Страница:
— Вот! Вот оно! — торжествующе воскликнула Далила. — Жена порядочная женщина! А я, по-твоему, непорядочная? Еще скажи, что порядочные женщины не изменяют своим мужьям. Зато мужья запросто изменяют своим порядочным женам. Теперь мне ясно, что происходит, теперь я знаю, почему перестала чувствовать себя женщиной: ты считаешь меня шлюхой!
— Перестань!
— Да, я это вижу, ты не уважаешь меня, отсюда и раздражение. Тогда нам лучше расстаться: любовь без уважения — это ад. Твоя ревность становится оскорбительной.
Александр разъярился:
— А как мне не ревновать? Разве ты не видишь, какими взглядами провожают тебя мужчины? Вот хотя бы сейчас, когда в гостиницу заходили. Ты не заметила, а у меня кулаки чесались врезать тем юнцам у входа.
Далила не только заметила юнцов, она подмигнула им тайком от Александра, чем и вызвала смешки да интерес.
— Может, прикажешь чадру надеть? — ядовито спросила она. — Не могу же я отвечать за других. Какие претензии ко мне? Я вульгарно себя веду? Вызывающе одеваюсь? Походкой себя предлагаю? Что? Что не так я, по-твоему, делаю?
Он, опешив, ответил:
— Да нет, вид у тебя достойный и неприступный.
— В чем же дело? Почему ты бесишься? В последнее время мне кажется, что ты меня ненавидишь.
Александр грустно признался:
— Порой так и есть. Сам ничего не пойму. Я и не подозревал, что буду так ревновать. Много думал об этом, искал причины. Почему? Обвинить тебя не в чем.
— Надеюсь, — огрызнулась Далила. Александр задумался и продолжил свои размышления вслух:
— Да, ты не ветреница, не кокетка. Напротив, выглядишь серьезной и даже высокомерной, но когда иду с тобой по улице, ощущение, будто шагаю по сцене. Все провожают тебя взглядами. Ты всех сводишь с ума.
«Слышала бы моя Галка», — мысленно усмехнулась Далила.
Подруга никогда не считала Далилу красавицей и, наверно, была права.
Александр тем временем продолжал откровения:
— В такие моменты я спрашиваю себя: «Почему я? Почему именно я, когда эта женщина нравится всем? И долго ли это продлится? Любой был бы рад оказаться на моем месте».
— Но я люблю тебя, только тебя, — прошептала Далила.
— В такие минуты я этого не чувствую. Я страдаю, боюсь тебя потерять.
— Я тоже боюсь тебя потерять.
Александр вздохнул, потряс головой, словно сбрасывая наваждение, и сказал:
— Ты женщина, ты другое дело. А я агрессор, мужчина, вот и бешусь. Не обижайся. Но я и в самом деле ничего не могу с собой поделать. Нельзя так любить. Мне больно даже тогда, когда ты просто улыбаешься на улице. Да, я ревную тебя даже к прохожим, но что мне делать? Скажи, ты же у нас специалист по сердечным делам.
Далила знала причины такой ревности. Она целенаправленно и умело сводила его с ума и теперь была довольна плодами своих трудов. Он поверил в ее неотразимость, мучается и ревнует, она целиком завладела его душой, не оставив там места сопернице.
Далила торжествовала. Она ласково улыбнулась, потерлась губами о его щеку и прошептала:
— Хочешь, чтобы я посоветовала тебе, как разлюбить меня? Не надейся. Мне нравится, что ты сходишь с ума. Я согласна терпеть даже ревность. Я люблю тебя.
Александр обнял Далилу, зарылся в ее волосы, прошептал:
— Ты ведьма, колдунья, я живу только ради этих минут, когда ты моя, только моя.
— Я всегда твоя.
— Я редко чувствую это. Я перестал тебе доверять. И сейчас я о тебе плохо подумал.
Далила, отпрянув, спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Этот разговор. Я был уверен, что ты завела его нарочно, чтобы мы поссорились. Ты хотела уйти домой.
— И теперь так думаешь?
Александр с улыбкой спросил:
— Мы помирились?
— Окончательно, — прошептала Далила, подумав: «Какая я дура».
Глава 17
Глава 18
— Перестань!
— Да, я это вижу, ты не уважаешь меня, отсюда и раздражение. Тогда нам лучше расстаться: любовь без уважения — это ад. Твоя ревность становится оскорбительной.
Александр разъярился:
— А как мне не ревновать? Разве ты не видишь, какими взглядами провожают тебя мужчины? Вот хотя бы сейчас, когда в гостиницу заходили. Ты не заметила, а у меня кулаки чесались врезать тем юнцам у входа.
Далила не только заметила юнцов, она подмигнула им тайком от Александра, чем и вызвала смешки да интерес.
— Может, прикажешь чадру надеть? — ядовито спросила она. — Не могу же я отвечать за других. Какие претензии ко мне? Я вульгарно себя веду? Вызывающе одеваюсь? Походкой себя предлагаю? Что? Что не так я, по-твоему, делаю?
Он, опешив, ответил:
— Да нет, вид у тебя достойный и неприступный.
— В чем же дело? Почему ты бесишься? В последнее время мне кажется, что ты меня ненавидишь.
Александр грустно признался:
— Порой так и есть. Сам ничего не пойму. Я и не подозревал, что буду так ревновать. Много думал об этом, искал причины. Почему? Обвинить тебя не в чем.
— Надеюсь, — огрызнулась Далила. Александр задумался и продолжил свои размышления вслух:
— Да, ты не ветреница, не кокетка. Напротив, выглядишь серьезной и даже высокомерной, но когда иду с тобой по улице, ощущение, будто шагаю по сцене. Все провожают тебя взглядами. Ты всех сводишь с ума.
«Слышала бы моя Галка», — мысленно усмехнулась Далила.
Подруга никогда не считала Далилу красавицей и, наверно, была права.
Александр тем временем продолжал откровения:
— В такие моменты я спрашиваю себя: «Почему я? Почему именно я, когда эта женщина нравится всем? И долго ли это продлится? Любой был бы рад оказаться на моем месте».
— Но я люблю тебя, только тебя, — прошептала Далила.
— В такие минуты я этого не чувствую. Я страдаю, боюсь тебя потерять.
— Я тоже боюсь тебя потерять.
Александр вздохнул, потряс головой, словно сбрасывая наваждение, и сказал:
— Ты женщина, ты другое дело. А я агрессор, мужчина, вот и бешусь. Не обижайся. Но я и в самом деле ничего не могу с собой поделать. Нельзя так любить. Мне больно даже тогда, когда ты просто улыбаешься на улице. Да, я ревную тебя даже к прохожим, но что мне делать? Скажи, ты же у нас специалист по сердечным делам.
