Мэтьюз Патриция. Волны любви

   И, коротко кивнув, Адам повернулся и, слегка наклонив голову, чтобы не удариться о косяк, вышел из каюты.
   Марианна проводила его гневно пылающим взглядом. Слез уже не было. Остались лишь боль, злость и стыд. Стыд оттого, что она так грубо разговаривала с капитаном. Бросившись на койку, она принялась молотить матрац кулаками и молотила до тех пор, пока у нее не заболели костяшки пальцев.

Глава 6

   Когда китобойное судно «Викинг Куин» отплывало из Чарлстона, Марианна по-прежнему была на борту.
   Хотя отправляться в Бостон ей вовсе не хотелось, она не знала, куда еще идти. Без Филипа она чувствовала себя одинокой и всеми покинутой. Но хуже всего оказалось то, что Марианна ощущала себя совершенно беспомощной, чего с ней прежде еще никогда не бывало.
   Как ни убога была ее прежняя жизнь – а Марианна только сейчас начала это понимать, – она всегда знала, что будет завтра, и умела за себя постоять. Не то, что сейчас. Сейчас она нежданно-негаданно попала в другой мир, где игра шла по другим правилам, и никто их ей не объяснил. А корабль и капитан Адам Стрит предоставляли ей хоть какой-то якорь в этом незнакомом и пугающем мире, простиравшемся за пределами Аутер-Бэнкс.
   В первый день после отплытия море было бурным, и, сидя в каюте, Марианна тряслась от страха. Качка на море стояла сильная, и ощущение того, как нос огромного корабля то вздымается вверх, то ныряет вниз, оказалось не из приятных.
   Адам зашел к ней рано утром и посоветовал носа не высовывать из каюты – погода вопреки ожиданиям была отвратительной и продолжала ухудшаться. Он попросил Марианну поудобнее располагаться в «его» каюте и пообещал вечером с ней поужинать.
   Эти его слова впервые натолкнули Марианну на мысль о том, что капитан предоставил им с Филипом свою собственную каюту, и она в первый раз внимательно оглядела ее.
   Помимо широкой двуспальной койки, в ней находились: длинный обеденный стол, а вокруг него четыре простых стула с низкими спинками; огромный матросский сундук; конторка из орехового дерева и уютное кресло с подставкой для ног. Недоумевая, как это мебель остается на своих местах, а не катается по полу, когда корабль раскачивается из стороны в сторону, Марианна внимательно осмотрела все предметы и увидела, что каждый из них крепко-накрепко прикручен к полу.
   Да, капитан проявил невероятную щедрость, предоставив ей свою личную каюту. Интересно, где он теперь спит сам? Но где бы он ни спал, наверняка его теперешняя каюта ни в какое сравнение не идет с этой.
   Марианне во сто крат больше понравилась бы и каюта, и широкая постель, и мягкое кресло, да и само путешествие в Бостон, если бы рядом с ней был Филип. Но поскольку его не было, он уехал от нее, безжалостно бросил, ей совершенно все равно, в какой каюте находиться – шикарной либо самой убогой.
   В открытом море качка стала еще сильнее, и Марианна почувствовала, что ее сейчас вывернет наизнанку. Ей еще ни разу не приходилось плавать на корабле, да к тому же в шторм, и ощущение того, что она вдруг оказалась засунута в брюхо огромного судна, оказавшегося посреди разъяренного моря, было просто кошмарным. Она должна глотнуть свежего воздуха!
   По одну стену каюты шел ряд тяжелых медных крюков, на которых висели пальто и плащи. Сняв с крюка тяжелую зюйдвестку, Марианна попыталась надеть ее. Куда там! Она и поднять-то ее едва смогла, не то что натянуть на себя. Кроме того, одеяние это было явно рассчитано на огромную фигуру капитана Стрита. Марианна поискала глазами что-нибудь более подходящее. Тщетно! А тошнота все усиливалась, и Марианна, испугавшись, что она больше не выдержит, бросилась вверх по лестнице.
   И только выйдя на палубу, она поняла, что шторм разыгрался не на шутку. Над головой мачты трещали так, что казалось – сейчас рухнут. Отовсюду доносились крики матросов. Земли нигде не было видно, везде одна вода – внизу, вверху и вокруг корабля. Корабль вдруг показался ей совсем маленьким, игрушечным, и огромная волна сейчас поглотит его.
