Страница:
«С каких это пор? — удивлялась Далила, вспоминая былые дни. — Иной раз какую-то мелочь месяцами у Лизы выпрашиваешь: напоминаешь, сто раз звонишь. А тут попросить не успела, а она сразу в бой. Откуда взялась эта прыть? Нос другой стороны, я столько лет ее знаю. Не способна она на предательство. Лиза сплетничать даже не любит. Все, что думает, в глаза норовит сказануть».
В свою квартиру Далила входила в уверенности, что Лиза обманута Ветой. Странный вывод, конечно: матерая Лиза обманута желторотой Ветой. Но Далила и себя не считала дурой наивной, а ее Вета запросто обвела вокруг пальца.
"Значит, и Лизу на что-то могла подцепить, — решила Далила, ругая себя:
— Почему я сбежала? Чего испугалась? Надо было остаться и выяснить, по душам с Лизой поговорить. Даже если Лиза в чем-то замешана, мы подруги. Не убьет же она меня. А с другой стороны, и хорошо, что ушла. Сегодня мозги у меня заплавились, устала. Завтра со свежими силами и поговорю".
Стянув сапоги, Далила надела домашние туфли, собираясь быстро поужинать и, выпив снотворное, так же быстро заснуть. Все мысли вон! Переживать страшные дни надо в «анабиозе»! Как специалист по душе, она знала: если мозги не отключить, они будут уничтожать организм.
Поужинать она не успела — раздался звонок. Далила открыла дверь и отшатнулась — на пороге стояла Вета. Не та, которую знала Далила, другая: эффектная, вызывающая, в дорогом (длинном до пят) плаще, с высоким конским хвостом, с яркой помадой на губах, с румянами на щеках — топ-модель, да и только.
— Здравствуйте, я к вам по делу, — усмехнулась она и, развязно подмигнув, спросила:
— Не ждали?
— Напротив, ждала, — с трудом проглотив застрявший ком в горле, призналась Далила.
Она сделала шаг в сторону и, пропуская Виолетту в квартиру, на всякий случай предупредила:
— Я не одна. Муж дремлет в спальне.
Девушка, отбросив игру, прошла в комнату легко и уверенно.
— Ваш муж сейчас в ресторане. Банкет у него по случаю дня рождения, — остановившись у комода, сказала она и, погрозив пальцем, добавила:
— Врать нехорошо.
Далила нахмурилась:
— Уж кто бы мне говорил.
Вета с ней согласилась.
— Да, я вам лгала, — сказала она, взяв с комода божка. — И Женьке лгала. Женька меня потряс.
Рука Веты взлетела с божком и опустилась на грудь. Далила глаз не спускала с тонких девичьих рук, которые беззащитно лишь выглядели.
— Классный парень, ваш Женька, — сокрушенно вздохнула Вета, рассматривая божка. — Вот кому не хотелось мозги разбавлять, но я всем лгу. Это мое первое правило, которое позволяет выжить в мире, построенном, обратите внимание, построенном вовсе не мной.
Она покрутила в руке божка и вернула его на место молча, без комментариев. А Далила ее комментарий ждала и, не выдержав, тихо спросила:
— И на что это похоже?
Девушка удивилась:
— Вы о чем?
— На что похожа фигурка, которую ты держала в руках?
Вета презрительно усмехнулась:
— Решили меня протестировать? Зря стараетесь, все равно я отвечу правильно. Я знаю, как надо вам отвечать.
— И я уже знаю, что ты это знаешь. А ты возьми и хоть раз в жизни правду скажи. «За ради прикола» скажи так, чтобы у меня не получилось с ходу тебя разгадать. Знаешь ли, надоело играть в поддавки.
— Ну, если за ради прикола…
Вета задумалась и ответила:
— Эта фигурка похожа на меня.
— На кого?
— На меня.
Далила расхохоталась:
— За ради прикола снова не получилось! Опять вышло все по науке!
— Почему? — удивилась Вета.
— Эта фигурка — божок. Именно так ты себя ощущаешь. Ты божок. Маленький стервозный божок, но лишь у своих родителей. И больше нигде. И это тебя по-сумасшедшему бесит.
Девушка, сузив глаза, уставилась на Далилу. Далила взгляда не отвела и, собираясь выдержать зрительный поединок, подумала: «Пришла стерва меня убивать, но бояться не стоит. За руками ее я слежу, полезть в карман не позволю. Я крупней и сильней, если что, справлюсь».
В конце концов, Виолетта первая отвела глаза, прошептав:
— Наезжаете. Сердитесь, что я вас обманула тогда с фотографией?
Далила усмехнулась:
— Нет, я не сержусь.
— Но я правда не хотела, чтобы отец видел ту фотографию! — с жаром воскликнула Вета. — Да, я не такая, как притворялась. Я пошлая, я распущенная. Какая еще? Избалованная? Ведь так про меня вы думаете?
— Я вообще про тебя не думаю, — солгала Далила.
— А зря. Я та еще штучка, — рассмеялась она. — Жару любому «перцу» задам. Но вы мне понравились. Вы классная тетка. Симпатию вызываете, хотя раньше я вас ненавидела. Честное слово, и Женьку, и вас я не хотела обманывать.
— Но пришлось.
Вета зло сверкнула глазами и крикнула:
— Да, пришлось! А что мне оставалось? Я знала, что такая, как есть, вам не понравлюсь! Не стали бы вы меня от решетки спасать!
— Не стала бы, — подтвердила Далила.
Вета вдруг успокоилась.
— Вот я скромницей и заделалась, — невозмутимо сообщила она. — Пособием, кстати, были ваши же книжки. Так что похвалите меня, я прилежная ученица. А что про охрану вам не сказала, здесь согласна. Подло я поступила. Когда мой отец ввалился, вы, сто пудов, штанишки испачкали. Но узнай вы про то, как наш дом охраняется, ведь не сунулись бы, не пошли бы за фотографией!
— Не пошла бы, — согласилась Далила.
— Но я же вас не подставила. Я позвонила отцу, предупредила его. У вас не было неприятностей.
— Если не считать потасовки с Настей, удара по голове и электрошокера — не было.
— Тогда почему вы сердитесь на меня? — удивилась Вета.
Настала очередь удивляться Далиле.
— Интересно, ты за круглую дуру держишь меня или за квадратную? — спросила она. — Я своими глазами видела договор! Ты с Лизой сотрудничала!
В глазах девушки промелькнул испуг.
— С какой Лизой? — закричала она. — Никакой Лизы не знаю! Кто она, Лиза?
— Сообщница твоя, — усмехнулась Далила. — И хватит ломать комедию.
Вета вздернула подбородок и сообщила:
— За этим я и пришла. Хватит. Настя Миронова мне позвонила. Зачем-то хочет срочно видеть меня. Я к ней прямо сейчас иду, но боюсь, это ловушка. Вы должны отправиться к Насте со мной. Заодно и узнаете, как вы ошиблись, подозревая меня.
