Страница:
носить темные очки тоже вроде как не резон. Но Леша этого не понимает.
Понимал бы, не ездил бы на сраной "девятке" и жил бы в Москве. "Наверное, он
наркоман", == думаю я, и меня опять начинает накрывать смех.
Садимся в машину. По радио играет какая-то чумовая, быстрая музыка.
Очень громко.
Музыка не мешает? == орет мне Леша. == Я просто люблю быструю музыку
громко слушать. Бодрит.
Нормально, == отвечаю я. В самом деле, мне такая музыка как раз в тему.
Я откидываюсь на сиденье и прошу отвезти меня в гостиницу.
Питались уже? == спрашивает меня Леша.
Ага, == киваю я. И добавляю уже про себя: "В основном через нос".
Мы трогаемся. Едем по Невскому. На углу, на афишном щите, реклама
гастролей или концертов какого-то оперного исполнителя. "Исполнитель арии
Ленского и чего-то там еще", == гласит реклама.
Ага. Именно. Что день грядущий мне готовит? Одни вопросы.
Воистину, дорога кокаина с утра == шаг в неизвестность...
Я закрываю глаза. Я в Питере.
Деревня, где скучал Евгений, Была прелестный уголок...
А.С. Пушкин. "Евгений Онегин"
Мои отношения с Питером напоминают междинастические браки. Вероятно,
так молодые принцы-престолонаследники, которых женили на страшных бабах по
политическим мотивам и голубой крови, привыкали любить вопреки. Потому что
хочешь не хочешь, а жить придется. Жить, трахаться и рожать новых
престолонаследников. Посему заставлять себя любить, выискивая какие-то там
интересные черточки в характере, манере поведения и внешнем виде,
приходится. Иначе как престолонаследников-то делать? Нередко от такого
"чувства вопреки" рождались не совсем нормальные дети. Дети, зачатые без
любви.
Так же и у меня. Бывая в этом городе довольно часто по делам бизнеса, я
вынужден был привыкать к его серому небу, переменчивой погоде, промозглому
климату и желтой воде из крана. И какие такие "дети" получатся у моего с
Питером романа без любви, я мог себе представить только в страшных снах.
В моменты моего первого приезда в Питер я пришел к выводу, что из-за
депрессивной атмосферы здесь можно делать только следующие вещи: просыпаться с утра, ставиться винтом и
тупить; в моменты отходняка заливаться водкой и плакать; рыдать от
безысходности и серого неба, свеситься из окна и смешивать свои слезы с
перманентным дождем. И трахаться. Отчаянно ебаться, понимая, что из-за таких
наклонностей каждый секс может быть последним.
Затем, по прошествии трех лет, я начал постепенно привыкать к Питеру.
Наезжал я туда около четырех-пяти раз в год, обзавелся некоторым количеством
знакомых, парой бессмысленных адюльтеров и еще большим количеством
скандальных историй с хулиганством в клубе, дракой на домашней вечеринке и
прочим. В эти годы я пытался притереться к городу. Войти в тусовку, перенять
некоторые питерские привычки, чтобы наконец перестать испытывать здесь такую
мучительную скуку и депрессию, из которой жутко тяжело выходить даже по
приезде в Москву. Когда кажется, что ты привозишь с собой в дорожной сумке
камни, отломленные от питерской тоски. Период этого моего заигрывания с
Питером не привел ни к чему особенному. Как мне говорили до того разные
люди, которые жили или родились в Питере, чтобы привыкнуть к нему, нужно
научиться понимать здешних жителей. Они == особенные. Не такие чванливые
мещане, как в Москве, гораздо более культурные и менее замороченные на всех
этих плотских удовольствиях, чем москвичи. Безусловно, питерцы гораздо
интеллигентнее, образованнее и человечнее прочих жителей России. Не зря ведь
Питер считается культурной столицей. Этаким форпостом духовности.
Теперь я гораздо лучше понимаю город и его настроение. Не могу сказать,
что путь к этому знанию был легок и приятен,, скорее наоборот. А уж
открывшиеся мне истины достойны того, чтобы не тратить время на их
обретение. Здесь гораздо лучше быть беззаботным командированным и не
обременять себя всеми этими фуфельными знаниями. Тем более что обладание ими
вам ничем не поможет.
Основная тема высокодуховных жителей Питера == это зацикленность на
собственной значимости и особенности. Все разговоры с москвичами в конечном
счете сводятся к двум темам: "Европейский Питер vs московская Рязань" и "Дай
сотку до завтра". Кажется, что надо всем городом тяготеет проклятие "бывшей
столицы". Даже люди, приехавшие в Питер из губерний, сразу заражаются этим
вирусом. И также начинают вести все эти глупые разговоры про культурную
столицу: "У вас там толпы на улицах", "Все деньги в Москву уходят" и т.д.
Они моментально выучивают историю Питера, все его исторические памятники и
знаковые места (что само по себе великолепно), но иногда попадают в своем
желании казаться "истинными петербуржцами" в достаточно комичные ситуации.
Однажды я прогуливался по улицам города с питерским знакомым, который с
увлечением доказывал мне, как здесь хорошо, "а там у вас в Москве жуть
одна". Про то, как ему здесь комфортно и как он мне не завидует. Походя он
рассказывал мне истории некоторых памятников истории, а дойдя до какой-то
улицы, сказал, что "вот здесь была очень опасная сторона при артобстрелах во
время войны". Затем он поведал мне еще что-то об ужасах блокады Ленинграда,
я очень уважительно его выслушал и вежливо поинтересовался, погиб ли у него
кто-то во время блокады. Он, как бы между делом, совершенно цинично заметил:
== Да нет, ты что! Я ж сюда из-под Мурманска приехал три года назад, ==
сказал он и продолжил свое увлекательное повествование о тяготах блокадного
времени.
Чем обеспечил мне пищу для размышлений и этого сатирического очерка.
Корни всей этой "значимости", безусловно, растут из малого масштаба
всего, что происходит в городе. Любому мало-мальски выдающемуся из общего
ритма города событию придается колоссальное значение. Будь то показ
коллекции какого-то бутика (по пятому разу) или
посещение питерским диджеем Ибицы. В последнем случае все главные
питерские журналы (числом в два) пестрят заголовками "Наши на Ибице!" или
"Питер задает толк" (будто бы этот диджей не сиротливо жался к стене, а
реально был хедлайнером всех шоу сезона на острове).
