– Вы его измотали – теперь берегите. И чтобы все время быть поближе ко мне.
За Сури он не боялся: теперь пленницы стали относиться к парню чуть ли не с нежностью – вряд ли от чувства вины, скорее по женскому инстинкту.
Приказал им держаться поближе потому, что Сури в случае опасности вряд ли смог бы постоять за себя, а как поведут себя женщины, встреться они со своими, предсказать было трудно. За чужого жизнью жертвовать не станут, это ясно. Онго почему-то чувствовал чем дальше, тем больше свою вину перед Сури и теперь ради его блага был готов на многое, может, даже на все. Да, глубоко в бывшей девушке засело, видно, чувство к человеку, когда-то любимому. Когда-то?..
Через полчаса он приказал замедлить шаг: вероятность встречи с восстанавливавшими посадочный люк становилась все больше. Нито, поравнявшись, спросил негромко:
– Оружие бабам раздать? Онго покачал головой:
– Не время еще. А может, и вовсе не надо. – И тут же, не договорив:Стой! Всем – налево, к россыпи! Ложись и замри! Женщин подстраховать, чтобы никто ни звука, кто пикнет – ножом ее, объясните, если еще не поняли.
Залегли – каждый разведчик между двумя женщинами, в ладонях – по кинжалу, им что правой разить, что левой – все едино. Конечно, хорошо укрыться тут невозможно было, и если бы те, от кого группе потребовалось укрыться, вели наблюдение за путем своего следования, то залегших обнаружили бы без усилий; но возвращавшиеся в расположение караула улкасы, заранее уверенные в собственной безопасности, шли свободно, разговаривали, пересмеивались, довольные, наверное, тем, что занудная работа, которую они считали ниже своего воинского достоинства, закончена и ждет их не пыльная служба: караул, да еще в компании с женщинами, всегда делающими жизнь интереснее. Когда они оказались напротив, не более чем в двадцати шагах, Соки почувствовал, как лежавшая слева от него горянка напряглась, глубоко вдохнула воздух. Холодным клинком он дотронулся до ее горла, прошелестев в самое ухо:
– Ш-ш-ша.
Она поняла и только взглядом, как и все остальные, проводила удаляющихся земляков.
Уже после того, как те скрылись из виду в грязно-серой дымке, предвещавшей, как все понимали, густой туман, Онго заставил группу лежать еще дюжину минут – для уверенности, что из ушедших никто не вернется за чем-то, забытым на посадочном пятачке. Пока лежали, он занялся подсчетом. Улкасам до караула идти еще с четверть часа. Там они обнаружат, что все женщины до единой исчезли вместе с оружием, хотя никаких следов схватки не видно. Размышляя, куда же подруги девались, они лишь в последнюю очередь подумают, что женщины затерялись где-то на плато: воины ведь сами только что прошли весь этот путь и никого не заметили. Может, пока мужи вкалывали, пришел приказ снять караул вообще? Почему тогда их не предупредили? Пройдет еще время, пока их следопыты не установят, что по перевалу, кроме них самих, никто не проходил ни в ту, ни в другую сторону; только после этого они начнут искать следы в правильном направлении. Сколько времени все это займет в сумме? Пожалуй, не меньше часа.
Значит, вот этим временем группа и располагает.
– Встать всем!
И сразу же обратился к женщинам:
– Видите, ваши в целости и сохранности. Так что вы их не подвели. И если придется вам воевать, то лишь со свирами. Пусть ваша совесть успокоится.
Нито обстоятельно переводил, кажется, даже с комментариями.
– Ясно всем? Вперед – марш!
Тронулись. И шли спокойно более получаса, пока во все густевшем тумане не замаячило наверху, на месте неба, пятно посветлее окружающего пространства.
Восстановленный посадочный люк. А что он был и на самом деле на совесть отремонтирован, свидетельствовало уже то, что на их глазах, почти в точности noвторяя уже однажды виденное" на пятачок опускался агракор.