   Марианна отчаянно вцепилась в перила. Она промокла до нитки и только теперь поняла, как глупо было с ее стороны не послушаться здравого совета капитана. Ветер яростно швырял Марианне в лицо соленые брызги, так что она почти ничего не видела. Только теперь, увидев бушующее море, Марианна по-настоящему испугалась. Она кинулась обратно в каюту. Но не успела она сделать и двух шагов, как поскользнулась – палуба оказалась словно жиром смазана – и покатилась вниз по палубе, к перилам.
   Падая, она испуганно вскрикнула, но ee слабый писк тут же потонул в яростном реве шторма.
   Вне себя от ужаса, Марианна судорожно ухватилась за перила и в этот миг увидела, как за бортом, застилая собой весь белый свет, поднимается огромная волна.
   Вскрикнув, Марианна попыталась отползти назад и вдруг почувствовала, как чья-то сильная рука, обхватив ее за талию, рывком оттащила от перил.
   Грозно зарокотала низвергающаяся сверху вода, и Марианна испуганно прильнула к спасшему ее человеку. Миг – и ледяная вода с невиданной силой обрушилась на Марианну, заливая ей глаза, рот, уши, ударяя тела друг о друга.
   Сразу стало нечем дышать, и когда Марианне показалось, что она сейчас задохнется, волна отхлынула. Жадно глотая воздух и отплевываясь, Марианна наконец увидела, кто пришел ей на помощь. Над ней возвышалась мощная фигура Адама Стрита. Ухватившись обеими руками за перила, он стоял, защищая собой Марианну.
   Когда опасность миновала, он выпрямился, и Марианне пришлось волей-неволей взглянуть на него, хотя она была уверена, что капитан будет в ярости.
   Так оно и оказалось.
   – Что, черт подери, тебе понадобилось на палубе? – гневно заорал он. – Я же тебе сказал, чтобы ты сидела в каюте.
   Злясь больше на себя, чем на него, Марианна прокричала в ответ:
   – А вы мне не говорили, что я должна там оставаться!
   – Я думал, что у тебя хватит на это ума! Ты же мне совсем недавно говорила, какая ты взрослая! А ведешь себя, как ребенок... – Он сбавил тон. – Ну да ладно. Давай отведу тебя вниз.
   И, обхватив Марианну рукой за талию, он потащил ее, словно непослушного ребенка, к трапу. Марианне ничего не оставалось делать, как повиноваться, хотя все внутри у нее клокотало от гнева.
   Когда они вошли в каюту, Адам запер дверь, встал руки в боки и мрачно взглянул на Марианну.
   – Ну и видок у тебя! Мокрая, как мышь. – Он подошел к койке и, стянув с нее покрывало, бросил его Марианне. – На вот. Завернешься в это, когда снимешь мокрую одежду.
   Поймав одеяло, Марианна яростно выкрикнула:
   – И где же я буду переодеваться?
   Капитан покачал головой, словно хотел сказать: «Ну и манеры!»
   – Прямо здесь. Я отвернусь. – И, повернувшись к Марианне спиной, добавил: – Не волнуйся, тебе ничто не грозит. Я не привык совращать малолетних детей.
   Черт бы его подрал! Да он просто невыносим! Клацая зубами от холода, Марианна поспешно скинула мокрые вещи и завернулась в теплое одеяло.
   – Готово, – бросила она.
   Капитан обернулся и кивнул.
   – Отлично.
   Собрав ее мокрые одежки, он сначала хорошенько выжал их над тазом, а потом развесил на стульях сушиться.
   – Насквозь промокли. При такой погоде сохнуть будут не один день. Сейчас посмотрю, может, найду, во что тебя переодеть.
   С этими словами он откинул крышку большого матросского сундука.
   Гнев Марианны малость поутих, уступив место любопытству. Интересно, какая там у него в сундуке одежда? Любопытство ее еще больше усилилось, когда капитан вытащил из сундука хлопковое платье с длинными рукавами и стоячим воротником и приподнял его, пытаясь определить длину.
   – Этого-то я и боялся, – задумчиво проговорил он. – Слишком длинное. Ты умеешь шить, детка?
   Марианна еще туже запахнула на себе одеяло.
   – Конечно, умею.
   – Тогда подшей подол. – И капитан бросил ей платье. – Нитки и иголки лежат у меня в конторке.
   Марианна протянула руку за платьем, выпустив конец одеяла, и оно уже готово было свалиться на пол, открыв капитану все ее прелести, но в последнюю секунду Марианна успела его подхватить. Платье упало на пол.
   Губы Адама тронула легкая улыбка.