В городе по большому счету ничего не происходит. Все варятся в
собственном соку, высасывают из пальца поводы, чтобы еще раз собраться и
перетереть по сорок восьмому заходу одни и те же сплетни, позлословить по
поводу Москвы и, упившись халявным виски на презентации, в очередной раз
рассказать знакомым, что ты днями уезжаешь в Москву. Насовсем. К уже
готовому и высокодоходному бизнесу. И как ты через год вернешься, а "вы так
и будете торчать в своем болоте". Понятно, что никто никуда не уедет и все
эти пьяные истории повторятся на следующей неделе.
Таким образом, становится понятно все презрение к Москве со стороны
нашей европейской столицы. Во-первых, из-за замкнутости собственного мирка и
отсутствия в европейском городе событий европейского же масштаба. Во-вторых,
из-за подражательства. Вся питерская тусовка, все события, клубы и рестораны
напоминают уменьшенную в размерах Москву пяти-шестилетней давности. Все
сводится к противопоставлениям двух городов. Вот у нас здесь интеллигенты, а
у вас барыги, у нас правильно говорят "поребрик", а у вас, лохов, почему-то
говорят "бордюр". Мы окружены здесь памятниками истории (которые любим до
такой степени, что готовы будем до хрипоты противиться сдаче их в аренду
коммерческим структурам до тех пор, пока они окончательно не развалятся), а
вы окружены клубами и т.д. Как известно, больше всего мы ненавидим то, к
чему тянемся, что мы так тщательно копируем, чему завидуем и чем хотим
обладать. Одним словом, "объект желания". А зависть почти всегда маскируется
снисходительным презрением.
Еще одна питерская проблема == отсутствие денег. В общегородском
масштабе. Нет, конечно же, здесь есть богатые и очень богатые люди. Но в
большинстве своем люди здесь бедны. Ниже зарплаты, меньше возможностей, но
самое главное == это отсутствие желания работать. Вкалывать, ишачить или как
там еще это называется. И эту врожденную лень, медлительность, боязнь
надорваться не компенсируешь никакими "у вас там, в Москве, все деньги, у
вас там правительство, банки, у вас там наш Путин". Москвичи, имеющие часть
бизнеса в Питере, полагаю, меня поддержат.
Посему в Питере модно жить в долг. Ты здесь должен две сотни другу,
этот друг должен две сотни своему другу, а тот, в свою очередь, должен тебе.
И эта круговая порука является базисом многих отношений. В какой-то момент
все дружно всем прощают, чтобы через пару недель восстановить этот долговой
статус-кво.
Эта самая бедность аудитории, притом самой активной ее части, молодых
людей от двадцати до тридцати лет, очень сильно жахает по бизнесу.
Согласитесь, довольно сложно, например, содержать ресторан, если каждую
пятницу у тебя двадцать два посетителя, из которых двое платят за четверых,
а еще восемь человек пришли с теми, за кого платят, и прихватили с собой
своих подруг.
Когда ты въезжаешь в здешний стиль жизни, то становится совершенно
понятно, что жители Северной Пальмиры ничем не отличаются от жителей Москвы.
Они такие же мещане, тусовщики, клерки и просто бездельники, как и в Москве.
В городе просто меньше денег, а отсюда==больше проблем. И гирей, пудовой
гирей нависает над городом комплекс былой столичности, который не выветрился
за прошлые десятилетия. Он витает здесь в воздухе, бьет по мозгам жителей,
подобно прибою о набережные Невы. И с каждым его ударом отчетливее
становится ясно, что при всех попытках быть столицей Питер все более и более
становится провинцией.
Почему не исчез этот комплекс, мне совершенно не понятно == всем
живущим здесь от этого только хуже. Это похоже на разорившееся дворянство, с
прежними амбициями и полной невозможностью их достижения. И от этого люди
ненавидят себя, а еще больше город, в котором живут. И город им отвечает тем
же. Мстит за то, что его построили на костях, за нелюбовь и стремление
сбежать отсюда.
Город, построенный другими людьми. Для того чтобы в нем жили другие
люди. Люди, которые поддерживали в должном состоянии всю эту красоту и
великолепие. Все его дворцы и потрясающие особняки. Все его каналы и
набережные. Сады и скверы. Которые совершали выезды, заполняли вечерами
театры, оперы и ресторации. И с достоинством входили в парадные, в роскошные
деревянные двери пятиметровой высоты, нынче замененные на эти уродливые
железные, с ржавыми кнопками кодовых замков. И город светился, наполненный
чувством собственного достоинства.
А потом эти люди вымерли, а город заселили свино-тараканами со всех
возможных устьпиздюисков, которым это великолепие на хуй не нужно. Им нужно,
чтобы низкие потолки, чтобы темно и мокровато. И чтобы никто не видел, как
они пожирают ночами останки чужого для них города, рыгают, пьют пиво и
медленно превращают окружающее пространство в село Среднерусской
возвышенности. Которое не режет глаз мрамором особняков и в котором они
чувствуют себя столь аутентично. Безусловно, таким не нужны пятиметровые
потолки с лепниной. Свиньи ведь не смотрят вверх, туда, где небо, == у них
просто нет шеи...
И вот я снова в Питере. Я лежу на кровати в номере гостиницы "Невский
Палас" и пытаюсь заставить себя встать, принять душ и переодеться.
Перещелкав все каналы телевизора по четыре раза, просмотрев мини-гид по
ресторанам отеля, "этого рая для гурманов", есть в
котором, впрочем, невозможно, я встаю и походкой загнанного на мельнице
осла иду в ванную комнату. Перед тем как раздеться, набираю мобильный
директора пред ставительства, Володи (который настолько обурел на своем
питерском "кормлении", что не удосужился встретить меня, просто послав
сотрудника) и прошу его собрать через четыре-пять часов всех наших питерских
дистрибьюторов для обсуждения нашего положения на рынке и совместной работы.
Я вешаю трубку и про себя желаю ему провести остаток времени до моего
приезда в адских мучениях.
Затем я открываю оба крана, и ванна медленно начинает наполняться водой
цвета большинства фасадов Питера. То есть, попросту говоря, ржавой. Память
тут же великодушно подсказывает строчки из отельной брошюры ==% ""Невский
Палас"==отель высшей категории, место, которое, без сомнения, можно
рекомендовать гостям Северной столицы". Я беру с полки над раковиной все
тюбики с шампунем, гелем и жидким мылом и выливаю их содержимое в ванну.
