Мерфи Уоррен. Война претендентов

   — Тогда покажи мне что-нибудь из этой магии.
   — Давненько я ею не занимался, — чуть смущенно пробормотал Санни Джой. — Боюсь, слишком уж стар я стал.
   — Я гораздо старше тебя, однако мои руки, глаза и разум так же сильны и остры, как в те времена, когда у меня была густая темная шевелюра.
   — Ладно, — проговорил Санни Джой, поднял вверх правую руку и, широко раскрыв ладонь, спросил: — Видишь мою руку?
   — Конечно, ведь я не слепой.
   Санни Джой поднес ладонь к лицу Чиуна и сказал:
   — Следи внимательно.
   — Хорошо, слежу.
   Санни Джой придвинул ладонь еще ближе, чуть ли не к самому носу Чиуна, закрыв таким образом все поле зрения.
   — А теперь я ущипну тебя за мочку уха, да так быстро, что ты не успеешь меня остановить.
   — Это невозможно!
   — Для всех, но не для Санни Джоя!
   И с этими словами Санни Джой придвинул руку еще ближе.
   — Что ж, попробуй! — коротко произнес кореец.
   — Ты внимательно смотришь на мою ладонь?
   — Мои зоркие орлиные глаза отлично видят твою широкую мясистую ладонь, — гордо заявил мастер.
   — Вот и отлично! Не отвлекайся, потому что рука Санни Джоя стремительна, словно ястреб, хитра, словно лисица, и точна, словно стрела...
   — Пока что ты только болтаешь.
   Но в ту же секунду мастер Синанджу ощутил острое жжение в мочке левого уха.
   Он моргнул. Может, ему почудилось?
   Нет! Жжение в мочке левого уха становилось все сильнее!
   — Ты надул меня! — гневно вскричал Чиун.
   Санни Джой опустил руку, и в его темно-карих глазах загорелись искорки смеха.
   — Как же я тебя надул? — спросил он.
   — Ты велел мне следить за твоей правой рукой, а сам незаметно ущипнул левой!
   — Правильно, я заставил тебя сконцентрировать все внимание на моей правой руке, чтобы левой прорвать твою оборону.
   — Но это же обман, трюк! — возмутился Чиун.
   — Именно так и поступал Ко Джонг О, который, согласно легенде, мог лисицу на бегу подоить!
   — Но ведь это не Синанджу!
   — Нет, это совсем другое искусство. Твое Синанджу нацелено на убийство врага, а Санни Джой знает, что врага можно перехитрить и совсем необязательно его убивать. Во всяком случае, там, где победу можно одержать путем хитрых трюков.
   — О, из тебя получился бы страшный ассасин! — негромко проговорил Чиун.
   — Может быть, — согласился собеседник, — во всяком случае, пока в племени жили Санни Джой, люди пребывали в полной безопасности.
   — Потому что они жили в пустыне! — выпалил кореец.
   — Между прочим, сюда, в пустыню, приезжают жить люди со всей Америки. В Юме тепло даже суровыми зимами.
   — Здесь хорошо тому, кто любит вдыхать вместе с воздухом и песок.
   — К чему ты клонишь? — поинтересовался Санни Джой.
   — Ни к чему.
   — Давай-ка начистоту! Что тебя гнетет?
   — Ты говорил, что племя фактически осталось без вождя, так?
   — Правильно.
   — А я вождь своего народа.
   — Таковы твои слова.
   — Твое племя и мой народ одной крови.
   — Ты говорил, что мы очень дальние родственники, — напомнил Санни Джой.
   — Наши народы слишком долго жили вдали друг от друга. Настала пора объединиться.
   — Мы и так едины. Во всех нас живет дух Сан Он Джо.
   — Правильнее говорить дух Синанджу. Как мы можем быть единым народом, если живем порознь? — возразил Чиун.
   — Теперь я понял. Что ж, мы всегда готовы принять твой народ.
   — Не об этом речь, — поморщился кореец.
   — Тогда скажи прямо, чего ты хочешь, — без тени улыбки сказал Санни Джой.
   — Все твое племя должно отправиться вместе со мной в деревню наших общих предков. Прах Коджонга тоже должен быть перевезен туда, где покоится его отец, Нонджа, и его брат-близнец Коджинг.
   Какое-то время Санни Джой Ром молчал. Где-то неподалеку раздался предостерегающий бряцающий звук гремучей змеи.
