Мерфи Уоррен. Война претендентов

   Когда самолет стал заходить на посадку, с контрольной вышки их приветствовали словами: «Добро пожаловать в настоящую Македонию!» Взглянув на блестевшую внизу реку, мастер Синанджу буркнул:
   — Лжецы!
   — А что за река? — спросил Римо.
   — Ишм!
   — Так где же мы?
   — Над Иллирией.
   Уткнувшись в разложенную на коленях карту, ученик произнес:
   — Не вижу тут никакой Иллирии.
   — Страны иногда меняют свое название. Поищи Ишм.
   — Ага, вот он! Мы над Тираной, столицей Албании... Пойду-ка я поговорю с пилотом.
   Вернувшись из пилотской кабины, Римо сообщил:
   — Ему посулили золотые горы, как только он посадит здесь самолет.
   — Он понес наказание?
   — Да, теперь самолетом управляет второй пилот: у первого больше нет пальцев.

* * *

   Когда самолет наконец приземлился в Скопье, первым из салона вышел Римо. Сверху город ему здорово напоминал Афины, но Чиун безапелляционно заявил, что река под ними, несомненно, и есть Вардар.
   Внизу у трапа уже ждал почетный караул в темно-зеленой форме. Зазвучали фанфары и барабаны, грянул артиллерийский салют. Словно длинный лягушачий язык, развернулась красная ковровая дорожка. На одном конце ее красовалось изображение восходящего солнца с шестнадцатью лучами. Римо сразу же распознал знакомый символ, виденный им на конверте македонского правительства.
   Поэтому он закричал:
   — Приехали!
   Только после этого на верхней ступеньке трапа показался Чиун, величественно задрав подбородок. Сделав глубокий вдох, он медленно выдохнул:
   — Да, это Македония!
   — Ты уверен?
   — Воздух пахнет так, как надо. Он пахнет Вардаром.
   — Ладно, поверю тебе на слово, — пробормотал Римо, который чувствовал запах козьего сыра, виноградных листьев и чего-то такого, что для него ассоциировалось только с Грецией.
   Высокий стройный мужчина в обычном деловом костюме и красном галстуке с восходящим солнцем и шестнадцатью лучами, шагнул навстречу мастеру Синанджу. Густые седые волосы были приглажены, словно утюгом.
   Спустившись на землю, Чиун надменно взглянул на него.
   — Это я написал вам письмо, — признался мужчина. — Я вызвал вас сюда.
   — Никто не может вызвать мастера Синанджу, холоп! Где король Македонии?
   — Король?
   — Да. Я стану разговаривать только с ним!
   — Но я и есть король!
   — Где же твоя мантия, корона, золотой скипетр?
   — Но ведь на дворе двадцатый век! Я — президент страны!
   Чиун скривился, словно от зубной боли.
   — Демократия, — презрительно процедил он сквозь зубы. — Если ты хочешь, чтобы Дом Синанджу служил твоей стране, надо назначить настоящего короля!
   — И все?
   — Нет, еще потребуется золото, много золота.
   — У нас есть золото. Правда, его не очень много, но... Если Дом Синанджу хочет видеть в Македонии короля, что ж, я стану королем!
   Только теперь мастер Синанджу поклонился правителю Македонии.
   По пути к черному лимузину, со всех сторон разукрашенному государственной символикой, правитель Македонии взглянул на Римо.
   — Вы грек?
   — Нет.
   — Прекрасно, — отозвался правитель Македонии.
   — Он мой подмастерье, — вмешался Чиун.
   — В нем есть македонская кровь?
   — Конечно, нет! — воскликнул Римо.
   — Возможно, есть, — возразил учитель. — К сожалению, в нем намешано столько кровей, что... — Он безнадежно махнул рукой.
   — Я протестую! — отозвался ученик.
   — Пусть будет дворняжкой, лишь бы не кусался, — пробормотал глава Македонии, глядя на лакея, услужливо открывшего перед ним дверь лимузина.
   Любезно пропустив мастера Синанджу вперед, король уселся в лимузин и захлопнул дверцу перед самым носом Римо.
   Отступив на шаг назад, тот сердито пнул заднее колесо. Лимузин тронулся, а к Римо подъехал другой, правда, не столь шикарный. Шофер открыл дверь, и Римо плюхнулся на заднее сиденье.

