Страница:
Часы показывали три тридцать. Начиная с полудня в кабинет почтмейстера все время поступали срочные звонки и факсы.
Сначала с ним связался почтмейстер Нью-Йорка.
— У нас возникли серьезные проблемы, сэр.
— Слушаю вас, Нью-Йорк.
— Э-э-э, кажется, один из наших линейных ящиков для почты...
— Ну?
— ...взорвался, сэр.
Генеральный почтмейстер Соединенных Штатов недоуменно заморгал.
— Взорвался?
— Так точно. Здесь уже побывали ищейки ФБР. Они требуют нашего сотрудничества.
— Пошлите их к черту! — зарычал генеральный почтмейстер.
— Я решил, что поступлю правильно, если выставлю их за дверь. И так и сделал.
— Отлично! Молодец, как вас там...
— Финкельперл, сэр.
— Отключите телефон, Финкельперл. Я пошлю к вам своего человека, его фамилия Рейли. Разговаривайте с ним и только с ним.
— Будет сделано, мистер почтмейстер.
Генеральный почтмейстер повесил трубку, пробормотав себе под нос:
— Так надо в интересах службы.
Через десять минут снова позвонил Финкельперл.
— Сэр, это повторилось! — прокричал он в трубку.
— Еще одна бомба?
— Взорвались тринадцать линейных ящиков, и все неподалеку от нашего учреждения. Просто террор какой-то!
— Боже мой! Может, кто-нибудь нападает на почтовые учреждения?
— Не знаю, мистер почтмейстер.
— Или шалит кто-то из ваших служащих?
Финкельперл закашлялся.
— Думаю, вы понимаете, что возможно и такое.
— Ждите Рейли. И помните — молчание, молчание и еще раз молчание.
— Я нем как рыба.
Нью-Йорк отключился, и генеральный почтмейстер стал диктовать предварительное заявление для прессы. Но телефон звонил снова и снова.
— Директор ФБР, первая линия.
— Я на совещании.
— Комиссар полиции Нью-Йорка, вторая линия.
— Пусть свяжется с ФБР. Я разговариваю только с федеральными службами.
— Да, сэр.
— Почтмейстер Финкельперл на первой линии.
Генеральный почтмейстер задумался.
— Ладно, соедините, — отозвался он наконец.
— Мистер почтмейстер, это Финкельперл.
— Я знаю. Дальше.
— Вы посылали ко мне почтового инспектора по фамилии Смит?
— Смит? Нет, я нее сказал, чтобы вы ждали Рейли. Он уже в пути.
— Смит показал мне удостоверение почтового инспектора. Он только что вышел из моего кабинета. И сразу же появился Рейли.
— Вы с ним говорили?
— Я... боюсь, что он сумел вытянуть из меня одно имя.
— О чем вы говорите, какое имя?
— Считают, что бомбы подложил кто-то из наших.
— Такое возможно?
— Бывали случаи, когда наши сотрудники стреляли в своих же, брали заложников, воровали почту и уничтожали ее. Только в прошлом месяце мы поймали одного придурка на сортировке. Проклятый идиот не поспевал за потоком почты и потому засовывал себе в рот открытки, разжевывал их и проглатывал целиком.
— Кошмар какой!
— Такова жизнь, сэр.
— Мы теперь не единственная почтовая служба. «Федерал экспресс» и «Ю-пи-эс» отнимают наш кусок хлеба. Если к концу столетия мы не сохраним конкурентоспособность, нам останется только перевозка макулатуры. Правда, и на ней можно заработать хорошие деньги, но этого недостаточно. Надо укрепить свои позиции на рынке, особенно в деле доставки экспресс-почты. Бизнесмены не доверят нам срочные отправления, если мы не продемонстрируем надежность своей службы.
— Суть проблемы ясна, сэр. И что теперь делать?
— Какое имя вы ему сообщили?
— Ал Ладин.
— Ал Ладин, Ал Ладин. Я его знаю?
— Трудно себе представить, откуда бы вам его знать. Он проработал у нас только год.
— Знаете, Финкельперл... — начал генеральный почтмейстер.
— Да, сэр?
— Я думаю, вас расколол какой-то законспирированный федеральный агент.
— Рейли тоже так считает.
— Теперь нас раскручивают. Почтовая служба Соединенных Штатов больше не контролирует ситуацию.
— Что же теперь делать?
— Держитесь до последнего. Я тоже буду стоять насмерть. Если нам повезет, Ладин скоро исчезнет с лица земли.
— Как, сэр?
— Засунет себе в рот пистолет сорок пятого калибра.
— Будем надеяться, сэр.
— Знаете ведь, как бывает... Они все кончают одинаково.
Положив трубку, генеральный почтмейстер крикнул секретарю:
— Порвите тот пресс-релиз и давайте сюда. Начнем сначала.
Бумага полетела в корзину для мусора, а генеральный почтмейстер забегал из угла в угол.
— В таком крупном учреждении, как ПССШ — как и в любой военной организации, зависящей от притока новобранцев, — всегда попадаются паршивые овцы, — начал диктовать он. Снаружи донеслись уличный шум и гудение машин. Замолчав, почтмейстер уставился в потолок и наморщил лоб. — Вставьте сюда что-нибудь из моей последней речи и разбавьте пожеланиями благополучия. И не забудьте закончить словами «Мы работаем для вас».
— Да, сэр, — встав, сказала секретарь.
Дверь закрылась. Генеральный почтмейстер Соединенных Штатов откинулся в кресле и тяжело вздохнул.
— Кто следующий? — простонал он, тяжело вздохнув.
И тут позвонили из Оклахома-Сити.
— Вас беспокоит Хейдорн, начальник почты Оклахома-Сити.
— Какие проблемы, Оклахома?
— У нас тут стреляли.
— И поэтому вы меня беспокоите? — взорвался генеральный почтмейстер. — Если бы мне пришлось реагировать на все фокусы почтовых служащих, то у меня больше ни на что не осталось бы времени. Послушайте, не можете вы обождать день или два? — понизив голос, спросил он. — У нас ужасная ситуация в Нью-Йорке.
— Мистер почтмейстер, стреляли не у нас. Все произошло в новом здании федеральных служб.
— Застрелили почтальона?
— Нет, стрелял почтальон.
— Черт побери, того и гляди начнутся проблемы с прессой.
— Он перестрелял всех до одного в битком набитом зале судебного заседания — вместе с судьей.
— Федеральным судьей или местным?
— Федеральным.
— Прекрасно. Надеюсь, я смогу кое-что предпринять. Постарайтесь не давать хода этому делу.
— Ко мне уже приходили из ФБР.
