Мерфи Уоррен. Война претендентов

   И вот глава КЮРЕ уже шагает по знакомым улицам к большому зданию кондоминиума, которое когда-то было церковью.
   Смит приобрел это здание с аукциона, причем так дешево, что на губах его тогда даже заиграла улыбка. Предполагалось, что здесь будет церковь, однако во второй половине восьмидесятых, когда кондоминиумы росли как грибы, строение превратили в многоквартирный жилой дом. Правда, спустя несколько лет, когда кондоминиумный бум стих, владелец здания обанкротился.
   Смит нажал кнопку звонка.
   Ему никто не открыл.
   Он позвонил еще раз и с тем же результатом.
   Смит заглянул внутрь сквозь овальные толстые стекла в двойных дверях. Он увидел шестнадцать, по числу квартир, почтовых ящиков, кнопки звонков в жилые помещения и внутреннюю дверь, которая вела к общей лестнице.
   Глава КЮРЕ тотчас отошел от двери и направился к ближайшему магазинчику, где попытался купить всего одну пластинку жевательной резинки.
   Продавец выложил перед ним целую пачку.
   — Но мне нужна всего одна пластинка! — возразил Смит.
   — Мы не продаем жевательную резинку пластинками, — без тени смущения отозвался продавец.
   Харолд В. Смит недовольно скривился.
   — А жевательные шарики у вас есть? — поинтересовался он.
   — Шариков нет, есть только пластинки в пачках. Так вы берете?
   — Ладно, — проворчал Смит, с явным неудовольствием отсчитывая пятьдесят пять центов мелочью.
   Как потом выяснилось, Смиту понадобилась не одна, а две пластинки. Таким образом, он избежал повторного похода в магазинчик, но три пластинки все же остались неиспользованными.
   Яростно прожевав пластинку до состояния полного размягчения, он с силой вдавил кнопку звонка и зафиксировал его в таком положении с помощью теплого комочка.
   Потом, аккуратно подтянув брюки на коленях, опустился на ступеньку, положил чемоданчик себе на колени и стал ждать. Звонок входной двери звенел не умолкая.
   Меньше чем через десять минут дверь открылась.
   Глава КЮРЕ встал и обернулся.
   На пороге стоял мастер Синанджу в черном, расшитом золотом кимоно, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Впрочем, едва он узнал непрошеного гостя, на лице его появилась маска холодного равнодушия.
   — А, Смит... — сдержанно проговорил он.
   — Я, мастер Чиун, — так же сдержанно подтвердил Смит.
   Оба замолчали. Мастер Синанджу и не собирался приглашать приехавшего в дом, и тот прекрасно понимал это.
   Наконец глава КЮРЕ откашлялся и произнес:
   — Я пришел поговорить насчет продления нашего контракта.
   — Разве вы не получили мое письмо?
   — Получил.
   — И капсулу, которую Римо просил меня вам вернуть?
   — И капсулу тоже.
   — И вы ею не воспользовались?
   — Нет, — ровным голосом отозвался Смит.
   Оба снова замолчали.
   Глава КЮРЕ кашлянул еще раз.
   — Вы не предложите мне войти?
   — Увы, я не могу вас принять.
   — Почему?
   — Ко мне должны прийти.
   — Кто? Римо?
   Чиун ткнул пальцем в сторону до сих пор не умолкавшего звонка и проговорил:
   — Нет, сейчас наверняка придет мастер, чтобы отремонтировать этот взбесившийся звонок, и мне придется уделить ему максимум внимания, чтобы работа была выполнена как следует.
   Харолд В. Смит протянул руку к «взбесившемуся» звонку и отлепил свою жевательную резинку. Тотчас стало тихо.
   — Теперь вы, видимо, можете отказаться от услуг мастера.
   Кореец почтительно покачал головой и пробормотал:
   — Преклоняюсь перед вашим знанием всех этих механических штуковин.
