Мерфи Уоррен. Белая вода

   Ответил суровый и низкий голос:
   — Говорит капитан «Сицилийской мести» Сирио Теставерде. Здесь я говорю, кому что делать. И я говорю, что эти чертовы кенаки — мои пленники.
   — А тогда вы все — пленники береговой охраны! — предупредила его Сэнди.
   Наступило молчание.
   — Вот что я тебе скажу. Этих бесхребетных можешь забрать. Мы пойдем на север мстить за Томаззо.
   — Кто такой Томаззо? — поинтересовался Римо.
   Сэнди пожала плечами.
   — Я запрещаю вам идти дальше в канадские территориальные воды! — заорала она так сильно, что стоявший рядом с ней Чиун закрыл ладонями свои нежные уши.
   — Матери своей запрещай. Мы идем на север.
   И рыболовная флотилия быстро рассеялась во всех направлениях. Они уходили от центра битвы, оставив там канадские катера и «Каюгу». Один из катеров попытался улизнуть вместе с рыбацкими судами, но три выстрела с трех сторон охладили его пыл к бегству.
   Сэнди осмотрелась вокруг.
   — Черт бы их побрал. Где же наше подкрепление?
   В этот момент «Фальконы» сделали еще один бесполезный заход.
   — Не похоже, конечно, но я думаю, что это оно и есть, — мрачно заметил Римо.

* * *

   «Каюга» кружила вокруг трех канадских катеров почти битый час, пока не появились два катера береговой охраны США — «Прескыо Айл» и «Мискатоник».
   Теперь, когда силы были равны, на канадские катера послали абордажные команды и на пленников надели наручники. На самом деле наручников было мало, и пришлось придумывать что-то из проволоки и канатов. Тех, кто остался незакованным, мастер Синанджу своими длинными ногтями поверг во временный паралич.
   Когда операция закончилась, «Каюга» гордо возглавила колонну кораблей, победителей и побежденных.
   Сэнди Хекман стояла на носу, держа руку на кобуре, волосы ее развевал ветер.
   — Вот это, — сказала она, — самое главное, из-за чего я пошла в море.
   — Стрелять по другим судам? — спросил Римо.
   — Нет, чтобы кровь разгонять пожарче.
   Вскоре они добрались до базы береговой охраны в Мачиасе. Начальник базы вышел их приветствовать. Он пожал руку лейтенанту Хекман, когда она спустилась по трапу.
   — Отличная работа, лейтенант!
   — Мы помогли, — лаконично заметил Римо.
   Командир посмотрел на Римо и Чиуна ничего не выражающими глазами.
   — Кто эти двое?
   — Они говорят, что они из морской разведки, — поспешно объяснила Сэнди.
   — Мы вытащили ее от канадцев, — сухо добавил Римо.
   — Вы вдвоем?
   — Раньше, — добавила Сэнди, — они говорили, что являются сотрудниками Национальной службы рыбного хозяйства, изучающими рыбный кризис.
   Начальник береговой охраны подошел к Римо, всем своим видом выражая скепсис.
   — А с чем, собственно, связан интерес военно-морского флота к рыболовному кризису?
   — Эта информация не подлежит огласке.
   — Они это часто повторяют, — сухо заметила Сэнди. Она стояла, уперев руки в широкие бедра, и взгляд ее был взглядом человека, уверенного в превосходстве своей позиции.
   — Ну-ка выкладывайте, — решительно потребовал начальник базы.
   — Не суйте нос дальше во избежание боли и лютой смерти, — тонким голосом ответил Чиун.
   Начальник с трудом подавил кривую ухмылку.
   — Лютой смерти? Это что еще?
   Мастер Синанджу медленно подплыл к офицеру. Тот возвышался над ним громадой. Чиун поднял голову, глядя начальнику в глаза. Начальник посмотрел на него сверху вниз.
   — Чиун, — предупредил Римо, — он на нашей стороне.
