Мэнсон Майкл. Конан и дар Митры

   - Я как раз собирался поведать об этом, - произнес он, стараясь, чтобы голос предательски не дрогнул. - Я разгадал его значение... частично... - При этих словах дуон нахмурился, а Рантасса, неодобрительно крякнув, начал поигрывать завитками бороды. Саракка, предчувствуя недоброе, заспешил: - Всякий может заметить, что хвост новорожденного светила огораживает и защищает Башню от Копья, и это ясный знак милости Матраэля - тебе, мой повелитель... - он поклонился дуону. - Чтобы истолковать сие, не нужны долгие наблюдения и расчеты, не требуется гадать на гусиной печени или на мозге белой овцы, ибо благоприятный смысл видимого понятен и непротиворечив. Но прав и предусмотрительный Тай Па: бог шлет некое повеление, которое нам предстоит разгадать и исполнить - и лишь тогда все обещанное Им свершится. Иначе...
   - Предстоит разгадать? - прервал мага Тасанна. - Ты хочешь сказать, что еще не разгадал его?
   Насупленные брови владыки предвещали грозу, и Саракка затрепетал. Нрав у дуона был крутой; светлейшему Тасанне нравилось, когда все его повеления исполняются быстро и на всякий вопрос тут же находится ответ. Тех, на кого падал его гнев, в лучшем случае ожидали опала и немилость, а в худшем... О худшем молодому магу не хотелось даже и думать.
   Он судорожно сглотнул и, взяв себя в руки, произнес:
   - Служенье богу не терпит суеты, светлейший. На сей раз посланное им знамение в какой-то части загадочно и не поддается немедленному истолкованию... Что ж! Ты можешь призвать других звездочетов и расспросить их... и если они дадут тебе ясные и совпадающие ответы, брось меня, ничтожного, в яму с пауками...
   Пауков, ядовитых тварей размером с кулак, Саракка боялся гораздо меньше дуона, ибо знал подходящее заклинание, способное оборонить от их челюстей. Но на все неприятности, что происходят в жизни, чар не наберешься; скажем, если светлейший Тасанна велит затоптать своего мага лошадьми, никакое колдовство не поможет. Во всяком случае, Саракка не знал ничего подходящего на сей случай и мог только остановить сердце, дабы смерть его была не такой мучительной.
   - Мудрец прав, владыка, - раздался вдруг негромкий голос Тай Па. Служенье богу не терпит суеты... Хорошо сказано! И я думаю, что почтенный Саракка, несмотря на молодость, лучший маг в Дамасте, да и во всех окрестностях Арима, если на то пошло. Если ему нужно время, чтобы во всем разобраться, почему бы не дать ему несколько дней?
   Саракка, утерев холодный пот, с благодарностью поклонился кхитайцу. Похоже, тот искренне мирволил ему, либо решил заступиться из каких-то иных, тайных соображений.
   - Дать время? - дуон, остывая, погладил бороду, поиграл тяжелой цепью. - Сколько? Волю Лучезарного следует исполнить со всей поспешностью... тем более, что от этого зависит... гмм... зависит благополучие Башни... А значит, и ваше тоже! - тут он вперил суровый взгляд в мага, потом посмотрел налево, на Рантассу, и направо, на Тай Па.
   - Мне и в самом деле понадобится лишь несколько дней, - торопливо заверил повелителя Саракка. - Несколько дней и небольшая помощь, светлейший.
   - Помощь? Какая?
   - Могу ли я предположить, что ты, владыка, а также почтенные Рантасса и Тай Па, знаете обо всем, что происходит в наших землях? О разных странных событиях и случаях, о рождениях и смертях, о путниках и караванах, что приходят из дальних стран, о всем тайном, что творится за городскими стенами и вне их?
   Приподняв бровь, Тасанна покосился сначала на полководца, потом на советника, и кивнул Тай Па, разрешая ответить.