— Надеюсь, вы выставили ищеек вон?
— Я отдал им личное дело почтальона.
— Да вы с ума сошли! Вы на кого, черт возьми, работаете?
Голос Хейдорна дрогнул.
— На Почтовую службу Соединенных Штатов.
— А перед кем несете ответственность?
— Конечно, перед вами, сэр.
— Вы что, не имеете представления о субординации? Сначала вам следует проинформировать меня, а уж потом разговаривать с другими ведомствами.
— Но сэр, это ведь Оклахома-Сити. Мы и так уже пережили одну трагедию.
— Перестаньте хныкать! Терпеть не могу, когда сопли распускают.
— Я понимаю, сэр. Тем не менее одного из наших почтальонов ФБР разыскивает за массовое убийство.
— И всю ответственность за это я собираюсь возложить на вас, Оклахома. Вы что, не читали мою директиву насчет борьбы со стрессом?
— Мы окрасили все стены в успокаивающий розовый цвет, как и предписывалось.
— А комнату мерзавца?
— Он же письмоносец, сэр, и каждый день ходит по адресам. Если он будет с утра до вечера пялиться в розовую стену, то не сможет доставить почту.
— А как насчет премиального кофе?
— Я... э-э-э... не чувствовал особой необходимости. Мои служащие казались совершенно уравновешенными. Все нормально прошли психологические тесты. Никакого стресса. Город-то у нас небольшой.
— Тем не менее я требую, чтобы вы немедленно установили особый перерыв для кофе. Вы поняли?
— Да, сэр.
— Пока я вам не позвоню, ничего никому не говорите. И вообще мы с вами не разговаривали.
— Понятно, мистер почтмейстер.
— Помните — никому ни слова!
Почтмейстер в ярости бросил трубку.
— Две неприятности сразу! Что за жизнь такая проклятая!
Когда секретарь позвонила снова, почтмейстер сначала не хотел даже трубку брать. Но спустя мгновение передумал — может быть, на сей раз новости будут хорошими.
— На второй линии инспектор Рейли. Кажется, у него срочное дело.
— Я с ним переговорю.
Голос Рейли дрожал и прерывался.
— Что случилось?
— Сэр, я только что из Главного почтового управления.
— Вы привели в чувство этого дурака Финкель-перла?
— Он понял свой долг, сэр. Но, боюсь, случилась еще одна неприятность.
— Снова ящики взорвались?
— Нет.
— Была стрельба?
— Нет.
— Так говорите же, в чем дело! — загремел почтмейстер.
— Я и пытаюсь. Я вышел из здания минут пятнадцать назад и взял такси до гостиницы. Тут-то все и случилось. Страшный взрыв, а затем землетрясение. Сейчас я в гостинице, смотрю из окна на запад. Все, что я вижу, — это клубы дыма.
— Ну?
— Его больше нет.
— Чего нет?
— Здания, сэр. Оно уничтожено.
Генеральный почтмейстер медленно поднялся на ноги. Он никак не мог сосредоточиться, «Он явно говорит не о гостинице, — думал почтмейстер. — Он ведь оттуда звонит. И наверняка не стал бы суетиться из-за какого-то другого старого здания — меня ведь это не заботит».
Генеральный почтмейстер с трудом перевел дыхание.
— Уж не хотите ли вы сказать, что я лишился почты? — почти простонал он.
— Сэр, вам, наверное, стоит включить Си-эн-эн.
Почтмейстер так и сделал. Си-эн-эн показывало снятую с воздуха панораму центральной части Манхэттена. Вот виднеется Мэдисон-Сквер-Гарден. Вот замысловатое сооружение из стекла — Центр Джекоба Джавитса. Похоже, будто из миллиона рам вылетела тысяча зеркал.
К востоку, занимая целый квартал, лежали дымящиеся руины. И посреди огня и дыма генеральный почтмейстер Соединенных Штатов вдруг увидел широкие ступени, наводящие на мысли о Древнем Риме, а поверх них в беспорядке валялось то, что осталось от двадцати коринфских колонн Главного почтового управления — крупнейшего почтового учреждения страны.
В этот ужасный миг зажужжал селектор и испуганный голос секретарши произнес:
— Сэр, на первой линии Президент Соединенных Штатов.
Глава 12
Глава 13
Сначала с ним связался почтмейстер Нью-Йорка.
— У нас возникли серьезные проблемы, сэр.
— Слушаю вас, Нью-Йорк.
— Э-э-э, кажется, один из наших линейных ящиков для почты...
— Ну?
— ...взорвался, сэр.
Генеральный почтмейстер Соединенных Штатов недоуменно заморгал.
— Взорвался?
— Так точно. Здесь уже побывали ищейки ФБР. Они требуют нашего сотрудничества.
— Пошлите их к черту! — зарычал генеральный почтмейстер.
— Я решил, что поступлю правильно, если выставлю их за дверь. И так и сделал.
— Отлично! Молодец, как вас там...
— Финкельперл, сэр.
— Отключите телефон, Финкельперл. Я пошлю к вам своего человека, его фамилия Рейли. Разговаривайте с ним и только с ним.
— Будет сделано, мистер почтмейстер.
Генеральный почтмейстер повесил трубку, пробормотав себе под нос:
— Так надо в интересах службы.
Через десять минут снова позвонил Финкельперл.
— Сэр, это повторилось! — прокричал он в трубку.
— Еще одна бомба?
— Взорвались тринадцать линейных ящиков, и все неподалеку от нашего учреждения. Просто террор какой-то!
— Боже мой! Может, кто-нибудь нападает на почтовые учреждения?
— Не знаю, мистер почтмейстер.
— Или шалит кто-то из ваших служащих?
Финкельперл закашлялся.
— Думаю, вы понимаете, что возможно и такое.
— Ждите Рейли. И помните — молчание, молчание и еще раз молчание.
— Я нем как рыба.
Нью-Йорк отключился, и генеральный почтмейстер стал диктовать предварительное заявление для прессы. Но телефон звонил снова и снова.
— Директор ФБР, первая линия.
— Я на совещании.
— Комиссар полиции Нью-Йорка, вторая линия.
— Пусть свяжется с ФБР. Я разговариваю только с федеральными службами.
— Да, сэр.
— Почтмейстер Финкельперл на первой линии.
Генеральный почтмейстер задумался.
— Ладно, соедините, — отозвался он наконец.
— Мистер почтмейстер, это Финкельперл.
— Я знаю. Дальше.
— Вы посылали ко мне почтового инспектора по фамилии Смит?
— Смит? Нет, я нее сказал, чтобы вы ждали Рейли. Он уже в пути.
