.
   - А каких, собственно? - растерянно поинтересовался Арнольдик.
   - Ты, дед, дуру не гони! - рассердился Вовик. - Я тут с тобой для чего время теряю?! Ты будешь сам платить, или нам так взять? Ты учти, что это моя тебе скидка за твой почтенный возраст, иначе ты знаешь как полагается отвечать за такие штучки?! Итак, я слушаю твои предложения.
   - А нечего слушать, - гордо воздев голову ответил Арнольдик. Никаких денег и никаких компенсаций вы не получите, можете даже не рассчитывать напрасно. Что вы вообще себе позволяете?! Врываетесь в чужую квартиру, как к себе домой. Если я в чем-то виноват, то я готов ответить по закону...
   - Смотри ты, как дед заговорил! Как по писанному! А что же ты тогда удрал поскорее, а не остался на месте, чтобы по закону с тобой разобрались? Что молчишь? Впрочем, дело хозяйское, можешь не отвечать. А вот за чайник мой тебе очень даже ответить придется. Филин, проводи бабулю в другую комнату и посиди там с ней, чтобы она по своему дедушке не скучала. А ты, дедуля, погоди, не спеши так храбриться, мы с тобой не закончили, мы с тобой даже еще не начинали. Мы сейчас с тобой разговаривать будем.
   Арнольдик возмутился.
   - Да не желаю я с вами разговаривать!
   - Пожелаешь! Еще как пожелаешь! Ну-ка, Шмыгло, помоги мне с дедушкой поговорить.
   При помощи Шмыгло он разложил Арнольдика на столе в комнате, смахнув прямо на пол все, что на этом столе находилось, сдернув вместе со скатертью. Потом они привязали Арнольдика к столу бельевой веревкой, принесенной из кухни. Оттуда же Вовик принес утюг.
   - А ну, заверни деду рубаху повыше, - скомандовал он Шмыгло.
   Тот торопливо выполнил приказ. Вовик включил утюг в розетку и поставил Арнольдику на живот.
   - Ну так как, дед, может, заговоришь все же? Может, заплатишь добровольно? Тебе же дешевле обойдется.
   - Уберите с меня утюг! Он холодный! И вообще он...
   - Да замолчи ты, дед! - прикрикнул Вовик. - Потерпи, утюг быстро согреется, скоро тебе жарко станет. Ты попищи тогда, а я пойду пока посмотрю, что в другой комнате. Ты, Шмыгло, пошарь тут, да за дедулей посматривай, позовешь меня, когда ему жарко станет, или он поговорить со мной пожелает.
   Вовик ушел в другую комнату, а Шмыгло нехотя, но тщательно и методически, стал исследовать комнату, в которой он остался наедине с Арнольдиком.
   - Ты, дед, смотри, лучше отдай Вовику бабки, какие есть. Небось на гроб хотя бы, или еще на что, приберег малость? Так что лучше отдай. С Вовиком надо поосторожнее, ты не смотри, что у него все хиханьки, да хаханьки. Он - беспредельщик, бешеный, отморозок...
   Говоря все это, он продолжал искать. Дошел до письменного стола. Сел, стал выдвигать ящики. Лениво перебирал бумаги, что-то сразу же бросая на пол, что-то бросал обратно в ящики.
   Достал пачку писем, очень старых, перевязанную выцветшей ленточкой. Взвесил с уважением на руке, покачал головой:
   - Это кто же тебе столько писем пишет, дед? Ну-ка, давай посмотрим.
   - Нехорошо читать чужие письма, молодой человек!
   - Тебе, дед, может и нехорошо, а вот мне так в самый раз.
   - Но ведь это же чужие письма!
   - Да что ты говоришь, дед?! А я и не догадывался! Ну что же, посмотрим, что другим пишут, раз нам никто писем не присылает. Раз нам писем не шлют, имеем право чужие почитать.
   Шмыгло вытащил наугад одно из писем, развернул его и стал читать вслух.
   - "Дорогая Нинель! Пишу тебе прямо из окопа. У нас идут тяжелые бои..." - Шмыгло недоуменно повертел листок в руках. - Что это за бои? Из Чечни, что ли, он тебе писали?
