Меньшов Виктор. Я боялся - пока был живой

   - Так им и надо. Давай побыстрее удирать отсюда, пока они, чего доброго, не ожили, что было бы весьма печально и совсем некстати.
   - Арнольдик! Милый! Что ты такое говоришь! - ужаснулась Нинель. - Это же чудовищно!
   Арнольдик поморщился:
   - Ужасно не то, что я говорю, а то, как и в какие времена мы живем... Ой! Ногу больно!
   Он попробовал наступить на ногу и сморщился, как видно, ногу он повредил при падении. Нинель засуетилась возле него.
   - Сейчас, милый, сейчас. Давай, родной, обопрись на меня. Вот так вот...
   Они направились к выходу, заботливо поддерживая друг друга.
   На полу, прямо перед ними, зашевелилась скатерть, заставив Нинель испуганно отскочить, увлекая за собой Арнольдика. Из-под скатерти, на четвереньках, выполз Вовик.
   - Ой! - стонал он. - Голова моя, головушка! Что же это такое было-то, а?! Эй! Дед! Это опять ты меня по чайнику долбанул? Ой, мать твою! А с комнатой что случилось?! Ух тыыыы!
   - Я же говорил тебе, чтобы ты не курил, - усмехнулся Арнольдик. Предупреждал же я тебя, что курить - вредно.
   - А это что, сигарета так шпандарахнула?! - испуганно спросил плохо соображающий от контузии Вовик. - Это кто же меня так заминировал? Ой, чтоб тебя! Филин! А где они? Где Шмыгло, где Филин? Эй! Есть кто живой, отзовитесь!
   Вовик с трудом встал на трясущиеся ноги, ошалело осмотрел комнату, фыркая, и мотая головой, как собака, отряхивающаяся после дождя. Он никак не мог прийти в себя до конца. Достал из кармана сигареты, с ненавистью посмотрел на них и с опаской выбросил за оставшееся без стекол окно.
   Из-под обломков выбрался Шмыгло. Он сидел на полу, тупо уставившись на разгром в комнате.
   - Ох, ни хрена себе! Это чего тут случилось? Землетрясение, да?
   - Какое тебе в Москве землетрясение! - сердито огрызнулся Вовик. Сигарета это все...
   - Да брось ты!
   - Вот тебе и брось. Не послушал я деда, а он ведь говорил, чтобы я не курил...
   - Да брось ты, Вовик! Понты это. Какая сигарета? Ты сам подумай: сколько надо было в сигарету взрывчатки напихать, чтобы такой кавардак устроить, так квартиру разворотить! Да и тебе в таком случае башку бы оторвало моментом. Это, наверное, дед гранату бросил. Он же воевал, припрятал где-то гранату, да и рванул нас. Ты же старые кина смотрел, они же чумовые, под танки с гранатами кидались...
   Вовик недоуменно посмотрел на него, ничего не сказал и пошел на кухню. Заглянув туда он сразу же присвистнул.
   - Да это же дед газ рванул! А я-то думаю, чем это так противно пахнет! Я думал, что это суп его подгорелый, а это он нас потравить хотел. Да ты, старый, похоже, совсем с катушек слетел. Ты же мог нас всех на небеса вознести... Слушай, Шмыгло, а где этот, ну который с нами был? Господи, что же такое с тыквой делается?! Совсем память отшибло! Так и дураком станешь...
   - Филина, что ли, ищешь? - спросил Шмыгло. - Он в той комнате был, я не видел, куда он подевался. Сейчас схожу, посмотрю.
   Пошатываясь он прошел в другую комнату, перевернул там обломки мебели, посмотрел под кроватью, даже за коврик на стене зачем-то заглянул, отогнув краешек.
   - Слышь, Вовик, а нет его, как и вовсе не было. Смотри-ка! Туфель его валяется.
   - Ты почем знаешь, что это его туфель? Может быть, деда.
   - Точно Филина, мы с ним вместе корочки покупали, Филина обутка. Ты что же, дед, на атомы, что ли, моего дружка распылил?! Вовик! Он же без осадка в осадок выпал!
   - Ты что же это наделал, пень старый! - подступился Вовик к Арнольдику. - Ты же человека, можно сказать, под ноль ликвидировал!
