Страница:
Разумеется, Эйкен не мог на это пойти. Барделаском придется пожертвовать, не ставя в известность Армиду. Главной целью предстоящей кампании были фотонное Копье и склад золотых торквесов, доставшиеся Фелиции. Элизабет со дня на день закончит операцию и выпустит чудовище на свободу. Как сообщал агент Эйкена с Черного Утеса, для завершения мозговой коррекции понадобится еще недели две — но разве может он так рисковать? Надо обчистить сокровищницу до того, как Фелиция выйдет из комнаты без дверей, а затем, следуя плану Куллукета, напасть на нее из засады, пока она не поняла, в чем дело.
Вновь прибывшие из района Вогезов первобытные доложили, что снаряжается какая-то экспедиция свободных людей и ходят слухи, что у объявленных вне закона скоро появится оружие мощнее железа.
Вдобавок Салливан Танн «покорнейше испросил» разрешения отбыть с молодой супругой в Афалию, на что Олона во всеуслышание обозвала его старой ревнивой крысой и при этом подмигнула Эйкену. (Просьба была принята на рассмотрение.) В результате всех этих неотложных дел Эйкен опоздал к ужину. Жареный лебедь засох, а воздушное суфле опало.
Но больше всего настораживало короля то, что Мерси уже пятую ночь подряд оставалась холодна к его домогательствам и объясняла это влиянием «злых духов» майской ночи. Он и сам ощущал присутствие некоего зловещего умственного субстрата, однако, будучи плохим ясновидцем, не мог даже утвердиться в своих подозрениях, не говоря уже о том, чтобы обнаружить их источник. Он поделился тревогой с Куллукетом, но и тот ничего не сумел установить. Откуда бы ни исходили телепатические сигналы, они явно были направлены по скрытому каналу.
Мерси заснула, блаженно вытянувшись под атласным покрывалом, а он после недолгой тяжелой дремы пробудился и решил наконец проверить назойливо преследующую его мысль о том, что причина метапсихического расстройства находится в самой Мерси. Соорудив тончайший, невидимый умственный зонд, Эйкен протянул его в мозг жены, чтобы насильственно выведать ее тайны. Уже несколько месяцев под руководством Дознавателя он тренировался в выполнении этой сложной операции и уже успешно практиковал ее на других людях — к примеру, на потенциальном изменнике Танне. Но пока не осмеливался подвергнуть такому зондированию собственную жену. Коррекция была его ахиллесовой пятой, и если Мерси его застукает…
Она улыбнулась во сне. Эйкена охватила ярость. Скорее всего, так оно и есть! Чем еще объяснить то, что она больше не боится его и остается к нему безучастной?
Он легко проскользнул в объятый покоем мозг и коварно спросил:
«Ты счастлива, любовь моя?»
«Да, очень».
«И кому ты обязана счастьем?»
«Моей дочери и моему возлюбленному».
«А кто он?»
«Кто, как не моя истинная любовь?»
(Но образа нет, черт бы ее побрал!) «Погляди на своего любимого, Мерси, и скажи мне, что видишь».
«Я вижу солнце, всходящее над морем».
(Солнце!) «Ты слышишь его голос?»
«Да, вот сейчас слышу».
(Может, она говорит обо мне?) «Как его зовут, Мерси, дорогая?»
«Его зовут Радость. Свет. Восхождение».
«Где он, женщина, где, говори!»
«На полпути между Вар-Меском и адом, о-о, не ходи туда, любовь моя, там чудовище, постой, я помогу тебе…»
«Господи Иисусе!»
Он перебросил принудительный импульс из подкорки в спинной мозг, дождался, пока она не перестала лихорадочно метаться на постели и дыхание вновь не обрело медленный и ровный ритм. Теперь она уже не проснется. Но в глубине сознания Мерси все поняла. Нет, она не застигла его врасплох в своем мозгу, но почувствовала опасность — об этом ясно говорила негаснущая искорка тревоги. Наконец с неимоверной осторожностью ему удалось выбраться наружу. Он чуть повременил, потом спустил ноги с кровати, надел халат и вышел на балкон подумать.
Каждый из ответов Мерси вполне применим к нему самому; настораживает лишь страдная ссылка на Вар-Меск (если не считать все проклятое королевство единым целым). Умственный зондаж! Какая подлость — обыскивать мозг любимой женщины, ища улики против нее!
Это в первый и последний раз, поклялся он себе. Какие бы подозрения ни возникали. Если все правда, то скоро я и так узнаю. Но не от Мерси.
Он оперся на парапет, задумчиво глядел на сов и слушал, как плещутся волны в проливе Редон у дальних стен города. И впрямь гнусное занятие быть королем!
Он выключил взбудораженный ум, дал суетным мыслям обмякнуть за естественным экраном и психоэлектронным защитным устройством, которое теперь днем и ночью носил при себе. Тоска и страх не проходили.
И тут Эйкен услышал голос, далекий, слабый, но все-таки различимый, несмотря на все заслоны:
«Привет тебе, Эйкен Драм. Наконец-то встретились. А ты крепкий орешек. Не бойся, не бойся. Я уже неделю пытаюсь вызвать тебя на связь, но берега Европы слишком завалены всяким мусором. Очень трудно стало к тебе пробиться».
— Какого хрена! — прошептал Эйкен. — Ты кто?
Смех.
«Да чего ты всполошился, парень? Следи за телепатическим лучом. Можешь? Вот так. Сначала в ад, а теперь через Атлантику. Это довольно далеко от твоего Многоцветного королевства. Но я один и никакой опасности для тебя не представляю. Наоборот даже».
— Обозначься, — процедил шут сквозь стиснутые зубы, стараясь преодолеть покрытые тьмой расстояния. — Иначе я уйду в сигма-фазу!
«А-а, так у тебя есть эта штука? Занятно. Хотя мне она не преграда. Твой собственный метапсихический заслон гораздо сильнее всех наших приспособлений, ей-Богу. Для не причастного к Единству любителя просто грандиозно! Потому мы не сразу до тебя дотянулись, а вести передачу на командном модуле не хотели. То, что нам надо обсудить, не предназначено для чужих умов».
— Да покажись же, черт тебя возьми!
«О'кей».
Образ: массивный, сверкающий металлическим блеском, по очертаниям скорее гуманоид либо человек в наисовременнейшем космическом скафандре… Надо же! Сплошные щитовые генераторы для поддержания жизни в критических условиях. И за всем этим человеческое лицо — мужественно-красивое, твердый подбородок, упрямо сомкнутые губы, немного запавшие глаза, брови вразлет, тонкий орлиный нос, волнистые седеющие волосы. Он снова заговорил:
«Мы поможем тебе добыть Копье и золотые торквесы».
