Мерфи Уоррен. Война претендентов

Глава 22

   Когда Римо и Чиун вышли из самолета компании «Эйр Италия», у трапа их уже ждала красная ковровая дорожка, на которой отчетливо виднелось изображение короны о трех зубцах. Рядом стоял огромный белоснежный лимузин, а у задней дверцы авто — ливрейный лакей.
   Обутый в черные сандалии мастер Синанджу ступил на дорожку, тотчас грянул духовой оркестр, и ливрейный лакей величественным жестом открыл дверь лимузина. На флагштоках взметнулись яркие флаги. — Что это? — изумленно прошептал Римо, вслед за Чиуном направляясь к лимузину.
   — Я просил о скромном приеме, — ответил мастер Синанджу. — Мы приехали для предварительного обсуждения, а не для заключения сделки. Пышная встреча подобает лишь настоящим королевским ассасинам, а пока мы таковыми не стали, подобная помпа может отпугнуть других потенциальных клиентов.
   Сияющий белоснежный лимузин с трудом пробивал себе дорогу на узких грязных улочках Рима. По мнению Римо, вся Европа была ужасно грязной, и он искренне не понимал, почему американские туристы так очарованы европейскими городами. В любой европейской столице поры его кожи забивались грязью чуть ли не в ту секунду, когда он спускался по трапу самолета.
   — Это что, президентский дворец? — спросил Римо, указывая на огромное здание из коричневого мрамора, которое, по всей видимости, давно уже нуждалось в тщательной чистке, если не в полном уничтожении.
   — Какая разница, — отмахнулся Чиун. — О, смотри, Римо! Колизей!
   — Вижу. Тут трудно ошибиться. Не так уж много на свете зданий, которые насчитывают две тысячи лет от роду и выглядят, словно раскрошившийся свадебный торт.
   — Обрати внимание на русло Тибра, это очень важно. Потом объясню почему.
   — Хорошо, хорошо... Так где же президентский дворец?
   Чиун задумчиво пошевелил пальцами с длинными ногтями.
   — Да, у нового здания нет ничего общего с потускневшим блеском Рима времен Цезаря.
   — Нас ждут?
   — Да, он нас ждет...
   Римо взглянул через лобовое стекло, и во рту у него пересохло. Он увидел великолепно разукрашенное куполообразное здание.
   — Не может быть!.. — пробормотал он.
   — Может.
   — Прямо как Ватикан! Неужели мы в Ватикане?
   — Именно, — самодовольно усмехнувшись, подтвердил мастер Синанджу.

Глава 23

   Начальник генерального штаба армии США пытался объяснить верховному главнокомандующему диспозицию войск.
   Они находились в комнате оперативного управления в Белом доме. Президент, прищурившись, рассматривал огромную карту континентальной части США, причем нос его, казалось, становился все длиннее и длиннее. Очень уж он старался понять, о чем идет речь. Тут же присутствовали все члены комитета начальников штабов.
   — Мексиканские войска не изменили позицию, — доложил начальник штаба армий, показав серию зеленых треугольников на южной границе.
   — Видимо, они чего-то ждут! — высказал предположение Президент.
   Сидевший в углу председатель комитета начальников штабов едва сдержался, чтобы не застонать. Совещание длилось уже три часа, и тугодумие Президента стало действовать ему на нервы.
   Начальник штаба армий откашлялся и произнес:
   — Они не представляют никакой угрозы, господин Президент.
   — Это сейчас они не представляют угрозы!
   — И сейчас, и потом, — заверил его начштаба. — Позвольте обратить ваше внимание на диспозицию наших войск.
   Президент, по-видимому, проявил крайнюю заинтересованность. Впрочем, может, во всем виновата его сильная близорукость?
   — На этой карте КОНУСа...
   Президент тут же перебил говорившего:
   — А кто переименовал государство?
   — Никто, господин Президент. КОНУС означает Континентальная часть Соединенных Штатов Америки.
   — А-а-а...
   — Итак, как я уже сказал, на этой карте показана диспозиция армий КОНУСа.
   — А что, их много? Я имею в виду, разве у нас не одна армия?
   — Если вы внимательно прочтете пояснительные надписи, то поймете, что у нас четыре укомплектованные армии. Первая расквартирована в Форт-Джордже, Вторая — в Форт-Гиллеме, Пятая — в Форт-Сэм-Хьюстоне и Шестая — в Колорадо.