   — Родина племени Сан Он Джо здесь, — тихо произнес Санни Джой. — Здешние звезды, ветер, солнце и луна знают нас, а мы их. Наша родина только здесь, и нигде больше.
   — В моей деревне вы не будете знать нужды.
   — До тех пор, пока не наступит безработица. А в таких случаях вы обычно начинаете топить своих детей женского пола.
   Глаза Чиуна вспыхнули недобрым огнем.
   — Кто сказал тебе об этом? Римо?
   — Кто же еще?
   — Со времен правления династии Минг в деревне Синанджу не был утоплен ни один ребенок, ни женского, ни мужского пола! — громко заявил Чиун.
   — А мы своих детей вообще никогда не топили, — тихо произнес Санни Джой.
   — Только потому, что в пустыне нет воды! — выпалил мастер Синанджу.
   — Кто знает, может, потому-то Ко Джонг О и выбрал для себя именно это место. Кроме того, ты не совсем прав. Здесь есть Смеющийся ручей.
   — Неужели старое высохшее русло заслуживает такого названия?
   — Русло пересыхает только в сезон засухи, но вода всегда возвращается. Это приток реки Колорадо. Когда летний зной иссушает поток, мы зовем его Плачущей рекой.
   — Все это мне давно известно. Я жду ответа, — сухо перебил его Чиун.
   — Спасибо, мы никуда не поедем — вот мой ответ, — спокойно произнес Санни Джой.
   — Но ведь ты не вождь, чтобы самолично решать подобные вопросы. Ты должен вынести мое предложение на обсуждение всего племени.
   — Сожалею, но Ко Джонг О завещал, что в случае смерти вождя все его властные полномочия временно переходят к Санни Джою.
   — Значит, это твое окончательное решение? — еще раз спросил Чиун.
   — Извини, но здесь наша родина.
   Кореец резким движением поднялся на ноги.
   — Не родина это, а пустыня! Утром мы с Римо уезжаем. С тобой или без тебя.
   — Ты уже говорил с ним?
   — Конечно. Не думай, что сможешь уговорить моего приемного сына, сына по духу, остаться с тобой здесь, в пустыне. Он предпочтет носить сандалии, как и я.
   — Пока что он носит мокасины, — тихо возразил Санни Джой.
   — Эта индейская блажь продлится у него недолго.
   Санни Джой тоже поднялся и сказал:
   — Я не собираюсь останавливать ни одного из вас.
   — Все равно тебе не удастся полностью перетянуть Римо на свою сторону!
   — Мой сын уже взрослый мужчина. После смерти его матери я, погрузившись в глубокую скорбь и отчаяние, оставил его на чужом пороге, тем самым раз и навсегда отказавшись от своих родительских прав. Да, в нем течет моя кровь, но он твой сын по духу. И я бесконечно благодарен тебе за то, что ты взял на себя труд воспитать его.
   Санни Джой протянул Чиуну свою большую загрубевшую на ветру руку.
   Мастер Синанджу демонстративно скрестил руки на груди, сунув их в рукава своего кимоно.
   — Только не думай, что с помощью сладких слов и фальшивых деклараций тебе снова удастся обвести меня вокруг пальца! — жестко произнес кореец.
   — Мои слова исходят от самого сердца.
   — Ты жалкий шарлатан и только что продемонстрировал это. А вдруг если я отвечу на рукопожатие, у меня отвалятся пальцы?
   Санни Джой медленно опустил руку.
   — Я благодарен тебе за то, что ты привел сюда моего сына, и никогда этого не забуду. Но теперь у него своя жизнь, и я не собираюсь в нее вмешиваться.
   — Тогда так ему и скажи! — поспешно воскликнул Чиун.
   — Зачем? Он и сам знает.
   — Нет, лучше все-таки скажи, — настаивал мастер Синанджу. — Потому что порой он и сам не знает, чего хочет. Скажи, что ему следует пойти дорогой его предков.
   — Каких?
   — Чистокровных предков! — выпалил Чиун.
   — Римо поступит так, как считает нужным.
   — Да, но мы должны направить его на истинный путь.
   — Похоже, мы не сходимся во мнении. Я не стану уговаривать его уезжать или оставаться, у меня нет на это никакого права.
   — Ты так же упрям, как и он! Теперь я знаю, откуда в нем такая твердолобость!
   — Желаю тебе счастливого пути! Пусть шаги твои будут легки и быстры!
   — Как хочу, так и пойду! — раздраженно выпалил Чиун, удаляясь прочь.