— Смит показал мне удостоверение почтового инспектора. Он только что вышел из моего кабинета. И сразу же появился Рейли.
— Вы с ним говорили?
— Я... боюсь, что он сумел вытянуть из меня одно имя.
— О чем вы говорите, какое имя?
— Считают, что бомбы подложил кто-то из наших.
— Такое возможно?
— Бывали случаи, когда наши сотрудники стреляли в своих же, брали заложников, воровали почту и уничтожали ее. Только в прошлом месяце мы поймали одного придурка на сортировке. Проклятый идиот не поспевал за потоком почты и потому засовывал себе в рот открытки, разжевывал их и проглатывал целиком.
— Кошмар какой!
— Такова жизнь, сэр.
— Мы теперь не единственная почтовая служба. «Федерал экспресс» и «Ю-пи-эс» отнимают наш кусок хлеба. Если к концу столетия мы не сохраним конкурентоспособность, нам останется только перевозка макулатуры. Правда, и на ней можно заработать хорошие деньги, но этого недостаточно. Надо укрепить свои позиции на рынке, особенно в деле доставки экспресс-почты. Бизнесмены не доверят нам срочные отправления, если мы не продемонстрируем надежность своей службы.
— Суть проблемы ясна, сэр. И что теперь делать?
— Какое имя вы ему сообщили?
— Ал Ладин.
— Ал Ладин, Ал Ладин. Я его знаю?
— Трудно себе представить, откуда бы вам его знать. Он проработал у нас только год.
— Знаете, Финкельперл... — начал генеральный почтмейстер.
— Да, сэр?
— Я думаю, вас расколол какой-то законспирированный федеральный агент.
— Рейли тоже так считает.
— Теперь нас раскручивают. Почтовая служба Соединенных Штатов больше не контролирует ситуацию.
— Что же теперь делать?
— Держитесь до последнего. Я тоже буду стоять насмерть. Если нам повезет, Ладин скоро исчезнет с лица земли.
— Как, сэр?
— Засунет себе в рот пистолет сорок пятого калибра.
— Будем надеяться, сэр.
— Знаете ведь, как бывает... Они все кончают одинаково.
Положив трубку, генеральный почтмейстер крикнул секретарю:
— Порвите тот пресс-релиз и давайте сюда. Начнем сначала.
Бумага полетела в корзину для мусора, а генеральный почтмейстер забегал из угла в угол.
— В таком крупном учреждении, как ПССШ — как и в любой военной организации, зависящей от притока новобранцев, — всегда попадаются паршивые овцы, — начал диктовать он. Снаружи донеслись уличный шум и гудение машин. Замолчав, почтмейстер уставился в потолок и наморщил лоб. — Вставьте сюда что-нибудь из моей последней речи и разбавьте пожеланиями благополучия. И не забудьте закончить словами «Мы работаем для вас».
— Да, сэр, — встав, сказала секретарь.
Дверь закрылась. Генеральный почтмейстер Соединенных Штатов откинулся в кресле и тяжело вздохнул.
— Кто следующий? — простонал он, тяжело вздохнув.
И тут позвонили из Оклахома-Сити.
— Вас беспокоит Хейдорн, начальник почты Оклахома-Сити.
— Какие проблемы, Оклахома?
— У нас тут стреляли.
— И поэтому вы меня беспокоите? — взорвался генеральный почтмейстер. — Если бы мне пришлось реагировать на все фокусы почтовых служащих, то у меня больше ни на что не осталось бы времени. Послушайте, не можете вы обождать день или два? — понизив голос, спросил он. — У нас ужасная ситуация в Нью-Йорке.
— Мистер почтмейстер, стреляли не у нас. Все произошло в новом здании федеральных служб.
— Застрелили почтальона?
— Нет, стрелял почтальон.
— Черт побери, того и гляди начнутся проблемы с прессой.
— Он перестрелял всех до одного в битком набитом зале судебного заседания — вместе с судьей.
— Федеральным судьей или местным?
— Федеральным.
— Прекрасно. Надеюсь, я смогу кое-что предпринять. Постарайтесь не давать хода этому делу.
— Ко мне уже приходили из ФБР.
— Надеюсь, вы выставили ищеек вон?
— Я отдал им личное дело почтальона.
— Да вы с ума сошли! Вы на кого, черт возьми, работаете?
Голос Хейдорна дрогнул.
— На Почтовую службу Соединенных Штатов.
— А перед кем несете ответственность?
— Конечно, перед вами, сэр.
— Вы что, не имеете представления о субординации? Сначала вам следует проинформировать меня, а уж потом разговаривать с другими ведомствами.
— Но сэр, это ведь Оклахома-Сити. Мы и так уже пережили одну трагедию.
— Перестаньте хныкать! Терпеть не могу, когда сопли распускают.
— Я понимаю, сэр. Тем не менее одного из наших почтальонов ФБР разыскивает за массовое убийство.
— И всю ответственность за это я собираюсь возложить на вас, Оклахома. Вы что, не читали мою директиву насчет борьбы со стрессом?
— Мы окрасили все стены в успокаивающий розовый цвет, как и предписывалось.
— А комнату мерзавца?
— Он же письмоносец, сэр, и каждый день ходит по адресам. Если он будет с утра до вечера пялиться в розовую стену, то не сможет доставить почту.
— А как насчет премиального кофе?
— Я... э-э-э... не чувствовал особой необходимости. Мои служащие казались совершенно уравновешенными. Все нормально прошли психологические тесты. Никакого стресса. Город-то у нас небольшой.
— Тем не менее я требую, чтобы вы немедленно установили особый перерыв для кофе. Вы поняли?
— Да, сэр.
— Пока я вам не позвоню, ничего никому не говорите. И вообще мы с вами не разговаривали.
— Понятно, мистер почтмейстер.
— Помните — никому ни слова!
Почтмейстер в ярости бросил трубку.
— Две неприятности сразу! Что за жизнь такая проклятая!
Когда секретарь позвонила снова, почтмейстер сначала не хотел даже трубку брать. Но спустя мгновение передумал — может быть, на сей раз новости будут хорошими.
— На второй линии инспектор Рейли. Кажется, у него срочное дело.
— Я с ним переговорю.
Голос Рейли дрожал и прерывался.
— Что случилось?
— Сэр, я только что из Главного почтового управления.
— Вы привели в чувство этого дурака Финкель-перла?
— Он понял свой долг, сэр. Но, боюсь, случилась еще одна неприятность.
— Снова ящики взорвались?
— Нет.
— Была стрельба?
— Нет.
— Так говорите же, в чем дело! — загремел почтмейстер.
