Милевская Людмила. Кикимора болотная

   — Каждый по-своему.
   — Вот именно, каждый по-своему — неплох, а все вместе — ужас. Я прямо вся негодую, как вспомню, сколько моей крови было выпито!
   — Если брать Акима, то он предпочитал «Абсолют».
   — А мой Ваня предпочитает любовь, — с гордостью заявила она. — И если я не буду разбавлять любовь вечеринками, он быстро заскучает.
   — Чем больше будешь стараться, тем скорее это произойдет, — пообещала я и тем едва не довела Марусю до слез.
   — Пойми же ты, — завопила она. — Это единственный в моей жизни мужчина, который не только достает мне до плеча, но даже может обхватить меня за талию, и при этом ему хватает рук.
   Вот тут я ничего не могла возразить. Аргумент был сильный. Выше Маруси я видела только гориллу в зоопарке. То же могу сказать и о ее знаменитой талии.
   Маруся — наша всеобщая гордость, достояние всех друзей и знакомых. Она героиня многочисленных побасенок и анекдотов. Положа руку на сердце каждый, кто знает ее, вряд ли согласился бы стереть ее из своей памяти. Она способна украсить жизнь любого и сильно украшает. В своем эгоизме мы забываем о ее женском счастье. А ведь ей с темпераментом, помноженным на размеры тела, живется совсем непросто.
   Я смирилась с вечеринками. Они прочно вошли в мою жизнь. Маруся терпеть не могла спонтанности. Она тщательно расписывала сценарий, который не соблюдался никогда. В основном, по вине мужчин. Ну не привыкли наши мужчины пить по сценарию. Нет, до первых двух рюмок они еще как-то держались, пытаясь соответствовать ее представлению о светском времяпрепровождении, а вот потом все неизбежно шло кувырком.
   И что интересно: никогда не хватало спиртного. Сколько бы бутылок мы ни заготовили впрок, к концу, а то и к середине вечеринки обязательно приходилось посылать кого-нибудь в магазин «24 часа».
   Дальше — хуже. Некоторые участники вечеринок стали являться в назначенное время уже изрядно навеселе. Видимо, из опасения, что до нужной кондиции снова не хватит одной бутылки. Но не спасало даже это. За бутылкой все равно приходилось бежать. Удивительным образом расход закуски не увеличивался.
   В этом — тайна русских вечеринок.
   Предвидя вышеперечисленные заморочки, Маруся каждый раз старалась избежать проблем. Хотя лично я не стала бы относить поход за бутылкой в разряд проблем русского человека. Но Маруся придерживалась европейской точки зрения и неутомимо стремилась к порядку. За несколько дней до вечеринки она разворачивала бурную деятельность. С утра до вечера висела на телефоне, тщательно изучая аппетиты друзей.
   Мужчины, как один, клялись, что одной бутылки на всех хватит за глаза, если бутылка будет двухлитровой. При этом они всегда имели в виду, что остальное втихаря принесут с собой. Маруся, пользуясь опытом, накопленным за буфетной стойкой, делала из выпытанного надлежащие выводы и составляла меню.
   В тот день, как обычно, она прибежала раньше всех и прямо с порога окунула меня в сложную гамму своих чувств к Ивану Федоровичу.
   — Тес, — зашипела я, — Жанна еще не ушла. Не стоит посвящать ее в тайну твоих оргазмов.
   — Не стоит, — согласилась Маруся. — А где она?
   — На кухне готовит бутерброды, хотя через час у нее свидание.
   — Ну-у, ты изверг, старушка! Что же мы, сами не управимся по старинке?
   — Если хочешь, управляйся. Тогда я отпущу Жанну, но на меня не рассчитывай.
   Ей нестерпимо хотелось поделиться своим личным счастьем во всех подробностях. Она, рискуя новым платьем, устремилась на кухню. Жанна охотно приняла помощь, и только мы ее и видели.
   — Смотри не загуливайся, завтра у нас встреча с матерью Михаила! — крикнула я ей вслед.