   - Это не мне писали, это я писал, а потом, была другая война, задолго до Чечни, но если вы не знаете, то и не надо, - задергался Арнольдик. - И вообще, прекратите, вам это совершенно неинтересно.
   - Почему же так? Мы почитаем. "Идут тяжелые бои. Пишу я тебе из Синявинских болот. Ты так близко и так далеко. До города, кажется, рукой подать, а сколько всего между нами! И самое главное, между нами - война. Два месяца мы торчим в этих болотах, вцепившись намертво зубами в эту не землю даже, а в грязь, в болотную жижу, тину, в гиблые эти места. Но это тоже частица Родины. Той самой Родины, которая стала для нас не просто общим понятием, а болотами этими, городом, в котором живешь ты, в котором живут мои родители и друзья. Тот город, за который мы умрем в болотах, но врага в Ленинград не пропустим. Пока мы живы..." Ты что, дед, взаправду воевал? Болота защищал? А на хрена? Кому они нужны, болота эти самые?
   - Вам этого не понять.
   - Это почему же так?!
   - Потому, что вы - другие.
   Арнольдик хотел сказать еще что-то, но Шмыгло знаком остановил его, потому что в руки ему попалась бумага, которая привлекла его внимание.
   Шмыгло усердно читал, шмыгая, не переставая, носом. Он читал, перечитывал, читал сначала, что-то про себя повторяя, беззвучно шевеля губами...
   А комната наполнялась едким дымом, но Шмыгло, увлеченный чтением, ничего не замечал.
   Из соседней комнаты выглянул Вовик, увидел сидящего за столом Шмыгло, поглощенного чтением какой-то бумажки, оглядел комнату, заполнившуюся дымом, подбежал к Арнольдику и выключил утюг.
   - Ты, гад! - заорал он, набрасываясь на Шмыгло. - Читаешь тут, а у тебя дедок глазки закатил. Горелым уже в другой комнате пахнет, а ты даже носом не ведешь. Читатель хренов!
   Вовик орал, топая ногами, пугая Шмыгло, который поднял голову от бумаги, закашлялся от дыма, которого, несмотря на выключенный утюг, становилось все больше и больше, испуганно вскочил и подбежал к лежащему на столе Арнольдику.
   Голова старика завалилась набок, глаза были прикрыты, весь он как-то обмяк.
   - Вовик, Вовик, он же только что со мной разговаривал! - засуетился перепуганный Шмыгло. - Он же ни разу даже не пискнул, я думал, что утюг старый, плохо нагревается. Кто же знал, что он такой железный дед?!
   - Что ты под ногами крутишься?! - продолжал орать Вовик. - Ты хотя бы утюг у деда с живота сними, пока он ему внутрь не провалился, да пульс пощупай, может, откачаем еще.
   Шмыгло бросился к Арнольдику, стал нащупывать пульс, но тут же отпрыгнул, потому что тот начал шевелиться и открыл глаза.
   - Что? Что случилось? - дернулся Арнольдик, забыв о державших его веревках. - Вы извините, я тут задремал немного. Устал я. Утюг сняли? Я же говорил, что он не работает, а вы меня не слушали. Я его пытался чинить, да там все вывалилось, я сложил обратно, а он так и не работает...
   - Ну, дед, ты даешь! Ну ты мастер! - покачал головой Вовик. - Какого черта лезть в инструмент, если ты в нем ни черта не смыслишь?! А дым в комнате тогда откуда взялся, если утюг не работает?
   - Это, наверное, супчик, - робко пояснил, втягивая носом воздух, Арнольдик. - Я его подогреть поставил, надо было выключить...
   - Чего стоишь, смотришь?! - завопил Вовик на Шмыгло. - Иди, выключи этот супчик, пока мы тут все не задохнулись, и пожарные не примчались. Ну, дед! У тебя все, что не должно гореть - горит, а все, что должно наоборот. Ты идешь выключать, Шмыгло?!
