Страница:
С бумагами в руках стремительно вошла Маша и сердито спросила:
— Какая зараза молоко пролила на мои документы?
Виктор «ушел в отказ»:
— Я молоко не пью.
— А я вообще грузин, — сообщил Резо. — Грузины с груди матери пьют вино. Кстати, мы тут как раз о груди говорили.
— Идите вы к черту, похабники! — фыркнула Маша. — Испортили мне документы! Я их еще не смотрела, а они уже молоком все залили. Теперь название холдинга разобрать не могу.
Виктор ее успокоил:
— Не переживай. Холдинг сам нам представится, когда сливаться начнем.
Девушка отмахнулась, с интересом читая бумаги. Резо с шутливым недовольством спросил:
— Слушай, красавица, зачем работой себя надрываешь, когда шеф в гробу прохлаждается?
— Да погоди ты, — рассердилась Маша. — Вы хоть знаете, что мы не одни сливаемся?
— А кто еще? — оживился Виктор.
— Какой-то «Феникс» к холдингу присоединяется. Там вроде тоже босс умер. Ну и дела! — подивилась она.
— «Феникс»? — воскликнул Евгений и, поразившись, подумал: «Точно, дела еще те. Шеф „Феникса“ господин Киселев — второй покойный бой-френд».
Глава 14
Глава 15
Глава 16
— Какая зараза молоко пролила на мои документы?
Виктор «ушел в отказ»:
— Я молоко не пью.
— А я вообще грузин, — сообщил Резо. — Грузины с груди матери пьют вино. Кстати, мы тут как раз о груди говорили.
— Идите вы к черту, похабники! — фыркнула Маша. — Испортили мне документы! Я их еще не смотрела, а они уже молоком все залили. Теперь название холдинга разобрать не могу.
Виктор ее успокоил:
— Не переживай. Холдинг сам нам представится, когда сливаться начнем.
Девушка отмахнулась, с интересом читая бумаги. Резо с шутливым недовольством спросил:
— Слушай, красавица, зачем работой себя надрываешь, когда шеф в гробу прохлаждается?
— Да погоди ты, — рассердилась Маша. — Вы хоть знаете, что мы не одни сливаемся?
— А кто еще? — оживился Виктор.
— Какой-то «Феникс» к холдингу присоединяется. Там вроде тоже босс умер. Ну и дела! — подивилась она.
— «Феникс»? — воскликнул Евгений и, поразившись, подумал: «Точно, дела еще те. Шеф „Феникса“ господин Киселев — второй покойный бой-френд».
Глава 14
Женщина, к удивлению Далилы, все же пришла. Ровно в шесть часов вечера она робко вошла в кабинет и тихо поздоровалась.
Далила уже собиралась домой: глядя в зеркальце, пудрила нос. Увидев пациентку, она с дежурной приветливостью улыбнулась, глазами показала на кресло, поспешно спрятала косметичку в ящик стола, нажала на кнопку селектора и с легкой важностью произнесла:
— Даша, две чашечки кофе, пожалуйста.
— Сию минуту, — мгновенно откликнулась секретарша.
На некоторое время в кабинете установилась тишина. Женщина сидела на краешке кресла и обреченно смотрела в пол. Далила с лихорадочной торопливостью листала рабочий журнал.
К своему стыду, она забыла имя пациентки и теперь не знала, как к ней обратиться. Вообще-то кабинет был анонимный. Пациенты иногда и сами забывали свои имена, называясь сегодня одним, а завтра другим, но Далила не могла позволить себе ошибки. Наконец она нашла нужную запись. «Ирина Сергеевна Левицкая, музыкальный работник…»
— Итак, Ирина Сергеевна, — начала было она, но дверь распахнулась.
На пороге кабинета выросла секретарша с подносом.
— Кофе, — важно сообщила Даша и сверкнула фальшивой улыбкой: все, как учила начальница.
— Ой., зачем? — смутилась Левицкая и пролепетала:
— Большое спасибо.
— На здоровье, — вежливо откликнулась Даша и, виляя задом, стремительно вышла.
Когда дверь закрылась, Далила сделала глоток кофе, приветливо посмотрела на женщину и мягко произнесла:
— Я вас слушаю, Ирина Сергеевна.
Та смешалась, покраснела, на лице появилось страдание.
«Не знает, с чего начать, — догадалась Далила, с трудом припоминая, о чем бедняжка поведала ей вчера. — Хотя, понятно о чем, о том же, о чем и большинство: муж был хорошим, а стал плохим. Обычно выясняется, что хорошим муж не был никогда, разве что в фантазиях жены. Посмотрим, так ли здесь».
— Вчера вы говорили о том, что ваш муж изменился. Если можно, конкретней, каковы перемены? — заранее скучая, спросила она.
Брови женщины удивленно поползли вверх.
— Простите, но я этого не говорила, — растерялась она. — Я совсем о другом.
Теперь смущаться настала очередь Далилы. Нет, она, конечно, вида не подала, ее улыбка была по-прежнему спокойна и приветлива, но в глубине души ей стало стыдно за допущенный промах. Самолюбивая Далила болезненно переживала любые оплошности. Она привыкла к реноме суперспециалиста.
— Это вы меня простите, — извинилась она, чувствуя уже неприязнь к пациентке. — Видимо, я не правильно вас поняла. Так о чем вы, Ирина Сергеевна?
— Я о себе, — встрепенулась Левицкая. — Я уже и к гадалкам ходила, и к всяким там ведунам. Думала, может, порча.
— Порча? Так вы больны? — обрадовалась Далила. — Вы обращались к врачу? Какие у вас симптомы?
— Худею и плохо сплю. Вот знакомые и посоветовали к вам обратиться. Сказали, что вы уж точно поможете. К невропатологу я ходила и даже к психиатру. И ко всяким другим врачам.
— И что же?
— Говорят, здорова. Выписали там успокаивающее, витамины всякие, а разве можно душу витаминами вылечить?
Левицкая отвернулась, желая спрятать слезы в глазах.
— Ну-ну, продолжайте, пожалуйста, — попросила Далила.
Она слушала уже с искренним интересом, невольно сочувствуя. Левицкая не отвечала.
Далила подумала: «Ком в горле. Похоже, невроз. Какая, к черту, здоровая».
Она поднялась, решительно обогнула стол и, обняв за плечи Левицкую, мягко спросила:
— Что именно вас беспокоит, Ирина Сергеевна?
— Ой, в том-то и дело, что сама я не знаю, — вздохнула та. — Плохо. Плохо мне, а почему, сколько ни гадала, понять не могу.
— А вы подумайте.
Далила, погладив ее по руке, вернулась на место.
— Об этом лишь и думаю, — призналась Левицкая. — И не знаю, понять не могу.
Сделав паузу, она повторила:
— Понять не могу, знаю только, что плохо.
