Акк хмыкнул, поднял глаза вверх и задумчиво потер ладонью подбородок; усы и борода у него были жидкими, без всяких признаков завивки, ибо ни к знати, ни к воинскому сословию он не принадлежал.
   - Его не покупали за золото или серебро, это точно, - сообщил он. Этот Пралл, кривоногий надсмотрщик, вроде бы проговорился, что раба доставили в Арим солдаты... Впрочем, мой мудрый господин, ты скоро все выспросишь у кривоногого сам.
   - Теперь ты, - Саракка поднял взгляд на чернобородого. - О чем ты хотел поведать?
   Возничий оскалил зубы в невеселой усмешке.
   - О драке, господин, кровавой драке, стоившей Дамасту десяти отличных бойцов. Может, и больше; я там не был и говорю с чужих уст.
   - Если убили десятерых, то это уже не драка, а целое сражение, заметил маг. - Странно, что я о нем ничего не слышал.
   - И не услышишь, мой господин. Кому приятно вспоминать свой позор? Чернобородый воин сделал паузу. - Не нам, колесничим светлейшего дуона, и не старому Рантассе, воеводе... Он, я думаю, постарался все забыть - и поскорее.
   - Воистину, ты говоришь загадками, воин, - Саракка вытащил из-за пазухи плат, вытер лоб. - Так что же случилось?
   - Говорят, сидели двадцать наших в кабаке, что за северными воротами, у зиккурата Небесной Цапли. Сидели, пили красное; потом пришел человек, огромный, как скала... точно такой, как описывает почтенный дознавальщик... - Колесничий тряхнул вожжами и покосился на Акка. - Только глаза у него были не пустыми и не телячьими, а полными страшного огня! Словом, сцепился он с солдатами, и никто и глазом моргнуть не успел, как половина уже валялась на земле. Остальные же... остальные... - Тут чернобородый приостановился и сглотнул слюну.
   - Что ж остальные? - поторопил воина Саракка.
   - Остальные, мудрейший, пустились в бега. Только этот демон с огненными глазами всех бы догнал и прикончил, если б не чудо, - возница цокнул языком, поторапливая коней.
   - Хмм, чудо... - протянул маг. Чудо - это было по его части; рассказ с каждым словом становился все интереснее.
   - Да, господин. Значит, погнался демон за нашими, может и убил кого еще, а потом хлопнулся на землю, будто душа его враз покинула тело. Тут его и скрутили! Принялись бить, а он - ни звука, и глаза ровно как у мертвеца... Хотели прирезать, да один, поумнее, и предложил: отведем в Арим... мол, жизнь у него будет страшнее смерти. Ну, значит, и отвели!
   Историю свою возничий поведал громким голосом, стараясь превозмочь гул близкого уже водопада. Дорога круто пошла вверх, но сильные кони играючи тащили колесницу - правда, уже не рысцой, а быстрым шагом. Чернобородый пошевеливал вожжами, подбодрял гнедых криком, пока они, храпя и мотая гривами, не втянули громыхающий блестящий возок на широкий карниз, рядом с которым из черной дыры в скале извергалась мощная струя воды. Тут колесница замерла: кони отдыхали, а люди молились, преклонив колени перед прозрачной священной плотью Накаты. Затем снова скрипнули колеса, раздался глухой стук копыт; молча они тронулись в путь, и, по мере того как стихал за спиной рев и грохот водопада, сухой жар Арима начал охватывать их тела.
   С осмотром засохших пальм Саракка покончил быстро. Разумеется, они погибли от старости, о чем говорили и сгнившие корни, и растрескавшаяся кора, и торчавшие на ней волоски, ломкие и поникшие. Еще недавно это открытие привело бы молодого мага в ужас, но сейчас он почти не думал о неудаче, постигшей его уже семижды; он спешил взглянуть на гиганта-раба. На варвара, чьи глаза некогда горели огнем, а затем стали дымом истаявших в пламени свечей.
   В сопровождении Пралла, надсмотрщика, с которым Акк был неплохо знаком, они отправились к колодцу, шагая вдоль главного арыка, то и дело перепрыгивая через боковые канавки, распределявшие воду по всей пальмовой роще. Пралл, непрерывно кланяясь, пояснял высокому гостю, что орехи кохт уже выросли в половину кулака, а это значит, что через две луны они будут в целый кулак. Отменный урожай, самый богатый за последние десять или пятнадцать лет! И воды вполне хватает - подземные боги щедры, а новый раб крутит ворот куда лучше, чем мулы или быки.
   Саракка слушал не перебивая, кивал, находя в словах кривоногого надсмотрщика подтверждение всему, что было вычитано им на небесах в священную ночь. Он знал, что небесные знаки никогда не лгут, никогда не обманывают, ибо божественная рука наносит эти сияющие письмена на темный купол мира; лишь люди, пытавшиеся истолковать их, могли лгать самим себе или обманывать других - по недомыслию или с корыстной целью. Саракке же и то, и другое казалось невозможным; он был достаточно умен и слишком почитал Матраэля, чтобы осквернять уста ложью. А потому неразгаданная тайна кометы висела над ним словно топор палача над шеей осужденного.
   Изнемогая от жары, он приблизился к неглубокой кольцевой канавке, протоптанной ногами невольника у колодца. Над каменным его парапетом вращались два массивных бревна, соединенных крест-накрест; прозрачная влага стекала в наклонный деревянный желоб сквозь выемку в ограждении и, негромко журча, струилась дальше, в бассейн-отстойник, а оттуда - в арык. Молодой маг, впрочем, не обращал внимания на эти подробности; глаза его были прикованы к согнутой спине человека, что торил бесконечный путь вокруг колодца.
   Спина его была нагой, чудовищно огромной, с выпуклыми буграми мышц; бедра и голени словно вытесаны из дубовых бревен, а предплечья и впрямь показались Саракке толщиной с бычью шею. Кожа смуглая, опаленная солнцем, темная шапка спутанных волос... Однако маг не сомневался, что видит северянина; лишь Север, неприветливый и хмурый, мог породить такого исполина, мощного, будто легендарные великаны, которых Матраэль поставил поддерживать землю.
   Саракка еще не успел обдумать до конца эту мысль, как невольник, навалившийся на рукоять ворота, повернулся лицом к нему. Выглядел он каким-то сонным либо совсем отупевшим; черные пряди в беспорядке свешивались на лоб, зрачки были неподвижными и тусклыми, словно у выброшенной на берег рыбы. Молодой маг, нахмурив брови, попытался поймать взгляд медленно приближавшегося раба.
   Бамм!
   Огромный колокол ударил в голове у Саракки, и колени его подогнулись. Звук чудовищного бронзового била оглушал.
   Бамм! Бамм!
   Он почувствовал, что опрокидывается назад, на спину, безвольным кулем оседает на землю. Сознание мутилось, и в знойных объятиях Арима его стала бить холодная дрожь.
   Бамм! Бамм! Бамм!
   Сильные руки подхватили Саракку.
   - Господин! Что с тобой?
   Солнце, золотой глаз Матраэля, уставилось прямо на него; жаркие лучи били в виски, словно стрелы с железными наконечниками, таранящие бронзовый щит. Маг приопустил веки, стараясь совладать с разрывавшим череп звоном.
   - Эй, Пралл, кривоногий ублюдок! Тащи вина! Видишь, господину плохо!
   - Нельзя ему вина, дознавальщик! Если господину плохо от жары, надо положить его в тень, отпоить водой...
   - Откуда здесь тень, дурья башка? Даже в роще, под пальмами, не вздохнешь!
   - Отнесем его в мою хижину. Отлежится, а там - в колесницу и вниз. Глядишь, и довезете живым до водопада...
   - Живым до водопада! Ха! Ты знаешь, что будет, если не довезем? Это же маг и мудрец дуона! Из самых ближних его советников!
   - Был бы маг и мудрец, не лез бы в Арим... А сейчас берите-ка его... ты, воин, за плечи, а ты, дознавальщик, за ноги... берите, и торопитесь за мной, пока Матраэль не прикончил этого мудреца и мага...
   Внезапно колокольный звон в голове у Саракки смолк, тело наполнилось легкой и какой-то бесшабашной силой, словно он нырнул из горячего бассейна в ледяной, а потом и в самом деле опростал чашу доброго вина. Оттолкнув руки солдата, который поддерживал его, молодой звездочет выпрямился, сдвинул брови и обвел своих спутников строгим взглядом.
   - Не надо вина, и не надо никуда меня тащить, - произнес он. - Я маг, хотя и не такой мудрый, каким мне хотелось бы стать... И я способен различить обычное недомогание и посланный богом знак.
   - Посланный богом знак? - У дознавальщика отвисла челюсть; двое остальных смотрели на молодого звездочета изумленными глазами.
   - Да. - Саракка проводил задумчивым взглядом спину гиганта, продолжавшего равнодушно вышагивать вокруг колодца. - Это не простой человек... - пробормотал он, больше для себя, чем для замершей рядом троицы. - Едва я попытался заглянуть ему в глаза, как Лучезарный послал мне знамение... и такой силы, что я едва устоял на ногах... Это неспроста! - Молодой звездочет повернулся к своим спутникам и спросил: - А теперь, Пралл-надсмотрщик, скажи, откуда взялся этот парень? Кто его привел?
   Кривоногий смущенно опустил глаза - видно, догадался, что высокий гость расслышал все высказывания насчет мага и мудреца. Голос его, однако, не дрожал; если уж придворный чародей не разделался с ним на месте, значит, наверное, не держит зла.
   - Варвара привезли колесничие, - доложил Пралл. - Привезли в беспамятстве, таким, каким ты его видишь, господин.
   - Тот самый человек? - Саракка взглянул на своего возницу.
   - Тот, мудрейший! Не сомневайся! О нем мне и говорили!
   - Он всегда молчит? - Взгляд мага вернулся к Праллу.
   - Да, господин. Всегда молчит, всегда покорен и, если я не отведу его в загон и не дам поесть, он будет крутить ворот от вечерней до утренней зари. Не стонет, не жалуется, только, бывает, скрипит зубами во сне.
   - Это все, что ты знаешь?
   - Д-да... - кривоногий будто бы колебался. - Ну, еще он очень силен...
   - Это я и сам вижу, - оборвал его Саракка, поворачиваясь к дознавальщику. - А у тебя есть что сказать?
   Тот отрицательно покачал головой.
   - Нет, мой господин. Все, что мне говорили о нем, - Акк махнул рукой в сторону вращавшего ворот гиганта, - я тебе пересказал, а про драку в кабачке слышу в первый раз.
   - В первый раз? Хмм, странно... Какой же ты дознавальщик? Убили десятерых колесничих, а ты ничего не знаешь?
   Акк почесал в редкой бороденке.
   - Мы в дела войска не мешаемся, не наше то ведомство, мой мудрый господин. Может, сикваре что и известно... спроси у него.
   Саракка понял, что тут больше ничего не добьется. Оставался его возничий, главный источник сведений на этот момент, и взгляд мага скользнул к нему. Чернобородый, мужчина рослый и наверняка очень сильный (даже в душном воздухе Арима он не снял кольчугу и не расстался с тяжелым мечом), казался щуплым подростком в сравнении с рабом-северянином.
   - Ну, - произнес маг, - теперь я хочу порасспросить тебя.
   Солдат нахмурился.
   - О чем, мудрейший? Сам я в том кабаке не был и больше ничего не знаю, но могу проводить тебя к очевидцам... к тем, кто остался в живых...
   - Завтра. А сейчас, я думаю, ты ошибаешься, говоря, что все рассказал. Ну-ка, напряги память! Что еще поведали тебе приятели о той схватке? Был ли варвар вооружен и как? Или он разделался с десятком солдат голыми руками?
   - А! - колесничий стукнул себя кулаком по лбу. - Конечно же, у него был меч! Два меча, и оба - превосходные! Болтают, что их потом забрал наш десятник.
   - Вот видишь, что-то ты да вспомнил! - Саракка удовлетворенно кивнул. - А как получилось, что один человек, пусть и с превосходным оружием, справился с двумя десятками опытных бойцов? Что говорят по этому поводу в войске?
   Щека чернобородого дернулась; сей вопрос явно показался ему неприятным.
   - Что говорят, что говорят... - пробормотал он сквозь зубы, с неприязнью посмотрев на вышагивавшего вокруг колодца гиганта. - Колдун этот парень, не иначе! Никто не мог уследить за его клинками, не то что отразить удар... Они летали словно две молнии! И светились голубым огнем, - добавил солдат, понижая голос. - Нет, он чародей... конечно же, чародей... или великий воин...
   Теперь настала очередь Саракки хлопнуть себя ладонью по лбу - что он и сделал под удивленными взглядами всей троицы.
   Воин! Слово было произнесено! Перед ним, сгорбив спину и уставясь застывшим взглядом в землю, крутил ворот воин, владевший поразительным боевым искусством! А в небесах сияла комета, и ее изогнутый пылающий ятаган указывал на звездного Воина, замахнувшегося палицей на Петуха! Но теперь Саракка был уверен, что Петух тут ни при чем; несомненно, он нашел то, что искал.
   Воин!
   В волнении он вытер испарину со лба, подумав, что все эти семь жутких дней разгадка была рядом с ним. Акк знал о новом невольнике, что качает воду в Ариме, а чернобородый возница не раз, наверно, вспоминал про себя историю схватки в кабачке у зиккурата Небесной Цапли. И если бы не счастливый случай...
   Случай? Нет! - маг покачал головой. Не случай, а перст Лучезарного привел его сюда! Ведь упомянул же сиквара Тай Па об этих засохших пальмах - среди прочих пустых дел вроде двухголового петушка и запоздавшего каравана! Упомянул! И в том молодой звездочет усматривал теперь руку Провидения.
   Он повернулся к надсмотрщику Праллу.
   - Я забираю с собой этого раба. Именем светлейшего! Поставь к вороту мулов, а невольнику свяжи руки крепкой веревкой и отведи к моей колеснице. Все понятно?
   Кривоногий склонился в поклоне.
   - Как прикажешь, господин! Только вязать его не надо, и так не убежит...
   - Делай, как я сказал! - Саракка повелительно махнул рукой и перевел взгляд на своего колесничего: - Кстати, ты не знаешь, из-за чего случилась та драка? Ну, в кабачке за северными воротами?
   Солдат пожал плечами.
   - Один Матраэль ведает, мудрейший... Не то из-за девки, не то выпивку не поделили...
   Матраэль ведает, подумал Саракка, кивая головой. Да, Матраэль ведает, иначе Он не привел бы его сюда! Теперь осталось лишь уточнить повеление бога. Чего Он хочет? Что надо сделать с этим огромным варваром? Растоптать лошадьми? Бросить в яму с ядовитыми пауками? Посадить на кол? Вылечить?
   Тяжело вздохнув, молодой маг почувствовал, как виски его вновь покрываются потом.
   - Удивительная история поведана тобой, мудрец, - произнес светлейший дуон, отпив из чаши охлажденного вина. - И самое удивительное в ней то, что наш Рантасса не знает о ней.
   Он обратил взгляд к военачальнику, смущенно заерзавшему на своем табурете. Все четверо расположились в тех же чертогах, убранных багряными коврами, что и в прошлый раз; Тасанна - в своем кресле, Саракка и Тай Па на подушках, а полководец - на низком деревянном сиденье по левую руку от властителя. Похоже, сейчас оно казалось Рантассе жестковатым.
   - Не совсем так, мой повелитель, не совсем так, - прогудел воевода хриплым басом. - Конечно, сотник колесничих доложил мне о той драке и об убитых воинах... Но дело-то давнее! Две или три луны прошло! Я и запамятовал прошлый раз...
   - Но про кровавый закат и скисшее вино у какого-то торговца ты припомнил, а? - ядовито осведомился дуон. - Про то же, как никому неведомый бродяга положил десять или двенадцать лучших наших воинов, ты предпочел промолчать!
   Тай Па примирительным жестом поднял сухую руку.
   - Стоит ли теперь копаться в этом, владыка? Войско наше велико, и у доблестного Рантассы много забот... Одних колесничих с прислугой и конюхами четыре тысячи человек, да восемь тысяч всадников, да пехота, стрелки и осадные машины... Десяток же солдат легко заменить, не отягощая твой слух докладом о подобной мелочи.
   - Не только в солдатах дело, - брови дуона сошлись в прямую линию. А этот бродяга? Этот варвар с севера? Вот что главное! - Тасанна окинул вельмож хмурым взглядом. - Если из неведомых краев явится целая орда, где каждый воин стоит десятерых наших, что мы будем делать? Что, я вас спрашиваю? Это не с Селандой воевать! Не с Хаббой и не с Хотом!
   - Прости, повелитель, - Саракка поклонился, решив, что пришло время вмешаться в разговор, - но звезды не предвещают нашествия врагов. И я думаю, что нет в мире войска, где все бойцы походили бы на того северного варвара. Мы бы знали, слышали о таких необычайных вещах! Известны ведь нам не только воинские приемы ближних народов, но и туранцев, вендийцев, людей из Меру и Кусана... И о Кхитае кое-что удалось разведать, и даже о странах, именуемых Немедией и Аквилонией, лежащих далеко на западе, где благородные нобили идут в бой в броне на огромных лошадях... Нет, хоть мир и велик, до нас дошли бы слухи о воинах-гигантах, что сражаются двумя мечами! Но такой армии не существует... разве что один на удивление искусный боец тут, другой там... Стоит ли из-за них беспокоиться?
   Все еще хмурясь и навивая на палец прядь бороды, Тасанна обдумывал слова мага. Наконец чело дуона разгладилось и, положив большие ладони на подлокотники, вырезанные в форме гривастых львиных голов, он кивнул.
   - Ты прав, мудрец. И мы, и наши предки всегда справлялись с врагом, даже с дикими гирканцами... от прочих же бедствий нас уберег Лучезарный. Хвала Ему!
   Все четверо одинаковым жестом воздели руки вверх, и некоторое время в чертоге, убранном багряными коврами, стояла благоговейная тишина; затем Тасанна вздохнул и потянулся к чаше, сверкавшей рядом на маленьком столике. Тай Па воспринял это как разрешение говорить.
   - Итак, мудрый Саракка отыскал воина-чужеземца, на коего указывала Хвостатая Звезда, - медленно произнес сиквара. - Но человек сей нем и безгласен, ибо с ним случилось нечто странное. Что же мы должны делать? Мы не можем ошибиться в выборе, иначе Матраэль лишит нас своих милостей... да, лишит, и все благоприятные знамения, усмотренные в священную ночь, станут пылью на ветру и дымом отпылавшего костра...
   Саракка усмехнулся, прикрыв ладонью губы. Несомненно, старый кхитаец смотрел в самый корень дела; и столь же несомненно, у него имелись мысли, как поступить с этим потерявшим память северянином. Однако он не спешил высказываться и, по восточной своей привычке, поставив вопрос, предпочитал выслушать вначале остальных.
   - Я повешу этого бродягу, - решительно заявил дуон. - Мерзавец, убивший десять моих солдат, достоин только веревки!
   Рантасса поерзал на сиденье и откашлялся.
   - Позволю не согласиться с тобой, владыка. Почему только веревка? У нас есть много других способов казни, куда более мучительных... та же яма с пауками... клетка с голодными крысами... костоломное кресло... кол, наконец... Но раньше я допросил бы его под пыткой! Может, он злой колдун или лазутчик...
   - Не думаю, что человек, крутивший ворот в Ариме, устрашится пытки, возразил Тай Па. - К тому же, доблестный, вспомни, что он даже и не человек, а беспамятное животное... Что он может тебе сказать?
   - Скажет! - Рантасса решительно рубанул воздух рукой. - Есть у меня молодцы... такие штуки знают, что и мул заговорит человеческим голосом!
   - Знающие молодцы и у меня есть, - заметил сиквара, - вот только вряд ли пытка и казнь совпадают с желанием великого Матраэля. Не забывай, доблестный, что на этого человека нам указал бог!
   - Указал затем, чтобы мы покарали убийцу! - прогремел дуон, приподнимаясь в кресле.
   На губах старого кхитайца заиграла безмятежная улыбка; сейчас он напоминал вырезанную из желтой древесины статуэтку восточного божества, какие Саракке доводилось видеть в Меру. Прикрыв узкие глаза и мерно покачиваясь, он произнес:
   - Разреши, владыка, я задам несколько вопросов нашему мудрецу. Надеюсь, сейчас мы разберемся с этим делом.
   Дуон нахмурился, но кивнул, убежденный в хитроумии своего советника. Тай Па знал сотню способов, как найти иглу в стоге сена или овсяное зернышко в мешке с пшеницей.
   - Скажи, почтенный Саракка, ты говорил с воинами, что затеяли свару в том кабачке?
   - Да, предусмотрительный сиквара.
   - Значит, ты хорошо представляешь, кто где стоял и что делал?
   - Полагаю, так, - молодой звездочет склонил голову.
   - Из твоего рассказа ясно, что северянин зарубил нескольких солдат, остальные же бросились бежать, и он погнался за ними... Мог ли он перебить их всех?
   - Солдаты, что вышли живыми из драки, в том не сомневаются. Он, словно голодный тигр, догнал одного, отсек голову, а потом...
   - Потом?
   - Потом упал, словно пораженный громами небесными!
   - А! - темные глаза кхитайца сверкнули. - Упал, словно пораженный громами небесными! Так, так... И что же ты об этом думаешь, молодой мудрец?
   Саракка в нерешительности поерзал на подушке, чувствуя себя не очень уютно под пристальными взглядами трех стариков. Но Тай Па славился своим умением снимать допросы, и было лучше сказать ему правду.
   - Похоже, что воина, могучего, непобедимого и жестокого, поразил божий гнев... настигла кара... что еще тут придумаешь?
   - Вот оно! Настигла кара! - Тай Па повернулся к дуону. - Представь себе, повелитель: человек, владеющий тайным боевым искусством, рубит и рубит твоих солдат... сильный, стремительный, безжалостный... затем падает и превращается в покорную тварь, безмозглую и бессловесную... Рука богов, не иначе! Ибо, желая покарать смертного, боги лишают его разума.
   - Ты так полагаешь? - с сомнением протянул дуон. - В конце концов, рубил-то он солдат, не беспомощных младенцев... А солдаты наши, особенно колесничие, и сами спуску никому не дадут...
   - Причины столь жестокой кары мне неведомы, - кхитаец пожал узкими плечами. - Может, лежал на том северянине колдовской зарок... может, еще что... Но Матраэль его покарал, это несомненно! А потом послал знаменье, повелев, чтоб мы его нашли... Спрашивается, зачем?
   Дуон задумался, и в зале снова воцарилась тишина. Саракка, восседая на своей подушке, прикрыл ладонями лицо: он улыбался. Всегда приятно, когда мнение умного человека совпадает с твоим собственным, а сиквара Тай Па был не просто умен, но мудр. Молодой маг давно понял, куда он клонит.
   - Значит, этого человека уже покарали боги или демоны, - произнес наконец Тасанна. - И Матраэль отдал его в наши руки, послав знаменье магу... Хмм... Чего же Он хочет? Чтобы наш мудрец вернул этому варвару память? Но возможно ли такое?
   - Сомневаюсь, - Тай Па покачал головой. - Чародей, даже столь искусный, как почтенный Саракка, все-таки не бог... Да и зачем Матраэлю прибегать к помощи смертного, если б он решил простить убийцу? Скорей, я думаю, Он желает, чтобы Саракка сделал то, что в его силах, не больше и не меньше. Может быть, даровал некоторое просветление... вот тут... - Рука кхитайца многозначительно коснулась лба.
   Тасанна усмехнулся.
   - Выходит, не пытать, а лечить? И ты тоже так думаешь? - Он поглядел на мага, и тот, почтительно сложив руки на груди, поклонился. - Ну, быть по сему! Лечи!
   Откинувшись на спинку кресла, дуон прикрыл глаза и замер. Он не отпустил своих вельмож, и те по-прежнему сидели в багряном чертоге, освещенном бесчисленными лампами из серебра, в которых горело благовонное масло. Воздух, насыщенный его ароматом, был густым и тяжелым; сизые струйки дыма поднимались к высокому потолку, нависая там расплывчатым облачком, похожим на те, коими Матраэль скрывает свое золотое око, уставшее от созерцания земных мерзостей и непотребств. Пламя светильников отражалось в блестящей бронзовой оковке дверей, за которыми несли стражу солдаты в железных кольчугах, с квадратными завитыми бородами; отличные воины, столь же ретивые и безжалостные, как и пришелец с севера. Правда, не такие искусные в делах убийства...
   - Удивительную и страшную историю поведал нам мудрец, - произнес наконец дуон, подняв веки. - И самое страшное в ней то, что добавлено сегодня и здесь предусмотрительным Тай Па.
   - Да, повелитель? - Старый кхитаец приподнял тонкие, будто нарисованные брови. - Что же такого страшного было сказано мной?
   - Как что? - Тасанна неторопливо приложился к чаше. - Как что? повторил он, стряхивая капельки вина с бороды. - Пришел человек с севера, убил моих солдат, крепких мужей, способных постоять за себя, и бог его покарал, лишив разума... Мы же, я сам, ты и ты, - владыка ткнул перстом в полководца и советника, - тоже убиваем. Убиваем врагов, убиваем преступников и святотатцев, наказываем провинившихся рабов... Возможно, то право власти - убивать... А если нет? Значит ли сие, что Лучезарный и на нас может обрушить свою кару? Так же, как на этого варвара?
   Чело дуона омрачилось, но тут Тай Па спокойно заговорил.
   - За свои ошибки и жестокость, светлейший, мы ответим после смерти, представ перед светлыми очами Матраэля; тогда Он будет нас судить и карать. Но вряд ли нам грозит Его гнев сейчас, коли Он позволил и тебе, и мне, и доблестному Рантассе дожить до преклонных лет - хотя, быть может, все мы более страшные грешники, чем северный варвар, зарубивший десяток солдат.
   - Странно, - сказал дуон.
   - Странно, - подтвердил Рантасса.
   - Странно, - согласился маг, поглядывая на бесстрастное лицо старого кхитайца.
   - Странно, - Тай Па склонил голову. - Действительно странно, и я вижу тому лишь одно объяснение: у этого варвара свои дела с богом, и спрос с него выше, чем с нас.
   20. ПРОБУЖДЕНИЕ
   Саракка в глубокой задумчивости шел по одному из подземных переходов, что шестью лучами разбегались от дворцового зиккурата. Этот вел в пирамиду, посвященную созвездию Пальмы; в ней, по древней традиции, обитали жены и наложницы дуона - в том числе и прекрасная вендийка, которую молодой маг допрашивал совсем недавно. Считалось, что женщины владыки, пребывая в башне Пальмы Кохт, станут такими же плодоносящими, как это древо; и надо сказать, что поверье сие оправдывалось. Во всяком случае, дуон Тасанна насчитывал потомков десятками, и многие его сыновья, достигшие возраста зрелого мужа, командовали уже воинскими отрядами.
   Коридор, что вел к зиккурату Пальмы, тоже удостоился названия дороги Крылатых Коней; эти чудесные звери были отчеканены в натуральную величину на бронзовых панелях, покрывавших стены. Два фриза тянулись на добрую сотню шагов, и только посередине величественную процессию лошадей Матраэля прерывали другие изображения: слева - огромная пальма в цвету, справа - водопад Накаты, падающий из темного зева пещеры. Среди застывших в бронзе струй виднелась небольшая дверца; она и вела в обитель придворного мага.