   - Я сейчас, Вовик, я сейчас, я мигом, - замельтешил Шмыгло. - Ты вот посмотри пока, какую я тут бумажку надыбал, очень любопытная бумажка попалась. Ты посмотри внимательно, Вовик.
   Сунув в руки Вовику листок, который до этого сам так вдумчиво изучал, Шмыгло исчез на кухне, растворившись в клубах черного уже дыма, тяжело кашляя, грохоча кастрюлями и отчаянно ругаясь.
   Вовик сперва слушал, что происходит на кухне, потом взялся читать, и брови его поползли вверх. Он радостно хрюкнул, и продолжил чтение уже с нескрываемым интересом.
   - Ха! Развяжи-ка деда, Шмыгло! Филин! Филин! Иди сюда, да бабусю можешь с собой прихватить.
   В комнату тут же вошли Филин и Нинель. Она сразу же бросилась к своему супругу, выпутывавшемуся из веревок.
   - Тебя пытали, мой дорогой?
   - Да что ты, родная! Так, пустяки, просто пытались пытать. Сущая ерунда, ну, поставили на живот утюг...
   - У тебя же, наверное, ожог!
   - Какой ожог, Нинель?! Откуда?! Утюг-то мне ставили наш, а он уже полгода как не работает, тебе ли не знать.
   - Еще бы он после твоего ремонта работал!
   - А ты бы хотела, чтобы он работал? Ты что, была бы счастлива, если бы он работал?!
   - Все! Кончай базар! Вы мне мешаете изучать важный документ! гаркнул на них Вовик.
   Арнольдик высвободился с помощью Нинель из веревок и сел в кресло. Верная Нинель пристроилась рядом, на небольшой скамеечке.
   Вовик сидел прямо на столе, весело болтая ногами, явно чем-то обрадованный.
   Филин и Шмыгло стояли перед ним в терпеливом ожидании.
   - Ну, что я говорил?! - победно провозгласил Вовик, потряхивая в воздухе листочком. - Кто говорил, что мы с этих дедков ни черта не поимеем?! Кто говорил, что здесь ловить нечего?! Ха! Мы получим побольше, чем рассчитывали. Вот это вот - генеральная доверенность, которая дает право лицу, на которое она выписана, распоряжаться всем имуществом и средствами доверителя по собственному усмотрению.
   Вовик замолчал и уставился на Арнольдика. Тот попытался что-то возразить, но Филин ткнул его под ребра, и Арнольдик замолчал.
   - Значит так, дед, - заявил Вовик. - Мне эта бумажка очень даже понравилась, и ты мне напишешь точно такую же, а эту мы аннулируем. Понял, да? На мое имя напишешь бумажку.
   - Да как же я могу выписать генеральную доверенность на все, что у меня есть, абсолютно незнакомому человеку? И зачем вам эта бумага? У нас же почти что ничего нет. Мы совершенно не богатые люди, вы ошиблись адресом.
   - Это ты не скажи, дед, - весело возразил Вовик. - Я тут еще одну бумажку нашел в другой комнате. Все же приятно иметь дело с интеллигентными людьми: все у них записано, все расписано. Вся-то ваша жизнь в бумажках отражена. Так вот, зачитываю: "Что мы можем продать, чтобы собрать деньги на операцию Нинель?". И далее следует скромный список: дачный участок с летним домиком, обменять двухкомнатную квартиру на однокомнатную с доплатой, продать автомобиль "москвич" шестьдесят восьмого года... Ну, все остальное, можно сказать, интереса не представляет. А вот машина, дача, квартира, хотя и плохонькие, но все же чего-то стоят. Тряпки и мебель нас не интересуют. Хотя, на фига они вам без квартиры, стулья и тряпки? Ну так как, дед, будешь доверенность писать, или есть желание, чтобы мы тебя заставили это сделать? Ты не думай, что все утюги в Москве в нерабочем состоянии.
   Нинель тихо всхлипнула и сказала:
   - Подпиши, дорогой. Они же тебя убьют, или изувечат. Такие не шутят. Подпиши.
   Арнольдик вздрогнул, но все же попытался как-то объясниться, убедить в чем-то бандитов.
