Мэтьюз Патриция. Волны любви

   Адам хотел крикнуть своим матросом поворачивать и плыть к кораблю как можно быстрее, но не успел: животное оказалось прямо перед ними. Голова его вздымалась из воды, как огромная серая гора.
   Сквозь накатившую волну Адам заметил широченную разинутую пасть и огромные зубы. И в этот момент он почувствовал, что опора под ногами исчезла, а сам он беспомощно барахтается в бурлящем водовороте. Вынырнув на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, Адам внезапно ощутил резкий удар и в тот же миг потерял сознание. Его, словно щепку, стало засасывать в толщу воды, и больше он ничего не помнил...
   Когда истекающего кровью Адама привезли на борт «Викинг Куин», Марианне сначала показалось, что он умер.
   Она бросилась к мужу и вне себя от страха стала всматриваться в его лицо, ища на нем хоть какие-то признаки жизни. И, о чудо! Ресницы Адама дрогнули.
   Жив! Словно тяжелый груз свалился у Марианны с плеч. Только сейчас она поняла, как сильно любит мужа.
   Бедняжка, как же ему досталось! Марианна чуть не расплакалась от жалости.
   Левая нога Адама лежала под каким-то немыслимым углом, сквозь разорванные брюки виднелось кровавое месиво. Исполинский кашалот покалечил не только Адама. Рядом с ним на скользкую от крови палубу положили еще нескольких членов команды.
   Марианна подняла глаза на Ролинса, который опустился рядом с ней на колени.
   – Что же нам делать? – взволнованно спросила она. – Врача у нас нет. Кто вправит кость?
   – Не знаю, – растерянно пролепетал тот. – Обычно капитан сам лечил своих людей. Просто ума не приложу, что делать.
   На Марианну нахлынула неистовая ярость. От этого идиота никакого толку!
   – Где первый помощник? Где мистер Карнс? Он наверняка может помочь.
   Ролинс замотал головой.
   – Он погиб, миссис Стрит. Его смыло за борт, да так, что он и не вынырнул.
   Марианна содрогнулась, представив себе страшную смерть первого помощника капитана в бурном море. Но сейчас нужно было думать об Адаме, ведь он-то жив.
   – А вы? – обратилась она к корабельному плотнику, который стоял поблизости. – Вы можете вправить кость?
   Тот испуганно отступил на шаг, словно опасаясь, что на него сейчас переложат всю ответственность.
   – Я немного умею лечить, но совсем чуть-чуть. Ни с чем подобным не сталкивался. – И он, скривившись, ткнул пальцем в переломанную и кровоточащую ногу Адама. – Да я и дотронуться-то до нее боюсь! Вдруг сделаю капитану еще хуже.
   Марианна обвела взглядом собравшихся на палубе матросов. Может, хоть кто-нибудь поможет?
   Все матросы, испуганные, растерянные, собрались на палубе. Многие были ранены, но не так серьезно, как Адам. Похоже, они боялись подойти к капитану и лишь со страхом смотрели на него издалека.
   Марианна с трудом поднялась. В этот момент налетел ветер, облака заволокли небо. Марианна вздрогнула, и не только холод был тому причиной, и громко спросила:
   – Кому-нибудь из вас доводилось вправлять кости?
   Матросы молча глядели на нее и лежащего без сознания капитана. Прошло несколько томительных секунд.
   – Капитан нуждается в помощи, – нарушила неловкое молчание Марианна. – Дьявол вас всех раздери! Что вы молчите? Я вас спрашиваю, кто-нибудь имел дело с поломанными руками или ногами?
   Наконец вперед выступил кривоногий, с обветренным лицом матрос.
   – Мне, стало быть, доводилось, – проговорил он на кокни. – На службе ее королевского величества. Но с такой вот жуткой ногой отродясь дела не имел! Кость-то прошла сквозь мясо, навылет. Уж прямо не знаю, можно тут что сделать или нет...