Далила спокойно, не спуская глаз с рук девушки, сказала:
— Я тебя не подозреваю. Я уверена, что Киселева и Трахтенберга убила ты. И Филиппову ты убила. И Шатунова, сообщника своего.
Вета усмехнулась:
— Глупости. Я правильно под скромницу закосила. Вы как узнали, что я не забитая, так сразу и обвинили меня в убийстве. А это Настька моих бывших любовников грохнула. Это она. Значит, вы со мной не пойдете?
Далиле послышалась угроза в ее раздраженном голосе.
— Если хочешь меня пришить, — сказала она, — пришивай уж здесь.
— Значит, к Мироновой я отправлюсь одна, — вздохнула Вета.
Она прожгла взглядом Далилу и презрительно бросила:
— Я думала, что вы умней.
— Я сама про себя так думала, — буркнула та.
— Запомните, я никого никогда не убивала и не собираюсь никого убивать! Зря вы трясетесь! — отрезала Вета и решительно вышла из комнаты.
— А я не трясусь! — зло крикнула вслед ей Далила. В ответ хлопнула дверь.
"А если она и в самом деле идет к Мироновой? Зря я не спросила, где они собрались встречаться.
Впрочем, она все равно правду не скажет", — подумала Далила и, забыв про ужин, начала размышлять, могла ли она задержать Виолетту. И надо ли было ее задерживать.
Глава 41
Глава 42
В свою квартиру Далила входила в уверенности, что Лиза обманута Ветой. Странный вывод, конечно: матерая Лиза обманута желторотой Ветой. Но Далила и себя не считала дурой наивной, а ее Вета запросто обвела вокруг пальца.
"Значит, и Лизу на что-то могла подцепить, — решила Далила, ругая себя:
— Почему я сбежала? Чего испугалась? Надо было остаться и выяснить, по душам с Лизой поговорить. Даже если Лиза в чем-то замешана, мы подруги. Не убьет же она меня. А с другой стороны, и хорошо, что ушла. Сегодня мозги у меня заплавились, устала. Завтра со свежими силами и поговорю".
Стянув сапоги, Далила надела домашние туфли, собираясь быстро поужинать и, выпив снотворное, так же быстро заснуть. Все мысли вон! Переживать страшные дни надо в «анабиозе»! Как специалист по душе, она знала: если мозги не отключить, они будут уничтожать организм.
Поужинать она не успела — раздался звонок. Далила открыла дверь и отшатнулась — на пороге стояла Вета. Не та, которую знала Далила, другая: эффектная, вызывающая, в дорогом (длинном до пят) плаще, с высоким конским хвостом, с яркой помадой на губах, с румянами на щеках — топ-модель, да и только.
— Здравствуйте, я к вам по делу, — усмехнулась она и, развязно подмигнув, спросила:
— Не ждали?
— Напротив, ждала, — с трудом проглотив застрявший ком в горле, призналась Далила.
Она сделала шаг в сторону и, пропуская Виолетту в квартиру, на всякий случай предупредила:
— Я не одна. Муж дремлет в спальне.
Девушка, отбросив игру, прошла в комнату легко и уверенно.
— Ваш муж сейчас в ресторане. Банкет у него по случаю дня рождения, — остановившись у комода, сказала она и, погрозив пальцем, добавила:
— Врать нехорошо.
Далила нахмурилась:
— Уж кто бы мне говорил.
Вета с ней согласилась.
— Да, я вам лгала, — сказала она, взяв с комода божка. — И Женьке лгала. Женька меня потряс.
Рука Веты взлетела с божком и опустилась на грудь. Далила глаз не спускала с тонких девичьих рук, которые беззащитно лишь выглядели.
— Классный парень, ваш Женька, — сокрушенно вздохнула Вета, рассматривая божка. — Вот кому не хотелось мозги разбавлять, но я всем лгу. Это мое первое правило, которое позволяет выжить в мире, построенном, обратите внимание, построенном вовсе не мной.
Она покрутила в руке божка и вернула его на место молча, без комментариев. А Далила ее комментарий ждала и, не выдержав, тихо спросила:
— И на что это похоже?
Девушка удивилась:
— Вы о чем?
— На что похожа фигурка, которую ты держала в руках?
Вета презрительно усмехнулась:
— Решили меня протестировать? Зря стараетесь, все равно я отвечу правильно. Я знаю, как надо вам отвечать.
— И я уже знаю, что ты это знаешь. А ты возьми и хоть раз в жизни правду скажи. «За ради прикола» скажи так, чтобы у меня не получилось с ходу тебя разгадать. Знаешь ли, надоело играть в поддавки.
— Ну, если за ради прикола…
Вета задумалась и ответила:
— Эта фигурка похожа на меня.
— На кого?
— На меня.
Далила расхохоталась:
— За ради прикола снова не получилось! Опять вышло все по науке!
— Почему? — удивилась Вета.
— Эта фигурка — божок. Именно так ты себя ощущаешь. Ты божок. Маленький стервозный божок, но лишь у своих родителей. И больше нигде. И это тебя по-сумасшедшему бесит.
Девушка, сузив глаза, уставилась на Далилу. Далила взгляда не отвела и, собираясь выдержать зрительный поединок, подумала: «Пришла стерва меня убивать, но бояться не стоит. За руками ее я слежу, полезть в карман не позволю. Я крупней и сильней, если что, справлюсь».
В конце концов, Виолетта первая отвела глаза, прошептав:
— Наезжаете. Сердитесь, что я вас обманула тогда с фотографией?
Далила усмехнулась:
— Нет, я не сержусь.
— Но я правда не хотела, чтобы отец видел ту фотографию! — с жаром воскликнула Вета. — Да, я не такая, как притворялась. Я пошлая, я распущенная. Какая еще? Избалованная? Ведь так про меня вы думаете?
— Я вообще про тебя не думаю, — солгала Далила.
— А зря. Я та еще штучка, — рассмеялась она. — Жару любому «перцу» задам. Но вы мне понравились. Вы классная тетка. Симпатию вызываете, хотя раньше я вас ненавидела. Честное слово, и Женьку, и вас я не хотела обманывать.
— Но пришлось.
Вета зло сверкнула глазами и крикнула:
— Да, пришлось! А что мне оставалось? Я знала, что такая, как есть, вам не понравлюсь! Не стали бы вы меня от решетки спасать!
— Не стала бы, — подтвердила Далила.
Вета вдруг успокоилась.
— Вот я скромницей и заделалась, — невозмутимо сообщила она. — Пособием, кстати, были ваши же книжки. Так что похвалите меня, я прилежная ученица. А что про охрану вам не сказала, здесь согласна. Подло я поступила. Когда мой отец ввалился, вы, сто пудов, штанишки испачкали. Но узнай вы про то, как наш дом охраняется, ведь не сунулись бы, не пошли бы за фотографией!
— Не пошла бы, — согласилась Далила.