   - Вы поймите, это все, что у нас осталось! Мы же старые люди, нам не то что жить не на что будет, эти деньги должны пойти на операцию моей жене. Это вопрос жизни и смерти. Мы и так ради этого продаем последнее, что у нас есть, как вы не понимаете?! Ей просто необходима эта операция. И где мы будем жить?
   - Ты неверно расставляешь ударения, дед, - перебил его Вовик. Главное в данной ситуации это не то, ГДЕ вы будете жить, главное то, что вы просто будете ЖИТЬ. Усек разницу, дед? А где жить, тоже мне, нашел проблему! У детей поживете, или в стардоме. Ну, а если и там не возьмут, в бомжи пойдете. Да и не мои это, в конце концов, проблемы! И вообще: кто кому по кумполу двинул: я тебе, или ты мне? Давай, дед, не ерунди. Пиши бумагу и живи дальше, а уж как жить - это твои проблемы.
   После этих слов Арнольдик словно с цепи сорвался:
   - Ничего я тебе писать не буду! И подписывать ничего не буду, бандитская твоя морда!
   Он вскочил с кресла и попытался броситься на Вовика с кулаками, но тот без видимых усилий оттолкнул его, отчего Арнольдик упал в кресло, едва не перевернувшись, и сидел теперь тяжело дыша и косясь на Вовика.
   Тот стоял, усмехаясь.
   - В твоем понимании, дед, я, возможно, и бандит, но ручками ты не махай, не махай! Убить я тебя не убью, ты для меня пока кое-какой интерес представляешь, но могу тяжело покалечить.
   - И покалечить ты меня не можешь, бандит проклятый!
   - Арнольдик, дорогой, прекрати! С кем ты связываешься?! - попыталась успокоить его Нинель.
   Но Арнольдик не желал уговариваться.
   - Да не может он меня покалечить! - бушевал он. - Ему от меня генеральная доверенность нужна! А за доверенностью нужно в нотариальную контору ехать, а там меня нужно предъявить в целости и сохранности, хотя я никуда с ними и не поеду! Фиг им!
   - Во, дед, развоевался! - широко улыбнулся Вовик. - Да я тебе руки-ноги выдерну и все прочее, что только пожелаю. Оставлю только правую руку, чтобы было чем подпись свою поставить. Тоже мне, геррой! Не поедет он! Да и не нужно никуда ехать. У нас, старый, все схвачено. Мы нотариуса на дом вызвать можем. Ты думал, что мы только морды бить умеем? Ошибаешься, дед. Мы в юридических делах тоже кое-что кумекаем. А ну, Филин, позвони Сергеичу, который из нотариальной, пускай он подготовит генеральную доверенность и привезет ее сюда, клиенту на подпись. Да скажи ему, чтобы поскорее поворачивался, любит он копаться. Возьми вот паспорт деда, данные продиктуешь.
   Арнольдик бросился было за паспортом, но Вовик успел его отдернуть и спрятать за широкую спину.
   - Куда?! Сидеть смирно! - рявкнул он на Арнольдика, отпихивая его животом. - Шмыгло, присмотри за дедушкой, чтобы он не нервничал и не дергался. А ты, Филин, когда диктовать будешь, не ошибись, перепроверь все по буковкам, документ все же, уважения требует.
   Филин пошел к телефону, а Вовик повернулся к старичкам.
   - Вот так вот, дед, дела нынче делаются, а то начитались, поди: ножи, кастеты. Так что ты посиди, поразмышляй, может, дойдет, наконец, что нет у тебя никаких других вариантов, кроме моих. Не подпишешь, мы твою супругу любимую на запчасти разберем у тебя на глазах. А ты же этого не хочешь, верно?
   Он наклонился к Арнольдику и добродушно похлопал его по плечу.
   - Вот так-то вот, ветеран. Не делай глупостей, и все будет в порядке. Фирма гарантирует! Шмыгло! Ты присматривай, а я пойду, проконтролирую, чтобы Филин чего не напутал, у него это запросто.
   Вовик вышел в соседнюю комнату, а Шмыгло остался со старичками. Нинель сразу же бросилась к Арнольдику.