   — Я займу всего несколько минут вашего драгоценного времени, мастер Чиун.
   — Тогда входите.
   Мастер Синанджу провел Смита в башню для медитирования, наполненную холодным светом осеннего солнца, лучи которого свободно проникали в нее через большие окна.
   Стены и немногочисленная мебель были насквозь пропитаны запахом свежего риса. Пожалуй, этот запах уже никогда не выветрится отсюда, подумал Смит.
   Чиун подождал, пока глава КЮРЕ устроится на татами, потом с удивительной для его возраста легкостью опустился на мат напротив.
   — Я не могу уделить вам много времени, — нараспев произнес он. — Вы помешали мне упаковать вещи.
   — Вы уезжаете из Америки?
   — Да, к сожалению.
   — Можно поинтересоваться почему?
   — Здесь слишком много горьких воспоминаний...
   — А где Римо? — нахмурился Смит.
   — Мне запретили об этом говорить.
   — Запретили? Кто?
   — Римо пошел своим путем, а теперь своим путем пойду и я.
   — Так вот почему вы решили разорвать контракт, — догадался глава КЮРЕ.
   — Я ничего не разрываю. Срок действия нашего контракта истек, и на сей раз у меня нет желания его возобновлять.
   — Но почему?
   — Просто-напросто не могу.
   — Не можете?!
   — Я ведь совсем старик, и мне уже не по силам такая работа.
   Харолд В. Смит достал из чемоданчика свой кольт и наставил его на мастера Синанджу.
   — Я вам не верю!
   Ни один мускул не дрогнул на лице Чиуна. Взглянув на оружие, он невозмутимо произнес:
   — Я говорю правду.
   — Хорошо, пусть я ошибаюсь, но тем не менее спущу курок.
   Чиун выпятил тощую грудь и тут же стал похож на зобастого голубя.
   — Стреляйте! Рана от пули все равно не настолько страшна, как та, что нанес мне этот неблагодарный, которого вы когда-то уговорили меня взять в обучение...
   И мастер Синанджу закрыл глаза.
   И Харолд В. Смит нажал на спуск.
   В тишине башни грянул выстрел. Смит вздрогнул от грохота, пороховой дым застлал ему глаза.
   Когда спустя пару секунд к нему вернулось ясное зрение, он увидел сидевшего перед ним как ни в чем не бывало мастера Синанджу. В глазах его появился какой-то странный холодный свет.
   Смит так и ахнул.
   — Что произошло?
   — Вы промахнулись.
   — Но вы же не двигались с места!
   — Правильно, не двигался.
   — Тогда где же пуля?
   Из широкого рукава кимоно высунулась рука с когтистыми пальцами, и мастер Синанджу неспешно указал на стоявший между ними чемоданчик Смита.
   Глава КЮРЕ взглянул в указанном направлении: чемоданчик стоял там, куда он сам его поставил, однако с одной его стороны едва заметно дымилась дырочка от пули. Горячий свинец пронзил кожаную обивку и был остановлен пуленепробиваемым слоем кевлара.
   — Невероятно! — выдохнул Смит. Значит, Чиун загородился от пули именно его чемоданчиком, да так быстро, что человеческий глаз не уловил никакого движения.
   — Чего уж там, — снисходительно произнес мастер.
   Харолд В. Смит заставил себя сконцентрироваться.
   — Я хочу знать правду, — проговорил он.
   — Какую правду?
   — Мастер Чиун, Америка хорошо вам платила.
   — Не спорю.
   — Если дело в деньгах, я постараюсь сделать все, что в моих силах, хотя ничего обещать не могу, — сказал Смит.
   — Дело не в деньгах. Работа по контракту требует усилий не одного, а двух мастеров Синанджу. Раньше такого не бывало, мастера всегда прикрывали его «ночные тигры». Но мне на долю выпало работать на такого клиента, который уговорил меня обучить ассасина из своей страны. И я взялся за дело, потому что у меня не было выбора. Время и силы, отданные ученику, потрачены впустую. Замены ему я нигде не нашел...