   - Для моих шпионов нет тайного в Дамасте, - произнес старый кхитаец. - Говори, чего тебе надо.
   Саракка, не торопясь, расправил на коленях подол длинной синей туники, вышитой серебряными звездами. "Не спеши, - напомнил он себе, - не выказывай неуверенности. Неуверенность - смерть!" На миг копыта лошадей, топчущих окровавленное тело, мелькнули перед его внутренним взором, заставив содрогнуться. Тем не менее он спокойно произнес:
   - Небеса, мой повелитель, связаны с землей, о чем ведали наши предки еще в те древние времена, когда впервые ступили в долину Накаты. Недаром город был построен ими так, что любому небесному знаку отвечала одна из пирамид - что сохранилось, как все мы знаем, и в нынешние времена. По воле Лучезарного, связь земли и неба крепка и нерушима; а это значит, что все происходящее в одной сущности неизменно отражается в другой. И если мне не удалось прочитать знаки в небесах, то, быть может, что-то интересное обнаружится на земле? Одно дополнит другое, и знамение, посланное нам Матраэлем, прояснится.
   - Хмм... - Тасанна, снова оглядев полководца и советника, погладил завитую бороду. - Разумная мысль, я думаю... Как вы считаете?
   - Может, проще погадать на гусиной печени? - с сомнением произнес Рантасса. - Или на мозге белой овцы?
   - Дойдет дело и до этого, - заверил его маг. - Сейчас же я почтительно прошу вспомнить о всем странном, необычном и таинственном, что случилось в последнее время... за две-три луны от нынешнего дня.
   Трое стариков переглянулись. Дуон явно пребывал в затруднении; Рантасса, задумчиво сморщив лоб, принялся что-то подсчитывать на пальцах, и лишь Тай Па сидел на своей подушке с прежним спокойствием. Наконец полководец взглянул на Тасанну и почтительно поклонился.
   - Ты позволишь, владыка?..
   - Говори.
   - Дней пятнадцать или двадцать назад мои колесничие, посланные на восточный рубеж, видели, как садилось солнце в степи...
   - Что же тут странного?
   - Золотой глаз Матраэля был красен, как кровь. Солдаты обеспокоились, разбили лагерь, и сотник принес в жертву Лучезарному белую курицу, благо она оказалась под руками...
   - Хмм... - протянул Тасанна. - Что еще?
   - Еще? У Сидурры скисло вино прошлогоднего урожая. Сразу десять бочек! О том болтают во всех кабаках за городской окраиной!
   Эта новость была поинтереснее кровавого заката; Сидурра владел превосходными виноградниками, и мастера его готовили великолепные напитки, розовые и золотистые, ласкающие небо. Все виноторговцы Дамаста завидовали Сидурре.
   Дуон снова хмыкнул.
   - Это все?
   - Пожалуй, все, владыка...
   - Ну, тогда я скажу, - светлейший правитель поднял глаза вверх и принялся навивать на палец тугой локон. - Помните ли вы девицу, смуглянку с черными глазами, что доставили мне из Вендии две луны назад?
   Полководец и советник кивнули; первый - с явным интересом, второй равнодушно.
   - Так вот, в первый раз у меня с ней ничего не получилось, - заявил дуон. - Воистину, необычайное дело! Зато потом... - Он многозначительно усмехнулся и кивнул Тай Па. - Ну, а ты что скажешь?
   - Недавно обмелел канал на северном побережье, - сообщил кхитаец. Дознавальщики мои отправились проверить: то ли ленивые крестьяне виноваты, то ли... - сиквара вдруг усмехнулся, - в том воля Лучезарного. Еще засох десяток пальм на плоскогорье, сильно задержался последний караван из Меру, ну и, пожалуй, все... Да, вот что! Поговаривают, что в селении Бар Калта курица высидела двухголового петушка! Редкий случай!
   - Петушка? - с надеждой встрепенулся Саракка, вспомнив о небесном Петухе, которому грозил палицей Воин. - Повтори еще раз, почтенный, как называется тот поселок?