   Не отрывая взгляда от офицера, Чиун сказал:
   — Он просит урок мудрости.
   — Ладно. Но помни, если нужно расплющить ему тестикулы — ограничься одним. За оба он может подать в суд, а за одно — нет. Одно — это просто хулиганство. Два будут стоить ему будущего потомства. За это полагается судебное преследование.
   Мгновенно побледнев, офицер вдруг прикрыл руками пах и отпрыгнул назад, как вспугнутая лягушка.
   — Нам нужно поговорить со своим боссом. Секретно, — быстро сказал Римо, чувствуя, что напряжение нарастает.
   — О'кей, — ответил начальник, поспешно отступив в сторону.
   Римо отвел Чиуна в сторону, где не было людей, и позвонил Смиту с сотового телефона.
   Кисловатый голос Смита ответил сразу.
   — Римо, я в курсе дела.
   — Прекрасно. Что там у тебя?
   — Большая морская битва в водах Новой Шотландии, у Галифакса.
   — Кто побеждает?
   — Невозможно сказать. Все рыболовные суда с воздуха одинаковы.
   — Что?
   — Американские рыболовные суда столкнулись с рыбаками Новой Шотландии и Ньюфаундленда. Битва в самом разгаре.
   — Из-за чего?
   — За право ловить треску где им хочется.
   — Но ее же в этом районе почти нет.
   — Именно поэтому это так важно для обеих сторон, — серьезно отозвался Харолд В. Смит.
   — Мы тут захватили три канадских катера. Это уже война?
   — Если не война, то очень к ней близко. Президент пытается действовать по дипломатическим каналам, но канадское правительство глухо, как стена.
   — Если канадцы не хотят слушать его, то кого же они будут слушать?
   — Отличный вопрос, Римо, — сказал Смит безнадежным голосом.

Глава 28

   Президент Соединенных Штатов распорядился соединить его с премьер-министром Канады.
   Тот не ответил на его звонок.
   Он попытался связаться с премьером Квебека.
   Премьер откликнулся на звонок, но настаивал, чтобы разговор шел по-французски. Поскольку запас слов у Президента ограничивался тремя словами, из которых два были ругательствами, он счел разговор чересчур коротким и бесполезным.
   Отчаявшись, Президент позвонил Генеральному секретарю ООН.
   — Господин президент, — мурлыкнул Анвар Анвар-Садат, — я очень огорчен трениями между вашей страной и Канадой.
   — Ваша помощь могла бы быть полезной.
   — Я считаю, что это последствия расширения двухсотмильной рыболовной зоны и усиленного вылова уменьшающихся рыбных запасов. Как лидер бывшего свободного мира я обязан просить вас пересмотреть вашу двухсотмильную границу.
   — Как вы себе это мыслите? — настороженно поинтересовался Президент.
   — Сократить двухсотмильную зону до прежних пределов. В одностороннем порядке. Если вы сделаете этот жест доброй воли, другие нации могут последовать вашему примеру. Тогда международные воды снова будут по-настоящему свободными.
   — И это значит, что каждый сможет там хищничать.
   — Вовсе нет. Я предвижу время, когда патрульные суда ООН, нейтральные и беспристрастные, будут бороздить синие моря, поддерживая и транспортное судоходство, и рыболовство. Это откроет новую эру международного сотрудничества и сделает ООН той истинно глобальной организацией, какой задумали ее мудрые основатели.
   — Я с вами не согласен, — жестко ответил Президент.
   Генеральный секретарь не сбился с рыси.
   — Возможно, вы пожелаете над этим подумать, — сказал он. — А тем временем я хотел бы обратить ваше внимание на пугающее отставание США от графика выплат в ООН. Речь идет о — а, вот этот файл — 1,3 миллиарда долларов. Когда можно ждать от вас чек на эту сумму, господин Президент?
   — Когда ООН ее заработает, — желчно отрезал Президент и положил трубку.