   — Ой, старушка, взвалила ты на себя ношу, — сочувственно произнесла Маруся и тут же переключилась на достоинства Ивана Федоровича.
   За обсуждением его достоинств время пролетело быстро.
   — Ну? Будем потихонечку перебираться в гостиную? — окидывая удовлетворенным взглядом тарелки с закуской, спросила Маруся.
   — Будем, но учти, там Санька.
   — Ерунда, — усмехнулась она и, подхватив поднос с мясным ассорти, двинулась к двери. Я с селедкой «под шубой» — за ней. Санька встретил нас вопросом:
   — Мама, а что такое демократия?
   — Видишь, старушка, как людям политикой голову заморочили. Больше бы говорили про любовь.
   — Нет, нет, пусть лучше про политику, — испуганно возразила я, вспоминая недавнее увлечение ребенка и его щекотливые вопросы.
   — Что же тут хорошего, — возразила Маруся. — Уже пятилетний ребенок хочет знать, что такое демократия. Этого все хотят знать, дорогой мой, — закричала она, наклоняясь к Саньке и придавливая его своим необъятным бюстом, наполовину выпавшим из широкого декольте. — Не один ты такой умный.
   — Ой, тетя Маруся, чем ты на меня упала! — пришел в восторг Санька.
   — Иди, сынуля, поиграй, не мешай накрывать на стол, — сказала я, с улыбкой наблюдая, как тетя засовывает свой выпавший бюст обратно в декольте.
   В этот миг раздался звонок.
   — Это Ваня! — радостно закричала Маруся и с жутким топотом выбежала в прихожую.
   — Это не Ваня, — горестно сообщила она, ведя за собой Елену, невесту Сергея.
   — Серега еще не пришел? — спросила та, шаря по углам глазами и протягивая Саньке шоколадку.
   — Нет, но обязательно будет, — успокоила я ее. — Разве не знаешь, твой Серега и мой Астров — сиамские близнецы. Астров звонил, предупреждал, что слегка задержится, значит, то же случится и с Серегой. — Тетя Лена, а что такое демократия?
   Заворачивая шоколадку, встрял в разговор Санька. Он очень хотел знать.
   — Бoже мой, сынок, это слово такое, — рассердилась я. — И прекрати до ужина есть шоколад!
   — Жанна меня поужинала йогуртом и кашей, — сообщил он, запуская свои острые зубки в плитку шоколада. — Мама, демократия — это слово и все? — спросил он уже с набитым ртом. — И больше ничего?
   — Уж поверь мне, и больше ничего, — заверила его Маруся и обратилась к Елене:
   — Принеси из холодильника минеральной воды. Что-то я нервничаю.
   — Ты всегда нервничаешь, когда рядом нет Ивана Федоровича, — ответила та, но за водой пошла.
   — Мама, но это едят или с этим играют? — не отставал Санька.
   — С демократией? — я задумалась. — Скорей играют.
   — А как играют?
   Тройной звонок прервал нашу беседу. Маруся с воплем «это Ваня!» выбежала в прихожую.
   — Нет, не Ваня, — крикнула я ей вслед. — Так звонит только Роза.
   Роза — очаровательная непоседа — полная противоположность своему мужу, мрачному молчуну.
   Я не ошиблась. Это действительно была она.
   — Все в сборе? — защебетала она своим высоким, звонким голосом. — Что?
   Бабье царство? И я одна. Мой Пупсик придет часом позже. Я дала ему задание заехать в кондитерскую за тортом.
   — Нашла кому доверить торт, — осудила ее Маруся. — Ты прямо обалдела.
   Разве можно мужикам доверять такое ответственное дело?
   — Моему мужику можно, — успокоила ее Роза и прошла в комнату. — А где тут Санька? А что я ему принесла! — раздалось ее сюсюканье.
   — Тетя Роза, а что такое демократия? Вы умеете в нее играть?
   — Ну что ты, маленький, я же не политик, — рассмеялась Роза.
   — Да объясни ты ребенку, и пусть он отвяжется, — не выдержала Маруся.
   — Хорошо, — согласилась я, — объясняю: демос — народ, кратия — власть.