Далила знала причины такой ревности. Она целенаправленно и умело сводила его с ума и теперь была довольна плодами своих трудов. Он поверил в ее неотразимость, мучается и ревнует, она целиком завладела его душой, не оставив там места сопернице.
Далила торжествовала. Она ласково улыбнулась, потерлась губами о его щеку и прошептала:
— Хочешь, чтобы я посоветовала тебе, как разлюбить меня? Не надейся. Мне нравится, что ты сходишь с ума. Я согласна терпеть даже ревность. Я люблю тебя.
Александр обнял Далилу, зарылся в ее волосы, прошептал:
— Ты ведьма, колдунья, я живу только ради этих минут, когда ты моя, только моя.
— Я всегда твоя.
— Я редко чувствую это. Я перестал тебе доверять. И сейчас я о тебе плохо подумал.
Далила, отпрянув, спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Этот разговор. Я был уверен, что ты завела его нарочно, чтобы мы поссорились. Ты хотела уйти домой.
— И теперь так думаешь?
Александр с улыбкой спросил:
— Мы помирились?
— Окончательно, — прошептала Далила, подумав: «Какая я дура».
Глава 17
И все же они поссорились. Перед расставанием, как обычно, Александр вспылил.
— Чего ты добиваешься? — не выдержала и Далила. — Знаю, ты хочешь, чтобы я развелась с Матвеем. Но как только я брошу мужа, ты бросишь меня!
Вместо ответа, не прощаясь и зло хлопнув дверью, он вылетел из номера. На этот раз Далила не собиралась ему спускать. Ее достал ядовитый и любопытный взгляд дежурной по этажу.
«Наши отношения становятся достоянием окружающих. Это уже невыносимо. Он просто в зверя превращается всякий раз, когда я намереваюсь домой отправиться», — с горечью думала Далила, подъезжая к подъезду.
Матвей давно ждал жену и устал от ожидания. Он распахнул дверь раньше, чем прозвучал звонок.
— Ты что, был в прихожей? — удивилась Далила.
— Нет, просто услышал стук твоих каблучков. Есть хочешь?
Она машинально чмокнула его в щеку, протянула ключи от «Форда» и попросила:
— Будь другом, поставь в гараж.
Он взял ключи, кивнул, в упор посмотрел на жену и повторил вопрос:
— Есть хочешь?
— Нет, спасибо. Так устала, просто с ног валюсь, — нехотя ответила Далила, усаживаясь в кресло и включая телевизор.
— Жаль, я приготовил жаркое. Ладно, отдыхай, я в гараж.
Едва за мужем закрылась дверь, Далила метнулась к зеркалу. Она расстегнула блузку и придирчиво обследовала шею, грудь и плечи, на которых ревнивый Александр умышленно мог оставить следы своей страсти.
На этот раз обошлось без следов, Далила успокоилась. Она опять устроилась в кресле и мгновенно уснула.
Проснулась от нежных прикосновений мужа. Он держал ее тонкую кисть в своих больших волосатых руках. Далила открыла глаза, улыбнулась, сладко потянулась и томно пропела:
— Матвей, зачем ты выключил телевизор?
— Ты же спишь.
— Уже нет. Где наш сын?
Он удивился:
— Как — где? Димка сегодня уехал на соревнования.
Далила с досадой хлопнула себя по лбу:
— Господи, совсем забыла! Прости. Ты его проводил?
Матвей кивнул с печальной улыбкой:
— Проводил.
Она виновато пожала плечами:
— Вот почему жаркое. Я сорвала ужин. Влюбленные супруги наконец-то остались одни. Будь другом, прости, а?
— Уже простил. Сегодня и я припозднился. После работы заезжал за тобой. Думал, ты задержалась, но двери офиса на замке. И дома тебя не застал. Где ты была?
Матвей пристально смотрел на жену. Далила, не выдержав его пытливого взгляда, отвела глаза, но тут же, разозлившись на слабость, смело посмотрела мужу в лицо. Рассмеялась даже, задорно ему сообщив:
— Увы, я работала! Где же жаркое? Корми!
Выметнувшись из кресла, она побежала на кухню, засуетилась, с преувеличенной озабоченностью захлопала дверцами шкафов. Матвей молчаливо поплелся за ней. Опершись плечом о дверной косяк, он скептически понаблюдал за возней жены, а потом подошел к ней, взял за плечи, силой усадил на стул и строго спросил:
— Ты действительно хочешь есть?
Беспомощно глядя на него снизу вверх, она подтвердила:
— Ну конечно, хочу.
— Тогда сиди и жди.
Он решительно нажал на кнопку микроволновки, открыл дверцы шкафа, достал поднос, на котором уже стояли тарелки, шампанское и бокалы.
— Сегодня, дорогая, у нас есть что отметить. Можешь поздравить меня с еще одной публикацией.
В движениях его были сила, спокойствие и уверенность, в голосе вальяжная безмятежность. Он был красив: рано седеющая грива жестких непослушных волос, умные пронзительной синевы глаза, тонкий интеллигентный нос, волевой квадратный подбородок.
Такой же подбородок и у Александра, в остальном они совсем не похожи.
Дат ила смотрела на мужа и думала: "Мне с ним хорошо, надежно. Умеет он душу согреть, обласкать, успокоить. Жаль только, поздно он этому научился.
Зато Александр никогда не научится. С ним как на вулкане. От его мятежности я устала".
— Матвей, — позвала она мужа.
— Да.
Он чуть напрягся, застыл с бокалом в руке, пристально сверля синевой своих глаз.
— Хорошо, что ты есть, — ласково произнесла Далила и улыбнулась.
Матвей облегченно вздохнул, сделал вид, что не удивился, продолжил свои хлопоты у стола.
«Жаль, что он уже не волнует меня, как прежде, — с тоской подумала Далила. — Жаль, что уже не хочется его завоевывать. Не моя в том вина. Его. Сейчас он пожинает плоды своей бесшабашности. Теперь мы просто друзья. Мне приятна его забота, но для счастья этого мало. Слишком мало, хотя вполне достаточно для пресловутого благополучия».
Она вспомнила, что муж не всегда был таким семьянином. Вспомнила свои ожидания у окна, придирки, ревность, страх разлуки, ссоры и…
Да, были и драки.
Юной Далиле казалось, что он невнимателен, равнодушен. Ребенок связал только ее, Матвей же был абсолютно свободен. Что ни день, то праздник: университет, пьянки, вечеринки, друзья. Женщины…
Далиле казалось, что слишком много вокруг Матвея женщин. Отвязных, красивых.