— Но я же вас не подставила. Я позвонила отцу, предупредила его. У вас не было неприятностей.
— Если не считать потасовки с Настей, удара по голове и электрошокера — не было.
— Тогда почему вы сердитесь на меня? — удивилась Вета.
Настала очередь удивляться Далиле.
— Интересно, ты за круглую дуру держишь меня или за квадратную? — спросила она. — Я своими глазами видела договор! Ты с Лизой сотрудничала!
В глазах девушки промелькнул испуг.
— С какой Лизой? — закричала она. — Никакой Лизы не знаю! Кто она, Лиза?
— Сообщница твоя, — усмехнулась Далила. — И хватит ломать комедию.
Вета вздернула подбородок и сообщила:
— За этим я и пришла. Хватит. Настя Миронова мне позвонила. Зачем-то хочет срочно видеть меня. Я к ней прямо сейчас иду, но боюсь, это ловушка. Вы должны отправиться к Насте со мной. Заодно и узнаете, как вы ошиблись, подозревая меня.
Далила спокойно, не спуская глаз с рук девушки, сказала:
— Я тебя не подозреваю. Я уверена, что Киселева и Трахтенберга убила ты. И Филиппову ты убила. И Шатунова, сообщника своего.
Вета усмехнулась:
— Глупости. Я правильно под скромницу закосила. Вы как узнали, что я не забитая, так сразу и обвинили меня в убийстве. А это Настька моих бывших любовников грохнула. Это она. Значит, вы со мной не пойдете?
Далиле послышалась угроза в ее раздраженном голосе.
— Если хочешь меня пришить, — сказала она, — пришивай уж здесь.
— Значит, к Мироновой я отправлюсь одна, — вздохнула Вета.
Она прожгла взглядом Далилу и презрительно бросила:
— Я думала, что вы умней.
— Я сама про себя так думала, — буркнула та.
— Запомните, я никого никогда не убивала и не собираюсь никого убивать! Зря вы трясетесь! — отрезала Вета и решительно вышла из комнаты.
— А я не трясусь! — зло крикнула вслед ей Далила. В ответ хлопнула дверь.
"А если она и в самом деле идет к Мироновой? Зря я не спросила, где они собрались встречаться.
Впрочем, она все равно правду не скажет", — подумала Далила и, забыв про ужин, начала размышлять, могла ли она задержать Виолетту. И надо ли было ее задерживать.
Глава 41
Размышления Далилы прервал телефонный звонок.
— Простите за беспокойство, это Настя Миронова! Я в панике! Вета рвется со мной встретиться! Она вычислила меня! Я боюсь! Я все поняла! Это она всех убивала! Она и меня убьет! Спасите меня! Мне некуда обратиться! Только вы можете меня спасти!
Голос девушки нервно дрожал.
— Почему только я? — удивилась Далила.
— Потому что все остальные не верят мне! Ветка всех задурила! Даже отца!
В трубке раздались рыдания. Настя пыталась и не могла говорить.
— Успокойтесь, — попросила Далила. — Вета вас не убьет. Ей не выгодно вас убивать. Она питается от ваших страданий. Она хочет вам отомстить и повесить на вас все убийства. Я вам верю. Я вас спасу. Вы где сейчас?
— Не могу вам сказать, — пропищала Миронова.
— Правильно, никому не говорите. И ни в коем случае не встречайтесь с Ветой, что бы она ни обещала. Это ловушка.
— Я знаю.
Далила спросила:
— Артем в курсе, где вы прячетесь? Поймите, он вас любит, но человек он ненадежный.
Миронова поразилась:
— При чем здесь Артем? Мы давно с ним расстались: и Ветка, и я. У него есть невеста. Хорошая серьезная девушка из простой семьи. Настойчивая, трудолюбивая. Именно такая ему и нужна.
— А сейчас она где? — растерялась Дал ила.
— Кажется, сейчас Света в Москве. Она учится на юридическом в университете. Артем к ней часто мотается, а сама она в Питер почти не приезжает. Я знаю, он вам про куртку сказал. Все не правда. Он лжет. Ветка его шантажирует, грозится невесте его рассказать, что Артем спал со всеми. Он Светку любит ужасно и готов что угодно сделать, лишь бы невесту не потерять.
— Ты меня огорошила, — призналась Далила. — Если Вета крутит Артемом, теперь даже не знаю, что думать. Настя, ни в коем случае к ней не ходи. Я сейчас же звоню в милицию…
Миронова ахнула и закричала:
— Нет! Веткин отец всех купил! Он уверен, что я его дочь подставляю! Ему вы не докажете, что Ветка — убийца! Она Александра Козырева не может никак разлюбить! Дурочка ваших книг начиталась и верит, что Козырева можно вернуть! Надо только соперниц уничтожить и прибрать к рукам холдинг! Вам тоже опасность грозит! И Светке! И даже Артему!
Далила воскликнула:
— Настя, немедленно называй место встречи и время.
— Мы договорились встретиться с Веткой через час на Гражданском проспекте.
— Где? Гражданский проспект длинный.
— В закоулке, знаете, рядом с Максидомом.
— Все! Я еду туда, а ты на месте сиди. И не вздумай высовывать нос. И звони мне, звони.
Гражданский проспект далеко, считай, что окраина. Далила торопливо оделась, метнулась в гараж, выкатила свой «Форд» и уже в пути позвонила Галине.
— Галка, — лихорадочно протараторила она, — на рассказы времени нет, моя жизнь в опасности, я очень спешу, к кому обратиться, не знаю, ничего умного в голову не приходит, ты уж сама сообрази, кого лучше прислать к Максидому. Кого-нибудь из мужчин, покрупнее. У тебя их полно.
— А что там, в Максидоме? — испугалась Галина.
— Ничего страшного: меня могут убить, — «успокоила» Далила подругу и закричала:
— Срочно пришли каких-нибудь резвых амбалов! У Максидома они должны быть не позже, чем через час! Все! Действуй! Времени у тебя в обрез! Как только найдешь и пошлешь, сразу мне позвони!
Вскоре Галина доложила, что амбалы уже в пути.
— Зато я остановилась, — пожаловалась Далила. — Недалеко от своего гаража уехала. Через час к Максидому точно не попаду. «Форд» мой накрылся. Ни с того ни с сего зачихал и задергался.
— Он же новый! — поразилась Галина.
— Ты хочешь его пристыдить? Все равно не поедет, совести у него нет. Как мертвый стоит. Надо такси брать, но машину боюсь бросить. Да и нельзя. Остановилась нехорошо. Ты точно кого-то к Максидому послала? Смотри, там убийство может произойти.
— Точно. Лиза обещала послать пять мужиков из своей охраны.
Далила не поверила своим ушам:
— Лиза?! Ты к Елизавете обратилась за помощью?! Тогда все дело пропало!
Галина обиделась:
— Ничего не пропало. Лизка сказала, что сама с ними поедет.