* * *

   Наутро мастер Синанджу появился в хижине Римо. Тот сладко спал, укрывшись лоскутными индейскими одеялами. Ощутив присутствие человека, Римо тут же проснулся и мгновенно выпрямился на постели.
   — Я уезжаю, — объявил мастер.
   — Счастливого пути, — отозвался ученик.
   — Ты едешь со мной?
   — Мы уже обо всем поговорили, — невозмутимо отозвался Римо.
   Чиун решительно вздернул подбородок и сказал:
   — Я должен ехать.
   — Езжай, если тебе так хочется.
   — Мне вовсе не хочется! И почему ты такой... такой... такой...
   — Понятливый?
   — Нет!
   — Милый?
   — Нет!
   — Сговорчивый?
   — Чертов индеец! Ты точно такой же, как и твой отец!
   — Покладистый? — удивился Римо.
   — Фу ты!!!
   С этими словами мастер Синанджу резко развернулся и рванулся прочь из хижины.
   Подскочив к двери, Римо крикнул:
   — Чиун!
   Мастер Синанджу, выжидая, замер.
   — А как же твоя речь?
   — Я не собираюсь метать бисер перед свиньями!
   Пожав плечами, Римо вернулся в хижину и снова лег спать. Ему понравилось спать долго, чуть ли не до полудня. Как же здорово никуда не спешить и спокойно валяться в постели!
   Теперь ему хотелось не торопясь во всем разобраться и понять, как ему следует жить дальше.
   Что же касается размолвки с Чиуном, то у них и раньше случалось подобное. И это всегда шло на пользу обоим — небольшой отдых друг от друга всегда освежал их дружеские отношения.
   Учитель слишком хорошо знал ученика, чтобы пытаться навязать ему свою волю. Лучше немного подождать.

Глава 5

   Анвар Анвар-Садат взглянул на золотой «роллекс», красовавшийся у него на запястье. Лимузин «линкольн-континенталь» мягко притормозил у ничем не примечательного здания напротив холодного монолитного комплекса зданий ООН на Ист-Сайд в Манхэттене.
   Часы показывали 11.55. На корпусе арабской вязью была выгравирована надпись: «Дипломатия есть искусство одной рукой гладить собаку, а другой в это же время искать палку». Те, кто видел эти часы у Анвара Анвара-Садата, не без основания предполагали, что на них запечатлен какой-то стих из Корана. Ан нет! Египтянин по рождению, Анвар Анвар-Садат весьма поверхностно знал священную книгу всех мусульман, потому что принадлежал к коптской, христианской церкви Египта, и для него священной книгой была Библия.
   Никто не назвал бы автора дипломатического трюизма на крышке наручных часов Анвара Анвара-Садата. Точно так же никто из знавших этого копта с вечно каменным лицом не мог себе даже представить, что у него есть чувство юмора.
   Водрузив на свой прямой с горбинкой нос внушительные очки, он вышел из лимузина, застегнул на пиджаке все пуговицы и вошел в подъезд невзрачного здания без всяких вывесок. Лифт мгновенно доставил его на самый верхний этаж. Нажав на ручку двери темного орехового дерева с табличкой «Комната оперативных сводок», он вошел в полутемное помещение, голые белые стены которого были расцвечены желтыми и зелеными отблесками экранов многочисленных мониторов.
   Смуглый мужчина, сидевший у терминала, взглянув на вошедшего, тут же вскочил.
   — Господин секретарь! — Он крайне учтиво склонился перед Анваром Анваром-Садатом.
   — Генерал, — спокойно поправил тот.
   Мужчина еще раз поклонился и поправился:
   — Господин Генеральный секретарь!
   — Да нет же! Просто генерал! — чуть раздраженно произнес копт. — За пределами этой комнаты я Генеральный секретарь, но здесь ко мне следует обращаться «господин генерал». В конце концов разве не я командую самой большой армией за всю историю человечества?
   — Да, господин генерал, — учтиво произнес чиновник. Как и Анвар Анвар-Садат, он тоже родился в Каире и был коптом. — Прошу меня извинить, я недавно здесь работаю...
   — Ну хорошо, как обстоят дела в моей могучей армии? Какие происшествия имели место за последние сутки?
   — Никаких происшествий, господин генерал!
   — Ни одного похищения и инцидента? Никто не забрасывал «голубые каски» камнями? Никаких хулиганских действий по отношению к многонациональным миротворческим легионам?
   — Есть одна маленькая проблема — миротворческие войска в Боснии остались без горючего.