   - Назад! Сидеть на расстоянии! Говорить - говорите сколько влезет, только подходить друг к другу не нужно, не советую.
   Нинель села в кресло напротив Арнольдика. Косясь изредка на Шмыгло, заговорила.
   - Ты в порядке, дорогой? - спросила она, озабоченно всматриваясь в лицо Арнольдика.
   - Все ерунда! - постарался залихватски ответить он, махнув бесшабашно рукой. - Что со мной может случиться? Ты-то как, дорогая?
   - А что со мной может случиться? - вопросом на вопрос ответила Нинель. - Я все-таки русская женщина. Как-никак, блокаду пережила, войну. Переживу и это. А у тебя правда все в порядке, дорогой?
   - Ну, немножко неприятно было лежать с холодным утюгом на голом животе. И супчик жалко, кушать хотелось.
   - Ты знаешь, милый, с горячим утюгом на животе тебе было бы еще неприятнее лежать, а с супчиком ты сам виноват: сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не включал так сильно горелку под кастрюлями, или не отходил бы в таком случае от плиты...
   Арнольдик сглотнул слюну и вкрадчиво спросил Шмыгло.
   - Товарищ бандит... Ээээ, товарищ Шмыглов, можно я возьму на кухне тарелочку супа? Очень, знаете ли, кушать хочется.
   - Ты что, папаша, спятил? - вытаращился на него Шмыгло.
   - Фу, как грубо, молодой человек! - поморщилась Нинель. - Человек захотел кушать, что вовсе неудивительно в такое позднее время. Что, собственно, в этом ненормального? Пустите его на кухню. Я же здесь, а без меня куда он денется? Он же не Тарзан, чтобы из окна выпрыгивать.
   - Ладно, дед, давай, только по шустрому, - после некоторых колебаний все же решился Шмыгло. - Давай, пока Вовик не видит, только быстро, одна нога тут, другая там. И без шухера! А не то твоей половине будет очень и очень больно.
   - Ну что вы, товарищ бандит! - с готовностью согласился Арнольдик, вскочив с кресла и направляясь на кухню.
   В дверях он обернулся и спросил Нинель:
   - Тебе принести супчика, дорогая?
   - Нет, милый, - поморщилась, понюхав воздух, Нинель. - Я, знаешь ли, не люблю жареный суп.
   - Ну, как знаешь, - даже не обидевшись, легко согласился Арнольдик, исчезая на кухне.
   Шмыгло уважительно посмотрел ему вслед.
   - Железный дед у тебя, старая, без нервов.
   - Молодой человек! Называть женщину старой просто неприлично, обидчиво заметила Нинель. - А когда мой муж нервничает, он почему-то всегда очень хочет кушать. Но вы правы, он безусловно смелый человек. В шестнадцать лет ушел в ополчение, подделал документы, обманул военкомат. Сражался под Ленинградом, в Синявинских болотах, а потом в армии, в разведке... Впрочем, вам это все неинтересно.
   - Почему? - без особого энтузиазма пожал плечами Шмыгло. Рассказывай на здоровье. Я что? У меня дед тоже воевал. Где-то.
   Что-то вспомнив, он внезапно оживился.
   - Слушай, а у твоего награды есть? У моего дедули этих медалей да орденов изрядное количество было. Как дедуля помер, я награды эти сразу собрал и на Арбат отнес. Толкнул там барыгам, навар получился солидный. Я даже не ожидал, думал, что эти железки вряд ли чего стоят.
   Нинель возмущенно замахала на него руками.
   - Да как же так было можно! Это же боевые награды! Это, в конце концов, память! Неужели для вас не существует ничего святого?! Есть же вещи, которые не продаются!
   Шмыгло потянулся, зевнул, и возразил:
   - Не, нет таких вещей. Любая шмотка цену имеет. Если это вещь, то она чего-то стоит, значит, продается. А если что-то ничего не стоит, не продается, значит это не вещь, это просто фуфло, барахло то есть...
   Нинель прижала к вискам кончики пальцев.
   - Боже мой! Мне иногда становится страшно жить в этой стране и в этом городе!