   На лице Президента отразилось неподдельное недоумение.
   — А где же Третья и Четвертая армии? — спросил он.
   — Четвертая армия недееспособна, господин Президент.
   — Так приведите ее в дееспособное состояние! На счету каждый солдат!
   — Вы не так меня поняли, господин Президент. Четвертой армии просто нет, она была...
   — Распущена по домам?
   Начальник штаба военно-морских сил начал усиленно тереть ладонями и без того побагровевшее от сдерживаемого смеха лицо. Бросив сердитый взгляд на умирающего со смеху начальника штаба военно-морских сил, его коллега, начальник штаба армий, стал терпеливо разъяснять Президенту:
   — Слово «недееспособна» на армейском языке означает, что армии больше не существует в природе. Забудьте о ней.
   — Нет, подождите. А почему бы нам не...
   — Создать ее заново? — услужливо подсказал начальник штаба.
   Президент записал в свой блокнот новое слово. Его список военных терминов занимал уже более пяти страниц. Теперь Президент знал разницу между бригадой и дивизией. Хотя ему гораздо больше нравилось слово «бригада», это воинское подразделение было все же меньше и, следовательно, слабее дивизии.
   — Да, создать заново.
   — На это нет времени, нет достаточного количества добровольцев, а объявлять мобилизацию сейчас незачем. Так ведь, господин Президент?
   — Конечно, незачем, — согласился глава государства.
   — Вот и я так думаю.
   Присутствующие с трудом подавили улыбки, и от этого их лица приобрели крайне мрачное выражение. Президенту очень понравилась суровая мужественность начальников штабов, и с тех пор он не упускал случая потренироваться перед зеркалом в придании своему лицу именно такой мрачной серьезности.
   — Итак, для наших целей нам потребуется Шестая армия, чья...
   — Сфера влияния?
   — Пусть будет сфера влияния. Мне нравится это выражение. Итак, ее сфера влияния простирается на западную часть КОНУСа, поэтому Шестая армия ответственна за безопасность Калифорнии и Аризоны.
   — Нам никак нельзя терять эти штаты. Только подумайте, сколько там избирателей! — воскликнул Президент.
   — Пятая армия станет охранять территорию к югу от Небраски, включая Нью-Мексико и Техас.
   — И все же, мне кажется, нам нужна еще одна армия... — жалобно повторил Президент.
   — Вы совершенно правы, — широко улыбаясь, согласился с ним начальник штаба армий. — Разве не так, господа? — обратился он к присутствующим.
   И все члены комитета начальников штабов немедленно с ним согласились.
   — Позвольте обратить ваше внимание на вон тот красный кружочек в Панаме. Это, господин Президент, наша Южная армия.
   Президент непонимающе поморщился:
   — Как, у этой армии нет номера?
   — Нет, сэр. Просто Южная армия, и все. Вот смотрите, с помощью Пятой и Шестой армий на севере и Южной армии на юге мы сразу же окружим мексиканцев.
   Президент радостно улыбнулся, потому что понял все слова, и ему не надо было переспрашивать. Похоже, он стал понемногу разбираться в военной терминологии; теперь ему уж точно пора выступить с серьезным предложением.
   — Предлагаю на время этого мероприятия...
   — Операции.
   — Ну да, операции, именно так я и хотел сказать. Так вот, предлагаю на время этой операции во избежание путаницы переименовать Южную армию в Седьмую.
   Лица всех присутствующих вытянулись от изумления.
   — Это невозможно, у нас уже есть Седьмая армия!
   — Что-то я не вижу ее на карте...
   — Конечно, потому что она расквартирована в Германии.
   — Может, следует отозвать ее оттуда?
   — Не слишком удачная идея...
   — Ну хорошо, тогда пусть Южная армия станет Восьмой.
   — Восьмая армия стоит в Корейской демилитаризованной зоне. Если мы выведем ее оттуда, Сеул через пару дней падет.
   — Черт побери! — воскликнул Президент. — И Девятая армия у нас есть?
   — Нет, Девятой нет.
   — А какая армия защищает Аляску и Гавайи?
   — Тихоокеанская, господин Президент.
   — Почему она не отмечена на карте?
   — Потому что мы убеждены, что мексиканское вторжение не угрожает ни Аляске, ни Гавайям, господин Президент.
   — Кажется, теперь я вас понял.