   — Значит, Римо решил действовать в одиночку?
   — Римо решил вести растительный образ жизни, распрощавшись с судьбой ассасина. Он принял твердое решение, и никто теперь его не отговорит.
   — Где он сейчас? — перебил старика Смит.
   — Не спрашивайте, не скажу.
   — Ты что, боишься конкуренции?
   — Страх мне неведом. То, что я чувствую, похоже на сердцевину персика — такое же жесткое и горькое. Во мне прочно угнездилась скорбь, ибо я, оказывается, воспитал такого ученика, который попрал свое предназначение.
   — Неужели Римо навсегда решил выйти из игры?
   — Это я должен выйти из игры! Я жажду удалиться от дел и спокойно провести остаток жизни в своей деревне, наблюдая оттуда за самостоятельной работой своего ученика. Я отдал ему все свои силы и что же получил взамен? Он меня бросил!
   — Опять?
   Чиун горестно сгорбился.
   — Меня выбросили за ненадобностью, — прошептал он.
   — Выбросили?
   — Прежде, я слышал, в этой стране был распространен такой обычай — выгонять из дому ставших недееспособными стариков.
   — Совсем не похоже на Римо, — негромко возразил Смит.
   — Мой американский ученик предал меня! Здесь мне больше нечего делать, прочь, прочь с этих неприветливых берегов...
   — И что вы теперь будете делать?
   — Я слишком стар, чтобы снова обучать кого-то. Даже если мне удастся подыскать подходящего ученика, я уже не успею создать еще одно чудо. Я уже вырастил двух мастеров Синанджу, и оба оказались неблагодарными!
   — Давайте заключим контракт на прежних условиях.
   — Я же сказал, что уже не в силах работать на Америку. Слишком стар для этого. Теперь придется поискать не столь требовательного клиента.
   — Я хочу, чтобы услуги Дома Синанджу были сняты с открытых торгов!
   — А кто сказал, что они выставлены на открытые торги?
   — Вчера в зале заседаний Генеральной Ассамблеи ООН произошел неприятный инцидент. Полагаю, вам известно, о чем я.
   — Возможно, — бесцветным тоном отозвался Чиун.
   — Так вот, предлагаю продлить наш контракт на прежних условиях, только вы будешь получать деньги просто так, ровным счетом ничего не делая.
   — Нет, я так не могу.
   — Почему?
   — Честь для меня превыше всего. Я не могу брать золото и ничего не делать! Сначала я буду сидеть сложа руки, потом вы, видя, как ни за что ни про что уплывают ваши деньги, станешь просить меня о каких-нибудь мелких одолжениях, разного рода небольших услугах, вроде лакейских, и так постепенно превратите меня в своего раба. Не бывать этому!
   — Хорошо, я готов заплатить вам за то, что вы откажете в услугах перечисленным мной государствам.
   — Хотите подкупить меня? — Чиун гордо выпрямился.
   — Я, как всегда, забочусь прежде всего о безопасности США.
   — Мой долг перед Домом Синанджу взвесить все поступившие предложения и выбрать самое достойное, самое выгодное, ибо я последний мастер Синанджу и теперь некому занять мое место. Тех денег, что мне удастся заработать до конца жизни, должно хватить всей деревне на очень многие годы. Нельзя же уйти в загробный мир, зная, что халатное отношение к своим непосредственным обязанностям повлечет за собой страдания народа!
   — Но без вас организация прекратит свое существование!
   — Не моя забота.
   — Значит, мне придется уйти ни с чем?
   Глаза Чиуна сузились, превратившись в щелки.
   — Если вам удастся найти Римо, можешь попробовать заключить сделку с ним.
   — А где он сейчас?
   — Спросите у своих оракулов, глядишь, они подскажут. Я не могу.