Возникающая пенная шапка постепенно накрывает собой ржавую воду. Я снимаю
одежду и ложусь. На ум приходит параллель между пеной и торжествами по
случаю трехсотлетия Питера. Действительно, если разобраться, выходит одно и
то же. Отремонтированные фасады домов на Невском закрывают собой обшарпанное
убожество внутренних домов, рассыпающихся подъездов и квартир с лопающимися
трубами. Точь-в-точь как эта пена. Реально, если можно отремонтировать пару
домов и покрасить несколько дворцов, продав все это федеральному бюджету за
700 миллионов долларов, то что мешает навесить на ржавые коммуникации новую
сантехнику и продавать потом "гостям Северной столицы" номер за 15 тысяч 35
рублей в сутки?
Тем не менее теплая вода способствует релаксации и очищению мозгов от
последствий утреннего "ускорения". Я провожу в ванной около часа, тщательно бреюсь, затем выхожу в
комнату, разбираю сумку и начинаю переодеваться в костюм. В целом настроение
улучшается. Еще через полчаса я допиваю свой кофе в холле отеля, звоню
любителю громкой танцевальной музыки Леше и выхожу из гостиницы.
Наш питерский офис находится в милом особнячке, построенном в середине
девятнадцатого века. Несмотря на более чем скромный штат в восемь человек,
он занимает пространство в сто квадратных метров, что объясняется
соображениями экономии или чего-то подобного. От хитросплетений стоимости
арендной платы я всегда был слишком далек.
Штат представительства в Питере состоит из директора Володи Гулякина,
его секретарши, менеджера по маркетингу, водителя, трех сейлсов (Даши, Маши
и, по-моему, Наташи) и девушки Полины, исполняющей неизвестные функции, но
носящей гордое звание офис-менеджера (с первого взгляда на нее у меня
закрадывается подозрение, что исполняет она в основном амурные функции).
Прямыми продажами представительство не занимается, а только контролирует
работу наших дистрибьюторов, маркетинговые бюджеты и промоушн-акции.
Коллектив напоминает колхоз военного времени, в котором всю мужскую работу
выполняют жены ушедших на фронт под управлением хитрого председателя, не
взятого в армию по болезни. Офисное пространство хитрым образом поделено на
кельи различного объема, в которых эти женщины и помещаются со всем своим
обширным скарбом. Целый день они гоняют чаи и кофеи, изредка отвлекаясь на
звонки в Москву или клиентам. Помимо ассоциаций с колхозом, питерское
представительство напоминает мне уездную больницу. Даже местные женщины
ввиду своей рутинной и неспешной работы похожи на старушек нянечек, чей
возраст неопределим. То ли тридцать два, то ли пятьдесят четыре.
Реально все выглядит как больница с несложными пациентами, в которой
пахнет чистотой, старостью, бинтами и воровством. Да, да, воровство также
имеет свой запах. Ты начинаешь ощущать это, когда попадаешь в коллектив
мелких жуликов. Вероятно, поры их тела выделяют особый гормон, пахнущий
застенчивым стыдом, жульничеством и страхом. В свете последней идеи перехода
в режим прямых продаж настроение у директора нашей питерской богадельни,
надо понимать, не совсем хорошее. С одной стороны, увеличение штата и
маркетингового бюджета, с другой стороны, неминуемая личная ответственность
за планы продаж, которые уже нельзя будет списать на нерасторопность
дистрибьюторов.
Я пересекаю порог офиса, обуреваемый жаждой деятельности. Странно, но
здешняя атмосфера неторопливого безделья всегда вызывает во мне обратные
желания. Вероятно, из чувства противоречия. Я здороваюсь с персоналом,
пребывающим сегодня в полном составе и толпящимся в холле. Я жму руку каждой
девушке, согласно американским корпоративным правилам, хотя мог бы и
расцеловаться в щечки, как принято у слащавых французов или вечно похотливых
итальяшек. Но, если честно, меня совсем не греет перспектива расцеловывания
с этими жабами, посему я выбираю подчеркнуто деловой, англосаксонский стиль.
И все очень радостны, и каждая говорит мне что-то вроде "С приездом!",
или "Как доехали?", или "Как вам Питер?", или прочую, приличествующую
моменту, ахинею того же сорта. И у всех на лице написаны разные
реплики/комментарии к сценке типа "Ничего, симпатичный мужик", или "Придурок
столичный", или "Спросить его, что ли, заплатят ли декретные в случае
чего?". И у всех вдоль лбов, словно начертанный красным маркером, пульсирует
единственный объединяющий их вопрос: "ЗА ЧТО?"
Володя, источая гостеприимство, выходит ко мне навстречу и долго жмет
руку. Здесь проявляется очень тонкий момент. Если бы он встретил меня со
всеми вместе, в холле, он показал бы своим сотрудникам, что он также очень
взволнован появлением московского визитера и спешит первым принести присягу
на верность. Такое подобострастие могло бы поколебать его статус местного
боярина в глазах челяди и означало бы его полный переход под мою юрисдикцию
на время визита. С другой стороны, оставшись у себя в кабинете, он выказал
бы полное неуважение ко мне, что не осталось бы безнаказанным. Встретив же
меня на полпути, подобно хозяину дома, Вова остался целиком в рамках кодекса
чести корпоративного самурая. У которого полный порядок в хозяйстве и полное
понимание процедуры высказывания делового респекта.
С приездом в город-герой Санкт-Петербург, == улыбается Вова.
Спасибо. Как жизнь? Конкуренты еще не одолели?
Да вроде нет, пока все тип-топ! == Одна из немногих англосаксонских
фразочек, наряду с "оки-доки" вызывающая у меня рвотные позывы. == Кофе
попьем?
Попьем, Вова, конечно, попьем. Ты сходняк дистрибьюторов на сколько
назначил?
На два часа дня. Все уже обзвонились, спрашивают, чего москвичи
удумали.
Да брось ты, == настраиваюсь я на предложенную им шутливую волну, ==
чего мы там у себя придумаем? Так, пару часов без толку поговорим о природе
и погоде и разойдемся.
Ну, может, кофе попьем и пообедать успеем съездить?
Да нет, Вов, завтра пообедаем. Ты лучше поручи своему секретарю
подготовить мне цифры оборотов по клиентам, дебиторскую задолженность,
рекламные бюджеты, ну ты сам знаешь. И попроси персонал не расходиться.
== Да у нас уже готово все, == отвечает Вова обижен
ным тоном. == Вчера еще сделали.
% == Да у тебя, я вижу, дисциплина прямо армейская. Ну, тогда дай мне
часик, я с бумагами покопаюсь, а потом с сотрудниками поговорю, а там и
дистрибьюторов твоих начнем допрашивать.