   — И в заключение... — Услышав слово «заключение», члены комитета начальников штабов радостно встрепенулись. — В заключение докладываю, господин Президент: наши границы по-прежнему на замке.
   — Теперь я и сам вижу, — просиял Президент.
   — Отлично!
   Внезапно пронзительно зазвонил телефон. На проводе «висел» Пентагон.
   Председатель комитета начальников штабов снял трубку и пояснил:
   — У нас совещание с Верховным.
   — Так для краткости называют вас, господин Президент, — объяснил главе государства начальник штаба военно-морских сил. — Что значит «верховный главнокомандующий».
   Услышав свой новый титул, Президент просиял.
   — Что случилось? — спросил в трубку председатель комитета начальников штабов. Выслушав ответ, он сказал: — Хорошо, я передам.
   И повесил трубку. Потом поправил очки и сообщил:
   — Звонили из Пентагона. С нашей военно-воздушной базы, расположенной недалеко от Юмы, пришло донесение о том, что мексиканцы объявили всему миру о наличии у них нового секретного сверхмощного оружия.
   — И как оно называется?
   — "Эль-Дьябло".
   — То есть дьявол по-испански?
   — Именно так.
   Президент, казалось, был потрясен до глубины души.
   — Звучит серьезно, — задумчиво протянул он. — Неужели у них действительно есть такое оружие, которое можно назвать именем дьявола?
   — Почему бы и нет? Они вправе назвать свое секретное оружие, если оно у них действительно имеется, как угодно.
   — Что-то мне не нравится это название...
   — Пропаганда!
   — А если нет? А если над американскими городами нависла страшная угроза?
   Члены комитета начальников штабов обменялись озабоченными взглядами. На этот раз они не знали, что сказать Президенту. Им никогда не приходилось слышать о таком оружии под названием «Эль-Дьябло», но само название заставило их сердца биться тревожнее.

Глава 24

   Как бы там ни было, я не собираюсь целовать ничье кольцо! — запальчиво произнес Римо.
   Мастер Синанджу ничего не ответил. Он хранил молчание с того самого момента, как белоснежный лимузин въехал в ворота Ватикана — города-государства в центре современного Рима.
   — Ты слышишь? Я не буду целовать его кольцо!
   Выйдя из машины, они ответили на любезное приветствие человека в малиновом одеянии и двинулись следом, удивляясь его прямой, как палка, спине. По-английски он говорил с сильным акцентом. Судя по его словам, он был кардиналом и выполнял обязанности премьера и министра иностранных дел одновременно.
   По пути Чиун прошептал:
   — В этих краях Великий Нерон разводил сады и устраивал гладиаторские бои. Христиане в те времена гибли в огромных количествах.
   — Ну и что? — равнодушно спросил Римо.
   — Оставь свой грубый тон и выбрось из головы мысль о том, что сейчас мы увидим Его Святейшество. Ведь он в то же самое время является главой своего государства, и нам следует относиться к нему точно так же, как к любому другому правителю.
   Их провели во внутренний дворик с буйствующей повсюду зеленью.
   Римо увидел согбенного старца в ослепительно белом одеянии, по сторонам которого стояли два средневековых рыцаря с грозно поднятыми пиками. Это были швейцарцы, телохранители Папы Римского.
   Добрые глаза первого в мире священника при виде мастера Синанджу просветлели. Он двинулся навстречу желанному гостю, его белоснежные одежды величественно заколыхались. Он опирался на трость, но тем не менее шел очень уверенно. На груди у него покачивалось большое золотое распятие.
   И лишь когда он приблизился, Римо заметил все признаки преклонного возраста. Светлые, приветливые глаза Папы Римского скользнули по нему мимолетным взглядом и остановились на стоявшем рядом мастере Синанджу. Воцарилось неловкое молчание.
   — Что случилось? — прошептал Римо по-корейски.
   — Поцелуй его кольцо, быстро! — прошипел в ответ Чиун.
   — Ни за что! Почему возникла пауза?
   — Он хочет, чтобы я ему поклонился.
   — Так поклонись, от тебя не убудет.
   — В прошлый раз кольцо целовал я, теперь твоя очередь, Римо.
   — Ну и ну! Начни разговор, и все станет на свои места.
   — Не могу. Я жду его приветственного поклона.
   — Но Папа Римский не станет кланяться тебе первым!
   — Вот потому-то ты и должен поцеловать его кольцо. Этим ты снимешь возникшее напряжение и загладишь неловкую паузу, — пояснил Чиун.