   — Постарайтесь нажать на представителя США с тем, чтобы ускорить выплату положенных взносов. Тогда мы сумеем обеспечить наших миротворцев достаточным количеством горючего.
   — За последние несколько лет США задолжали ООН не один миллион долларов.
   — Тем более следует поторопить их с возвратом долга!
   — Будет сделано, мой генерал!
   — Господин генерал, — снова поправил его Анвар Анвар-Садат.
   Усевшись перед одним из светящихся терминалов, Анвар Анвар-Садат, Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, принялся разглядывать висевшую на стене большую карту мира. Линии долготы расходились во все стороны из самого центра — необитаемого Северного полюса — и пересекали замкнутые в круги линии широты, образуя что-то вроде паутины, в которой намертво запутались все семь континентов.
   Именно так видел весь мир Анвар Анвар-Садат — опутанным крепкой паутиной многочисленных политических и экономических связей. А в центре этой паутины сидел ее хозяин, Большой Паук, то есть сам Анвар Анвар-Садат.
   Разговоры о новом мировом порядке постепенно сошли на нет. В какой-то краткий период после распада Восточного блока и окончания «холодной войны» велись бесконечные дебаты о возможности новых мировых отношений, определяемых ООН. Однако все они полностью утратили смысл, когда по всему миру стали одна за другой возникать горячие точки кровопролитных конфликтов — в Боснии, Сомали, Руанде и многих других странах. Теперь уже никто не питал иллюзий на сей счет, разуверившись в способности ООН содействовать поддержанию всеобщего мира и спокойствия.
   Исключение из этого ставшего общим правила составлял лишь Анвар Анвар-Садат, Генеральный секретарь ООН.
   Только в чрезвычайно политизированных командных структурах ООН человек, никогда не носивший военную форму и ни разу не бравший в руки оружия, способен так быстро взлететь по дипломатической лестнице и занять пост верховного главнокомандующего миротворческими войсками ООН. Именно так и произошло с Анваром Анваром-Садатом.
   Впрочем, Генеральный секретарь ООН не мог все же напрямую командовать миротворческими силами, и в том-то и заключалась вся проблема. В системе управления войсками не было достаточной ясности и четкости. Солдаты из более чем семидесяти стран — членов ООН были размещены в более чем семнадцати странах, где требовалось вмешательство миротворцев. При этом американцы настаивали на прямом подчинении военному командованию своей страны. Точно так же, не признавая единоначалия, поступали все остальные.
   Анвар Анвар-Садат с нетерпением ждал того дня, когда ситуация изменится.
   Последнее время со всех сторон раздавались гневные упреки в адрес ООН по поводу ставших обычными провалов ее грандиозных миротворческих усилий. Впрочем, по мнению самого Анвара Анвара-Садата, существующая ныне система многонациональных войск ООН — та самая, которую он всего лишь унаследовал от прежних руководителей, о чем он не уставал повторять везде и всюду, — грешила чрезмерной произвольностью. Поэтому Организации Объединенных Наций — а значит, и всему мировому сообществу — следовало создать постоянные войска быстрого реагирования, которые находились бы только в подчинении ООН, а значит, под командованием достойнейшего — Анвара Анвара-Садата.
   Если бы это произошло на самом деле. Генеральный секретарь, несомненно, сумел бы сплотить все разобщенные доныне народы мира и переделать мировое сообщество в полном соответствии со своими грандиозными замыслами...
   Однако все это пока оставалось лишь мечтами, делом завтрашнего дня. А сегодня ему предстояло выступить перед Генеральной Ассамблеей с речью по поводу одной давно назревшей проблемы, поэтому прежде всего он решил заглянуть в комнату оперативных сводок.
   Его прозрачные, подернутые влагой глаза неторопливо скользили по карте мира, и он не без удовольствия отмечал, как расползается по свету голубой цвет ООН. Впрочем, на других картах те же страны были окрашены кроваво-красным в знак того, что там находятся горячие точки планеты, но для Анвара Анвара-Садата это в первую очередь обрисовывало сферу влияния ООН, так как там размещались войска миротворцев.
   Они дислоцировались на Гаити, вдоль ирано-иракской границы... вернее, занимали чуть ли не весь Африканский континент. А Африканский Рог и вовсе был сплошь голубым.
   Оглядывая «свои владения», Анвар Анвар-Садат с вожделением представлял себе весь земной шар. Даже США в один прекрасный день тоже станут ооновскими! Он без труда представил себе, как его «голубые каски» патрулируют Манхэттен, Детройт, Майами и прочие города, славящиеся высоким уровнем преступности.