Гулякин если и ожидал от меня некоего рвения, то уж явно не такого. По
имеющейся у него обо мне информации, ждал его визит отъявленного раздолбая,
любителя веселого досуга и ночной жизни. Что же, лучше один раз увидеть и
все такое. Воистину, картинки обманчивы.
Еще час я провожу с бумагами, переписываю себе годовые обороты
клиентов, соотношу их с количеством обслуживаемых и с бюджетами, делаю
пометки в блокноте и просматриваю почту. Затем вызываю по одному
сейлс-менеджеров, осведомляюсь об их достижениях и спрашиваю их мнение
насчет открытия собственных, прямых продаж. Все как один утверждают, что
затраты на этот переход не сопоставимы с результатами, рассказывают о
неготовности рынка к большим объемам и тяготам неплатежей со стороны
клиентов, которые сейчас расхлебывают дистрибьюторы. Я отмечаю, что
подготовительная работа проведена Гулякиным на "отлично". Барина, сумевшего
убедить персонал, что все будет только хуже, здесь чтут и боятся.
Периодически в переговорную, ставшую на время моим кабинетом,
заглядывает Гулякин, осведомляется, "все ли в порядке", и подгоняет свою
секретаршу с кофе.
В какой-то момент у меня звонит мобильный и говорит голосом моего
питерского интернет-приятеля Миши:
== Зиг хайль! == Миша повернут на истории Третьего рейха, он даже как-то давно продавал мне легенду о том, что его дед == немец, взятый в плен во время блокады Ленинграда, осевший здесь, родивший детей и передавший по наследству Мишке арийскую суровость и штык-нож времен Второй мировой. Поскольку данных, опровергающих это, я не имею,
мне остается только верить на слово.
Воистину зиг хайль, == отвечаю я.
Ты в Рязани еще или уже у нас, в столице?
В столице, в столице. В Питере.
Ну че, какие планы?
Планы по "плану", Миша. У тебя настрой имеется? Все в силе?
У меня, как у подводных лодок "кригсмарин", есть цель, есть дистанция.
Остальное == детали.
Во сколько торпедируем?
Ну, часов в девять подгребай, успеешь?
Яволь!
Ну и давай тогда, пока, а то у меня на телефоне денег мало.
Это значит, что сегодняшний вечер будет посвящен духовности. И это
добавляет мне оптимизма, нехватку которого я так ощущал этим утром.
Далее я пью кофе, договариваюсь с сейлс-менедже-ром Машей о совместной
поездке во второй половине дня по торговым точкам, затем делаю несколько
телефонных звонков, захожу в туалет, где пытаюсь смыть с себя сонное
состояние холодной водой, затем еще минут двадцать, зевая, слоняюсь по
офису.
В комнате, где сидит секретарша Гулякина, стоит радио, из которого
звучит "Hunting high and Low", одна из моих любимейших у "А-НА". И я сажусь
на стул для посетителей, глупо улыбаюсь и даже вполголоса подпеваю. На меня
опускается какая-то удивительная истома, и мне хочется положить кому-нибудь
голову на плечо и, возможно, даже заплакать. И на какое-то время мне
становится хорошо и спокойно. И мне совсем не хочется двигаться, и кажется,
что все вокруг также замерло. И я пребываю в этом чудесном состоянии
невесомости рассудка некоторое время, пока реальность голосом Гулякина не сообщает мне о том, что
дистрибьюторы уже в переговорной. И я вскакиваю, будто бы кто-то нажал у
меня на спине на кнопку с надписью "ненависть".
Дистрибьюторы == самые отвратительные из всех звеньев цепи
купли-продажи. Ни один дистрибьютор в России, отвечающий за продажи в
собственном регионе, не заботится о продвижении вашей торговой марки. Как
правило, его ассортимент наполнен всевозможными продуктами данной товарной
группы, нередко конкурирующими друг с другом. Такое изобилие дистрибьютор
всегда объяснит потребностями рынка, который выбирает поставщика в
зависимости от широты предлагаемого ассортимента. Какие бы тренинги вы ни
проводили, какие бы рекламные бюджеты вы ни предлагали (безусловно, речь не
идет о гигантах типа "Бакарди-Мартини" или "Филип Моррис"), ничто не
заставит его свернуть с пути валовых продаж в сторону наибольшего акцента на
вашей марке. Никакого дистрибьютора невозможно заразить философией вашего
продукта и страстью любимого дела. Вся идеология дистрибьютора == это
сиюминутное извлечение прибыли и присвоение себе наибольшей части
полученного бюджета на коротком временном промежутке. Очевидно, что все
долгосрочные проекты, связанные с дистрибьютором, построения "прочного
партнерства с прицелом на будущее", совместное освоение рынка==суть полная
утопия. Ваше будущее может закончиться с появлением более выгодного
продукта, аналогичного вашему по группе (пусть даже во много раз худшему по
качеству). Или в случае окончания постройки владельцем дистрибьютора домика
на побережье Испании и последующей продажи/ роспуска компании. Один из
немногих способов == это наличие небольшого собственного штата в регионе,
который общается с клиентами напрямую, подгоняя дистрибьютора быстрее
доставлять товар и проводя за него работу по
увеличению продаж в конкретной точке. Также можно коррумпировать
некоторых сотрудников дистрибьютора в целях повышения ваших продаж, но нет
никакой гарантии, что эти сотрудники не работают по такой же схеме со всеми
поставщиками, так же как и их хозяева.
Дистрибьюторы, подобно саранче, жрут урожай, возросший на поле,
удобренном твоими бюджетами, и всегда готовы взмахнуть крыльями и улететь на
другую поляну, жужжа об изменениях на рынке. Они во многом похожи на
дорожных шлюх, с которыми никогда не знаешь, получишь ли ты некоторое
удовольствие за свои бабки или схватишь какую-нибудь неведомую венерическую
болезнь. В памятке, посвященной работе с дистрибьютором, в первых строках
должно быть написано следующее: "Входя на новый рынок через дистрибьютора,
вы всегда должны понимать, что все ваши действия носят временный характер.
Они сопряжены с затратами и риском потерять все из-за проституирующей
политики вашего дистрибьютора. Начиная работу с дистрибьютором, вы должны
четко понимать, как скоро вы ее закончите, чтобы открыть собственные
продажи". В целом вся схема с двух сторон заточена под кидало-во. Все
зависит от того, кто окажется хитрей и проворней. И сумеешь ли ты быстро
открыться сам до того, как дистрибьютор высосет из тебя бюджеты и бонусы.
Откроешься ли без потери клиентской базы и огромного количества времени.
И вот они сидят в переговорной, в количестве десяти человек, по двое от
каждой компании. Мы обмениваемся визитками, Вова по ходу дела обсуждает
Понимал бы, не ездил бы на сраной "девятке" и жил бы в Москве. "Наверное, он
наркоман", == думаю я, и меня опять начинает накрывать смех.
Садимся в машину. По радио играет какая-то чумовая, быстрая музыка.
Очень громко.
Музыка не мешает? == орет мне Леша. == Я просто люблю быструю музыку
громко слушать. Бодрит.
Нормально, == отвечаю я. В самом деле, мне такая музыка как раз в тему.
Я откидываюсь на сиденье и прошу отвезти меня в гостиницу.
Питались уже? == спрашивает меня Леша.
Ага, == киваю я. И добавляю уже про себя: "В основном через нос".
Мы трогаемся. Едем по Невскому. На углу, на афишном щите, реклама
гастролей или концертов какого-то оперного исполнителя. "Исполнитель арии
Ленского и чего-то там еще", == гласит реклама.
Ага. Именно. Что день грядущий мне готовит? Одни вопросы.
Воистину, дорога кокаина с утра == шаг в неизвестность...
Я закрываю глаза. Я в Питере.
Деревня, где скучал Евгений, Была прелестный уголок...
А.С. Пушкин. "Евгений Онегин"
Мои отношения с Питером напоминают междинастические браки. Вероятно,
так молодые принцы-престолонаследники, которых женили на страшных бабах по
политическим мотивам и голубой крови, привыкали любить вопреки. Потому что
хочешь не хочешь, а жить придется. Жить, трахаться и рожать новых
престолонаследников. Посему заставлять себя любить, выискивая какие-то там
интересные черточки в характере, манере поведения и внешнем виде,
приходится. Иначе как престолонаследников-то делать? Нередко от такого
"чувства вопреки" рождались не совсем нормальные дети. Дети, зачатые без
любви.
Так же и у меня. Бывая в этом городе довольно часто по делам бизнеса, я
вынужден был привыкать к его серому небу, переменчивой погоде, промозглому
климату и желтой воде из крана. И какие такие "дети" получатся у моего с
Питером романа без любви, я мог себе представить только в страшных снах.
В моменты моего первого приезда в Питер я пришел к выводу, что из-за
депрессивной атмосферы здесь можно делать только следующие вещи: просыпаться с утра, ставиться винтом и
тупить; в моменты отходняка заливаться водкой и плакать; рыдать от
безысходности и серого неба, свеситься из окна и смешивать свои слезы с
перманентным дождем. И трахаться. Отчаянно ебаться, понимая, что из-за таких
наклонностей каждый секс может быть последним.
Затем, по прошествии трех лет, я начал постепенно привыкать к Питеру.
Наезжал я туда около четырех-пяти раз в год, обзавелся некоторым количеством
знакомых, парой бессмысленных адюльтеров и еще большим количеством
скандальных историй с хулиганством в клубе, дракой на домашней вечеринке и
прочим. В эти годы я пытался притереться к городу. Войти в тусовку, перенять
некоторые питерские привычки, чтобы наконец перестать испытывать здесь такую
мучительную скуку и депрессию, из которой жутко тяжело выходить даже по
приезде в Москву. Когда кажется, что ты привозишь с собой в дорожной сумке
камни, отломленные от питерской тоски. Период этого моего заигрывания с
Питером не привел ни к чему особенному. Как мне говорили до того разные
люди, которые жили или родились в Питере, чтобы привыкнуть к нему, нужно
научиться понимать здешних жителей. Они == особенные. Не такие чванливые
мещане, как в Москве, гораздо более культурные и менее замороченные на всех
этих плотских удовольствиях, чем москвичи. Безусловно, питерцы гораздо
интеллигентнее, образованнее и человечнее прочих жителей России. Не зря ведь
Питер считается культурной столицей. Этаким форпостом духовности.
Теперь я гораздо лучше понимаю город и его настроение. Не могу сказать,
что путь к этому знанию был легок и приятен,, скорее наоборот. А уж
открывшиеся мне истины достойны того, чтобы не тратить время на их
обретение. Здесь гораздо лучше быть беззаботным командированным и не
обременять себя всеми этими фуфельными знаниями. Тем более что обладание ими
вам ничем не поможет.
Основная тема высокодуховных жителей Питера == это зацикленность на
собственной значимости и особенности. Все разговоры с москвичами в конечном
счете сводятся к двум темам: "Европейский Питер vs московская Рязань" и "Дай
сотку до завтра". Кажется, что надо всем городом тяготеет проклятие "бывшей
столицы". Даже люди, приехавшие в Питер из губерний, сразу заражаются этим
вирусом. И также начинают вести все эти глупые разговоры про культурную
столицу: "У вас там толпы на улицах", "Все деньги в Москву уходят" и т.д.
Они моментально выучивают историю Питера, все его исторические памятники и
знаковые места (что само по себе великолепно), но иногда попадают в своем
желании казаться "истинными петербуржцами" в достаточно комичные ситуации.
Однажды я прогуливался по улицам города с питерским знакомым, который с
увлечением доказывал мне, как здесь хорошо, "а там у вас в Москве жуть
одна". Про то, как ему здесь комфортно и как он мне не завидует. Походя он
рассказывал мне истории некоторых памятников истории, а дойдя до какой-то
улицы, сказал, что "вот здесь была очень опасная сторона при артобстрелах во
время войны". Затем он поведал мне еще что-то об ужасах блокады Ленинграда,
я очень уважительно его выслушал и вежливо поинтересовался, погиб ли у него
кто-то во время блокады. Он, как бы между делом, совершенно цинично заметил:
== Да нет, ты что! Я ж сюда из-под Мурманска приехал три года назад, ==
сказал он и продолжил свое увлекательное повествование о тяготах блокадного
времени.
Чем обеспечил мне пищу для размышлений и этого сатирического очерка.
Корни всей этой "значимости", безусловно, растут из малого масштаба
всего, что происходит в городе. Любому мало-мальски выдающемуся из общего
ритма города событию придается колоссальное значение. Будь то показ
коллекции какого-то бутика (по пятому разу) или
посещение питерским диджеем Ибицы. В последнем случае все главные
питерские журналы (числом в два) пестрят заголовками "Наши на Ибице!" или
"Питер задает толк" (будто бы этот диджей не сиротливо жался к стене, а
реально был хедлайнером всех шоу сезона на острове).
