Страница:
— Вы? — содрогаясь, воскликнул я. — Нет уж, увольте! Если уж перебирать на кого похожи вы, тогда разумней поискать среди ведьм, фурий, гарпий и мегер!
— Ах вот вы как! — Мархалева вскочила с дивана. — Я желаю вам только добра, взамен же получаю одно хамство. Знаете ли, это уже слишком! Даже моему терпению приходит конец! Прощайте!
Она выбежала из комнаты. Мне показалось, что в глазах у нее блеснули слезы. Но даже это подозрение не вызвало у меня сожаления. Когда хлопнула входная дверь, я почувствовал настоящее облегчение. Я ее никогда не увижу.
Какое счастье!
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
— Ах вот вы как! — Мархалева вскочила с дивана. — Я желаю вам только добра, взамен же получаю одно хамство. Знаете ли, это уже слишком! Даже моему терпению приходит конец! Прощайте!
Она выбежала из комнаты. Мне показалось, что в глазах у нее блеснули слезы. Но даже это подозрение не вызвало у меня сожаления. Когда хлопнула входная дверь, я почувствовал настоящее облегчение. Я ее никогда не увижу.
Какое счастье!
Глава 26
Как только из моей жизни исчезла эта страшная женщина — госпожа Мархалева — все пошло, как по маслу. В тот же день позвонил муж Кристины. Он сообщил, что положил на счет жены приличную сумму и оформил дарственную на одну из квартир. Я был удовлетворен и даже подумал, что если Кристя не станет шиковать, как она это любит, то сможет какое-то время не работать и жить на проценты. Она заверила меня, что денег ей хватит, но переезжать в свою квартиру не пожелала. Я не возражал. Каждый день она получала по корзине цветов, которые, как я заметил, с нетерпением ожидала. Думаю, из-за мармеладных записок.
Что касается Лидии, Вован не обманул: меня действительно никто не беспокоил. Я снова вернулся к работе. В жизни моей наступил порядок, который омрачался лишь звонками дебила (он все еще сообщал мне, что я попал) и попытками матери меня женить. На беду Жанна действительно нашла невесту (богатую, образованную и красивую), на которую я категорически отказывался даже смотреть. Но матушка не отставала, в тайной надежде переупрямить меня. Немного волновала Аделина. Она часто звонила и утверждала, что нам необходимо встретиться и поговорить. Я был согласен, но всякий раз что-то мешало: то Заславский нежданно прибегал, то приходила Мария, то вдруг сама Деля откладывала нашу встречу. Все это, разумеется, мешало моей работе. Я рвался в деревню, но Маша умоляла меня остаться. Ей было трудно, я видел как она страдает. Отношения наши не продвинулись дальше разговоров. Я был этому рад, поскольку понял, как сильно любит жену Заславский. “Когда он уже перебесится? — недоумевал я. — Когда успокоится и вернется в лоно семьи”.
Но, как ни странно, больше всего Мария переживала из-за дочери. Варвара окончательно вышла из повиновения, стала несносной, закатывала родителям скандалы. В семье Заславских наступил хаос; Мария металась между мною, дочерью и мужем. Она прибегала ко мне жаловаться, я ее успокаивал — тем и ограничивались. Все это грустно, конечно, но зато я получил свободу и целиком отдался работе. Кристина, на удивление, мне не мешала. Более того, она добровольно взяла на себя уборку квартиры и ведение хозяйства. Мне это очень понравилось; моя теория хорошо продвинулась вперед. Наконец-то я был доволен своей жизнью, появились успехи в работе, исчезли проблемы…
И вот в такой благодатный момент позвонила Тамара. Она была взволнована, даже близка к панике.
— Роберт, — нервно спросила она, — ты не знаешь куда пропала Мархалева?
Я был откровенен:
— Не знаю и знать не хочу.
— Роберт, как ты можешь так говорить? — изумилась Тамара. — А если с ней случилось что-то страшное? А если она попала в беду?
— А я тут при чем? Она сама ходячая беда. По-твоему, я должен о ней заботиться? Жила же Мархалева как-то до меня.
— Да, жила и, между прочим, никуда не пропадала. Пока не связалась с тобой. Роберт, если я волнуюсь, значит есть причины. В последнее время Сонька твоими делами занималась, следовательно ты должен знать.
Я опешил:
— Что должен знать?
— Куда она пропала.
— Да мы с ней дней десять не виделись, если не больше.
— Тем более, — рассердилась Тамара. — Роберт, это странно, женщина совершенно бесплатно решает твои проблемы, а ты равнодушен к ее судьбе. Она столько для тебя хорошего сделала.
— Да что она сделала для меня? — поразился я. — Вреда, да, много! Вот что, Тома, я тебя уважаю, поэтому расстраивать не хотел. Но теперь скажу: подруга твоя меня достала. Она несносна. Я ей высказал все, практически послал.
— А она что? — испугалась Тамара.
— Пошла. И с тех пор мы не виделись. Не думаю, что мои дела ее все еще интересуют. Скорей всего она занята собой.
Тамара отрезала:
— Тогда ты совсем мою Соньку не знаешь. Она не умеет жить для себя. И она очень упрямая: если за что взялась, обязательно доведет до конца.
Не могу сказать, что такое сообщение меня порадовало. После разговора с Тамарой я места себе не находил. Нет, меня не мучила совесть — меня мучил страх. Что-то еще уготовила мне эта Мархалева?
Плохие предчувствия оправдались почти мгновенно. Одно упоминание имени этой страшной женщины разрушило мою тихую жизнь. Едва я поговорил с Тамарой, чередой потянулись неприятности. Сначала мелкие, потом все крупней и крупней. Как обычно, принесли корзину с цветами. Но разносчик был не один: рядом с ним топтался элегантного вида мужчина.
— Эдуард Кросский, художник, — надменно представился он и с напором начал доказывать, что я должен уступить ему эту корзину. Видите ли, наша корзина приглянулась ему, а таких в магазине больше нет и когда подвезут неизвестно, а ждать он не может. Разносчик отдать ему корзину не решился, побоявшись сорвать заказ постоянных покупателей. Судя по всему, Кросский думал, что я за честь почту уступить ему Кристинину корзину. Органически не выношу таких нахалов. Поговорка “раздайся море — плывет дерьмо” как раз про них. Мы заспорили. Я никак не хотел ему уступать, ссылаясь на правду: цветы предназначены не мне, а моей сестре. Он намекал, что сестра подождет, а он ждать не может. Я разнервничался, возможно лишнего наговорил. Он в долгу не остался. Так продолжалось до тех пор, пока на шум не прибежала Кристина. Узнав в чем дело, она разрешила спор.
— Я дарю вам эти цветы, — сказала она, извлекая из корзины свою записку и нежно прижимая ее к груди.