   Харолд В. Смит нахмурился. Резко выпрямившись, он сурово спросил:
   — Это ваше последнее слово?
   — К сожалению, да.
   — Ладно, мне пора.
   — Если Дом Синанджу будет существовать после моей смерти, — многозначительно проговорил мастер, — знайте, в свитках будет записано, что я никогда ничего не имел против сотрудничества с Америкой и желал, чтобы ваши законные сыновья в будущем могли найти общий язык с моими потомками.
   — У меня нет сыновей, — сухо произнес Харолд у. Смит.
   Он повернулся и молча вышел из комнаты.
   Мастер Синанджу по-прежнему неподвижно сидел на своем татами. Его чуткий слух ловил каждый шаг Смита по ступенькам лестницы; вот входная дверь отворилась, закрылась, и наступила мертвая тишина.
   Итак, дело сделано. Одна дверь закрылась, зато теперь откроются другие.
   Завтра непременно начнется настоящая война претендентов на получение услуг Дома Синанджу.

Глава 9

   Проснувшись свежим и бодрым, Римо отправился на поиски Санни Джоя.
   — Санни Джой уехал в Мексику, — сообщил ему индеец в потертых джинсах и выгоревшей фланелевой рубашке. Причем выражение его лица осталось совершенно непроницаемым.
   — В Мексику? Так прямо взял и уехал?
   Индеец едва заметно пожал плечами.
   — Санни Джой время от времени ездит туда. Может, там у него зазноба...
   — Он ничего мне не передавал?
   — Меня, во всяком случае, не просил.
   — И куда конкретно он направился? — спросил Римо.
   Индеец сплюнул себе под ноги.
   — Откуда я знаю... Санни Джой вернется, когда захочет.
   — Ты что, не можешь сказать, куда конкретно он поехал? — вспылил Римо.
   — Обычно он ездит в Куэрвос, — нехотя выдавил индеец.
   — Спасибо, — сухо отозвался Римо, вовсе не испытывая никакой благодарности к неразговорчивому собеседнику.
   — Не за что, — буркнул тот.
   Римо отправился в поселок пешком. В прежние времена, до того как стали вымирать женщины племени, индейцы селились в деревянных домиках, напоминавших с виду жилища переселенцев на Дикий Запад. В таком вот месте Римо когда-то оставил взятую напрокат «мазду-навахо».
   Опустевший поселок производил жутковатое впечатление. У колодца одиноко стояла старуха индианка, качая воду в подставленную деревянную бадью. При каждом движении ее сухоньких плеч на согнутой спине подпрыгивали седые косички. Когда Римо подошел к своему джипу, она даже не взглянула в его сторону.
   Усевшись за руль, Римо двинулся на юг. Рассеянно глядя на «дворники», старательно сметавшие пыль и грязь с лобового стекла, Римо размышлял о странном поведении Санни Джоя. Почему он ничего не сказал? Удивительно!
   Остановившись на берегу Колорадо, Римо выкупался и голыми руками поймал себе рыбину на завтрак: река буквально кишела радужной форелью. Он развел костер древним способом — невероятно быстрым и интенсивным трением палочек друг о друга.
   Насадив пойманную форель на заостренную палку, Римо воткнул ее в песок рядом с костром и стал ждать, пока рыба зажарится как следует.
   Странное дело, он уже начал привыкать к Санни Джою как к родному отцу. Со дня смерти матери уже прошло столько лет, что он имел полное право завести себе подружку.
   Улыбнувшись, Римо снял с палки готовое блюдо и с наслаждением откусил сочную мякоть. Позавтракав, он тщательно вымыл лицо и руки в прохладной речной воде и вновь уселся за руль. Джип послушно тронулся на юг.
   У самой границы из-за поворота выскочил пограничный патруль на белой машине и, включив пронзительную сирену попытался остановить Римо.
   Он хотел было газануть, но передумал. Сейчас у него не было никакого желания связываться с патрулем, поскольку он не помнил, истек ли срок аренды джипа.
   Завидев впереди контрольно-пропускной пункт, Римо и вовсе раздумал сопротивляться властям. Пусть все идет своим чередом.
   Он послушно притормозил у обочины.
   — В чем дело? — Римо протянул патрульному офицеру удостоверение личности, согласно которому он, Римо Дюрок, являлся агентом ФБР.
   — По ту сторону границы расположилось крупное войсковое соединение Мексиканской федеральной армии.
   — И что?
   — По всей границе, от Сан-Диего до Браунсвилля, спешно подтягиваются мексиканские армейские части. Похоже, затевается что-то серьезное. Пересекать границу теперь небезопасно, сэр. Мы вынуждены просить вас вернуться обратно.
   — Я разыскиваю мужчину лет шестидесяти на черном джипе. Пару часов назад он, по всей видимости, пересекал здесь границу.
   — Джип, соответствующий вашему описанию, действительно пересек границу за десять минут до того, как мексиканцы закрыли проезд через свой КПП, — сообщил патрульный офицер.
   — Он-то мне и нужен!
   — Водитель был арестован мексиканскими властями.
   — За что? — с едва заметным удивлением спросил Римо.
   — Если бы мы знали, то поняли бы, наверное, зачем Мексика стягивает войска к границе с США.
   — Это мой отец! Я должен попасть в Мексику.
   — Извините, сэр. Мы вынуждены просить вас вернуться.
   Римо нахмурился. Впереди, полностью перекрыв дорогу, стояли еще две машины с пограничниками. Если он попытается рвануть через пустыню, они без труда настигнут его. Значит, надо придумать другой способ.
   — Ладно, раз вы настаиваете... — недовольно пробормотал Римо и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, поехал обратно, на север.
   Патруль проводил «мазду-навахо» внимательным взглядом.
   Заехав в заросли высоких, как органные трубы, кактусов, Римо бросил там свою машину и пешком направился в глубь пустыни.
   Его и без того глубоко посаженные глаза теперь и вовсе утонули в темных глазницах. От мокасин на песке оставались неглубокие следы, которые очень скоро были стерты солнцем и ветром...

* * *

   Санни Джой Ром сидел в одиночной камере городской тюрьмы Куэрвоса и никак не мог взять в толк, что вдруг нашло на мексиканцев. Томительно тянулись часы, а в камеру к нему так никто и не заглядывал.
   Подойдя к решетке, он попробовал заговорить с надзирателем.
   — Эй, компадре! В этом городе меня все знают!
   Надзиратель ничего не ответил.
   — Меня зовут Билл Ром. Может, ты видел фильмы с моим участием? Я играл Болотного Человека, ботаника, который превратился в ходячее растение из-за экологической катастрофы. Прошлым летом фильм «Возвращение Болотного Человека» собрал сорок миллионов долларов.
   — Дерьмо^[1] всегда плавает на поверхности, — пробормотал надзиратель по-испански.
   — Что? — переспросил Санни Джой.
   — Я говорю, дерьмо всегда плавает на поверхности, — повторил надзиратель по-английски.
   — Кроме шуток! Мое имя действительно на слуху! Я принадлежу к индейскому племени Сан Он Джо, которое живет в своей резервации. Вашингтону не понравится то, как вы со мной обращаетесь. Да ты поспрашивай людей в городе! В свое время я потратил тут немало денег. Меня зовут Санни Джой Ром.
   — Вполне возможно, сеньор. Но теперь твое имя — дерьмо!
   Санни Джой замолчал. Что за чертовщина? Сегодня, как и прежде, он без всяких проблем пересек границу с Мексикой через давно знакомый пограничный КПП. Пограничники даже махали ему руками и, как всегда, улыбались вслед. А потом он неожиданно наткнулся на мексиканский полицейский патруль, который с ходу его арестовал. Не понимая смысла происходящего, Санни Джой подчинился властям и стал ждать дальнейшего развития событий.
   Его быстро упрятали в городскую каталажку.
   Что-то тут было не так. Затевалась нешуточная авантюра, какая-то грязная игра, и он стал пешкой в этой игре.
   Лежа на деревянной скамье, Санни Джой решил подождать. Если к полудню его не выпустят, он сам займется своим освобождением.
   Суть заключалась в том, что не было еще построено такой тюрьмы, стены которой могли бы удержать Санни Джоя против его воли.

* * *

   Неожиданно Римо наткнулся на колонну мексиканских армейских бронетранспортеров, пылившую по дороге.
   Удивительно, при чем здесь бронетранспортеры? Впрочем, после войны в Персидском заливе даже Арнольд Шварценеггер приобрел себе бронетранспортер, так почему бы и мексиканцам не закупить несколько таких штуковин?
   Армейцы тоже были крайне озадачены встречей с Римо. Машины резко затормозили, чуть было не натолкнувшись одна на другую.
   Римо остановился посреди дороги, поднял руки вверх в знак того, что у него нет оружия и он не хочет никаких неприятностей.
   Тем не менее сержант головной машины, даже не взглянув на него, грубым голосом резко отдал какую-то команду по-испански. Вооруженные мексиканские солдаты тотчас кинулись к Римо, на ходу выкрикивая:
   — Альто!
   — Я ищу пожилого американца в черной шляпе... — начал было Римо миролюбивым тоном.
   — Альто!
   — Хоть кто-нибудь из вас говорит по-английски?
   — Руки вверх, сеньор! — произнес подошедший сержант. — Вы арестованы!
   — Хорошо, пусть так. Отвезите меня к тому человеку, которого я вам описал.
   Пока ему надевали наручники, Римо изо всех сил боролся с инстинктами. Каждая клеточка его тела жаждала расправиться с солдатами: мастер Синанджу никогда не позволит врагу прикасаться к себе. Но теперь Римо уже был не ассасином, а обычным человеком.
   Чиун убил бы меня за это, подумал он.
   Его подвели к бронетранспортеру и затолкали внутрь.
   — А что, собственно, случилось? За что я арестован? — поинтересовался он.
   — Ты шпион!
   — Я американский турист!
   — Ты американец в Мексике. А граница для американцев закрыта!
   — И кто ее закрыл?
   — Мексика!
   — Да что стряслось в этой Североатлантической зоне свободной торговли?
   Водитель молча сплюнул в пыль.
   — Что стряслось? Статья 187 соответствующего договора, вот что стряслось! — прорычал сержант.
   Ну и ну, пронеслось в голове у Римо. Видно, мексиканское правительство имело серьезные основания для такого скандального шага. Он решил подождать дальнейшего развития событий и первым делом найти Санни Джоя. А там уж будет видно.

* * *

   Но его привезли не к Санни Джою, а в военный лагерь, втолкнули в брезентовую солдатскую палатку и приказали подождать на ящике с боеприпасами, пока не придет майор.
   — Я бы предпочел сесть на песок, — заикнулся было Римо.
   — Нет, ты сядешь на ящик!
   — Но он слишком твердый, от него, как и от тебя, у меня заболит задница.
   Сержант-мексиканец моментально обиделся. Казалось, он вот-вот ударит Римо тяжелым прикладом ружья.
   — Я сказал, на ящик! — зарычал он.
   — Ну, раз ты настаиваешь... — ухмыльнулся Римо и с такой силой плюхнулся на ящик, что тот раскололся на мелкие кусочки.
   С улыбкой глядя на побагровевшее лицо сержанта, Римо спокойно уселся на песок в углу палатки.
   Лицо вошедшего майора было темнее тучи. Гневно взглянув сначала на Римо, потом на разбитый им ящик, он рявкнул:
   — Кто ты, гринго?
   — Малыш-гринго, который ищет своего папочку. Большого Гринго.