Она же вечно усталая, злая, растрепанная, в халате, за подол которого держится маленький Димка. Ревновала Далила мужа даже к телевизору, к певицам, артисткам. Пилила, закатывала скандалы, была несносна, занудлива, всячески старалась связать его по рукам и ногам, приковать цепями обязательств.
Этим только отталкивала его от себя, от сына, от дома. Страдала, металась, не знала, что предпринять. Боже, как она была в те годы несчастна. Пыталась бороться с собой, но бесполезно, срывалась и уже сама понимала, что все больше и больше попадает в плен собственных страстей. Ее крик, слезы и скандалы незаметно стали привычными.
Дело едва не дошло до развода. Муж стал холоден, придирчив. Своей шальной любовью она озлобила его, вызвала равнодушие.
Как все закончилось? Как она вырвалась из этого безумного дурмана страданий?
Очень просто: остыла. У женщин это происходит порой мгновенно: вот только что безрассудно любила, и вдруг его образ уходит из сердца, оставляя безразличную пустоту.
Но в этом «вдруг» всегда кроется веская причина.
Причина была действительно веская: Далила узнала, что Матвей не всецело принадлежит ей, узнала, что делит она его с миловидной крашеной блондинкой, маленькой и глупой, очень похожей на Мэрилин Монро.
Далила возненавидела эту Монро, покойную, не повинную в ее бедах. Выбор мужа поразил ее гораздо сильнее, чем его измена. Вся в слезах прилетела она к тетушке Маре:
— Что делать?! У Матвея роман с красавицей! Вылитая Монро!
— Ты красавица, — не моргнув глазом, солгала тетушка Мара, — Монро против тебя болонка. А по поводу, что тебе делать, скажу: учиться. Образование получать.
— А ребенок?
— За Димкой я присмотрю.
Далила пришла домой, разделась донага, долго и придирчиво рассматривала себя в зеркало, установила, что царственно красива и что разница между ею и соперницей равняется разнице между величественной русской борзой и подушечной болонкой.
Этим же летом Далила поступила в университет. Вскоре она поняла: неотвратимо приближается конец ее детской любви к Матвею.
И конец наступил. Он принял облик высоченного красавца с пышными усами и тугими бицепсами. Уже умудренная кое-какими знаниями, Далила два месяца умело морочила красавцу голову, свела с ума и бросила.
Муж на удивление быстро понял, что оказался за пределами интересов жены. Она уже не пилила его, не ревновала, не интересовалась, когда он придет. Частенько стала сама пропадать из дома, оставляя сынишку у тетушки Мары. Матвей затосковал. В квартире было тихо и пусто, как на кладбище ночью.
С семнадцати лет Матвей смотрел на Далилу, как на собственность: она — говорящая вещь, он — хозяин. Стандартная форма мужской любви. Матвей помыслить не мог жизни без привычной Далилы. И вот жена уходит от него, отдаляется. Что делать?
В создавшейся ситуации ему ничего другого не оставалось, как вернуться в лоно семьи. По совету тетушки Далила поступила аналогично. Она вернулась, но с трезвым взглядом на жизнь. Супруги простили друг друга, даже по-своему продолжали любить, даже были счастливы какое-то время…
И вдруг Далила поняла, что их мир и покой слишком стерильны. Ей не хватало истинных чувств: не хватало страсти, любви, страха, сомнений, страданий. Несколько лет она жила безоблачной супружеской жизнью, ощущая себя роботом. Для нее Матвей был другом, родственником, но не мужчиной. А мужчиной Матвей был настоящим — про таких говорят: мужик. Далила попала в капкан. Планка была поднята высоко — дотянись попробуй.
Она пробовала тайком от Матвея заводила интрижки, но все не то — не то и не то. Все хуже мужа.
А Далила хотела любви, надоела ей пустота. Муж-то любви не утратил. Напротив, он любил ее сильнее, чем прежде. Похоже, формула Пушкина «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей» работает и на мужчинах. Чем равнодушней к Матвею была Далила, тем большей любовью, нежностью и заботой он ее окружал. Иногда он сердился, вскипал, ревновал, но безрезультатно. Далила лишь ласковей становилась, но он не дурак, его не обманешь.
Матвей понять не мог: почему она изменилась?
Мораль мужчины в сексуальных делах: как можно меньше морали. Все его шалости «мелкие». А за «мелкие» шалости мужчина редко себя ругает. Зачем? Разве жена пострадала?
У женщин все абсолютно не так: чище, честней и гораздо сложнее. Однажды они переступили черту, за которой для женщины начинается проза. Там, где нарушена чистота, селятся бактерии эгоизма. То, что раньше и в голову не приходило, теперь уже кажется легко допустимым. Уязвленное самолюбие некоторое время подпитывало ее интерес к мужу, но, окончательно покорив эту вершину, Далила уже не могла быть счастлива только этим. В ней проснулась охотница.
Теперь любовь Матвея нужна была единственно для уверенности в себе, для надежности: все как у людей — раз муж положен женщине, пусть будет муж.
Супружеская любовь могла послужить лишь хорошим фоном для приключений. Истинного удовлетворения она не могла дать ни душе, ни телу.
А Далила хотела любить сама. Так хотела, что согласилась бы даже на безответную любовь, на страдания.
Впрочем, согласилась бы потому, что уверена: она сумеет вызвать ответные чувства.
Далила искала, ждала, и чудо свершилось: появился Александр. Красивый, умный, элегантный, сильный, музыкальный, романтичный…
Настоящий мужчина.
Одна беда: Александр нравился всем, а не только Далиле. Избалованный женским вниманием, он был легкой добычей на несколько дней, от силы месяцев. Далила влюбилась, а потому не сразу поняла, что ее ждет. Она хотела быть счастливой и стала счастливой. Она хотела потерять голову и потеряла ее.
Но ненадолго. Александр сам вернул Далилу на землю, сообщив о приезде жены.
— Теперь мы не сможем так часто встречаться, — сказал он и пропал на два месяца.
Случайно встретив его в «Мариинке» (он был с юной брюнеткой), Далила поняла, что пора плести сети. И она плела.
О, как она их плела, эти сети! Хладнокровно, умело, по науке, используя все, что знала. А знала Далила уже немало. Она практически не оставила ему выхода: Александр должен был влюбиться в Далилу, и он влюбился.
Влюбился так, как она хотела. Прочно и намертво Александр к ней приклеился — клей «Суперцемент» отдыхает. Он запутался в ней, как мотылек в паутине: страдал, ревновал, а потому любил все сильней и сильней.