   Через час, когда он все еще стоял у окна, уставившись на лужайку перед Белым домом и думая, к кому еще обратиться, в кабинет влетел, размахивая листками сообщения, начальник его аппарата.
   — Господин Президент, министр рыбного хозяйства Канады произнес речь.
   — И что?
   — Помните последнего министра рыбного хозяйства? Того, кто развязал Палтусовую войну? Так вот, этот, кажется, намерен устроить нам лососевую войну.
   — Лососевую?
   Руководитель аппарата взял верхний лист бумаги.
   — Я цитирую: «Грабительская пиратская политика южных фарисеев показывает, что они встали на путь мальтузианского истребления рыбных запасов, а это — наша гибель».
   — Фарисеи?
   — Он имеет в виду нас, сэр.
   — Но почему фарисеи?
   — В прошлый раз испанцы у них были филистимлянами.
   — Читайте дальше.
   — "Я клянусь, что до тех пор, пока я нахожусь в кресле министра рыбного хозяйства, буду постоянно и всеми доступными мне средствами защищать бедных крошечных лососей, чтобы они могли уйти в открытое море и благополучно вырасти. Да смилуется Бог над любой страной или любым флотом, которые посмеют встать между снами и Тихим океаном".
   — Какими снами?
   — Понятия не имею. Звучит как «нами».
   — Опечатка, наверное.
   — Это еще не все, господин Президент. Министр рыбного хозяйства ввел транзитную пошлину на проход американских лососевых тральщиков от Сиэтла до мыса Саклинг на Аляске.
   — Они не могут этого сделать! Аляска — наша территория!
   — В том-то все и дело, господин Президент Штат Вашингтон — наш, и Аляска тоже, но между ними выдается в море кусок береговой линии, так называемая Ручка Сковородки. Она тоже наша, но не вся. Есть там нечто вроде буферной зоны под названием Британская Колумбия. А вдоль нее идет океанское течение под названием Спираль Аляски. По этому течению лососевые рыбы идут в свои родные реки, по большей части — реки Британской Колумбии.
   — Это течение в наших водах или канадских?
   — Спираль пролегает в пределах нашей двухсотмильной зоны, затем пересекает полоску Британской Колумбии и снова оказывается в наших водах.
   Президент сдвинул брови, пытаясь себе это представить.
   — У вас есть карта? Мне кажется, нужно взглянуть на карту.
   — Наверняка где-нибудь найдется.
   Карта нашлась в комнате для совещаний. Большая настенная карта. Президент и руководитель его аппарата чуть не стукнулись головами чуть ниже Аляски.
   — Теперь я понимаю, что вы имеете в виду, — горестно вздохнул Президент.
   — Чтобы добраться до Аляскинского залива, нашим рыбакам приходится идти вдоль побережья Британской Колумбии, пока не попадут в воды Аляски. С введением транзитной пошлины они либо будут перехватываться, либо будут вынуждены обходить двухсотмильную зону Канады. Это большой крюк, и он сильно ударит их по карману. И еще: Аляскинские промыслы — наш последний богатый промысловый район. Он сейчас нам нужен больше, чем когда бы то ни было.
   — Знаете, возможно, у Генерального секретаря ООН не такая уж плохая идея.
   — С каких это пор? — скептически заметил шеф президентского аппарата.
   — Извините.
   Президент направился в спальню Линкольна, где снял трубку красного телефона, соединяющего с Харолдом В. Смитом в его офисе, который, как считал Президент, находится через улицу в здании казначейства.
   — Смит, вы уже слышали речь канадского министра рыбного хозяйства?
   — Как раз сейчас я читаю сообщение телеграфного агентства, — ответил тот.
   — Ну и что вы думаете по этому поводу?
   — Это может быть попытка «баш на баш». Лишняя фишка в торговле за выкуп захваченных нами сегодня канадских патрульных катеров.
   — В вашем голосе я слышу не прозвучавшее «или».