   - Бар Калта, на восток от города, в половине дня езды на колеснице. Туда я тоже отправил дознавальщиков. Вдруг ведьма завелась...
   - Все? - Дуон поглядел налево и направо, и оба вельможи согласно кивнули.
   - Все, повелитель!
   - Ну, хватит тебе? - теперь глаза дуона с легкой насмешкой уставились на Саракку. - Итак, закат в степи, скисшее вино, обмелевший канал, погибшие пальмы, караван из Меру, двухголовый петух и... гмм... случай с той вендийкой... Всего семь! И я даю тебе семь дней, чтобы разобраться со всеми знамениями, небесными и земными. Справедливо?
   Саракка молча поклонился. И в самом деле, сегодня дуон был чрезвычайно милостив!
   - Ну, а если ты не справишься за семь дней, - закончил светлейший, поднимаясь, - мы подумаем о яме с пауками. Или о чем-нибудь столь же занимательном.
   Он направился к выходу, и трое сановников заторопились следом.
   19. ПОИСКИ
   За шесть дней Саракка исследовал шесть версий, предложенных светлейшим дуоном и его наперсниками. Он трудился, не жалея сил, помня и о яме с пауками, и о тяжких копытах жеребцов; трудился, пытаясь обнаружить намек, позволивший бы разобраться с повелением лучезарного Матраэля. Комета с серпообразным хвостом по-прежнему сияла в небесах Дамаста, каждую ночь напоминая молодому магу, что отпущенный ему срок истекает.
   Вначале Саракка вел свои розыски в Дамасте и за его пределами, на берегах полноводной Накаты, а под конец решил подняться на жаркое засушливое плоскогорье Арим, к плантациям кохта. Его скалистые кручи вздымались к западу от города, обрывистые и неприступные, увенчанные по краю остроконечными пирамидальными утесами. Вероятно, далекие предки дамастинцев поглядывали на эти скалы, воздвигая первые городские зиккураты, но - великий Матраэль! - насколько же они были выше, массивней и прочней всего, что способны сотворить человеческие руки!
   Стоя на колеснице, запряженной парой гнедых жеребцов, Саракка повернулся, окинул взглядом удалявшийся город. Лучи только что взошедшего солнца падали на высокие стены Дамаста, что соединяли в полукольцо двадцать боевых башен-пирамид на правом, южном берегу реки и еще столько же - на левом. Воистину, две половинки каменного браслета, соединенные арками мостов! Они защищали широкие улицы и тесные переулки, дворцы нобилей и скромные лачуги простого люда, торговые площади и скверы, каналы, протянувшиеся от Накаты к прудам и городским водохранилищам, пристани и набережные со складами, постоялыми дворами и домами купцов, огромные зиккураты, гордость Дамаста. Их было ровно сто; сорок, несокрушимыми бастионами выступавших из городских стен, использовались в качестве казарм и арсеналов, остальные служили храмами и жилищами знати. Со своей колесницы Саракка видел вершины крупнейших из них - башню Солнца и башню Луны, два главных святилища Матраэля, и просто Башню, дворец грозного дуона. Эту десятиэтажную ступенчатую пирамиду, где находились и собственные покои мага, окружали еще шесть, пониже и не столь монументальных, связанных с Башней запутанной системой подземных переходов; они предназначались для гвардии, придворных и многочисленной семьи дуона.
   Огромный город, величественное творение, ничего не скажешь! Однако темные скалы Арима были выше в десятки раз и, вонзаясь в небесную синь, словно напоминали смертным об их ничтожестве перед лицом Матраэля. Воистину, так, - думал Саракка, вертя головой, пока колесница преодолевала подъем на ближайший из холмов. Дорога, начинавшаяся у ворот зиккурата Квадратный Щит, тянулась на запад вдоль правого берега Накаты среди пологих возвышенностей, засаженных лозами винограда; тут и там виднелись крестьянские хижины да усадьбы земледельцев побогаче, а ближе к городской стене вдоль тракта тянулись постоялые дворы и кабачки.