— Зато мне туда теперь страшно ехать, — призналась Далила и предположила:
— Возможно, сам бог меня спас, поломав мой новенький «Форд». Ладно, не хотела племянника загружать, но придется Женьке звонить. Не ночевать же мне на дороге.
Евгений быстро приехал с другом. Они взяли на буксир ее «Форд» и оттащили его в гараж. Когда Далила, усталая и расстроенная, поднялась в свою квартиру, ей позвонила Елизавета и глухо спросила:
— Ты где?
— Я в прихожей сдираю с себя сапоги, — призналась Далила. — А ты где?
— А я у Максидома. Здесь случилась беда. Вета Соболева погибла.
— Что?! Вета погибла?! Как?!
— Ее застрелили. Дырка во лбу. На земле она, еще теплая. Милиции здесь полно. Ее отец рядом со мной. Он хочет с тобой поговорить. Трубку ему передаю.
Ошеломленная, Далила не успела возразить, как раздался дрожащий голос Соболева.
— Далила Максимовна, как вы узнали, что Вета встречается с Настей у Максидома?
— Мне Вета сказала. Она просила меня с ней пойти.
— Почему вы не пошли?
— Я не верила, что Настя — убийца, — виновато призналась Далила. — Я и теперь не верю.
Голос Соболева сорвался на крик:
— Не смейте это мне говорить! Настя убила мою дочь! А вы врете мне!
— Что я вам вру?
— Вета и мне говорила о встрече с Настей. Я убеждал ее не ходить, но встречаться собирались они не у Максидома, а на Приморской. Милиция считает, что тело моей дочери привезли на машине. Вету убили совсем в другом месте. Понимаете?
Далилу бросило в жар.
— Понимаю, — пролепетала она. — Настя пыталась меня заманить к Максидому. Она хотела все так представить, что Вету убила я. Так вышло бы, но сломалась моя машина. А кто вызвал милицию?
— В том-то и дело, что это загадка. Когда ваша подруга приехала, тело Веты уже лежало. И почти сразу примчалась милиция. Мне, кстати, тоже звонили и обещали у Максидома сюрприз. — Соболев взвыл:
— Я убью эту гадину! Теперь она не отвертится! Она браслет свой потеряла…
Далила воскликнула:
— Змейку?
— Да, этот браслет я ей дарил, чувствовал, видимо, ее сущность. Застежка барахлила на том браслете, антикварный он. Зато теперь я знаю, какая гадина эта Настя. Сама тело Веты тащила. Браслет недалеко от тела нашли. Скажите, вы знаете, почему Вета выбрала вас? И почему Настя выбрала вас? Вы ведь знаете?
— Знаю, — еле слышно прошептала Далила. — Но сказать вам не могу.
— Миронову будут искать! Вас будут допрашивать! Ваш бизнес, клянусь, прикроют! Вы пойдете с Мироновой как соучастница! — начал шантажировать Соболев и неожиданно сник:
— Простите, я не в себе. Несу всякую чушь. Вы все, что могли, сделали для моей дочери. Никто вас не потревожит. Я о вас никому не скажу. Миронову найдут и без вас. Не хотите, не говорите.
Нестерпимо стыдно стало Далиле за свою ошибку, за подозрения, за то, что Вету не уберегла.
— Я скажу, — прошептала она. — У меня был любовник. Имени его называть не стану, но Вета и Настя его тоже любили. Я — их соперница.
Соболев уточнил:
— Счастливая соперница?
— Уже нет, мы расстались. Думаю, благодаря Насте.
— Она сумасшедшая, — вздохнул Соболев. — Боюсь, ее придется не судить, а лечить.
— Простите за беспокойство, это Настя Миронова! Я в панике! Вета рвется со мной встретиться! Она вычислила меня! Я боюсь! Я все поняла! Это она всех убивала! Она и меня убьет! Спасите меня! Мне некуда обратиться! Только вы можете меня спасти!
Голос девушки нервно дрожал.
— Почему только я? — удивилась Далила.
— Потому что все остальные не верят мне! Ветка всех задурила! Даже отца!
В трубке раздались рыдания. Настя пыталась и не могла говорить.
— Успокойтесь, — попросила Далила. — Вета вас не убьет. Ей не выгодно вас убивать. Она питается от ваших страданий. Она хочет вам отомстить и повесить на вас все убийства. Я вам верю. Я вас спасу. Вы где сейчас?
— Не могу вам сказать, — пропищала Миронова.
— Правильно, никому не говорите. И ни в коем случае не встречайтесь с Ветой, что бы она ни обещала. Это ловушка.
— Я знаю.
Далила спросила:
— Артем в курсе, где вы прячетесь? Поймите, он вас любит, но человек он ненадежный.
Миронова поразилась:
— При чем здесь Артем? Мы давно с ним расстались: и Ветка, и я. У него есть невеста. Хорошая серьезная девушка из простой семьи. Настойчивая, трудолюбивая. Именно такая ему и нужна.
— А сейчас она где? — растерялась Дал ила.
— Кажется, сейчас Света в Москве. Она учится на юридическом в университете. Артем к ней часто мотается, а сама она в Питер почти не приезжает. Я знаю, он вам про куртку сказал. Все не правда. Он лжет. Ветка его шантажирует, грозится невесте его рассказать, что Артем спал со всеми. Он Светку любит ужасно и готов что угодно сделать, лишь бы невесту не потерять.
— Ты меня огорошила, — призналась Далила. — Если Вета крутит Артемом, теперь даже не знаю, что думать. Настя, ни в коем случае к ней не ходи. Я сейчас же звоню в милицию…
Миронова ахнула и закричала:
— Нет! Веткин отец всех купил! Он уверен, что я его дочь подставляю! Ему вы не докажете, что Ветка — убийца! Она Александра Козырева не может никак разлюбить! Дурочка ваших книг начиталась и верит, что Козырева можно вернуть! Надо только соперниц уничтожить и прибрать к рукам холдинг! Вам тоже опасность грозит! И Светке! И даже Артему!
Далила воскликнула:
— Настя, немедленно называй место встречи и время.
— Мы договорились встретиться с Веткой через час на Гражданском проспекте.
— Где? Гражданский проспект длинный.
— В закоулке, знаете, рядом с Максидомом.
— Все! Я еду туда, а ты на месте сиди. И не вздумай высовывать нос. И звони мне, звони.
Гражданский проспект далеко, считай, что окраина. Далила торопливо оделась, метнулась в гараж, выкатила свой «Форд» и уже в пути позвонила Галине.
— Галка, — лихорадочно протараторила она, — на рассказы времени нет, моя жизнь в опасности, я очень спешу, к кому обратиться, не знаю, ничего умного в голову не приходит, ты уж сама сообрази, кого лучше прислать к Максидому. Кого-нибудь из мужчин, покрупнее. У тебя их полно.
— А что там, в Максидоме? — испугалась Галина.