   Следовательно: демократия — власть народа.
   Но тут уж озадачилась Елена.
   — Если те, у кого власть, — народ, кто же тогда мы? — спросила она.
   — Мы — те, кто народ выбирает, — бойко ответила Маруся. — Иначе вообще непонятно, для чего мы.
   — Выбирает на выборах, — уточнила я.
   — Значит, мы для выборов! — радостно сообщил Санька.
   — Ну, примерно так, — согласилась Роза и, захлопав в ладоши, закричала:
   — Девочки, девочки, есть предложение. Давайте не ждать мужиков, а садиться.
   Сядем первыми и съедим все самое вкусное. Это будет очень демократично. Пусть в другой раз не опаздывают.
   Я посмотрела на часы и решила, что она права. Наши мужчины изрядно подзадержались. Два часа — это уже слишком.
   — Хорошо, садимся, — скомандовала я. Никто не возражал.
   Дружно уселись. Со взрывом открыли шампанское.
   — Я водочку, я водочку, — напомнила Маруся.
   Налили водочки и… О мужчинах вспомнили спустя два часа.
   — Однако мой Пупсик задерживается, — пьяно щурясь, констатировала Роза.
   — Ой, Ваня, Ваня, что-то случилось! — схватилась за сердце Маруся.
   — И телефон молчит, — констатировала Елена, озабоченно глядя в сторону прихожей.
   Я решила всех успокоить, хотя сердце мое было не на месте.
   — Может, они там, где поблизости нет телефона, — сказала я.
   — Что? Сразу все? — изумилась Роза. — И мой пупсик? С тортом?
   — Судя по всему, твой Пупсик ест торт в каком-то другом месте, — злорадно пояснила Маруся.
   — А у моего Серенького мобильник, — едва не плача, сообщила Елена.
   — Значит, твой Серенький лежит в постели, — обрадовалась Маруся. — Прямо весь там и лежит. Не может же он в присутствии одной бабы звонить другой, должен соблюдать элементарные приличия. — И она абсолютно неприлично заржала.
   Только скандала мне не хватало.
   — Стоп, стоп, стоп, — закричала я. — Ее Серега не расстается с моим Астровым. Они что же, по-твоему, вместе в постели лежат? И я могу им передать твои слова? Ты разрешаешь?
   — Никто их не заставляет ложиться в одну постель, — парировала Маруся.
   — При одинаковых обстоятельствах они лежат по разным постелям.
   — Астров мне не изменяет, — заверила я.
   — Серега мне тоже, — присоединилась Елена.
   — Мой Пупсик тоже хранит верность, — на всякий случай добавила Роза, чем окончательно рассмешила Марусю.
   Она ржала так, словно на всех вышеперечисленных мужчин имела впечатляющий компромат. Мы все почувствовали себя оскорбленными.
   — Не изменяет только мой Ваня, — вдоволь наржавшись, сообщила Маруся.
   — Но и его нет, — ехидно усмехнулась Елена. От Елены я этого не ожидала и тут же с одобрением посмотрела на нее.
   — А мобильник у него есть, — припомнила Роза.
   Ее реплика мне тоже понравилась, чего нельзя сказать о Марусе. Бедняга пошла красными пятнами и схватилась за бюст.
   — —Ой, я прямо — Беда! Беда! — заревела она. вся не могу! Надо что-то делать!
   — А что мы можем сделать? — вздохнула Роза.
   Маруся металась по комнате, Вызывая ужас у меня и радость у Саньки.
   — Бежать! Спасать! — призывала она. Даже Елена — женщина с самым малым опытом (из присутствующих) — была не склонна отзываться на столь хлопотные призывы.
   — Куда бежать? — спросила она. — У них одна дорога — к дому Сони, а у нас по тысяче.
   — Тогда куда-нибудь надо позвонить! Срочно! Я прямо вся дрожу!
   — Позвонить можно, раз выяснилось, что у наших любимых при себе мобильники, — одобрила это предложение я.