   — Или очередная фаза плана, еще до конца не развернутого.
   — Вам не кажется, что все эти канадские министры рыбного хозяйства уж слишком часто и рьяно бросаются в бой?
   — Предпоследний министр сменял свой портфель на кресло премьера провинции Ньюфаундленд. Может быть, у этого аналогичные амбиции.
   — Может быть, он ответит на мой звонок?
   — Стоит попробовать, — отозвался Смит. — Премьер-министр выступил с заявлением, в котором указал, что полностью доверяет своему министру рыбного хозяйства.
   — Это звучит так, будто он отрубит этому парню хвост по самые уши, если дело обернется плохо для Канады.
   — Я мог бы послать своих людей, чтобы они нанесли ему неофициальный визит.
   — Постойте, я не хочу, чтобы его убивали!
   — Они могут оказать на него давление без ликвидации.
   — Хорошо бы кто-нибудь сделал это с Генеральным секретарем ООН. Перед тем как пальцем шевельнуть, он хочет получить с меня прошлые долги.
   — Я дам своим людям инструкцию лететь в Оттаву.
   И линия замолкла.
   Президент снял пиджак с вешалки и надел его. Из всех опасностей, нависших на международном горизонте, — распад России, постоянно растущая воинственность Китая, — эта была самой неожиданной.
   Хорошо хоть, никто не догадывается, что и он приложил к этому руку.

Глава 29

   В своем офисе на тридцать восьмом этаже небоскреба ООН, выходившем окнами на Ист-Ривер, Генеральный секретарь ООН Анвар Анвар-Садат безотрывно сидел на телефоне.
   В мире происходили странные вещи. Его призыв сократить двухсотмильные зоны вызвал резонанс в некоторых столицах.
   Из Аргентины голос с жутким акцентом сообщил, что это первое за многие десятилетия здравое мнение по этому вопросу.
   Из Южной Кореи доносились рукоплескания. Заинтересовались японцы. Еще бы им не заинтересоваться! Их флотилии рыщут в семи морях и часто наталкиваются на сопротивление и санкции.
   Конечно, из других представительств посыпались мрачные угрозы. Россия всегда заявляла довольно сомнительные права на спорные воды, и сейчас Москва проявила раздражение. И Бирма, или как там ее сейчас называют, ведущая борьбу за свои права прибрежного рыболовства, тоже удовольствия не выразила.
   Особенно расстроилась представитель США в ООН, если можно было судить по ее телефонному визгу.
   В середине этого неослабного потока едких слов Анвар-Садат извинился, прекратил разговор и встал.
   Он понял, что настал поворотный момент, и это было странно. Единственное, что он сделал, так это произнес речь. Даже не самую лучшую, хотя и сказанную с убеждением. С силой. Очевидно, поэтому она так и отозвалась.
   Вскоре после первой волны телефонных звонков ему позвонил старший помощник и сообщил:
   — Какая-то мисс Кэлли хочет с вами говорить.
   Анвар резко вскинул голову:
   — В самом деле?
   — Да. Ее нет в списке, но голос у нее такой уверенный, и я сказал, что проверю, на месте ли вы.
   — Буду говорить! — с энтузиазмом откликнулся Генеральный секретарь.
   Усевшись в свое кресло, он два раза прокашлялся, поскольку у него уже горло устало от разговоров, и снял трубку.
   — С вами говорит Генеральный секретарь Анвар Анвар-Садат, — нежно промурлыкал он.
   — Спасибо, что ты соизволил поговорить со мной, мой Анвар, — прозвучал суховатый женский голос.
   Он только судорожно глотнул воздух.
   — Это вы?
   — Да, это я.
   — Я так долго ждал этой минуты.
   — И другой минуты, которая уже близка.
   — Вы в Нью-Йорке? — радостно спросил он.
   — Нет. Но ты приедешь ко мне.
   — Я с нетерпением ожидаю нашей первой встречи и должен сказать, что несказанно восхищаюсь вашим голосом.