   – Извини, – проговорил он, и в голосе его прозвучали веселые нотки. – Дай-ка покажу тебе, как нужно закрепить на одеяле узел, чтобы оно не соскакивало.
   И он, подойдя к Марианне, принялся своими большими руками переделывать узел по-своему.
   Марианна отпрянула и окинула капитана подозрительным взглядом.
   – Я сама, – сухо проговорила она.
   Совершенно неожиданно для него самого Адам покраснел.
   – Как будет угодно. Только я уже говорил тебе, что не имею привычки совращать детей.
   «Так я тебе и поверила!» – подумала Марианна.
   Уж ей-то не знать, что представляют собой мужчины. Сначала Джуд со своими грубыми домогательствами, потом Филип с изысканными манерами. А в итоге боль и разочарование. Права была мать. Все, что мужчинам нужно от женщины, – это ее тело. Женщина для них – игрушка. Наиграются и выбросят. Ну уж нет, она не позволит ни одному мужчине до себя дотронуться! Никто больше не причинит ей боли. Будь Адам Стрит хоть сама доброта, он не перестает от этого быть мужчиной. И к тому же уж очень подозрительным показался ей взгляд, которым он на нее смотрел. Уж она-то в этом разбирается. Таким взглядом на детей не смотрят.
   – Я не ребенок, капитан Стрит, и, по-моему, вы это прекрасно знаете, – храбро проговорила она.
   Пожав плечами, он отвернулся.
   – Ну и язва же ты! Когда я с тобой распрощаюсь, вздохну наконец спокойно! – бросил он и через секунду уже более спокойно и даже как-то жалобно добавил: – Я ведь только хотел помочь.
   Но Марианну, торжествовавшую победу, подобными речами не растрогать.
   – Благодарю вас, сэр, за все, что вы для меня сделали, но с этим я справлюсь сама.
   Не проронив больше ни слова, капитан развернулся и выскочил из каюты, громко хлопнув дверью.
   Адам Стрит поднялся на палубу. Шторм разыгрался не на шутку, но даже разбушевавшаяся стихия ему приятнее, чем оставшаяся в каюте дерзкая девчонка. Ну и штучка!
   И все-таки с чего это он так разозлился? Он ведь прекрасно знал историю Марианны, знал, что росла она, как сорняк, на каком-то Богом забытом острове, где ни о каком воспитании и морали и речи быть не могло, и, хотя строила из себя взрослую, на самом деле совсем еще ребенок. Так почему, зная все это, он позволил ей вывести его из себя?
   Он всегда считал себя хладнокровным и рассудительным, умеющим сдерживать свои чувства и не обращать внимания на насмешки. Так что сейчас произошло? Адам долго отгонял от себя эту мысль, но в конце концов вынужден был признать, что насмешки строптивой девчонки имеют под собой основание. Она действительно его возбуждала, и он хотел ее, несмотря на все свои благие намерения, и ничего не мог с собой поделать. Но если над желаниями своими Адам Стрит был не властен, то поступки свои, слава Богу, умел подчинять разуму. Уж так его воспитали...
   Адам Стрит был вторым ребенком в семье капитана Уильяма Генри Стрита и его жены. После него у них родились еще трое. Проживала семья в Глостере, штат Массачусетс.
   Все мужчины в семействе Стритов уже в течение пяти поколений были моряками. И потому само собой разумелось, что и старший сын Уильяма, Калеб, пойдет по стопам отца, что тот и сделал, хотя больше из желания угодить отцу, чем из-за любви к морю.
   А вот Адам страстно любил море, как и три его младшие сестры, которые впоследствии вышли замуж за моряков.
   Уильям Стрит, человек суровый и жесткий, возлагал все свои надежды и мечты на старшего сына, а на Адама почти не обращал внимания.
   Когда Калебу исполнилось семнадцать, отец послал его служить юнгой на корабль «Нэнси Джун». Адам, которому в то время было пятнадцать лет, умолял отца отправить и его тоже, однако тот был непреклонен. Адам для этого еще слишком мал. Вот повзрослеет, тогда другое дело.
   В это же время в порту стоял корабль под названием «Мэри Роуз», пользовавшийся дурной славой из-за своего капитана Джонаса Бендера. Капитан Бендер был жестоким самодуром. Когда он подолгу находился в море, на него накатывали приступы безумия, во время которых он издевался над матросами так, что многие не доживали до ближайшего порта.
   Если бы Уильям Стрит был тогда дома, он бы.предупредил об этом Адама, но отец находился в плавании, а самому Адаму и в голову не пришло справиться о корабле и его капитане у кого-нибудь из взрослых.
   В один прекрасный день, когда мать с сестрами уехала в гости, Адам сунул в рюкзак свои немногочисленные вещи и отправился на «Мэри Роуз», где представился второму помощнику капитана и спросил его, не возьмут ли его на корабль юнгой.
   Случилось так, что «Мэри Роуз» во время последнего, необычайно сильного шторма потеряла нескольких моряков, а поскольку необузданный нрав капитана был хорошо известен, записаться в команду никто не торопился.
   И потому второй помощник с радостью принял Адама, и Адам гордо взошел на борт, счастливый оттого, что наконец-то выйдет в море.
   Корабль «Мэри Роуз» представлял собой большое двухмачтовое судно. На нем в страны Востока везли шерсть и хлопок, а обратно доставляли рис, чай, великолепный шелк, фарфор и опиум.
   Плавание предстояло долгое, однако Адама, пребывавшего в счастливом неведении относительно дурной репутации корабля, это нисколько не пугало. К тому времени, как путешествие закончится, он станет матросом, о чем мечтал с раннего детства, и уж после этого отец, конечно, не откажется взять его на борт своего корабля.
   Итак, пребывая в отличном настроении и полный самых радужных надежд, Адам сунул свой рюкзак под узкую койку, которую ему выделили, мельком отметив при этом, что койка, пожалуй, для него несколько маловата.
   Его не насторожил и сырой, тесный, вонючий кубрик, в котором жили матросы. Горя желанием познакомиться со всеми членами экипажа, он окинул радостным взглядом измученных, злых матросов, даже не заметив при этом, какими мрачными взглядами они наградили его в ответ. Но вскоре, когда они уже вышли в море, глаза у него открылись. На корабле собралось самое отребье. И Адаму сразу же пришлось несладко. В море новички обычно служат старым морякам бесконечным источником для развлечений. Плавания бывали долгими и часто скучными и утомительными. Команда жаждала хоть какого-то разнообразия, и новички, наивные и доверчивые, как нельзя лучше подходили для этой цели.
   Началось все довольно безобидно: старшие матросы начали давать Адаму поручения, выполнить которые было невозможно, например, принести какую-то несуществующую вещь. Поскольку Адам знал корабль так же хорошо, как и они, он прекрасно понимал, в каких случаях над ним издеваются, а в каких нет. Однако он не обижался: особой беды в этих шутках он не видел.
   Но мало-помалу «шуточки» приняли более серьезный оборот: Адаму ставили подножку, когда он нес полный бак с помоями, или, когда все они сидели за столом, каждую секунду просили его передать то одно, то другое, так что у Адама не оставалось времени поесть самому.
   Первый помощник капитана по фамилии Крофт, жилистый, угрюмый человек с непроницаемым лицом, казалось, совершенно не замечал этих жестоких забав, в которые втравливали не только Адама, но и других новичков. Иногда, правда, губы его чуть кривились в усмешке: по-видимому, он ничуть не меньше остальных членов экипажа наслаждался этими издевательствами.
   Обязанности Адама на корабле оказались тяжелыми и унизительными, как и у всех новичков. Он не спорил, понимая, что такова цена за обучение корабельному делу, но с постоянными насмешками смириться не мог.
   Капитана он видел редко. Лишь время от времени на капитанском мостике можно было заметить его внушительную фигуру. С членами экипажа сам он никогда не общался, а хриплым голосом отдавал команды первому и второму помощникам, а уже они передавали их матросам.
   Погода стояла отличная, и «Мэри Роуз» на всех парусах неслась к своему первому порту стоянки, где команда рассчитывала пополнить запасы продовольствия и питьевой воды. Адам наивно полагал, что в скором времени ему удастся ступить на берег, однако Джим Хэнке, один из немногих матросов, которые не участвовали в жестоких забавах над новичками, его разочаровал.
   – И не надейся, парень. На берег ты не попадешь. Капитан отправит туда только самых верных людей.
   Адам удивленно взглянул на него:
   – Но почему?
   Матрос расхохотался:
   – Капитан Бендер боится, что если он отпустит команду на берег, то дальше плыть ему придется одному. Чем дольше мы в море, тем эта мысль вернее. А вот на обратном пути ему будет на это наплевать, особенно когда мы доберемся до родного порта.
   Теперь Адам и вовсе ничего не понимал.
   – А это еще почему?
   – Чем меньше народа, тем больше денег останется у капитана, – хмыкнул Хэнке, но тут же нахмурился. – Это дьявольский корабль, Адам, помяни мое слово. Ты еще проклянешь тот день, когда сюда нанялся.
   Итак, первый порт, на который экипаж тоскливо взирал с борта корабля, вскоре остался позади, и «Мэри Роуз» снова вышла в открытое море.
   Шли недели, от рассвета до заката наполненные изнуряющим солнцем и непосильным трудом. Несмотря на то, что во время последней стоянки запаслись свежими фруктами и питьевой водой, еда день ото дня становилась все хуже и хуже. В мясе завелись черви, да и солонина с ветчиной протухли и отвратительно воняли. При виде еды, которую им подавали, Адама чуть не выворачивало наизнанку, но голод, постоянно мучивший его, был сильнее.
   Вымыться на корабле было негде, да члены команды и не отличались особой чистоплотностью, так что кубрик насквозь пропах тошнотворными, мерзкими запахами людских испарений.
   Со временем издевательства над Адамом становились все более жестокими и изощренными: долгое путешествие опротивело всем до чертиков, и старшие матросы таким образом вымещали на нем свою злость. Все это заставило Адама задуматься, такая ли уж благородная эта профессия – моряк. Пока что он ничего не видел вокруг себя, кроме несправедливости: матросы работали до седьмого пота, голодали и задыхались в тесном, душном кубрике, сильные унижали слабых, а капитан на все смотрел сквозь пальцы и даже поощрял творившийся на корабле произвол.
   И Адам пришел к выводу, что жизнь у простых матросов собачья.
   А вскоре случилось и вовсе нечто из ряда вон выходящее – порка. Дело было так.
   У Адама на корабле появились три хороших друга: старый моряк Джим Хэнке и двое новичков, Мартин и Брил.
   Мартин, высокий крепкий парень примерно одного с Адамом возраста, прекрасно умел при необходимости за себя постоять, а вот Брил, пухленький и слабый, похоже, не привык ни к тяжелому труду, ни к грубому обращению. Адам никак не мог взять в толк, зачем он вообще подался в матросы. Но вместе с тем Брил был умным пареньком, голова у него кишмя кишела всякими умными мыслями, и говорить он умел гладко, как по писаному. Он вел дневник, в который каждый вечер после ужина что-то записывал. Насколько Адаму было известно, ни одна живая душа не видела, что именно писал Брил. Дневник свой он берег как зеницу ока и всегда прятал.
   Несколько дней корабль находился в экваториальной штилевой полосе. Море, гладкое, похожее на голубую тарелку, невыносимо сверкало на солнце. В воздухе не было даже намека на легкий ветерок, и паруса безвольно поникли. Кормили все хуже и хуже – припасы почти кончились, и они как раз шли в порт их пополнить – соответственно и настроение у команды ухудшалось с каждым днем. Бунт витал в воздухе.
   Адам заметил, что Брил очень плохо выглядит: с щек исчез румянец, лицо приобрело землистый оттенок, в глазах застыло страдание.
   Адам, беспокоясь за приятеля, забросал его вопросами, однако тот лишь качал головой и не говорил ни слова. Тогда Адам пошел на хитрость. Он стал следить за Брилом и заметил одну странную деталь: каждый день после обеда Брил куда-то исчезал. Его не было ни в кубрике, ни на полубаке, вообще нигде!
   Адаму это показалось очень странным. Он поделился своими сомнениями с Мартином, однако тот и сам ничего не знал. Ясно было одно: почти каждый день после обеда Брил исчезал и возвращался только к ужину, и с каждым днем лицо его становилось все более бледным.
   Однажды – случилось это в жаркий душный полдень – Адам с Мартином решили по очереди проследить за Брилом и выяснить наконец, где он пропадает. Адам, крадучись, шел за своим приятелем и увидел, что тот вошел в капитанскую каюту. Итак, тайна частично оказалась раскрыта. Адам принялся терпеливо ждать. Прятаться ему пришлось довольно долго, почти два часа, и он чуть не изжарился на солнце. Наконец появился Брил. На нем лица не было. Пошатываясь, прошел он мимо того места, где сидел Адам.
   Адам рассказал о своем открытии Мартину, и вместе они принялись гадать: что Брил делает каждый день в каюте капитана? Очевидно, это приказ капитана. Но что ему понадобилось от Брила?
   Не зная, что им делать дальше, мальчики пошли к Джиму Хэнксу и задали ему этот вопрос. Хэнке выругался, сжал кулаки. Заметив недоумевающие взгляды мальчишек, он спросил:
   – Вы что же, ничего не знаете о капитане Бендере?