   Мгновенно выстроилась очередь у моего телефона. Растолкав всех, первой схватила трубку Маруся. Елена тоже проявила неслыханную оперативность и стояла второй. По непонятным причинам Роза оказалась третьей, я же плелась в хвосте.
   Впервые я подумала, что недостаточно люблю своего Астрова. Впрочем, для волнений Евгений ранее не давал мне повода. Он и в огне не горит и в воде не тонет, и раз не звонит, значит, так нужно. Придет, и я все узнаю.
   — Занято, — растерянно промямлила Маруся и тут же возмущенно завопила:
   — Мерзавец!. Кому-то звонит!
   Елена вырвала у нее трубку и вскоре присоединилась к Марусе. Розе повезло значительно больше. Пупсик откликнулся на ее призыв и даже поведал о трагической судьбе торта.
   — Я собираю его с паркета, — добросовестно доложил он.
   — С какого паркета? — пытаясь проникнуть в самую суть, спросила Роза.
   — С нашего, — раздражаясь, пояснил он. Роза включила микрофон, предоставляя возможность и нам насладиться этой беседой.
   — Не кричи на меня! — громко крикнула она.
   — Я не кричу! — возмутился Пупсик. — Я собираю торт с паркета. Черт знает сколько здесь крема! Вся наша квартира в креме!
   — А-ааааа! — задохнулась Маруся.
   До нее наконец дошло, чем занят Пупсик.
   — Твой болван размазал по паркету наш торт?! — завопила она и заскрипела зубами.
   — Почему ты дома? — не обращая внимания на волнение Маруси, профессионально вела допрос Роза. — Почему ты дома, когда я жду тебя в гостях?
   — Ты же сама послала меня за тортом, — вяло оправдывался муж.
   — За тортом я послала тебя три часа назад, — била аргументами Роза. — Где ты шлялся?
   — Я шлялся… Тьфу! Я ездил за тортом.
   — А потом?
   — А потом я повез торт к Соне.
   — Правильно, мы здесь тебя и ждем. Так почему же, ничтожество, торт лежит на моем паркете? — уже не на шутку разбушевалась Роза. — И как ты оказался дома, когда мы ждем тебя здесь?
   — Я уже почти заехал во двор Сони, но вспомнил, что забыл положить торт в холодильник, подумал, что ты будешь ругаться, и развернул машину домой. Дома торт выскочил из коробки и случайно ударился о паркет. Не волнуйся, я уже его собрал. Он в холодильнике и почти не пострадал, так, слегка помялись цветочки.
   Сейчас протру паркет и еду к вам.
   Дослушать эту галиматью до конца удалось мало кому из присутствующих.
   Маруся, к примеру, уже давно втихаря материлась, характеризуя мужскую половину человечества вообще и Пупсика в частности.
   — Да с чего ты, ничтожество, взял, что я собралась кормить тебя тортом?
   — задала законный вопрос Роза и, закатывая глаза, со вздохом бросила нам:
   — Нет, ничего поручить нельзя! Вот тупица!
   — А что? Разве ты не для нас его заказала? — проявил прямо-таки детскую наивность Пупсик.
   — Ты его цену видел? — с максимальным презрением спросила Роза. — У нас что, золотая свадьба или похороны твоей мамочки? Так почему же ты, ничтожество, решил, будто я враз вывалю немыслимую, сумасшедшую сумму, чтобы тебя, недотепу, побаловать сладеньким? Как тебе могло это в голову прийти? Твою тупую! Это же надо сообразить — взять и отпереть общественный торт в свой холодильник, да еще и намазать им по пути мой паркет. Деньги вычту из затрат на твои сигареты.
   Будешь теперь курить «Приму».
   Пупсик не стал сносить гнев жены безмолвно. Он озлобился и попытался всю ответственность переложить на нее, мол, дура сама, раз не смогла объяснить вразумительно, что надо. В результате он пообещал в скором времени прибыть с тортом для окончательного установления виновного.
   — Во наглость! — резюмировала Маруся и, оттеснив меня, кинулась звонить своему Ване. — Ну что за мерзавец! Опять занято! — чуть не рыдая, сообщила она, уступая мне место у аппарата.