— Я и пытаюсь. Я вышел из здания минут пятнадцать назад и взял такси до гостиницы. Тут-то все и случилось. Страшный взрыв, а затем землетрясение. Сейчас я в гостинице, смотрю из окна на запад. Все, что я вижу, — это клубы дыма.
— Ну?
— Его больше нет.
— Чего нет?
— Здания, сэр. Оно уничтожено.
Генеральный почтмейстер медленно поднялся на ноги. Он никак не мог сосредоточиться, «Он явно говорит не о гостинице, — думал почтмейстер. — Он ведь оттуда звонит. И наверняка не стал бы суетиться из-за какого-то другого старого здания — меня ведь это не заботит».
Генеральный почтмейстер с трудом перевел дыхание.
— Уж не хотите ли вы сказать, что я лишился почты? — почти простонал он.
— Сэр, вам, наверное, стоит включить Си-эн-эн.
Почтмейстер так и сделал. Си-эн-эн показывало снятую с воздуха панораму центральной части Манхэттена. Вот виднеется Мэдисон-Сквер-Гарден. Вот замысловатое сооружение из стекла — Центр Джекоба Джавитса. Похоже, будто из миллиона рам вылетела тысяча зеркал.
К востоку, занимая целый квартал, лежали дымящиеся руины. И посреди огня и дыма генеральный почтмейстер Соединенных Штатов вдруг увидел широкие ступени, наводящие на мысли о Древнем Риме, а поверх них в беспорядке валялось то, что осталось от двадцати коринфских колонн Главного почтового управления — крупнейшего почтового учреждения страны.
В этот ужасный миг зажужжал селектор и испуганный голос секретарши произнес:
— Сэр, на первой линии Президент Соединенных Штатов.
Глава 12
За спиной Харолда В. Смита уже пылал закат, когда система вновь подала сигнал.
— Что это? — спросил Римо, вновь усевшись на зеленый виниловый диван. Мастер Синанджу по-прежнему сидел рядом со Смитом, не желая покидать почетное место подле человека, которого называл Императором.
— Информационное сообщение.
Закрыв файлы электронной почты, Смит вывел на экран сообщение Ассошиэйтед Пресс.
Нью-Йорк. Взрыв в Главном почтовом управлении (АП)
В 4 часа 44 минуты мощный взрыв, уничтоживший Главное почтовое управление и почтовое отделение на Пятой авеню, потряс центральный Манхэттен. Спасательные бригады уже приступили к работе. Число человеческих жертв пока неизвестно, но, видимо, будет очень велико.
— Боже мой! — простонал Смит.
— В чем дело, Смитти? — спросил Римо, вставая с дивана.
— В Нью-Йорке взрывом уничтожено Главное почтовое управление. Очевидно, чудовищной силы взрывом.
— Это такое большое здание на Пятой авеню, с колоннами?
— Да. Было, — невесело отозвался Смит.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил Римо. — С чего бы это кому-то взрывать целое почтовое управление?
— Может, хотелось доказать свои возможности.
— А?
— С уверенностью можно сказать только одно — тот или те, кто подложил бомбы в почтовые ящики, прекрасно запутали следы.
— Так мы боремся с исламскими террористами или с американской почтовой службой?
Смит стер с экрана сообщение АП.
— Думаю, идет борьба на два фронта.
— На два фронта?
— Конечно. Данные электронной почты свидетельствуют о том, что в США существует террористическая сеть исламских фундаменталистов. Ал Ладин явно относится к этой группе, а он почтовый служащий.
— Ну да...
— Не исключено, что и другие члены группы являются почтальонами.
— Что ж, теперь многое прояснилось. Например, случаи со всеми этими ребятами, которые «идут на почту».
— На почту? — переспросил Чиун.
— Так говорят, — пояснил Римо. — Когда почтальон сходит с ума и начинает убивать своих коллег, говорят, что он «пошел на почту».
Мастер Синанджу задумчиво погладил бороденку.
— В дни Александра Македонского гонцы часто сходили с ума от жажды и упадка сил. Не раз они умирали сразу после того, как клали сообщение к ногам своего повелителя.
— Да просто потому, что им приходилось бежать босиком три или четыре тысячи миль.
— Тогда это считалось не таким уж большим расстоянием, — фыркнул Чиун. — Один греческий писака однажды сказал о персидских гонцах, что ни снег, ни дождь, ни холод, ни зной не могут помешать им выполнить свой долг.
— Вроде бы так звучит девиз почтовой службы, — захлопал глазами Римо.
— Заимствовано из Геродота, — пояснил Смит.
— Да, именно так звали грека, — согласился мастер Синанджу.
— Судя по файлам, террористическая ячейка существует уже около года, — сообщил глава КЮРЕ.
— Почему же они начали действовать только сейчас? Что им надо? — спросил Римо.
— Если я правильно интерпретирую события на Манхэттене, они тем самым сделали заявление.
— Заявление? О чем?
— О том, что существуют. И могут безнаказанно наносить нам удар за ударом.
— Так думали и фанатики, пытавшиеся взорвать Центр международной торговли. Ну и где они теперь? Все до одного гниют в федеральной тюрьме, и Глухой Мулла тоже.
— Я обязан проинформировать Президента, — произнес Смит, открывая ящик. На столе появился самый обычный с виду вишнево-красный телефон — правда, на гладком корпусе аппарата отсутствовали кнопки для вызова или наборный диск.
— Думаю, он уже в курсе, — обронил Римо, когда глава КЮРЕ поднес трубку к уху.
Подняв трубку, он активизировал линию, и теперь на другом ее конце, в линкольновской спальне Белого дома, трезвонит такой же телефон. Звонит не переставая.
Наконец в трубке раздался раздраженный женский голос.
— Кто это? Кто там, на другом конце линии? Смит? Говорите же! Я знаю, что это вы. Я слышу ваше дыхание.
— Мы погибли! — воскликнул Чиун. — Королева вмешивается не в свое дело!
Покраснев, Смит повесил трубку.
— Очевидно, его нет в резиденции, — заметно нервничая, сказал он.
— Вероятно, он сейчас в предвыборной поездке, пытается поднабрать голоса, — проворчал Римо.
— Пора бы ему вернуться в Вашингтон, — сказал Смит. — Дело слишком серьезное.
— Слишком поздно спасать его обреченное президентство, — нараспев сказал мастер Синанджу.
— Почему вы так думаете? — обернувшись, спросил Смит.
— Потому что те, кто незаконно занимает Орлиный Трон, обречены по самой своей природе. Я уже много лет живу в этой могущественной стране. Я видел много президентов, которые приходили и уходили — как ненадежные визири. Я наизусть помню их список. Небритый Президент Президент-Выскочка. Арахисовый фермер. Пожиратель фасоли. Президент, У Которого Каша во Рту. Президент-Обжора. Скажи только слово, и мы навсегда покончим с этой сменой дураков на престоле. Не отрицай, что ты желаешь сам занять Орлиный Трон во всем его блеске и великолепии.