   Арнольдик безразлично пожал плечами.
   - Ты меня не пугай. Я вас больше не боюсь. Когда я был живой, я боялся, а теперь я считай что умер. Мертвому кого бояться? Теперь вы меня бойтесь.
   - Где это ты, дед, видел, чтобы братва таких, как ты, боялась? широко ухмыльнулся Вовик.
   - А где это видано, чтобы фронтовик, кавалер ордена "Славы", просто порядочный человек, шпаны из подворотни боялся?
   Арнольдик демонстративно повернулся спиной к опешившим от такой наглости бандитам, и попросил растерянную Нинель:
   - Дорогая, будь так добра, дай мне, пожалуйста, пиджак от выходного костюма. Этот я испачкал в супе.
   Нинель нерешительно пошла к шкафу, удивленно оглядываясь на мужа.
   - А ты, дорогой, уверен, что тебе нужен именно пиджак от выходного костюма?
   - Ну, почему обязательно пиджак от выходного костюма? - весело подмигнул ей Арнольдик. - Я согласен, например, на клубный пиджак, или могу надеть пиджак для верховых прогулок. Как скажешь, дорогая.
   Заметив, что Нинель никак не может понять, что он от нее хочет, Арнольдик поспешил ей на помощь.
   - Как ты не поймешь, дорогая, что я не могу, просто не имею права, выглядеть перед этими... запуганным грязнулей. И вообще, как, по-твоему, для чего существует выходной пиджак? Я думаю, что для выходов. Разве сегодня не подходящий случай?! Будем считать, что сегодня - мой выход.
   Нинель покачала головой, вздохнула, но все же послушно полезла в стенной шкаф, служивший гардеробом, приговаривая:
   - Не волнуйся так, дорогой. Ты думаешь, мне жалко выходной пиджак? Просто ты его обязательно испачкаешь, а потом нам не в чем будет отвести тебя в гости... аааа!
   Она в ужасе отскочила от открытого шкафа.
   - Там... там... - пыталась она сказать что-то непослушными губами. Там, в шкафу, - мертвый негр!
   Арнольдик посмотрел на нее с недоумением.
   - Дорогая, ты не ошиблась? Откуда у нас, в стенном шкафу, мог появиться мертвый негр?
   - Наверное, его привели... принесли с собой эти...
   Нинель показала пальцем на Шмыгло и Вовика.
   - Совсем сдурела, старая?! - уже не на шутку рассердился Вовик. - Нам какие-то безумные старики попались: газ взрывают, по голове лупят, угрожают... Ой, как башка гудит! Ну, дед, погоди, я тебе все припомню, только бумагу мне подпиши. Делать мне больше нечего - мертвых негров по Москве таскать, да еще в стенные шкафы прятать.
   Вовик открыл дверцы шкафа и остановился, разинув рот.
   Из шкафа вышел... негр!
   - Зачем меня по голове огрели и в шкаф засунули? - спросил негр, не на чистейшем, но на русском языке. - Что за дурацкие шуточки?
   - Да это же Филин! - обрадовался Вовик. - Только какой-то сырокопченый! Это не мы тебя, Филин, в шкаф запихали, это все дед...
   - Он что, совсем озверел, ваш дед? Вовику по чайнику съездил, теперь мне, да еще и в шкаф засунул.
   - Да никто тебя никуда не засовывал, это дед газ взорвал, - пояснил Шмыгло. - А тебя взрывной волной в шкаф забросило. Да еще и дверцы прикрыло. Надо же!
   - А зачем дед газ взрывал? - тупо спросил Филин.
   - Я тебе все потом объясню, - безнадежно махнул на него Шмыгло, поняв, что в таком состоянии Филин все равно ничего не поймет.
   В двери позвонили.
   - Иди, открой, - распорядился Вовик, кивнув Арнольдику.
   - Там и открывать нечего, двери-то сорвало с петель, - вступил в разговор Шмыгло.
   - Значит, вежливые люди пришли: звонят вместо того, чтобы без стука войти. Иди, дед, открывай. Небось, соседи твои, интересуются, что ты здесь взрывать надумал. Объясняйся сам как знаешь. Только ты не забывай, что у нас жена твоя.