Мужчина ее благородством был сражен, бросился рассыпаться в любезностях, но корзину с собой утащил. О деньгах, кстати, даже не пикнул.
Кристина с запиской отправилась на балкон — теперь она там все свободное время проводила — а я поспешил в кабинет. Вроде, все утряслось, но работать я уже не мог. Сидел, тупо уставившись в экран монитора, и думал о… Мархалевой. “Вот, пожалуйста, — горевал я, — чем заканчивается одно лишь упоминание ее имени. А что будет, если явится она сама?” Но вместо Мархалевой явилась Светлана. Она упала ко мне на грудь и с рыданиями сообщила, что в ближайшие дни судьба ее решена.
— И что это значит? — недоумевая, поинтересовался я.
— То, что я выхожу замуж, — трагическим тоном сообщила Светлана.
Я уныло посоветовал:
— Если ты не рада этому, не выходи.
— Но он богат, Роберт. Одним махом он решит все проблемы, — воскликнула Светлана, с надеждой заглядывая в мои глаза.
Я не мог решить своих проблем, но уже взялся за проблемы Кристины. Кстати, ее муж тоже очень богат, но что из этого вышло.
— Выходит, тебе повезло, — с кислой миной сообщил я.
— Ах, ты ничего не понимаешь! — выкрикнула Светлана и убежала.
Было очевидно: борьба любви и корысти закончилась победой последней. Как всегда. Настроение окончательно испортилось. Я даже не пошел в кабинет: уселся перед телевизором в гостиной, ожидая новых неприятностей. И они не заставили себя ждать. Примчалась Мария. Она была очень странная: безумно горели глаза, руки нервно теребили сумочку.
— Роберт, Варя у тебя?
Я был удивлен и заверил Марию:
— Нет, давно ее не видел. Она мне даже не звонила.
— Роберт, ты не обидишься, если я загляну в твои комнаты?
— Заглядывай, — согласился я, теряясь в догадках.
Мария пробежалась по квартире, заглянула даже на балкон, там наспех поздоровалась с Кристиной и помчалась в прихожую. Уже в двери она задержалась, как-то растеряно на меня посмотрела и с запинкой спросила:
— Н-ннн… н-неужели это правда?
Я опешил:
— Что — правда?
Мария скорбно покачала головой и вздохнула:
— Ничего, Роберт, сейчас я должна разыскать Варю. Остальное — потом.
Когда она ушла, я уже не мог усидеть на месте: заметался по комнате, мучимый плохими предчувствиями. Чертова Мархалева! Несомненно все беды от нее! Здесь я немного ошибся, потому что следующей явилась моя матушка. Когда я увидел ее в глазок, меня едва удар не хватил. На цыпочках я помчался на балкон к Кристине и закричал:
— Кристя! Мать наша! Пришла! Что делать?
Сестра мгновенно нашла решение:
— Я спрячусь в шкаф, а ты ее впусти.
— Нет, лучше не надо, — запротестовал я.
— Роберт, — рассердилась Кристина, — если ты не пустишь ее, будет хуже. Она насторожится, начнет тебе досаждать.
“Да-а, второй раз матушка так просто не отстанет”, — продумал я и согласился с сестрой.
Что касается Лидии, Вован не обманул: меня действительно никто не беспокоил. Я снова вернулся к работе. В жизни моей наступил порядок, который омрачался лишь звонками дебила (он все еще сообщал мне, что я попал) и попытками матери меня женить. На беду Жанна действительно нашла невесту (богатую, образованную и красивую), на которую я категорически отказывался даже смотреть. Но матушка не отставала, в тайной надежде переупрямить меня. Немного волновала Аделина. Она часто звонила и утверждала, что нам необходимо встретиться и поговорить. Я был согласен, но всякий раз что-то мешало: то Заславский нежданно прибегал, то приходила Мария, то вдруг сама Деля откладывала нашу встречу. Все это, разумеется, мешало моей работе. Я рвался в деревню, но Маша умоляла меня остаться. Ей было трудно, я видел как она страдает. Отношения наши не продвинулись дальше разговоров. Я был этому рад, поскольку понял, как сильно любит жену Заславский. “Когда он уже перебесится? — недоумевал я. — Когда успокоится и вернется в лоно семьи”.
Но, как ни странно, больше всего Мария переживала из-за дочери. Варвара окончательно вышла из повиновения, стала несносной, закатывала родителям скандалы. В семье Заславских наступил хаос; Мария металась между мною, дочерью и мужем. Она прибегала ко мне жаловаться, я ее успокаивал — тем и ограничивались. Все это грустно, конечно, но зато я получил свободу и целиком отдался работе. Кристина, на удивление, мне не мешала. Более того, она добровольно взяла на себя уборку квартиры и ведение хозяйства. Мне это очень понравилось; моя теория хорошо продвинулась вперед. Наконец-то я был доволен своей жизнью, появились успехи в работе, исчезли проблемы…
И вот в такой благодатный момент позвонила Тамара. Она была взволнована, даже близка к панике.
— Роберт, — нервно спросила она, — ты не знаешь куда пропала Мархалева?
Я был откровенен:
— Не знаю и знать не хочу.
— Роберт, как ты можешь так говорить? — изумилась Тамара. — А если с ней случилось что-то страшное? А если она попала в беду?
— А я тут при чем? Она сама ходячая беда. По-твоему, я должен о ней заботиться? Жила же Мархалева как-то до меня.
— Да, жила и, между прочим, никуда не пропадала. Пока не связалась с тобой. Роберт, если я волнуюсь, значит есть причины. В последнее время Сонька твоими делами занималась, следовательно ты должен знать.
Я опешил:
— Что должен знать?
— Куда она пропала.
— Да мы с ней дней десять не виделись, если не больше.
— Тем более, — рассердилась Тамара. — Роберт, это странно, женщина совершенно бесплатно решает твои проблемы, а ты равнодушен к ее судьбе. Она столько для тебя хорошего сделала.
— Да что она сделала для меня? — поразился я. — Вреда, да, много! Вот что, Тома, я тебя уважаю, поэтому расстраивать не хотел. Но теперь скажу: подруга твоя меня достала. Она несносна. Я ей высказал все, практически послал.
— А она что? — испугалась Тамара.
— Пошла. И с тех пор мы не виделись. Не думаю, что мои дела ее все еще интересуют. Скорей всего она занята собой.
Тамара отрезала:
— Тогда ты совсем мою Соньку не знаешь. Она не умеет жить для себя. И она очень упрямая: если за что взялась, обязательно доведет до конца.
Не могу сказать, что такое сообщение меня порадовало. После разговора с Тамарой я места себе не находил. Нет, меня не мучила совесть — меня мучил страх. Что-то еще уготовила мне эта Мархалева?