— Мы не участвуем в выборах, — бесстрастно отозвался Смит.
Чиун заговорщически понизил голос:
— В вашей власти с ними покончить.
Скривившись, глава КЮРЕ вновь вызвал файлы электронной почты.
— Тебе не надоело? — шепнул Римо на ухо мастеру Синанджу.
— Тот, кто не перестает пробовать, готовит свое собственное поражение. Того, кто никогда не уступает, нельзя победить.
— Тот, кто надоедает своему Императору, может в один прекрасный день оказаться на улице.
Чиун замер.
— Он никогда...
— Все там будем, — ухмыльнувшись, заключил Римо.
Стараясь придать своему лицу непроницаемое выражение, мастер Синанджу сложил руки на груди. Рукава кимоно скрыли все его пальцы вместе с чехольчиком для ногтя, который Чиун носил как знак бесчестья.
Из уст Смита вырвалось тихое восклицание.
— Нашли что-нибудь интересное? — подскочил Римо.
— Кажется, это рецепт для изготовления бомбы из азотистых удобрений в домашних условиях — вроде той, что разрушила здание федеральных служб в Оклахома-Сити.
— Ничего удивительного.
— Главным наполнителем бомб служат отходы почтовой корреспонденции, — добавил Смит.
— Шутитет?!
— А вот здесь планируется заполнить адской смесью почтовый грузовик.
— Бомба в почтовом грузовике?
— Да. Я уверен, что именно таким способом уничтожили Главное почтовое управление. Боже мой! — внезапно произнес глава КЮРЕ, вытаращив глаза.
— Вы постоянно повторяете одно и то же. Сколько еще можно удивляться тому, что творят эти мерзавцы?
— Я просматриваю заявления, переданные по факсу в ФБР после сегодняшних взрывов в почтовых ящиках.
— И что же?
— Заявлений много. Некоторые — от известных террористических групп, а некоторые — от организаций, о которых раньше никто никогда не слышал. Какие-то «Орлы Аллаха» и «Воины Бога».
Римо и Чиун переглянулись.
— Весьма вероятно, что новые группировки фактически представляют собой одно и то же, — продолжал Смит. — Ближневосточные террористические группы очень часто действуют под различными названиями, чтобы запутать дело и представить себя более многочисленными и могущественными. Вот например, Исламский фронт АСПС. Так значится в файле.
— Интересно, что такое АСПС?
— Смотри сам.
Римо взглянул на экран.
— Надо же!..
— Да, тот самый рисунок в виде орла. Мы его уже видели. Теперь я узнал в нем новую эмблему Почтовой службы Соединенных Штатов. А если посмотреть ниже...
Римо взглянул туда, куда указывал тонкий палец Харолда В. Смита.
— Исламский фронт Американского союза почтовых служащих, — прочитал он вслух. — Террористическая группа проникла в почтовый профсоюз?
— Нет, дело обстоит гораздо серьезнее.
Внезапно Смит повернулся в кресле и бросил взгляд сквозь витражные стекла на Лонг-Айлендский пролив, воды которого в лучах заходящего солнца пылали ярко-оранжевым.
— Террористическая группа проникла в Почтовую службу Соединенных Штатов, — произнес наконец глава КЮРЕ. — Значит, террористы теперь могут свободно действовать в каждом городе и деревне. В форме почтальона они беспрепятственно проникнут в любое общественное здание, вплоть до сверхсекретных правительственных учреждений. Почтальона никто ни о чем не спросит. Сомневаюсь даже, чтобы охранники где-либо когда-либо просили их пройти через металлоискатели. Кроме того, в сумки почтальонов права заглядывать никто не имеет — почта ограждена от чьего бы то ни было праздного любопытства.
Глава КЮРЕ смотрел прямо перед собой, но смотрел невидящим взглядом. Он говорил, но обращался не к Римо или Чиуну, скорее, просто размышлял вслух.
— В стране примерно четыреста тысяч почтовых служащих. В некоторых городках почтмейстер является единственным представителем американской администрации. В то же время почтовые отделения есть буквально в каждом населенном пункте. Теоретически у террористов могут быть базы в любой точке страны. В их распоряжении находится федеральный транспорт. Практически на каждой улице стоят линейные ящики для почты — точно такие же, как те, что взорвались. Мерзавцы способны заложить бомбы в любой из них. В опасности все ящики и все здания.
— Так чего же мы ждем? Взять их — и дело с концом!
— Как? — сбросив с себя оцепенение, спросил Смит.
— Разве нельзя их выследить через Интернет?
— Террористы связываются через автоматический анонимный сервер, который пересылает все их сообщения на последний сервер — «Врата рая». Все файлы электронной почты скапливаются там, а вовсе не в тех системах, которые негодяи используют для доступа.
— А что, если определить местоположение «райского» сервера? — спросил Римо.
— Я уже определил. Он установлен около Толедо, штат Огайо. Но вне Толедо мне не удастся проследить, откуда присланы сообщения в «Врата рая».
— Так давайте туда съездим.
— Пусть этим занимается ФБР. Я их уже озадачил. Вы мне нужны для более серьезных дел.
— Укажите нам только конечную цель, а уж мы постараемся! — с жаром воскликнул Римо.
Мастер Синанджу сделал величественный жест чехлом для ногтя.
— О Смит! Одно ваше слово — и кроваво-красные головы террористов покатятся к твоим ногам.
— Без сомнения, именно Ал Ладин вел грузовик со взрывчаткой, предназначенной для уничтожения Главного почтового управления. Ал Ладин подорвал себя и тем самым замел все следы. Ну и люди! Следующим будет кто-то другой.
— Да-а. Знать бы их настоящие имена!
Внезапно раздался очередной сигнал, и Смит подскочил к клавиатуре.
— Опять взялись за старое, — заключил Римо.
Новое сообщение дополняло предыдущее. Глава КЮРЕ быстро пробежал глазами строчки — любая информация теперь имела огромное значение.
— Тут что-то насчет стрельбы в суде Оклахомы, — поморщился Римо.
— Кое-что, возможно, прояснится, — заключил Смит, оторвавшись от экрана.
— Что вы имеете в виду?
— Здесь сообщается, что в Оклахома-Сити стрелял недовольный почтовый служащий.
— Только этого не хватало!
— Они все там с ума посходили, — проговорил Чиун.