В городе по большому счету ничего не происходит. Все варятся в
собственном соку, высасывают из пальца поводы, чтобы еще раз собраться и
перетереть по сорок восьмому заходу одни и те же сплетни, позлословить по
поводу Москвы и, упившись халявным виски на презентации, в очередной раз
рассказать знакомым, что ты днями уезжаешь в Москву. Насовсем. К уже
готовому и высокодоходному бизнесу. И как ты через год вернешься, а "вы так
и будете торчать в своем болоте". Понятно, что никто никуда не уедет и все
эти пьяные истории повторятся на следующей неделе.
Таким образом, становится понятно все презрение к Москве со стороны
нашей европейской столицы. Во-первых, из-за замкнутости собственного мирка и
отсутствия в европейском городе событий европейского же масштаба. Во-вторых,
из-за подражательства. Вся питерская тусовка, все события, клубы и рестораны
напоминают уменьшенную в размерах Москву пяти-шестилетней давности. Все
сводится к противопоставлениям двух городов. Вот у нас здесь интеллигенты, а
у вас барыги, у нас правильно говорят "поребрик", а у вас, лохов, почему-то
говорят "бордюр". Мы окружены здесь памятниками истории (которые любим до
такой степени, что готовы будем до хрипоты противиться сдаче их в аренду
коммерческим структурам до тех пор, пока они окончательно не развалятся), а
вы окружены клубами и т.д. Как известно, больше всего мы ненавидим то, к
чему тянемся, что мы так тщательно копируем, чему завидуем и чем хотим
обладать. Одним словом, "объект желания". А зависть почти всегда маскируется
снисходительным презрением.
Еще одна питерская проблема == отсутствие денег. В общегородском
масштабе. Нет, конечно же, здесь есть богатые и очень богатые люди. Но в
большинстве своем люди здесь бедны. Ниже зарплаты, меньше возможностей, но
самое главное == это отсутствие желания работать. Вкалывать, ишачить или как
там еще это называется. И эту врожденную лень, медлительность, боязнь
надорваться не компенсируешь никакими "у вас там, в Москве, все деньги, у
вас там правительство, банки, у вас там наш Путин". Москвичи, имеющие часть
бизнеса в Питере, полагаю, меня поддержат.
Посему в Питере модно жить в долг. Ты здесь должен две сотни другу,
этот друг должен две сотни своему другу, а тот, в свою очередь, должен тебе.
И эта круговая порука является базисом многих отношений. В какой-то момент
все дружно всем прощают, чтобы через пару недель восстановить этот долговой
статус-кво.
Эта самая бедность аудитории, притом самой активной ее части, молодых
людей от двадцати до тридцати лет, очень сильно жахает по бизнесу.
Согласитесь, довольно сложно, например, содержать ресторан, если каждую
пятницу у тебя двадцать два посетителя, из которых двое платят за четверых,
а еще восемь человек пришли с теми, за кого платят, и прихватили с собой
своих подруг.
Когда ты въезжаешь в здешний стиль жизни, то становится совершенно
понятно, что жители Северной Пальмиры ничем не отличаются от жителей Москвы.
Они такие же мещане, тусовщики, клерки и просто бездельники, как и в Москве.
В городе просто меньше денег, а отсюда==больше проблем. И гирей, пудовой
гирей нависает над городом комплекс былой столичности, который не выветрился
за прошлые десятилетия. Он витает здесь в воздухе, бьет по мозгам жителей,
подобно прибою о набережные Невы. И с каждым его ударом отчетливее
становится ясно, что при всех попытках быть столицей Питер все более и более
становится провинцией.
Почему не исчез этот комплекс, мне совершенно не понятно == всем
живущим здесь от этого только хуже. Это похоже на разорившееся дворянство, с
прежними амбициями и полной невозможностью их достижения. И от этого люди
ненавидят себя, а еще больше город, в котором живут. И город им отвечает тем
же. Мстит за то, что его построили на костях, за нелюбовь и стремление
сбежать отсюда.
Город, построенный другими людьми. Для того чтобы в нем жили другие
люди. Люди, которые поддерживали в должном состоянии всю эту красоту и
великолепие. Все его дворцы и потрясающие особняки. Все его каналы и
набережные. Сады и скверы. Которые совершали выезды, заполняли вечерами
театры, оперы и ресторации. И с достоинством входили в парадные, в роскошные
деревянные двери пятиметровой высоты, нынче замененные на эти уродливые
железные, с ржавыми кнопками кодовых замков. И город светился, наполненный
чувством собственного достоинства.
А потом эти люди вымерли, а город заселили свино-тараканами со всех
возможных устьпиздюисков, которым это великолепие на хуй не нужно. Им нужно,
чтобы низкие потолки, чтобы темно и мокровато. И чтобы никто не видел, как
они пожирают ночами останки чужого для них города, рыгают, пьют пиво и
медленно превращают окружающее пространство в село Среднерусской
возвышенности. Которое не режет глаз мрамором особняков и в котором они
чувствуют себя столь аутентично. Безусловно, таким не нужны пятиметровые
потолки с лепниной. Свиньи ведь не смотрят вверх, туда, где небо, == у них
просто нет шеи...
И вот я снова в Питере. Я лежу на кровати в номере гостиницы "Невский
Палас" и пытаюсь заставить себя встать, принять душ и переодеться.
Перещелкав все каналы телевизора по четыре раза, просмотрев мини-гид по
ресторанам отеля, "этого рая для гурманов", есть в
котором, впрочем, невозможно, я встаю и походкой загнанного на мельнице
осла иду в ванную комнату. Перед тем как раздеться, набираю мобильный
директора пред ставительства, Володи (который настолько обурел на своем
питерском "кормлении", что не удосужился встретить меня, просто послав
сотрудника) и прошу его собрать через четыре-пять часов всех наших питерских
дистрибьюторов для обсуждения нашего положения на рынке и совместной работы.
Я вешаю трубку и про себя желаю ему провести остаток времени до моего
приезда в адских мучениях.
Затем я открываю оба крана, и ванна медленно начинает наполняться водой
цвета большинства фасадов Питера. То есть, попросту говоря, ржавой. Память
тут же великодушно подсказывает строчки из отельной брошюры ==% ""Невский
Палас"==отель высшей категории, место, которое, без сомнения, можно
рекомендовать гостям Северной столицы". Я беру с полки над раковиной все
тюбики с шампунем, гелем и жидким мылом и выливаю их содержимое в ванну.
Возникающая пенная шапка постепенно накрывает собой ржавую воду. Я снимаю
одежду и ложусь. На ум приходит параллель между пеной и торжествами по
случаю трехсотлетия Питера. Действительно, если разобраться, выходит одно и
то же. Отремонтированные фасады домов на Невском закрывают собой обшарпанное
убожество внутренних домов, рассыпающихся подъездов и квартир с лопающимися
трубами. Точь-в-точь как эта пена. Реально, если можно отремонтировать пару
домов и покрасить несколько дворцов, продав все это федеральному бюджету за
700 миллионов долларов, то что мешает навесить на ржавые коммуникации новую
сантехнику и продавать потом "гостям Северной столицы" номер за 15 тысяч 35
рублей в сутки?
Тем не менее теплая вода способствует релаксации и очищению мозгов от
последствий утреннего "ускорения". Я провожу в ванной около часа, тщательно бреюсь, затем выхожу в
комнату, разбираю сумку и начинаю переодеваться в костюм. В целом настроение
улучшается. Еще через полчаса я допиваю свой кофе в холле отеля, звоню
любителю громкой танцевальной музыки Леше и выхожу из гостиницы.
Наш питерский офис находится в милом особнячке, построенном в середине
девятнадцатого века. Несмотря на более чем скромный штат в восемь человек,
он занимает пространство в сто квадратных метров, что объясняется
соображениями экономии или чего-то подобного. От хитросплетений стоимости
арендной платы я всегда был слишком далек.
Штат представительства в Питере состоит из директора Володи Гулякина,
его секретарши, менеджера по маркетингу, водителя, трех сейлсов (Даши, Маши
и, по-моему, Наташи) и девушки Полины, исполняющей неизвестные функции, но
носящей гордое звание офис-менеджера (с первого взгляда на нее у меня
закрадывается подозрение, что исполняет она в основном амурные функции).
Прямыми продажами представительство не занимается, а только контролирует
работу наших дистрибьюторов, маркетинговые бюджеты и промоушн-акции.
Коллектив напоминает колхоз военного времени, в котором всю мужскую работу
выполняют жены ушедших на фронт под управлением хитрого председателя, не
взятого в армию по болезни. Офисное пространство хитрым образом поделено на
кельи различного объема, в которых эти женщины и помещаются со всем своим
обширным скарбом. Целый день они гоняют чаи и кофеи, изредка отвлекаясь на
звонки в Москву или клиентам. Помимо ассоциаций с колхозом, питерское
представительство напоминает мне уездную больницу. Даже местные женщины
ввиду своей рутинной и неспешной работы похожи на старушек нянечек, чей
возраст неопределим. То ли тридцать два, то ли пятьдесят четыре.
Реально все выглядит как больница с несложными пациентами, в которой
пахнет чистотой, старостью, бинтами и воровством. Да, да, воровство также
имеет свой запах. Ты начинаешь ощущать это, когда попадаешь в коллектив
мелких жуликов. Вероятно, поры их тела выделяют особый гормон, пахнущий
застенчивым стыдом, жульничеством и страхом. В свете последней идеи перехода
в режим прямых продаж настроение у директора нашей питерской богадельни,
надо понимать, не совсем хорошее. С одной стороны, увеличение штата и
маркетингового бюджета, с другой стороны, неминуемая личная ответственность
за планы продаж, которые уже нельзя будет списать на нерасторопность
дистрибьюторов.
Я пересекаю порог офиса, обуреваемый жаждой деятельности. Странно, но
здешняя атмосфера неторопливого безделья всегда вызывает во мне обратные
желания. Вероятно, из чувства противоречия. Я здороваюсь с персоналом,
пребывающим сегодня в полном составе и толпящимся в холле. Я жму руку каждой
девушке, согласно американским корпоративным правилам, хотя мог бы и
расцеловаться в щечки, как принято у слащавых французов или вечно похотливых
итальяшек. Но, если честно, меня совсем не греет перспектива расцеловывания
с этими жабами, посему я выбираю подчеркнуто деловой, англосаксонский стиль.
И все очень радостны, и каждая говорит мне что-то вроде "С приездом!",
или "Как доехали?", или "Как вам Питер?", или прочую, приличествующую
моменту, ахинею того же сорта. И у всех на лице написаны разные
реплики/комментарии к сценке типа "Ничего, симпатичный мужик", или "Придурок
столичный", или "Спросить его, что ли, заплатят ли декретные в случае
чего?". И у всех вдоль лбов, словно начертанный красным маркером, пульсирует
единственный объединяющий их вопрос: "ЗА ЧТО?"
Володя, источая гостеприимство, выходит ко мне навстречу и долго жмет
руку. Здесь проявляется очень тонкий момент. Если бы он встретил меня со
всеми вместе, в холле, он показал бы своим сотрудникам, что он также очень
взволнован появлением московского визитера и спешит первым принести присягу
на верность. Такое подобострастие могло бы поколебать его статус местного
боярина в глазах челяди и означало бы его полный переход под мою юрисдикцию
на время визита. С другой стороны, оставшись у себя в кабинете, он выказал
бы полное неуважение ко мне, что не осталось бы безнаказанным. Встретив же
меня на полпути, подобно хозяину дома, Вова остался целиком в рамках кодекса
чести корпоративного самурая. У которого полный порядок в хозяйстве и полное
понимание процедуры высказывания делового респекта.
С приездом в город-герой Санкт-Петербург, == улыбается Вова.
Спасибо. Как жизнь? Конкуренты еще не одолели?
Да вроде нет, пока все тип-топ! == Одна из немногих англосаксонских
фразочек, наряду с "оки-доки" вызывающая у меня рвотные позывы. == Кофе
попьем?
Попьем, Вова, конечно, попьем. Ты сходняк дистрибьюторов на сколько
назначил?
На два часа дня. Все уже обзвонились, спрашивают, чего москвичи
удумали.
Да брось ты, == настраиваюсь я на предложенную им шутливую волну, ==
чего мы там у себя придумаем? Так, пару часов без толку поговорим о природе
и погоде и разойдемся.
Ну, может, кофе попьем и пообедать успеем съездить?
Да нет, Вов, завтра пообедаем. Ты лучше поручи своему секретарю
подготовить мне цифры оборотов по клиентам, дебиторскую задолженность,
рекламные бюджеты, ну ты сам знаешь. И попроси персонал не расходиться.
== Да у нас уже готово все, == отвечает Вова обижен
ным тоном. == Вчера еще сделали.
% == Да у тебя, я вижу, дисциплина прямо армейская. Ну, тогда дай мне
часик, я с бумагами покопаюсь, а потом с сотрудниками поговорю, а там и
дистрибьюторов твоих начнем допрашивать.
Гулякин если и ожидал от меня некоего рвения, то уж явно не такого. По
имеющейся у него обо мне информации, ждал его визит отъявленного раздолбая,
любителя веселого досуга и ночной жизни. Что же, лучше один раз увидеть и
все такое. Воистину, картинки обманчивы.