* * *

   В президентском дворце правитель Македонии, извинившись, удалился. Чиуна с Римо усадили на бархатные подушки на полу и стали услаждать слух высоких гостей игрой на лире и цитре. Потом кто-то затянул песни, восхвалявшие Александра Македонского и его бессмертные подвиги.
   Чиун сохранял величавую невозмутимость, а Римо все время тянуло зевать.
   Правитель Македонии явился только через час. В алой королевской мантии, подбитой мехом горностая, и с тяжелой золотой короной, инкрустированной изумрудами, на голове. Правда, золото скорее смахивало на позолоту, а на изумрудах тускло блестели царапины. На груди новоиспеченного короля Македонии сияло восходящее солнце с шестнадцатью лучами. Вид правителя напомнил Римо популярного героя детских комиксов капитана Марвела. От нечего делать Римо стал вспоминать истории про него, поскольку в детстве Марвел нравился ему гораздо больше, чем Супермен.
   — А теперь начинаем! — как-то по-театральному воскликнул король Македонии, и все присутствующие разом подняли бокалы со сливовым бренди за возвращение мастера Синанджу.
   Чиун расточал улыбки. Его и без того узкие глаза теперь и вовсе превратились в едва заметные щелочки, из которых счастливыми горошинами блестели зрачки. Он сложил руки вместе и стал похож на малыша, хлопающего в ладошки.
   — Ты слышал, Римо? Пир! Смит, тот даже ни разу не пригласил нас позавтракать, не то что пировать в нашу честь!
   — Пир — это хорошо, я уже сильно проголодался.
   — Стыдись! Пир устраивают не для желудка, а для души!
   — И все же неплохо бы сейчас поесть!
   — Помни о своем обещании — никакой кукурузы.
   — Мог бы и не напоминать.
   Вскоре подали кушанья в больших дымящихся горшках. Здесь было и мясо ягнят, и огромные куски говядины, и целые тушки домашней птицы, и много других яств, при виде которых у любого потекли бы слюнки...
   Когда еда была расставлена, король Македонии опустился на пол. Из огромной дворцовой столовой предусмотрительно даже мебель вынесли, чтобы ненароком не задеть чувств мастера Синанджу. Оглядев яства, Чиун с Римо хором воскликнули:
   — А где рис?
   — Рис? — недоуменно переспросил правитель Македонии. — Но ведь это пища греков!
   — Рис — еда корейцев, — поправил его Чиун.
   — Рис — вот настоящая еда, — эхом отозвался Римо.
   — У нас есть рис? — спросил король Македонии у официанта-распорядителя.
   — Нет, — смутился тот. — Рис, как греческий продукт, запрещен.
   Римо даже вздрогнул.
   — Вы запретили рис?
   — Греческий рис, — поспешно вмешался глава Македонии. — А корейского риса у нас, к сожалению, нет.
   — Мы готовы довольствоваться японским, — успокоил его Чиун.
   — Или китайским, — добавил Римо.
   — Увы, у нас вообще нет риса. И все из-за введенного Грецией эмбарго.
   Кореец негодующе всплеснул руками.
   — Нет риса? Риса нет? Да вы знаете, что первому мастеру Синанджу заплатили за услуги рисом!
   Опечаленный король Македонии тотчас просиял:
   — Правда? Так вы согласны брать плату рисом?
   — Нет! Я ведь сказал, что это был первый мастер Синанджу, а тогда люди еще не знали золота.
   — Интересно, — удивился Римо. — Значит, он готов был работать за еду?
   Резкий шлепок Чиуна по колену ученика означал, что тому не разрешалось впредь прерывать речь мастера.
   — Дом Синанджу впервые узнал золото во времена мастера Кима. Когда один из правителей предложил заплатить ему за услуги не рисом, а золотом, Ким в гневе умертвил его.
   — А золото взял? — поинтересовался король Македонии.
   — Конечно, — сухо отозвался Чиун. — Как плату за выполненную работу.
   — Позднее король Лидии по имени Крез, — продолжал кореец, — впервые стал чеканить монеты из золота. Мастер Ким настолько заинтересовался, что попросил его отчеканить монеты из золота, полученного от того незадачливого правителя, который отказался платить рисом. Крез, демонстрируя чистоту золота, после изготовления попробовал монету на зуб; при этом мастеру Киму деньги показались чем-то съедобным, и он попытался употребить их в пишу.
   — А Креза он тоже умертвил? — спросил Римо.
   — Нет. Позднее, когда во всем мире золото стали ценить превыше всего, мастер Синанджу всегда требовал платы за услуги в первую очередь золотом, а уж потом другими ценностями.
   — Значит, рис вам не подойдет? — разочарованно спросил король Македонии.
   — В качестве подношения — сгодится, в качестве платы за услуги — нет. У вас есть золото?
   — Да, но немного. А сейчас я хотел бы рассказать вам о Македонии.
   — А где рыба? — прервал его Римо.
   — Вот она, вместе с тушеными овощами.
   — Я не могу есть такую рыбу.
   — Попробуйте, очень вкусно!
   — Там плавает кукуруза, — жалобно застонал Римо.
   — Так не трогайте ее, ешьте все остальное.
   — Он не может есть пищу, загрязненную кукурузой, — хитро прищурился Чиун. — У него аллергия на кукурузу.
   Римо торопливо окинул голодным взором расставленные перед ним яства.
   — А утка есть?
   — Уток нет, но есть многое другое, ничуть не хуже. Отведайте любое, вам понравится.
   — Тогда принесите мне воды, — сокрушенно проговорил Римо.
   Два рослых официанта внесли сосуд с водой, причем такой большой, что в нем при желании можно было выкупаться.
   Окунув в сосуд палец, Римо понюхал его и облизал.
   — Солоновата.
   — Это вода Вардара!
   — Солоновата, — брезгливо повторил Римо.
   — Поговорим лучше о золоте, — вмешался Чиун.
   — Македония — страна гордых людей. — В подтверждение своих слов правитель ударил себя кулаком в грудь. — Нас завоевывали и сербы, и турки, и греки... но мы все равно остаемся македонцами!
   Чиун понимающе кивнул:
   — Вам нужны услуги Дома Синанджу. На какой основе — разовой или долговременной?
   — Мы с радостью примем Дом Синанджу под величественную сень нашего государства на вечные времена, по крайней мере если он сам этого хочет, потому что нас связывают общие исторические корни.
   — Прекрасно! Македония — вечное государство! — провозгласил Чиун.
   — Весьма рад слышать.
   — Но золото тем более вечно. Продолжительность оказания услуг напрямую зависит от количества золота. Чтобы говорить конкретнее, надо знать, что именно вы хотите.
   — Все золото Македонии — ваше, если вы присягнете на верность стране, — великодушно пообещал король.
   Чиун слегка поморщился. Римо тем временем набрал полную чашку воды и попытался пить сквозь крепко стиснутые зубы. Таким образом он надеялся притупить тошнотворные ощущения, вызываемые недостаточно чистой, солоноватой водой. К великому ужасу всех присутствовавших, попытка закончилась тем, что он с шумом выплюнул всю воду обратно.
   Чтобы заглушить неприятные звуки, мастеру Синанджу пришлось повысить голос:
   — В таком случае можно говорить о долговременной службе. Нас устраивает предложенное вами количество золота...
   Король Македонии радостно хлопнул в ладоши:
   — Отлично!
   — ...если оно равно тому количеству, которым одарил Дом Синанджу персидский царь Дарий.
   Король задумчиво почесал подбородок и спросил:
   — И сколько же это?
   Все присутствующие сразу же насторожились. Заметив реакцию гостей, Чиун сказал:
   — О некоторых вещах лучше не говорить в присутствии тех, чье материальное благополучие зависит от золота правителя.
   — Ах да! — Правитель наклонился к мастеру Синанджу, и тот прошептал ему на ухо несколько слов.
   Король застыл на месте, потом медленно откинулся на подушки и смертельно побледнел.
   — Это было бы вполне приемлемо... — медленно начал он.
   — Вот и отлично!
   — ...если бы мы обладали таким количеством золота. Но у нас его нет.
   Чиун нахмурился.
   — Хорошо, сколько же золота в твоей казне? — требовательно спросил он.
   С опаской поглядев по сторонам, правитель наклонился к Чиуну и что-то прошептал ему на ухо.
   Теперь уже мастер Синанджу застыл в изумлении. Глаза расширились, с лица сошла краска.
   Выпрямившись, словно тянущийся к солнцу подсолнух, он медленно встал.
   — Идем, Римо, — ледяным тоном обронил он. — Нам не о чем разговаривать с мошенниками, смеющими называть себя македонцами, а свою страну Македонией. У этих обманщиков нет золота.
   Правитель Македонии вскочил на ноги.
   — Прошу вас, не уходите!
   — Забудь о том, что мы здесь были, — насмешливо проговорил Римо, распахивая дверь перед величественным мастером Синанджу. — А в следующий раз помни о рисе.
   Римо самому пришлось сесть за руль лимузина и отправиться в аэропорт.
   Там их уже ждали. Неподалеку от летного поля была сосредоточена чуть ли не вся артиллерия македонской армии — целых две старинные пушки со всей полагающейся прислугой.
   Завидев приближающийся лимузин, офицеры лихорадочно затолкали в жерла пушек чугунные ядра и с помощью зажигалок запалили порох с другого конца.
   Не успел Римо выйти из машины, как вокруг засвистели снаряды. Одно ядро летело прямо на него. Отскочив к машине, Римо поднял крышку багажника. Ядро ударилось о бронированную сталь лимузина и на какую-то долю секунды словно прилипло к ней. Этого хватило для того, чтобы Римо успел схватить его рукой, изменив, таким образом, угол отражения. Ядро тут же свалилось в багажник. Лимузин заметно осел, несмотря на отличные амортизаторы.
   А вот и еще одно ядро. Впрочем, оно летело слишком высоко, поэтому, благополучно миновав лимузин и его пассажиров, с тяжелым металлическим стуком ударилось о землю далеко от цели.
   Забравшись в поджидавший их самолет, Римо весело помахал офицерам, скорчившимся от страха перед неотвратимым возмездием, и наглухо захлопнул дверь за Чиуном.
   Получить разрешение на взлет оказалось очень легко. Римо пришлось лишь пообещать в диспетчерской прекратить швырять в них оставшимся от пассажиров багажом, и взлетная полоса была тут же расчищена.
   Вслед удалявшемуся самолету донеслись благодарные возгласы. Чиун перевел:
   — Они благодарят тебя за проявленное милосердие.
   — А на каком языке?
   — На болгарском, — фыркнул учитель.
   — Я, честно говоря, думал, что в Македонии говорят на греческом.
   — Македонии больше нет, — задумчиво произнес мастер.
   — Мы проделали такое длительное и небезопасное путешествие, а толку никакого! Мало того, что остались голодными, нас еще и пытались убить!
   На старческих губах Чиуна появилось подобие улыбки.
   — Хоть в этом можно найти слабое утешение.
   Римо хотел было что-то сказать, но только молча закатил глаза.

Глава 36

   Лицо председателя комитета начальников штабов было похоже на восковую маску. Когда он говорил, на застывшем лице двигались только губы. Речь стала монотонной, глаза потеряли всякий блеск и теперь напоминали искусственные глаза куклы.
   — Господин Президент! Мы втянуты в новый виток гонки вооружений!
   — А кто еще? — рассеянно спросил Президент.
   — Все, кроме Уругвая и Самоа, — ответил председатель упавшим голосом.
   Словно отвесил пощечину. Никаких обвинительных ноток в словах, но подтекст угадывался безошибочно: «А все ты! Заварил кашу — вот теперь и расхлебывай!»
   — Нам пока неизвестен принцип действия нового оружия, господин Президент, но нужно срочно принимать ответные меры. Мы не можем, повторяю, не можем и не должны позволить себе оставаться безучастными к происходящему уже на этой начальной стадии.
   — Ответные меры? Против кого? Против Мексики?
   Члены комитета начальников штабов и министр обороны заметно побледнели. Все замолчали, глядя на восковое лицо председателя.
   — Я бы не советовал начинать военные действия против Мексики, — сказал он наконец, и все вздохнули с облегчением. Краска вновь вернулась на испуганные лица. — Позвольте вам кое-что показать.
   Вынув из своего черного кейса кипу сделанных со спутника фотографий, к каждой из которых была прикреплена бумажка с объяснением, председатель раздал их присутствующим. Все в полном молчании принялись рассматривать полученные документы.
   — Перед вами снимки, полученные всего несколько часов назад при помощи спутниковой аппаратуры с очень высокой разрешающей способностью. Вот здесь некое сооружение на западном побережье Северной Кореи, по всей видимости, военная база, где размещена корейская версия нового замечательного оружия. Прошу обратить внимание на трехполосное скоростное шоссе и попытки замаскировать местность под рыбацкую деревню.
   — А что это за тени на самом берегу? — спросил Президент.
   — То-то и оно! — слегка оживился председатель комитета начальников штабов. — Вот компьютерная версия их изображения с земли.
   На середину стола легла большая цветная картинка. Президент тут же взял ее в руки, остальным пришлось тянуться через весь стол.
   Перед собравшимися в ярких красках киберпространства предстал берег, каким он должен был выглядеть с моря. Песок, разбросанные там и сям камни, кучки жалких рыбацких хижин. Над пляжем возвышались некие полудуги, причем концы этих якобы рогов находились точно друг против друга.
   — Боже! — воскликнул министр обороны. — Прямо как рога самого сатаны!
   — Мне в голову пришло то же самое, — выдохнул Президент.
   — Мы пока не знаем, что это такое и как оно действует. Если предположить, что новые секретные варианты оружия, о которых заявили чуть ли не все страны мира, в основе своей одинаковы, то остается лишь обнаружить подобные сооружения в других, враждебно настроенных странах и навести на них наши межконтинентальные баллистические ракеты. Что стало бы нашим ответным ударом.
   — Вы хотите сказать предупредительным ударом? — переспросил Президент.
   — Нет, поскольку не советую наносить удар первыми.
   Присутствующие торопливо закивали в знак согласия с позицией председателя комитета начальников штабов. Никто не хотел начинать военные действия первым. Особенно принимая во внимание тот факт, что природа воздействия нового секретного оружия пока неизвестна.
   — На картах Северной Кореи, представленных ЦРУ, это сооружение именуется «Синанджу». Поскольку правильное слогоделение этого корейского слова требует знания его точного написания, дать однозначный перевод не представляется возможным. По мнению специалистов ЦРУ, слово можно перевести как «новый — пробел — далекий». Возможны и другие варианты перевода: «Новый мирный берег», «Новое мирное поселение».
   — Звучит не слишком грозно, — удивился Президент.
   — Такие словосочетания, как «промывание мозгов», или «этническая чистка», или «концентрационный лагерь», тоже звучат совсем не страшно, если не вникать в суть.
   — Да, я вас понимаю.
   — И не забывайте, что Северная Корея называет себя Корейской Народно-Демократической Республикой. Уже в самом названии по крайней мере дважды присутствует ложь.
   — Трижды, если учесть, что настоящей Кореей является только Южная Корея, — пробормотал министр обороны.
   — Господин Президент! — неожиданно официальным тоном обратился к главе государства председатель комитета начальников штабов. — Предлагаю подогнать подлодку и навести на этот «Новый мирный берег» ракеты СС-20.
   — В качестве ответной меры?
   — В качестве предупреждения как Северной Корее, так и всему остальному миру. Сообщим Пхеньяну, что считаем Синанджу возможным источником ядерной угрозы и потому берем под прицел своих баллистических ракет. И подождем.
   — Чего? — спросил Президент, наморщив лоб.
   — Ответной реакции. Если наше предположение о том, что Северная Корея наряду с другими странами использует один и тот же источник поставки оружия, Пхеньян немедленно сообщит о наших контрмерах главному поставщику, который, в свою очередь, оповестит всех остальных клиентов. И тогда враги поймут, что если уж наши спутники смогли обнаружить Синанджу, то точно так же будут взяты под прицел и... — он заглянул в свои бумаги, — ... и «Эль-Дьябло», «Аль-Кваква», «Турул» и прочее, прочее в том же роде.
   — И подобные меры...
   — ...сдержат, — прошептал министр обороны на ухо Президенту.
   — И подобные меры сдержат агрессию других стран?
   — Так точно.
   — Взаимное сдерживание военной угрозы? — задумчиво спросил Президент.
   — Почти, — отозвался председатель комитета начальников штабов. — Мы выиграем время, чтобы ЦРУ успело разобраться в сути нового оружия.
   — Хорошо. Предложение принимается, приступайте к немедленному выполнению, — решительно объявил Президент и, обернувшись к жене, уточнил: — Ты согласна, солнышко?
   Сидевшая в самом дальнем углу Первая леди смущенно подняла кверху большой палец, выражая свое восхищение супругом.

Глава 37

   В Афинах их принимали с большим почетом. Вокруг танцевала молодежь, звучали лиры, на которых не играли со времен Александра Македонского.
   Очутившись в президентском дворце, Римо решил кое-что выяснить.
   — А я думал, мы больше не будем связываться с демократическими государствами и их президентами, — обратился он к учителю.
   — Правильно, президентам мы служить не будем. Но перед нами не президент, а премьер-министр. Это большая разница.
   — Вот уж не сказал бы, — фыркнул Римо, пытаясь уклониться от поцелуя в губы, которым хотел одарить его один из подвыпивших министров Греции, обрадованный возвращением Дома Синанджу в легендарные Афины.
   Премьер-министр, по всей видимости, тоже несказанно обрадовался. Стол в обеденном зале ломился от яств — блюда с рисом, рыба всевозможных сортов и способов приготовлений, жареные и печеные утки под разнообразными соусами и прочая невообразимо вкусно пахнувшая снедь.
   Римо с завидным аппетитом принялся за еду.
   — Эти греки знают толк в угощении, — весело подмигнул он.
   — Нам еще надо взглянуть на их мягкое золото и попробовать его на зуб.
   — Мягкое золото — это хорошо?
   — Чем мягче, тем лучше.
   Премьер-министр тем временем разразился приветственной речью на родном языке. Слова влетали в одно ухо Римо и вылетали из другого. Он наслаждался трапезой, подавляя в себе сладкие воспоминания о кукурузе.
   — Теперь, когда на нашей стороне Дом Синанджу, эта псевдо-Македония не посмеет угрожать Афинам!
   — Да она никому не сможет угрожать, — хмыкнул Римо. — Куда ей с двумя пушками-то...
   — О, это чудовище, укравшее наши земли!
   — О вас они говорят то же самое.
   Стали произносить тосты. Ученик с учителем решительно отказались от вина и каких-либо экзотических угощений. Предложенного и так было более чем достаточно.
   Пир продолжался, и по мере того как гости хмелели от выпитого, языки их потихоньку развязывались. Греки поведали печальную историю крушения их когда-то славной империи. Очень часто поминали имя Филипа Македонского, но еще чаще говорили о его сыне, Александре Македонском.
   — Ну расскажите же нам, что сохранилось в ваших преданиях об Александре Македонском! — настаивал премьер-министр.
   Чиун недоуменно поджал губы.
   — Когда-то Дом Синанджу служил Филипу, отцу Александра.
   — Да, да, конечно! Филип был тоже по-своему великим человеком. И все же Александр, а не Филип, воплотил в себе все лучшие черты настоящего грека. Так расскажите же нам об Александре, воистину великом правителе!
   — Прошу прощения, — поспешно произнес кореец, — но я не знаю преданий об Александре. Он возвеличился, когда Дом Синанджу уже перешел на службу к Павлиньему престолу.
   — Да, персы, конечно, великий народ, но не настолько великий, чтобы Александр их не покорил! — воскликнул кто-то из кабинета министров. — Неужели вы и впрямь не знаете ни одного предания о нем?!
   — Давай, учитель. — Римо подтолкнул Чиуна в бок. — Расскажи им наконец!
   — Эти легенды я помню плохо и не хотел бы омрачать память об Александре своими неудачными попытками.
   Кто-то показал пальцем на Римо и крикнул:
   — Тогда ты! Расскажи, что тебе известно об Александре Македонском!
   — Он ничего не знает. Он всего лишь мой слуга, — поспешно произнес Чиун.
   — Я не слуга! Я — настоящий мастер, — запальчиво проговорил Римо.
   — Слуга, полный честолюбивых претензий! — фыркнул кореец. — Он надеется стать во главе Дома Синанджу!
   Присутствующие расхохотались при одной только мысли о том, что во главе старейшего дома ассасинов хочет стать какой-то белый американец.
   — Вы бы не стали так смеяться, если бы Чиун рассказал вам правдивую историю взаимоотношений Дома Синанджу и Александра Македонского! — выпалил оскорбленный ученик.
   Ему уже надоели домогательства подвыпивших греков, которые так и норовили поцеловать его в губы, и потому он решил отыграться.
   — Когда Александр захотел покорить вес мир, путь ему преградил Дом Синанджу. Александр сокрушил Персию, которая в то время слыла самым богатым клиентом Дома Синанджу. Поэтому стоило только тогдашнему Верховному мастеру узнать об этом, как он поклялся разделаться с Александром.
   Острый локоть Чиуна больно уперся в ребра Римо.
   — Молчи, — прошипел он по-корейски.
   — Продолжай! Продолжай! — закричали со всех сторон греки.
   Мастер Синанджу решил вмешаться.
   — Он всего лишь подмастерье и потому не знает конца истории.
   Римо усмехнулся — один-ноль в его пользу!
   — Нет, пусть расскажет все до конца! Такой истории мы еще не слышали! Просим!
   — Это же сказка! — попытался урезонить их кореец.
   — Мы любим сказки и даже предпочитаем их былям, потому что в конечном итоге небылицы оказываются куда правдивее.