   Об этом он всерьез задумался после того, как во время поздней прогулки по Таймс-сквер на него внезапно напали уличные грабители с возгласом: «Жизнь или кошелек?» Когда же содержимое бумажника показалось им недостаточным, последовал немедленный удар по голове.
   Личный секретарь вручил Садату листки оперативных сводок. Генерал резко выхватил их у него из рук. Он вообще был резким, порой грубым человеком, за что его постоянно критиковали во всех средствах массовой информации. Слишком уж Садат выглядел автократичным для занимаемого им поста Генерального секретаря ООН. К тому же чрезмерно настойчиво вмешивался в дела стран Африканского континента, преследуя интересы своего государства. Из-за явной склонности посылать миротворческие силы по поводу и без он заслужил прозвище Генералиссимус Вар-Вар.
   Однако сам Анвар Анвар-Садат гордился тем, что отнюдь не пытался защитить интересы только родного Египта. О нет! Его интересы распространялись на весь мир!
   Взглянув на оперативные сводки, он сказал:
   — Похоже, в Македонии снова разгорается пламя вражды.
   — Споры и ссоры становятся горячее день ото дня, — согласился помощник.
   — Пожалуй, надо заняться этим, — пробормотал Анвар Анвар-Садат.
   Ежедневные донесения командиров миротворческих сил не внушали тревоги. На ирано-иракской границе сохранялось затишье, как и на иракско-кувейтской и на Гаити. Такое же спокойное донесение было получено и от командующего войсками, размещенными между двумя Кореями — Северной и Южной. Анвар Анвар-Садат не сомневался, что до тех пор, пока там находится Восьмая армия США, на границе между Кореями не произойдет ничего из ряда вон выходящего. Миротворческая акция в Корее стала одной из первых и пока что единственной абсолютно успешной от начала до конца акцией ООН. Тот факт что на протяжении почти сорока лет вместо подлинного мира между двумя частями когда-то единой страны царило лишь перемирие, нисколько не беспокоил Садата.
   Вернув помощнику листки оперативных сводок. Генеральный секретарь сказал:
   — А теперь я хотел бы получить более подробную информацию по Македонии.
   — Сию минуту, господин генерал, — засуетился подчиненный.
   Генеральный секретарь откинулся на спинку кожаного кресла, а его помощник стал колдовать над клавиатурой, стремясь обеспечить доступ в Интернет.
   Анвар Анвар-Садат считал эту всемирную информационную сеть весьма интересным и полезным изобретением. Теперь весь мир мог общаться между собой с помощью компьютеров. Студенты Суинборнского университета в Австралии запросто могли обращаться к шведам из Уппсалы или к американским студентам из Карнеги Меллон, да в конце концов просто к обычным людям, сидящим у себя дома за клавиатурой персонального компьютера. В этом нематериальном киберпространстве единый мировой порядок казался вполне достижимым.
   Ах, если бы в реальном мире все было так же просто и логично!
   Хорошо бы еще производители компьютеров придумали такие машины, с которыми можно было бы разговаривать как с человеком и которые понимали бы и послушно исполняли все речевые приказы без всяких хитроумных манипуляций с клавиатурой. Как он ни старался, ему никак не удавалось постичь загадочный алгоритм Интернета, чтобы запросто пользоваться бесчисленными возможностями этой информационной сети.
   Когда на экране монитора высветилось нужное меню, помощник снова склонился над клавиатурой, и вскоре Анвар Анвар-Садат увидел перед собой краткий список тем. Судя по заглавиям, между Македонией и Грецией разгорался нешуточный скандал.
   Македония / Греция
   Почему греки всегда проигрывают. Зоран Славко
   ПАТЕТИКА! Делчев
   Тупой фанатик. Спиро А.
   Александр Великий — македонец. Зоран Славко
   АЛЕКСАНДР — ГРЕК! К. Мицотакис
   Бредни Великовского. П. Папулос
   Македонско име нема да загине! Зан Занковский
   Новое название для югославской Македонии — Псевдомакедония. Евангелос В.