   Я попыталась дозвониться Евгению, но занято было и у него. Елена схватила трубку и вскоре горестно вздохнула:
   — Занято.
   Потом все опять по очереди продолжали терзать телефон, но меня уже минут пятнадцать беспокоило совсем другое. Санька все время крутился под ногами и, пользуясь отсутствием Жанны, сокрушительно набирался опыта. Больше всего ему понравился Марусин мат. К тому же он все подряд ел со стола и даже хватался за рюмки. Я схватила ребенка на руки и унесла в Красную комнату — теперь детскую.
   Положив его на кровать, спросила:
   — Спать будешь? — — Нет, конечно, — ответил он.
   — Тогда просто полежи, послушай сказку, — я кивнула на магнитофон.
   Он был против, но сделал вид, что согласился, рассчитывая, когда я уйду, включить телевизор. Я же рада была всему, лишь бы он не видел Марусиного декольте и не слушал ее мата.

Глава 9

   В прихожей шла активная жизнь. Маруся злилась, а Елена предавалась страданиям. Она кругами бегала вокруг телефона и приговаривала:
   — Куда он пропал? Куда же он подевался?
   — Нет, я так больше не могу! — взвыла Елена. — Надо звонить в милицию!
   — Не волнуйся, он придет, — успокоила ее Роза. — Я абсолютно уверена.
   — Но почему? Почему ты так уверена? — заламывая руки, воскликнула Елена.
   — Потому что у меня есть жизненный опыт, — снисходительно усмехнулась Роза. Он говорит: мужчины приходят всегда. Возвращаясь, они благоухают женскими духами, дышат на нас перегаром и удивляются, почему мы так негодуем.
   Все восхитились ее опытом.
   — Да, — мечтательно закатывая глаза, воскликнула Маруся, — неужели где-то есть мужчины, ждущие своих женщин?
   — Так же, как и мы их, — вздыхая, добавила Елена.
   — На других планетах, — в тон им воскликнула я, и воцарилось романтическое молчание.
   Мы тщательно переваривали информацию. Нам было над чем подумать.
   Звонок в дверь был подобен электрошоку. Мы вздрогнули, вскрикнули и бросились в прихожую.
   — Это Ваня! — завопила Маруся и, растолкав всех, открыла.
   На пороге топтался Пупсик. С тортом.
   — Это я, — сказал он и отдался в женские руки.
   Маруся выхватила коробку и потащила ее к столу разбираться, можно ли чем-то заесть горечь разлуки с Ваней.
   Елена сыпала вопросами. Бедняжке почему-то Казалось, что Пупсик знает о местопребывании ее Серенького.
   Я топталась, выказывая всевозможные положенные знаки гостеприимства.
   Нас всех перекрывала Роза со своей лавиной упреков. Пупсик сразу же погрузился в бестолковую задумчивость, пытаясь вникнуть в смысл извергаемых женой междометий. Розину мысль он никак не мог ухватить. И тут раздался новый звонок.
   Маруся бросила торт и с визгом «Ваня!» устремилась в прихожую. Но ее ждало новое разочарование. Пришла Жанна мыть посуду.
   — Вы еще не разошлись? — радостно изумилась она.
   Лицо ее светилось тем светом, который излучают только счастливые влюбленные.
   — Мы еще не собрались, — ответила я и повела ее в кухню.
   По пути она заглянула к Саньке и виновато сообщила:
   — Заснул, прямо в одежде.
   — От этого еще никто не умер, — успокоила я ее. — Как прошла встреча?
   — На самом высшем уровне, — ответила Жанна, вновь приобретая развязность, усаживаясь на стул и забрасывая ногу на ногу. — Пиво есть?
   — Есть шампанское.
   — Охотно выпью. Дай сигаретку.
   Этими словами она обычно предваряла подробный отчет о пылком движении тел и душ, сгорающих в пламени любви. Выслушала я отчет и на этот раз, правда, в сильно усеченной форме, поскольку Маруся то и дело врывалась в кухню.