Пришлось снова залечь в ожидании дальнейшего. Хотя Онго всем телом ощущал, как тает имевшийся у группы запас времени. Но эта мысль исчезла сразу же, как только он перевел взгляд на подлинных женщин. Казалось, ничего не изменилось в их поведении; но в те считанные минуты, секунды даже, пока агралет осторожно снижался, они подобрались, готовые от того повиновения, какое выказывали до сих пор, перейти к нападению на тех, кто, как ни верти, оставался для них прежде всего чужаками. Если окажется, что агралет привез улкасов, женщины сразу же набросятся на семерку группы, безоружные, они числом вдвое превосходили разведчиков, так что и без посторонней помощи смогли бы, пожалуй, с ними справиться. Женщина в драке жестока и самозабвенна, это Онго знал; если бы группа состояла из прирожденных мужчин, он бы за нее ни гроша не дал. Но разведчики и сами еще оставались где-то женщинами, причем хорошо обученными.
Так что об исходе возможной схватки можно было еще гадать.
– Женщины! – сказал Онго негромко, обращаясь к разводящей. – Вы стойте на месте, не пытайтесь укрыться, а мы отползем подальше. Вас наверняка заметят.
Станут обыскивать и все такое, ведите себя спокойно. Понадобится – сразу поможем. А когда надо будет напасть на них, быстро вас догоним.
– А почему не сразу, тут?..
– Машина улетит. А она еще понадобится.
– Послушаемся тебя.
Онго понимал: окажутся в агралете улкасы, и его распоряжение будет женщинам лишь на руку. Что же, тогда первые очереди из их же автоматов достанутся караулыцицам.
– Отползаем, – скомандовал он своим.
Агракор замер на площадке, люки распахнулись, и прилетевшие повыпрыгивали на бетон. Они были одеты в те же военные комбинезоны, каких немало накопилось и на улкасской стороне, так что форма ни о чем не говорила; но прилетевшие не молчали – сразу же зазвучали команды, негромкие, но в этой тишине отчетливо слышимые за пятьдесят шагов – а именно на таком расстоянии от агракора находилась группа; и услышав первые же слова, Онго облегченно вздохнул: команды отдавались на чистой свире, и выговор у командира был южно-приморский, улкасы же если и говорили на свире, то на тех диалектах, что существовали в предгорьях.
– Всем помнить, – негромко приказал Онго, – по-свирски.никто ни слова не понимает!..
Лежавший в шаге от него Сури прошептал:
– Он говорил, что новая смена прилетит сегодня.
– Кто – он?
– Да там, один человек.
Онго только пожал плечами: сейчас не время было разбираться.
Прилетевшие тем временем выставили охранение и внимательно оглядели местность. Группа женщин в небольшом отдалении, естественно, не могла остаться незамеченной. Еще одна команда прозвучала – и все прилетевшие, а было их не менее двух линий по численности, сразу же залегли, изготовив оружие. Можно было, пожалуй, ожидать, что сразу и откроют огонь, но только если бы высадившиеся были людьми необстрелянными, а таких вряд ли стали бы забрасывать в тыл, пусть даже и по согласованию с противником.
В бездействии протекло мгновения два-три. Потом все, даже лежавшие поодаль разведчики, невольно зажмурились, стали отворачиваться: с агралета ударил невыносимо яркий для привыкших к темноте глаз луч прожектора. Пресекая невольно возникшее желание разбежаться, Онго громким шепотом приказал:
– Всем лежать тихо!
Женщины впереди остались стоять, прикрывая глаза руками. С полминуты их рассматривали и, похоже, разобрались – уяснили, что большой опасности дюжина женщин не представляла. Но продолжали держать в луче и под прицелом, пока несколько прилетевших бегом не приблизились, готовые открыть огонь в любую минуту.