   — А я твоим.
   — Он такой... как это сказать... вдохновляющий, — пролепетал Анвар.
   — Я принимаю это как комплимент джентльмена, но свое мнение высказывать воздержусь.
   Она была очаровательна. Голос ее — хрипловатое контральто — был сексуальным, но не развратным. Он не очень подходил к мысленному образу золотоволосой богини, но так было даже лучше. Очень... очень талантливый голос.
   — Я очень взволнован реакцией на мою речь, — сказал он.
   — Весь мир повернул к тебе свои уши, мой Анвар.
   — Хотя мой долг заставляет меня остаться здесь, я приеду в ваш город, где бы он ни был.
   — Оттава. Приезжай сегодня вечером.
   — Мы будем веселиться, мы будем танцевать, мы будем наслаждаться обществом друг друга, — лепетал Анвар.
   — И еще мы проведем совещание с канадским министром рыбного хозяйства, — вставила Госпожа Кали.
   Лицо Анвар-Садата дернулось, будто его ужалила пчела.
   — Это звучит не очень... романтично.
   — У нас с тобой будет своя романтика, поверь мне, — пообещала она. — Но твои слова затронули струны. Слова канадского министра затронули такие же струны в его народе. Я думаю, вам нужно встретиться.
   — Ради чего?
   — Построить вашу двойную стратегию.
   — У меня нет двойной стратегии.
   — Нет. У тебя единая стратегия. Моя стратегия.
   — А после этой встречи — чего мне стоит ждать?
   — Что было бы тебе приятно, мой Анвар?
   — Что-нибудь новое. Что-нибудь экстраординарное.
   — Я владею многими искусствами. И духовными, и чувственными. Я сотворю такое, что будет достойно нашей первой встречи.
   — Договорились.
   — Автомобиль будет ждать тебя в аэропорту Оттавы. Пожалуйста, поспеши. Земной шар захлестывают события. Мы должны овладеть ситуацией, если хотим извлечь из нее пользу.
   — До вечера, — мурлыкнул Анвар Анвар-Садат и поцеловал трубку, получив в награду такой же чмок с придыханием.
   Неохотно положив трубку, он вскочил и позвал:
   — Кристос! Закажи мне билет на самый ранний рейс до Оттавы.
   Кристос вошел в комнату, заметил неподобающий выступ в верхней части отлично сшитых брюк Анвар-Садата и отвернулся, густо покраснев.
   — Сию минуту, господин Генеральный секретарь! — ответил он и четко отсалютовал.

* * *

   Министр рыбного хозяйства Канады Гилберт Хьюгтон выступал с очередной речью там, где река Фрэйзер впадала в пролив Джорджия среди ветвистых сосен Британской Колумбии. Сверкающие на солнце небоскребы Ванкувера создавали впечатляющий задний план.
   Канадская радиовещательная корпорация была уже на месте. И иностранная пресса тоже, в том числе, конечно, и специальный корреспондент американской Эй-би-си. Их главный был канадцем. Хорошо иметь такого человека в Нью-Йорке, когда надо проталкивать канадскую точку зрения.
   Свежие ветры Тихого океана холодными пальцами шевелили кудрявые волосы Хьюгтона. Раскрыв рот, он полной грудью вдохнул чистейший в мире воздух.
   — Я приехал сюда, в нашу пятую провинцию, чтобы заявить резкий протест против пиратства и экологического разбоя!
   Он достал из пакета дохлую рыбу. Она свесилась с его поднятой ладони.
   — Это зеленый осетр. Храбрая, сильная и вкусная рыба. Здесь, в реке Фрэйзер, ее больше нет.
   Он поднял другую рыбу, на этот раз белую.
   — Если мы ничего не сделаем, ее брат, белый осетр, уйдет вслед за ней. Друзья мои, здесь, в Британской Колумбии, ожидается вымирание рыб, беспрецедентное в современной истории. Как вымерла севрюга, как истребляют китов, так исчезнут наши лососевые и осетровые рыбы. Этого нельзя допустить!
   Сейчас уже ни для кого не секрет, что главная причина этого вымирания — хищнический вылов. И в этом мы, канадцы, должны признать свою долю вины.
   В толпе засвистели. Свистели рыбаки, которым запрещали ловить рыбу в своих собственных водах. Для этих людей имя Гилберта Хьюгтона было как кость в горле.
   — Одни говорят, что это сплав леса разрушает обиталища рыб. Другие кричат, что теплые воды течения Эль-Ниньо не дают лососям вернуться в реки. Да, эти причины тоже действуют, но есть куда большее зло. Лососи возвращаются в реку Фрэйзер и в другие реки Британской Колумбии на нерест. И если они не могут вернуться, то и нереста не будет. Не секрет, что практически все лососи в этой части океана — из Британской Колумбии. И не секрет, что они не могут вернуться ни во Фрэйзер, ни в другие реки потому, что их перехватывают по пути!
   Он сделал паузу — и эти резкие слова повисли в воздухе.
   — Рыбаки США, промышляющие в международных водах рядом с Британской Колумбией, вылавливают их в рекордных количествах. Они присваивают себе следующее поколение лосося раньше, чем оно успеет родиться. Присваивают нашу еду, нашу жизнь и наше будущее!
   — Проклятые мерзавцы! — выкрикнул кто-то в толпе.
   Гилберт Хьюгтон повернулся на голос. Это был типичный рыбак из Британской Колумбии. Но его лицо было выкрашено белым, а посредине был вляпан ярко-красный, как свежая кровь, кленовый лист Канады.
   Хьюгтон подавил улыбку. Подсадная утка. Таких здесь было немало. Их рассыпали в толпе, чтобы телекамеры их не пропустили.
   — В Атлантике мой предшественник принял меры, чтобы остановить тресковый кризис. Он был хорошим человеком, но слишком поздно начал действовать. Я принял меры, чтобы остановить лососевый кризис. За это меня подвергли грубой и несправедливой критике.
   В толпе снова засвистели, но были и возгласы одобрения. От людей с выкрашенными лицами.
   — Какой же смысл оберегать нерестовые реки Британской Колумбии, если идущую в них рыбу вылавливают, разделывают и пожирают еще по пути? Эта рыба родилась в Британской Колумбии. Она возвращается в Британскую Колумбию. Это не тихоокеанская рыба, а канадская. И в качестве таковой она заслуживает — нет, она просто требует нашей защиты!
   Последние слова министра вызвали гул одобрения даже у тех рыбаков, которые сгрудились в центре толпы с плакатами «Объединенный профсоюз рыбаков и работников рыбной промышленности против вмешательства федеральных властей».
   — С этого дня я брошу все силы, всю мощь моего министерства на защиту наших лососей. Может быть, уже поздно спасать осетровых, но лососевых мы еще можем спасти и спасем. Мой обет всем канадцам — победа будет за нами! Мы победим ко дню Победы!
   Толпа зажглась. Она заорала. Выкрики и свист, вначале такие громкие, заглушили одобрительный рев толпы. И хотя они не стихли, операторы телевидения фиксировали только выкрики одобрения и поддержки в адрес Гилберта Хьюгтона, министра рыбного хозяйства, будущего премьер-министра Канады.
   — Победа ко дню Победы! Победа ко дню Победы!
   Сойдя с импровизированного помоста в громоносные аплодисменты своих соотечественников, Гилберт Хьюгтон был перехвачен своим помощником, зажавшим в руке мобильный телефон.
   — Это вас, сэр.
   — Не сейчас, — отмахнулся министр. — Я ошалел от популярности.
   — Она говорит, что на ее звонок вы ответите.
   — Она? Надеюсь, это не моя жена?
   — Нет, сэр. Определенно это не ваша супруга.