— Что-о?! — Сердце Эйкена подпрыгнуло от радости и тут же вновь наполнилось тревогой: кто он такой? — Ты точно знаешь, где находится ее нора в Бетах?
«Да. Можем заключить сделку».
Плут наконец обрел свою природную хитрость.
— Ну-ну!
«Трое моих людей уже в Европе. Их можешь не бояться: они гораздо слабее тебя. (Образы.) Нам известно о твоем намерении перебросить войска в Испанию, пока Фелиция находится в комнате без дверей. Ты рассчитываешь захватить и наладить фотонное Копье, а потом направить его против упомянутой девицы».
— Это мое Копье, черт побери, и торквесы тоже моя собственность! Если Фелиция вылечится и станет послушной, я не стану ее убивать.
«Вылечится — еще не значит станет послушной».
— По крайней мере у нее есть шанс… Ладно, продолжай.
«Твои разведчики не смогли обнаружить ее укрытие. Чтобы ты мне поверил, скажу сразу: гнездо расположено на северном склоне Муласена, примерно в четырехстах тридцати километрах к юго-западу от Афалии».
— А на карте не покажешь? — ехидно спросил Эйкен. — Гора-то большая.
«Мои люди встретят тебя вот здесь (образ), у подножия Бетских Кордильер, на берегу реки Хениль, и приведут прямо к пещере. Через неделю будь там».
Эйкен хмыкнул.
— А может, велишь своим ребятам забрать оттуда Копье вместе с торквесами и доставить мне в Горию?
«Они не умеют летать, а наземного транспорта у них нет. К тому же ты и сам наверняка понимаешь, что им грозит, если Фелиция вернется раньше».
— Хватит вилять, — тихо проговорил Эйкен. — Говори, мистер Железная Задница, какой тебе с этого навар! Да и кто ты такой в конце-то концов? А то спрятался под своим панцирем — откуда мне знать, человек ты или нет?
«Такой же человек, как ты. А это оборудование позволяет мне расширить экстрасенсорику до экстремальных метапсихических параметров. Иначе как бы я, например, проник через твой многофазовый барьер?»
Эйкен долго изучал безликий механизм.
— Сдается мне, я уже видел такие железяки. Давным-давно, в школьных учебниках, которые следовало бы читать повнимательнее. Крупнейшие метапсихологи одевались в подобные скафандры в Содружестве, когда им приходилось выполнять действительно сложную работу. Что там за экстрасенсорика… — Он вдруг резко сменил тему: — Так что за сделку ты мне предлагаешь? Небось на Европу губы-то раскатал.
«Отнюдь. Если бы мне нужна была Многоцветная Земля, я бы захватил ее много лет назад. Нет, Эйкен, я не посягаю на твое маленькое королевство. Феодальная власть над несколькими тысячами варваров как-то не по мне».
— А что же по тебе? Неужто дипломатия?
«Я один — один, Ваше Величество… Но не будем углубляться в подробности. Будь уверен, на этой планете нам обоим хватит места. Мои пожелания весьма скромны и ни в коей мере не затрагивают твоих амбиций. Конечно, если ты не станешь распространять их за пределы плиоценовой Европы».
— Растолкуй-ка получше.
«Это займет много времени. Сейчас я не могу излагать тебе всю историю вопроса. Да и некоторые аспекты моей программы еще не до конца сформулированы. Так что давай отложим обсуждение моей доли до победы над драконшей. Я предоставляю тебе всю информацию, которой располагают трое моих коллег, плюс их полную метапсихическую поддержку в боевых действиях. Они сильнее твоих союзников тану, однако в рамках метаконцерта, что вы замыслили с Куллукетом, будут безраздельно подчиняться твоему принудительному контролю».
— Ах, об этом тебе тоже известно? Но где гарантии, что ты не поможешь Фелиции убрать меня со сцены, чтобы потом я не смог оспорить твоих планов?
«Фелиция представляет гораздо более серьезную угрозу моим планам, чем ты».
— Ха! Значит, на нее у тебя силенок не хватит? Даже с твоими железяками?
«Да. Дикий мозг Фелиции никому не подвластен. Она опасна для нас обоих».
Эйкен колебался. Неведомый активный ум в Северной Америке выдвигал, бесспорно, разумные доводы; Эйкен и сам чувствовал, что его любительский метаконцерт не сможет одолеть Фелицию в открытой схватке. И все же сомнения не оставляли его.
— Я тебе кое-что покажу, — решил он и быстро набросал мысленную диаграмму. — Вот мои лучшие умы. А это оркестровка, которую написали мы с Куллукетом для Принудителей, Творцов и Психокинетиков, притом что я нахожусь в фокусе, а он держит наши тылы. По-моему, ты знаешь Фелицию гораздо лучше… А ведь надо еще учесть, что здоровая она, вероятно, сможет лучше контролировать свои силы. Ну и как по-твоему? Есть у нас хоть малейший шанс?
Наступила тишина. Образ в скафандре исчез; Эйкен снова остался один на балконе. Холодный ветер развевал полы халата, и его золотые гениталии сжимались от недоброго предчувствия. Наконец из-за океана донесся голос:
«Насколько я понял, вначале ты хотел любой ценой избежать конфронтации. Ты рассчитывал выкрасть и починить Копье, а затем подняться на большую высоту над Черным Утесом, чтобы испепелить ее, как только она появится из комнаты без дверей…»
— Правильно. Я и сейчас намерен устроить набег на ее логово, до того как Элизабет закончит коррекцию. Но надо же быть ко всему готовым. Вдруг Фелиция все-таки захватит нас врасплох?
«Не знаю, у меня мало данных. Думаю, если она окажется от вас километрах в трех, то все равно разгромит вас, даже вместе с моей командой. Программа метаконцерта, разработанная твоим другом Дознавателем, абсолютно неэффективна. При настоящей синергии целое больше суммы частей».
— А наш нынешний коэффициент?.. — уныло спросил Эйкен.
«От силы ноль сорок шесть».
— А ты научи меня, как его увеличить! За неделю успеешь?
Смех эхом отозвался в мозгу Эйкена. Он вновь увидел лицо незнакомца, каждым нервом чувствуя его оценивающий взгляд.
— Успеешь или нет?! — дрожащим голосом выкрикнул маленький человечек. (Неужели он тот самый?..) «Я могу составить программу и передать ее тебе. Но боюсь, даже такому самородку, как ты, она окажется не по зубам. В идеале, мы должны вдвоем участвовать в метаконцерте. Я привлеку своих операторов, а ты — свою золотую гвардию. Обязанности можно распределить так: я дирижирую оркестром и обеспечиваю ускорение, ты осуществляешь окончательную наводку».