Подбежали. Окружили женщин, не опуская оружия. Онго наблюдал: десантники держали в руках такие же звездники, какими была вооружена и его группа в самом начале пути. Жаль, хорошее оружие, но бесполезное. Хотя, может, Сури что-нибудь схимичит с этой настройкой звездников на личность? Только бы заполучить их в руки!
– Кто такие? Что здесь делаете? – громко спросил у женщин один из подбежавших.
Вопрос был задан на свире, и никто не ответил. Тогда в переговоры вступил второй солдат, на улкасе, очень ломаной: вероятно, он у прилетевших играл роль переводчика. Керо начал было переводить на ухо, но Онго тут же пресек его попытку, прошипев:
– Тес…
Потому что даже шепот этот мог быть услышан, и вся игра поломалась бы, а шесть звездников против безоружной толпы и даже против тех автоматов из пещеры, что были сейчас у группы, давали решающее преимущество. Керо послушно умолк. Онго покосился на лежавшего по другую сторону Сури; парень явно струхнул и сейчас больше всех, пожалуй, походил на перепуганную девушку. Онго подтолкнул Сури локтем; тот поднял глаза и с усилием, как показалось Онго, со скрипом, улыбнулся.
Тем временем переговоры по-улкасски продолжались. Похоже, то, что говорила женщина, успокоило прилетевших; они заметно расслабились. Это, конечно, не давало никакой выгоды: залегшие у агралета продолжали держать всех под прицелом. О содержании переговоров Онго мог только догадываться, но примерно представлял себе, о чем речь. Их спросили, естественно, кто такие и зачем тут; что на это ответить, было предусмотрено заранее: группа женщин пришла сюда из нижнего селения. Зачем? Приказали, вот они и пошли. Для чего, с какой целью? А зачем (тут дама усмехнулась) вообще женщин зовут к мужчинам?
После этого ее спросили, наверное, о чем-то вроде: к каким еще мужчинам? К нам, что ли? Ответ следовал: откуда нам знать, к каким? К мужчинам, и все. Мы всегда покорны мужчинам (тут по лицам свиров промелькнули улыбки). Наверное, стирать надо, еду готовить, ну, может, еще что-то понадобится. Тут разводящая так смущенно потупилась, что даже Онго на миг поверил ей, хотя и знал, что все это чистой воды вранье. Прилетевшие тоже поверили, но, конечно, не совсем.
Последовали новые вопросы: где же эти мужчины? Куда вы должны были идти? Ответ: нам сказали "идите по тропе, мимо не пройдете, а может, вас и встретят".
Вопрос: чего же вы не шли, а стояли здесь? Ответ: мы шли, пока вы не прилетели, тогда остановились: испугались. Вопрос: кто мы, по-вашему? Ответ: солдаты, кто же еще? Чьи солдаты? С равнины, мы так думаем. Вопрос: боитесь нас? Ответ: конечно. Далее – утешительное: не бойтесь, мы с женщинами не воюем, но вот сейчас обыскать вас придется. Ответ: обыскивайте, ваша сила…
И действительно, двое принялись обыскивать: не обшаривать руками, щупая где надо и не надо, а приборами, реагирующими на все, чего не следует иметь при себе мирной женщине. Проверенную сразу же отводили на несколько шагов в сторону. Обыскали быстро – видимо, доверие к технике было большим. Не найдя ничего подозрительного, по телефону сообщили на агракор командиру и выслушали приказ: если ничего не обнаружено, пусть следуют своим путем. Разрешение передали женщинам, на что последовал такой ответ: лучше вы идите первыми, а мы за вами, тогда нам будет не так страшно. Снова были переговоры с начальством, после чего женщинам ответили:
– Так не пойдет. Вы идите, а мы пойдем за вами: посмотрим, куда эта ваша тропа приведет.
Разводящая, однако, тут же нашлась:
– Мы – женщины, мы поднимались в гору, устали и быстро идти просто не в состоянии. Если хотите идти медленно, как хотите. Но быстро мы не сможем. Нам и сейчас еще отдохнуть надо.