   — Я не буду целовать его дурацкое кольцо!
   Шагнув навстречу Чиуну, кардинал-премьер-министр прошептал несколько слов на латыни. Кореец ответил на том же языке.
   Кардинал тотчас подошел к Папе и что-то прошептал ему на ухо. Изможденное лицо великого старца просветлело, и, повернувшись к Римо, он приветливо произнес по-английски:
   — Сын мой, я рад нашему знакомству.
   И протянул для поцелуя свою сухую руку на которой красовалось широкое золотое кольцо. Римо не выдержал и, опустившись на одно колено, исполнил ритуал.
   Тотчас возникший было лед растаял без следа. Папа Римский и мастер Синанджу, беседуя вполголоса, неторопливо отошли в сторону. Время от времени верховный священник бросал на Римо ласковые приветливые взгляды. Мастер Синанджу вел себя чересчур оживленно — часто всплескивал руками, качал головой и всячески жестикулировал. Его пальцы со смертоносными длинными ногтями порой едва не касались старческого тела священника, и Римо не на шутку встревожился — не дай бог Чиун невзначай заденет Папу.
   Римо попытался разговорить дородного, осанистого кардинала:
   — Что вам сообщил Чиун?
   — Мастер Синанджу принес радостную весть о том, что следующим мастером Дома Синанджу станет христианин.
   — Прямо так и сказал?
   — Его Преосвященство выразил искреннее удовлетворение этим фактом. Прошло уже очень много лет с тех пор, как Дом Синанджу в последний раз состоял на службе у Ватикана.
   — Иногда мы выступали и против Рима, — кивнул Римо.
   Мгновенно побледнев, кардинал извинился и поспешил прочь, словно перепуганная малиновка.
   Римо остался один на один со швейцарцами, теперь, правда, опустившими свои пики.
   — Ну и что, думаете, ваши палки способны противостоять огнестрельному оружию?
   Швейцарцы-телохранители бесстрастно буравили глазами вечность. Их полосатые панталоны и фетровые шляпы напомнили Римо стражу Букингемского дворца, только у тех форма все же попристойнее. Эти-то совсем как балерины!
   Прошло еще несколько минут томительного ожидания. Потом Папа Римский и мастер Синанджу почтительно раскланялись друг с другом. В последний раз одарив Римо благосклонным взглядом, Его Святейшество приказал швейцарцам проводить гостей.
   — И что теперь? — поинтересовался Римо.
   — Мы покидаем Ватикан, — ответил Чиун и радостно улыбнулся.
   — Ты заключил сделку?
   — Нет.
   — Но собираешься заключить?
   Неожиданно мастер Синанджу перешел на корейский:
   — Я только подтвердил намерения и впредь соблюдать условия долговременного договора, запрещающего Дому Синанджу вести деятельность, противоречащую интересам Рима. Таким образом, какого бы нового клиента мы ни выбрали, Ватикан может быть спокоен.
   — Значит, мы не станем работать на Ватикан?
   — Только в самом крайнем случае.
   — А ты сказал об этом Папе?
   — Зачем огорчать его чувствительную натуру?
   Они уселись в белоснежный лимузин и вот уже вновь очутились средь шума и гама римских улочек.
   — Тогда зачем же было приезжать?
   — Создать себе рекламу — коротко пояснил Чиун.
   — Интересно, каким образом?
   — Враги Ватикана очень скоро узнают о нашем визите, поэтому поспешат увеличить оплату, чтобы залучить нас к себе.
   — А разве у Папы есть могущественные враги?
   — Его Святейшество сильно озабочен все возрастающим влиянием других религий и их верховных священнослужителей — все эти муллы и аятоллы стремятся во что бы то ни стало загасить свечу христианского Рима.
   — Хочешь, я стану охранять Папу вместо этих смехотворных швейцарцев? — предложил Римо.
   — Папа выразил уверенность в надежности своих швейцарцев-телохранителей, так что в качестве охранника ты ему не нужен. Его интересовал вопрос уничтожения противостоящих Риму религий.
   — Вот это да! Папа попросил уничтожить своих врагов?! — взорвался с негодованием Римо.
   — Ну зачем так сразу? Он, конечно, этого не сказал. Его речь была дипломатичной, вежливой и разумной, но подтекст совершенно ясно свидетельствовал об истинных намерениях Папы.
   — Не верю! — выпалил Римо.