   Арнольдик вышел навстречу соседу, вежливо кивавшему и улыбавшемуся в проеме, по дороге Арнольдик оглядывал разгром и бормотал:
   - А что я скажу? Что я скажу? Я же совсем не умею врать. Что же придумать? Сказать, что я немножко чересчур сильно пукнул?
   Он покачал головой и, подойдя к дверям, молча уставился на соседа, который разулыбался и раскланялся ему навстречу.
   - Добрый вечер, Арнольд Электронович! Иду вот по лестничной площадке, смотрю, стоит возле мусоропровода дверь. И на двери - номер вашей квартиры. Дай, думаю, подтащу к вам, может, куда носили двери, да забыли на место поставить. А что тут у вас так бабахнуло? Взорвалось что-то?
   - Да нет, что вы! Это так получилось тут, знаете... Это такой случай случился с этим, с унитазом...
   - У вас взорвался унитаз?!
   - Да ничего у нас не взрывалось! - Арнольдик рассердился, усиленно подмигивая соседу и кивая ему головой за спину, вглубь совей квартиры.
   Но сосед не понял его сигнализации.
   - Что же тогда у вас случилось с унитазом? Он у вас что, с ракетным двигателем?
   - Ничего у нас с унитазом нашим не случилось! - продолжал отчаянно делать знаки соседу Арнольдик. - Это я просто... Просто слишком шумно спустил воду. Извините.
   - Просто спустили воду?! - сосед оглядел разгром за спиной Арнольдика. - А почему же разнесло всю комнату? И почему вы мне все время подмигиваете? Почему дверь у вас возле мусоропровода стояла?
   - Ничего у нас не разнесло. В комнате у нас обычная уборка. А дверь я сам вынес. Я ее носил на улицу. Пыль выбивал. Вот. А подмигивать вы мне первый начали. Я думал, что у вас ко мне какой-то интерес имеется.
   - Я? - задохнулся от несправедливых упреков сосед. - Интерес? Да на что вы намекаете?!
   - Это, кажется, вы на что-то намекаете, - невозмутимо возразил Арнольдик, подмигнув соседу.
   - Кто-то здесь явно сошел с ума! - подпрыгнул от такого откровенного хамства сосед. - Я ему, видите ли, подмигиваю! Нет, это просто форменное хулиганство!
   Возмущенный сосед, теряя тапочки, заспешил вниз, возбужденно размахивая руками...
   В комнате Вовик встретил Арнольдика следующей фразой:
   - Ты чего, дед? Ничего умнее не придумал? Воду он спустил!
   - Я вообще не умею врать. А если вам что-то не нравится, идите, и выясняйте отношения с моими соседями сами. И объясняйтесь сами как хотите. Зачем было меня посылать?
   Вовик нахмурился и подбоченился:
   - Я вижу, дед, что ты выходишь на тропу войны? Остынь малость, горяч больно. Ты учти, что я не всегда такой покладистый и добрый. Я тоже могу рассердиться, а причин для этого у меня побольше твоих будет. Да и пора бы мне уже рассердиться, - он пощупал голову. - Ты меня по башке долбишь, а я терплю, как ягненочек. Я-то тебя пока еще не бью. Но это только пока, ты учти.
   Арнольдик хотел что-то возразить, но тут опять позвонили в двери.
   - И чего это они звонят? - удивился Вовик. - Дверей-то нет! Смотри, дед, если сосед твой ментов привел - старухе твоей худо будет! Иди!
   Арнольдик пошел в прихожую, отставил прислоненную дверь в сторону и оказался нос к носу с мужчиной средних лет в шикарном костюме, с кейсом в руках.
   - Простите, я в некотором роде нотариус, - представился мужчина. - Я по адресу?
   Его маленькие глазки, быстрые как две шкодливые мышки, обежали всего Арнольдика, после чего у того осталось ощущение, что по нему пронеслось стадо диких блох. Он даже почесался.
   - По адресу, по адресу, - проворчал Арнольдик, пропуская мужчину в комнаты.
   - Проходи, проходи, Сергеич, - позвал его вышедший на знакомый голос Вовик. - Ты все привез?