– Женщины, что вы раскисли? Бодрее, красотки, больше жизни!
– Тебя бы на наше место! – с искренней злостью ответила ему недавняя разводящая караула. – Чуть ли не с утра идем – все вверх, вверх. Мы-то по воздуху не летаем. Создатель нам этого не заповедал. Вам надо, вы и торопитесь, а уж мы как-нибудь дойдем, нам не внове.
Получив такую отповедь, свир проворчал под нос:
– Доложу командиру.
Он кратко переговорил по телефону. Кивнул:
– Ладно, плетитесь, как сможете.
И проверявшие бегом направились к своим. Вскоре прилетевшая смена двинулась в путь; Онго, волнуясь, следил: взлетит агракор или останется на месте? Но и через несколько минут машина не сделала попытки взлететь; ясно – будет ждать тех, кого прилетевшие собираются сменить. Прекрасно.
– Что тебе, Сури? Стало хуже?
– Да нет. Онго, видишь, куда они пошли?
– На зрение не жалуюсь. И что?
– Они выбрали длинный путь. Он, конечно, удобнее. Или просто не знают.
– А что, есть короткий?
– Меня им вели туда. И оттуда я по нему добирался. Не в обход скал, а между ними есть тропка. Труднее, зато быстро.
– Молодец, что вспомнил. Здорово. Очень здорово. Идем!
Разведчики вновь смешались с женщинами, Онго сказал:
– Девушки, а теперь поройтесь в ваших ранцах, поделитесь нарядами с нами – не зря же вам было сказано взять все с собой. Не бойтесь, потом отдадим вам. Одевайтесь, бывшие! Придется еще разок тряхнуть стариной.
Перевоплотились быстро и без слов; даже Нито не ворчал, вопреки привычке.
– Начинаем движение по следам десанта, – скомандовал Онго. – Когда поравняемся с агракором, разведчики, все поняли?
Ответом были только усмешки. Хотя Мори не удержался от комментария:
– Не впервой нам штурмовать агралеты. Пилоты, как по заказу, сами вылезли из кабины: не терпелось, видно, хоть немного пообщаться с женщинами, пусть и не очень ласково на них глядевшими. Общение получилось скоротечным.
– Ты, – сказал Онго своему пилоту, – занимай свое место. Проверь все, и будь готов к взлету. А мы уж закончим без тебя, извини.
– Я буду безутешен, – ответил пилот очень серьезно.
Двинулись дальше; теперь колонну возглавлял Сури. Тропка и в самом деле оказалась куда короче, чем нахоженный путь. И когда она вновь влилась в главную тропу, прилетевшее войско очутилось позади, шагах в шестидесяти. Мори пробормотал:
– То-то удивятся и разозлятся. Онго, продолжая шагать, тихо проговорил окружившим его разведчикам:
– Будут обгонять нас – сойти с тропы, пропустить, упаси Творец как-нибудь задеть. А то кажется мне, что вы уже настроились…
– Так ведь удобнее случая не будет! проговорил Керо едва ли не просительно. – Нас же будет один к одному, женщины от нас не отстанут – передушим голыми руками…
– Передушим. А потом что? Думаешь, нас с цветами будут встречать? Пусть уж они нас доведут до места, Позволим оказать нам такую услугу.
– Ну, доведут. Но они-то войдут, раз их позвали, а нас вряд ли пустят.
Что же тогда?..
– А вот что…
Онго в немногих словах объяснил замысел. Мори сказал, сомневаясь:
– Не знаю, вряд ли они на это клюнут. Все-таки выполняют боевое задание, не на гулянку приехали…
– А это, – сказал Онго, – уже от нас зависит. Чем женщина всегда была сильна? Умением соблазнить, заставить сделать то, чего она хочет. Отвыкли?
Самое время вспомнить, как это делается. А начинают пусть наши горянки: им-то вспоминать не придется, у них все при себе. Если удастся, перемешаемся с ними, вместе дойдем до цели. А уж там примемся за дело.
Разведчики согласились не очень охотно: не так уж много шансов на успех сулил предложенный командиром образ действий. Но с командирами не спорят, а они и в юбках оставались солдатами.
– Пока еще есть время – растолкуйте женщинам, что от них потребуется, – напутствовал их Онго. – И пойдем еще медленнее.
Отряд быстро догонял женскую толпу, едва, похоже, волочившую ноги.
Когда солдаты начали уже дышать в затылок, женщины стали понемногу расступаться. Но как раз здесь сходить с тропы было некуда: однообразие плоской поверхности тут опять нарушилось выветренными утесами, между которыми и вилась тропа. Так что солдатам приходилось просачиваться через женскую команду, протискиваться, продираться, невольно замедляя шаг. Вот одна усталая женщина как бы непроизвольно ухватилась за руку оказавшегося рядом солдата. Он попытался высвободиться, она жалобно забормотала, и, даже не понимая слов, можно было по одной лишь интонации точно угадать: просит хоть немного помочь, поддержать хоть несколько шагов. Солдат оглянулся, лицо его выражало беспомощность. И он увидел, как рядом другая женщина поцеловала в щеку того солдата, который оказался рядом. И еще одна заговорила, выражая совсем уже крайнее изнеможение. Кто-то из отряда громко спросил:
– Командир, что делать – бабы к нам прямо липнут. Может, остановимся ненадолго? Похоже, у них давно мужиков не было…
– Гоните их к дьяволу! – последовал сердитый окрик. – А не то…
Командир не закончил угрозы. Онго, шедший уже в шаге за ним, услышал, как забулькал командирский телефон, и офицер поспешно проговорил в микрофон:
– Мы на подходе, ромб-воин. Через дюжину минут будем у входа, – и это было последним, что он сделал в жизни.
Ударив смаху ребром ладони, Онго переломил ему шею и одновременно крикнул громко, весело:
– Всем отдыхать!
Это было сигналом. Солдаты не успели сделать для своей защиты ничего – рядом с каждым из них находилась уже женщина, мнимая или настоящая, готовая к нападению. В толпе трудно было даже изготовить оружие; так и не прозвучало ни одного выстрела. Разведчики прекрасно владели искусством боя без оружия; оказалось, что и женщины были если и не столь искусными, то куда более злыми, а силы им было не занимать. Не прошло и двух минут, как ни одного человека из числа прилетевших не осталось в живых. Но это было лишь началом операции.
– Переодеваться всем! – скомандовал Онго. – И предупредите женщин серьезно: из этого оружия не стрелять! Смертельно! Сури, сколько времени займет у тебя разобраться в защите звездников? Сури прикинул:
– Минут десять-двенадцать. Только отойдите подальше.
– Делай. Быстрее, быстрее, ребята, раздевайте их, надевайте на себя, разбирайте оружие, берите звездники у Сури. Пять минут на все: нас уже ждут, и у них не должно возникнуть никаких подозрений.
– Да где же эти самые "они"?
– Выйдем из теснины и должны их увидеть. Быстрее, быстрее!
Управились за неполные четыре минуты. Мори спросил:
– Тела так и оставим?
– Некогда, – ответил Онго. А женщина-разводя-щая добавила:
– Это же свиры, они недостойны погребения. Было, что ей возразить, у каждого члена группы. Но все промолчали. Волей или неволей, они оказались союзниками, и сейчас не время было испытывать этот хрупкий союз на прочность.
Ему предстояло пройти куда более серьезное испытание.
– Все готовы? – спросил Онго. – В колонну по два… Мори – первый, шагом – марш!
Вход им открыли гостеприимно, и пятеро разведчиков сразу же кинулись вперед. Минуло несколько секунд непонятной, вязкой тишины. Потом в проеме появился Мори:
– Вход свободен.