— Ничего страшного: меня могут убить, — «успокоила» Далила подругу и закричала:
— Срочно пришли каких-нибудь резвых амбалов! У Максидома они должны быть не позже, чем через час! Все! Действуй! Времени у тебя в обрез! Как только найдешь и пошлешь, сразу мне позвони!
Вскоре Галина доложила, что амбалы уже в пути.
— Зато я остановилась, — пожаловалась Далила. — Недалеко от своего гаража уехала. Через час к Максидому точно не попаду. «Форд» мой накрылся. Ни с того ни с сего зачихал и задергался.
— Он же новый! — поразилась Галина.
— Ты хочешь его пристыдить? Все равно не поедет, совести у него нет. Как мертвый стоит. Надо такси брать, но машину боюсь бросить. Да и нельзя. Остановилась нехорошо. Ты точно кого-то к Максидому послала? Смотри, там убийство может произойти.
— Точно. Лиза обещала послать пять мужиков из своей охраны.
Далила не поверила своим ушам:
— Лиза?! Ты к Елизавете обратилась за помощью?! Тогда все дело пропало!
Галина обиделась:
— Ничего не пропало. Лизка сказала, что сама с ними поедет.
— Зато мне туда теперь страшно ехать, — призналась Далила и предположила:
— Возможно, сам бог меня спас, поломав мой новенький «Форд». Ладно, не хотела племянника загружать, но придется Женьке звонить. Не ночевать же мне на дороге.
Евгений быстро приехал с другом. Они взяли на буксир ее «Форд» и оттащили его в гараж. Когда Далила, усталая и расстроенная, поднялась в свою квартиру, ей позвонила Елизавета и глухо спросила:
— Ты где?
— Я в прихожей сдираю с себя сапоги, — призналась Далила. — А ты где?
— А я у Максидома. Здесь случилась беда. Вета Соболева погибла.
— Что?! Вета погибла?! Как?!
— Ее застрелили. Дырка во лбу. На земле она, еще теплая. Милиции здесь полно. Ее отец рядом со мной. Он хочет с тобой поговорить. Трубку ему передаю.
Ошеломленная, Далила не успела возразить, как раздался дрожащий голос Соболева.
— Далила Максимовна, как вы узнали, что Вета встречается с Настей у Максидома?
— Мне Вета сказала. Она просила меня с ней пойти.
— Почему вы не пошли?
— Я не верила, что Настя — убийца, — виновато призналась Далила. — Я и теперь не верю.
Голос Соболева сорвался на крик:
— Не смейте это мне говорить! Настя убила мою дочь! А вы врете мне!
— Что я вам вру?
— Вета и мне говорила о встрече с Настей. Я убеждал ее не ходить, но встречаться собирались они не у Максидома, а на Приморской. Милиция считает, что тело моей дочери привезли на машине. Вету убили совсем в другом месте. Понимаете?
Далилу бросило в жар.
— Понимаю, — пролепетала она. — Настя пыталась меня заманить к Максидому. Она хотела все так представить, что Вету убила я. Так вышло бы, но сломалась моя машина. А кто вызвал милицию?
— В том-то и дело, что это загадка. Когда ваша подруга приехала, тело Веты уже лежало. И почти сразу примчалась милиция. Мне, кстати, тоже звонили и обещали у Максидома сюрприз. — Соболев взвыл:
— Я убью эту гадину! Теперь она не отвертится! Она браслет свой потеряла…
Далила воскликнула:
— Змейку?
— Да, этот браслет я ей дарил, чувствовал, видимо, ее сущность. Застежка барахлила на том браслете, антикварный он. Зато теперь я знаю, какая гадина эта Настя. Сама тело Веты тащила. Браслет недалеко от тела нашли. Скажите, вы знаете, почему Вета выбрала вас? И почему Настя выбрала вас? Вы ведь знаете?
— Знаю, — еле слышно прошептала Далила. — Но сказать вам не могу.
— Миронову будут искать! Вас будут допрашивать! Ваш бизнес, клянусь, прикроют! Вы пойдете с Мироновой как соучастница! — начал шантажировать Соболев и неожиданно сник:
— Простите, я не в себе. Несу всякую чушь. Вы все, что могли, сделали для моей дочери. Никто вас не потревожит. Я о вас никому не скажу. Миронову найдут и без вас. Не хотите, не говорите.
Нестерпимо стыдно стало Далиле за свою ошибку, за подозрения, за то, что Вету не уберегла.
— Я скажу, — прошептала она. — У меня был любовник. Имени его называть не стану, но Вета и Настя его тоже любили. Я — их соперница.
Соболев уточнил:
— Счастливая соперница?
— Уже нет, мы расстались. Думаю, благодаря Насте.
— Она сумасшедшая, — вздохнул Соболев. — Боюсь, ее придется не судить, а лечить.
Глава 42
Этот ужасный день измочалил Далилу. Заглотнув приличную дозу снотворного, она в прямом смысле «отрубила» себя. Утром Матвей еле ее разбудил.
— Что происходит? — с добродушной улыбкой спросил он. — На банкет ты не пришла, теперь решила прогулять и работу?
— Работу я решила проспать, — с трудом продирая глаза, призналась Далила. — А банкеты нормальные люди устраивают по выходным, а не посередине недели.
— Это ненормальные люди так делают. А я праздную в тот день, когда у меня праздник, а не тогда, когда выходной подоспеет.
Матвей чмокнул в щеку жену и озорно сообщил:
— Ладно, прогульщица, я не сержусь. И подарок твой мне очень понравился. И не только мне, все были в восторге. Настоящий сюприз.
— О чем ты говоришь? — удивилась Далила, усаживаясь на подушку.
— О Левицкой Ирине Сергеевне. Разве не это был твой подарок? Другого я не получал.
Далила схватилась за голову:
— Ой, прости! У меня вчера был…
— Знаю, знаю, ужасный день. Чувствуется, и сегодня твой день будет не лучше. Как хорошо, что я не психолог, — порадовался Матвей. — Жил бы сейчас чужими кошмарами. Зато мои дни один другого счастливей. Сплошные студентки — лапочки, цыпочки. Если бы они еще и алгебру хотели учить…
— Ты бы умер от счастья, — заключила Далила и попросила:
— Ради меня, хоть немного еще поживи. Пусть не учат, ну ее, алгебру.
— Да, ну ее, пусть не учат, — согласился Матвей. — Без меня ты совсем пропадешь.
Он взял с журнального столика поднос с кофе и бутербродами и поставил его на колени Далилы:
— Быстро лопай и собирайся. Даша уже звонила твоя. Пациенты ее ругают, она отбивается. В офисе сущий ад.
— И ты торопишься меня в ад запихнуть?
— А что делать? В раю жить ты отказалась. Говорил же тебе, дома сиди, дома.
— Дома сядем, но только вдвоем, — пригрозила Далила, жадно откусывая от бутерброда.