   Зажав одно ухо ладонью, Гил Хьюгтон вернулся к своей машине, закрыл дверь и ответил на звонок.
   — Я должна видеть тебя, — послышалось хриплое контральто, от которого у министра перехватило дыхание.
   — Это не так просто. Я сейчас в Британской Колумбии.
   — Знаю. Я все видела.
   — И вы одобряете?
   — Я требую твоего присутствия, ничтожный червь.
   — Да, Госпожа, — ответил Гил Хьюгтон с лицом, перекосившимся от страдания и удовольствия — двух чувств, доставлявших ему равное блаженство.
   Господи, как эта женщина умеет заставить его корчиться от радости и желания!
   — Я прямо к вам, Госпожа, — доложил он.
   Отключив связь, он заметил, что его рука находится в карманах брюк, как у испорченного мальчишки.

Глава 50

   На этот раз стюардессы рейса «Эр Канада» в Оттаву были не просто индифферентными, а откровенно враждебными.
   — Вы должны пройти в хвост самолета, — заявила одна из них Римо и порвала его посадочный талон на место у окна.
   — Почему?
   — Потому что вы янки.
   — Я американец, — возразил Римо. — И горжусь этим.
   — Вы, янки, много о себе понимаете. Вырвались из Британской империи и с тех пор нас за людей не считаете.
   — А разве мы в двух мировых войнах не таскали для вашей империи каштаны из огня?
   — Это другое дело, — вмешалась вторая стюардесса. — Вы делаете вид, будто сами эти войны выиграли. А на самом деле вы влезли под конец и всю славу себе присвоили.
   — Вот это точно! — поддержала ее первая.
   — Янки приходят на готовенькое! — кричали ему вслед пассажиры, пока он шел в хвост по проходу. Кто-то ругал американское пиво и телевидение, коварные и низкопробные, развращающие добропорядочных канадцев.
   Римо точно не понял, что из них коварно, а что низкопробно, но ему это было все равно.
   Проходя мимо сидевшего над крылом мастера Синанджу, Римо сказал одними губами:
   — Меня ткнули в конец салона.
   — Янки-пудель, — шепнул в ответ Чиун.
   — А тебя не тронули.
   — Превратности войны.
   — А как насчет сокрушить мерзких рыбных спекулянтов из Канады?
   — Я собираюсь держать язык за зубами, пока эта хилая птица снова не сядет на землю, — вполголоса сказал Чиун, — и тебе советую делать то же самое.
   — Чудесно, — проворчал Римо и пошел на свое место.
   Когда самолет взмыл в воздух, Римо с головой погрузился в чтение журнала. Он назывался «Маклинз» и был дешевым чтивом, изданным какими-то старыми козлами в кожаных нарукавниках на твидовых пиджаках.
   Ни выпить, ни поесть Римо не предложили.
   Когда обслуживающая этот конец самолета стюардесса снова покатила вперед свою тележку, ничего ему не предложив, Римо сказал ей вслед.
   — Я где-то читал, что у «Эр Кэнада» самый худший сервис из всех компаний мира.
   — Это вполне возможно, — ответила стюардесса, не оглянувшись, — но только по отношению к фарисеям.
   — Фарисеям?
   — Так называет вашу породу министр рыбного хозяйства Хьюгтон.
   Римо подумал было ответить, но решил не ввязываться в спор с глупой кеначкой. Чтобы убить время, он сунул свою кредитную карточку в авиателефон на спинке сиденья перед ним и набрал номер Харолда В. Смита в «Фолкрофте».
   — Что там новенького? — спросил он, когда Смит снял трубку.
   — Полномасштабная война в Тихом океане.
   — Как закончилось сражение в Атлантике?
   — Вничью. Примерно сорок судов затонуло или сгорело до ватерлинии. Обе стороны отошли в нейтральные воды. Но это была только первая стычка. Напряжение растет.
   — А что делает канадская береговая охрана?