   Ребята покачали головами. Хэнке нахмурился.
   – И не представляете, чем мужчины могут заниматься с такими вот парнишками, как вы?
   Адам и Мартин посмотрели друг на друга и снова замотали головами.
   Хэнке тяжело вздохнул.
   – Ну что ж, я думаю, вам лучше этого и не знать. При одной мысли об этом меня тошнит! Но зарубите себе на носу, ребята, крепко зарубите себе на носу! Держитесь подальше от капитана Бендера. Ни в коем случае не попадайтесь ему на глаза. А увидите его на палубе, постарайтесь спрятаться, чтобы он вас не заметил.
   Больше Хэнке ничего им не сказал, как они его ни упрашивали, и ушел, а ребята еще долго провожали его недоуменными и тревожными взглядами.
   – О чем это он нам толковал? – шепотом спросил Мартин. – Чем капитан может заниматься с Брилом?
   Адам покачал головой. Он уже знал понаслышке – однако такое у него в голове не укладывалось, – что есть на свете мужчины, которые любят не женщин, а мальчиков. Но что они с ними делают, что вообще при этом происходит, он понятия не имел. Однако затравленный взгляд Брила, когда тот выходил из капитанской каюты, не давал ему покоя. При воспоминании о нем Адаму сразу же становилось не по себе.
   – Может, сами его спросим? – предложил он Мартину.
   Что они и сделали в тот же вечер за ужином. Но того, что произошло потом, они не ожидали. Брил выронил ложку, лицо его приобрело зеленоватый оттенок. В ужасе уставился он на своих приятелей, потом вскочил и пулей вылетел из кают-компании.
   А Адам с Мартином остались сидеть, расстроенные и сконфуженные. Этой ночью в кубрике Брил не появлялся. Все следующее утро друзья искали его, но безуспешно.
   После обеда Адам снова прокрался на свой наблюдательный пост, с которого следил за капитанской каютой. Наконец появился Брил. Шел он пошатываясь и низко опустив голову. Адам не решился его окликнуть. Брил вошел в каюту и закрыл за собой дверь.
   На сей раз долго ждать Адаму не пришлось. Не прошло и нескольких минут, как из каюты донесся дикий, какой-то первобытный вопль, от которого у Адама мороз пошел по коже. За криком послышался звук падающего стула и хриплый голос, полный ярости и боли, – голос капитана.
   Адам сжал кулаки. Может, нужно бежать на помощь Брилу? Что там происходит?
   А голос между тем становился все громче. Наконец дверь каюты распахнулась. На пороге стоял капитан с багровым от злости лицом. Кроме нижнего белья, на нем ничего не было.
   Он держал за шиворот Брила и тряс его, как котенка, осыпая при этом отборной бранью.
   В этот момент, видимо, привлеченный шумом, прибежал второй помощник капитана. Капитан пролаял приказ, и бедного Брила взяли под стражу. Он шел, рыдая и не пряча своих слез, а капитан Бендер стоял, широко расставив ноги, руки в боки. Лицо его по-прежнему полыхало гневом, а остренькие глазки все ощупывали палубу, словно выискивая, кто еще мог видеть эту сцену.
   Адам, у которого все внутри сжалось от страха, боялся пошевелиться. Он понимал: должно произойти что-то ужасное, но не мог даже представить что.
   Но вскоре он узнал. Узнал в тот же день. Брила, испуганного до смерти, притащили к грот-мачте, а все остальные члены команды по приказу капитана встали вокруг.
   Адам, Мартин и Джим Хэнке оказались рядом. Ребята все еще не понимали, что происходит.
   – Что с ним сделают, Хэнке? – тихонько спросил Мартин.
   – Выпорют, – с горечью ответил тот.
   Мартин уставился на него круглыми глазами.
   – Боже милостивый, за что?
   Лицо Хэнкса потемнело от гнева.
   – За вопиющее неповиновение, как сказал капитан. Брил, по его словам, ослушался приказа и набросился на него с кулаками. – Он печально покачал головой. – Представляю себе, что это был за приказ... Бедный мальчик!
   Молча смотрели они на разыгранное перед ними жестокое представление. Брила за руки привязали к мачте. Он был без рубашки, и его нежная белая кожа блестела от пота. Второй помощник капитана с гнусной ухмылкой на лице занес над головой тонкую плеть, называемую «кошка», и со свистом опустил ее на спину несчастного паренька.