   Из кухни вышел повеселевший Арнольдик, с тарелками в руках и с двумя мокрыми полотенцами через плечо. Заметив расстроенную Нинель, он озабоченно спросил:
   - В чем дело, дорогая? Ты чем-то расстроена? Что-то случилось?
   - Нинель устало и безнадежно махнула рукой.
   - Ровным счетом ничего, дорогой. Не волнуйся. Это все так, пустяки. Досужие и пустые разговоры.
   Она горько усмехнулась, многозначительно покосившись на Шмыгло, но тот не заметил ее взгляда, занятый своими мыслями. Он задумчиво посмотрел на Арнольдика, и неожиданно живо поинтересовался у него:
   - Слышь, дед, вот тут твоя супружница говорит, что ты воевал лихо, а наград всяких у тебя много имеется?
   Арнольдик сердито и несколько обиженно отозвался:
   - Я же не за награды воевал...
   - Значит, нет у тебя никаких наград? - разочарованно протянул Шмыгло, теряя интерес к своему собеседнику.
   - Почему нет? - удивился Арнольдик. - Есть у меня награды. Просто я имел в виду, что не это главное, что не за награды же я воевал. Разве так уж важны награды?
   Шмыгло явно воспрянул духом, услышав, что награды все же в наличии имеются.
   - Вот и я ей говорю, что награды - это так, ерунда, не самое главное...
   Нинель, настороженно прислушивавшаяся к разговору, попыталась повернуть его в другое, менее опасное русло.
   - Арнольдик, милый, кушай свой супчик, иначе он остынет и станет совсем невкусный, кушай, мы после поговорим.
   Арнольдик взялся было за ложку, но, хлопнув себя по лбу, протянул Нинель мокрое полотенце.
   - Возьми, дорогая, я принес специально для тебя. Ты видишь, я его намочил? Возьми его, пожалуйста.
   Он протягивал ей полотенце и при этом усиленно подмигивал, поводил бровями. Нинель растерянно взяла полотенце и вертела его в руках, не зная что с ним делать и куда его пристроить.
   - Дорогой мой, скажи на милость, зачем мне это мокрое полотенце? Что за фантазии?
   Арнольдик от неожиданности поперхнулся и, покосившись на Шмыгло, наклонился к Нинель.
   - А я говорю, что оно тебе ОЧЕНЬ НУЖНО. Возьми. Поняла? - он оглянулся на глубоко задумавшегося Шмыгло и наклонился к Нинель. - Я включил газ. Надо дышать через мокрое полотенце, чтобы не задохнуться.
   - Ты с ума сошел! - вскрикнула от неожиданности Нинель.
   - Тише! Я знаю, что делаю. Ты просто слушайся меня, и все будет в порядке.
   От напряжения и нервов у него на висках вздулись вены, лицо побагровело, давление явно превышало норму. Нинель, видя его состояние, поспешила согласиться.
   - Хорошо, хорошо, дорогой, только, пожалуйста, не волнуйся так. Я все сделаю, как ты говоришь, но ты действительно уверен, что это безопасно?
   Шмыгло потянул носом, завертел головой и проворчал:
   - Ну и запашок у твоего супа, дед! Как только ты его есть можешь? Он же сгорел начисто! Пойду я, пожалуй, открою на кухне форточку.
   Шмыгло встал, Арнольдик же едва не выронил ложку.
   - Нет! - закричал он в отчаянии. - Не надо открывать форточку!
   - А в чем дело? Почему не надо? - подозрительно уставился на него Шмыгло.
   - У меня этот, как его? Ну, когда сильно кашляют...
   - Простуда, что ли? Ну и задохлый ты, дед. Ладно, здоровье клиентов для нас всего дороже, придется потерпеть. Только ты поскорее доедай свой супчик, а то он все сильнее и сильнее пахнет. Да странно как-то пахнет.
   - Я сейчас, я быстро, - засуетился Арнольдик, стараясь, однако, не спешить с едой.
   Вовик появился в комнате как-то незаметно. Он вообще удивительно легко и почти бесшумно передвигался, несмотря на солидные габариты.
   Пребывал он в хорошем настроении и весело сообщил присутствующим:
   - Порядок! Дозвонились! Сейчас нам привезут прямо сюда тепленькую генеральную доверенность. На дом, с доставкой. Тебе такой сервис и не снился, да дед? Приедет бумага в сопровождении нотариуса. Так что тебе останется только подписать документ, и ты свободен, дедуля... Чем это тут так мерзко пахнет?
   Вовик сморщился и закрутил головой. Шмыгло поспешно объяснил:
   - Это суп, который пригорел. Дед тут жрать потребовал, ну я ему и разрешил тарелку супа в комнату принести. Только суп этот сгорел, пахнет ужас как. Я хотел форточку открыть, да дед ни в какую - простыл, говорит.
   - О здоровье своем дедуля печется? - весело поинтересовался Вовик. Это хорошо: значит, жить старый интересуется. Запах по такому случаю придется потерпеть. Клиент нам нужен здоровым, без причин зачем кому-то здоровье вредить? Верно, дед?
   Вовик уселся на край стола, пододвинул к себе блюдечко, достал сигареты, зажигалку.
   Арнольдик забеспокоился:
   - Не надо курить! - не выдержав закричал он, видя как Вовик засунул в рот сигарету и приготовился чиркнуть зажигалкой.
   Вовик удивился:
   - Это почему бы еще?
   Арнольдик попытался объяснить, заюлил:
   - Вредно курить, - не найдя ничего лучшего для объяснений, брякнул он.
   - Кому вредно? - усмехнулся Вовик.
   - Мне вредно! - в отчаянье выкрикнул Арнольдик, понимая, что аргументов у него не хватает.
   - Тебе вредно, вот ты и не кури, - пожал плечом Вовик.
   Он франтовато откинул крышечку своей, щегольской зажигалки и крутанул колесико...
   глава пятая
   Когда дым рассеялся, когда затих грохот взрыва, сквозь завесу пыли стали проступать следы разрушения: дверь в кухню снесло начисто, почти вся мебель в квартире была переломана, а под обломками этой мебели лежали бездыханные тела.
   Взрыв был настолько силен, что даже меня, вместе с моей коляской, сбросило с пьедестала, а на колени ко мне шлепнулся Петюня, которого сдуло сквозь окно между лестничными клетками от дверей квартиры вместе с ковриком, на котором он спал.
   Пока я успокаивал перепуганного Петюню и обдумывал дальнейший план действий, в квартире происходило следующее.
   Первой очнулась Нинель. Во время взрыва она опрокинулась на спину вместе с креслом, которое и укрыло ее от летящих обломков, явившись своеобразной защитой.
   Она в ужасе осмотрелась, увидела Арнольдика, лежащего лицом вниз, раскинув руки, на краешке устоявшего обеденного стола. Не решаясь даже дотронуться, она склонилась над ним и позвала тихонько:
   - Арнольдик, милый, ты меня слышишь? Ты живой?
   Арнольдик слабо застонал, зашевелился, невнятно ответил:
   - Я, кажется, жив. Ой! Только я ничего не вижу и у меня горят щеки, наверное, мне выжгло глаза и обожгло лицо...
   - Милый, как же ты можешь что-то видеть, и как может не гореть у тебя лицо, если ты этим лицом лежишь прямо в тарелке супа! Вставай, дорогой, вставай. Вот так, вот так... Вот умница, вот молодец. Давай я тебе помогу...
   С помощью верной Нинель Арнольдик с трудом поднялся на ноги, а его супруга принялась заботливо вытирать ему лицо мокрым полотенцем, которое подобрала возле кресла.
   Арнольдик отобрал у нее полотенце и сам продолжил уборку своего лица, испачканного супом. Сквозь полотенце он поинтересовался:
   - А где все эти... Ну, остальные?
   Нинель осмотрелась и почему-то шепотом ответила Арнольдику:
   - Ты знаешь, дорогой, они все не шевелятся. Совсем не шевелятся. Их, наверное, всех поубивало...
   Арнольдик на это сообщение прореагировал на удивление спокойно и даже несколько безразлично.