Еще час я провожу с бумагами, переписываю себе годовые обороты
клиентов, соотношу их с количеством обслуживаемых и с бюджетами, делаю
пометки в блокноте и просматриваю почту. Затем вызываю по одному
сейлс-менеджеров, осведомляюсь об их достижениях и спрашиваю их мнение
насчет открытия собственных, прямых продаж. Все как один утверждают, что
затраты на этот переход не сопоставимы с результатами, рассказывают о
неготовности рынка к большим объемам и тяготам неплатежей со стороны
клиентов, которые сейчас расхлебывают дистрибьюторы. Я отмечаю, что
подготовительная работа проведена Гулякиным на "отлично". Барина, сумевшего
убедить персонал, что все будет только хуже, здесь чтут и боятся.
Периодически в переговорную, ставшую на время моим кабинетом,
заглядывает Гулякин, осведомляется, "все ли в порядке", и подгоняет свою
секретаршу с кофе.
В какой-то момент у меня звонит мобильный и говорит голосом моего
питерского интернет-приятеля Миши:
== Зиг хайль! == Миша повернут на истории Третьего рейха, он даже как-то давно продавал мне легенду о том, что его дед == немец, взятый в плен во время блокады Ленинграда, осевший здесь, родивший детей и передавший по наследству Мишке арийскую суровость и штык-нож времен Второй мировой. Поскольку данных, опровергающих это, я не имею,
мне остается только верить на слово.
Воистину зиг хайль, == отвечаю я.
Ты в Рязани еще или уже у нас, в столице?
В столице, в столице. В Питере.
Ну че, какие планы?
Планы по "плану", Миша. У тебя настрой имеется? Все в силе?
У меня, как у подводных лодок "кригсмарин", есть цель, есть дистанция.
Остальное == детали.
Во сколько торпедируем?
Ну, часов в девять подгребай, успеешь?
Яволь!
Ну и давай тогда, пока, а то у меня на телефоне денег мало.
Это значит, что сегодняшний вечер будет посвящен духовности. И это
добавляет мне оптимизма, нехватку которого я так ощущал этим утром.
Далее я пью кофе, договариваюсь с сейлс-менедже-ром Машей о совместной
поездке во второй половине дня по торговым точкам, затем делаю несколько
телефонных звонков, захожу в туалет, где пытаюсь смыть с себя сонное
состояние холодной водой, затем еще минут двадцать, зевая, слоняюсь по
офису.
В комнате, где сидит секретарша Гулякина, стоит радио, из которого
звучит "Hunting high and Low", одна из моих любимейших у "А-НА". И я сажусь
на стул для посетителей, глупо улыбаюсь и даже вполголоса подпеваю. На меня
опускается какая-то удивительная истома, и мне хочется положить кому-нибудь
голову на плечо и, возможно, даже заплакать. И на какое-то время мне
становится хорошо и спокойно. И мне совсем не хочется двигаться, и кажется,
что все вокруг также замерло. И я пребываю в этом чудесном состоянии
невесомости рассудка некоторое время, пока реальность голосом Гулякина не сообщает мне о том, что
дистрибьюторы уже в переговорной. И я вскакиваю, будто бы кто-то нажал у
меня на спине на кнопку с надписью "ненависть".
Дистрибьюторы == самые отвратительные из всех звеньев цепи
купли-продажи. Ни один дистрибьютор в России, отвечающий за продажи в
собственном регионе, не заботится о продвижении вашей торговой марки. Как
правило, его ассортимент наполнен всевозможными продуктами данной товарной
группы, нередко конкурирующими друг с другом. Такое изобилие дистрибьютор
всегда объяснит потребностями рынка, который выбирает поставщика в
зависимости от широты предлагаемого ассортимента. Какие бы тренинги вы ни
проводили, какие бы рекламные бюджеты вы ни предлагали (безусловно, речь не
идет о гигантах типа "Бакарди-Мартини" или "Филип Моррис"), ничто не
заставит его свернуть с пути валовых продаж в сторону наибольшего акцента на
вашей марке. Никакого дистрибьютора невозможно заразить философией вашего
продукта и страстью любимого дела. Вся идеология дистрибьютора == это
сиюминутное извлечение прибыли и присвоение себе наибольшей части
полученного бюджета на коротком временном промежутке. Очевидно, что все
долгосрочные проекты, связанные с дистрибьютором, построения "прочного
партнерства с прицелом на будущее", совместное освоение рынка==суть полная
утопия. Ваше будущее может закончиться с появлением более выгодного
продукта, аналогичного вашему по группе (пусть даже во много раз худшему по
качеству). Или в случае окончания постройки владельцем дистрибьютора домика
на побережье Испании и последующей продажи/ роспуска компании. Один из
немногих способов == это наличие небольшого собственного штата в регионе,
который общается с клиентами напрямую, подгоняя дистрибьютора быстрее
доставлять товар и проводя за него работу по
увеличению продаж в конкретной точке. Также можно коррумпировать
некоторых сотрудников дистрибьютора в целях повышения ваших продаж, но нет
никакой гарантии, что эти сотрудники не работают по такой же схеме со всеми
поставщиками, так же как и их хозяева.
Дистрибьюторы, подобно саранче, жрут урожай, возросший на поле,
удобренном твоими бюджетами, и всегда готовы взмахнуть крыльями и улететь на
другую поляну, жужжа об изменениях на рынке. Они во многом похожи на
дорожных шлюх, с которыми никогда не знаешь, получишь ли ты некоторое
удовольствие за свои бабки или схватишь какую-нибудь неведомую венерическую
болезнь. В памятке, посвященной работе с дистрибьютором, в первых строках
должно быть написано следующее: "Входя на новый рынок через дистрибьютора,
вы всегда должны понимать, что все ваши действия носят временный характер.
Они сопряжены с затратами и риском потерять все из-за проституирующей
политики вашего дистрибьютора. Начиная работу с дистрибьютором, вы должны
четко понимать, как скоро вы ее закончите, чтобы открыть собственные
продажи". В целом вся схема с двух сторон заточена под кидало-во. Все
зависит от того, кто окажется хитрей и проворней. И сумеешь ли ты быстро
открыться сам до того, как дистрибьютор высосет из тебя бюджеты и бонусы.
Откроешься ли без потери клиентской базы и огромного количества времени.
И вот они сидят в переговорной, в количестве десяти человек, по двое от
каждой компании. Мы обмениваемся визитками, Вова по ходу дела обсуждает