— А что, вдруг и вправду всего-навсего еще один рехнувшийся почтовый служащий? — отрывисто произнес глава КЮРЕ, бегая пальцами по клавишам. — Может, инцидент и не связан с событиями в Нью-Йорке.
— Может, и не связан, — согласился Римо.
— Если повезет, предварительные результаты расследования мы найдем в компьютере отделения ФБР в Оклахома-Сити.
— Так быстро?!
— Сейчас все вводят данные в компьютер.
— Кроме нас с тобой, да, папочка?
— У меня нет кучи машин, которые жужжат, как ворчливая жена.
Смит тем временем отчаянно барабанил пальцами по клавиатуре.
— Есть! — хриплым голосом вдруг выдавил он. Римо с Чиуном подбежали к столу.
На экране высвечивались некие данные, вернее, таблица известной формы ФБР. Почти одновременно присутствующие обратили внимание на одну и ту же строку, озаглавленную «Имя подозреваемого».
В строке мерцало знакомое имя: Джозеф Кэмел.
— Что это? — спросил Римо, вновь усевшись на зеленый виниловый диван. Мастер Синанджу по-прежнему сидел рядом со Смитом, не желая покидать почетное место подле человека, которого называл Императором.
— Информационное сообщение.
Закрыв файлы электронной почты, Смит вывел на экран сообщение Ассошиэйтед Пресс.
Нью-Йорк. Взрыв в Главном почтовом управлении (АП)
В 4 часа 44 минуты мощный взрыв, уничтоживший Главное почтовое управление и почтовое отделение на Пятой авеню, потряс центральный Манхэттен. Спасательные бригады уже приступили к работе. Число человеческих жертв пока неизвестно, но, видимо, будет очень велико.
— Боже мой! — простонал Смит.
— В чем дело, Смитти? — спросил Римо, вставая с дивана.
— В Нью-Йорке взрывом уничтожено Главное почтовое управление. Очевидно, чудовищной силы взрывом.
— Это такое большое здание на Пятой авеню, с колоннами?
— Да. Было, — невесело отозвался Смит.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил Римо. — С чего бы это кому-то взрывать целое почтовое управление?
— Может, хотелось доказать свои возможности.
— А?
— С уверенностью можно сказать только одно — тот или те, кто подложил бомбы в почтовые ящики, прекрасно запутали следы.
— Так мы боремся с исламскими террористами или с американской почтовой службой?
Смит стер с экрана сообщение АП.
— Думаю, идет борьба на два фронта.
— На два фронта?
— Конечно. Данные электронной почты свидетельствуют о том, что в США существует террористическая сеть исламских фундаменталистов. Ал Ладин явно относится к этой группе, а он почтовый служащий.
— Ну да...
— Не исключено, что и другие члены группы являются почтальонами.
— Что ж, теперь многое прояснилось. Например, случаи со всеми этими ребятами, которые «идут на почту».
— На почту? — переспросил Чиун.
— Так говорят, — пояснил Римо. — Когда почтальон сходит с ума и начинает убивать своих коллег, говорят, что он «пошел на почту».
Мастер Синанджу задумчиво погладил бороденку.
— В дни Александра Македонского гонцы часто сходили с ума от жажды и упадка сил. Не раз они умирали сразу после того, как клали сообщение к ногам своего повелителя.
— Да просто потому, что им приходилось бежать босиком три или четыре тысячи миль.
— Тогда это считалось не таким уж большим расстоянием, — фыркнул Чиун. — Один греческий писака однажды сказал о персидских гонцах, что ни снег, ни дождь, ни холод, ни зной не могут помешать им выполнить свой долг.
— Вроде бы так звучит девиз почтовой службы, — захлопал глазами Римо.
— Заимствовано из Геродота, — пояснил Смит.
— Да, именно так звали грека, — согласился мастер Синанджу.
— Судя по файлам, террористическая ячейка существует уже около года, — сообщил глава КЮРЕ.
— Почему же они начали действовать только сейчас? Что им надо? — спросил Римо.
— Если я правильно интерпретирую события на Манхэттене, они тем самым сделали заявление.
— Заявление? О чем?
— О том, что существуют. И могут безнаказанно наносить нам удар за ударом.
— Так думали и фанатики, пытавшиеся взорвать Центр международной торговли. Ну и где они теперь? Все до одного гниют в федеральной тюрьме, и Глухой Мулла тоже.
— Я обязан проинформировать Президента, — произнес Смит, открывая ящик. На столе появился самый обычный с виду вишнево-красный телефон — правда, на гладком корпусе аппарата отсутствовали кнопки для вызова или наборный диск.
— Думаю, он уже в курсе, — обронил Римо, когда глава КЮРЕ поднес трубку к уху.
Подняв трубку, он активизировал линию, и теперь на другом ее конце, в линкольновской спальне Белого дома, трезвонит такой же телефон. Звонит не переставая.
Наконец в трубке раздался раздраженный женский голос.
— Кто это? Кто там, на другом конце линии? Смит? Говорите же! Я знаю, что это вы. Я слышу ваше дыхание.
— Мы погибли! — воскликнул Чиун. — Королева вмешивается не в свое дело!
Покраснев, Смит повесил трубку.
— Очевидно, его нет в резиденции, — заметно нервничая, сказал он.
— Вероятно, он сейчас в предвыборной поездке, пытается поднабрать голоса, — проворчал Римо.
— Пора бы ему вернуться в Вашингтон, — сказал Смит. — Дело слишком серьезное.
— Слишком поздно спасать его обреченное президентство, — нараспев сказал мастер Синанджу.
— Почему вы так думаете? — обернувшись, спросил Смит.
— Потому что те, кто незаконно занимает Орлиный Трон, обречены по самой своей природе. Я уже много лет живу в этой могущественной стране. Я видел много президентов, которые приходили и уходили — как ненадежные визири. Я наизусть помню их список. Небритый Президент Президент-Выскочка. Арахисовый фермер. Пожиратель фасоли. Президент, У Которого Каша во Рту. Президент-Обжора. Скажи только слово, и мы навсегда покончим с этой сменой дураков на престоле. Не отрицай, что ты желаешь сам занять Орлиный Трон во всем его блеске и великолепии.
— Мы не участвуем в выборах, — бесстрастно отозвался Смит.
Чиун заговорщически понизил голос:
— В вашей власти с ними покончить.
Скривившись, глава КЮРЕ вновь вызвал файлы электронной почты.
— Тебе не надоело? — шепнул Римо на ухо мастеру Синанджу.
— Тот, кто не перестает пробовать, готовит свое собственное поражение. Того, кто никогда не уступает, нельзя победить.
— Тот, кто надоедает своему Императору, может в один прекрасный день оказаться на улице.
Чиун замер.
— Он никогда...
— Все там будем, — ухмыльнувшись, заключил Римо.
Стараясь придать своему лицу непроницаемое выражение, мастер Синанджу сложил руки на груди. Рукава кимоно скрыли все его пальцы вместе с чехольчиком для ногтя, который Чиун носил как знак бесчестья.
Из уст Смита вырвалось тихое восклицание.
— Нашли что-нибудь интересное? — подскочил Римо.
— Кажется, это рецепт для изготовления бомбы из азотистых удобрений в домашних условиях — вроде той, что разрушила здание федеральных служб в Оклахома-Сити.
— Ничего удивительного.
— Главным наполнителем бомб служат отходы почтовой корреспонденции, — добавил Смит.
— Шутитет?!
— А вот здесь планируется заполнить адской смесью почтовый грузовик.
— Бомба в почтовом грузовике?
— Да. Я уверен, что именно таким способом уничтожили Главное почтовое управление. Боже мой! — внезапно произнес глава КЮРЕ, вытаращив глаза.
— Вы постоянно повторяете одно и то же. Сколько еще можно удивляться тому, что творят эти мерзавцы?
— Я просматриваю заявления, переданные по факсу в ФБР после сегодняшних взрывов в почтовых ящиках.
— И что же?
— Заявлений много. Некоторые — от известных террористических групп, а некоторые — от организаций, о которых раньше никто никогда не слышал. Какие-то «Орлы Аллаха» и «Воины Бога».
Римо и Чиун переглянулись.
— Весьма вероятно, что новые группировки фактически представляют собой одно и то же, — продолжал Смит. — Ближневосточные террористические группы очень часто действуют под различными названиями, чтобы запутать дело и представить себя более многочисленными и могущественными. Вот например, Исламский фронт АСПС. Так значится в файле.
— Интересно, что такое АСПС?
— Смотри сам.
Римо взглянул на экран.
— Надо же!..
— Да, тот самый рисунок в виде орла. Мы его уже видели. Теперь я узнал в нем новую эмблему Почтовой службы Соединенных Штатов. А если посмотреть ниже...
Римо взглянул туда, куда указывал тонкий палец Харолда В. Смита.
— Исламский фронт Американского союза почтовых служащих, — прочитал он вслух. — Террористическая группа проникла в почтовый профсоюз?
— Нет, дело обстоит гораздо серьезнее.
Внезапно Смит повернулся в кресле и бросил взгляд сквозь витражные стекла на Лонг-Айлендский пролив, воды которого в лучах заходящего солнца пылали ярко-оранжевым.
— Террористическая группа проникла в Почтовую службу Соединенных Штатов, — произнес наконец глава КЮРЕ. — Значит, террористы теперь могут свободно действовать в каждом городе и деревне. В форме почтальона они беспрепятственно проникнут в любое общественное здание, вплоть до сверхсекретных правительственных учреждений. Почтальона никто ни о чем не спросит. Сомневаюсь даже, чтобы охранники где-либо когда-либо просили их пройти через металлоискатели. Кроме того, в сумки почтальонов права заглядывать никто не имеет — почта ограждена от чьего бы то ни было праздного любопытства.
Глава КЮРЕ смотрел прямо перед собой, но смотрел невидящим взглядом. Он говорил, но обращался не к Римо или Чиуну, скорее, просто размышлял вслух.
— В стране примерно четыреста тысяч почтовых служащих. В некоторых городках почтмейстер является единственным представителем американской администрации. В то же время почтовые отделения есть буквально в каждом населенном пункте. Теоретически у террористов могут быть базы в любой точке страны. В их распоряжении находится федеральный транспорт. Практически на каждой улице стоят линейные ящики для почты — точно такие же, как те, что взорвались. Мерзавцы способны заложить бомбы в любой из них. В опасности все ящики и все здания.
— Так чего же мы ждем? Взять их — и дело с концом!
— Как? — сбросив с себя оцепенение, спросил Смит.
— Разве нельзя их выследить через Интернет?
— Террористы связываются через автоматический анонимный сервер, который пересылает все их сообщения на последний сервер — «Врата рая». Все файлы электронной почты скапливаются там, а вовсе не в тех системах, которые негодяи используют для доступа.
— А что, если определить местоположение «райского» сервера? — спросил Римо.
— Я уже определил. Он установлен около Толедо, штат Огайо. Но вне Толедо мне не удастся проследить, откуда присланы сообщения в «Врата рая».
— Так давайте туда съездим.
— Пусть этим занимается ФБР. Я их уже озадачил. Вы мне нужны для более серьезных дел.
— Укажите нам только конечную цель, а уж мы постараемся! — с жаром воскликнул Римо.
Мастер Синанджу сделал величественный жест чехлом для ногтя.
— О Смит! Одно ваше слово — и кроваво-красные головы террористов покатятся к твоим ногам.
— Без сомнения, именно Ал Ладин вел грузовик со взрывчаткой, предназначенной для уничтожения Главного почтового управления. Ал Ладин подорвал себя и тем самым замел все следы. Ну и люди! Следующим будет кто-то другой.
— Да-а. Знать бы их настоящие имена!
Внезапно раздался очередной сигнал, и Смит подскочил к клавиатуре.
— Опять взялись за старое, — заключил Римо.
Новое сообщение дополняло предыдущее. Глава КЮРЕ быстро пробежал глазами строчки — любая информация теперь имела огромное значение.
— Тут что-то насчет стрельбы в суде Оклахомы, — поморщился Римо.
— Кое-что, возможно, прояснится, — заключил Смит, оторвавшись от экрана.
— Что вы имеете в виду?
— Здесь сообщается, что в Оклахома-Сити стрелял недовольный почтовый служащий.
— Только этого не хватало!
— Они все там с ума посходили, — проговорил Чиун.
— А что, вдруг и вправду всего-навсего еще один рехнувшийся почтовый служащий? — отрывисто произнес глава КЮРЕ, бегая пальцами по клавишам. — Может, инцидент и не связан с событиями в Нью-Йорке.
— Может, и не связан, — согласился Римо.
— Если повезет, предварительные результаты расследования мы найдем в компьютере отделения ФБР в Оклахома-Сити.
— Так быстро?!
— Сейчас все вводят данные в компьютер.
— Кроме нас с тобой, да, папочка?
— У меня нет кучи машин, которые жужжат, как ворчливая жена.
Смит тем временем отчаянно барабанил пальцами по клавиатуре.
— Есть! — хриплым голосом вдруг выдавил он. Римо с Чиуном подбежали к столу.