— Я готов!
«Да, но с обнаженным мозгом направлять такой поток энергии опасно для жизни. Я же не знаю твоего потенциала».
— Куллукет знает. Он будет следить за переключением. И защитит меня в том случае, если ты попытаешься пригвоздить меня вместо Фелиции.
Смех.
«Спокойно. В своем оборудовании я для вас недосягаем. Тебе со мной нечего тягаться, а уж тем более твоему Куллукету… А вот на Фелицию моих сил может не хватить».
— А может и хватить, верно?
Молчание.
— Верно? — переспросил король-узурпатор.
«Знаешь, что такое психореактивная подпитка? (Образ.) Самая утонченная форма метаконцерта. Здесь солист и оркестр настолько тесно связаны между собой, что рассредоточение одного неизбежно означает гибель другого».
Эйкен поцокал языком.
— Понятно. Наводчика убирают, и вся артиллерия летит в тартарары. Но для тебя-то опасность минимальная. Если Фелиция направит удар на меня, то я, конечно, погорю, но ты обрываешь связь между мной и Куллукетом на нейтральном модуле, и все вы прячетесь под синергетическим зонтом. Верно я говорю. Великий Маэстро? Именно так все и сработало, когда твой брат и его жена подавили ваш Мятеж?
Молчание.
— Ну? Ты что, уже не хочешь получить свой куш? Тебе ведь особо терять нечего — составил программу и привет!
«Лучше бы мне быть наводчиком. Тогда мы уж точно покончили бы с Фелицией».
— Не пойдет, Железная Задница! Здесь я король, ясно? Если ты вне игры, то я ввожу в действие мою старую неэффективную схему. А логово Фелиции я теперь найду и без помощи твоего испанского трио.
«Ладно. Поработаю с тобой и с твоим Дознавателем».
Усмешка плута молнией сверкнула через весь Атлантический океан.
— Я знал, что мы договоримся. Человек с человеком всегда сойдется, верно? А как же все-таки тебя называть? Если настоящим именем, то вся моя свита переполошится.
«Когда-то меня называли Аваддон note 14.»
— Подходяще. Итак, Аваддон, через неделю на берегах Хениля?
«Собери всех своих метапсихологов. Они тебе понадобятся, король Эйкен-Луганн».
Эфир внезапно очистился, чужеродного излучения как не бывало. Шут услышал пение птиц, шум прибоя и тихий стон спящей Мерси.
Он вошел на цыпочках и сбросил халат. Она лежала, раскинув руки, — в ее позе было что-то очень нежное, уязвимое. И в этот волнующий миг триумфа Эйкен не устоял перед соблазном испытать ее еще раз. Он заглянул в ее сны и, увидев их объект, утвердился в своих подозрениях. Ноданн жив, но до поры до времени скрывается, так что с ним можно разобраться после.
Мерси улыбнулась во сне. Эйкен осторожно вытащил умственный зонд, подоткнул ей под спину атласное покрывало и наклонился поцеловать.
— И черт меня дернул в тебя влюбиться! — тихо проговорил он, выходя из спальни.
Вновь прибывшие из района Вогезов первобытные доложили, что снаряжается какая-то экспедиция свободных людей и ходят слухи, что у объявленных вне закона скоро появится оружие мощнее железа.
Вдобавок Салливан Танн «покорнейше испросил» разрешения отбыть с молодой супругой в Афалию, на что Олона во всеуслышание обозвала его старой ревнивой крысой и при этом подмигнула Эйкену. (Просьба была принята на рассмотрение.) В результате всех этих неотложных дел Эйкен опоздал к ужину. Жареный лебедь засох, а воздушное суфле опало.
Но больше всего настораживало короля то, что Мерси уже пятую ночь подряд оставалась холодна к его домогательствам и объясняла это влиянием «злых духов» майской ночи. Он и сам ощущал присутствие некоего зловещего умственного субстрата, однако, будучи плохим ясновидцем, не мог даже утвердиться в своих подозрениях, не говоря уже о том, чтобы обнаружить их источник. Он поделился тревогой с Куллукетом, но и тот ничего не сумел установить. Откуда бы ни исходили телепатические сигналы, они явно были направлены по скрытому каналу.
Мерси заснула, блаженно вытянувшись под атласным покрывалом, а он после недолгой тяжелой дремы пробудился и решил наконец проверить назойливо преследующую его мысль о том, что причина метапсихического расстройства находится в самой Мерси. Соорудив тончайший, невидимый умственный зонд, Эйкен протянул его в мозг жены, чтобы насильственно выведать ее тайны. Уже несколько месяцев под руководством Дознавателя он тренировался в выполнении этой сложной операции и уже успешно практиковал ее на других людях — к примеру, на потенциальном изменнике Танне. Но пока не осмеливался подвергнуть такому зондированию собственную жену. Коррекция была его ахиллесовой пятой, и если Мерси его застукает…
Она улыбнулась во сне. Эйкена охватила ярость. Скорее всего, так оно и есть! Чем еще объяснить то, что она больше не боится его и остается к нему безучастной?
Он легко проскользнул в объятый покоем мозг и коварно спросил:
«Ты счастлива, любовь моя?»
«Да, очень».
«И кому ты обязана счастьем?»
«Моей дочери и моему возлюбленному».
«А кто он?»
«Кто, как не моя истинная любовь?»
(Но образа нет, черт бы ее побрал!) «Погляди на своего любимого, Мерси, и скажи мне, что видишь».
«Я вижу солнце, всходящее над морем».
(Солнце!) «Ты слышишь его голос?»
«Да, вот сейчас слышу».
(Может, она говорит обо мне?) «Как его зовут, Мерси, дорогая?»
«Его зовут Радость. Свет. Восхождение».
«Где он, женщина, где, говори!»
«На полпути между Вар-Меском и адом, о-о, не ходи туда, любовь моя, там чудовище, постой, я помогу тебе…»
«Господи Иисусе!»
Он перебросил принудительный импульс из подкорки в спинной мозг, дождался, пока она не перестала лихорадочно метаться на постели и дыхание вновь не обрело медленный и ровный ритм. Теперь она уже не проснется. Но в глубине сознания Мерси все поняла. Нет, она не застигла его врасплох в своем мозгу, но почувствовала опасность — об этом ясно говорила негаснущая искорка тревоги. Наконец с неимоверной осторожностью ему удалось выбраться наружу. Он чуть повременил, потом спустил ноги с кровати, надел халат и вышел на балкон подумать.
Каждый из ответов Мерси вполне применим к нему самому; настораживает лишь страдная ссылка на Вар-Меск (если не считать все проклятое королевство единым целым). Умственный зондаж! Какая подлость — обыскивать мозг любимой женщины, ища улики против нее!