— Правильно, — рассмеялся Матвей. — Мечта горожан сбылась. Заработали по машине и хватит. Освободим рабочие места тем, которые еще мечтают.
— Ладно, давай отойдем от темы. Лучше расскажи, как там Левицкая? Чем она тебя потрясла?
— И не только меня. Всех.
— Вот видишь, как хорошо, что я не пришла, — сделав глоток кофе, усмехнулась Далила. — Я не сулила тебе потрясений.
— И она не сулила, она потрясала. Пела романсы, блюзы и рок. Плясала лезгинку, шейк… Да что она только не плясала. Читала стихи. А как она на рояле играла! — восхитился Матвей.
— Только глаза, пожалуйста, не закатывай от восторга. Я поверю и так.
— Тогда поверь и в то, что я ошибся. Она не фригидная.
— Даже так! Ты и это о ней уже знаешь! Да, мой подарок явно тебе понравился. Теперь и я это вижу.
— Ты злишься? Я ее проводил домой, не более. Она мне так помогла. Даже официанты от нее прибалдели. Но я не прибалдел. Я всего лишь ее проводил, чтобы не заблудилась.
Далила отставила поднос в сторону и сообщила:
— А вот теперь я действительно злюсь. С проводами ты переборщил. Левицкая будет думать, что мой муж ловелас.
Матвей изумился:
— Я? Ловелас? Всего-то разик ее поцеловал!
— Иди ты к черту! — рассмеялась Далила. — Знал бы ты, какой ужасный день я вчера пережила…
В горле у нее запершило.
— Вчера из-за меня погибла девочка, — прошептала она, из последних сил сдерживая слезы. — А я выгораживала убийцу. Да еще перед кем, прямо перед ошалевшим от горя отцом. Какой я после этой ошибки психолог?
Матвей сочувственно предложил:
— А ты мне все расскажи, легче станет.
— Нет, нельзя. Разрыдаюсь.
— Тогда не рассказывай, правильно, — согласился Матвей. — Потом как-нибудь, когда все уляжется.
Взглянув на часы, он заспешил:
— Извини, мне пора. Посуду в раковину отправишь?
— Отправлю, — кивнула Далила. — И передавай привет своим дурам-студенткам.
— Среди моих студенток дур нет! — крикнул Матвей, уже убегая.
— Зато твоя жена настоящая дура, — со вздохом заключила Далила, но муж ее уже не услышал.
Спустя несколько дней ее трагический вывод опять подтвердился. В кабинет Далилы неожиданно ввалилась Елизавета и выложила на стол газету:
— Почитай, какие ужасы творятся в нашей стране. Только не вздумай расстраиваться.
Совет хороший, но к нему нужен еще совет, как им воспользоваться. В статье пересказывалась история Веты Соболевой с неожиданным для Далилы концом. Убийца Миронова Анастасия признала свою вину и выбросилась из окна.
В ушах Далилы зазвучали слова Андрея Петровича Соболева: «Она сумасшедшая. Боюсь, ее придется не судить, а лечить».
Елизавета спросила:
— О чем призадумалась?
— Да как-то бессмысленно это. Убивала всех, убивала, а потом из окна сиганула.
— Думаешь, папашка Веты помог Насте из окна выпорхнуть?
— Нет, Соболев вряд ли на это способен, — возразила Далила. — А как Настя признала свою вину? В статье об этом ни слова.
Елизавета пожала плечами:
— Точно не знаю, но вроде письмо Настя оставила.
— И что в том письме?
— Письма я не видела, но Соболев мне сказал, что она написала: «Я во всем виновата». Он очень был зол на «журналюг». Негодовал, как посмели его семейное горе превращать в дешевое шоу. Собрался судиться с газетой.
— Ты с ним общаешься? — удивилась Далила.
— Нет, он сам позвонил, сказал про письмо, жаловался на газету. Это было так странно. Я сама удивилась. Мне казалось, что я ему не понравилась.
Далила поняла, что отец Веты не Елизавете звонил, он с ней, с Далилой, таким хитрым образом разговаривал. Спорил с ней. Зацепила она его своей верой в безгрешность Насти. Выгораживая убийцу дочери, оскорбила. Обидела.
Ей и самой было обидно, что так жестоко она обманулась, ошиблась. Если бы просто ошиблась — ее провели, одурачили. Внутри зрел протест, рождающий в ответ желание кого-нибудь обвинить в своей неудаче. В неудаче, которую категорически признавать не хотелось. Такое вот сложное чувство. Не имела права Настя становиться убийцей. Признав свою вину, Миронова взорвала веру Далилы в себя, в свой ум, в свою логику, в свою компетентность.
— А я все равно не верю, что убийца — Миронова, — упрямо прошептала она.
— И правильно делаешь, — поддержала подругу Лиза. — Тебе не в чем себя винить. Ты действительно для Веты старалась. Всех подозревала, даже меня.
— А ты откуда знаешь? — удивилась Далила.
— Во-первых, я поняла, что ты увидела мои документы. Я оставила бумаги свои на столе, а ты тогда сбежала. А потом, когда Галка ко мне обратилась, ты грубо ее отругала, завопила: «Теперь все пропало, теперь я сама туда ехать боюсь!»
— А Галка — трепло!
Елизавета ласково погладила подругу по руке и попросила:
— Пожалуйста, успокойся. Галка не виновата. Она за тебя испугалась. А я скрытничала по старой привычке. Бизнес — сложная штука, чаще лучше лишний раз промолчать. Зачем афишировать, что я знакома почти со всеми, кто причастен к этой темной истории?
— Незачем, — хмуро согласилась Далила.
— Вот и я так посчитала. А ты забудь эту историю. В ней ты была на высоте. Ты молодчина. И не занимайся пустым самоедством. Отец Веты, кстати, тоже тебя хвалил. Он ведь избавил тебя от большой неприятности.
— Каким образом?
— Соболев сам сходил к твоему племяннику, пожал его честную руку, поблагодарил за заботу о дочери и сообщил…
— Как трагично закончилась эта забота, — саркастично закончила мысль подруги Далила и спросила:
— Адрес ему ты дала?
Елизавета смутилась:
— Ну, я. А что, это секрет?
— Да нет, не секрет. Хорошо, что теперь Женька знает о гибели Веты. И хорошо, что не от меня. Мы уже несколько дней прячемся друг от друга.
Этим вечером Далила отправилась к тетушке Маре. Показала статью, рассказала о гибели Веты и заключила:
— Не трать свои деньги. Телохранитель мне больше не нужен. Преступница оказалась на редкость сознательной. Чтобы не загружать лишней работой стражей закона, она саморазоблачилась и самоуничтожилась.
Тетушка долго молчала, а потом упрямо сказала:
— Боюсь, после этого самоуничтожения телохранитель тебе еще нужней. Миронова никого не убивала.
— Ты и в самом деле так думаешь? — поразилась Далила. — Или просто меня успокаиваешь?