   – Вы должны попытаться, – решительно проговорила Марианна.
   Матрос обеспокоенно переступил с ноги на ногу.
   – А как насчет второго помощника капитана? Он что, не может?
   – Говорит, что никогда не занимался подобными вещами.
   Марианна бросила гневный взгляд на Ролинса, и тот стыдливо потупился. Матрос пожал плечами.
   – Обычно у нас капитан сам кости вправлял. Кроме него, некому было.
   – Вы должны попытаться, – тоном, не терпящим возражений, повторила Марианна. – Больше некому. Всем, чем могу, я вам помогу.
   – Ну, как скажете... – нерешительно проговорил матрос. – Но если что случится, я не виноват.
   – Хорошо, хорошо! А теперь говорите, что мне делать.
   С Адамом пришлось изрядно повозиться; целый час Марианна, кривоногий матрос и его помощник, как могли, спасали ему ногу. Руки у всех были по локоть в крови.
   Марианна благодарила Господа за то, что во время этой операции Адам так и не пришел в сознание, иначе он, наверное, не смог бы вытерпеть эту адскую боль.
   Наконец кость была вправлена, на поврежденную ногу наложена шина из китового уса, рана, насколько это оказалось возможным, очищена и забинтована. Адам, ни кровинки в лице, по-прежнему неподвижно лежал на койке в своей каюте. Он потерял много крови. Матрос показал Марианне, как нужно измерять пульс – он оказался хоть и слабым, но ровным.
   После бодрящего свежего воздуха в каюте казалось чересчур жарко, и Марианна, смертельно уставшая, без сил опустилась в кресло возле кровати. Кто-то тихонько кашлянул, и она, вскинув голову, заметила, что рядом стоит второй помощник капитана.
   – Вы хотите мне что-то сказать, Ролинс? – сонно спросила она, мечтая лишь об одном, чтобы он поскорее оставил ее в покое.
   Ролинс снова кашлянул, и Марианна заметила, что он беспокойно теребит в руках фуражку, а глаза у него, как у загнанного зверя.
   – Первый помощник капитана погиб, – запинаясь, проговорил он, – а капитан лежит без сознания, вот я и подумал...
   – И что же вы подумали? – нетерпеливо спросила Марианна.
   Да что это с ним такое происходит?
   – Что мне придется принимать командование кораблем. – И Ролинс уставился на кончики своих сапог.
   Марианне ужасно хотелось спать, но она попыталась сосредоточиться на том, к чему он ведет.
   – Да. Полагаю, вы лучше меня должны знать, как это делается. Так что же вы от меня хотите?
   Узкое лицо второго помощника вспыхнуло.
   – Я просто хотел узнать. Может, капитан говорил что-нибудь о том, куда он собирался взять курс?
   Несмотря на смертельную усталость, Марианна почувствовала, как ее охватывает ярость.
   – Сейчас это не имеет никакого значения. Наша главная задача – добраться до ближайшего порта. Капитан и многие его матросы срочно нуждаются в медицинской помощи. Так что мы должны доставить их в тот порт, где они ее получат.
   Ролинс сглотнул и закивал головой:
   – Это звучит разумно. Да. Очень разумно.
   Марианна взглянула на Ролинса затуманенными от усталости глазами. Похоже, этот мужчина – впрочем, какой там мужчина, мальчишка – вряд ли способен справиться со свалившимися на него обязанностями. И тем не менее он, единственный из членов команды, облечен командирской властью.
   – Какой самый ближайший порт? – спросила Марианна.
   Секунду поразмыслив, Ролинс ответил:
   – Испанское поселение Сан-Диего в Калифорнии.
   – Вот туда мы и должны отправиться, – решительно проговорила Марианна. – И как можно скорее. Далеко это отсюда? Сколько дней пути?
   Ролинс снова задумался.
   – Не так много. Дня три.
   И он опять испуганно взглянул на Марианну, словно опасаясь, что она вдруг исчезнет.