Это в первый и последний раз, поклялся он себе. Какие бы подозрения ни возникали. Если все правда, то скоро я и так узнаю. Но не от Мерси.
Он оперся на парапет, задумчиво глядел на сов и слушал, как плещутся волны в проливе Редон у дальних стен города. И впрямь гнусное занятие быть королем!
Он выключил взбудораженный ум, дал суетным мыслям обмякнуть за естественным экраном и психоэлектронным защитным устройством, которое теперь днем и ночью носил при себе. Тоска и страх не проходили.
И тут Эйкен услышал голос, далекий, слабый, но все-таки различимый, несмотря на все заслоны:
«Привет тебе, Эйкен Драм. Наконец-то встретились. А ты крепкий орешек. Не бойся, не бойся. Я уже неделю пытаюсь вызвать тебя на связь, но берега Европы слишком завалены всяким мусором. Очень трудно стало к тебе пробиться».
— Какого хрена! — прошептал Эйкен. — Ты кто?
Смех.
«Да чего ты всполошился, парень? Следи за телепатическим лучом. Можешь? Вот так. Сначала в ад, а теперь через Атлантику. Это довольно далеко от твоего Многоцветного королевства. Но я один и никакой опасности для тебя не представляю. Наоборот даже».
— Обозначься, — процедил шут сквозь стиснутые зубы, стараясь преодолеть покрытые тьмой расстояния. — Иначе я уйду в сигма-фазу!
«А-а, так у тебя есть эта штука? Занятно. Хотя мне она не преграда. Твой собственный метапсихический заслон гораздо сильнее всех наших приспособлений, ей-Богу. Для не причастного к Единству любителя просто грандиозно! Потому мы не сразу до тебя дотянулись, а вести передачу на командном модуле не хотели. То, что нам надо обсудить, не предназначено для чужих умов».
— Да покажись же, черт тебя возьми!
«О'кей».
Образ: массивный, сверкающий металлическим блеском, по очертаниям скорее гуманоид либо человек в наисовременнейшем космическом скафандре… Надо же! Сплошные щитовые генераторы для поддержания жизни в критических условиях. И за всем этим человеческое лицо — мужественно-красивое, твердый подбородок, упрямо сомкнутые губы, немного запавшие глаза, брови вразлет, тонкий орлиный нос, волнистые седеющие волосы. Он снова заговорил:
«Мы поможем тебе добыть Копье и золотые торквесы».
— Что-о?! — Сердце Эйкена подпрыгнуло от радости и тут же вновь наполнилось тревогой: кто он такой? — Ты точно знаешь, где находится ее нора в Бетах?
«Да. Можем заключить сделку».
Плут наконец обрел свою природную хитрость.
— Ну-ну!
«Трое моих людей уже в Европе. Их можешь не бояться: они гораздо слабее тебя. (Образы.) Нам известно о твоем намерении перебросить войска в Испанию, пока Фелиция находится в комнате без дверей. Ты рассчитываешь захватить и наладить фотонное Копье, а потом направить его против упомянутой девицы».
— Это мое Копье, черт побери, и торквесы тоже моя собственность! Если Фелиция вылечится и станет послушной, я не стану ее убивать.
«Вылечится — еще не значит станет послушной».
— По крайней мере у нее есть шанс… Ладно, продолжай.
«Твои разведчики не смогли обнаружить ее укрытие. Чтобы ты мне поверил, скажу сразу: гнездо расположено на северном склоне Муласена, примерно в четырехстах тридцати километрах к юго-западу от Афалии».
— А на карте не покажешь? — ехидно спросил Эйкен. — Гора-то большая.
«Мои люди встретят тебя вот здесь (образ), у подножия Бетских Кордильер, на берегу реки Хениль, и приведут прямо к пещере. Через неделю будь там».
Эйкен хмыкнул.
— А может, велишь своим ребятам забрать оттуда Копье вместе с торквесами и доставить мне в Горию?
«Они не умеют летать, а наземного транспорта у них нет. К тому же ты и сам наверняка понимаешь, что им грозит, если Фелиция вернется раньше».
— Хватит вилять, — тихо проговорил Эйкен. — Говори, мистер Железная Задница, какой тебе с этого навар! Да и кто ты такой в конце-то концов? А то спрятался под своим панцирем — откуда мне знать, человек ты или нет?
«Такой же человек, как ты. А это оборудование позволяет мне расширить экстрасенсорику до экстремальных метапсихических параметров. Иначе как бы я, например, проник через твой многофазовый барьер?»
Эйкен долго изучал безликий механизм.
— Сдается мне, я уже видел такие железяки. Давным-давно, в школьных учебниках, которые следовало бы читать повнимательнее. Крупнейшие метапсихологи одевались в подобные скафандры в Содружестве, когда им приходилось выполнять действительно сложную работу. Что там за экстрасенсорика… — Он вдруг резко сменил тему: — Так что за сделку ты мне предлагаешь? Небось на Европу губы-то раскатал.
«Отнюдь. Если бы мне нужна была Многоцветная Земля, я бы захватил ее много лет назад. Нет, Эйкен, я не посягаю на твое маленькое королевство. Феодальная власть над несколькими тысячами варваров как-то не по мне».
— А что же по тебе? Неужто дипломатия?
«Я один — один, Ваше Величество… Но не будем углубляться в подробности. Будь уверен, на этой планете нам обоим хватит места. Мои пожелания весьма скромны и ни в коей мере не затрагивают твоих амбиций. Конечно, если ты не станешь распространять их за пределы плиоценовой Европы».
— Растолкуй-ка получше.
«Это займет много времени. Сейчас я не могу излагать тебе всю историю вопроса. Да и некоторые аспекты моей программы еще не до конца сформулированы. Так что давай отложим обсуждение моей доли до победы над драконшей. Я предоставляю тебе всю информацию, которой располагают трое моих коллег, плюс их полную метапсихическую поддержку в боевых действиях. Они сильнее твоих союзников тану, однако в рамках метаконцерта, что вы замыслили с Куллукетом, будут безраздельно подчиняться твоему принудительному контролю».
— Ах, об этом тебе тоже известно? Но где гарантии, что ты не поможешь Фелиции убрать меня со сцены, чтобы потом я не смог оспорить твоих планов?
«Фелиция представляет гораздо более серьезную угрозу моим планам, чем ты».
— Ха! Значит, на нее у тебя силенок не хватит? Даже с твоими железяками?
«Да. Дикий мозг Фелиции никому не подвластен. Она опасна для нас обоих».