Левицкая замолчала. Далила поняла, что теперь уже надолго.
— Что ж, давайте попробуем вместе. Вдвоем разберемся, — предложила она. — Обрисуйте, пожалуйста, в общих чертах свою жизнь. И не бойтесь быть многословной, говорите, говорите.
— Жизнь? Да нормальная жизнь у меня… На первый взгляд, вроде все в полном порядке: муж зарабатывает хорошо. В доме достаток. Подруги завидуют.
— У вас много подруг?
— Да нет, одна. Школьная. Мы с ней почти не видимся. И еще одна есть. Сотрудница. Бывшая.
— Бывшая сотрудница или подруга? — уточнила Далила.
— Можно сказать, и то, и другое, — вздохнула Левицкая. — Мы с ней когда-то работали. Не то, чтобы дружим. Дружбой наши отношения не назовешь, так перезваниваемся иногда. В основном она мне звонит, когда деньги нужны. Я даю в долг всем безотказно.
— Тогда почему у вас мало подруг? — удивилась Далила.
— У меня муж красивый.
Далила подумала: «У меня тоже».
— Я как замуж вышла, — продолжала Левицкая, — сразу всех подруг от дома отвадила.
— Физические недомогания у вас есть?
— Вроде нет.
— Головные боли?
— Иногда.
— Тяжесть в области сердца? Быстрая утомляемость? Вялость, дрожь в руках?
Левицкая виновато пожала плечами:
— Нет, кроме бессонницы и отсутствия аппетита, нет ничего. Разве что вялость…
Далила глянула на часы и призналась:
— Сегодня вечером я занята, но я вас беру. Будем работать. Думаю, через месяц у вас появится оптимизм.
— Правда? — оживилась Левицкая.
— Я уверена. Вам надо заполнить анкету, но секретаршу я уже отпустила. Анкеты все у нее.
— А если я завтра приду?
— Да, завтра приходите. В это же время, — покидая рабочее кресло, согласилась Далила.
Они вместе вышли из офиса. Остановившись у «Форда», Далила вежливо предложила:
— Вас подвезти?
— Нет, спасибо, — испугалась Левицкая. — Я прогуляюсь пешком.
— Тогда до завтра, — обрадовалась Далила.
Она спешила к племяннику, а потом на свидание с Александром. Далила не хотела с ним так часто встречаться, но он вырвал у нее обещание.
До самого Просвещения она размышляла о сложности их отношений.
«Семью совсем забросила, — злясь на себя, заключила Далила. — Матвей меня скоро из дома выгонит и правильно сделает».
Евгений поджидал тетушку во дворе — нахохлившись, стоял на крыльце у подъезда.
— Ты почему здесь стоишь? — подъехав, удивилась она.
— Надо поговорить.
— Ясно, лезь скорее в машину. Холодно.
Евгений, еще загружаясь, начал рассказывать о походе в фирму покойного Трахтенберга. Далила слушала, хмурясь. Закончив, Евгений спросил:
— Вижу, есть новости и у тебя?
— И еще какие, — закатила глаза Далила.
— Ну и?
— Похоже, Трахтенберга и Киселева не подруга Веты убила.
— Не Настя? — удивился Евгений. — А я уже с ней свою версию увязал.
— Значит, развязывай, — горько усмехнулась Далила.
Далила уже собиралась домой: глядя в зеркальце, пудрила нос. Увидев пациентку, она с дежурной приветливостью улыбнулась, глазами показала на кресло, поспешно спрятала косметичку в ящик стола, нажала на кнопку селектора и с легкой важностью произнесла:
— Даша, две чашечки кофе, пожалуйста.
— Сию минуту, — мгновенно откликнулась секретарша.
На некоторое время в кабинете установилась тишина. Женщина сидела на краешке кресла и обреченно смотрела в пол. Далила с лихорадочной торопливостью листала рабочий журнал.
К своему стыду, она забыла имя пациентки и теперь не знала, как к ней обратиться. Вообще-то кабинет был анонимный. Пациенты иногда и сами забывали свои имена, называясь сегодня одним, а завтра другим, но Далила не могла позволить себе ошибки. Наконец она нашла нужную запись. «Ирина Сергеевна Левицкая, музыкальный работник…»
— Итак, Ирина Сергеевна, — начала было она, но дверь распахнулась.
На пороге кабинета выросла секретарша с подносом.
— Кофе, — важно сообщила Даша и сверкнула фальшивой улыбкой: все, как учила начальница.
— Ой., зачем? — смутилась Левицкая и пролепетала:
— Большое спасибо.
— На здоровье, — вежливо откликнулась Даша и, виляя задом, стремительно вышла.
Когда дверь закрылась, Далила сделала глоток кофе, приветливо посмотрела на женщину и мягко произнесла:
— Я вас слушаю, Ирина Сергеевна.
Та смешалась, покраснела, на лице появилось страдание.
«Не знает, с чего начать, — догадалась Далила, с трудом припоминая, о чем бедняжка поведала ей вчера. — Хотя, понятно о чем, о том же, о чем и большинство: муж был хорошим, а стал плохим. Обычно выясняется, что хорошим муж не был никогда, разве что в фантазиях жены. Посмотрим, так ли здесь».
— Вчера вы говорили о том, что ваш муж изменился. Если можно, конкретней, каковы перемены? — заранее скучая, спросила она.
Брови женщины удивленно поползли вверх.
— Простите, но я этого не говорила, — растерялась она. — Я совсем о другом.
Теперь смущаться настала очередь Далилы. Нет, она, конечно, вида не подала, ее улыбка была по-прежнему спокойна и приветлива, но в глубине души ей стало стыдно за допущенный промах. Самолюбивая Далила болезненно переживала любые оплошности. Она привыкла к реноме суперспециалиста.
— Это вы меня простите, — извинилась она, чувствуя уже неприязнь к пациентке. — Видимо, я не правильно вас поняла. Так о чем вы, Ирина Сергеевна?
— Я о себе, — встрепенулась Левицкая. — Я уже и к гадалкам ходила, и к всяким там ведунам. Думала, может, порча.
— Порча? Так вы больны? — обрадовалась Далила. — Вы обращались к врачу? Какие у вас симптомы?
— Худею и плохо сплю. Вот знакомые и посоветовали к вам обратиться. Сказали, что вы уж точно поможете. К невропатологу я ходила и даже к психиатру. И ко всяким другим врачам.
— И что же?
— Говорят, здорова. Выписали там успокаивающее, витамины всякие, а разве можно душу витаминами вылечить?
Левицкая отвернулась, желая спрятать слезы в глазах.
— Ну-ну, продолжайте, пожалуйста, — попросила Далила.
Она слушала уже с искренним интересом, невольно сочувствуя. Левицкая не отвечала.
Далила подумала: «Ком в горле. Похоже, невроз. Какая, к черту, здоровая».
Она поднялась, решительно обогнула стол и, обняв за плечи Левицкую, мягко спросила:
— Что именно вас беспокоит, Ирина Сергеевна?
— Ой, в том-то и дело, что сама я не знаю, — вздохнула та. — Плохо. Плохо мне, а почему, сколько ни гадала, понять не могу.
— А вы подумайте.
Далила, погладив ее по руке, вернулась на место.
— Об этом лишь и думаю, — призналась Левицкая. — И не знаю, понять не могу.
Сделав паузу, она повторила:
— Понять не могу, знаю только, что плохо.
Левицкая замолчала. Далила поняла, что теперь уже надолго.
— Что ж, давайте попробуем вместе. Вдвоем разберемся, — предложила она. — Обрисуйте, пожалуйста, в общих чертах свою жизнь. И не бойтесь быть многословной, говорите, говорите.
— Жизнь? Да нормальная жизнь у меня… На первый взгляд, вроде все в полном порядке: муж зарабатывает хорошо. В доме достаток. Подруги завидуют.
— У вас много подруг?
— Да нет, одна. Школьная. Мы с ней почти не видимся. И еще одна есть. Сотрудница. Бывшая.
— Бывшая сотрудница или подруга? — уточнила Далила.
— Можно сказать, и то, и другое, — вздохнула Левицкая. — Мы с ней когда-то работали. Не то, чтобы дружим. Дружбой наши отношения не назовешь, так перезваниваемся иногда. В основном она мне звонит, когда деньги нужны. Я даю в долг всем безотказно.
— Тогда почему у вас мало подруг? — удивилась Далила.
— У меня муж красивый.
Далила подумала: «У меня тоже».
— Я как замуж вышла, — продолжала Левицкая, — сразу всех подруг от дома отвадила.
— Физические недомогания у вас есть?
— Вроде нет.
— Головные боли?
— Иногда.
— Тяжесть в области сердца? Быстрая утомляемость? Вялость, дрожь в руках?
Левицкая виновато пожала плечами:
— Нет, кроме бессонницы и отсутствия аппетита, нет ничего. Разве что вялость…
Далила глянула на часы и призналась:
— Сегодня вечером я занята, но я вас беру. Будем работать. Думаю, через месяц у вас появится оптимизм.
— Правда? — оживилась Левицкая.
— Я уверена. Вам надо заполнить анкету, но секретаршу я уже отпустила. Анкеты все у нее.
— А если я завтра приду?
— Да, завтра приходите. В это же время, — покидая рабочее кресло, согласилась Далила.
Они вместе вышли из офиса. Остановившись у «Форда», Далила вежливо предложила:
— Вас подвезти?
— Нет, спасибо, — испугалась Левицкая. — Я прогуляюсь пешком.
— Тогда до завтра, — обрадовалась Далила.
Она спешила к племяннику, а потом на свидание с Александром. Далила не хотела с ним так часто встречаться, но он вырвал у нее обещание.
До самого Просвещения она размышляла о сложности их отношений.
«Семью совсем забросила, — злясь на себя, заключила Далила. — Матвей меня скоро из дома выгонит и правильно сделает».
Евгений поджидал тетушку во дворе — нахохлившись, стоял на крыльце у подъезда.
— Ты почему здесь стоишь? — подъехав, удивилась она.
— Надо поговорить.
— Ясно, лезь скорее в машину. Холодно.
Евгений, еще загружаясь, начал рассказывать о походе в фирму покойного Трахтенберга. Далила слушала, хмурясь. Закончив, Евгений спросил:
— Вижу, есть новости и у тебя?
— И еще какие, — закатила глаза Далила.
— Ну и?
— Похоже, Трахтенберга и Киселева не подруга Веты убила.
— Не Настя? — удивился Евгений. — А я уже с ней свою версию увязал.
— Значит, развязывай, — горько усмехнулась Далила.
Глава 15
Версия Евгения держалась на таких вот фактах. В подарок от отца Виолетта получила фирму и кое-как там управлялась. Подруга Веты, Настя Миронова, управляет крупным холдингом, имеющим множество дочерних предприятий. Она наметила расширение холдинга. Вета согласилась подчинить свою фирму подруге, хоть отец ей и не советовал. А вот Трахтенберг и Киселев, владельцы преуспевающих предприятий, долго не хотели сливаться.
Неформально все трое — Вета, Трахтенберг и Киселев — являлись совладельцами другого холдинга, конкурента Насти Мироновой. Насте как-то удалось уломать Трахтенберга и Киселева, возможно, путем шантажа. Договор о намерениях был подписан. Все шло к слиянию, и вот владелец конкурирующего холдинга узнает о том, что теряет активы. Он надавил на Трахтенберга и Киселева, те отказались выполнить договор и выйти из старого холдинга. Насте Мироновой не удалось мирным путем завалить конкурента. Она решилась на преступление.
Внимательно выслушав племянника, Далила спросила:
— А где же версия? Зачем Насте подругу свою подставлять? Вета, насколько я поняла, хотела сливаться с холдингом.
— А вот теперь моя версия, — продолжил Евгений. — Настя Миронова выбрала в жертвы Вету по двум причинам. Во-первых, Вета целиком ей подчинена. Вета так обожает Настю, что я даже намека плохого не могу сделать в адрес Мироновой. Вета просто звереет.
— Неужели она способна звереть? — удивилась Далила.
Евгений усмехнулся:
— Она звереет по-своему: краснеет, молчит и сопит. Но дело не в этом.
— Да, хотелось бы услышать вторую причину, по которой Настя решила подставить подругу.
— Она очевидна: владельцы непокорных фирм — бывшие бой-френды Веты. Настя быстро смекнула, какая красивая вырисовывается комбинация. Сегодня я выяснил, что представляли собой Киселев и Трахтенберг.
— И что?
— Еще те повесы.
Далила поразилась:
— И они совращали Вету? Зачем им эта скромняга? Классические повесы — эпикурейцы. Их цель — наслаждение. Они не любят проблем.
Евгений с удовольствием согласился:
— Ты права, но не забывай одного: это Вета бывшими любовниками их считала.
— Ах, вот оно что, — прозрела Далила. — Точно, как я сама не догадалась. Не избалованная мужским вниманием, Вета вдруг подвергается агрессивному интересу со стороны Киселева и Трахтенберга.
— Ей было невдомек, что эти плейбои любили все, что шевелится, — рассмеявшись, вставил Евгений. — А если что не шевелится, Трахтенбергу не в труд было и расшевелить.
Далила, вспомнив своего Александра, тоже повесу, неожиданно рассердилась и прикрикнула на племянника:
— Давай посерьезней. Нашел время смеяться.
Он, хватаясь за сердце, озорно согласился:
— Действительно, как можно смеяться, когда Америка ведет себя кое-как! И когда на планете голодают дети Анголы! Давай и мы голодать!
Далила похвастала:
— Между прочим, я уже голодаю. Целых два дня на диете сижу.
— Моими стараниями, — с гордостью отметил Евгений.
— Твоими? — удивилась она. — Не приписывай себе лишних заслуг.
Евгений категорически не согласился:
— Не приписываю. Я своими проблемами так тебя загрузил, что тебе некогда элементарно пожрать. На диете она сидит, — передразнил он тетку, за что мгновенно получил подзатыльник.
— Да, сижу, — упрямо повторила она, — и давай не отвлекаться. Я спешу.
— Ну, что я говорил! — торжествуя, воскликнул Евгений. — Она все время спешит! На свидания! Пожалей свою старую плоть! Не рискуй здоровьем! Ты же развлекаешься на износ!
— А ты еще дальше пошел, — упрекнула его Далила. — Тебе подавай развлечения с риском для жизни. Ты у нас экстремал. Подозреваемую в убийстве девицу домой приволок и давай ее бодро отмазывать. И тетку сбил с панталыку.
Евгений мгновенно посерьезнел:
— Ладно, сбитая с панталыку, рисуй уже свой сценарий.
— А сценарий простой. Вета обалдела от внимания мужчин и придумала себе любовь. Сначала к одному: пошла на роман, а романа с повесой не получается. Он развлекся и охладел. Тогда Вета устремилась к другому, но и там результат нулевой — дальше интрижки у них не пошло. А Вета — девушка романтическая. Сильные чувства ей подавай. Причем чувства эти, по разумению Веты, ведут к счастливому браку.
— Даже я не готов к такому резкому повороту судьбы, — испуганно тараща глаза, признался Евгений.
— И слава богу, — одобрила ход его мыслей Далила. — В общем, — заключила она, — то, что Вета считала серьезными отношениями, нормальные люди называют кокетством. В крайнем случае, легким флиртом. Но Вета об этом не подозревает. У таких, как она, если что происходит, так мощно и зрелищно.
— Все по Шекспиру: много шума из ничего.
— Да, слабая натура ищет себе покровителя. Ей нужен совет. В советчиках нет дефицита, а сплетни рождаются, как известно, в среде доверенных лиц. Вокруг мифических романов Веты с Киселевым и с Трахтенбергом родилось много толков. Этим воспользовалась подруга, Настя Миронова. Кстати, ты ее видел?
Евгений кивнул:
— Не удержался, адрес у Ветки выпытал и в офис холдинга сегодня смотался.
Далила испуганно спросила:
— Надеюсь, ты был осторожен?
— Предельно.
— У тебя есть дурная привычка, — начала было ворчать она, но Евгений ее перебил.
— Понимаю, о чем ты, — поспешно сказал он. — Нет, я на всех углах не кричал, что я Джеймс Бонд. В офис вошел как представитель «Феникса», фирмы покойного Киселева. Настю, правда, я не застал, но фотографию ее видел.
— И как она тебе? — поинтересовалась Далила.
Самодовольно усмехнувшись, Евгений признался:
— Понравилась.
— Еще бы! Представляю, как она выглядит: фотомодель.
— Во всяком случае, такую женщину хочется любить, а не подозревать.
Далила заверила:
— Вот этим она и пользуется. Хотя, погоди, — вспомнила вдруг она. — Настя же вне подозрений.
Евгений запротестовал:
— Что? Почему это? Не надо портить мою комбинацию. Все так прекрасно сложилось. Настя подбила Ветку куртку купить, потом подослала кого-то купить вторую. Выбрала удобный момент, заманила в кафе Киселева и Трахтенберга, убила их и все свалила на свою добрячку подругу. И мотив у Мироновой сильный. В результате холдинг ее расширился на целых три фирмы. Разве не так?
— Выходит, не так, — развела руками Далила. — Твоя легкая конструкция с тяжелым грохотом развалилась.
— И кто ее развалил?
— Девица. Вчера я была в ресторане и случайно узнала, что вторую куртку купила не Настя.
Евгений шутливо всплеснул руками и, явно подражая тетушке Маре, пропел:
— Вот как вредно по ресторанам ходить. Сидела бы дома, и моя конструкция была бы жива.
Далила его «успокоила»:
— Рано или поздно твоя конструкция все равно развалилась бы. Кстати, ты меня разорил.
— Каким образом? — удивился Евгений.
— Я сегодня звонила во Францию.
— Зачем?
— Хотела узнать, настоящий ли это «Диор».
— Узнала?
— Узнала. И «Диор» настоящий, и куртки в Гостиный Двор поступили в количестве двух штук.
Евгений дурашливо воздел руки и воскликнул:
— Хвала небу! Свершилось чудо! Фантастика! Продавец не обманул!
— Да, — грустно усмехнулась Далила, — продавец не обманул, но от этого нам не легче. Получается, что в ресторане я случайно столкнулась с убийцей.
— Ну, если не предположить, что Трахтенберга и Киселева замочила жена банкира, эта твоя Красноволосая.
— Вряд ли.
— Думаешь, жена банкира не способна убить? — с иронией поинтересовался Евгений.
— Как раз нет, эта фифа, не задумываясь, человека порешит, только дай ей хороший мотив. Но вряд ли банкир держит эту пустышку в курсе своих дел. Ты прав, чудеса творятся в нашей стране. Продавцы перестали дурить покупателей и в Москве.
— Да ну!
— Сам посуди. В представительстве фирмы «Диор» мне сказали, что в Россию было отправлено три таких курточки: одна в Москву и две в Санкт-Петербург.
— Ну, тогда остается только девушка из ресторана. Убийца, выходит, она, раз количество курток у нас ограничено.
— В том-то и дело, — вздохнула Далила. — Настя Миронова здесь ни при чем. Кстати, я самое главное не сказала. Знаешь, почему я заинтересовалась незнакомой девицей? Я даже в туалет за нею пошла.
— Почему?
— Она на Вету похожа. Но только внешне. Повадки у нее нагловатые. Самоуверенная, чувствуется, девушка. Такой палец в рот не клади.
Евгений нервным движением взъерошил свой чуб и радостно воскликнул:
— Черт возьми! Тебе покруче Шерлока Холмса везет! Фантастика: подряд две случайности!
Далила его радости не разделила.
— А вот меня настораживает такое совпадение, — сказала она. — Но, как бы то ни было, похоже, вчера я своими глазами видела убийцу Трахтенберга и Киселева. Тогда вырисовывается картина такая: девица в спешном порядке послала парня выкупить вторую курточку и, пользуясь сходством с Ветой, свалила на нее два убийства. Но зачем? Надо искать мотив.
— Сначала надо искать девицу! — воскликнул Евгений и возмутился:
— Черт возьми! Ты видела убийцу и даже имени ее не спросила.
— Я-то спросила, да она не сказала.
— Ты что, не могла за ней последить?
— Этого мне еще не хватало! — рассердилась Далила. — Сейчас все брошу и за твоими девицами гоняться начну. Да и нет в этом необходимости. Думаю, ее не сложно найти. Ее спутник наверняка завсегдатай того ресторана, в котором я с ней столкнулась.
Евгений с потешной мольбой спросил:
— Ты займешься этим?
— Займусь, — скрывая улыбку, пообещала Далила и, взглянув на часы, заспешила:
— Ну, на сегодня вроде бы все. Остальное выясним позже.
Уже отъезжая, она вдруг вспомнила о подруге и спросила Евгения:
— Жека, ты Галке апельсины в больницу передавал?
— Нет. Уж прости, но я вообще про нее забыл.
— Странно. Кто же этой бестии послал апельсины? Сегодня звонила, ругала меня, — растерянно пробормотала Далила.
Неформально все трое — Вета, Трахтенберг и Киселев — являлись совладельцами другого холдинга, конкурента Насти Мироновой. Насте как-то удалось уломать Трахтенберга и Киселева, возможно, путем шантажа. Договор о намерениях был подписан. Все шло к слиянию, и вот владелец конкурирующего холдинга узнает о том, что теряет активы. Он надавил на Трахтенберга и Киселева, те отказались выполнить договор и выйти из старого холдинга. Насте Мироновой не удалось мирным путем завалить конкурента. Она решилась на преступление.
Внимательно выслушав племянника, Далила спросила:
— А где же версия? Зачем Насте подругу свою подставлять? Вета, насколько я поняла, хотела сливаться с холдингом.
— А вот теперь моя версия, — продолжил Евгений. — Настя Миронова выбрала в жертвы Вету по двум причинам. Во-первых, Вета целиком ей подчинена. Вета так обожает Настю, что я даже намека плохого не могу сделать в адрес Мироновой. Вета просто звереет.
— Неужели она способна звереть? — удивилась Далила.
Евгений усмехнулся:
— Она звереет по-своему: краснеет, молчит и сопит. Но дело не в этом.
— Да, хотелось бы услышать вторую причину, по которой Настя решила подставить подругу.
— Она очевидна: владельцы непокорных фирм — бывшие бой-френды Веты. Настя быстро смекнула, какая красивая вырисовывается комбинация. Сегодня я выяснил, что представляли собой Киселев и Трахтенберг.
— И что?
— Еще те повесы.
Далила поразилась:
— И они совращали Вету? Зачем им эта скромняга? Классические повесы — эпикурейцы. Их цель — наслаждение. Они не любят проблем.
Евгений с удовольствием согласился:
— Ты права, но не забывай одного: это Вета бывшими любовниками их считала.
— Ах, вот оно что, — прозрела Далила. — Точно, как я сама не догадалась. Не избалованная мужским вниманием, Вета вдруг подвергается агрессивному интересу со стороны Киселева и Трахтенберга.
— Ей было невдомек, что эти плейбои любили все, что шевелится, — рассмеявшись, вставил Евгений. — А если что не шевелится, Трахтенбергу не в труд было и расшевелить.
Далила, вспомнив своего Александра, тоже повесу, неожиданно рассердилась и прикрикнула на племянника:
— Давай посерьезней. Нашел время смеяться.
Он, хватаясь за сердце, озорно согласился:
— Действительно, как можно смеяться, когда Америка ведет себя кое-как! И когда на планете голодают дети Анголы! Давай и мы голодать!
Далила похвастала:
— Между прочим, я уже голодаю. Целых два дня на диете сижу.
— Моими стараниями, — с гордостью отметил Евгений.
— Твоими? — удивилась она. — Не приписывай себе лишних заслуг.
Евгений категорически не согласился:
— Не приписываю. Я своими проблемами так тебя загрузил, что тебе некогда элементарно пожрать. На диете она сидит, — передразнил он тетку, за что мгновенно получил подзатыльник.
— Да, сижу, — упрямо повторила она, — и давай не отвлекаться. Я спешу.
— Ну, что я говорил! — торжествуя, воскликнул Евгений. — Она все время спешит! На свидания! Пожалей свою старую плоть! Не рискуй здоровьем! Ты же развлекаешься на износ!
— А ты еще дальше пошел, — упрекнула его Далила. — Тебе подавай развлечения с риском для жизни. Ты у нас экстремал. Подозреваемую в убийстве девицу домой приволок и давай ее бодро отмазывать. И тетку сбил с панталыку.
Евгений мгновенно посерьезнел:
— Ладно, сбитая с панталыку, рисуй уже свой сценарий.
— А сценарий простой. Вета обалдела от внимания мужчин и придумала себе любовь. Сначала к одному: пошла на роман, а романа с повесой не получается. Он развлекся и охладел. Тогда Вета устремилась к другому, но и там результат нулевой — дальше интрижки у них не пошло. А Вета — девушка романтическая. Сильные чувства ей подавай. Причем чувства эти, по разумению Веты, ведут к счастливому браку.
— Даже я не готов к такому резкому повороту судьбы, — испуганно тараща глаза, признался Евгений.
— И слава богу, — одобрила ход его мыслей Далила. — В общем, — заключила она, — то, что Вета считала серьезными отношениями, нормальные люди называют кокетством. В крайнем случае, легким флиртом. Но Вета об этом не подозревает. У таких, как она, если что происходит, так мощно и зрелищно.
— Все по Шекспиру: много шума из ничего.
— Да, слабая натура ищет себе покровителя. Ей нужен совет. В советчиках нет дефицита, а сплетни рождаются, как известно, в среде доверенных лиц. Вокруг мифических романов Веты с Киселевым и с Трахтенбергом родилось много толков. Этим воспользовалась подруга, Настя Миронова. Кстати, ты ее видел?
Евгений кивнул:
— Не удержался, адрес у Ветки выпытал и в офис холдинга сегодня смотался.
Далила испуганно спросила:
— Надеюсь, ты был осторожен?
— Предельно.
— У тебя есть дурная привычка, — начала было ворчать она, но Евгений ее перебил.
— Понимаю, о чем ты, — поспешно сказал он. — Нет, я на всех углах не кричал, что я Джеймс Бонд. В офис вошел как представитель «Феникса», фирмы покойного Киселева. Настю, правда, я не застал, но фотографию ее видел.
— И как она тебе? — поинтересовалась Далила.
Самодовольно усмехнувшись, Евгений признался:
— Понравилась.
— Еще бы! Представляю, как она выглядит: фотомодель.
— Во всяком случае, такую женщину хочется любить, а не подозревать.
Далила заверила:
— Вот этим она и пользуется. Хотя, погоди, — вспомнила вдруг она. — Настя же вне подозрений.
Евгений запротестовал:
— Что? Почему это? Не надо портить мою комбинацию. Все так прекрасно сложилось. Настя подбила Ветку куртку купить, потом подослала кого-то купить вторую. Выбрала удобный момент, заманила в кафе Киселева и Трахтенберга, убила их и все свалила на свою добрячку подругу. И мотив у Мироновой сильный. В результате холдинг ее расширился на целых три фирмы. Разве не так?
— Выходит, не так, — развела руками Далила. — Твоя легкая конструкция с тяжелым грохотом развалилась.
— И кто ее развалил?
— Девица. Вчера я была в ресторане и случайно узнала, что вторую куртку купила не Настя.
Евгений шутливо всплеснул руками и, явно подражая тетушке Маре, пропел:
— Вот как вредно по ресторанам ходить. Сидела бы дома, и моя конструкция была бы жива.
Далила его «успокоила»:
— Рано или поздно твоя конструкция все равно развалилась бы. Кстати, ты меня разорил.
— Каким образом? — удивился Евгений.
— Я сегодня звонила во Францию.
— Зачем?
— Хотела узнать, настоящий ли это «Диор».
— Узнала?
— Узнала. И «Диор» настоящий, и куртки в Гостиный Двор поступили в количестве двух штук.
Евгений дурашливо воздел руки и воскликнул:
— Хвала небу! Свершилось чудо! Фантастика! Продавец не обманул!
— Да, — грустно усмехнулась Далила, — продавец не обманул, но от этого нам не легче. Получается, что в ресторане я случайно столкнулась с убийцей.
— Ну, если не предположить, что Трахтенберга и Киселева замочила жена банкира, эта твоя Красноволосая.
— Вряд ли.
— Думаешь, жена банкира не способна убить? — с иронией поинтересовался Евгений.
— Как раз нет, эта фифа, не задумываясь, человека порешит, только дай ей хороший мотив. Но вряд ли банкир держит эту пустышку в курсе своих дел. Ты прав, чудеса творятся в нашей стране. Продавцы перестали дурить покупателей и в Москве.
— Да ну!
— Сам посуди. В представительстве фирмы «Диор» мне сказали, что в Россию было отправлено три таких курточки: одна в Москву и две в Санкт-Петербург.
— Ну, тогда остается только девушка из ресторана. Убийца, выходит, она, раз количество курток у нас ограничено.
— В том-то и дело, — вздохнула Далила. — Настя Миронова здесь ни при чем. Кстати, я самое главное не сказала. Знаешь, почему я заинтересовалась незнакомой девицей? Я даже в туалет за нею пошла.
— Почему?
— Она на Вету похожа. Но только внешне. Повадки у нее нагловатые. Самоуверенная, чувствуется, девушка. Такой палец в рот не клади.
Евгений нервным движением взъерошил свой чуб и радостно воскликнул:
— Черт возьми! Тебе покруче Шерлока Холмса везет! Фантастика: подряд две случайности!
Далила его радости не разделила.
— А вот меня настораживает такое совпадение, — сказала она. — Но, как бы то ни было, похоже, вчера я своими глазами видела убийцу Трахтенберга и Киселева. Тогда вырисовывается картина такая: девица в спешном порядке послала парня выкупить вторую курточку и, пользуясь сходством с Ветой, свалила на нее два убийства. Но зачем? Надо искать мотив.
— Сначала надо искать девицу! — воскликнул Евгений и возмутился:
— Черт возьми! Ты видела убийцу и даже имени ее не спросила.
— Я-то спросила, да она не сказала.
— Ты что, не могла за ней последить?
— Этого мне еще не хватало! — рассердилась Далила. — Сейчас все брошу и за твоими девицами гоняться начну. Да и нет в этом необходимости. Думаю, ее не сложно найти. Ее спутник наверняка завсегдатай того ресторана, в котором я с ней столкнулась.
Евгений с потешной мольбой спросил:
— Ты займешься этим?
— Займусь, — скрывая улыбку, пообещала Далила и, взглянув на часы, заспешила:
— Ну, на сегодня вроде бы все. Остальное выясним позже.
Уже отъезжая, она вдруг вспомнила о подруге и спросила Евгения:
— Жека, ты Галке апельсины в больницу передавал?
— Нет. Уж прости, но я вообще про нее забыл.
— Странно. Кто же этой бестии послал апельсины? Сегодня звонила, ругала меня, — растерянно пробормотала Далила.
Глава 16
На этот раз на свидание с Александром Далила, как ни гнала автомобиль, опоздала. Приехав на условленное место и прождав десять минут, она поняла, что скандала не избежать — любимый наверняка в бешенстве, в ярости и жаждет ей отомстить.
Она сама была страшно зла: «Мог бы позвонить на мобильный, мог бы для начала спросить, в чем дело, а потом уже выходить из себя. Надоели его закидоны и демонстрации».
Вдруг ее осенило: «А если Александр не приходил? Может, у него что-то случилось».
Далила торопливо, один за другим, набрала все его телефонные номера. По рабочим номерам ответила секретарша, сказала, что начальник ушел. А мобильные упрямо молчали — Александр, увидев, кто звонит, не отвечал.
Далиле стало окончательно ясно, что такой небрежности Александр ей не простит.
Грустная, она поехала домой, стоически пытаясь следовать тем советам, которые каждодневно и щедро раздавала своим пациентам.
"Во всем есть позитив, — петляя по старым и узким улицам города, убеждала себя она. — Да, встреча с Александром не состоялась, да, из-за этого будет скандал, но это же не сегодня. Сегодня надо довольствоваться тем, что пораньше приеду домой, мужа порадую, сына увижу. Какой он, мой Димка? Наверно, уже вымахал. Усы, небось, уже выросли, голос уже забасил. Узнает ли мамку?
Я вот все иронизирую, но и в самом деле добром мой загул не кончится. Нельзя забрасывать семью ради…
Черт, — рассердилась Далила. — Опять я сбиваюсь на негатив. Надо думать о хорошем. А хорошего у меня просто тьма! Даже не знаю, с чего начать…
Тетя Мара разболелась…
Нет, не то. Роды Галки.
Это не то, тем более. Лучшая подруга в девках у меня родила, а я не нашла сегодня свободной минутки в больницу к ней заскочить. Правильно отругала Галка меня. Но интересно, кто же притащил ей апельсины?
Да не о том я думаю! Как Галка будет жить? Без мужа! С ребенком! И возраст уже не очень-то для детей подходящий. Еще расхворается и рухнет всем своим новым хозяйством на шею мне…
Что такое? — возмутилась Далила. — Я же о хорошем себе приказала думать, а тут лезет в голову всякая гадость: то подруга, то муж! Все, как у моих пациентов. А я еще их ругаю.
Кстати, о муже…
Впрочем, это совсем уж грустная тема. Вот племянник…
Эта тема вообще кошмар".
Так Далиле и не удалось отыскать в жизни хорошее. С тяжелой душой она въехала во двор своего дома и, поставив машину в гараж, вошла в подъезд. Почему-то она оглянулась, удивленно подумав: «Будто кого-то жду».
Поднявшись на новом американском лифте (жильцы от снобизма сбросились) на свой этаж, Далила рассеянно поковыряла в замке, открыла дверь, вошла в квартиру и, демонстрируя оптимизм, позвала:
— Матвей! Ты дома?!
Мужа, к ее огорчению, дома не оказалось.
«Ну вот, — окончательно расстроилась Далила, — раз в жизни раньше пришла, и никто подвига не оценит. Определенно, это не мой день».
Сбросив с ног сапоги, она рухнула в кресло и тут же вынуждена была вскочить — раздался звонок. Далила открыла дверь и ахнула: на пороге стоял Александр.
— Не ждала? — спросил он, решительно переступая порог. — Можно?
— Да уже как бы вошел, — усмехнулась она, не решаясь обнаруживать свой испуг.
Теперь ее уже не огорчало отсутствие мужа — напротив, Далила млела от радости, что Матвей задержался.
«Вот и нашла, наконец, положительную сторону своей жизни», — отметила она с иронией.
Александр прошел в гостиную, остановился у комода и, уставившись на шеренгу божков, с интересом спросил:
— Что за зоопарк у тебя?
— Не кощунствуй, это боги египетские, — шикнула на него Далила.
— Боги?
Александр взял одну фигурку (самую большую) и, пытаясь ее разглядеть, сказал:
— Улитка какая-то.
— Улитка, по Фрейду, символизирует женские половые органы, — усмехнулась Далила.
— Правда? — Александр с интересом уставился на нее и спросил:
— А что это значит?
— Отвечу тебе анекдотом. «Рядовой Иванов, о чем вы думаете, глядя на кучу битого кирпича?» — «О п…е, товарищ майор!» — «Почему?» — «А я всегда о ней думаю!»
Он удивился:
— Надо же, а мне казалось, что я постоянно думаю о тебе.
Далила его успокоила:
— Одно другого не исключает. Вкусы у всех разные. Одних мужчин в женщинах восхищают глаза, других — волосы, третьих — сам понимаешь.
— Думаешь, я отношусь к третьим?
— Несомненно. Зачем ты пришел? — строго спросила она, уже понимая, что скандала не будет.
Они даже не квиты. Теперь он виноват. Александр нарушил правила их игры. С неясной целью он явился к ней в дом, и теперь чувство вины Далилы автоматически перешло к нему.
— Чего ты добиваешься? — возмутилась она. — Хочешь развести меня с мужем?
— Ты не пришла, я волновался.
— Не ври. Ты в подъезде меня поджидал, но там со мной не заговорил. Дал мне войти в квартиру. Почему? Хотел видеть Матвея? Зачем?
Александр виновато пожал плечами:
— Не знаю.
— Если ты не знаешь, я тем более, — сказала Далила, поспешно натягивая сапоги.
Он растерянно вернул на комод божка и промямлил:
— Что, так мужа боишься?
— Пошли! — скомандовала она, хватая ключи от машины. — На улице объясню.
Они вышли во двор по одному. Александр отправился к своему автомобилю, Далила понеслась к гаражу. Встретились в гостинице, как планировалось еще вчера. Едва войдя в номер, она зарыдала. Он ошалел:
— Что, так испугалась?
— Я испугалась за нас.
— У нас все будет отлично, — заверил ее Александр. — Или ты по-другому считаешь?
— Саша, я люблю тебя. Пока люблю.
Далила зло помотала головой. Слова с трудом пробивались сквозь рыдания. Больше всего она злилась на то, что он не понимает, ничего не понимает, не придает значения размолвкам, ссорам. Он не знает, что обычно так начинается конец отношений.
— Ты считаешь, во всем виноват я?
— Нет, не во всем.
— А в чем? Да перестань плакать!
В его голосе опять возникли нотки раздражения.
— Не кричи, — устало и беззлобно сказала она и тут же ядовито добавила:
— Будешь кричать на жену, когда вернешься в свое гнездышко.
— В отличие от тебя я не спешу в свое гнездышко, я могу провести с тобой всю ночь, потому что я давно наплевал на все: на жену, на друзей, на работу. А когда вернусь в гнездышко, буду носиться по комнатам и сходить с ума от ревности.
Она знала — он не лжет. Она сама предприняла все меры для того, чтобы жизнь его не была безмятежна, чтобы он не блаженствовал дома перед телевизором, но теперь понимала, что явно перестаралась.
Далила перестала плакать, села на кровать, обхватила голову руками, спросила, потирая виски:
— Почему ты не ревнуешь жену.
Вопрос был глупым, но она хотела получить ответ. Александр пожал плечами.
— Не знаю. Может, она мне безразлична? И потом, к кому мне прикажешь ее ревновать?
— К кому угодно, к соседу, к прохожим, к сослуживцам, к телеграфному столбу, наконец, — взорвалась Далила. — Твоя ревность изобретательна.
Александр самодовольно усмехнулся:
— В жене мне больше всего нравятся ее котлеты. Не думаю, что котлеты уйдут от меня. К тому же я доверяю ей. Она порядочная женщина.
Это был капкан, в который намеренно загоняла его Далила. Он это чувствовал, но, сам не зная зачем, полез. Может из вредности, из протеста. В последнее время его сильно раздражала ее профессия, все эти психологические штучки, будто она до костей его раздевает. Александр ощущал себя подопытным кроликом.
Она сама была страшно зла: «Мог бы позвонить на мобильный, мог бы для начала спросить, в чем дело, а потом уже выходить из себя. Надоели его закидоны и демонстрации».
Вдруг ее осенило: «А если Александр не приходил? Может, у него что-то случилось».
Далила торопливо, один за другим, набрала все его телефонные номера. По рабочим номерам ответила секретарша, сказала, что начальник ушел. А мобильные упрямо молчали — Александр, увидев, кто звонит, не отвечал.
Далиле стало окончательно ясно, что такой небрежности Александр ей не простит.
Грустная, она поехала домой, стоически пытаясь следовать тем советам, которые каждодневно и щедро раздавала своим пациентам.
"Во всем есть позитив, — петляя по старым и узким улицам города, убеждала себя она. — Да, встреча с Александром не состоялась, да, из-за этого будет скандал, но это же не сегодня. Сегодня надо довольствоваться тем, что пораньше приеду домой, мужа порадую, сына увижу. Какой он, мой Димка? Наверно, уже вымахал. Усы, небось, уже выросли, голос уже забасил. Узнает ли мамку?
Я вот все иронизирую, но и в самом деле добром мой загул не кончится. Нельзя забрасывать семью ради…
Черт, — рассердилась Далила. — Опять я сбиваюсь на негатив. Надо думать о хорошем. А хорошего у меня просто тьма! Даже не знаю, с чего начать…
Тетя Мара разболелась…
Нет, не то. Роды Галки.
Это не то, тем более. Лучшая подруга в девках у меня родила, а я не нашла сегодня свободной минутки в больницу к ней заскочить. Правильно отругала Галка меня. Но интересно, кто же притащил ей апельсины?
Да не о том я думаю! Как Галка будет жить? Без мужа! С ребенком! И возраст уже не очень-то для детей подходящий. Еще расхворается и рухнет всем своим новым хозяйством на шею мне…
Что такое? — возмутилась Далила. — Я же о хорошем себе приказала думать, а тут лезет в голову всякая гадость: то подруга, то муж! Все, как у моих пациентов. А я еще их ругаю.
Кстати, о муже…
Впрочем, это совсем уж грустная тема. Вот племянник…
Эта тема вообще кошмар".
Так Далиле и не удалось отыскать в жизни хорошее. С тяжелой душой она въехала во двор своего дома и, поставив машину в гараж, вошла в подъезд. Почему-то она оглянулась, удивленно подумав: «Будто кого-то жду».
Поднявшись на новом американском лифте (жильцы от снобизма сбросились) на свой этаж, Далила рассеянно поковыряла в замке, открыла дверь, вошла в квартиру и, демонстрируя оптимизм, позвала:
— Матвей! Ты дома?!
Мужа, к ее огорчению, дома не оказалось.
«Ну вот, — окончательно расстроилась Далила, — раз в жизни раньше пришла, и никто подвига не оценит. Определенно, это не мой день».
Сбросив с ног сапоги, она рухнула в кресло и тут же вынуждена была вскочить — раздался звонок. Далила открыла дверь и ахнула: на пороге стоял Александр.
— Не ждала? — спросил он, решительно переступая порог. — Можно?
— Да уже как бы вошел, — усмехнулась она, не решаясь обнаруживать свой испуг.
Теперь ее уже не огорчало отсутствие мужа — напротив, Далила млела от радости, что Матвей задержался.
«Вот и нашла, наконец, положительную сторону своей жизни», — отметила она с иронией.
Александр прошел в гостиную, остановился у комода и, уставившись на шеренгу божков, с интересом спросил:
— Что за зоопарк у тебя?
— Не кощунствуй, это боги египетские, — шикнула на него Далила.
— Боги?
Александр взял одну фигурку (самую большую) и, пытаясь ее разглядеть, сказал:
— Улитка какая-то.
— Улитка, по Фрейду, символизирует женские половые органы, — усмехнулась Далила.
— Правда? — Александр с интересом уставился на нее и спросил:
— А что это значит?
— Отвечу тебе анекдотом. «Рядовой Иванов, о чем вы думаете, глядя на кучу битого кирпича?» — «О п…е, товарищ майор!» — «Почему?» — «А я всегда о ней думаю!»
Он удивился:
— Надо же, а мне казалось, что я постоянно думаю о тебе.
Далила его успокоила:
— Одно другого не исключает. Вкусы у всех разные. Одних мужчин в женщинах восхищают глаза, других — волосы, третьих — сам понимаешь.
— Думаешь, я отношусь к третьим?
— Несомненно. Зачем ты пришел? — строго спросила она, уже понимая, что скандала не будет.
Они даже не квиты. Теперь он виноват. Александр нарушил правила их игры. С неясной целью он явился к ней в дом, и теперь чувство вины Далилы автоматически перешло к нему.
— Чего ты добиваешься? — возмутилась она. — Хочешь развести меня с мужем?
— Ты не пришла, я волновался.
— Не ври. Ты в подъезде меня поджидал, но там со мной не заговорил. Дал мне войти в квартиру. Почему? Хотел видеть Матвея? Зачем?
Александр виновато пожал плечами:
— Не знаю.
— Если ты не знаешь, я тем более, — сказала Далила, поспешно натягивая сапоги.
Он растерянно вернул на комод божка и промямлил:
— Что, так мужа боишься?
— Пошли! — скомандовала она, хватая ключи от машины. — На улице объясню.
Они вышли во двор по одному. Александр отправился к своему автомобилю, Далила понеслась к гаражу. Встретились в гостинице, как планировалось еще вчера. Едва войдя в номер, она зарыдала. Он ошалел:
— Что, так испугалась?
— Я испугалась за нас.
— У нас все будет отлично, — заверил ее Александр. — Или ты по-другому считаешь?
— Саша, я люблю тебя. Пока люблю.
Далила зло помотала головой. Слова с трудом пробивались сквозь рыдания. Больше всего она злилась на то, что он не понимает, ничего не понимает, не придает значения размолвкам, ссорам. Он не знает, что обычно так начинается конец отношений.
— Ты считаешь, во всем виноват я?
— Нет, не во всем.
— А в чем? Да перестань плакать!
В его голосе опять возникли нотки раздражения.
— Не кричи, — устало и беззлобно сказала она и тут же ядовито добавила:
— Будешь кричать на жену, когда вернешься в свое гнездышко.
— В отличие от тебя я не спешу в свое гнездышко, я могу провести с тобой всю ночь, потому что я давно наплевал на все: на жену, на друзей, на работу. А когда вернусь в гнездышко, буду носиться по комнатам и сходить с ума от ревности.
Она знала — он не лжет. Она сама предприняла все меры для того, чтобы жизнь его не была безмятежна, чтобы он не блаженствовал дома перед телевизором, но теперь понимала, что явно перестаралась.
Далила перестала плакать, села на кровать, обхватила голову руками, спросила, потирая виски:
— Почему ты не ревнуешь жену.
Вопрос был глупым, но она хотела получить ответ. Александр пожал плечами.
— Не знаю. Может, она мне безразлична? И потом, к кому мне прикажешь ее ревновать?
— К кому угодно, к соседу, к прохожим, к сослуживцам, к телеграфному столбу, наконец, — взорвалась Далила. — Твоя ревность изобретательна.
Александр самодовольно усмехнулся:
— В жене мне больше всего нравятся ее котлеты. Не думаю, что котлеты уйдут от меня. К тому же я доверяю ей. Она порядочная женщина.
Это был капкан, в который намеренно загоняла его Далила. Он это чувствовал, но, сам не зная зачем, полез. Может из вредности, из протеста. В последнее время его сильно раздражала ее профессия, все эти психологические штучки, будто она до костей его раздевает. Александр ощущал себя подопытным кроликом.