   — Что?!
   — Послушайте, ваши подчиненные сегодня утром арестовали еще одного человека. Отвезите меня к нему, вот и все.
   — Ах того... — сказал майор, пальцами подкручивая усы. — Он в тюрьме Куэрвоса.
   — Тогда и меня посадите в эту тюрьму.
   — Ну уж нет! Ты — военнопленный, а того гринго арестовала полиция.
   — Черт побери, — пробормотал Римо и, подняв глаза, как ни в чем не бывало спросил: — В какой стороне находится Куэрвос?
   — Зачем тебе?
   — Так, на будущее. А вдруг пригодится.
   — У тебя нет будущего.
   — Да какая муха вас всех укусила?! — взорвался Римо.
   — Хватит с нас терпеть господство проклятых америкашек! Теперь у нас будет такое могучее оружие, что с ним ничего не сравнится!
   — У вас что, появилась атомная бомба?
   — Наше оружие куда страшнее любой атомной бомбы!
   «Что за черт? О чем он?» — пронеслось в голове у изумленного Римо.
   — А теперь, если не скажешь, кто ты и зачем проник на территорию Мексики, будешь немедленно расстрелян!
   — Если вы расстреляете американского туриста, на ваши головы падет страшная кара. Куда страшнее, чем ваше грозное оружие, — зловеще произнес пленник.
   В ответ майор так и зашелся от хохота. Римо на мгновение усомнился, уж не попал ли он в местный сумасшедший дом?
   Мексиканец так смеялся, что никак не мог остановиться. И тут Римо перешел к действиям.
   Подобно мощной пружине он сорвался с места. Краем глаза хохотавший уловил это движение, но почему-то не насторожился. Ведь руки гринго завели за спину и надели на них наручники!
   Поэтому он крайне изумился, когда стальная цепь от наручников затянулась на его шее.
   — Где Куэрвос? К северу, югу, востоку или западу отсюда? — прошипел ему на ухо коварный гринго.
   — За-а-пад, — выдавил задыхающийся от боли и удивления майор.
   — Большое спасибо, — поблагодарил гринго и с такой силой сдавил ему горло, что мексиканец без сознания рухнул на землю.
   Отстранив безвольное тело, Римо с легкостью разорвал стальную цепь, соединявшую наручники, и ловко высвободил кисти рук.
   Спустя несколько минут он вышел из палатки, надев военную форму и фуражку майора. Часовой беспрепятственно пропустил его к бронетранспортеру, но как только он сел за руль, наперерез ему рванулась такая же машина. Видимо, Римо узнали.
   Римо вдавил педаль газа до упора, да так, что, когда он убрал ногу, педаль так и не вернулась на место.
   Через секунду бронетранспортеры со страшным грохотом и скрежетом врезались друг в друга. В воздух взлетели мексиканские солдаты. А может быть, то, что от них осталось после катастрофического столкновения.
   Успевший выпрыгнуть Римо ловко приземлился прямо перед третьей машиной. Завидев его, водитель тут же вытащил пистолет и выскочил из кабины. Римо неуловимым движением выхватил оружие из рук солдата и, превратив его в металлолом, ударил им по стальной каске нападавшего. Тот беззвучно упал под ноги американцу.
   Перешагнув через неподвижное тело, Римо мигом уселся за руль бронетранспортера. Взревел двигатель, и машина рванулась на север.
   Раскрашенный в маскировочные цвета танк попытался загородить ему дорогу. Вывернув руль, Римо ловко объехал его на предельной скорости. Причем, проезжая мимо, он с такой силой ударил ногой по траку что гусеница тут же соскочила. Танк, правда, все еще двигался.
   Из люка бронированной башни показался солдат с ручным пулеметом в руках. Первая очередь ушла в небо, вторая — в размягченный жарким солнцем асфальт позади Римо. Следующая должна была попасть в бронетранспортер, но пулеметная лента кончилась.