Эйкен колебался. Неведомый активный ум в Северной Америке выдвигал, бесспорно, разумные доводы; Эйкен и сам чувствовал, что его любительский метаконцерт не сможет одолеть Фелицию в открытой схватке. И все же сомнения не оставляли его.
— Я тебе кое-что покажу, — решил он и быстро набросал мысленную диаграмму. — Вот мои лучшие умы. А это оркестровка, которую написали мы с Куллукетом для Принудителей, Творцов и Психокинетиков, притом что я нахожусь в фокусе, а он держит наши тылы. По-моему, ты знаешь Фелицию гораздо лучше… А ведь надо еще учесть, что здоровая она, вероятно, сможет лучше контролировать свои силы. Ну и как по-твоему? Есть у нас хоть малейший шанс?
Наступила тишина. Образ в скафандре исчез; Эйкен снова остался один на балконе. Холодный ветер развевал полы халата, и его золотые гениталии сжимались от недоброго предчувствия. Наконец из-за океана донесся голос:
«Насколько я понял, вначале ты хотел любой ценой избежать конфронтации. Ты рассчитывал выкрасть и починить Копье, а затем подняться на большую высоту над Черным Утесом, чтобы испепелить ее, как только она появится из комнаты без дверей…»
— Правильно. Я и сейчас намерен устроить набег на ее логово, до того как Элизабет закончит коррекцию. Но надо же быть ко всему готовым. Вдруг Фелиция все-таки захватит нас врасплох?
«Не знаю, у меня мало данных. Думаю, если она окажется от вас километрах в трех, то все равно разгромит вас, даже вместе с моей командой. Программа метаконцерта, разработанная твоим другом Дознавателем, абсолютно неэффективна. При настоящей синергии целое больше суммы частей».
— А наш нынешний коэффициент?.. — уныло спросил Эйкен.
«От силы ноль сорок шесть».
— А ты научи меня, как его увеличить! За неделю успеешь?
Смех эхом отозвался в мозгу Эйкена. Он вновь увидел лицо незнакомца, каждым нервом чувствуя его оценивающий взгляд.
— Успеешь или нет?! — дрожащим голосом выкрикнул маленький человечек. (Неужели он тот самый?..) «Я могу составить программу и передать ее тебе. Но боюсь, даже такому самородку, как ты, она окажется не по зубам. В идеале, мы должны вдвоем участвовать в метаконцерте. Я привлеку своих операторов, а ты — свою золотую гвардию. Обязанности можно распределить так: я дирижирую оркестром и обеспечиваю ускорение, ты осуществляешь окончательную наводку».
— Я готов!
«Да, но с обнаженным мозгом направлять такой поток энергии опасно для жизни. Я же не знаю твоего потенциала».
— Куллукет знает. Он будет следить за переключением. И защитит меня в том случае, если ты попытаешься пригвоздить меня вместо Фелиции.
Смех.
«Спокойно. В своем оборудовании я для вас недосягаем. Тебе со мной нечего тягаться, а уж тем более твоему Куллукету… А вот на Фелицию моих сил может не хватить».
— А может и хватить, верно?
Молчание.
— Верно? — переспросил король-узурпатор.
«Знаешь, что такое психореактивная подпитка? (Образ.) Самая утонченная форма метаконцерта. Здесь солист и оркестр настолько тесно связаны между собой, что рассредоточение одного неизбежно означает гибель другого».
Эйкен поцокал языком.
— Понятно. Наводчика убирают, и вся артиллерия летит в тартарары. Но для тебя-то опасность минимальная. Если Фелиция направит удар на меня, то я, конечно, погорю, но ты обрываешь связь между мной и Куллукетом на нейтральном модуле, и все вы прячетесь под синергетическим зонтом. Верно я говорю. Великий Маэстро? Именно так все и сработало, когда твой брат и его жена подавили ваш Мятеж?
Молчание.
— Ну? Ты что, уже не хочешь получить свой куш? Тебе ведь особо терять нечего — составил программу и привет!
«Лучше бы мне быть наводчиком. Тогда мы уж точно покончили бы с Фелицией».
— Не пойдет, Железная Задница! Здесь я король, ясно? Если ты вне игры, то я ввожу в действие мою старую неэффективную схему. А логово Фелиции я теперь найду и без помощи твоего испанского трио.
«Ладно. Поработаю с тобой и с твоим Дознавателем».
Усмешка плута молнией сверкнула через весь Атлантический океан.
— Я знал, что мы договоримся. Человек с человеком всегда сойдется, верно? А как же все-таки тебя называть? Если настоящим именем, то вся моя свита переполошится.
«Когда-то меня называли Аваддон note 14.»
— Подходяще. Итак, Аваддон, через неделю на берегах Хениля?
«Собери всех своих метапсихологов. Они тебе понадобятся, король Эйкен-Луганн».
Эфир внезапно очистился, чужеродного излучения как не бывало. Шут услышал пение птиц, шум прибоя и тихий стон спящей Мерси.
Он вошел на цыпочках и сбросил халат. Она лежала, раскинув руки, — в ее позе было что-то очень нежное, уязвимое. И в этот волнующий миг триумфа Эйкен не устоял перед соблазном испытать ее еще раз. Он заглянул в ее сны и, увидев их объект, утвердился в своих подозрениях. Ноданн жив, но до поры до времени скрывается, так что с ним можно разобраться после.
Мерси улыбнулась во сне. Эйкен осторожно вытащил умственный зонд, подоткнул ей под спину атласное покрывало и наклонился поцеловать.
— И черт меня дернул в тебя влюбиться! — тихо проговорил он, выходя из спальни.
5
В рулевой рубке стояли трое; Хаген был у штурвала. Небо — чистейший кобальт, ни облачка, воздух мертвенно спокоен, однако судно стабильно делает шесть узлов благодаря метаусилиям вахтенных.
— Другим я ничего не говорил, — нарушил молчание Фил Овертон. — Им и без того забот хватает: дети, больные, психокинетическая нагрузка… Но меня беспокоят странные скопления в атмосфере примерно за две тысячи километров отсюда.
Подозрительная метеосводка отпечаталась в умах, будто на стереоэкране.
— Видите эти вихревые потоки? Как четко очерчены, а? Сравните их с нормальной сезонной областью низкого давления у излучины Бенина… Я третий день наблюдаю за океанскими капризами, они как-то неестественно окрепли и углубились.
Хаген так сильно стиснул рулевое колесо, что побелели костяшки пальцев.
— По-твоему, это происки отца?
— Проклятье! — воскликнул Ниал Кеог. — Ведь до зоны западных ветров рукой подать!
Фил пожал плечами.