Онго махнул рукой женщинам: можно входить!
– Объясни им: заглядывать в каждую дверь. Кто сдается – не убивать. Но обезвреживать. Ничего не ломать, пока не разберемся что к чему.
Женщины рванулись в проход, как стояли – толпой. Не понять было: то ли хотелось поскорее под крышу, то ли не терпелось еще разок подраться – снова со свирами.
Никто из команды, ожидавшей каждый на своем посту якобы сменяемых, не смог оказать сопротивления. Только удивленно поднимали брови перед тем, как упасть под вырубающим сознание ударом.
В операторскую вошли втроем: Онго, Мори и Сури. Остановились, направив автоматы на единственного, стоявшего у пульта офицера – ромб-воина ОСС Руго. Но тот не сделал ничего, чтобы защититься от нападения. И смотрел вовсе не на вооруженных, а только на Сури, и выражение глаз его было странным.
– Жду объяснений, ромб-воин, – сухо сказал Онго. Руго не обратил на его слова никакого внимания. И сказал:
– Ты жив. Слава Творцу!
– Мы не станем вас убивать, – обнадежил его Онго. – Но единственное, что еще может спасти вас, это если вы немедленно сообщите нам все коды для установления дальней связи.
– Сури, – сказал Руго. – ты ведь знаешь работу этого хозяйства. И то, что даже крохотный сбой сразу же будет зафиксирован там. И тогда…
– Где – там? – перебил Онго в то время, как Сури лишь смотрел на Руго, и в глазах его было выражение небывалой усталости.
– Там, где следует. Не задавайте лишних вопросов. Не забудьте, что вокруг – вовсе не ваши друзья. И вы не успеете даже оглянуться, как погибнете.
Все.
– Ладно, – сказал Онго. – Не хотите говорить – разберемся как-нибудь сами. Мори, обезвредь этого петуха.
Кажется, именно это последнее слово, насмешливо-презрительное, пробудило Сури, вернуло его к реальности. И он проговорил тоном, каким обращаются к близкому человеку:
– Руго, открой коды, пожалуйста. Так будет лучше для тебя. Для всех.
– Мальчик, – сказал Руго. – Я сделаю для тебя все на свете. Кроме одного. Не могу потерять честь. Она дороже.
– Веди его, Мори. Надо найти там надежное место, куда поместить всех, кто не оказал сопротивления.
Офицер не сопротивлялся, когда Мори связал ему руки. Только усмехнулся презрительно и даже, как показалось Онго, с какой-то жалостью к ним. Как если бы они были детьми, не ведающими, что творят. Когда Мори повел его к выходу, он проговорил лишь:
– Прощай навсегда, Сури.
Онго лишь пожал плечами. И с некоторым подозрением покосился на компьютерщика:
– Странная дружба у вас.
– Да, – проговорил Сури тихо и как-то отрешенно. – Странная.
Онго почувствовал, что дальше на эту тему говорить не нужно. В конце концов времени на это не было. Да он и не хотел услышать ничего, что могло бы причинить ему боль. И сказал с наигранной бодростью:
– Ну, специалист, пришел твой час. Пока тут мирно, надо разобраться с этими кодами. Тебе же приходилось раньше, помнишь, ты рассказывал когда-то.
Сможешь?
– За полгода, – пробормотал Сури, – может, и взломаю.
– А за полчаса?
Сури только покачал головой.
– Только не спи, – посоветовал Онго. – Вряд ли нас тут надолго оставят в покое. Наверняка мы не сделали чего-то, что полагалось при нормальной смене.
И те, кто всем этим командует, очень скоро забьют тревогу и начнут принимать меры. Но мы не можем уйти, не передав того, о чем ты мне говорил. Работай.
Сури несколько секунд сидел неподвижно, только слегка поворачивал голову, переводя взгляд с одного монитора на другой. Потом закрыл глаза. Онго терпеливо ждал чуть ли не полминуты. Деликатно кашлянул. Сури, не открывая глаз, пробормотал:
– Искать надо не здесь. Все управление дальней связью в другом месте.
– Ты знаешь, где?
– Я догадался. Слишком поздно.
– Еще не поздно. Пошли туда!
Ох, как не хотелось Сури снова оказаться в покoях, где так недавно…
Он глубоко вздохнул. С трудом cказал:
– Пойдем.
Снова оказавшись среди антикварной Обстановки, Сури постарался не смотреть ни на диван, ни на стол, уже убранный, но сразу направился к тому, что служило холодильником, но не только. Открыл ту половину, откуда Руго доставал минувшей ночью вино; осторожно потянул на себя всю полку с бутылками – она покорно повернулась на петлях. Под ней открылся пульт и маленький экран.
– Вот здесь и надо искать.
– Жизнь с удобствами, – промолвил Онго, осматриваясь. – Такое бы жилье заполучить в Сургане!
– Не надо, Онго! Ради Творца!..
– Ладно, как хочешь. Берись за дело. Через четверть часа они вернулись к большому компьютеру.
– Ты уверен?.. Сури пожал плечами:
– Другого просто не вижу.
– Ну, давай. Прежде всего сбросить на ГПК этот их план проведения неожиданной атаки через побережье. Передать любой ценой. Если даже нас тут станут расстреливать в упор.
Сури кивнул, судорожно глотнув. Принялся устанавливать связь. Прошло несколько мгновений. И послышался голос – откуда-то оттуда, из эфира:
– Тридцать три. Второй, почему не доложили о принятии смены?
Сури глянул на Онго. Онго проглотил комок. Рисковать? А что еще остается?
– Виноват. Только что закончили…
– Не слышу отзыва!
– Простите. Шестьдесят шесть! И понял: не угадал.
Телефон смолк.
– Засветились, – сказал О.нго с досадой.
– Что теперь?
– Да что угодно. Землетрясение. Извержение вулкана. Хотя этого гарантировать не могу. А вот что на нас накинутся, это сомнению не подлежит.
Так что – работай, работай! Ищи путь в обход. Ты же все умеешь, только действуй спокойно. Как будто сидишь дома. Главное мы выяснили: эта система на связи с другой. А та, другая, может быть только одна, я думаю. Наш Правительствующий, в центре.
– Но это значит…
– Значит. У тебя код Сидо остался в памяти? Вызывай. Будем передавать информацию. Остальное – потом.
– Онго, боюсь, тут какая-то подлость.
– Посмотрим еще кто кого. Работай, быстро!
– Сейчас, сейчас. Ага! Вот они! Нашел! Загружаю. Сури откинулся на спинку кресла, из-под приспущенных век глядя на экран. Прошло несколько минут.
– Ну, с этим все. Что теперь? Онго уже решил что.
– Теперь пусть поработают подрывники. Було, Соки! Бегом ко мне в центр!
Последнее было сказано, разумеется, по телефону.
– Сколько у вас еще зарядов?
– Восемь.
– Четыре – сюда. Остальные сохраните. Все. Уже минуты через полторы оба разведчика вбежали в зал.
– Заминировать, – приказал Онго, указав на аппараты. – Чтобы все вдребезги.
– Какое время поставить?
Онго думал лишь секунду-другую:
– Десять минут. За это время должны успеть выскочить наружу и подорвать выход последними четырьмя. Закончите установку – и сразу на поверхность. И женщин предупредите, пусть бегут сразу же. По домам или куда захотят.
– А с пленными что делать?
– Да ничего. Закупорим их здесь; выживут, а там видно будет: пусть решает командование. Одного только возьмем с собой: главного. Предъявим нашим, когда вернемся.
– Вернуться надо еще успеть, – задумчиво сказал Було, укрепляя мину по соседству со шкафом главного процессора.