   Атт, дознавальщик сиквары, перехватив взгляд молодого мага, причмокнул и потянулся к кожаной фляге.
   - Не хочешь ли промочить горло, господин? Так, слегка... День, видно, будет жарким.
   Саракка молча покачал головой. Он не испытывал жажды; другие заботы донимали его. Раскачиваясь в такт мерному бегу колесницы, он вновь устремил взгляд на запад.
   Там, за утесами, чудовищным парапетом обрамлявшими Арим, простиралась возвышенная и засушливая земля, покрытая пальмовыми рощами, источник богатства и силы Дамаста. Богатства и силы, но не жизни; жизнь городу и всей стране дарила река. Она вырывалась из ущелья - единственного, рассекавшего крутые склоны Арима, - и текла на восток, постепенно мелея, щедро отдавая свои воды каналам, арыкам, многочисленным прудам и искусственным озерам. Наконец, разделившись на три десятка мелких речек и ручьев, она исчезала в песках, и ни один мудрец не сумел бы сказать, где на самом деле кончается Наката. Но с истоком ее подобного вопроса не возникало, ибо светлый речной поток был порожден водопадом, величественным и полноводным, который обрушивался из расселины в дальнем конце ущелья. Без сомнения, где-то под плато Арим лежало целое пресное море, питавшее и колодцы наверху, и этот водопад, и лишь одни боги знали, на сколько лет, десятилетий или веков в нем хватит воды.
   Это обстоятельство являлось постоянной заботой обитателей Дамаста, поскольку река временами мелела, будто в подземных тоннелях и пещерах приопускались какие-то перегородки, перекрывавшие путь живительной влаге. В том можно было усмотреть и волю самой Накаты, наиболее почитаемой после Матраэля богини Дамаста; как и Лучезарный, она могла в одни годы гневаться на людей, в другие - оказывать им благосклонное внимание, изливая из своих бездонных чресел полуторную норму воды. Как бы то ни было, Дамаст, великий город Ста Зиккуратов, зависел от капризов переменчивой реки; и если б в некий черный день она пересохла, через месяц пастбища, поля и виноградники были бы занесены песком.
   Колесницу слегка встряхнуло, потом она ускорила ход, спускаясь с холма. Гнедые мчались плавной рысью, поматывая гривами; скрипели колеса, окованный медью бортик сверкал, точно красноватое золото. На передке его была закреплена бронзовая баранья голова с витыми рогами, по бокам грозно вздымали копыта отчеканенные в металле крылатые кони, символ Лучезарного. Справа, там, где стоял молодой звездочет, с внутренней стороны висели на закрепках лук, два полных стрел колчана, секира и квадратный щит; слева, рядом с возницей, рослым чернобородым воином, торчали три копья.
   Придерживаясь руками за бортик, Саракка через силу усмехнулся. Нет, ему не стоило обижаться ни на доблестного Рантассу, ни на предусмотрительного Тай Па; оба сановника, забыв о дворцовых интригах и соперничестве из-за милостей дуона, сделали больше, чем он ожидал. Рантасса предоставил ему эту боевую колесницу и надежного человека, сильного воина, превосходно владеющего оружием; Тай Па дал в спутники лучшего из своих шпионов. Правда, дознавальщик Атт оказался большим любителем выпить, зато помнил все дороги, каналы, деревушки и хутора на пять дней в любую сторону от Дамаста. Знал он и плоскогорье Арим, куда нередко наведывался вместе с торговцами, скупавшими на корню весь урожай с пальмовых плантаций дуона.
   Но увы! Даже объединенные старания мага, воина и опытного лазутчика оказались бесплодными, как гирканская пустыня! Они не сумели выведать ничего - ничего полезного, что позволило бы Саракке разобраться с небесным знамением. И сейчас, мчась ясным солнечным утром среди веселых зеленых полей и рощ, он временами ощущал удары конских копыт, сокрушающих ребра, или неторопливое скольжение смазанного салом кола, пронзающего его внутренности. Теперь у него оставалась только одна надежда - отыскать что-нибудь важное в Ариме; все остальные расследования пошли прахом.
   Дело о кровавом солнечном закате, как и о припозднившемся караване из Меру, удалось разрешить быстро. Караванщиков всего лишь настигла песчаная буря - примерно в дневном переходе от того места, где находились дозорные Рантассы; разумеется, после нее золотой глаз Матраэля налился грозным багровым светом. Но к Хвостатой Звезде и к иным небесным знакам самум не имел никакого отношения, ибо в начале лета такие бури случались едва ли не каждые десять дней. Собственно, об этом прекрасно знали и солдаты, ходившие в дозор; опросив их, Саракка вскоре выяснил, что красочное описание страшного заката и жертвоприношение белой курицы преследовали лишь одну цель - поскорей вернуться из пустыни к уюту дамастинских таверн и кабачков.
   Без особых трудов удалось разобраться и с внезапно обмелевшим каналом, что проходил по землям одной из крестьянских общин. И тут ничего мистического не наблюдалось; дознавальщики Тай Па сочли, что слишком давно не очищались створы местной ирригационной системы. Староста получил пятьдесят палок по пяткам, и через пару дней канал вновь наполнился чистой и прохладной водой. Сведения эти являлись вполне правдивыми; как и в случае с дозором, Саракка лично побеседовал с дознавальщиками после проведенной экзекуции. Эти парни со смехом описывали, как староста, кряхтя и охая, отправил к каналу всех односельчан, начиная с ребятишек десятилетнего возраста, и наблюдал за ними словно коршун за степными зайцами, пока работа не была кончена. Воистину, в истории с этим каналом Матраэль был ни при чем; одна лишь леность людская.
   Насчет же скисших напитков виноторговца Сидурры магу пришлось проводить целое следствие, пользуясь неоценимой помощью Атта и даже привлекая кое-какие потусторонние силы. Как он и предполагал, результаты гадания определенно указывали на злой умысел со стороны конкурентов виноторговца; подробное же обследование злополучных бочек позволило найти тому неоспоримые доказательства. Их обнаружил глазастый дознавальщик, имевший немалый опыт в подобных делах; после осмотра он с торжеством преподнес Саракке некие травы, выделявшие кислый сок. Теперь оставалось лишь обнаружить злоумышленников, подбросивших их в бочки, но молодой маг отложил это на будущее - в надежде, что оно у него все же есть.
   Однако история с петушком едва не разбила все его чаяния. Саракке казалось, что уж в этом-то случае он обнаружит следы божественного предопределения, ибо голова Хвостатой Звезды сияла в небесах как раз между Воином и Петухом - и, значит, указывала либо на того, либо на другого. Никаких намеков на воинов молодому магу отыскать не удалось - разве что на тех колесничих-дозорных, которых спугнул кровавый закат; зато петух сам шел к нему в руки. Он отправился в селение Бар Калта в сопровождении дознавальщика и своего чернобородого возничего, и провел там весь день, вначале наблюдая за петушком, а затем копаясь в его внутренностях. Но все искусство Саракки было бессильно: за исключением пары голов, петух оказался самым обыкновенным, и ни в печени его, ни в скудных мозгах и прочих органах не обнаруживалось никаких божественных указаний. В конце концов маг забрал уродливую тварь в город, рассчитывая ее заспиртовать и пополнить сим экземпляром свою коллекцию забавных монстров.
   Теперь оставались только две надежды, два дела, где он мог рассчитывать на успех - погибшие пальмы Арима и необъяснимая слабость, охватившая Тасанну при первой встрече с прекрасной вендийкой. Последняя история требовала особой деликатности, и Саракка, испросив разрешения у светлейшего, наведался к новой его наложнице, пряча в ладони крохотное, размером с медную монетку, зеркальце.