— Время года для цунами неподходящее, да и направлен он с явной аномалией. Однако погодные условия благоприятствуют быстрому его нарастанию независимо от помощи извне.
— Мы можем его избежать? — мрачно поинтересовался Хаген.
Фил начертил схему.
— Вот наш вектор, отсюда движется шторм. Следуя этим курсом, мы неизбежно окажемся на его пути. Наши координаты за три дня: тридцать шесть
— сорок пять северной широты и шестнадцать-двадцать западной долготы. Если замедлить ход, ветры нас запрут в северо-западном квадранте и отбросят к югу. А если ускорить — то он нас почти не заденет, а то и подтолкнет к зоне преобладающих западных ветров.
— Это при постоянном направлении шторма, — вставил Ниал. — Но коль скоро им управляет Марк — ручаюсь, оно таковым не будет.
— Что же делать? — Лицо Хагена болезненно сморщилось. — Есть у нас хоть какой-нибудь шанс разминуться с ним, кроме как увеличить скорость? Боже милостивый, Фил, мы и так на последнем издыхании! Видел, что сталось с беднягой Барри? И Диана слабеет.
Фил задумался.
— Смотря по тому, что на уме у Марка.
— Ну, топить он нас не станет, — заявил Ниал. — Это он мог бы сделать уже десять дней назад. Первый раунд мы выиграли.
— А может он пригнать нас назад во Флориду? — спросил Хаген.
— Да нет, черт возьми! — отмахнулся Фил. — Слишком поздно начал. Теперь ему понадобился бы целый набор штормов… — Он просмотрел в уме сводки последней недели. — До сих пор было тихо. Этот циклон, можно сказать, его дебют.
— Итак, домой он вернуть нас не может и топить не собирается, — вслух размышлял Хаген. — Остается свернуть нас с курса, направив стабильный ветер севернее Мадейры. Если отцу удастся сдвинуть нас к юго-востоку, то мы вместо Европы приплывем в Африку.
Фил согласно кивнул. В мозгу его появилась еще одна метеорологическая диаграмма.
— Штормовые вихри дуют против часовой стрелки. Все, что ему требуется, это продержать нас часа три — от шести до девяти — в таком круговороте, и мы прямиком попадем в Марокко. Даже течение, мать его так, ему на руку! Единственная наша надежда — что он не сможет долго подпитывать шторм. Тогда мы освободимся раньше, чем он сумеет выбросить нас на сушу.
— А что, если создать большое сигма-поле? — предложил Хаген. — Понизить коэффициент трения, чтобы ветер как бы обтекал нас?
— Не выйдет, — покачал головой Ниал. — На соленой воде генератор проработает максимум четыре-пять часов при нежелательной утечке энергии.
— Сучье вымя! Он разделает нас под орех! — Рот Хагена искривился в невеселой усмешке, вмиг сделавшей его похожим на отца. — Можно самим поворачивать на Африку. По крайней мере, спасем детей от шторма.
— Ты — капитан, тебе и решать, — отозвался Фил. — Только ведь мы пока не имеем никаких подтверждений тому, что за штормом стоит Марк.
— За подтверждениями дело не станет. Это он, можешь не сомневаться. Кто-кто, а я своего отца знаю.
Он включил компьютерный автопилот. Судно медленно накренилось вправо.
— Коррекция курса завершена, — раздался металлический голос компьютера. — Курс один-один-пять градусов.
Хаген распахнул дверь рубки и стремительно взобрался на капитанский мостик.
— Ну что, доволен?! — во всю глотку заорал он, подняв глаза к небу. — Опять выиграл? Поздравляю! Чтоб ты в преисподнюю провалился, папа!
Ответа не последовало. Но Хаген его и не ожидал. Опустошенный морально и физически, он спустился по лесенке в кают-компанию.
Фил и Ниал молча размышляли о неизбежном.
— До конца вахты я один дотяну, — вздохнул Кеог. — А ты, малыш, ступай скажи психокинетикам, чтобы больше не надрывались. Теперь спешить некуда.
Морейн Стеклодув, лорд Вар-Меска, раздраженно погонял двух халиков — второй без седока — по лунному берегу. До чего ж он ненавидел этих скотов! И надо сказать, халики отвечали ему тем же: по большей части не слушались его телепатических команд. Будь он в окружении других всадников, те поддержали бы его слабый принудительный потенциал, но в загадочном послании ясно говорилось, чтобы он приехал один и во имя присяги, данной Гильдии Психокинеза, соблюдал строжайшую секретность. Потому он тащился по призрачным пескам и внимательно смотрел под ноги, когда перебирался через быстрые ручьи, стекавшие с высокого континентального эскарпа. Тусклые морские волны набегали на песок; у самой кромки берега выброшенные водоросли запятнали ранее непорочную белизну. Концентраты соли резко снизилась, и мертвое море стало живым.
Он уже отъехал километров сорок от города и пересекал пустынный район, который через шесть миллионов лет станет Лазурным берегом. Не пора ли издать коротковолновый командный клич? Морейн оглядывал побережье, но взору открывались лишь дюны да соляные слитки. Неведомый брат психокинетик хорошо замаскировался.
«Сюда, Морейн!»
Ага, вон там, за соляной пирамидой, светится слабая розово-золотистая аура! Еще один бедолага провалялся несколько месяцев где-нибудь на забытом Таной побережье и только теперь нашел дорогу в Многоцветную Землю.
Приветственно подняв руку, Морейн объехал белый монолит со стороны суши, увидел плот и наконец узнал брата по гильдии, который, не раскрывая карт, вызвал его сюда.
— Лорд… Стратег! — задохнулся он.
Халики сорвались с неверной принудительной привязи и начали пятиться от окутанной светом фигуры, лежащей на белом песке.
— Да стойте же, чертово отродье! — заорал Морейн.
Ноданн открыл глаза, и животные стали как вкопанные. Морейн соскочил с седла и упал на колени перед Солнцеликим.
— Дай-ка я тебя плащом прикрою! Пить хочешь? Вот фляга! О Богиня — что с твоей рукой?!
— Это долгая история, брат психокинетик. Спасибо, что приехал. Я думал, пропаду здесь один. — Он надолго приложился к фляге с водой, потом опять рухнул на песок.
Морейн суетился возле него, заботливо укутывая плащом спину и ноги. Ноданн был в одном исподнем, теперь грязном и оборванном об острые камни. Обнаженные участки кожи сильно обгорели на солнце.