   — Пойду переоденусь и примусь за посуду, — устало вздохнула Жанна, расстегивая мою кружевную блузку. — Хочется выспаться, чтобы завтра не разочаровать будущую свекровь.
   — Знаешь, — подумав, сказала я, — иди-ка ты лучше домой, посуду вымою я сама.
   — Правда?
   — Правда.
   — Ой, спасибо! — обрадовалась она. — Сейчас сниму твою дорогую одежду и побегу!
   — Да ладно, беги так. Завтра, все завтра. Видишь, у меня черт знает что творится. Один Пупсик пришел. Остальные мужики куда-то пропали.
   Но Жанну не очень волновали мои проблемы.
   — Он сказал, что свадьба будет через месяц! — воскликнула она, чмокнула меня в щеку и побежала.
   — Куда спешите? — крикнула я ей вслед.
   — Навстречу счастью! — рассмеялась она и хлопнула дверью.
   Маруся, с набитым ртом и тортом на лице, вышла из гостиной.
   — Вечеринка не удалась, — сообщила она, пережевывая торт. — Будем разъезжаться. Может, Ваня дома спит, меня не дождавшись.
   — Да, поедем с Розой, ее Пупсик нас подвезет, — сказала Елена. Я растерялась.
   — Как? Так быстро? Уже? Зачем же я тогда отпустила Жанну?
   Мне совсем не улыбалось оставаться одной в пустой квартире с горой грязной посуды и размазанным по столу тортом.
   Подруги безжалостно толкали меня в лапы ожидания. Томительного, мучительного ожидания с всевозможными страхами и сердечной болью.
   — Может, еще подождем наших мальчиков? — взмолилась я.
   Елена пожала плечами и сказала:
   — Поеду, пока есть попутчики. Маруся была более категорична. Она вбила себе в голову, что любезный Ваня крепко спит на ее диване. Мне не удалось ее переубедить. Пришлось прощаться. С похоронным видом мои подруги отправились по домам, а я уселась на диван грызть ногти.
   Их переживания передались мне. Страшные картины рисовались в моем воображении. Я уже видела своего Евгения лежащим в луже крови с проломленным черепом, с простреленной грудью, и с новой остротой вдруг поняла, как он мне нужен.
   «Так можно сойти с ума!» — подумала я, взяла себя в руки и отправилась мыть посуду, часть которой неугомонная Маруся успела снести в кухню.
   Но и там мне не было покоя. Из крана шла не вода. Из крана хлестала алая кровь моего Евгения, а я размазывала ее мочалкой по тончайшему японскому фарфору. Бамсс! Тарелка выпала из рук и разбилась. Я очнулась и пришла в ужас.
   Евгений, может, еще и жив, а тарелка моя уже погибла.
   С этой мыслью я, забыв о фигуре, пошла доедать остатки торта. Что-то хрустело на моих зубах. Я ругалась и мысленно советовала Розе чаще мыть свой паркет…
   Вдруг я услышала какие-то звуки.
   Странные, скребущие звуки. Они доносились. из прихожей. Что это?
   Неужели тараканы? Идут ко мне от Старой Девы!
   Меня бросило в жар. Может, это нервы?
   Я прислушалась. За спиной никто не стоял и в затылок не дышал. Звуки были совсем из другой оперы. И совсем не похожи на те, которые издают шевелящиеся на стене обои. Исходили они от двери. Скорей это было похоже на слабое ковыряние ключом в замке!
   Рой предположений пронесся в моей голове. Кто может ковырять ключом в моей двери? Да кто угодно, включая и злоумышленника, хотя ключи от квартиры есть лишь у меня, у Жанны и у Евгения.
   Я опять прислушалась. Ковыряют!
   Когда я дома, Евгений звонит. Жанна поступает так же. К тому же она давно спит…
   Кто же тогда ковыряет ключом? И ключом ли? .Было страшно, но я на цыпочках вышла в прихожую, приблизилась к двери и приложилась к «глазку».
   Пусто. На лестничной площадке ни души. Но в замке по-прежнему ковыряли. Вяло и неумело.