Пускаясь в этот эксперимент, Далила подкована была лишь теоретически. Чем на самом деле закончится ее опыт на живом организме типа мужчина, Далила не знала. Но было уже очевидно, что эксперимент пошел не туда. Александр-то влюбился, но как он мучил теперь Далилу этой любовью. Она мирилась пока, понимая, что это неминуемая плата за успех, но как долго Далила выдержит? Вот в чем вопрос.
— Чего ты добиваешься? — не выдержала и Далила. — Знаю, ты хочешь, чтобы я развелась с Матвеем. Но как только я брошу мужа, ты бросишь меня!
Вместо ответа, не прощаясь и зло хлопнув дверью, он вылетел из номера. На этот раз Далила не собиралась ему спускать. Ее достал ядовитый и любопытный взгляд дежурной по этажу.
«Наши отношения становятся достоянием окружающих. Это уже невыносимо. Он просто в зверя превращается всякий раз, когда я намереваюсь домой отправиться», — с горечью думала Далила, подъезжая к подъезду.
Матвей давно ждал жену и устал от ожидания. Он распахнул дверь раньше, чем прозвучал звонок.
— Ты что, был в прихожей? — удивилась Далила.
— Нет, просто услышал стук твоих каблучков. Есть хочешь?
Она машинально чмокнула его в щеку, протянула ключи от «Форда» и попросила:
— Будь другом, поставь в гараж.
Он взял ключи, кивнул, в упор посмотрел на жену и повторил вопрос:
— Есть хочешь?
— Нет, спасибо. Так устала, просто с ног валюсь, — нехотя ответила Далила, усаживаясь в кресло и включая телевизор.
— Жаль, я приготовил жаркое. Ладно, отдыхай, я в гараж.
Едва за мужем закрылась дверь, Далила метнулась к зеркалу. Она расстегнула блузку и придирчиво обследовала шею, грудь и плечи, на которых ревнивый Александр умышленно мог оставить следы своей страсти.
На этот раз обошлось без следов, Далила успокоилась. Она опять устроилась в кресле и мгновенно уснула.
Проснулась от нежных прикосновений мужа. Он держал ее тонкую кисть в своих больших волосатых руках. Далила открыла глаза, улыбнулась, сладко потянулась и томно пропела:
— Матвей, зачем ты выключил телевизор?
— Ты же спишь.
— Уже нет. Где наш сын?
Он удивился:
— Как — где? Димка сегодня уехал на соревнования.
Далила с досадой хлопнула себя по лбу:
— Господи, совсем забыла! Прости. Ты его проводил?
Матвей кивнул с печальной улыбкой:
— Проводил.
Она виновато пожала плечами:
— Вот почему жаркое. Я сорвала ужин. Влюбленные супруги наконец-то остались одни. Будь другом, прости, а?
— Уже простил. Сегодня и я припозднился. После работы заезжал за тобой. Думал, ты задержалась, но двери офиса на замке. И дома тебя не застал. Где ты была?
Матвей пристально смотрел на жену. Далила, не выдержав его пытливого взгляда, отвела глаза, но тут же, разозлившись на слабость, смело посмотрела мужу в лицо. Рассмеялась даже, задорно ему сообщив:
— Увы, я работала! Где же жаркое? Корми!
Выметнувшись из кресла, она побежала на кухню, засуетилась, с преувеличенной озабоченностью захлопала дверцами шкафов. Матвей молчаливо поплелся за ней. Опершись плечом о дверной косяк, он скептически понаблюдал за возней жены, а потом подошел к ней, взял за плечи, силой усадил на стул и строго спросил:
— Ты действительно хочешь есть?
Беспомощно глядя на него снизу вверх, она подтвердила:
— Ну конечно, хочу.
— Тогда сиди и жди.
Он решительно нажал на кнопку микроволновки, открыл дверцы шкафа, достал поднос, на котором уже стояли тарелки, шампанское и бокалы.
— Сегодня, дорогая, у нас есть что отметить. Можешь поздравить меня с еще одной публикацией.
В движениях его были сила, спокойствие и уверенность, в голосе вальяжная безмятежность. Он был красив: рано седеющая грива жестких непослушных волос, умные пронзительной синевы глаза, тонкий интеллигентный нос, волевой квадратный подбородок.
Такой же подбородок и у Александра, в остальном они совсем не похожи.
Дат ила смотрела на мужа и думала: "Мне с ним хорошо, надежно. Умеет он душу согреть, обласкать, успокоить. Жаль только, поздно он этому научился.
Зато Александр никогда не научится. С ним как на вулкане. От его мятежности я устала".
— Матвей, — позвала она мужа.
— Да.
Он чуть напрягся, застыл с бокалом в руке, пристально сверля синевой своих глаз.
— Хорошо, что ты есть, — ласково произнесла Далила и улыбнулась.
Матвей облегченно вздохнул, сделал вид, что не удивился, продолжил свои хлопоты у стола.
«Жаль, что он уже не волнует меня, как прежде, — с тоской подумала Далила. — Жаль, что уже не хочется его завоевывать. Не моя в том вина. Его. Сейчас он пожинает плоды своей бесшабашности. Теперь мы просто друзья. Мне приятна его забота, но для счастья этого мало. Слишком мало, хотя вполне достаточно для пресловутого благополучия».
Она вспомнила, что муж не всегда был таким семьянином. Вспомнила свои ожидания у окна, придирки, ревность, страх разлуки, ссоры и…
Да, были и драки.
Юной Далиле казалось, что он невнимателен, равнодушен. Ребенок связал только ее, Матвей же был абсолютно свободен. Что ни день, то праздник: университет, пьянки, вечеринки, друзья. Женщины…
Далиле казалось, что слишком много вокруг Матвея женщин. Отвязных, красивых.
Она же вечно усталая, злая, растрепанная, в халате, за подол которого держится маленький Димка. Ревновала Далила мужа даже к телевизору, к певицам, артисткам. Пилила, закатывала скандалы, была несносна, занудлива, всячески старалась связать его по рукам и ногам, приковать цепями обязательств.
Этим только отталкивала его от себя, от сына, от дома. Страдала, металась, не знала, что предпринять. Боже, как она была в те годы несчастна. Пыталась бороться с собой, но бесполезно, срывалась и уже сама понимала, что все больше и больше попадает в плен собственных страстей. Ее крик, слезы и скандалы незаметно стали привычными.
Дело едва не дошло до развода. Муж стал холоден, придирчив. Своей шальной любовью она озлобила его, вызвала равнодушие.
Как все закончилось? Как она вырвалась из этого безумного дурмана страданий?
Очень просто: остыла. У женщин это происходит порой мгновенно: вот только что безрассудно любила, и вдруг его образ уходит из сердца, оставляя безразличную пустоту.
Но в этом «вдруг» всегда кроется веская причина.