— А мы тебя, грешным делом, похоронили. Ну не чудо ли! — Морейн осекся. — То есть… я хочу сказать, ужас! Первобытный Эйкен Драм заставил нас провозгласить его королем. Ездил из города в город со своей гвардией и всем угрожал. Кто не захотел ему присягать, того уж нет в живых. У нас в Вар-Меске, стыдно сказать, все ему покорились, кроме сына Целителя Миаканна. О Стратег, вот кем ты мог бы гордиться!.. Безумие, конечно, зато в лучших традициях нашего воинства! Миаканн подпоил самозванца и призвал его к ответу. Храбрый выпад, ничего не скажешь. Может, и сладилось бы, кабы не предатель Дознаватель… — Стеклодув опять прикусил язык.
— Спокойствие, брат, — сказал Ноданн. — Я все знаю. И про то, что Куллукет предал потомство Нантусвель, и про то, как он обошелся с Миаканном, и про то, что ты теперь глава этого города.
Морейн от стыда глаз поднять не мог.
— Не отчаивайся, — утешал его Стратег. — Стеклодув ты отменный. — Он указал на плот с парусами, сшитыми из шкур. К одному из брасов был привязан узел с доспехами. — Видишь? Твоя работа, триста лет мне прослужили. Только одну рукавицу я потерял. Придется тебе сделать новую, до того как я выйду на поле.
— Ты бросишь вызов узурпатору? — прошептал Морейн.
— До этого еще далеко, подлечиться надо. Нынче какой из меня Стратег
— одно название. Полгода в беспамятстве провалялся на Корсике, а как очухался, не было сил даже знак подать. Да и теперь обо мне знают только двое: леди Мерси-Розмар и ты.
— Она замужем за королем первобытных! — горестно проговорил Морейн. — И короновалась вместе с ним.
— Спокойствие, — повторил Ноданн. — Я сам велел Мерси оставаться в Гории, пока время не приспеет. Но в душе она и сейчас мне верна, и мы воссоединимся, как только я получу назад все, что принадлежит мне по праву рождения. Ты поможешь мне, Морейн?
— Жизнь за тебя отдам. Стратег! Правда, жизнь моя недорого стоит. Ты ведь знаешь, я на ратные подвиги не гожусь. Эйкен Драм даже не взял меня с собой в Конейн…
— Слышал, за Копьем охотится. И за торквесами, чтоб надеть их своим убогим. Только много ли пользы он от них поимеет…
Морейн не сводил беспокойного взгляда с деревянной руки.
— Но ведь у нас нет целителя, чтобы залечить твою рану. Скольких корректоров смыло потопом — и не счесть. Тебе бы надо в Афалию, к Бодуругалу.
— К тому, что лечит моего брата Кугала? Знаю-знаю… — Ноданн, улыбаясь, согнул пальцы протеза. — Но ты за меня не волнуйся, Морейн, этот заменитель неплохо мне служит. Чтобы нарастить новую руку, надо на девять месяцев влезть в Кожу. Разве я могу позволить себе такую роскошь, когда силы быстро восстанавливаются, а долг зовет? Так что окончательное исцеление отложим до лучших времен. Вот выдворю из Гории этого короля шутов, а уж тогда…
— Другим я ничего не говорил, — нарушил молчание Фил Овертон. — Им и без того забот хватает: дети, больные, психокинетическая нагрузка… Но меня беспокоят странные скопления в атмосфере примерно за две тысячи километров отсюда.
Подозрительная метеосводка отпечаталась в умах, будто на стереоэкране.
— Видите эти вихревые потоки? Как четко очерчены, а? Сравните их с нормальной сезонной областью низкого давления у излучины Бенина… Я третий день наблюдаю за океанскими капризами, они как-то неестественно окрепли и углубились.
Хаген так сильно стиснул рулевое колесо, что побелели костяшки пальцев.
— По-твоему, это происки отца?
— Проклятье! — воскликнул Ниал Кеог. — Ведь до зоны западных ветров рукой подать!
Фил пожал плечами.
— Время года для цунами неподходящее, да и направлен он с явной аномалией. Однако погодные условия благоприятствуют быстрому его нарастанию независимо от помощи извне.
— Мы можем его избежать? — мрачно поинтересовался Хаген.
Фил начертил схему.
— Вот наш вектор, отсюда движется шторм. Следуя этим курсом, мы неизбежно окажемся на его пути. Наши координаты за три дня: тридцать шесть
— сорок пять северной широты и шестнадцать-двадцать западной долготы. Если замедлить ход, ветры нас запрут в северо-западном квадранте и отбросят к югу. А если ускорить — то он нас почти не заденет, а то и подтолкнет к зоне преобладающих западных ветров.
— Это при постоянном направлении шторма, — вставил Ниал. — Но коль скоро им управляет Марк — ручаюсь, оно таковым не будет.
— Что же делать? — Лицо Хагена болезненно сморщилось. — Есть у нас хоть какой-нибудь шанс разминуться с ним, кроме как увеличить скорость? Боже милостивый, Фил, мы и так на последнем издыхании! Видел, что сталось с беднягой Барри? И Диана слабеет.
Фил задумался.
— Смотря по тому, что на уме у Марка.
— Ну, топить он нас не станет, — заявил Ниал. — Это он мог бы сделать уже десять дней назад. Первый раунд мы выиграли.
— А может он пригнать нас назад во Флориду? — спросил Хаген.
— Да нет, черт возьми! — отмахнулся Фил. — Слишком поздно начал. Теперь ему понадобился бы целый набор штормов… — Он просмотрел в уме сводки последней недели. — До сих пор было тихо. Этот циклон, можно сказать, его дебют.
— Итак, домой он вернуть нас не может и топить не собирается, — вслух размышлял Хаген. — Остается свернуть нас с курса, направив стабильный ветер севернее Мадейры. Если отцу удастся сдвинуть нас к юго-востоку, то мы вместо Европы приплывем в Африку.
Фил согласно кивнул. В мозгу его появилась еще одна метеорологическая диаграмма.
— Штормовые вихри дуют против часовой стрелки. Все, что ему требуется, это продержать нас часа три — от шести до девяти — в таком круговороте, и мы прямиком попадем в Марокко. Даже течение, мать его так, ему на руку! Единственная наша надежда — что он не сможет долго подпитывать шторм. Тогда мы освободимся раньше, чем он сумеет выбросить нас на сушу.
— А что, если создать большое сигма-поле? — предложил Хаген. — Понизить коэффициент трения, чтобы ветер как бы обтекал нас?
— Не выйдет, — покачал головой Ниал. — На соленой воде генератор проработает максимум четыре-пять часов при нежелательной утечке энергии.
— Сучье вымя! Он разделает нас под орех! — Рот Хагена искривился в невеселой усмешке, вмиг сделавшей его похожим на отца. — Можно самим поворачивать на Африку. По крайней мере, спасем детей от шторма.
— Ты — капитан, тебе и решать, — отозвался Фил. — Только ведь мы пока не имеем никаких подтверждений тому, что за штормом стоит Марк.
— За подтверждениями дело не станет. Это он, можешь не сомневаться. Кто-кто, а я своего отца знаю.
Он включил компьютерный автопилот. Судно медленно накренилось вправо.
— Коррекция курса завершена, — раздался металлический голос компьютера. — Курс один-один-пять градусов.
Хаген распахнул дверь рубки и стремительно взобрался на капитанский мостик.
— Ну что, доволен?! — во всю глотку заорал он, подняв глаза к небу. — Опять выиграл? Поздравляю! Чтоб ты в преисподнюю провалился, папа!
Ответа не последовало. Но Хаген его и не ожидал. Опустошенный морально и физически, он спустился по лесенке в кают-компанию.
Фил и Ниал молча размышляли о неизбежном.
— До конца вахты я один дотяну, — вздохнул Кеог. — А ты, малыш, ступай скажи психокинетикам, чтобы больше не надрывались. Теперь спешить некуда.
Морейн Стеклодув, лорд Вар-Меска, раздраженно погонял двух халиков — второй без седока — по лунному берегу. До чего ж он ненавидел этих скотов! И надо сказать, халики отвечали ему тем же: по большей части не слушались его телепатических команд. Будь он в окружении других всадников, те поддержали бы его слабый принудительный потенциал, но в загадочном послании ясно говорилось, чтобы он приехал один и во имя присяги, данной Гильдии Психокинеза, соблюдал строжайшую секретность. Потому он тащился по призрачным пескам и внимательно смотрел под ноги, когда перебирался через быстрые ручьи, стекавшие с высокого континентального эскарпа. Тусклые морские волны набегали на песок; у самой кромки берега выброшенные водоросли запятнали ранее непорочную белизну. Концентраты соли резко снизилась, и мертвое море стало живым.
Он уже отъехал километров сорок от города и пересекал пустынный район, который через шесть миллионов лет станет Лазурным берегом. Не пора ли издать коротковолновый командный клич? Морейн оглядывал побережье, но взору открывались лишь дюны да соляные слитки. Неведомый брат психокинетик хорошо замаскировался.
«Сюда, Морейн!»
Ага, вон там, за соляной пирамидой, светится слабая розово-золотистая аура! Еще один бедолага провалялся несколько месяцев где-нибудь на забытом Таной побережье и только теперь нашел дорогу в Многоцветную Землю.
Приветственно подняв руку, Морейн объехал белый монолит со стороны суши, увидел плот и наконец узнал брата по гильдии, который, не раскрывая карт, вызвал его сюда.
— Лорд… Стратег! — задохнулся он.
Халики сорвались с неверной принудительной привязи и начали пятиться от окутанной светом фигуры, лежащей на белом песке.
— Да стойте же, чертово отродье! — заорал Морейн.
Ноданн открыл глаза, и животные стали как вкопанные. Морейн соскочил с седла и упал на колени перед Солнцеликим.
— Дай-ка я тебя плащом прикрою! Пить хочешь? Вот фляга! О Богиня — что с твоей рукой?!
— Это долгая история, брат психокинетик. Спасибо, что приехал. Я думал, пропаду здесь один. — Он надолго приложился к фляге с водой, потом опять рухнул на песок.
Морейн суетился возле него, заботливо укутывая плащом спину и ноги. Ноданн был в одном исподнем, теперь грязном и оборванном об острые камни. Обнаженные участки кожи сильно обгорели на солнце.
— А мы тебя, грешным делом, похоронили. Ну не чудо ли! — Морейн осекся. — То есть… я хочу сказать, ужас! Первобытный Эйкен Драм заставил нас провозгласить его королем. Ездил из города в город со своей гвардией и всем угрожал. Кто не захотел ему присягать, того уж нет в живых. У нас в Вар-Меске, стыдно сказать, все ему покорились, кроме сына Целителя Миаканна. О Стратег, вот кем ты мог бы гордиться!.. Безумие, конечно, зато в лучших традициях нашего воинства! Миаканн подпоил самозванца и призвал его к ответу. Храбрый выпад, ничего не скажешь. Может, и сладилось бы, кабы не предатель Дознаватель… — Стеклодув опять прикусил язык.
— Спокойствие, брат, — сказал Ноданн. — Я все знаю. И про то, что Куллукет предал потомство Нантусвель, и про то, как он обошелся с Миаканном, и про то, что ты теперь глава этого города.
Морейн от стыда глаз поднять не мог.
— Не отчаивайся, — утешал его Стратег. — Стеклодув ты отменный. — Он указал на плот с парусами, сшитыми из шкур. К одному из брасов был привязан узел с доспехами. — Видишь? Твоя работа, триста лет мне прослужили. Только одну рукавицу я потерял. Придется тебе сделать новую, до того как я выйду на поле.
— Ты бросишь вызов узурпатору? — прошептал Морейн.
— До этого еще далеко, подлечиться надо. Нынче какой из меня Стратег
— одно название. Полгода в беспамятстве провалялся на Корсике, а как очухался, не было сил даже знак подать. Да и теперь обо мне знают только двое: леди Мерси-Розмар и ты.
— Она замужем за королем первобытных! — горестно проговорил Морейн. — И короновалась вместе с ним.
— Спокойствие, — повторил Ноданн. — Я сам велел Мерси оставаться в Гории, пока время не приспеет. Но в душе она и сейчас мне верна, и мы воссоединимся, как только я получу назад все, что принадлежит мне по праву рождения. Ты поможешь мне, Морейн?
— Жизнь за тебя отдам. Стратег! Правда, жизнь моя недорого стоит. Ты ведь знаешь, я на ратные подвиги не гожусь. Эйкен Драм даже не взял меня с собой в Конейн…
— Слышал, за Копьем охотится. И за торквесами, чтоб надеть их своим убогим. Только много ли пользы он от них поимеет…
Морейн не сводил беспокойного взгляда с деревянной руки.
— Но ведь у нас нет целителя, чтобы залечить твою рану. Скольких корректоров смыло потопом — и не счесть. Тебе бы надо в Афалию, к Бодуругалу.
— К тому, что лечит моего брата Кугала? Знаю-знаю… — Ноданн, улыбаясь, согнул пальцы протеза. — Но ты за меня не волнуйся, Морейн, этот заменитель неплохо мне служит. Чтобы нарастить новую руку, надо на девять месяцев влезть в Кожу. Разве я могу позволить себе такую роскошь, когда силы быстро восстанавливаются, а долг зовет? Так что окончательное исцеление отложим до лучших времен. Вот выдворю из Гории этого короля шутов, а уж тогда…