   - Все! Без проблем! С печатями, все чин чином, но все же в контору съездить придется, надо будет расписаться в регистрационном журнале. Не мог я его с собой взять. Никак не мог.
   - Не мог, не мог, - заворчал Вовик. - Деньги брать ты можешь, а паршивый журнал привезти не можешь.
   - Извини, Вовик, сегодня никак не мог. Хочешь, завтра утром сам привезу, куда скажешь?
   - Да, конечно, буду я тут до утра с этим сумасшедшим стариком сидеть! - несколько даже испуганно отозвался Вовик.
   - А что - есть какие-то проблемы с поездкой в контору? - осторожно спросил нотариус. - И что это случилось в этой квартире? Вы ее брали штурмом? Клиент нетранспортабелен?
   - Клиент транспортабелен, а вот вопросов ты стал задавать слишком много для юриста. Тебе так не кажется? Дед с тобой в контору съездит, только смотри, он чумовой. И помни насчет вопросов.
   - Да я просто так спросил, риторически, - замельтешил нотариус. - Это ваши дела, меня это не касается.
   - А вот дудки! У нас много общих дел, и не касаться тебя они могут только до тех пор, пока ты язык за зубами держать будешь. Усек? Меньше будешь знать - дольше будешь жить. Давай доверенность, я прочту.
   Он прочитал бумагу, повернулся к Арнольдику.
   - Давай, дед, подписывай и иди из моей квартиры вон, мне отдыхать нужно. А если не подпишешь, твоей жене будет больно. Очень больно.
   - Подпиши, дорогой, не стоит это все здоровья, а может быть и жизни, тихо и устало попросила Нинель.
   - Я подпишу, - согласился Арнольдик. - Но никуда не поеду.
   Вовик достал из кармана старинные часы, открыл крышку и вздохнул.
   - Сколько же я времени с тобой потерял, дед. Вот тебе мое последнее слово: едешь с Сергеичем в контору, подписываешь там все, что он скажет, и обратно. А чтобы ты с ментами невзначай не нагрянул, нам перед твоим выездом обратно Сергеич позвонит. Два часа вам даю. Через два часа я твою старуху пристрелю. А для вашего и моего спокойствия с вами Филин съездит. Вдруг на вас по дороге хулиганы нападут? Все - время пошло.
   Он демонстративно положил перед собой на стол часы и небольшой плоский пистолет.
   - Ладно, бандитская рожа, я поеду, - согласился Арнольдик. - Я поеду и подпишу все. Твои условия я слышал. Теперь ты слушай мои. У тебя есть только один шанс остаться в живых - оставить мою жену в покое и уехать отсюда. И лучше всего - побыстрее, потому что когда я вернусь - я тебя убью. Понял? Все.
   Не дожидаясь ответа он отвернулся от оторопевшего Вовика.
   - В этом доме кто-то даст мне наконец выходной пиджак?!
   - Сейчас, милый, - встрепенулась тоже растерявшаяся Нинель.
   Она достала из шкафа темно-синий бостоновый пиджак. Надежным свидетельством того, что пиджак выходной, даже праздничный, были ордена и медали, украшавшие грудь и лацканы.
   Нинель аккуратно, едва касаясь пальцами, стряхнула невидимую пылинку, махнула возле пиджака щеточкой, протянула его на вытянутых руках Арнольдику, повернувшемуся спиной. Помогла вдеть руки в рукава и повернула его лицом к себе. Разгладила ладонью несуществующую складку на груди и прошептала:
   - Ты береги себя. У меня больше никого не осталось, кроме тебя. Ты все подпиши, только вернись живой. Ладно? Я тебя очень прошу, милый. Зачем мне все это барахло, если не будет тебя?
   Арнольдик бережно поднес кончики пальцев ее руки к губам.
   - Все, свидание окончено, - заторопил их Вовик. - Скоро встретитесь, если твой боец глупостей не натворит. А он не натворит. Правда, дед?
   - Правда, внучек, - жестко ответил Арнольдик, заглянув прямо в глаза Вовику. - Только ты не забудь про то, что я тебе сказал. Ты учти - я не шучу.
   - Ты, дед, не зарывайся! Не забудь, кто у нас в залог остается! Мы шутить больше не будем! - пристукнул кулаком по столу Вовик.
   - Я тоже, - Арнольдик повернулся к Сергеичу. - Ну, крыса канцелярская, крючкотворец, пошли.
   - Это почему это - крыса?! - попробовал возмутиться респектабельный нотариус.
   - А кто же ты? - в упор спросил Арнольдик. - Крыса и есть.
   - По дороге разберетесь, кто на кого похож! - гаркнул Вовик. - Все на выход!
   Филин взял Арнольдика за локоть и вытащил на лестницу. Сергеич поспешил следом, на ходу застегивая кейс и поправляя очки.
   Глава шестая
   Вот так я и увидел их, выходящими из подъезда.
   Впереди шел Филин, который тащил за рукав Арнольдика, следом семенил выряженный пижон, услужливый перерожденец Сергеич, явно растерянный и обеспокоенный.
   - Ну-ка, Петюня, подвези меня к ним поближе, - тихонько распорядился я.
   И он послушно повез меня навстречу этой живописной группе, которая уже подошла к белой бээмвэшке, и Филин, придерживая за локоть Арнольдика, уже открывал дверцы.
   - Может быть, на моей поедем? - робко вякнул Сергеич.
   - На своей потом будешь ездить, - грубо огрызнулся Филин. - Вернешься, заберешь свою, а сейчас поедешь на том, на чем тебя повезут. И кончен разговор. Ну, чего стоите? Прикажете мне вас за ручку рассаживать? Быстро садитесь!
   Тут коляска моя, которую усердно толкал сзади Петюня, со всего маху въехала в дверцу шикарной бээмвэшки, изрядно помяв ее.
   - Ты что, слепой, что ли?! - мгновенно сравнялся цветом лица с окраской своей машины Филин. - Ты что, придурок, не видишь, куда едешь?! Мало тебя по лестнице спустили?! Ты что под ногами путаешься?!
   Но тут он разглядел улыбающуюся физиономию Петюни, на которой явно и четко прочитывался интеллект, равный по количеству битов интеллекту кирпича.
   Филин сплюнул себе под ноги, оттолкнул в сердцах коляску, сказав что-то сожалеющее по поводу нехватки времени.
   Я радостно протянул из коляски руки к Арнольдику:
   - Арнольд Электронович! Я тут под окнами вашими гуляю себе и гуляю! Устал уже. Подвезите инвалида. Вы, я вижу, собрались на машинке кататься, так я бы тоже не прочь. И где супружница ваша драгоценнейшая, Нинель Петровна? Что же вы это без нее на прогулку-то?
   - Я бы с удовольствием покатал вас, да машина не моя, некоторым образом, - лихорадочно соображая, что предпринять, ответил Арнольдик. - А супруга моя осталась под присмотром, дома осталась. Там за ней присматривают люди добрые. Очень добрые люди.
   - Понимаю, понимаю, Арнольд Электронович, а чья машина будет, такая красивая?
   - А машина будет моя, - не дождавшись конца нашей беседы вмешался Филин. - Слушай, инвалид, а не хочешь не вниз по лестнице, а вверх полететь?
   - А если не добросишь?
   - Если не доброшу - упадешь. Зато разом отмучаешься. Так как - есть желание полетать?
   - Нет уж, я лучше поползаю, - ответил я, предусмотрительно откатываясь от Филина.
   - Ну то-то, - проворчал тот, сажая Арнольдика и Сергеича в машину.
   Захлопнув дверцы, он с места дал по газам и скрылся.
   Он, дурашка, думал, что сумеет скрыться. Как бы не так!
   В моей потертой и неказистой с виду коляске таился под сидением реактивный двигатель последней модели.
   Я махнул рукой, Петюня вспрыгнул на уступочку сзади и дальше ехал, держась двумя руками за спинку, словно форейтор на запятках экзотической кареты.
   Не успели мы и глазом моргнуть, как миновали пригород Москвы. Я прибавил газ, и мы проскочили насквозь какой-то городок под сплошной перелив милицейских свистков. За нами до самого горизонта тянулся шлейф мигающих всеми цветами радуги патрульных машин.
   Справа от нас замелькали сосны, за ними голубела водная гладь.
   - Петюня! - перекрывая рев мотора, заорал я. - Ты не видел белую бээмвэшку?! И что это за места мы проезжаем?! Что-то я не узнаю: Кратово, или Переделкино?!
   Петюня отчаянно забулькал сзади, набрав в открытый для ответа рот воздух. Потом он догадался наклониться за спинку кресла и оттуда заговорил:
   - "БМВ" мы еще в Москве обогнали!
   - Как в Москве?! А сейчас что?!
   - А сейчас - Репино, вон Финский залив видно, красота-то какая!
   - Да погоди ты про красоты мне тут заливать! - рассердился я. Городок, который мы проскочили, это что - Питер был, что ли?!
   - Ну! - подтвердил Петюня.
   - Разворачиваемся! - заорал я.
   И мы развернулись!!!
   Куски асфальта летели пластами из-под наших колес! И вот опять навстречу мчится на бешеной скорости Городок, который мы так стремительно проехали.
   В обратном направлении мы пересекли его еще стремительнее. Мы едва не перевернули эту колыбель в Неву, так мчались!
   Да тут еще какой-то придурок верхом на лошади стал пересекать нам дорогу.
   Петюня заорал ему что-то во всю силу легких, но тот, совсем глупый придурок, или глухой, стал зачем-то показывать рукой, что поворачивает направо, а сам как ехал прямо - так и ехал...
   Придурок!
   Сбили мы его, разумеется. А что нам оставалось?
   Все, что я успел заметить, так это то, как упала лошадь, задрав вверх все четыре копыта, а сам всадник покатился по площади, жутко грохоча, и еще более жутко матерясь.
   По площади пошел странный гул.
   - Медный! - крикнул мне в ухо Петюня.
   - Что - медный? - не понял я.
   - Всадник был медный! - проорал Петюня.
   Ну, дела! Мы, значит, Медного Всадника сбили!
   Но вот уже и родная Москва, вот уже и Тверская, по которой железные всадники на лошадях не катаются. А вот навстречу нам...
   Опять всадник! Догнал он нас, что ли?! Да нет, вроде как рожа с бородой... И что это сегодня все на лошадях разъездились?!
   Ррррраззззз!!!
   Визжат тормоза, горят шины коляски, но поздно! Поздно!!!
   Всадник уже сидит на асфальте, таращась на Моссовет, а бронзовая лошадь весело уносится в сторону Белорусского вокзала, распугивая встречные машины...
   - Смотри белую "БМВ"! - ору я Петюне, а сам боковым зрением уже замечаю эту самую белую "БМВ" с помятой дверцей в тихом зеленом переулочке, рядом с симпатичным желтеньким особнячком...
   И опять визжат тормоза встречных машин, и опять машины эти влетают в витрины гастрономов и булочных, доводя до стресса и без того запуганных и нервных москвичей, сами напуганные мчащейся навстречу инвалидной коляской, с лохматым верзилой на запятках.
   Я вырубил мотор и перешел на ручное управление. Мирно шурша шинами, коляска моя тихо остановилась рядом с "БМВ".
   На медной табличке, прикрученной к тяжелой металлической двери особнячка, я прочитал: "Нотариальная контора". Значит, мы попали по адресу.
   Внешне все выглядело вполне солидно, пристойно: особнячок, вывеска, мраморные ступени... Я пошептался с Петюней, выдал ему инструкции, и он подвез коляску к дверям. Я нажал кнопку звонка, и тут же ожила, задвигалась телекамера, выведенная на улицу.
   Она ощупала нас с Петюней с ног до головы и остановилась, глядя на нас унылым оком. И только после этого в двери открылся глазок, нас кто-то внимательно изучил, после этого щелкнул и вкрадчиво, ласково заговорил выведенный на улицу динамик.
   - Добрый день! Будьте добры - изложите цель вашего визита, или проблему, которую вы хотите решить с нашей помощью.
   - Наследство... - слабо пропищал я, всем своим видом изображая скорую кончину.
   - О какой сумме идет речь?
   - Два, три миллиона... - все так же слабо ответил я.
   - Это навряд ли к нам, - сухо ответил динамик. - Ближайшая нотариальная контора находится по адресу...
   - Долларов, - внес ясность я.
   Динамик тут же заткнулся, а двери тихо щелкнули автоматическим замком и плавно распахнулись перед нами. На пороге возник верзила в камуфляже, а за его спиной вежливо улыбался толстячок в смокинге.
   - Проходите, проходите, пожалуйста, извините за задержку, - расплылся в широкоформатной улыбке толстячок.
   Он толкнул в спину охранника:
   - Антон! Помоги уважаемым господам!
   Антон пулей слетел с крыльца, как мне показалось, даже не задев ступенек.
   Легко оттолкнув Петюню, охранник приподнял коляску, ласково прижал ее к себе и отнес в холл, где нежно поставил на ковер.
   Я разрыдался у него на груди, растроганный такой заботой и таким теплым приемом. А он, поглаживая меня по голове, уже вез мою коляску по таинственным изгибам облицованного мрамором коридора.
   За одним из поворотов мы остановились перед небольшой дверью.
   Толстячок, который шел следом за нами, поспешил вперед. Он нажал какую-то кнопку, дверь распахнулась, открыв огромный кабинет с большущим столом посередине, на котором можно было бы запросто играть в футбол.
   Сбоку на столе стоял мощнейший компьютер с большим плазменным дисплеем, выведенным на стену.
   - Прошу! - гостеприимно улыбнулся толстячок. - Сперва вы, дорогие гости.
   Он сделал знак, и Антон подтолкнул в спину Петюню. Тот пошел к кабинету, открыв рот и осторожно ступая по толстому ковру.
   - Смелее, молодой человек! - с улыбкой подбодрил его толстячок.
   И нажал кнопку еще раз.
   Пол под Петюней провалился, открылся люк, в который с громким криком и улетел Петюня. Судя по длительности полета, который можно было замерить продолжительностью крика, полетел он страшно глубоко.
   Я онемел и оцепенел, сжавшись в комочек в своем кресле.
   Радушный и гостеприимный толстячок улыбался, как ни в чем ни бывало.
   - А теперь вы. Ну же, смелее! Антон, помоги гостю, не видишь, наш гость стесняется?
   Не успел я даже вякнуть, как Антон с силой толкнул мое кресло в сторону распахнутой двери.
   В ожидании полета в бесконечную бездну я закрыл глаза...
   Однако ничего страшного не случилось. Когда я решился открыть глаза, оказалось, что к искреннему моему удивлению, сижу я в своем кресле-каталке посреди огромного кабинета.
   Меня почему-то решили в люк не отправлять. По крайней мере, пока. Я сразу же задумался: почему бы это? И невероятным напряжением заставив несгибаемые извилины согнуться, сообразил: это все потому только, что я им зачем-то нужен.
   Ничего себе дедукция, да? Самому иногда не верится!
   - Ты с кем это в кошки-мышки играть выдумал?! - ласково промурлыкал толстячок. - Видишь дисплей? Смотри внимательно, не пропусти чего-нибудь.
   Он пощелкал клавиатурой у пульта, и при каждом щелчке у меня вздрагивало сердце. А на дисплее, после очередного клика на кнопке, появилась моя физиономия, да еще при полном милицейском параде.
   Толстячок покликал еще кнопками, и рядом с моей самодовольной физиономией побежали строчки досье, как река моей жизни потекла по экрану, отображенная в скупые слова и строки: родился, учился, и тэ дэ. Про это очень мало, потому что родился я быстро, а учился мало. Вслед за этим пошел мой послужной список, включая все мои "художества" и бесславное окончание моей карьеры в органах защиты правопорядка.
   В заключение последовало резюме:
   "Характер - отсутствует. Поведение - отвратительное. Нервы - ни к черту. Способности - не обнаружены. Слабости - ..."
   Тут пошел текст страниц на двести мелким почерком. Те пакости, что они там про меня понаписали, я даже кратко пересказывать не желаю.
   Вот поэтому я и закрыл глаза.
   Открыл я их, получив увесистый подзатыльник.
   На экране меня терпеливо ожидала надпись: - "Резюме". После того, как я прочитал ее, появилось: "Полный идиот".
   - Сами вы - полные идиоты... - подумал я.
   И тут же получил в ухо.
   Сколько я стараюсь отучить себя от дурацкой привычки думать вслух ничего не получается! Наверное, это от одиночества.