   – Тогда берите курс на Сан-Диего, – приказала Марианна и, как только Ролинс вышел из каюты, тотчас же заснула.
   В последующие три дня у Марианны появилась великолепная возможность узнать, что такое ад. Адам то впадал в беспамятство, то страдал от немыслимой боли. Импровизированная шина, нужно отдать ей должное, хорошо стягивала перелом, а вот рана быстро воспалилась, отчего у Адама начался жар, и он то и дело бредил. Временами приходилось просто привязывать его к койке, чтобы он не повредил больную ногу.
   Взяв курс на испанское поселение, второй помощник капитана так и остался стоять у штурвала, погруженный в свои мысли и беспомощный, как ребенок.
   Поскольку передать командование кораблем больше было некому, Марианна сделала единственно возможное: умылась, причесалась и, созвав команду, объявила им, что теперь она будет их капитаном, поскольку муж наказал ей, если с ним что-нибудь случится, брать корабль под свое командование.
   Услышав эту новость, матросы сначала несколько минут недоверчиво смотрели на Марианну, потом послышался недовольный ропот. Пришлось соврать, что Адам находится в полном сознании, однако ходить не может, поскольку еще слишком слаб, и потому будет отдавать свои приказания через нее. Кроме того, напомнила Марианна собравшимся, жизнь капитана и других членов команды целиком и полностью зависит от того, как скоро корабль доберется до ближайшего порта.
   После этого моряки, вдохновленные кривоногим матросом, который проникся к Марианне большим уважением, занялись своими прямыми обязанностями и приложили все усилия к тому, чтобы как можно быстрее привести судно в Сан-Диего, а Марианне осталось лишь ухаживать за Адамом и другими пострадавшими.
   Когда корабль наконец прибыл в порт, Адам и остальные члены команды, нуждавшиеся во врачебной помощи, были переданы на попечение местного врача, старенького сварливого англичанина, одного из немногих англичан, проживавших в этом испанском поселении. Он тотчас же приступил к делу. И хотя состояние здоровья Адама внушало ему большие опасения, ему удалось-таки вылечить ногу, не прибегая к ампутации, в чем он сначала сильно сомневался.
   Корабль стоял на якоре в Сан-Диего в течение двух недель, и к концу этого времени Адам наконец пришел в сознание, хотя сильно исхудал и был еще очень бледен.
   Теперь, когда Адам пошел на поправку, он сделался беспокойным и раздражительным. Марианна проводила рядом с ним каждую свободную минуту, и хотя он был ей за это благодарен, однако вынужденное бездействие сильно испортило ему характер: он совершенно разучился разговаривать нормальным тоном, то и дело переходил на крик.
   Когда Марианна ласково укоряла его за это, он извинялся. Взяв ее за руки, Адам как-то сказал:
   – Мы теряем время, любовь моя. Если мы вскоре не выйдем в море, команда либо наймется на другой корабль, либо останется в Сан-Диего. Нужно как можно скорее плыть дальше.
   – Но, милый, доктор говорит, что ты еще слишком слаб, – попыталась урезонить его Марианна. – Вот если бы у тебя был первый или второй помощник, тогда дело другое. – Она лукаво улыбнулась. – Но у тебя есть только я.
   – Найму кого-нибудь! – взорвался Адам, но тут же, в изнеможении откинувшись на подушки, с отвращением добавил: – Впрочем, что я говорю? Никакого первого помощника мне здесь не сыскать. Во всяком случае, такого, на которого я мог бы положиться. Но ведь я уже почти поправился! А для того, чтобы командовать кораблем, не обязательно целый день проводить на палубе. Я мог бы командовать из каюты.
   Марианна ласково улыбнулась:
   – Тогда ты снова свалишься, Адам. Ты еще слишком слаб. Доктор говорит, что для того, чтобы у тебя хорошо срослась кость, тебе нужен полный покой, да и раны еще не совсем затянулись.
   – Говорю тебе, команда сбежит с корабля, если мы здесь надолго задержимся! Если это произойдет, мне придется набирать новых людей. А кого здесь найдешь, кроме бандитов и воров?
   Наконец Марианна решила переговорить об этом с доктором, который, не стесняясь в выражениях, заявил Адаму, что если он собирается плыть, то должен направляться прямиком домой. Пройдет еще немало недель, а быть может, и месяцев, прежде чем нога заживет окончательно, и даже тогда не исключено, что Адаму постоянно придется ходить с тростью. Адам послал доктора к черту, однако после этого разговора компромисс был наконец-то найден: корабль выйдет в море, но возьмет курс на Сэг-Харбор, а Марианна продолжит выполнять обязанности первого помощника капитана. Она будет следить за ходом выполнения работ на корабле и передавать приказы Адама членам экипажа. Это, конечно, было необычное, однако единственно приемлемое решение в сложившейся ситуации.
   Команда восприняла новость спокойно, без ропота. Матросам не терпелось вернуться в Сэг-Харбор и получить свою долю, а кроме того, за последние несколько недель все они прониклись громадным уважением к жене капитана и теперь доверяли ей не меньше, чем ему самому. «Викинг Куин» был готов отправиться в плавание.

* * *

   Обратный путь в Сэг-Харбор, казалось, длился вечность. Для Марианны дни состояли из бесконечной вереницы самых разнообразных происшествий и повседневных хлопот и обязанностей, которым, казалось, не будет конца.
   Некоторые из членов экипажа предпочли остаться в Сан-Диего, однако большинство решило вернуться на «Викинг Куин» в Сэг-Харбор.
   Адам был еще слишком слаб и не мог ходить. Большую часть времени он спал, и это были для Марианны самые лучшие часы, поскольку когда он просыпался, то клял свое незавидное положение на чем свет стоит либо ворчал на Марианну за то, что она не в состоянии нормально руководить командой.
   Впрочем, на этот счет Адам глубоко заблуждался. На самом деле Марианна отлично справлялась с обязанностями первого помощника капитана. Ее неуемное любопытство относительно устройства корабля и осуществляемых на нем работ сослужило ей хорошую службу, да и матросы ее уважали.
   Прошло несколько недель. Адам уже чувствовал себя настолько хорошо, что мог сидеть в кресле у своей кровати, а спустя еще пару недель уговорил Марианну позволить отнести его на палубу, чтобы хоть немного погреться на солнышке. Однако общее руководство на корабле по-прежнему осуществляла Марианна – хотя Адам и помогал ей разнообразными ценными советами – и с каждым днем работа эта доставляла ей все большее удовольствие.
   Хотя главная задача состояла в том, чтобы как можно скорее добраться до Сэг-Харбора, матросы время от времени выслеживали китов, а пару раз, когда предоставлялась возможность, даже останавливались, чтобы на них поохотиться. Адам с палубы руководил действиями команды.
   Людей, чтобы управлять вельботами, пока что хватало, да и хорошие гарпунеры были, так что охота отняла всего несколько дней, зато китового жира и китового уса явно прибавилось.
   И тем не менее Адам считал, что плавание это оказалось неудачным. Китового жира, которого удалось добыть, едва хватало, чтобы покрыть расходы, а ведь он рассчитывал получить еще и прибыль.
   – Придется снова отправляться в море, как только запасусь продовольствием и пополню команду новыми людьми, – то и дело твердил он.
   На что Марианна неизменно отвечала:
   – Черт бы тебя побрал, Адам! Ты пока что даже ходить не можешь, а уже талдычишь о каком-то новом плавании!
   – Ну и что! Я все равно поеду!
   И вот наконец на горизонте показался шпиль до боли знакомой церкви, выстроенной в честь китоловов. Корабль подходил к Сэг-Харбору. У Марианны словно тяжелый груз свалился с плеч. Они дома! Может, это плавание и нельзя назвать удачным, но по крайней мере Адам жив и уже выздоравливает. К тому же им почти удалось загладить ту ссору, которая произошла между ними в Лахаине.
   Возвращение «Викинг Куин» было встречено с восторгом. Весть о том, в какое бедственное положение попала команда корабля, и что Марианна, в сущности, весь обратный путь выполняла обязанности капитана и только благодаря ей судно смогло вернуться домой, уже успела разнестись по всему городу. Новость эту передали матросы с тех кораблей, которые уже вернулись, в родной порт.
   Весь город гудел, как растревоженный улей. Все только и говорили о необыкновенной жене капитана Стрита и ее героическом поведении. Переходя из дома в дом, рассказ обрастал все новыми и новыми подробностями. И Марианна по прибытии с удивлением; и некоторым страхом обнаружила, что стала местной героиней. От многочисленных друзей и знакомых просто отбоя не было, а приглашений отужинать в самых именитых домах города либо посетить тот или иной прием поступало столько, что у нее просто голова шла кругом.
   Адам, который уже мог ходить, правда, прихрамывая и опираясь на свою излюбленную трость из китового уса – теперь она служила ему не только в качестве украшения, – был явно недоволен тем вниманием, которое нежданно-негаданно свалилось на Марианну. Однако сам он все отрицал, говоря, что ему якобы неприятно только то, что вокруг нее вьется рой восхищенных мужчин.
   И все-таки он нашел в себе силы достойно сносить «всю эту чепуху» и на всех званых вечерах неизменно появлялся, лучезарно улыбаясь, под руку со своей любимой женой.
   Самым запоминающимся событием стал журналист из Нью-Йорка, приехавший в город для того, чтобы взять интервью у «самой отважной и красивой женщины Сэг-Харбора». Он пообещал Марианне с Адамом, что весь мир узнает о ее героизме. Уж он-то об этом непременно позаботится.
   Марианна видела, что терпение Адама на исходе. Он был человеком общительным, любил хорошую компанию, однако нога его все еще болела и временами весьма сильно. Кроме того, он уже начал уставать от бесчисленных званых обедов и вечеринок. И то, что жена его постоянно находится в центре внимания, этому только способствовало.
   Сама же Марианна наслаждалась тем вниманием, которое ей уделялось – что греха таить, приятно, когда тобой восхищаются, да и друзей у нее стало гораздо больше, – и потому, когда Адам попросил ее отказаться от приглашения на вечер, устраиваемый миссис Броли, Марианна в сердцах заявила ему, что он просто ревнует.
   – Это я-то ревную?! – вскричал Адам. – Да плевать я хотел на тех идиотов, которые смотрят на тебя восхищенными взглядами и пускают слезу от умиления! Просто мне до смерти надоели эти дурацкие ужины, где все только и делают, что ахают и охают да талдычат, какая ты замечательная да храбрая!
   Марианна со злостью швырнула на туалетный столик щетку, которой расчесывала волосы.
   – Черт бы тебя побрал, Адам! Признайся уж честно, что ты ревнуешь!
   Адам вскочил с кровати и, прихрамывая, заходил по комнате.
   – Что ты несешь, Марианна! Наверное, вбила себе в голову, что я ревную тебя к этому недоумку адвокатишке. Сейчас скажешь, что я не хочу идти на этот вечер, потому что его устраивают в доме Броли!
   Марианна задумчиво взглянула на мужа:
   – Ну, если уж ты сам заговорил на эту тему... По крайней мере Стюарт Броли настоящий джентльмен. Уж он-то наверняка был бы счастлив, если бы о его жене говорили столько хорошего.
   Адам хрипло засмеялся:
   – Однако вся штука в том, что у него нет жены, ведь так? Наверное, слишком занят тем, что увивается за женами других мужчин, вот и не успевает завести свою.
   Марианна почувствовала, как ее охватывает ярость.
   – Ах вот как! Во всяком случае, он не якшается с грязными черномазыми девицами! Бьюсь об заклад, уж если бы он был женат, то не стал бы болтаться по ночам с какой-то полуголой толстозадой...
   Ответом ей был стук захлопывающейся двери. Значит, так он с ней поступает? Ладно, она пойдет на вечер без него! Обойдется как-нибудь и без Адама Стрита!
   Усевшись на стул перед туалетным столиком, Марианна принялась тщательно укладывать волосы, запретив себе думать о муже.

* * *

   В тот вечер у Броли Марианна блистала красотой и флиртовала направо и налево, с удовольствием выслушивая комплименты, которые в изобилии расточали ей гости. Вечер удался на славу, и она получила от него огромное удовольствие. Но когда он закончился и Марианна отправилась в своей двухместной коляске домой, тоска и уныние охватили ее с новой силой.
   Дом был погружен во тьму, и ей пришлось будить миссис Хорнер, чтобы та открыла ей дверь.
   Поднявшись в свою спальню, Марианна обнаружила, что она пуста. Значит, Адам так и не вернулся. И вновь в ней закипели обида и злость. Ну хорошо же! Гуляешь где-то, ну и гуляй! Она и не подумает выспрашивать, где он пропадал!
   Чувствуя себя совершенно разбитой, Марианна опустилась на кровать. Кое-как стянув с себя платье, она не стала даже надевать ночную рубашку и легла прямо так. Ей казалось, что она заснет сразу же, едва Голова коснется подушки, однако сон все не шел, и она до самого рассвета ворочалась в постели, пока наконец не задремала.
   Адам домой так и не вернулся.
   Заявился он на следующий день, в полдень. На Марианну не обратил ни малейшего внимания, не сказал, где он пропадал всю ночь, не поинтересовался, как прошел вечер у Броли, словно она и не жена ему вовсе, а так, совершенно посторонний человек.
   Марианна до глубины души была оскорблена его поведением и решила принять условия игры и вести себя с мужем точно так же, как и он с ней. Ужин прошел в полнейшем молчании. Миссис Хорнер, обслуживая супругов, чувствовала себя не в своей тарелке, однако не могла понять, в чем дело, и лишь время от времени бросала на них недоуменные взгляды.
   А после ужина, когда Марианна с Адамом, храня наряженное молчание, сидели в гостиной и потягивали херес, Адам наконец высказал все, что у него на уме. Резким, не терпящим возражений тоном он произнес:
   – Я собираюсь отправиться в очередное плавание, мадам, как только запасусь продовольствием и наберу новую команду.
   Марианна почувствовала, как стальная рука сжала горло, она прекрасно поняла, что означает это «я»: Адам собирается выйти в море без нее. Эта новость, настолько выбила ее из колеи, что прошло несколько минут, прежде чем она, судорожно сглотнув, обрела наконец голос.
   – Так скоро? – спросила она, стараясь, однако, ничем не выдать обуревавших ее чувств. – Ведь мы всего несколько недель, как вернулись домой, и нога у вас все еще не зажила.
   Адам поморщился:
   – Все это так, мадам, но, боюсь, она никогда не заживет до конца и всегда будет причинять мне боль. Но как вам хорошо известно, в силу сложившихся обстоятельств я вынужден был прервать свое плавание и вернуться домой, не добыв достаточного количества китового жира, и потому решил выйти в море как можно скорее. Все необходимые приготовления я уже сделал.
   Зная ответ на свой следующий вопрос, Марианна тем не менее понимала, что обязана его задать, и, глядя мужу в глаза, спросила напрямик:
   – Полагаю, на сей раз вы намерены отправиться в плавание без меня?
   – Да. Считаю, что так будет лучше.
   – Но почему? Ведь со мной не было никаких проблем! Вы мне и сами неоднократно это говорили.
   – Верно. Но на этот раз, поскольку нам необходимо привезти как можно больше китового жира, я буду драть со своих людей три шкуры. Так что никаких женщин на борту быть не должно. Это вам не какая-нибудь увеселительная прогулка! О дне своего отплытия я вас извещу.
   Марианне ужасно хотелось броситься Адаму на шею и умолять его, чтобы он взял ее с собой, но она стиснула зубы и сдержалась.
   – Отлично, сэр. Если вы так решили, так тому и быть, – холодно произнесла она.
   – Да, я так решил.
   Адам, однако, не сдержал своего обещания и не сообщил Марианне день отплытия.
   В течение двух недель он почти не общался с ней и ночевал в комнате для гостей, а как-то утром Марианна, проснувшись, обнаружила, что кровать его пуста. Адам уехал, не оставив ей на прощание даже записки.
   Целый час проплакала она в своей комнате, после чего, вытерев слезы и посидев еще немного в спальне, чтобы прийти в себя, спустилась в столовую, чтобы притвориться перед миссис Хорнер, что ей заранее было известно об отъезде мужа.

Часть четвертая
1846 год
Сэг-Харбор

Глава 17

   Иезекииль Троуг откинулся на спинку кресла и вздохнул. День клонился к вечеру, и впервые за многие недели стол наконец-то очистился от бумаг. Иезекииль потянулся к стоявшему позади шкафу, открыл дверцу и достал бутылку бренди. Налив полный стакан, он залпом осушил его и принялся катать между ладонями, Чувствуя, как по телу растекается приятное тепло.
   Мысли Иезекииля вернулись к прошедшему году. Хороший выдался год. Он упрочил свое положение в корабельной компании, почти каждое из тех предложений, которые он претворял в жизнь, приносило большую прибыль, и братья Барт больше не шипели на него по каждому поводу. Иезекииль криво усмехнулся. Oн не сомневался, что они все так же его ненавидят, однако эти людишки тщательно следят за тем, чтобы их ненависть не выплеснулась наружу.
   Положение Иезекииля Троуга упрочилось не только в корабельной компании, но и в обществе: он стал одним из самых уважаемых людей Саутгемптона. Этот взлет по общественной лестнице принес ему такое удовлетворение, что он уже почти позабыл о том времени, когда жил на Аутер-Бэнкс и стоял во главе банды мародеров. Он знал, что братья Барт все еще никак не могут найти общий язык с нынешним ее главарем, Питерсом, и несколько раз прозрачно намекали, что было бы неплохо, если бы он снова взял дело в свои руки. И тогда он заставил братьев, несмотря на их отчаянные протесты, осуществить то, что давно уже пора было сделать, – порвать с мародерами раз и навсегда. Корабельная компания к этому времени была уже такой процветающей, что грабители морских судов стали ей больше не нужны. Более того, связь с ними таила в себе угрозу. И вот когда от Питерса в очередной раз прибыл посыльный, Троуг велел ему передать своему хозяину, что корабельная компания «Братья Барт и Троуг» больше не нуждается в мелких услугах Питерса и его команды. Узнав об этом, Питере, без сомнения, придет в ярость, но что он может сделать? Ровным счетом ничего.
   Троуг подумал о Роуз Лейк. Через несколько дней после того, как он выбросил в океан ее тело, ее исчезновение было наконец-то замечено. Шум поднялся неимоверный. В числе прочих постояльцев пансиона допросили и Троуга, видимо, зная или подозревая о его связи с владелицей. Однако Троуг упорно отрицал, что ему известно что-либо о месте ее пребывания, и шум постепенно смолк, особенно после того, как выяснилось, что Роуз не отличалась высоким моральным обликом: в течение нескольких лет после смерти мужа она вступала в связь с целым рядом коммивояжеров, останавливавшихся в ее пансионате. И власти пришли к выводу, что она сбежала с одним из них. К счастью для Троуга, тело ее так никогда и не прибило к берегу. Море похоронило чуткую тайну навеки.