Плохие предчувствия оправдались почти мгновенно. Одно упоминание имени этой страшной женщины разрушило мою тихую жизнь. Едва я поговорил с Тамарой, чередой потянулись неприятности. Сначала мелкие, потом все крупней и крупней. Как обычно, принесли корзину с цветами. Но разносчик был не один: рядом с ним топтался элегантного вида мужчина.
— Эдуард Кросский, художник, — надменно представился он и с напором начал доказывать, что я должен уступить ему эту корзину. Видите ли, наша корзина приглянулась ему, а таких в магазине больше нет и когда подвезут неизвестно, а ждать он не может. Разносчик отдать ему корзину не решился, побоявшись сорвать заказ постоянных покупателей. Судя по всему, Кросский думал, что я за честь почту уступить ему Кристинину корзину. Органически не выношу таких нахалов. Поговорка “раздайся море — плывет дерьмо” как раз про них. Мы заспорили. Я никак не хотел ему уступать, ссылаясь на правду: цветы предназначены не мне, а моей сестре. Он намекал, что сестра подождет, а он ждать не может. Я разнервничался, возможно лишнего наговорил. Он в долгу не остался. Так продолжалось до тех пор, пока на шум не прибежала Кристина. Узнав в чем дело, она разрешила спор.
— Я дарю вам эти цветы, — сказала она, извлекая из корзины свою записку и нежно прижимая ее к груди.
Мужчина ее благородством был сражен, бросился рассыпаться в любезностях, но корзину с собой утащил. О деньгах, кстати, даже не пикнул.
Кристина с запиской отправилась на балкон — теперь она там все свободное время проводила — а я поспешил в кабинет. Вроде, все утряслось, но работать я уже не мог. Сидел, тупо уставившись в экран монитора, и думал о… Мархалевой. “Вот, пожалуйста, — горевал я, — чем заканчивается одно лишь упоминание ее имени. А что будет, если явится она сама?” Но вместо Мархалевой явилась Светлана. Она упала ко мне на грудь и с рыданиями сообщила, что в ближайшие дни судьба ее решена.
— И что это значит? — недоумевая, поинтересовался я.
— То, что я выхожу замуж, — трагическим тоном сообщила Светлана.
Я уныло посоветовал:
— Если ты не рада этому, не выходи.
— Но он богат, Роберт. Одним махом он решит все проблемы, — воскликнула Светлана, с надеждой заглядывая в мои глаза.
Я не мог решить своих проблем, но уже взялся за проблемы Кристины. Кстати, ее муж тоже очень богат, но что из этого вышло.
— Выходит, тебе повезло, — с кислой миной сообщил я.
— Ах, ты ничего не понимаешь! — выкрикнула Светлана и убежала.
Было очевидно: борьба любви и корысти закончилась победой последней. Как всегда. Настроение окончательно испортилось. Я даже не пошел в кабинет: уселся перед телевизором в гостиной, ожидая новых неприятностей. И они не заставили себя ждать. Примчалась Мария. Она была очень странная: безумно горели глаза, руки нервно теребили сумочку.
— Роберт, Варя у тебя?
Я был удивлен и заверил Марию:
— Нет, давно ее не видел. Она мне даже не звонила.
— Роберт, ты не обидишься, если я загляну в твои комнаты?
— Заглядывай, — согласился я, теряясь в догадках.
Мария пробежалась по квартире, заглянула даже на балкон, там наспех поздоровалась с Кристиной и помчалась в прихожую. Уже в двери она задержалась, как-то растеряно на меня посмотрела и с запинкой спросила:
— Н-ннн… н-неужели это правда?
Я опешил:
— Что — правда?
Мария скорбно покачала головой и вздохнула:
— Ничего, Роберт, сейчас я должна разыскать Варю. Остальное — потом.
Когда она ушла, я уже не мог усидеть на месте: заметался по комнате, мучимый плохими предчувствиями. Чертова Мархалева! Несомненно все беды от нее! Здесь я немного ошибся, потому что следующей явилась моя матушка. Когда я увидел ее в глазок, меня едва удар не хватил. На цыпочках я помчался на балкон к Кристине и закричал:
— Кристя! Мать наша! Пришла! Что делать?
Сестра мгновенно нашла решение:
— Я спрячусь в шкаф, а ты ее впусти.
— Нет, лучше не надо, — запротестовал я.
— Роберт, — рассердилась Кристина, — если ты не пустишь ее, будет хуже. Она насторожится, начнет тебе досаждать.
“Да-а, второй раз матушка так просто не отстанет”, — продумал я и согласился с сестрой.
Глава 27
Едва мать переступила порог квартиры, сразу посыпались упреки.
— Роби, ты слишком долго мне не открывал.
— Мама, я был занят, — оправдывался я.
— Роби, у тебя, как всегда, грязно.
— Мама, несколько часов назад мылись полы, чистились ковры и протиралась от пыли мебель.
— Роби, кто это все делал?
— Мама, я.
— Оно и видно. Роби, хватит тебе жить отшельником.
Тут мне было бы уместно сказать, что от гостей нет отбоя, но я мудро промолчал. Мать устроилась в гостиной, потребовала кофе и, как только он был готов, она сразу оседлала своего конька:
— Роби, ты срочно должен жениться.
— Мама, лучше не начинай, — в отчаянии закричал я.
Она невозмутимо продолжила:
— Роби, тебе несказанно повезло. Она очень занятой человек, но под напором Жанны согласилась завтра освободить для тебя вечерок.
Испугавшись, я завопил:
— Нет! Мама, нет! Даже и не мечтай!
И без того огромные глаза матери приобрели невероятные размеры. Это не сулило ничего хорошего.
— Роби, сколько можно откладывать? Не хитри. Рано или поздно это все равно произойдет.
— Что, мама?
— Ваша встреча. Лучше не откладывай, а решайся. Роби, ты трус?
— Я не трус, мама, но я боюсь.
— Чего ты боишься?
— Боюсь на нее смотреть. Представляю кого откопала полуслепая Жанна. Нет, я не пойду.
— Роби, уже поздно, — зашипела мать. — В какое ты ставишь меня положение? Жанна практически назначила свидание, ты должен быть. Отправляйся или я умру. Ты разбиваешь мне сердце.
Я был в ужасе. Хотелось умчаться со страшной скоростью куда глядят глаза, но, взяв себя в руки, я начал ее умолять:
— Мама, твой сын уже немолодой человек, ему стыдно бегать на свидания с незнакомыми женщинами. Если ты хоть немного меня любишь, не ставь в глупое положение. Кстати, сколько ей лет?
Мать замялась:
— Ну-уу, не знаю, она, конечно, уже не так молода, как хотелось бы…
Я рассвирепел:
— Короче, пенсионерка! Как ты и мечтала!
— Нет, Роби, нет, — испугалась мать. — Она совсем не стара. Поверь, сынок, такие невесты на дороге не валяются. Только представь: умна, красива, богата в конце концов.
— Именно, — уже прорычал я, — богата! С этого надо было и начинать!
Мать мгновенно встала в позу и заявила:
— Да, богата! И если кто-то мне объяснит, что в этом плохого, я соглашусь, что она тебе не пара.
Я понял, что это никогда не кончится и пошел на обман:
— Мама, в любом случае завтра я не смогу: у меня ученый совет.
— Хорошо, — обрадовалась она, устремляясь в прихожую. — Перенесем встречу на послезавтра.
“Переносить замаетесь”, — подумал я, закрывая за матерью дверь и гадая какие еще сегодня свалятся на меня неприятности. И дождался — свалились. Следом за матерью появилась Варвара. Она была мокрая и жалкая.
— Роб, — сказала она, — на улице дождь. Выйди на балкон, посмотри.
Я удивился:
— Зачем?
— Выйди-выйди, — попросила она, — посмотри что там творится.
Я направился в спальню (только там у меня есть балкон) и столкнулся с испуганной Кристиной.
— Ой, Роби, — закричала она, — я услышала как ушла мама и хотела вернуться на балкон, но только глянь, что там творится. Мне страшно, будет гроза!
— Настоящее светопредставление, — стряхивая воду с волос, заявила Варвара.
— Светопреставление, — поправила ее Кристина. — Конец света. Кажется, будет не гроза, а буря!
Я выглянул в окно и удивился. Действительно, зрело нечто ужасное: небо налилось свинцовой тяжестью и опустилось. На улице вмиг потемнело; в квартире пришлось зажечь свет. Ураганный ветер едва ли не до земли гнул деревья, поднимая в воздух потоки пыли. Казалось, еще немного и грянет страшная гроза. Ее ожидание вселяло в душу какой-то пещерный, первобытный страх. С ним невозможно было бороться. Такой страх приходилось только терпеть. И над всем этим мирно крапал безобидный дождик. С нехорошим чувством я оторвал взгляд от окна и направился в гостиную, куда забились уже Варвара и Кристина. Нахохлившись, как воробышки, они сидели на диване и обменивались испуганными взглядами.
— Роб, как думаешь, крышу дома не снесет? — спросила Варвара.
— Это не страшно, — пошутил я. — Ты же живешь без крыши.
Варвара рассердилась:
— Роб, нам не до шуток. Мы с Крысей боимся! Боимся! Так что, не снесет крышу?
Я ее успокоил:
— Не должно.
— А если в наш дом попадет молния? — поинтересовалась Кристина.
— Не волнуйся, здесь есть громоотвод, — заверил я.
Варвара успокоилась и начала задумчиво покусывать палец.
— Роб, нам надо поговорить, — глядя на Кристину, сказала она.
Сестра поднялась с дивана и вышла из комнаты. Едва за ней закрылась дверь, Варвара бросилась ко мне на грудь и разрыдалась:
— Роб, я влетела!
— Что это значит? — опешил я.
— А то, что у меня будет ребенок!
Силы небесные! Час от часу не легче!
— Родители знают? — поеживаясь, спросил я.
Варвара, размазывая по щекам тушь и слезы, замотала головой:
— Пока не знают.
Я растерялся:
— Но можно сделать этот, как его…
— Аборт?
— Ну да.
— Поздно, — вздохнула Варвара. — Ребеночек уже заворочался у меня в животе. Поэтому я и пошла к врачу. Думала, что-то с желудком, а оказывается это ребенок.
Поздно, Роб, поздно.
“Как это — поздно? — удивился и разозлился я. — Да что она мне голову морочит?”
— Варя, — приказал я, — прекрати нести чушь! Как это “поздно”, когда совсем недавно у тебя были критические дни?
— А вот так! — отталкивая меня, закричала она. — Критические дни шли сквозь ребеночка! Врач сказал, что так часто бывает.
Я, неосознанно подражая Заславскому, схватился за голову и тут меня осенило:
— Но у ребенка же есть отец! Надо его прижать хорошенько и заставить жениться.
Варвара, видимо тоже подражая отцу, схватилась за голову, осела на пол и простонала:
— Роб, нет никакого отца…
Я оторопел:
— Как — нет отца? Так не бывает. Ты же не Божья Матерь, чтобы зачать без отца.
— Да, — согласилась она, — по-людски и зачала, но кто отец, я не знаю. В то время я была в поиске и с кем только не спала; презервативов на всех не хватало. Роб, согласись: это то же самое, что нет отца.
Я согласился и сник. Сидел совершенно растерянный, не знал как помочь горю Вари, горю Виктора и Марии. Зато Варвара, как выяснилось, знала. Она вскочила с пола, снова бросилась мне на грудь и закричала:
— Роб, ты должен на мне жениться!
Пока я беспомощно хватал ртом воздух, она виртуозно заполнила паузу:
— Роб, только ты можешь меня спасти. Если я рожу в девках, представь какой на нашу семью падет позор. Мама не переживет. А ты подходящая кандидатура: выдающийся ученый, совершил какое-то обалденное открытие, от которого скоро содрогнется весь мир.
Ко мне вернулся дар речи, и я тут же этим воспользовался.
— А ты откуда знаешь? — спросил я.
— Отец с матерью шептались, а я подслушала, — не томясь чувством вины, бесхитростно сообщила Варвара. — Роб, ты, как друг, обязан на мне жениться. У тебя есть квартира, приличное жалованье, и ты еще мужчинка хоть куда. Роб, ты просто красавец. Клянусь, если мы поженим, все мои подруги умрут от зависти. Вот это настоящее счастье!
Гробить свою жизнь ради смерти ее подруг мне не хотелось, поэтому я закричал:
— Нет! Даже и не мечтай об этом!
— Роб, не выпендривайся. У нас получится. Мы клево заживем. Ты будешь мотаться по загранкомандировкам, по симпозиумам и конференциям, а я буду сопровождать тебя.
Я содрогнулся, представив рядом с собой Варвару, всю в браслетах, в цепях, в коже, насквозь проткнутую многочисленными кольцами, с прической дыбом, фиолетовыми губами, оскаленными зубами, брезгливо жующими жвачку. Я содрогнулся и завопил:
— Нет! Нет! Лучше пристрели, чтобы не мучился!
Варвара снова оттолкнула меня и сообщила:
— Ну не знаю, Роб, в любом случае родители уже не против.
— Ты сказала им, что мы хотим пожениться? — ужаснулся я.
— А зачем скрывать? — удивилась Варвара. — Пускай знают. Роб, ты совсем неплохой жених.
— Ну ты и нахалка! — взревел я. — Вон! Вон из моего дома!
Она струхнула:
— Роб, там же светопредставление…
Я глянул в окно; в природе зрело, зрело нечто ужасное. Казалось, вот-вот начнется гроза, но она все не начиналась.
— Ладно, — остыл я, — оставайся, но не смей мне морочить голову. Сиди и не пикай.
Варвара покорно замолчала, но тут не смог умолчать я. Вспомнив посещение Марии, ее странный вопрос, я завопил:
— Теперь понятно, почему так ненормально на меня смотрела твоя мать! Удивительно, что она ушла, ни о чем меня не спросив.
Представив, каким подлецом я выгляжу в глазах Марии, я снова пришел в бешенство, схватил Варвару за шиворот и потащил ее вон из квартиры.
— Роб! Я боюсь! Там буря! — вопила она.
Снова глянув в окно, я понял, что вот-вот начнется гроза и закричал:
— Прекрасно! Тем более поспеши!
— Но я не успею! Роб, я не успею!
Варвара плакала и просила меня, но я был неумолим. Не только в природе зрело, внутри меня тоже зрело нечто страшное. Клянусь, я боялся себя! Вытащив Варвару в прихожую, я попытался открыть дверь, но на шум прибежала Кристина. Увидев, что я творю, она пришла в ужас, начала плакать и причитать:
— Роби, братик, успокойся, это я виновата, это я довела тебя…
— Ты здесь не при чем! — гаркнул я. — Отправляйся в спальню и не выходи, пока не позову!
Видимо я был так грозен, что Кристина, ни словом не возразив, убежала в спальню. Я же, придерживая Варвару, исхитрился открыть дверь и… в этот миг грянул гром. В высоком лестничном окне невероятно ярко сверкнула молния, ослепив меня и Варвару. Испуганные, мы зажмурились, а когда раскрыли глаза на пороге стояла Мархалева.
— Роби, ты слишком долго мне не открывал.
— Мама, я был занят, — оправдывался я.
— Роби, у тебя, как всегда, грязно.
— Мама, несколько часов назад мылись полы, чистились ковры и протиралась от пыли мебель.
— Роби, кто это все делал?
— Мама, я.
— Оно и видно. Роби, хватит тебе жить отшельником.
Тут мне было бы уместно сказать, что от гостей нет отбоя, но я мудро промолчал. Мать устроилась в гостиной, потребовала кофе и, как только он был готов, она сразу оседлала своего конька:
— Роби, ты срочно должен жениться.
— Мама, лучше не начинай, — в отчаянии закричал я.
Она невозмутимо продолжила:
— Роби, тебе несказанно повезло. Она очень занятой человек, но под напором Жанны согласилась завтра освободить для тебя вечерок.
Испугавшись, я завопил:
— Нет! Мама, нет! Даже и не мечтай!
И без того огромные глаза матери приобрели невероятные размеры. Это не сулило ничего хорошего.
— Роби, сколько можно откладывать? Не хитри. Рано или поздно это все равно произойдет.
— Что, мама?
— Ваша встреча. Лучше не откладывай, а решайся. Роби, ты трус?
— Я не трус, мама, но я боюсь.
— Чего ты боишься?
— Боюсь на нее смотреть. Представляю кого откопала полуслепая Жанна. Нет, я не пойду.
— Роби, уже поздно, — зашипела мать. — В какое ты ставишь меня положение? Жанна практически назначила свидание, ты должен быть. Отправляйся или я умру. Ты разбиваешь мне сердце.
Я был в ужасе. Хотелось умчаться со страшной скоростью куда глядят глаза, но, взяв себя в руки, я начал ее умолять:
— Мама, твой сын уже немолодой человек, ему стыдно бегать на свидания с незнакомыми женщинами. Если ты хоть немного меня любишь, не ставь в глупое положение. Кстати, сколько ей лет?
Мать замялась:
— Ну-уу, не знаю, она, конечно, уже не так молода, как хотелось бы…
Я рассвирепел:
— Короче, пенсионерка! Как ты и мечтала!
— Нет, Роби, нет, — испугалась мать. — Она совсем не стара. Поверь, сынок, такие невесты на дороге не валяются. Только представь: умна, красива, богата в конце концов.
— Именно, — уже прорычал я, — богата! С этого надо было и начинать!
Мать мгновенно встала в позу и заявила:
— Да, богата! И если кто-то мне объяснит, что в этом плохого, я соглашусь, что она тебе не пара.
Я понял, что это никогда не кончится и пошел на обман:
— Мама, в любом случае завтра я не смогу: у меня ученый совет.
— Хорошо, — обрадовалась она, устремляясь в прихожую. — Перенесем встречу на послезавтра.
“Переносить замаетесь”, — подумал я, закрывая за матерью дверь и гадая какие еще сегодня свалятся на меня неприятности. И дождался — свалились. Следом за матерью появилась Варвара. Она была мокрая и жалкая.
— Роб, — сказала она, — на улице дождь. Выйди на балкон, посмотри.
Я удивился:
— Зачем?
— Выйди-выйди, — попросила она, — посмотри что там творится.
Я направился в спальню (только там у меня есть балкон) и столкнулся с испуганной Кристиной.
— Ой, Роби, — закричала она, — я услышала как ушла мама и хотела вернуться на балкон, но только глянь, что там творится. Мне страшно, будет гроза!
— Настоящее светопредставление, — стряхивая воду с волос, заявила Варвара.
— Светопреставление, — поправила ее Кристина. — Конец света. Кажется, будет не гроза, а буря!
Я выглянул в окно и удивился. Действительно, зрело нечто ужасное: небо налилось свинцовой тяжестью и опустилось. На улице вмиг потемнело; в квартире пришлось зажечь свет. Ураганный ветер едва ли не до земли гнул деревья, поднимая в воздух потоки пыли. Казалось, еще немного и грянет страшная гроза. Ее ожидание вселяло в душу какой-то пещерный, первобытный страх. С ним невозможно было бороться. Такой страх приходилось только терпеть. И над всем этим мирно крапал безобидный дождик. С нехорошим чувством я оторвал взгляд от окна и направился в гостиную, куда забились уже Варвара и Кристина. Нахохлившись, как воробышки, они сидели на диване и обменивались испуганными взглядами.
— Роб, как думаешь, крышу дома не снесет? — спросила Варвара.
— Это не страшно, — пошутил я. — Ты же живешь без крыши.
Варвара рассердилась:
— Роб, нам не до шуток. Мы с Крысей боимся! Боимся! Так что, не снесет крышу?
Я ее успокоил:
— Не должно.
— А если в наш дом попадет молния? — поинтересовалась Кристина.
— Не волнуйся, здесь есть громоотвод, — заверил я.
Варвара успокоилась и начала задумчиво покусывать палец.
— Роб, нам надо поговорить, — глядя на Кристину, сказала она.
Сестра поднялась с дивана и вышла из комнаты. Едва за ней закрылась дверь, Варвара бросилась ко мне на грудь и разрыдалась:
— Роб, я влетела!
— Что это значит? — опешил я.
— А то, что у меня будет ребенок!
Силы небесные! Час от часу не легче!
— Родители знают? — поеживаясь, спросил я.
Варвара, размазывая по щекам тушь и слезы, замотала головой:
— Пока не знают.
Я растерялся:
— Но можно сделать этот, как его…
— Аборт?
— Ну да.
— Поздно, — вздохнула Варвара. — Ребеночек уже заворочался у меня в животе. Поэтому я и пошла к врачу. Думала, что-то с желудком, а оказывается это ребенок.
Поздно, Роб, поздно.
“Как это — поздно? — удивился и разозлился я. — Да что она мне голову морочит?”
— Варя, — приказал я, — прекрати нести чушь! Как это “поздно”, когда совсем недавно у тебя были критические дни?
— А вот так! — отталкивая меня, закричала она. — Критические дни шли сквозь ребеночка! Врач сказал, что так часто бывает.
Я, неосознанно подражая Заславскому, схватился за голову и тут меня осенило:
— Но у ребенка же есть отец! Надо его прижать хорошенько и заставить жениться.
Варвара, видимо тоже подражая отцу, схватилась за голову, осела на пол и простонала:
— Роб, нет никакого отца…
Я оторопел:
— Как — нет отца? Так не бывает. Ты же не Божья Матерь, чтобы зачать без отца.
— Да, — согласилась она, — по-людски и зачала, но кто отец, я не знаю. В то время я была в поиске и с кем только не спала; презервативов на всех не хватало. Роб, согласись: это то же самое, что нет отца.
Я согласился и сник. Сидел совершенно растерянный, не знал как помочь горю Вари, горю Виктора и Марии. Зато Варвара, как выяснилось, знала. Она вскочила с пола, снова бросилась мне на грудь и закричала:
— Роб, ты должен на мне жениться!
Пока я беспомощно хватал ртом воздух, она виртуозно заполнила паузу:
— Роб, только ты можешь меня спасти. Если я рожу в девках, представь какой на нашу семью падет позор. Мама не переживет. А ты подходящая кандидатура: выдающийся ученый, совершил какое-то обалденное открытие, от которого скоро содрогнется весь мир.
Ко мне вернулся дар речи, и я тут же этим воспользовался.
— А ты откуда знаешь? — спросил я.
— Отец с матерью шептались, а я подслушала, — не томясь чувством вины, бесхитростно сообщила Варвара. — Роб, ты, как друг, обязан на мне жениться. У тебя есть квартира, приличное жалованье, и ты еще мужчинка хоть куда. Роб, ты просто красавец. Клянусь, если мы поженим, все мои подруги умрут от зависти. Вот это настоящее счастье!
Гробить свою жизнь ради смерти ее подруг мне не хотелось, поэтому я закричал:
— Нет! Даже и не мечтай об этом!
— Роб, не выпендривайся. У нас получится. Мы клево заживем. Ты будешь мотаться по загранкомандировкам, по симпозиумам и конференциям, а я буду сопровождать тебя.
Я содрогнулся, представив рядом с собой Варвару, всю в браслетах, в цепях, в коже, насквозь проткнутую многочисленными кольцами, с прической дыбом, фиолетовыми губами, оскаленными зубами, брезгливо жующими жвачку. Я содрогнулся и завопил:
— Нет! Нет! Лучше пристрели, чтобы не мучился!
Варвара снова оттолкнула меня и сообщила:
— Ну не знаю, Роб, в любом случае родители уже не против.
— Ты сказала им, что мы хотим пожениться? — ужаснулся я.
— А зачем скрывать? — удивилась Варвара. — Пускай знают. Роб, ты совсем неплохой жених.
— Ну ты и нахалка! — взревел я. — Вон! Вон из моего дома!
Она струхнула:
— Роб, там же светопредставление…
Я глянул в окно; в природе зрело, зрело нечто ужасное. Казалось, вот-вот начнется гроза, но она все не начиналась.
— Ладно, — остыл я, — оставайся, но не смей мне морочить голову. Сиди и не пикай.
Варвара покорно замолчала, но тут не смог умолчать я. Вспомнив посещение Марии, ее странный вопрос, я завопил:
— Теперь понятно, почему так ненормально на меня смотрела твоя мать! Удивительно, что она ушла, ни о чем меня не спросив.
Представив, каким подлецом я выгляжу в глазах Марии, я снова пришел в бешенство, схватил Варвару за шиворот и потащил ее вон из квартиры.
— Роб! Я боюсь! Там буря! — вопила она.
Снова глянув в окно, я понял, что вот-вот начнется гроза и закричал:
— Прекрасно! Тем более поспеши!
— Но я не успею! Роб, я не успею!
Варвара плакала и просила меня, но я был неумолим. Не только в природе зрело, внутри меня тоже зрело нечто страшное. Клянусь, я боялся себя! Вытащив Варвару в прихожую, я попытался открыть дверь, но на шум прибежала Кристина. Увидев, что я творю, она пришла в ужас, начала плакать и причитать:
— Роби, братик, успокойся, это я виновата, это я довела тебя…
— Ты здесь не при чем! — гаркнул я. — Отправляйся в спальню и не выходи, пока не позову!
Видимо я был так грозен, что Кристина, ни словом не возразив, убежала в спальню. Я же, придерживая Варвару, исхитрился открыть дверь и… в этот миг грянул гром. В высоком лестничном окне невероятно ярко сверкнула молния, ослепив меня и Варвару. Испуганные, мы зажмурились, а когда раскрыли глаза на пороге стояла Мархалева.
Глава 28
На пороге стояла Мархалева. Явившись под жуткие раскаты грома, она стояла в темном подъезде, зловеще освещаемая огненными вспышками молний, и была похожа на дьяволицу. Мы с Варварой отшатнулись. Мархалева же уверенно прошла в прихожу и, укладывая на столик щеголеватый зонтик, снисходительно поинтересовалась:
— Что здесь происходит?
Варвара завороженно на нее посмотрела, затем перевела взгляд на меня и спросила:
— Роб, кто это?
— Писательница Мархалева, — мрачнея, ответил я.
— Так я и знала, — восхищенно прошептала Варвара и (катастрофа!) сообщила, кивая на меня: — Он не хочет жениться. На коленях его уговариваю.
Варвара действительно стояла на коленях — так уж получилось: она не хотела выходить и все время падала на пол, а я ее тащил.
— Роберт! — изумленно воскликнула Мархалева. — Неужели вы обманули эту бедную крошку?
— Ага, — презрительно рассмеялся я, — когда бы я успел? К тому же, обманул — здесь не тот случай. Сами слышали, как она насиловала меня.
Однако, Мархалева продолжила так, будто я и не говорил вовсе.
— Да, Роберт, да, — с осуждением сказала она, — чувствуется, вы и не на такое способны.
Неожиданно за меня вступилась Варвара.
— Вы неправильно поняли, — пояснила она, — Роб — святой, я от другого беременна. Если честно, от кого — не знаю сама. И ребенок уже бьется. Если бы Роб женился на мне, все успокоились бы: и родители, и преподаватели… Но он не хочет на мне жениться, — вдруг зарыдала Варвара.
— И не только на вас, — гладя ее по голове, сообщила Мархалева. — Он уже на половине города не хочет жениться, этот скромник, этот святой.
Она уничтожила меня взглядом. Скажи подобную фразу кто-то другой, по скромности я стерпел бы, но эта Мархалева действовала на меня, как красное на быка.
— В чем вы меня обвиняете? — завопил я. — Чем я опять вам не угодил? И зачем вы пришли?
Мархалева изящным движением подняла Варвару с пола и, увлекая ее в гостиную, воскликнула:
— Никогда бы к вам не пришла, если бы не грозила вам смертельная опасность.
— Какая опасность? — скептически поинтересовался я.
— Какая опасность? — загораясь любопытством, закричала Варвара.
Мархалева многозначительно на нас посмотрела, чтобы потомить, выдержала паузу, раскрыла рот и… раздался звонок в дверь. Мархалева, забыв про опасность, спросила:
— Кто это?
— Не знаю, — ответил я.
— Так что же вы здесь стоите? Идите узнайте.
Я рассерженно фыркнул, но пошел. Это была Аделина. Растерявшись, я отпрянул от глазка, собираясь неслышимо уйти. Мы так долго договаривались о встрече. Возможно я ждал ее, но встречаться в такой обстановке казалось абсурдом. Однако, как только я сделал от двери один шаг, Деля меня позвала:
— Роберт… Роберт…
Сам не зная почему, я откликнулся криком “иду”. Пришлось открывать.
Аделина стояла на пороге красивая и очень смущенная. Она принарядилась и даже слегка подкрасила глаза, чего в юности никогда не делала.
— Роберт, — тихо сказала Аделина, — вот, пришла без приглашения. Знаешь почему?
Я отступил на шаг:
— Почему?
— Потому что поняла: мы никогда не встретимся. Не решимся, старые дураки.
— Ты совсем не старая, — возразил я, — ты очень красивая. Такой красивой ты никогда не была. Я безумно тебе рад, но у меня в гостиной гости.
Аделина насторожилась:
— Виктор?
— Нет, Мархалева и Варя.
— Какая Варя?
Насчет Мархалевой у нее не возникло вопросов. Еще бы, вероятней всего они уже подруги.
— Варя, это дочь Заславского, — пояснил я, после чего Аделина облегченно вздохнула:
— И слава богу. Роберт, они нам не помеха. Давай пройдем в кухню и все обсудим. Я немного времени у тебя отниму.
— Хорошо.
Мы прошли в кухню, Аделина достала из сумочки портсигар и попросила огня.
— Роберт, — торопливо затягиваясь дымом и явно нервничая, сказала она, — мы нужны друг другу.
Я не возражал. Она до боли была похожа на девчонку с коленками: так же падала на лицо соломенная прядь, открывая одни лишь губы, пухлые, сочные, вымазанные яркой малиновой помадой. Из-под юбки выглядывали коленки. Не разбитые, но такие же детские, острые, как у девчонки. Той девчонки…
— Роберт, я вчера говорила с…
Она сердито тряхнула головой:
— Нет, не то, не то я должна тебе сказать. Роберт, я всю ночь не спала. Все думала, думала как ты мне нужен. Мы сделали глупость, когда развелись. Я не была счастлива. А ты?
“Но у нее совсем не карие глаза”, — мысленно удивился я и ответил:
— Тоже счастлив не был, но кто здесь счастлив? Этот мир не годится для счастья.
Аделина нахмурилась:
— Ну вот, дорогой, опять ты философствуешь, а я серьезно. Мы должны, должны быть вместе. Мы созданы друг для друга.
— А как же Заславский? — удивился я.
Честное слово, не хотелось разбивать ему сердце. Я уже чувствовал, что он несколько преувеличил, когда рассказывал о своей интрижке. Никакой интрижки нет. Пока нет, но Заславский своего добивается и не падает духом. В его, богатой интрижками жизни, есть прецеденты для этого.
Аделина подтвердила мои подозрения.
— С Заславским мы пока друзья, — равнодушно сказала она. — Друзья и не больше.
— Но зачем ты его приваживаешь?
Она нервно пожала плечами и жадно затянулась сигаретным дымом.
— Роберт, не знаю. Его надо гнать, а я — действительно приваживаю. Почему? Может потому, что мне не хватает тебя. Когда Заславский внезапно вырос на пороге моего дома, я едва не потеряла сознание: так вы похожи. Столько лет не видела ни тебя, ни его, но ничего не изменилось. Хотя, нет, Заславский сильно постарел.
Аделина мне ласково улыбнулась и с подъемом воскликнула:
— А ты нет. Каким был, таким и остался. Роберт, а я?
— Ты похорошела, я уже говорил.
Она подошла ко мне, взяла за руку и попросила:
— Роберт, пожалуйста, соглашайся.
Я сделал вид, что не понимаю:
— На что?
Аделина опять смутилась:
— Нет, Роберт, жениться на мне я не предлагаю. Давай просто поживем и посмотрим как у нас все будет. Хорошо?
— Надо подумать. Понимаешь, возраст уже не тот, чтобы принимать скоропалительные решения.
Аделина обрадовалась:
— Да, Роберт, да, уже не тот возраст.
Она выглянула в окно и мечтательно произнесла:
— А буря мимо пронеслась.
— И ливень закончился, — добавил я.
Аделина ласково посмотрела на меня и попросила:
— Роберт, думай, пожалуйста, быстрей. Думай, а я пока ухожу. Проводишь меня до двери?
— Конечно.
— Что здесь происходит?
Варвара завороженно на нее посмотрела, затем перевела взгляд на меня и спросила:
— Роб, кто это?
— Писательница Мархалева, — мрачнея, ответил я.
— Так я и знала, — восхищенно прошептала Варвара и (катастрофа!) сообщила, кивая на меня: — Он не хочет жениться. На коленях его уговариваю.
Варвара действительно стояла на коленях — так уж получилось: она не хотела выходить и все время падала на пол, а я ее тащил.
— Роберт! — изумленно воскликнула Мархалева. — Неужели вы обманули эту бедную крошку?
— Ага, — презрительно рассмеялся я, — когда бы я успел? К тому же, обманул — здесь не тот случай. Сами слышали, как она насиловала меня.
Однако, Мархалева продолжила так, будто я и не говорил вовсе.
— Да, Роберт, да, — с осуждением сказала она, — чувствуется, вы и не на такое способны.
Неожиданно за меня вступилась Варвара.
— Вы неправильно поняли, — пояснила она, — Роб — святой, я от другого беременна. Если честно, от кого — не знаю сама. И ребенок уже бьется. Если бы Роб женился на мне, все успокоились бы: и родители, и преподаватели… Но он не хочет на мне жениться, — вдруг зарыдала Варвара.
— И не только на вас, — гладя ее по голове, сообщила Мархалева. — Он уже на половине города не хочет жениться, этот скромник, этот святой.
Она уничтожила меня взглядом. Скажи подобную фразу кто-то другой, по скромности я стерпел бы, но эта Мархалева действовала на меня, как красное на быка.
— В чем вы меня обвиняете? — завопил я. — Чем я опять вам не угодил? И зачем вы пришли?
Мархалева изящным движением подняла Варвару с пола и, увлекая ее в гостиную, воскликнула:
— Никогда бы к вам не пришла, если бы не грозила вам смертельная опасность.
— Какая опасность? — скептически поинтересовался я.
— Какая опасность? — загораясь любопытством, закричала Варвара.
Мархалева многозначительно на нас посмотрела, чтобы потомить, выдержала паузу, раскрыла рот и… раздался звонок в дверь. Мархалева, забыв про опасность, спросила:
— Кто это?
— Не знаю, — ответил я.
— Так что же вы здесь стоите? Идите узнайте.
Я рассерженно фыркнул, но пошел. Это была Аделина. Растерявшись, я отпрянул от глазка, собираясь неслышимо уйти. Мы так долго договаривались о встрече. Возможно я ждал ее, но встречаться в такой обстановке казалось абсурдом. Однако, как только я сделал от двери один шаг, Деля меня позвала:
— Роберт… Роберт…
Сам не зная почему, я откликнулся криком “иду”. Пришлось открывать.
Аделина стояла на пороге красивая и очень смущенная. Она принарядилась и даже слегка подкрасила глаза, чего в юности никогда не делала.
— Роберт, — тихо сказала Аделина, — вот, пришла без приглашения. Знаешь почему?
Я отступил на шаг:
— Почему?
— Потому что поняла: мы никогда не встретимся. Не решимся, старые дураки.
— Ты совсем не старая, — возразил я, — ты очень красивая. Такой красивой ты никогда не была. Я безумно тебе рад, но у меня в гостиной гости.
Аделина насторожилась:
— Виктор?
— Нет, Мархалева и Варя.
— Какая Варя?
Насчет Мархалевой у нее не возникло вопросов. Еще бы, вероятней всего они уже подруги.
— Варя, это дочь Заславского, — пояснил я, после чего Аделина облегченно вздохнула:
— И слава богу. Роберт, они нам не помеха. Давай пройдем в кухню и все обсудим. Я немного времени у тебя отниму.
— Хорошо.
Мы прошли в кухню, Аделина достала из сумочки портсигар и попросила огня.
— Роберт, — торопливо затягиваясь дымом и явно нервничая, сказала она, — мы нужны друг другу.
Я не возражал. Она до боли была похожа на девчонку с коленками: так же падала на лицо соломенная прядь, открывая одни лишь губы, пухлые, сочные, вымазанные яркой малиновой помадой. Из-под юбки выглядывали коленки. Не разбитые, но такие же детские, острые, как у девчонки. Той девчонки…
— Роберт, я вчера говорила с…
Она сердито тряхнула головой:
— Нет, не то, не то я должна тебе сказать. Роберт, я всю ночь не спала. Все думала, думала как ты мне нужен. Мы сделали глупость, когда развелись. Я не была счастлива. А ты?
“Но у нее совсем не карие глаза”, — мысленно удивился я и ответил:
— Тоже счастлив не был, но кто здесь счастлив? Этот мир не годится для счастья.
Аделина нахмурилась:
— Ну вот, дорогой, опять ты философствуешь, а я серьезно. Мы должны, должны быть вместе. Мы созданы друг для друга.
— А как же Заславский? — удивился я.
Честное слово, не хотелось разбивать ему сердце. Я уже чувствовал, что он несколько преувеличил, когда рассказывал о своей интрижке. Никакой интрижки нет. Пока нет, но Заславский своего добивается и не падает духом. В его, богатой интрижками жизни, есть прецеденты для этого.
Аделина подтвердила мои подозрения.
— С Заславским мы пока друзья, — равнодушно сказала она. — Друзья и не больше.
— Но зачем ты его приваживаешь?
Она нервно пожала плечами и жадно затянулась сигаретным дымом.
— Роберт, не знаю. Его надо гнать, а я — действительно приваживаю. Почему? Может потому, что мне не хватает тебя. Когда Заславский внезапно вырос на пороге моего дома, я едва не потеряла сознание: так вы похожи. Столько лет не видела ни тебя, ни его, но ничего не изменилось. Хотя, нет, Заславский сильно постарел.
Аделина мне ласково улыбнулась и с подъемом воскликнула:
— А ты нет. Каким был, таким и остался. Роберт, а я?
— Ты похорошела, я уже говорил.
Она подошла ко мне, взяла за руку и попросила:
— Роберт, пожалуйста, соглашайся.
Я сделал вид, что не понимаю:
— На что?
Аделина опять смутилась:
— Нет, Роберт, жениться на мне я не предлагаю. Давай просто поживем и посмотрим как у нас все будет. Хорошо?
— Надо подумать. Понимаешь, возраст уже не тот, чтобы принимать скоропалительные решения.
Аделина обрадовалась:
— Да, Роберт, да, уже не тот возраст.
Она выглянула в окно и мечтательно произнесла:
— А буря мимо пронеслась.
— И ливень закончился, — добавил я.
Аделина ласково посмотрела на меня и попросила:
— Роберт, думай, пожалуйста, быстрей. Думай, а я пока ухожу. Проводишь меня до двери?
— Конечно.
Глава 29
Когда, проводив Аделину, я вернулся в гостиную, вопросом в глазах меня встретила только Варвара. Мархалева, похоже, была в курсе. Откуда такая осведомленность? Подслушивала? Вряд ли. Не могла она упустить возможности выпытать все у Варвары — уж слишком подходящий представился случай. Варя — находка для шпиона. Сама все расскажет, только слушай. Значит я не ошибся, Аделина явилась по согласованию с Мархалевой.