   Ужас! Ужас!!!
   К такому повороту событий я абсолютно не была готова. Колени мои задрожали, захотелось если не упасть, то хотя бы сесть, но я снова припала к «глазку». Лестничная площадка пуста, а в замочной скважине идет какая-то работа.
   Что за чертовщина?
   Страшная мысль внезапно обожгла меня.
   «Санька!!!»
   Мой беззащитный ребенок спит в Красной комнате!
   Мысль о нем придала мне сил. Пусть забирают все, даже меня, только не трогают моего ребенка.
   Я вихрем понеслась в Красную комнату. Санька спал, подложив кулачок под щечку. Он был прекрасен в своей чистоте и невинности.
   Я вернулась в прихожую, открыла чулан: на меня выпали старые матрасы, подушки и покрывала. Схватив этот скарб, я помчалась обратно и завалила ими Саньку.
   Он спал так крепко, что даже не шелохнулся. Я отошла от кровати, удостоверилась, что со стороны ребенка не видно совсем, для верности набросила сверху еще пару покрывал и скатерть и на цыпочках понеслась в кухню, прихватила пару ножей, а по пути добавила к ним из чулана еще и молоток с топором.
   Разложив все это в непосредственной близости от порога, я подумала, что, если злоумышленник проникнет в мой дом, ему совсем не придется пользоваться собственным орудием убийства — все уже есть у меня и лежит наготове.
   Однако я была полна решимости не пускать преступников в дом. Я опустилась с цыпочек на всю ступню, потопала для правдоподобности и противным тоненьким голоском пропищала:
   — Женя, по-моему, за нашей дверью кто-то есть. Там кто-то скребется.
   Отпрыгнув от двери, я сделала несколько грузных шагов, имитируя Женю, и, приблизившись к порогу, спросила густым (насколько это было возможно) басом:
   — Кто там, Соня?
   Надеюсь, это у меня получилось достаточно правдоподобно.
   — Не знаю, Женя, может, ты взглянешь? — перешла я вновь на писклявый голосок.
   — Взгляну, только прихвачу с собой пистолет, — ответствовал мне бас.
   Несмотря на все мои ухищрения, звуки за дверью не прекратились.
   Напротив, они, начав стихать, оживились и даже раздались какие-то толчки в дверь.
   Ну что тут будешь делать?
   Я заглянула к Саньке, простилась с ним и вернулась в прихожую с самыми решительными намерениями. При этом я старательно обнаруживала себя топотом и басила:
   — Не тронь пистолет, это не игрушка. Ну, где тут твои грабители? Сейчас я устрою им расстрел!
   На слове «расстрел» я опять припала к «глазку» и прислушалась. За дверью раздался слабый стон. Жуткий страх сковал мое тело, а из груди вырвался дикий визг, и волосы встали дыбом.
   — Кто там? — уже действительно не своим голосом спросила я, коченея от ужаса. Стон повторился.
   — Да кто же там?! в отчаянии крикнула я и шарахнула по двери ногой.
   Слабое "я" раздалось мне в ответ, причем откуда-то снизу.
   — Кто "я"?
   — Я… — и опять стон.
   — Чего ты хочешь?
   Протяжный стон опять раздался снизу и нечленораздельное мычание следом за ним.
   «Раз злоумышленник так слаб, что и объясниться толком не может, значит, он или сильно пьян, или совсем болен, — подумала я. — Следовательно, есть надежда, что я смогу воспользоваться тем арсеналом оружия, которым запаслась».
   Мысль эта вдохновила. Я схватила в руку топор и резко распахнула дверь.
   На пороге лежала Жанна. С ключом в руке.

Глава 10

   Я Закричала. Ах, как я кричала!
   Окровавленная Жанна лежала на пороге, а я кричала, еще не понимая, что это она. Я видела залитый кровью кусок человеческого мяса и отдалась во власть ужаса. Когда же этот кусок пошевелился и попытался переползти через порог, я перешла на визг. Визжала так, что плафоны люстры звенели не хуже колоколов.