   Великовский — идиот! П. Папулос
   Папулос должен умереть! В. Великовский
   Греция не существует!!! Киро, Мак
   Скопье — единственная столица Македонии. Бранко
   Еще одна ложь греков. Зан Занковский
   Болгарская тупость нескончаема! Петер Лазов
   Это Македония! Зоран Славко
   ГРЕКИ — ПОХИТИТЕЛИ КУЛЬТУРЫ! Зан Занковский
   Этот жаркий спор представлял собой микрокосм нынешних мировых проблем, в котором спорящие доходили до криков и личных оскорблений, манипулируя неточностями и непоправимыми ошибками прошлого.
   Когда Югославия окончательно распалась, одной ее части удалось выйти из союза, избежав кровопролитных схваток, подобных бойням в Боснии, Хорватии и Сербии. Эта часть страны стала называть себя Македонией, что очень рассердило греков. В воздухе теперь носились оскорбления, угрозы, санкции... но, слава Богу, не пули!
   Спор между Грецией и Македонией не прекращался вот уже несколько лет, то утихая, то разгораясь вновь, и пока что не просматривалось никакого способа разрешить эти острые разногласия дипломатическим путем. Впрочем, военный конфликт вовсе не казался неизбежным.
   Каждый день противники обменивались лишь взаимными оскорблениями, искаженными историческими фактами, а то и открытыми угрозами. Эта пропагандистская война оставалась незамеченной для большинства стран мирового сообщества.
   Анвар Анвар-Садат был твердо убежден в том, что будущее Организации Объединенных Наций заключается в ее роли единого великого миротворца. Тогда все межнациональные разногласия и конфликты можно будет урегулировать здесь, в киберпространстве информационных сетей. Пусть это выглядит неуклюже и непривычно, зато не будет столько вдов и сирот.
   И не потребуется столько бюджетных средств. Что для Анвара Анвара-Садата имеет первостепенное значение.
   Ткнув пальцем в один из заголовков, он сказал:
   — Хорошо бы посмотреть содержание.
   — Для этого нужно только нажать на клавишу «ввод», — учтиво подсказал помощник.
   — Да-да, знаю, — раздраженно пробормотал Анвар Анвар-Садат. — Но я терпеть не могу эти машины! Они слишком точны и конкретны. Не то что живые люди, их можно уговорить или убедить... Так что, прошу вас неукоснительно выполнять мои просьбы.
   Помощник молча нажал на клавишу «ввод», и на экране появился текст.
   Действительно, конфликт разгорелся вовсю. Было очень трудно следить за аргументами конфликтующих сторон, так как обе они называли себя македонцами. При этом греки постоянно называли югославских македонцев славянофонами-ирредентистами, а те, в свою очередь, называли греческих македонцев плутоватыми грекофонами.
   Пока что никто не хотел признавать официального названия Македонии. Кто-то называл ее Скопье, кто-то — псевдо-Македония.
   Учитывая острые разногласия греков с турками и то, что Албания явно жаждала захвата Македонии, конфликт между Грецией и Македонией грозил вылиться в новую всеобщую бойню на Балканах.
   Решив, что эта словесная война еще не слишком обострила межнациональный конфликт, Анвар Анвар-Садат устало произнес:
   — На сегодня достаточно.
   Помощник покорно вышел из Интернета.
   Поднявшись с кресла. Анвар Анвар-Садат задумчиво потер ладонями щеки.
   — B один прекрасный день все эти межнациональные конфликты станут полыхать лишь в невидимом пространстве компьютеров. И тогда их с невероятной легкостью можно будет подавлять в самом зародыше.
   Подчиненный лихо щелкнул каблуками и учтиво поклонился.
   — Не сомневаюсь, мой генерал!
   Бросив взгляд на часы, Генеральный секретарь нахмурился.
   — Мне нужно торопиться, я уже опоздал на заседание Генеральной Ассамблеи, а ведь сегодня у меня доклад...
   Но на полпути к зданию штаб-квартиры ООН его встретил взволнованный заместитель по миротворческим операциям.
   — Мой генерал!.. — воскликнул он.
   — Генеральный секретарь, — недовольным тоном поправил его Анвар Анвар-Садат. — Ведь я уже не в комнате оперативных сводок.
   — Господин Генеральный секретарь! В ваше отсутствие кто-то посмел занять трибуну!
   — Кто же этот выскочка?
   — Никто не знает. Но на Генеральной Ассамблее сейчас страшный переполох! Скандал, да и только!
   — И что он сказал?
   — Тоже неизвестно. Он говорил не по-английски, не по-французски и не по-египетски...
   — Идемте! Я должен увидеть все сам!
   Анвар Анвар-Садат тотчас проворно нырнул в лимузин, чтобы всего лишь переехать на другую сторону улицы.