Тетушка усмехнулась:
— А разве тебя это успокаивает? Будто ты понимаешь, что не могла им помочь, этим глупым девчонкам. Будто тебе очевидно, что кто-то руководил ими, этими куклами, которые от ревности и любви добела раскалились. Кстати, а ты?
Далила стушевалась:
— Что — я?
— С Козыревым как у тебя? Ведь из-за него разгорелся сыр-бор.
— Я с Александром рассталась.
— Сама или дождалась, когда он тебя бросит?
— Увы, дождалась.
— Твоя Лиза сказала бы: «Во бабы дуры!», но я так не скажу, — рассмеялась тетушка Мара и озорно предложила:
— А не попить ли нам с племянницей липового чайку? И наливочки. Ты за рулем?
— Нет, машина в ремонте.
— Вот и чудесно. Во всем есть хорошая сторона. Зато теперь можно смело выпить, расслабиться.
Уже прощаясь, Далила спросила:
— А почему ты уверена, что Настя — жертва, а не убийца?
— Убийца уж больно дерзкий. И хитрый. И коварный. И умнющий.
— Миронова тоже умная. Университет закончила с красным дипломом.
Тетушка отмахнулась:
— Ах, Далиша, для преступлений не нужен диплом. Здесь необходим совсем другой ум. Я бы сказала, сплав ума и характера. А характер у Мироновой жидковат. Если Настя раскрутила интригу, тогда глупо все выглядит. Сама посуди, стал бы преступник, лихо закрутивший сюжет, отправляться вдруг с жертвой за курточкой? Он рядом с будущей жертвой даже случайно у прилавка не позволил бы себе постоять. Даже в метро не столкнулся бы, не дай бог кто увидит.
— Настя не ездила на метро, — уточнила Далила.
— А преступник, я уверена, ездит. За всей этой дерзостью явно стоит ненависть к зажравшимся богатеньким. Там душевная драма — битва возможностей и желаний. Там философия. Там фанатизм. Вот что питает преступника. Или преступницу. Нет, Далиша, это не Настя. Есть кто-то другой, кого мы не знаем. Он или она свое получил или получить собирается, взвалив на богатенькую Миронову чужое, не ее преступление. И в этом я вижу ублюдочное торжество справедливости. Убийца уверен в своей правоте. Он озлоблен, потому что считает себя жертвой несправедливого общества. Он мстит. Этого игрока нам с тобой не переиграть.
— А я переиграю. Я убийцу найду, — зло прошептала Далила.
Тетушка Мара схватилась за сердце:
— Что происходит? — с добродушной улыбкой спросил он. — На банкет ты не пришла, теперь решила прогулять и работу?
— Работу я решила проспать, — с трудом продирая глаза, призналась Далила. — А банкеты нормальные люди устраивают по выходным, а не посередине недели.
— Это ненормальные люди так делают. А я праздную в тот день, когда у меня праздник, а не тогда, когда выходной подоспеет.
Матвей чмокнул в щеку жену и озорно сообщил:
— Ладно, прогульщица, я не сержусь. И подарок твой мне очень понравился. И не только мне, все были в восторге. Настоящий сюприз.
— О чем ты говоришь? — удивилась Далила, усаживаясь на подушку.
— О Левицкой Ирине Сергеевне. Разве не это был твой подарок? Другого я не получал.
Далила схватилась за голову:
— Ой, прости! У меня вчера был…
— Знаю, знаю, ужасный день. Чувствуется, и сегодня твой день будет не лучше. Как хорошо, что я не психолог, — порадовался Матвей. — Жил бы сейчас чужими кошмарами. Зато мои дни один другого счастливей. Сплошные студентки — лапочки, цыпочки. Если бы они еще и алгебру хотели учить…
— Ты бы умер от счастья, — заключила Далила и попросила:
— Ради меня, хоть немного еще поживи. Пусть не учат, ну ее, алгебру.
— Да, ну ее, пусть не учат, — согласился Матвей. — Без меня ты совсем пропадешь.
Он взял с журнального столика поднос с кофе и бутербродами и поставил его на колени Далилы:
— Быстро лопай и собирайся. Даша уже звонила твоя. Пациенты ее ругают, она отбивается. В офисе сущий ад.
— И ты торопишься меня в ад запихнуть?
— А что делать? В раю жить ты отказалась. Говорил же тебе, дома сиди, дома.
— Дома сядем, но только вдвоем, — пригрозила Далила, жадно откусывая от бутерброда.
— Правильно, — рассмеялся Матвей. — Мечта горожан сбылась. Заработали по машине и хватит. Освободим рабочие места тем, которые еще мечтают.
— Ладно, давай отойдем от темы. Лучше расскажи, как там Левицкая? Чем она тебя потрясла?
— И не только меня. Всех.
— Вот видишь, как хорошо, что я не пришла, — сделав глоток кофе, усмехнулась Далила. — Я не сулила тебе потрясений.
— И она не сулила, она потрясала. Пела романсы, блюзы и рок. Плясала лезгинку, шейк… Да что она только не плясала. Читала стихи. А как она на рояле играла! — восхитился Матвей.
— Только глаза, пожалуйста, не закатывай от восторга. Я поверю и так.
— Тогда поверь и в то, что я ошибся. Она не фригидная.
— Даже так! Ты и это о ней уже знаешь! Да, мой подарок явно тебе понравился. Теперь и я это вижу.
— Ты злишься? Я ее проводил домой, не более. Она мне так помогла. Даже официанты от нее прибалдели. Но я не прибалдел. Я всего лишь ее проводил, чтобы не заблудилась.
Далила отставила поднос в сторону и сообщила:
— А вот теперь я действительно злюсь. С проводами ты переборщил. Левицкая будет думать, что мой муж ловелас.
Матвей изумился:
— Я? Ловелас? Всего-то разик ее поцеловал!
— Иди ты к черту! — рассмеялась Далила. — Знал бы ты, какой ужасный день я вчера пережила…
В горле у нее запершило.
— Вчера из-за меня погибла девочка, — прошептала она, из последних сил сдерживая слезы. — А я выгораживала убийцу. Да еще перед кем, прямо перед ошалевшим от горя отцом. Какой я после этой ошибки психолог?
Матвей сочувственно предложил:
— А ты мне все расскажи, легче станет.
— Нет, нельзя. Разрыдаюсь.
— Тогда не рассказывай, правильно, — согласился Матвей. — Потом как-нибудь, когда все уляжется.
Взглянув на часы, он заспешил:
— Извини, мне пора. Посуду в раковину отправишь?
— Отправлю, — кивнула Далила. — И передавай привет своим дурам-студенткам.
— Среди моих студенток дур нет! — крикнул Матвей, уже убегая.
— Зато твоя жена настоящая дура, — со вздохом заключила Далила, но муж ее уже не услышал.
Спустя несколько дней ее трагический вывод опять подтвердился. В кабинет Далилы неожиданно ввалилась Елизавета и выложила на стол газету:
— Почитай, какие ужасы творятся в нашей стране. Только не вздумай расстраиваться.