Причина была действительно веская: Далила узнала, что Матвей не всецело принадлежит ей, узнала, что делит она его с миловидной крашеной блондинкой, маленькой и глупой, очень похожей на Мэрилин Монро.
Далила возненавидела эту Монро, покойную, не повинную в ее бедах. Выбор мужа поразил ее гораздо сильнее, чем его измена. Вся в слезах прилетела она к тетушке Маре:
— Что делать?! У Матвея роман с красавицей! Вылитая Монро!
— Ты красавица, — не моргнув глазом, солгала тетушка Мара, — Монро против тебя болонка. А по поводу, что тебе делать, скажу: учиться. Образование получать.
— А ребенок?
— За Димкой я присмотрю.
Далила пришла домой, разделась донага, долго и придирчиво рассматривала себя в зеркало, установила, что царственно красива и что разница между ею и соперницей равняется разнице между величественной русской борзой и подушечной болонкой.
Этим же летом Далила поступила в университет. Вскоре она поняла: неотвратимо приближается конец ее детской любви к Матвею.
И конец наступил. Он принял облик высоченного красавца с пышными усами и тугими бицепсами. Уже умудренная кое-какими знаниями, Далила два месяца умело морочила красавцу голову, свела с ума и бросила.
Муж на удивление быстро понял, что оказался за пределами интересов жены. Она уже не пилила его, не ревновала, не интересовалась, когда он придет. Частенько стала сама пропадать из дома, оставляя сынишку у тетушки Мары. Матвей затосковал. В квартире было тихо и пусто, как на кладбище ночью.
С семнадцати лет Матвей смотрел на Далилу, как на собственность: она — говорящая вещь, он — хозяин. Стандартная форма мужской любви. Матвей помыслить не мог жизни без привычной Далилы. И вот жена уходит от него, отдаляется. Что делать?
В создавшейся ситуации ему ничего другого не оставалось, как вернуться в лоно семьи. По совету тетушки Далила поступила аналогично. Она вернулась, но с трезвым взглядом на жизнь. Супруги простили друг друга, даже по-своему продолжали любить, даже были счастливы какое-то время…
И вдруг Далила поняла, что их мир и покой слишком стерильны. Ей не хватало истинных чувств: не хватало страсти, любви, страха, сомнений, страданий. Несколько лет она жила безоблачной супружеской жизнью, ощущая себя роботом. Для нее Матвей был другом, родственником, но не мужчиной. А мужчиной Матвей был настоящим — про таких говорят: мужик. Далила попала в капкан. Планка была поднята высоко — дотянись попробуй.
Она пробовала тайком от Матвея заводила интрижки, но все не то — не то и не то. Все хуже мужа.
А Далила хотела любви, надоела ей пустота. Муж-то любви не утратил. Напротив, он любил ее сильнее, чем прежде. Похоже, формула Пушкина «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей» работает и на мужчинах. Чем равнодушней к Матвею была Далила, тем большей любовью, нежностью и заботой он ее окружал. Иногда он сердился, вскипал, ревновал, но безрезультатно. Далила лишь ласковей становилась, но он не дурак, его не обманешь.
Матвей понять не мог: почему она изменилась?
Мораль мужчины в сексуальных делах: как можно меньше морали. Все его шалости «мелкие». А за «мелкие» шалости мужчина редко себя ругает. Зачем? Разве жена пострадала?
У женщин все абсолютно не так: чище, честней и гораздо сложнее. Однажды они переступили черту, за которой для женщины начинается проза. Там, где нарушена чистота, селятся бактерии эгоизма. То, что раньше и в голову не приходило, теперь уже кажется легко допустимым. Уязвленное самолюбие некоторое время подпитывало ее интерес к мужу, но, окончательно покорив эту вершину, Далила уже не могла быть счастлива только этим. В ней проснулась охотница.
Теперь любовь Матвея нужна была единственно для уверенности в себе, для надежности: все как у людей — раз муж положен женщине, пусть будет муж.
Супружеская любовь могла послужить лишь хорошим фоном для приключений. Истинного удовлетворения она не могла дать ни душе, ни телу.
А Далила хотела любить сама. Так хотела, что согласилась бы даже на безответную любовь, на страдания.
Впрочем, согласилась бы потому, что уверена: она сумеет вызвать ответные чувства.
Далила искала, ждала, и чудо свершилось: появился Александр. Красивый, умный, элегантный, сильный, музыкальный, романтичный…
Настоящий мужчина.
Одна беда: Александр нравился всем, а не только Далиле. Избалованный женским вниманием, он был легкой добычей на несколько дней, от силы месяцев. Далила влюбилась, а потому не сразу поняла, что ее ждет. Она хотела быть счастливой и стала счастливой. Она хотела потерять голову и потеряла ее.
Но ненадолго. Александр сам вернул Далилу на землю, сообщив о приезде жены.
— Теперь мы не сможем так часто встречаться, — сказал он и пропал на два месяца.
Случайно встретив его в «Мариинке» (он был с юной брюнеткой), Далила поняла, что пора плести сети. И она плела.
О, как она их плела, эти сети! Хладнокровно, умело, по науке, используя все, что знала. А знала Далила уже немало. Она практически не оставила ему выхода: Александр должен был влюбиться в Далилу, и он влюбился.
Влюбился так, как она хотела. Прочно и намертво Александр к ней приклеился — клей «Суперцемент» отдыхает. Он запутался в ней, как мотылек в паутине: страдал, ревновал, а потому любил все сильней и сильней.
Пускаясь в этот эксперимент, Далила подкована была лишь теоретически. Чем на самом деле закончится ее опыт на живом организме типа мужчина, Далила не знала. Но было уже очевидно, что эксперимент пошел не туда. Александр-то влюбился, но как он мучил теперь Далилу этой любовью. Она мирилась пока, понимая, что это неминуемая плата за успех, но как долго Далила выдержит? Вот в чем вопрос.
Глава 18
Матвей откупорил бутылку без выстрела (выстрелил он позже, вопросом), ловко разлил шампанское, поднял бокал и пристально посмотрел на жену. Далила думала, что муж произнесет тост, но неожиданно услышала строгое:
— Где ты была?
Она заготовила вполне правдоподобную историю, но вдруг почувствовала, что не сможет поведать ее, глядя Матвею в глаза.
— Лучше не надо, — попросила она.
— Почему?
— Оправдываться не люблю.
Далила думала, что муж рассердится и закричит. Они жили мирно, без ссор и скандалов, но когда-то должен он возмутиться, уже пора — слишком много жена работает, слишком мало бывает дома.
Но Матвей не закричал, он вдруг тихо спросил:
— Я теряю тебя?
Его голос слегка дрожал, выдавая волнение. Это напугало Далилу.
«Теряю тебя» — ее фраза. Когда-то именно так пытала она Матвея. Бессознательно он повторил ее слова.
Далила опешила: «Все у нас общее, пропитались друг другом, смешались желания, привычки, слова. Ничего уж не скроешь. Но я-то умею скрывать. Все было нормально. Почему он спросил? Видел сам? Донесли? Почувствовал? Догадался?»
Посверлив мужа глазами и не получив на вопросы ответа, она улыбнулась:
— Что на тебя сегодня нашло? Сам знаешь, мы сиамские близнецы. Ты, я, Димка — одно целое. Нас разлучит только беда. Во всяком случае, ты уже никогда не потеряешь меня.
— Потому что давно потерял, — констатировал Матвей, задумчиво делая глоток из бокала.
— Не говори ерунды, — рассердилась Далила. — Я работаю, ты это знаешь.
Он ядовито сказал:
— Да, я все знаю.
— Удивляюсь, что сегодня с тобой? — фыркнула она, скрывая настороженность. — Таких глупостей от тебя не ожидала.
— Хорошо, пусть это глупости. А то, что мы уже два месяца спим на разных кроватях, это тоже глупости?
— Разве? — фальшиво удивилась она.
Его голос грозно повысился:
— Я нормальный здоровый мужчина…
Ей очень хотелось припомнить мужу, что раньше, когда Димка болел, он легко выходил из такого вот положения: запросто отправлялся к своей Монро…
«Стоп!» — приказала себе Далила и устраивать разборы старых полетов не стала.
— Родной, я думала, что это все из-за докторской, — взяв себя в руки, нежно произнесла она. — Честное слово, я видела, как ты занят. Ты же работаешь по ночам. Я не хотела тебя отвлекать, и сама много работаю. «Форд» в аварии уже побывал, а кредит мы еще не выплатили.
— Где ты была? — взорвался Матвей.
«Ну вот, доминдальничалась», — мысленно удручилась Далила и тоже взорвалась:
— Не смей на меня кричать! И допросы не смей устраивать! Лучше взгляни на себя! Ты не ангел!
Пока Матвей испуганно таращил глаза, она с рыданиями покинула кухню.
Плакала Далила нехотя. Искусственно всхлипывая, думала о том, что сегодня плачет второй уже раз. С мужем все пресно, даже слезы.
«Боже, а какая с ним будет любовь! — ужаснулась она. — Мука. Но теперь этого не избежать. Отвратительная плата за тихую семейную гавань».
Далила все знала наперед: сейчас Матвей начнет ее успокаивать, а она его упрекать в подозрительности, затем милостиво расскажет ему, где была, свою правдоподобную историю, он поверит или сделает вид, что поверил, далее будут взаимные ласки, вялые с ее стороны и азартные с его, потом она якобы загорится, изобразит оргазм, он будет счастлив, а она заснет с мыслями об Александре.
Недели две она будет порхать вокруг мужа, играя любовь, будет раньше его приходить домой, устраивать ужины…
Что будет тем временем чувствовать Александр и как он себя поведет, Далила даже представить боялась.
«Совсем немного надо мне потерпеть, — уговаривала она себя. — Матвей успокоится, и в семье установится привычное равнодушие. Я опять получу свободу».
Все именно так и случилось. Ссора и примирение положили начало периоду счастливой любви. Скрепя сердце, Далила поступила в распоряжение мужа.
«Как буду выкручиваться перед Александром?» — засыпая, гадала она.
В одном Матвей был прав: он жену потерял. События, происходящие в семье, были так для нее незначительны, что утром Далила совершенно забыла про новый период, хоть и обнаружила спящего рядом мужа. Взглянув на часы, она откинула одеяло, собираясь вскочить, но Матвей обнял жену и прошептал:
— Знаешь, чего я хочу?
— Чего? — опрометчиво поинтересовалась Далила, мыслями уже уносясь подальше от дома.
Он признался:
— Я хотел бы заняться сексом.
— Ну, ты занимайся, а я пойду кофе пить, — рассеянно сказала она, сползая с кровати и даже не вникая в суть утренних признаний мужа.
— Класс! — обидевшись, воскликнул Матвей. — С тобой и будильник не нужен. Я сразу проснулся.
— В чем дело? — искренне удивилась Далила.
— Ха! Ты даже не поняла, что сказала? Разгорался семейный скандал. Прямо с утра.
В счастливый период.
Слово за слово, скандал обязательно разгорелся бы, но зазвонил телефон.
Далила потянулась за трубкой, воскликнув:
— Это меня!
— Ясное дело, — буркнул Матвей, натягивая на голову одеяло.
Звонила Лиза, подруга и пациентка Далилы в одном лице.
— Есть новости, — сообщила Лиза. — Вчера я выполнила твое задание.
— Неужели у родителей Веты была? — поразилась Далила.
— Чему удивляешься? Не люблю проволочек: пообещала и сразу выполнила. А ты что думала?
— Если честно, я думала, что ты на завтра этот поход отложишь.
— Ну, ты даешь. Где я и где завтра? С нашим капитализмом до завтра можно и не дожить. Возьмут и пристрелят друзья типа враги. Их у меня очень много, — «похвастала» Лиза и сердито спросила:
— Так что? Ты шевелишься? Надо бы встретиться.
— Прямо сейчас?
— Нет, через год. Вытряхивайся из постели давай.
— А ты где?
— Уже в своем офисе, тебя поджидаю. Положив трубку, Далила виновато посмотрела на мужа:
— Ну вот, снова работа. Будешь ругаться?
Матвей сбросил с лица одеяло и покачал головой:
— Нет, не буду.
— А что?
— Сам работать пойду.
Лиза была постоянной посетительницей сеансов Далилы уже много лет. Эта высокая, ладно скроенная и крепко сшитая брюнетка являлась яркой представительницей современных деловых женщин. Здоровая, энергичная, напористая, знающая в жизни толк и вкус, Лиза на все смотрела только с рациональной точки зрения.
Далила исполняла функции высокооплачиваемой подруги. Она отказалась бы от этих обидных функций, если бы не понимала, как ранима Лиза, как одинока закованная в броню меркантилизма ее душа.
Трагедия Лизы заключалась в ее нетерпимости к современным мужчинам. В них она видела только плохое. Воспитанная на романах, Лиза ждала от сильного пола проявления этой силы, а получала лень, трусость, хитрость и жадность.
Положение усугублялось личными качествами самой Лизы. Казалось, нет такой проблемы, которой не смогла бы решить эта женщина-тайфун — так называла ее про себя Далила. В распоряжении Лизы были ум, образование, предприимчивость и жизненный опыт. Они сделали ее очень богатой. А честность, принципиальность, взыскательность и благородство делали красавицу Лизу невыносимой. Ни один из ее поклонников не выдерживал натиска положительных качеств Лизы — все пасовали. Попробуй порисуйся перед такой.
— Далилка, оцени, как меня подлатали.
За Три месяца, что они не виделись, Лиза помолодела на десять лет.
— Потрясно! — оценила Далила.
— А грудь?
— Просто отпадная.
— Это да, но не слишком ли она велика? Вчера только от подъезда до машины дошла, и уже два «мерса» с фургоном столкнулись.
— Да, эрекционная получилась грудь.
Лиза загоревала:
— Опять я перестаралась. Раньше комплексовала из-за маленьких сисек, теперь комплексую из-за больших.
Далила не согласилась:
— Все не так. Как говорит мой Евгений, все было хорошо, а теперь еще лучше. Раньше ты гордилась маленьким бюстом, теперь будешь гордиться большим.
— Ты научишь?
— Как всегда.
— Да, на тебя вся надежда. И еще научи меня гордиться занудливостью моих родителей, тупостью подчиненных, грубостью продавцов…
Далила рассмеялась:
— Примерно по этому поводу мой Женька придумал новый анекдот.
— Давай! — оживилась Лиза и умильно добавила:
— Твой Женька — единственный в мире мужчина. Если сдуру соберется жениться, ко мне его направляй. Для него я свободна всегда. Отправишь?
— Обязательно, — с улыбкой кивнула Далила.
— А где анекдот?
— Доктор спрашивает у пациента: «Что вас беспокоит?» Пациент с жаром жалуется: «Тупость родителей, жены, детей, друзей, сослуживцев…» Заканчивает пациент уже абсолютно растерянно: «…соседей, знакомых, прохожих…»
Лиза не рассмеялась, а с угрюмой настороженностью осведомилась:
— Считаешь меня депрессивной? Далила оптимистично ей сообщила:
— Любуюсь твоим новым бюстом.
— Ты бы знала, кто мне его делал! — вновь оживилась Лиза. — Я этого профессора спрашиваю, скажи, милый, правду, стоит мне вкладывать денежки в мое тело? Или не стоит? Убедил, что стоит.
— И правильно сделал.
Лиза махнула рукой:
— А на кой ляд мне это тело? Если бы я на панели на жизнь зарабатывала, а я мужиками командую.
— Ты не права, — возразила Далила. — С операцией ты обрела ощущение молодости, а значит, получишь прилив свежих сил.
Лиза расхохоталась, показывая неестественно белые акульи зубы, которые обошлись ей в астрономическую сумму.
— Ой, уморила, Далилка! Зачем, скажи, мне свежие силы? Старые не знаю, куда девать. Вернулась из больницы и со свежими лишними силами выгнала своего бой-френда взашей. Разумеется, не рассчитала немного.
— И что?
— В результате у бедняги перелом ребра. С лестницы неловко скатился. Ну, мужики — уроды, даже с лестницы не могут нормально упасть. Теперь ношу недобитому френду яблоки и апельсины. Знаешь, в какую палату?
— Где ты была?
Она заготовила вполне правдоподобную историю, но вдруг почувствовала, что не сможет поведать ее, глядя Матвею в глаза.
— Лучше не надо, — попросила она.
— Почему?
— Оправдываться не люблю.
Далила думала, что муж рассердится и закричит. Они жили мирно, без ссор и скандалов, но когда-то должен он возмутиться, уже пора — слишком много жена работает, слишком мало бывает дома.
Но Матвей не закричал, он вдруг тихо спросил:
— Я теряю тебя?
Его голос слегка дрожал, выдавая волнение. Это напугало Далилу.
«Теряю тебя» — ее фраза. Когда-то именно так пытала она Матвея. Бессознательно он повторил ее слова.
Далила опешила: «Все у нас общее, пропитались друг другом, смешались желания, привычки, слова. Ничего уж не скроешь. Но я-то умею скрывать. Все было нормально. Почему он спросил? Видел сам? Донесли? Почувствовал? Догадался?»
Посверлив мужа глазами и не получив на вопросы ответа, она улыбнулась:
— Что на тебя сегодня нашло? Сам знаешь, мы сиамские близнецы. Ты, я, Димка — одно целое. Нас разлучит только беда. Во всяком случае, ты уже никогда не потеряешь меня.
— Потому что давно потерял, — констатировал Матвей, задумчиво делая глоток из бокала.
— Не говори ерунды, — рассердилась Далила. — Я работаю, ты это знаешь.
Он ядовито сказал:
— Да, я все знаю.
— Удивляюсь, что сегодня с тобой? — фыркнула она, скрывая настороженность. — Таких глупостей от тебя не ожидала.
— Хорошо, пусть это глупости. А то, что мы уже два месяца спим на разных кроватях, это тоже глупости?
— Разве? — фальшиво удивилась она.
Его голос грозно повысился:
— Я нормальный здоровый мужчина…
Ей очень хотелось припомнить мужу, что раньше, когда Димка болел, он легко выходил из такого вот положения: запросто отправлялся к своей Монро…
«Стоп!» — приказала себе Далила и устраивать разборы старых полетов не стала.
— Родной, я думала, что это все из-за докторской, — взяв себя в руки, нежно произнесла она. — Честное слово, я видела, как ты занят. Ты же работаешь по ночам. Я не хотела тебя отвлекать, и сама много работаю. «Форд» в аварии уже побывал, а кредит мы еще не выплатили.
— Где ты была? — взорвался Матвей.
«Ну вот, доминдальничалась», — мысленно удручилась Далила и тоже взорвалась:
— Не смей на меня кричать! И допросы не смей устраивать! Лучше взгляни на себя! Ты не ангел!
Пока Матвей испуганно таращил глаза, она с рыданиями покинула кухню.
Плакала Далила нехотя. Искусственно всхлипывая, думала о том, что сегодня плачет второй уже раз. С мужем все пресно, даже слезы.
«Боже, а какая с ним будет любовь! — ужаснулась она. — Мука. Но теперь этого не избежать. Отвратительная плата за тихую семейную гавань».
Далила все знала наперед: сейчас Матвей начнет ее успокаивать, а она его упрекать в подозрительности, затем милостиво расскажет ему, где была, свою правдоподобную историю, он поверит или сделает вид, что поверил, далее будут взаимные ласки, вялые с ее стороны и азартные с его, потом она якобы загорится, изобразит оргазм, он будет счастлив, а она заснет с мыслями об Александре.
Недели две она будет порхать вокруг мужа, играя любовь, будет раньше его приходить домой, устраивать ужины…
Что будет тем временем чувствовать Александр и как он себя поведет, Далила даже представить боялась.
«Совсем немного надо мне потерпеть, — уговаривала она себя. — Матвей успокоится, и в семье установится привычное равнодушие. Я опять получу свободу».
Все именно так и случилось. Ссора и примирение положили начало периоду счастливой любви. Скрепя сердце, Далила поступила в распоряжение мужа.
«Как буду выкручиваться перед Александром?» — засыпая, гадала она.
В одном Матвей был прав: он жену потерял. События, происходящие в семье, были так для нее незначительны, что утром Далила совершенно забыла про новый период, хоть и обнаружила спящего рядом мужа. Взглянув на часы, она откинула одеяло, собираясь вскочить, но Матвей обнял жену и прошептал:
— Знаешь, чего я хочу?
— Чего? — опрометчиво поинтересовалась Далила, мыслями уже уносясь подальше от дома.
Он признался:
— Я хотел бы заняться сексом.
— Ну, ты занимайся, а я пойду кофе пить, — рассеянно сказала она, сползая с кровати и даже не вникая в суть утренних признаний мужа.
— Класс! — обидевшись, воскликнул Матвей. — С тобой и будильник не нужен. Я сразу проснулся.
— В чем дело? — искренне удивилась Далила.
— Ха! Ты даже не поняла, что сказала? Разгорался семейный скандал. Прямо с утра.
В счастливый период.
Слово за слово, скандал обязательно разгорелся бы, но зазвонил телефон.
Далила потянулась за трубкой, воскликнув:
— Это меня!
— Ясное дело, — буркнул Матвей, натягивая на голову одеяло.
Звонила Лиза, подруга и пациентка Далилы в одном лице.
— Есть новости, — сообщила Лиза. — Вчера я выполнила твое задание.
— Неужели у родителей Веты была? — поразилась Далила.
— Чему удивляешься? Не люблю проволочек: пообещала и сразу выполнила. А ты что думала?
— Если честно, я думала, что ты на завтра этот поход отложишь.
— Ну, ты даешь. Где я и где завтра? С нашим капитализмом до завтра можно и не дожить. Возьмут и пристрелят друзья типа враги. Их у меня очень много, — «похвастала» Лиза и сердито спросила:
— Так что? Ты шевелишься? Надо бы встретиться.
— Прямо сейчас?
— Нет, через год. Вытряхивайся из постели давай.
— А ты где?
— Уже в своем офисе, тебя поджидаю. Положив трубку, Далила виновато посмотрела на мужа:
— Ну вот, снова работа. Будешь ругаться?
Матвей сбросил с лица одеяло и покачал головой:
— Нет, не буду.
— А что?
— Сам работать пойду.
Лиза была постоянной посетительницей сеансов Далилы уже много лет. Эта высокая, ладно скроенная и крепко сшитая брюнетка являлась яркой представительницей современных деловых женщин. Здоровая, энергичная, напористая, знающая в жизни толк и вкус, Лиза на все смотрела только с рациональной точки зрения.
Далила исполняла функции высокооплачиваемой подруги. Она отказалась бы от этих обидных функций, если бы не понимала, как ранима Лиза, как одинока закованная в броню меркантилизма ее душа.
Трагедия Лизы заключалась в ее нетерпимости к современным мужчинам. В них она видела только плохое. Воспитанная на романах, Лиза ждала от сильного пола проявления этой силы, а получала лень, трусость, хитрость и жадность.
Положение усугублялось личными качествами самой Лизы. Казалось, нет такой проблемы, которой не смогла бы решить эта женщина-тайфун — так называла ее про себя Далила. В распоряжении Лизы были ум, образование, предприимчивость и жизненный опыт. Они сделали ее очень богатой. А честность, принципиальность, взыскательность и благородство делали красавицу Лизу невыносимой. Ни один из ее поклонников не выдерживал натиска положительных качеств Лизы — все пасовали. Попробуй порисуйся перед такой.
— Далилка, оцени, как меня подлатали.
За Три месяца, что они не виделись, Лиза помолодела на десять лет.
— Потрясно! — оценила Далила.
— А грудь?
— Просто отпадная.
— Это да, но не слишком ли она велика? Вчера только от подъезда до машины дошла, и уже два «мерса» с фургоном столкнулись.
— Да, эрекционная получилась грудь.
Лиза загоревала:
— Опять я перестаралась. Раньше комплексовала из-за маленьких сисек, теперь комплексую из-за больших.
Далила не согласилась:
— Все не так. Как говорит мой Евгений, все было хорошо, а теперь еще лучше. Раньше ты гордилась маленьким бюстом, теперь будешь гордиться большим.
— Ты научишь?
— Как всегда.
— Да, на тебя вся надежда. И еще научи меня гордиться занудливостью моих родителей, тупостью подчиненных, грубостью продавцов…
Далила рассмеялась:
— Примерно по этому поводу мой Женька придумал новый анекдот.
— Давай! — оживилась Лиза и умильно добавила:
— Твой Женька — единственный в мире мужчина. Если сдуру соберется жениться, ко мне его направляй. Для него я свободна всегда. Отправишь?
— Обязательно, — с улыбкой кивнула Далила.
— А где анекдот?
— Доктор спрашивает у пациента: «Что вас беспокоит?» Пациент с жаром жалуется: «Тупость родителей, жены, детей, друзей, сослуживцев…» Заканчивает пациент уже абсолютно растерянно: «…соседей, знакомых, прохожих…»
Лиза не рассмеялась, а с угрюмой настороженностью осведомилась:
— Считаешь меня депрессивной? Далила оптимистично ей сообщила:
— Любуюсь твоим новым бюстом.
— Ты бы знала, кто мне его делал! — вновь оживилась Лиза. — Я этого профессора спрашиваю, скажи, милый, правду, стоит мне вкладывать денежки в мое тело? Или не стоит? Убедил, что стоит.
— И правильно сделал.
Лиза махнула рукой:
— А на кой ляд мне это тело? Если бы я на панели на жизнь зарабатывала, а я мужиками командую.
— Ты не права, — возразила Далила. — С операцией ты обрела ощущение молодости, а значит, получишь прилив свежих сил.
Лиза расхохоталась, показывая неестественно белые акульи зубы, которые обошлись ей в астрономическую сумму.
— Ой, уморила, Далилка! Зачем, скажи, мне свежие силы? Старые не знаю, куда девать. Вернулась из больницы и со свежими лишними силами выгнала своего бой-френда взашей. Разумеется, не рассчитала немного.
— И что?
— В результате у бедняги перелом ребра. С лестницы неловко скатился. Ну, мужики — уроды, даже с лестницы не могут нормально упасть. Теперь ношу недобитому френду яблоки и апельсины. Знаешь, в какую палату?