   Ничего интересного он не узнал: по словам вендийки выходило, что дуон в ту неудачную для себя ночь даже не пытался овладеть ею, поскольку был одержим духом вина. Беседуя с девушкой, расспрашивая ее - разумеется, со всеми недомолвками и осторожным покашливанием в особо щекотливых местах Саракка исподволь поглядывал на свое магическое зеркальце. Поверхность его оставалась незамутненной, а это значило, что в словах черноглазой вендийской красавицы нет ни грана лжи; она говорила истинную правду. Кстати, следующей же ночью светлейший дуон доказал ей, что в свои шестьдесят все еще является крепким мужчиной.
   Мысленно обозрев результаты своих усилий, Саракка почувствовал, как вдоль спины бежит холодок. Ноги у него подкосились, и на мгновение звездочет привалился к щиту; его острый край, врезавшийся в бедро, напомнил, что седьмой день только начинается и все может еще перемениться. Да, все в воле бога! Возможно, лучезарный Матраэль лишь желал испытать его искусство и настойчивость, чтобы затем вознести к новым вершинам. Впрочем, Саракка не жаждал никаких благодеяний, если за них приходилось расплачиваться душевными муками, неуверенностью и страхом; он не был излишне честолюбив, и должность придворного мага его вполне устраивала.
   - Дай-ка и мне глотнуть, - он кивнул на флягу, и Акк с готовностью сунул ему свой бурдючок. Судя по весу, там оставалось еще преизрядно красного вина; звездочет приложился к горлышку и сразу почувствовал себя бодрее.
   - Так-то лучше, мудрый мой господин, - заметил дознавальщик. Отличное утро, приятная поездка, а ты бледен, ровно покойник перед сожжением... видать, волшба да магия забирают силы. Но теперь-то щеки у тебя порозовели! - он принял флягу обратно, затем, подтолкнув локтем возничего, спросил: - Хочешь?
   - Давай! - мощной дланью чернобородый сгреб бурдюк и осушил в несколько глотков; вино звучно булькало в его горле. Колесница, преодолев последний холм, въехала в ущелье. Дорога тут, постепенно поднимаясь, шла по самому берегу реки, и воды ее бурлили в шести локтях от конских копыт. Тракт был хорошо накатан и прям; он тянулся по правому берегу до самого водопада, а затем огибал его широкой дугой, выводя на плоскогорье.
   Лошади на подъеме пошли медленнее, но возница, взглянув на солнце, уверенно заявил:
   - Глаз Матраэля не успеет подняться в зенит, как мы будем уже наверху. И куда дальше, мой господин? Там, - он протянул руку к нависавшим над ущельем скалам, - такая жара и духота, что выдерживают одни быки да мулы! Не то что у прохладных вод Накаты...
   Саракка дальнейшей дороги не знал, а потому вместо него ответил дознавальщик:
   - Не тревожься, нам не надо сидеть в этой огненной печи до вечера. Как поднимемся, почти сразу свернем с главной дороги на юг и проедем мимо двух рощ; третья уже наша.
   Молодой звездочет откашлялся.
   - А ты сам, Акк, бывал на этой плантации?
   - Прежде случалось... А недавно туда ездил мой приятель, разбирался с этими засохшими пальмами.
   - Ну и что? Что он обнаружил? Не содержится ли роща в небрежении, как тот канал?
   - Нет, господин. Там хороший надсмотрщик.
   - Тогда отчего же погибли деревья? - Саракка ощутил мгновенный прилив надежды.
   - От старости, скорее всего, - дознавальщик пожал плечами. - Кохт, как и все в этом мире, не вечен, мой господин. Ты, мудрец, знаешь о том куда больше, чем я.
   Глаза мага потускнели; вероятно, подумал он, и в Ариме не найдется никакой ниточки, позволившей бы разгадать тайну.
   - Может быть, внезапно иссяк источник и пальмам не хватило воды? пробормотал Саракка словно бы про себя. - Или пали быки, что вращают ворот?
   - С источником все в порядке и кохту хватает воды, - усмехнулся Акк. - Что же до быков, то их там вообще нет, господин. Как говорил мой приятель, последние две или три луны ворот у колодца крутит человек.
   - Человек? - Саракка в изумлении приоткрыл рот, и даже чернобородый возница удивленно покосился на дознавальщика. - Да разве человек может выполнять такую работу? Ни у кого не хватит сил, чтобы в одиночку повернуть ворот!
   - У того парня, видать, хватает, - Акк снова ухмыльнулся. - Приятель рассказывал, что роста в нем семь локтей, ноги что бревна, а руки толщиной с бычью шею. Огромный, как гора, и на человека-то не похож! Варвар, нелюдь, да и только!
   - Хмм... Его держат в цепях?
   - Нет, господин. Надсмотрщик приглядывает за ним, вот и все.
   - Но такой великан и силач открутит голову любому надсмотрщику! воскликнул Саракка. Он вдруг почувствовал странный интерес к этой истории.
   - Другой бы может и открутил, да только не этот, клянусь светлым Матраэлем! Соображения в нем не больше, чем в этом бурдюке! Дознавальщик, чтобы подкрепить свои слова, потряс пустой флягой. Приятель мой тоже удивлялся и долго глядел него... ну, как парень крутит ворот, что под силу лишь паре быков... Он молчит, дышит, как кузнечный мех, и в глазах пустота. Нрав же телячий: покорен и тих... Нет, кривоногий Пралл справляется с ним без труда!
   - Пралл?
   - Так зовут надсмотрщика, господин.
   Некоторое время молодой маг размышлял, прислушиваясь к гулу приближавшегося водопада. Лошади шли по утоптанной дороге неторопливой рысцой, речные струи звенели на перекатах, от воды тянуло свежим прохладным ветерком; солнце, золотой глаз Матраэля, карабкалось в зенит.
   Варвар, нелюдь... огромный, как гора, с могучими мышцами и без всякого соображения в голове... откуда он взялся? - Саракка наморщил лоб. И дознавальщик сказал, что это чудище крутит ворот уже две или три луны... довольно большой срок... вполне достаточный, чтобы забыть о таком необычном деле...
   Но почему необычном? Где-то купили раба, здорового, как бык, но тупого... здесь нечему удивляться, ибо очень сильные люди часто глупы... их плоть, достигая гигантских размеров, торжествует над разумом... - тут Саракка с удовольствием бросил взгляд на свои тонкие изящные пальцы, вцепившиеся в бортик колесницы. Этот же невольник, судя по всему, оказался даже не тупым или глупым, а просто животным... огромным животным, коему Лучезарный придал лишь внешнюю форму человека... Но почему? Молодой маг почувствовал, что напал на след. Может быть, напал! В картине, рисовавшейся его воображению, пока что не хватало кое-каких деталей.
   - Скажи, Акк, - он дернул дознавальщика за рукав, - упоминал ли твой приятель, откуда взялся этот... этот варвар? Кто купил его и привез в Дамаст? Доверенные люди почтенного сиквары? Купцы или караванщики? Или его взяли в бою, выбив палицей из головы всякое соображение? Или...
   - Прости, мудрый господин, - внезапно перебил его возница, - не гневайся, что прерываю тебя...
   - Да?
   - Похоже, что и я слышал нечто об этом парне... нечто удивительное! Колесничий, не выпуская из левой руки вожжей, правой огладил бороду.
   Удивительное! Лоб у Саракка вспотел от радостного предчувствия, однако, будучи человеком ученым и склонным к порядку, он решил не торопиться.
   - Ты, воин, расскажешь мне все, что знаешь, но сначала я хочу дослушать Акка, - он кивнул дознавальщику. - Ну, говори! Откуда взялся этот варвар? Кто его купил?