Совет хороший, но к нему нужен еще совет, как им воспользоваться. В статье пересказывалась история Веты Соболевой с неожиданным для Далилы концом. Убийца Миронова Анастасия признала свою вину и выбросилась из окна.
В ушах Далилы зазвучали слова Андрея Петровича Соболева: «Она сумасшедшая. Боюсь, ее придется не судить, а лечить».
Елизавета спросила:
— О чем призадумалась?
— Да как-то бессмысленно это. Убивала всех, убивала, а потом из окна сиганула.
— Думаешь, папашка Веты помог Насте из окна выпорхнуть?
— Нет, Соболев вряд ли на это способен, — возразила Далила. — А как Настя признала свою вину? В статье об этом ни слова.
Елизавета пожала плечами:
— Точно не знаю, но вроде письмо Настя оставила.
— И что в том письме?
— Письма я не видела, но Соболев мне сказал, что она написала: «Я во всем виновата». Он очень был зол на «журналюг». Негодовал, как посмели его семейное горе превращать в дешевое шоу. Собрался судиться с газетой.
— Ты с ним общаешься? — удивилась Далила.
— Нет, он сам позвонил, сказал про письмо, жаловался на газету. Это было так странно. Я сама удивилась. Мне казалось, что я ему не понравилась.
Далила поняла, что отец Веты не Елизавете звонил, он с ней, с Далилой, таким хитрым образом разговаривал. Спорил с ней. Зацепила она его своей верой в безгрешность Насти. Выгораживая убийцу дочери, оскорбила. Обидела.
Ей и самой было обидно, что так жестоко она обманулась, ошиблась. Если бы просто ошиблась — ее провели, одурачили. Внутри зрел протест, рождающий в ответ желание кого-нибудь обвинить в своей неудаче. В неудаче, которую категорически признавать не хотелось. Такое вот сложное чувство. Не имела права Настя становиться убийцей. Признав свою вину, Миронова взорвала веру Далилы в себя, в свой ум, в свою логику, в свою компетентность.
— А я все равно не верю, что убийца — Миронова, — упрямо прошептала она.
— И правильно делаешь, — поддержала подругу Лиза. — Тебе не в чем себя винить. Ты действительно для Веты старалась. Всех подозревала, даже меня.
— А ты откуда знаешь? — удивилась Далила.
— Во-первых, я поняла, что ты увидела мои документы. Я оставила бумаги свои на столе, а ты тогда сбежала. А потом, когда Галка ко мне обратилась, ты грубо ее отругала, завопила: «Теперь все пропало, теперь я сама туда ехать боюсь!»
— А Галка — трепло!
Елизавета ласково погладила подругу по руке и попросила:
— Пожалуйста, успокойся. Галка не виновата. Она за тебя испугалась. А я скрытничала по старой привычке. Бизнес — сложная штука, чаще лучше лишний раз промолчать. Зачем афишировать, что я знакома почти со всеми, кто причастен к этой темной истории?
— Незачем, — хмуро согласилась Далила.
— Вот и я так посчитала. А ты забудь эту историю. В ней ты была на высоте. Ты молодчина. И не занимайся пустым самоедством. Отец Веты, кстати, тоже тебя хвалил. Он ведь избавил тебя от большой неприятности.
— Каким образом?
— Соболев сам сходил к твоему племяннику, пожал его честную руку, поблагодарил за заботу о дочери и сообщил…
— Как трагично закончилась эта забота, — саркастично закончила мысль подруги Далила и спросила:
— Адрес ему ты дала?
Елизавета смутилась:
— Ну, я. А что, это секрет?
— Да нет, не секрет. Хорошо, что теперь Женька знает о гибели Веты. И хорошо, что не от меня. Мы уже несколько дней прячемся друг от друга.
Этим вечером Далила отправилась к тетушке Маре. Показала статью, рассказала о гибели Веты и заключила:
— Не трать свои деньги. Телохранитель мне больше не нужен. Преступница оказалась на редкость сознательной. Чтобы не загружать лишней работой стражей закона, она саморазоблачилась и самоуничтожилась.
Тетушка долго молчала, а потом упрямо сказала:
— Боюсь, после этого самоуничтожения телохранитель тебе еще нужней. Миронова никого не убивала.
— Ты и в самом деле так думаешь? — поразилась Далила. — Или просто меня успокаиваешь?
Тетушка усмехнулась:
— А разве тебя это успокаивает? Будто ты понимаешь, что не могла им помочь, этим глупым девчонкам. Будто тебе очевидно, что кто-то руководил ими, этими куклами, которые от ревности и любви добела раскалились. Кстати, а ты?
Далила стушевалась:
— Что — я?
— С Козыревым как у тебя? Ведь из-за него разгорелся сыр-бор.
— Я с Александром рассталась.
— Сама или дождалась, когда он тебя бросит?
— Увы, дождалась.
— Твоя Лиза сказала бы: «Во бабы дуры!», но я так не скажу, — рассмеялась тетушка Мара и озорно предложила:
— А не попить ли нам с племянницей липового чайку? И наливочки. Ты за рулем?
— Нет, машина в ремонте.
— Вот и чудесно. Во всем есть хорошая сторона. Зато теперь можно смело выпить, расслабиться.
Уже прощаясь, Далила спросила:
— А почему ты уверена, что Настя — жертва, а не убийца?
— Убийца уж больно дерзкий. И хитрый. И коварный. И умнющий.
— Миронова тоже умная. Университет закончила с красным дипломом.
Тетушка отмахнулась:
— Ах, Далиша, для преступлений не нужен диплом. Здесь необходим совсем другой ум. Я бы сказала, сплав ума и характера. А характер у Мироновой жидковат. Если Настя раскрутила интригу, тогда глупо все выглядит. Сама посуди, стал бы преступник, лихо закрутивший сюжет, отправляться вдруг с жертвой за курточкой? Он рядом с будущей жертвой даже случайно у прилавка не позволил бы себе постоять. Даже в метро не столкнулся бы, не дай бог кто увидит.
— Настя не ездила на метро, — уточнила Далила.
— А преступник, я уверена, ездит. За всей этой дерзостью явно стоит ненависть к зажравшимся богатеньким. Там душевная драма — битва возможностей и желаний. Там философия. Там фанатизм. Вот что питает преступника. Или преступницу. Нет, Далиша, это не Настя. Есть кто-то другой, кого мы не знаем. Он или она свое получил или получить собирается, взвалив на богатенькую Миронову чужое, не ее преступление. И в этом я вижу ублюдочное торжество справедливости. Убийца уверен в своей правоте. Он озлоблен, потому что считает себя жертвой несправедливого общества. Он мстит. Этого игрока нам с тобой не переиграть.
— А я переиграю. Я убийцу найду, — зло прошептала Далила.
Тетушка Мара схватилась за сердце: