Мэтьюз Патриция. Волны любви

   – Если ты рассчитываешь опять вернуться на Аутер-Бэнкс, – осторожно начал Инок Барт, – то можешь выбросить эту затею из головы, мы уже взяли на твое место другого человека. Сам виноват, сбежал с острова, не сказав нам ни слова...
   Троуг нетерпеливо махнул рукой.
   – Не собираюсь я возвращаться на ваш убогий остров. С прежней жизнью покончено. А пришел я к вам вот зачем. Все эти годы я был, так сказать, вашим молчаливым партнером, и теперь пришло время стать партнером гласным. И я хочу, чтобы вы объявили об этом во всеуслышание.
   – Да ты, должно быть, просто спятил! – вскричал Сайлас Барт. – Неужели ты думаешь, что можешь вот так заявиться к нам, и мы тут же согласимся на твои безумные требования?! Как же, держи карман шире!
   – А мне кажется, если вы, джентльмены, хорошенько пораскинете мозгами, то согласитесь. Подумайте только, какого мнения будут о вас самые богатые люди Саутгемптона и представители других корабельных компаний, когда узнают, что именно вы двое все эти годы были виновниками гибели кораблей, следовавших курсом мимо Аутер-Бэнкс?
   – А ты докажи это! Ни за что не докажешь! – так и подскочил Инок Барт.
   – Неужели? Не знаю, умеете ли вы, джентльмены, играть в покер, но для того, чтобы доказать, прав я или нет, вам придется попросить меня выложить свои карты на стол.
   Братья молчали, сверля его прищуренными глазами. Наконец Сайлас Барт задумчиво проговорил:
   – У тебя нет никаких письменных доказательств. Мы никогда не вели с тобой переписку.
   – Верно. Но существуют и другие способы, которые позволят мне вывести вас на чистую воду, – ласково проговорил Троуг и хитро посмотрел на Инока Барта.
   – Какие же? – тут же откликнулся тот.
   – Люди. Они прекрасно знали, что происходит, и я смогу, если потребуется, заставить их дать показания.
   – Только не Филипа Котрайта, – мрачно заметил Сайлас Барт. – Мы отправили его на Восток матросом. Пусть поплавает. – Он наклонился вперед, и его пронзительные глазки на остреньком, как у норки, личике с укоризной взглянули на Троуга. – Если бы ты нормально выполнял свою работу, Троуг, он бы погиб вместе с остальными членами команды в том кораблекрушении и не совал бы нос куда не следует.
   Троуг сумел изобразить непроницаемое лицо, ничем не выдав, что впервые слышит имя Филипа Котрайта. Он понятия не имел, кто это такой, однако быстро догадался, что это тот самый человек, которого он уже давно разыскивает, любовник этой паршивой девчонки Марианны, соучастник убийства Джуда и, по всей видимости, родственник той женщины, с которой Марианна жила в Бостоне. Троуг постарался хорошенько запомнить это имя: теперь у него есть еще один объект для поисков.
   А сам беспечно проговорил:
   – Насчет этого типа вы тоже глубоко заблуждаетесь. Если вам и удалось спровадить его подальше, это еще не означает, что он не вернется. Еще как вернется! И еще попортит вам кровушки. Да и не нужен мне ваш Филип Котрайт! У меня и другие свидетели найдутся. Например, члены банды, которой я руководил на Аутер-Бэнкс, – быстро выдумал он. – Они были в курсе всех наших дел, и им прекрасно известно, что именно вы двое давали мне знать, когда мимо острова проследует корабль.
   Инок Барт презрительно фыркнул:
   – Ты им больше не указ, Троуг. У них теперь другой командир.
   – Вот как? Значит, вы двое не побоитесь рискнуть своим добрым именем? – В голосе Троуга теперь появились стальные нотки. – Я бы не советовал. Мне удалось нагнать на своих людей такого страху, что они и сейчас сделают все, что я им прикажу.
   Троуг отчаянно блефовал. Естественно, ни одна живая душа на острове понятия не имела о причастности братьев Барт к кораблекрушениям, однако если у сидевшей напротив парочки и зародились на этот счет какие-то сомнения, проверить их она бы никоим образом не смогла. И впервые с начала разговора Троуг заметил, что на лицах их отразилась неуверенность, а в глазах промелькнул страх.
   Он решил поднажать:
   – В конце концов я имею право на долю в вашей фирме, ведь своим процветанием вы частично обязаны мне. И потом, после того как я столько лет выполнял для вас грязную работу, я считаю, что смогу теперь пожить в свое удовольствие, сделавшись респектабельным человеком.
   И внезапно Троуг понял, что, помимо страстного желания отомстить, им владеет лишь одно желание – стать наконец респектабельным человеком.
   – Я внесу в вашу фирму значительную сумму, если вместо «Корабельной компании братьев Барт» она станет называться «Корабельная компания братьев Барт и Троуга». И уверяю вас, в корабельном деле я смыслю не меньше вашего. Разве это так уж и много?
   Братья обменялись взглядами, и Троуг понял: в их мозгах идет напряженная работа. Они-то, конечно, с легкостью могли дать сейчас согласие, однако Троуг был уверен, что единственное желание, которое их сейчас обуревает, – это перерезать ему глотку. И для этого у них найдется немало надежных людей. Впрочем, за свою жизнь Иезекииль Троуг не боялся: он умел о себе позаботиться.
   – Я вас не тороплю, – продолжал он. – Почему бы вам не обдумать мое предложение пару дней? Уверен, вы сами придете к выводу, что я предлагаю самое выгодное для вас решение. – Он вежливо приподнял шляпу. – Всего хорошего, джентльмены. Если вам потребуется меня найти, то я остановился в гостинице Роуз Лейк.
   И, не сказав больше ни слова, Троуг вышел за дверь. Пускай помозгуют над его предложением. Он прекрасно понимал, что сразу же после его ухода братья займутся тем, что станут прикидывать, как бы от него избавиться. И первое, что им придет в голову, – это, естественно, его убить. Способ самый верный и надежный.
   Однако Троуг не сомневался в том, что сумеет за себя постоять, и твердо был уверен, что в конце концов станет равноправным партнером пронырливых братцев. Они согласятся на его предложение. Конечно, вряд ли оно вызовет у них бурю восторга, однако ничего другого им не остается, поскольку, несмотря на острый ум и безжалостную хватку, братья Барт – отчаянные трусы и ни за что не станут рисковать своим добрым именем.
   В самом деле, что они теряют, сделав его равноправным партнером? Они давным-давно с ним знакомы, могли по достоинству оценить его деловые качества, а поскольку он собирается еще и заплатить им за свое партнерство, останутся только в выигрыше.
   Так что Троуг направлялся в гостиницу в самом радужном настроении. Интересно, каково это – после стольких лет преступной жизни заняться наконец чем-то вполне законным? Троуг достаточно хорошо себя знал, чтобы понимать, что и раньше роль главаря банды его мало устраивала: уж слишком скучна и утомительна. Единственное, что поначалу скрашивало ее, – это волнующее чувство опасности. Но в то время он был молод, а сейчас стар. А на старости лет обычно хочется покоя.
   Следовательно, роль солидного человека подойдет ему сейчас как нельзя лучше. И останется ему совершить в своей жизни последнее уголовное дело – убить Марианну Харпер и Филипа Котрайта. Впрочем, с точки зрения закона оно, может быть, и уголовное, а с его, Троуга, точки зрения – совершенно справедливое. Это ведь не месть, это возмездие.
   Подойдя к гостинице, Троуг заметил на веранде Роуз Лейк, которая явно его дожидалась. При виде его она встала и подошла к лестнице. Троуг обратил внимание на то, что Роуз облачилась в новое платье и нарумянила щеки.
   Увидев, что он не сводит с нее глаз, она призывно улыбнулась и разгладила платье, проведя рукой сначала по груди, а потом и по талии.
   Троуг прекрасно понял, чего она хочет, и в висках у него застучало. Внезапно в голову ему пришла такая неожиданная мысль, что он остановился на самой нижней ступеньке лестницы, не в силах двинуться дальше. Он ей нравится. Она хочет его и готова с ним переспать. Она красива и довольно молода, то есть находится в том возрасте, когда еще можно позволить себе родить ребенка. Так почему бы не использовать ее? Почему бы не заставить родить ему сына? Сына, который займет место Джуда?
   Троуг едва не расхохотался. Такая мысль ни разу со дня смерти Джуда не приходила ему в голову. Так почему это произошло именно сегодня? Может, оттого, что сегодня он круто изменил свою жизнь? Можно сказать, начал заново?
   Впрочем, все это не важно, а важно то, что в этом что-то есть. Так почему бы не попробовать?
   Роуз выжидающе смотрела на него, вскинув брови.
   – Вы хотели мне что-то сказать, мистер Троуг?
   – Да, мадам, – проговорил Троуг мрачным голосом. – Я просто очарован и околдован вашей красотой.
   Роуз вспыхнула от удовольствия, а Иезекииль Троуг поспешил вверх по лестнице, спеша претворить только что пришедшую ему в голову и вроде бы неплохую идею в жизнь.

Глава 10

   Капитан Джек Хэммонд с женой устраивали званый ужин, на который в числе прочих гостей пригласили и Марианну. И вот она стоит, разодетая в пух и прах, перед зеркалом в спальне и с пристрастием рассматривает платье, которое купила специально для такого торжественного случая.
   Оно влетело ей в копеечку, но Марианна решила не скупиться. Известная в городе портниха, миссис Бидл, уверила Марианну, что платье это – последний писк моды.
   Критически оглядев себя с ног до головы, Марианна пришла к выводу, что выглядит очень даже неплохо. Платье, сшитое из кремового газа и нежнейшего голубого атласа, имело скромное декольте. Лиф, отделанный тончайшим кружевом, плотно облегал тонкую талию Марианны, а юбка, посаженная на кринолин, казалась еще шире, чем была на самом деле. Волосы, уложенные в замысловатую прическу – впереди коротенькие локоны, а сзади толстая коса, закрученная на затылке в тугой узел, – Марианна украсила венком из голубых незабудок с коричневыми бархатными лепестками.
   В общем, по мнению Марианны, выглядела она просто великолепно.
   Мег Манди одолжила ей совершенно обворожительную накидку, отороченную муслином и кружевом, и Марианна, набросив ее на плечи, вихрем закружилась перед зеркалом, так что взметнулись юбки. Да она просто красавица! Пусть-ка капитан Адам Стрит на нее сегодня полюбуется!
   Марианна попыталась улыбнуться и изобразить на своем лице выражение, с которым прошествует в зал, однако все никак не могла подобрать подходящего. А ей непременно нужно это отрепетировать, ведь все присутствующие, включая и Адама, наверняка обратят на нее внимание. То, что Адам Стрит тоже есть в числе приглашенных, Марианна знала: капитан Хэммонд сказал ей об этом. Понимала она также и то, что сама приглашена лишь из-за дружеского к ней расположения капитана и наверняка вопреки воли его жены. А посему Марианна твердо решила завоевать расположение миссис Хэммонд, да и других дам из высшего света тоже. И показать, на что она способна, капитану Стриту.
   Подумать только! Ведь она приехала в Сэг-Харбор только ради него, потому что он запомнился ей добрым человеком и ей захотелось быть к нему поближе. А он? Да как он только посмел разговаривать с ней в таком тоне! Ах, если бы Филип был сейчас здесь...
   Марианна замерла, и на глаза у нее навернулись слезы. Где сейчас Филип? Жив ли, нет? Почему не написал, не прислал ей ни единой весточки, пока она еще жила в Бостоне?
   Мучительно сжалось сердце, и все хорошее настроение как рукой сняло. Если бы Филип мог видеть ее сейчас, он наверняка бы ею гордился.
   Марианна отвернулась от зеркала, вспоминая ночи, которые провела без сна, представляя себе, что рядом лежит Филип. Он обещал вернуться к ней, а сам не сдержал своего слова, да Марианна на это и не надеялась, но для себя решила, что никогда больше не полюбит ни единого мужчину, не позволит никому обнимать и целовать себя, а самое главное – ни с кем не станет заниматься любовью. Так какая разница, понравится она капитану Стриту или нет? У нее теперь своя собственная жизнь, и по-своему очень даже неплохая. Так что не нужен ей никакой Адам Стрит. И все-таки, если бы он извинился за свою грубость, если бы увидел, как увиваются за ней другие мужчины, если бы заметил, что она не простая официанточка, а настоящая леди, ничем не хуже других, ее уязвленная гордость наконец-то успокоилась бы.
   Мысли эти промелькнули у Марианны в голове, в очередной раз подтвердив ее решение: да, она пойдет на вечер, который устраивает капитан Хэммонд, и станет царицей бала, а Адам Стрит горько пожалеет, что разговаривал с ней в таком тоне.
   Выходя из спальни, Марианна еще раз вскользь подумала о Филипе, но тут же попыталась спрятать грустное воспоминание о нем в самый дальний уголок памяти. Неужели настанет время, когда при мысли о Филипе она перестанет испытывать боль?

* * *

   Когда Филип Котрайт очнулся на полубаке брига под названием «Сирена», куда после похищения его бросили два дюжих молодца, ему сначала показалось, что он попал в ад. По стенам и потолку пробегали призрачные желтоватые тени, отбрасываемые коптящей керосиновой лампой, подвешенной к потолку. Отчаянно качаясь из стороны в сторону в такт движению корабля, лампа освещала тела распростертых на полу людей. По стенам прыгали их причудливые длинные тени.
   Мерзко пахло рвотой, ромом, потом и экскрементами. Откуда-то из темноты, куда не доходил свет лампы, до Филипа донесся неприятный звук – кого-то вырвало, – после чего раздалось грубое ругательство, и все стихло.
   Голова у Филипа просто раскалывалась от боли, и, коснувшись пальцами виска, он почувствовал что-то влажное – кровь! В первые самые ужасные мгновения Филип никак не мог понять, где он и как сюда попал, однако через некоторое время память вернулась к нему. Он вспомнил тех негодяев, которые его похитили, и мало-помалу страшная догадка зародилась у него в голове: да ведь его, вколов ему какую-то дрянь и пользуясь его беспомощностью, затащили на корабль, вероятно, затем, чтобы отправить служить матросом! И теперь корабль этот наверняка находится где-нибудь в открытом море. Филип понятия не имел, куда следует судно, но был уверен, что оно отправляется в дальнее плавание. А в том, что он попал на этот корабль не случайно, Филип не сомневался.
   Превозмогая страшную головную боль и позывы рвоты, Филип осторожно сел.
   Полубак оказался битком набит людьми. Все койки были заняты, да и на полу повсюду лежали люди.
   Филип судорожно сглотнул, и отчаяние охватило его. Надо же так попасться! А ведь он уже почти завершил свои поиски, вот-вот готов был добраться до негодяев, очернивших доброе имя отца. А Марианна? Он поклялся вернуться к ней, а теперь их встреча откладывается еще на многие месяцы, а может быть, даже и годы.
   Филип едва сдержался, чтобы не закричать от отчаяния и боли. Ну почему ему вечно так не везет? Неужели удача навсегда отвернулась от него? Нет, быть этого не может! Он все равно доберется до виновников смерти своего отца, пусть даже потребуется потратить на их поиски всю жизнь! Им его не сломить!
   Очень скоро Филип понял, что судну нужно было дать название не «Сирена», а «Сцилла» или «Харибда». Капитан его, Джонатан Райкер, человек жестокий и властный, заботился лишь о своей выгоде, а жизнь своих моряков ни в грош не ставил.
   Платить им жалованье Райкер считал излишним, а посему, понимая, что по доброй воле никто на его корабль наниматься не станет, он поручал надежным людям находить молодых мужчин и, опоив их, грузить на корабль. Естественно, большинство членов команды сбегало с судна в первом же порту, но капитана Райкера это мало волновало: он пополнял свою команду все тем же проверенным способом. Не обремененный такими понятиями, как угрызения совести и забота о ближнем, Райкер считал свой метод идеальным.
   Филип, решив сначала поведать капитану свою печальную историю, вскоре отказался от этой мысли, поняв, что тому абсолютно безразлично, как именно рабочая сила оказывается на борту его корабля. Его волновало только одно – если уж того или иного парня угораздило сюда попасть, он должен хорошо выполнять то, что от него требуется, и помалкивать. И Филип решил, что для него выгоднее всего работать как можно лучше, чтобы на него поменьше обращали внимание.
   Сначала ему пришлось нелегко: к тяжелому физическому труду он не привык, да и кормили так плохо, что от голода у Филипа частенько кружилась голова.
   Кроме того, общество, в которое он попал не по доброй воле, оставляло желать лучшего: команду корабля обычно набирали, рыская по трущобам. В общем, долгие месяцы, которые Филипу пришлось провести на корабле, оказались самыми худшими в его молодой жизни.
   Но время шло, и постепенно Филип привык к отвратительной пище и изнуряющему труду. Он заметно возмужал и окреп, и телом и духом, и надежда, что он в конце концов все равно отомстит убийцам своего отца, не только не угасла, но разгорелась с новой силой.
   Когда «Сирена» добралась наконец до порта прибытия, Гонконга, команда корабля сократилась почти на треть. Многие погибли от цинги, воспаления легких, ножевых ранений. Но Филип выжил. И на берег сошел уже не мальчишка, а зрелый мужчина, много повидавший и выстрадавший. Но прежде чем, покинуть судно навсегда, Филип пробрался в капитанскую каюту и стащил оттуда несколько украшений, около трехсот фунтов наличными и парочку тяжелых позолоченных канделябров. Сделать это оказалось проще простого, поскольку капитан был занят разгрузкой корабля и до всего остального ему не было никакого дела. Филип пошел на этот не очень красивый поступок, справедливо рассудив, что если уж капитан бесплатно пользовался его трудом в течение нескольких месяцев, то должен предоставить за это хоть какую-то компенсацию. Попав на берег, Филип быстренько продал ворованные вещи, а на вырученные деньги купил билет на первое попавшееся судно, направлявшееся в Бостон.
   Во время долгого обратного путешествия – теперь уже в качестве пассажира – он наслаждался вынужденным отдыхом и думал, думал, думал. Однако большим разнообразием мысли его не отличались. Во-первых, Филип вынашивал планы мести убийцам своего отца, а во-вторых, мечтал о том дне, когда после долгой разлуки встретится наконец с Марианной. Чего ему хочется больше, Филип и сам не смог бы сказать. Днем он думал лишь о том, как отомстит братьям Барт, а ночью во сне видел Марианну, ее лицо, ее тело. Она приходила к нему каждую ночь, маленькая и нежная, теплая и желанная, и его изголодавшееся по любви тело отвечало ей с такой страстью, что утром, проснувшись и вспомнив свой сон, Филип краснел от стыда.
   После таких снов он чувствовал и облегчение, и одновременно острое ощущение вины, поскольку считал, что эти греховные видения отвлекают его от главной цели – праведного возмездия.
   В целом возвращение домой оказалось долгим и утомительным, и когда наконец корабль прибыл в Бостон, больше года спустя после вынужденного отъезда, Филип сошел на берег похудевшим и несколько постаревшим: вокруг рта залегли горькие складки, у глаз появилась сеточка морщин. Теперь бы никто не назвал его мальчишкой.
   Филип подходил к тетиному дому со смешанным чувством радости и печали. Год назад, покидая этот гостеприимный дом, он дал Марианне обещание вскоре вернуться и уже больше никогда ее не оставлять, в полной уверенности, что слово свое сдержит. Но вышло так, что не сдержал, хотя и не по своей вине. И теперь ему предстоит неприятная миссия: сообщить тете Пруденс и Марианне, что ему опять предстоит уехать, и очень скоро. При мысли о Марианне сердце Филипа забилось с удвоенной силой. Господи, ну почему ему опять придется ее бросать?
   Подойдя к дому, Филип не сразу его узнал, и не потому, что давно его не видел. Просто дом стал каким-то чужим, незнакомым, только почему это произошло, Филип сначала не сообразил. Лишь вглядевшись внимательнее, понял, в чем дело.
   Во-первых, сильно изменился садик вокруг дома. Теперь кустики были аккуратно подстрижены, цветочки на клумбах выстроились один к одному, как солдатики. Раньше маленький садик казался несколько запущенным, зато милым и каким-то домашним, а тецерь ухоженным, но чужим и чересчур строгим. Во-вторых, дом выкрасили свежей краской, а цвет оконных рам и наличников стал другим.
   Филип, нахмурившись, ускорил шаг, внезапно почувствовав что-то неладное.
   На его стук дверь открыла женщина в скромном сером платье, такая же аккуратная и чопорная, как и садик.
   – Что вам угодно? – спросила она, окинув Филипа холодным взглядом.
   Внезапно Филип почувствовал робость, хотя и не понимал, что это с ним такое происходит.
   – Я разыскиваю свою тетю, Пруденс Котрайт, хозяйку этого дома. Меня зовут Филип Котрайт, – с трудом проговорил он.
   Женщина сурово сжала губы.
   – Этот дом принадлежит теперь нам с мужем, – с вызовом произнесла она. – Мы купили его совсем недавно.
   Самые худшие опасения Филипа подтвердились.
   – Тогда, быть может, вы подскажете мне, где я могу найти свою тетю? – как можно более вежливо осведомился он.
   Строгое лицо женщины смягчилось.
   – Бедняжка, так вы ничего не знаете? Право, кто-нибудь должен был вам сообщить! Что ж, придется это сделать мне. Ваша тетя умерла. Примите мои самые искренние соболезнования.
   Филип, чувствуя, как силы покидают его, с трудом удержался на ногах.
   – А молодая девушка, которая жила с ней? – тихо спросил он. – Мисс Марианна Харпер?
   Женщина покачала головой:
   – К сожалению, мне о ней ничего не известно. Мне рассказывали только про вашу тетушку. По-видимому, она была очень хорошей женщиной.
   Филип печально вздохнул:
   – Это верно.
   Он никак не мог поверить в то, что тети Пруденс больше нет. А где теперь Марианна?
   Как же он устал! Филип даже не представлял себе насколько. А теперь ему предстоит разгадывать еще одну загадку, преодолевать еще одно препятствие.
   – Может быть, зайдете в дом, сэр? – прервала его размышления новая хозяйка дома. – Выпьете чего-нибудь холодненького... Вы плохо выглядите.
   Филип покачал головой. Нет, не может он больше зайти в этот дом. Увидеть в знакомых до боли комнатах чужую мебель, чужих людей... Это свыше его сил.
   – Я очень признателен за вашу доброту, но, к сожалению, меня ждут неотложные дела.
   Он вежливо поклонился и направился было к калитке, но на полдороге остановился и, обернувшись, спросил:
   – А не могли бы вы сказать мне фамилию стряпчего, занимавшегося продажей дома? Быть может, он мне подскажет, куда уехала мисс Харпер.
   Женщина кивнула:
   – Ну конечно. Его зовут Александр Стимсон. Теперь, когда вы о нем упомянули, припоминаю, что он говорил о племяннике, с которым никак не мог связаться, и попросил нас, если вы вдруг сюда придете, сказать вам, чтобы вы к нему непременно зашли.
   Она начала было закрывать дверь, но тут же снова распахнула ее.
   – Желаю вам удачи, мистер Котрайт. Вы такой приятный юноша!
   Филип с трудом выдавил из себя:
   – Благодарю вас, мадам, за ваше доброе пожелание. Уж что-что, а удача мне никак не помешает.
   Выйдя на улицу, Филип, побрел прочь от бывшего тетиного дома. Внезапно ему пришло в голову, что одной удачей никак не обойтись. Теперь перед ним стоят две задачи. Первая – наказать этих негодяев, братьев Барт, за все их злодеяния. А вторая – отыскать Марианну и сказать ей, что он жив и по-прежнему любит ее. Боже милостивый! Какая сложная штука – жизнь! Почему ему непременно нужно выбирать, что сделать сначала? Ну почему нельзя одновременно заниматься и тем, и другим?
   Остановившись, Филип обернулся и бросил прощальный взгляд на дом. Потом закрыл глаза и с минуту постоял, собираясь с силами. Когда Филип пошел дальше, он уже знал, что ему делать в первую очередь.

* * *

   Вечер, устроенный четой Хэммондов, обернулся для жителей Сэг-Харбора грандиозным событием, и все приглашенные ждали его с нетерпением.
   Хэммонды тоже не собирались ударить перед горожанами в грязь лицом и как следует подготовились к встрече почетных гостей. Лужайку перед домом – внушительных размеров, усаженную деревьями и цветущим кустарником, – украсили китайскими фонариками. Да и сам дом, высокий, просторный, выстроенный из белого камня в греческом стиле, был ярко освещен изнутри: из окон и из распахнутых дверей лился золотистый свет.
   Казалось, дом просто напоен красотой и весельем, и Марианна, подходя к нему рука об руку с Билли Уилксом – молодым юношей, первым помощником капитана, который первым из многочисленных желающих попросил разрешения ее сопровождать, – почувствовала, как поднимается у нее настроение. Она взглянула на Билли: тот тоже улыбался.
   – Какой громадный дом, правда? – спросил он, сжимая ее локоток.
   – Да, – кивнула Марианна. – И похоже, все здесь собрались.
   – Все, кто что-то собой представляет, – весело заметил Билли.
   От его слов Марианна так и просияла. Если то, что он говорит, правда, то она и в самом деле что-то собой представляет, по крайней мере в глазах капитана Хэммонда, который ее пригласил. О, как ей, наверное, сейчас завидуют девушки-официантки из таверны Мег! Что ж, пускай. А она намерена повеселиться на славу.
   И Марианна снова улыбнулась Билли, приятному молодому человеку, которому в один прекрасный день предстояло стать капитаном одного из многочисленных кораблей отца. Хотя Билли не мог похвастаться ни высоким ростом, ни привлекательностью, не было в городе ни одной девушки на выданье, которая не посчитала бы его самой выгодной партией. Именно поэтому да еще потому, что он оказался первым, Марианна и выбрала его в сопровождающие. Пускай Адам Стрит посмотрит, какой мужчина за ней ухаживает!
   Они поднялись по ступенькам. В дверях их встречали капитан Хэммонд с женой.