   — Какой же ты наивный!
   — Пусть так, но ты использовал Папу, чтобы подстегнуть других претендентов, а потом выбросил его за ненадобностью!
   — Почему? Папа пригодился мне еще в одном предприятии.
   И мастер Синанджу извлек из широкого рукава кимоно тяжелое золотое распятие.
   — Смотри, Римо, настоящее золото!
   — Неужели он тебе подарил?
   — Да, сам того не подозревая, — как ни в чем не бывало отозвался Чиун.
   — Ты спер Папское распятие?!
   — Нет, просто забрал то, что по праву принадлежит Дому Синанджу. Со времен Цезаря Борджиа Ватикан задолжал нам огромное количество золота. Теперь я восстановил справедливость, только и всего.
   — Что он подумает, когда обнаружит пропажу золотого распятия?!
   — Подумает, что его швейцарцы не так уж надежны, как ему казалось, — весело проговорил мастер Синанджу, пряча бесценный трофей в рукав кимоно. Потом он как ни в чем не бывало принялся наслаждаться красотами Рима на пути в аэропорт Леонардо да Винчи.
   Ему определенно нравилось встречаться с правителями мира, как когда-то делали его предки.

Глава 25

   Когда генерал-лейтенанта сэра Тимоти Плама назначили командующим миротворческими силами ООН в буферной зоне между Ираком и Кувейтом, все пришли к единодушному выводу, что это назначение станет последним в его карьере военного.
   Он, конечно, был не первым генералом ООН, опозорившимся на посту командующего миротворческими силами в Боснии. До него точно так же опростоволосился бельгийский генерал. Несмотря на то что он пришелся по душе жителям Боснии, ему пришлось убраться оттуда, стоило сербам перейти в решительное наступление.
   Когда генерал-лейтенант сэр Тимоти Плам командовал миротворческими войсками ООН в бывшей Югославии, его подчиненным страшно не везло — они постоянно подвергались снайперскому обстрелу, у них отнимали оружие, их захватывали в качестве заложников, а международная общественность, призванная поддерживать миротворческие миссии, только насмехалась над его бездарным руководством.
   Совет Безопасности ООН оказался бессильным. Очередные бездельники разражались цветистыми речами, в то время как сербы преграждали путь посланным ООН грузовикам с гуманитарной помощью, нагло распоряжались продовольствием, одеждой и медикаментами, захватывали бронетранспортеры сопровождения и всячески попирали нормы цивилизованного мира.
   Сэр Тимоти Плам оказался между молотом и наковальней и решил не отдавать предпочтения ни одной из враждующих сторон.
   Когда сербский артиллерийский обстрел повлек за собой жертвы среди мирного населения, генерал-лейтенант публично обвинил пострадавших в безрассудстве, а когда боснийцы усилили линию обороны, заклеймил их как разжигателей войны, стремящихся во что бы то ни стало продлить конфликт, в то время как вся мировая общественность добивается его погашения.
   Подобные заявления не добавили ему популярности, зато остудили некоторые горячие головы, слишком многого ожидавшие от ООН.
   Поэтому сэр Тимоти, как его звали между собой подчиненные, с радостью воспринял приказ взять в свои руки командование миротворческими силами ООН на спорной иракско-кувейтской границе.
   Последние несколько месяцев здесь ничего не происходило. Стояла жара, погода, в общем, отличная, если не считать периодических пыльных бурь, когда в воздухе носился не только песок, но и высушенный козий помет. Зато здесь не встречались кровожадные и слишком заносчивые сербы со странными именами типа Слободан или Ратко, от которых можно было ожидать чего угодно, вплоть до покушения на жизнь самого сэра Тимоти.
   Ему нравилось в пустыне, пусть даже из сапог постоянно приходилось высыпать песок, а весь остальной мир списал его со счетов как безнадежного простофилю.
   После службы в Боснии у генерал-лейтенанта сэра Тимоти Плама коренным образом изменилась система ценностей. Теперь он уже не считал успехом спасение сербов — боснийских или хорватских, все равно — друг от друга. Точно так же и отсутствие продвижения по служебной лестнице не было теперь для него провалом. Отныне он считал счастливчиком того, кто сумел сохранить жизнь, а неудачником — лежащего ничком в пыли и грязи, подстреленного снайпером или просто сраженного шальной пулей.
   Согласно этой логике, назначение в Кувейт следовало воспринимать как предоставление длительного отпуска.
   — Если бы не проклятая необходимость постоянно выяснять отношения с местными вояками, — говорил он своему адъютанту, сидя в тени палатки всего в двух милях от иракской границы, — наше пребывание здесь вполне можно было бы назвать продолжительным отпуском. Правда, со скорпионами.
   — Еще чаю, сэр Тим?
   — Спасибо. Он еще не остыл?
   — Очень горячий!
   — Отлично! — Сэр Тимоти протянул адъютанту синюю фарфоровую чашку, пережившую Фолкленды, Северную Ирландию, Сараево и другие походы своего хозяина. Нынешняя спокойная жизнь, казалось, продлится долго, так что и на этот раз чашка, похоже, останется в целости и сохранности.
   — Послушайте, в этих краях бывает дождь?
   — Практически никогда.
   — Проклятие! Хороший ливень сейчас не помешал бы.
   — Можно попробовать самим организовать небольшой ливень.
   — Да?
   — У нас есть шланги, насосы и крепкие молодые мужчины.
   — Конечно, если вы считаете всех этих бангладешцев и пакистанцев мужчинами.
   Оба расхохотались шутке сэра Тимоти.
   — И почему это, сэр Тим, в состав миротворческих войск ООН входит так много черномазых и косоглазых?
   — Подумайте сами! Если придется вести настоящие военные действия, уж лучше посылать в бой людей, о потере которых потом не пожалеешь. С другой стороны, в отсутствие войны кто лучше этих дикарей подходит для выполнения тяжелой физической работы?
   — Признаюсь, такие мысли и в голову мне не приходили. Ах! Похоже, сливки уже скисли.
   — Ничего не попишешь, Колин, издержки походной жизни. Чашка горячего чаю пусть и без сливок гораздо лучше сербской пушки, нацеленной на твой бивуак.
   — Бивуак? Что, опять американское слово?
   — Да. В наши дни повсюду столько янки, что нам придется выучить хотя бы несколько слов из их уродливого языка.
   — Пожалуй. А как называется подразделение, которое недавно прибыло в наше расположение?
   — Вряд ли я сейчас вспомню. Что-то вроде «Всеамериканских орлов с окровавленными когтями». Что за идиотизм, право! Какая-то суперменская чушь! И что только заставляет их придумывать такие нелепые названия?
   — Видимо, так они пытаются утешить себя, когда солдатская жизнь становится не слишком сладкой. Не согласны, сэр Тим?
   — Пожалуй, да, — ответил тот, опустошая свою чашку. — Мой добрый друг, я, помнится, еще не спрашивал вас, в каком полку Ее Величества вы имели честь состоять на службе. Могу я теперь полюбопытствовать?
   — О, конечно! В Первом Полку Куропаток!
   — Неужели? Да, весьма благородная птица. Отлично знает, когда ей следует прятаться от врагов. Совсем как пехота!
   И генерал-лейтенант сэр Тимоти Плам вместе со своим адъютантом залился беззаботным смехом. Когда веселье поутихло, он заметил:
   — Кстати, знаете, что я слышал сегодня утром? Сообщают, будто рядом с демилитаризованной зоной происходит перемещение войск.
   — Да? И чьих же?
   — Надо полагать, американцы значительно усовершенствовали техническое оснащение своих спутников-шпионов, раз они с такой высоты способны различить передислокацию.
   — А может, они приняли муравьев за пехоту, а жуков-голиафов — за танки?
   Палатку вновь потряс взрыв заразительного смеха. Когда же все стихло, до слуха весельчаков явственно донесся гул приближающихся танков.
   — Ну и ну! Неужели маневры? — в полном недоумении спросил сэр Тимоти, распахивая полог палатки. Улыбка тут же исчезла с его лица.
   В расположение миротворческих сил ООН прямым ходом неслись раскрашенные в камуфляжные цвета танки и бронетранспортеры.
   Отхватив кусок сдобной булочки, из палатки выглянул адъютант, да так и застыл на месте.
   — Это не американцы, — сказал он с полным ртом.
   — Похоже, войска Кувейта...
   — Разве давали сигнал тревоги?
   — Не знаю...
   — Надо спросить.
   — Сейчас спросим. — Сэр Тимоти решительно вышел из палатки на открытое пространство. — Остановитесь! Я, генерал-лейтенант сэр Тимоти Плам, приказываю вам немедленно остановиться!