На экране высвечивались некие данные, вернее, таблица известной формы ФБР. Почти одновременно присутствующие обратили внимание на одну и ту же строку, озаглавленную «Имя подозреваемого».
В строке мерцало знакомое имя: Джозеф Кэмел.
Глава 13
Вероятно, так уж должно было случиться, что Юсефа Гамаля стали называть Абу Гамалином — «Отцом верблюдов».
Уже мальчиком он проявлял силу своего «тезки» — верблюда. Весь его облик напоминал верблюда, курчавые же волосы наводили на мысль о толстой верблюжьей шкуре. Ну и, наконец, нос. По форме — идеальная копия верблюжьей морды.
Огромный такой нос. Именно его замечали в первую очередь, когда сталкивались с Юсефом Гамалей впоследствии Абу Гамалином.
Поэтому неудивительно, что в детстве ребятишки-палестинцы прозвали его «Аль-Махур» — Нос.
— Не такое уж плохое nom de guerre[4], — успокоил как-то Юсефа отец.
— Воину совсем не подходит, — возразил тот.
— Бывает, дают имена и похуже, — как-то странно отозвался отец. Причем, произнося эту пророческую фразу, он смотрел на Юсефа. «Раз он смотрит на меня, — думал сын, — значит, он видит и мой нос. И никуда не денешься — все равно что смотреть на небо и видеть солнце».
К тому времени Юсефу уже исполнилось тринадцать. И хотя голос у него еще не ломался, на счету мальчика было уже несколько убитых.
Ибо на оккупированных территориях полным ходом шла интифада. Сионистскому образованию наносился один из чувствительнейших ударов.
Сноровка Юсефа в уничтожении израильтян привлекла к нему внимание организации «Хезболлах», по приказу которой он отправился в Ливан. Там, на берегах Нахр-аль-Мавт — реки Смерти — он на протяжении некоторого времени овладевал боевым искусством.
Замечательные были дни, полные кровавой борьбы! В любую секунду Юсеф готов был умереть. Он не страшился смерти. Наоборот, молил Всемилостивейшего Аллаха, чтобы тот ниспослал ему гибель в бою, ибо только тогда перед правоверным открываются врата рая.
Внезапно удача отвернулась от палестинцев. Организация освобождения Палестины продала «Хезболлах» и принялась обниматься с сионистским врагом. Оказалось, что Юсеф по-прежнему жив. Парень, похоже, был разочарован. Теперь он не просто хотел умереть — он страстно желал смерти.
— Смерть за веру автоматически обеспечивает пропуск в рай, — учили Юсефа. — В раю не нужно трудиться, там нет холода, нет боли. Все разгуливают в зеленых шелках и наслаждаются сочными фруктами, плодовые деревья в райских кущах — на каждом шагу, надо только руку протянуть.
— А как насчет женщин? — интересовался парень.
— В раю каждому счастливцу предоставляются семьдесят две девственницы, к которым не прикасался ни один мужчина или джинн. Они называются гурии и полностью принадлежат мученикам.
— Семьдесят две? — переспросил Юсеф, обрадовавшись такой перспективе.
С тех пор прошли годы. Нецелованные гурии по-прежнему ждали Юсефа в раю, а сам он, по-прежнему живой и здоровый, находился в лагере для интернированных ООП. И был здесь не внушающим страх Носом, а всего лишь Юсефом Гамалем, потерявшим надежду.
— Я никогда не смогу станцевать со своими гуриями, — пожаловался он как-то товарищу — борцу за свободу из «Хезболлах». — Потому что сгнию заживо в этом отвратительном месте.
Уже мальчиком он проявлял силу своего «тезки» — верблюда. Весь его облик напоминал верблюда, курчавые же волосы наводили на мысль о толстой верблюжьей шкуре. Ну и, наконец, нос. По форме — идеальная копия верблюжьей морды.
Огромный такой нос. Именно его замечали в первую очередь, когда сталкивались с Юсефом Гамалей впоследствии Абу Гамалином.
Поэтому неудивительно, что в детстве ребятишки-палестинцы прозвали его «Аль-Махур» — Нос.
— Не такое уж плохое nom de guerre[4], — успокоил как-то Юсефа отец.
— Воину совсем не подходит, — возразил тот.
— Бывает, дают имена и похуже, — как-то странно отозвался отец. Причем, произнося эту пророческую фразу, он смотрел на Юсефа. «Раз он смотрит на меня, — думал сын, — значит, он видит и мой нос. И никуда не денешься — все равно что смотреть на небо и видеть солнце».
К тому времени Юсефу уже исполнилось тринадцать. И хотя голос у него еще не ломался, на счету мальчика было уже несколько убитых.
Ибо на оккупированных территориях полным ходом шла интифада. Сионистскому образованию наносился один из чувствительнейших ударов.
Сноровка Юсефа в уничтожении израильтян привлекла к нему внимание организации «Хезболлах», по приказу которой он отправился в Ливан. Там, на берегах Нахр-аль-Мавт — реки Смерти — он на протяжении некоторого времени овладевал боевым искусством.
Замечательные были дни, полные кровавой борьбы! В любую секунду Юсеф готов был умереть. Он не страшился смерти. Наоборот, молил Всемилостивейшего Аллаха, чтобы тот ниспослал ему гибель в бою, ибо только тогда перед правоверным открываются врата рая.
Внезапно удача отвернулась от палестинцев. Организация освобождения Палестины продала «Хезболлах» и принялась обниматься с сионистским врагом. Оказалось, что Юсеф по-прежнему жив. Парень, похоже, был разочарован. Теперь он не просто хотел умереть — он страстно желал смерти.
— Смерть за веру автоматически обеспечивает пропуск в рай, — учили Юсефа. — В раю не нужно трудиться, там нет холода, нет боли. Все разгуливают в зеленых шелках и наслаждаются сочными фруктами, плодовые деревья в райских кущах — на каждом шагу, надо только руку протянуть.
— А как насчет женщин? — интересовался парень.
— В раю каждому счастливцу предоставляются семьдесят две девственницы, к которым не прикасался ни один мужчина или джинн. Они называются гурии и полностью принадлежат мученикам.
— Семьдесят две? — переспросил Юсеф, обрадовавшись такой перспективе.
С тех пор прошли годы. Нецелованные гурии по-прежнему ждали Юсефа в раю, а сам он, по-прежнему живой и здоровый, находился в лагере для интернированных ООП. И был здесь не внушающим страх Носом, а всего лишь Юсефом Гамалем, потерявшим надежду.
— Я никогда не смогу станцевать со своими гуриями, — пожаловался он как-то товарищу — борцу за свободу из «Хезболлах». — Потому что сгнию заживо в этом отвратительном месте.