Страница:
Кроме всего прочего бывшую алонию весьма заинтересовал браслет, украшавший мое левое плечо. Робкую просьбу снять его и показать ей, я проигнорировала (может еще и татуировку под ним показать?!), сказав, что сия бижутерия мне безмерно дорога (в духовном смысле), и я поклялась ее не снимать до тех пор, пока не окажусь в Ордене. На замечание о странном месте для ношения браслета, был дан ответ, что это символизирует мой отказ выходить замуж. На этом тему предусмотрительно закрыли.
В результате чего я проспала наш торжественный выезд из города, и пробудилась ближе к полудню, благодаря тому, что проснувшаяся раньше маленькая плутовка лазила по нашей колымаге к матери и обратно, не делая различий между сеном и мной. Убрав плащ в рюкзак и шумно потянувшись, я перебралась поближе к Тайе.
— Проснулась, соня. А ты, смотрю, любительница поспать, — улыбнулась она с импровизированных козел.
— Что есть, то есть. Зачем отрицать? — честно ответила я, стараясь поудобней устроиться рядом с ней. — А у нас нет ничего попить? Что-то в горле пересохло…
Без промедленья мне была протянута фляжка с водой. Драгоценная влага неторопливо прокладывала дорогу внутрь, а я, наконец, соизволила осмотреться. Тусклый, прохладно-влажный Рин казался туманным сном при взгляде на окружающее благолепие. До горизонта простирались сочно-зеленые пастбища с небольшими вкраплениями рощ где-то вдалеке. Солнце не успело еще разгуляться и навести полуденный зной. Дорога, не особо мудрствуя, лежала прямо, а лошади связанные в один поезд, не поднимая большой пыли, ходко двигались в нужную сторону. Хорошо оплаченная, а поэтому бдительная охрана, ехавшая на резвых конях вдоль обоза и негромко переговаривавшаяся, совсем не портила картины, хотя и вызывала недоумение, ввиду царившей идиллии.
— Когда будет ближайшая остановка? — спросила я, возвращая Тайе фляжку. — Не то чтобы это меня сильно волновало, но по ходу следования могут возникнуть определенные потребности…. Ну, ты понимаешь.
— Скоро должен быть Хоган, минуем его и ненадолго остановимся, чтобы перекусить, дать отдых лошадям и, конечно, все остальное.
— Вот и славненько, — откликнулась я и мечтательно протянула: — Хорошо-то как! Еще бы узычку сюда…
И, словно в ответ на мои мысли, чистый женский голос в конце обоза затянул лирическую балладу о влюбленном рыцаре и его невесте, которую избрала ему судьба, не спрашивая мнения заинтересованных сторон. «Тристан и Изольда» местного розлива. Эта песня вернула меня к мыслям о своей судьбе, которая тоже не сильно-то интересовалась моим мнением по данному вопросу.
— Тайя, что ты знаешь о Пророчестве? — эти слова успели сорваться у меня с губ, прежде чем я успела прикусить свой болтливый язык.
«Если бы ты успевала вовремя это делать, вряд ли у тебя осталась хотя бы половина этого важного коммуникативного органа».
— О каком именно? — легко подхватила тему собеседница.
«А их еще и несколько. Сюрприз, сюрприз» . Брысь.
— Ну, там, Избранная, мессия и все такое…. — пространно начала я.
Бывшая алония обернулась ко мне и пытливо посмотрела в глаза.
— Рель, почему тебя интересует именно это пророчество? Есть какая-то особая причина?
«Может быть, вывалить всю правду? Мол, так и так, Тайя, я и есть Избранная, а в столице меня ждет, не дождется мой муженек и по совместительству будущий папашка мессии, и наверняка не просто так сидит, а строит грандиозные планы по моему возвращению. А я, сволочь такая, вовсе не хочу служить суррогатной матерью и спасать этот долбанный мир, вот и подалась в бега». Идея, в теории не плоха, но на практике могут возникнуть проблемы.
— Да это все из-за песни, — прикинулась валенком я. — Вдруг подумалось — каково это быть Избранной, причем совершенно не по призванию. Давным-давно слышала обрывки пророчества, но полного его текста не знаю.
Напряженность сменилась пониманием, и лицо осветила ободряющая улыбка:
— А я и забыла, что тебя тоже пытались выдать замуж против воли, поэтому ты негативно настроена. На самом деле там ничего такого нет. Насколько мне не изменяет память, речь идет о светлой и чистой любви между Избранной, той, что родилась не под этим небом, и прямым потомком Единого, то есть отпрыска императорской ветви, плодом которой явится мессия. Все это, разумеется, в стихах, с множеством разнообразных словесных витиеватостей, так что точного текста я и не помню.
Я чуть не упала с телеги к концу ее небольшой речи.
Ух ты! Все страньше и страньше, как говорила одна известная маленькая девочка.
У нас с Дэрришем, оказывается, была чистая и светлая любовь…. Как только я не разглядела? Наверно, мне чистота и белизна глаза слепила. Почему заранее не предупредили? Возможно, я и сбегать не стала бы. Лучше подождала бы, пока забеременею (определенно, от непорочного зачатия, не иначе), и наслаждалась бы любовью втроем — я, Дэрриш и Велисса (несомненно, все такой же светлой и чистой). Всем славно и польза, а то таскаюсь, как неприкаянная, по долям и весям. Нехорошо получается!
— Слушай, Тайя, а как можно определить Избранную? — решила я развить тему, раз представилась такая редкая возможность узнать побольше. — С Императором более или менее ясно, так сказать, в родословной занесено, да и то не факт. А что значит не под этим небом: под землей что ли?
Моя собеседница так звонко и заразительно рассмеялась, что даже на лицах охраны, не прислушавшейся к нашему разговору, появились улыбки.
— Ну, Рель, ты как что-нибудь скажешь! Как алония, ты должна иметь представление об устройстве миров и их многообразии, — нравоучительно изрекла она. — «Не под этим небом» только лишь означает, что она не из этого мира.
— Ну и что здесь такого? Получается миров великое множество, да эти посетительницы могут хоть каждый день сюда шастать. Как узнать среди них Избранную? Что, каждую с императором сводить? Так никакой, даже самой чистой любви не хватит, — нужно было ее подзадорить, что мне успешно удалось.
— Темная ты! — в сердцах бросила Тайя. — Что ты делала на уроках магического познания?
— Ничего не делала, потому что не успела на них попасть в виду острой нехватки времени.
— Прости, Рель, опять опростоволосилась, — тотчас смягчилась она. — Постараюсь объяснить как можно понятнее. Наш мир — особый, ограниченный. Сюда трудно попасть, еще сложнее выбраться. Трудно, но не невозможно, и, согласно Пророчеству, придет момент, откроются Врата, которые изберут единственную, кто достоин. В первоисточнике (разумеется, его читали очень немногие!) указаны даже точные место и приметы времени появления Избранной, которые, конечно, по известным причинам не разглашаются.
Теперь понятно, почему ална с Велиссой так в меня вцепились, без сомнения, им приходилось видеть сей научный труд, с указанием координат прибытия десанта из другого мира. А также становилось ясно почему они с таким энтузиазмом принялись за мою переделку, не оставляя на волю случая большую и чистую любовь.
«Что если дверной проем ошибся и прихватил не ту невесту?» . И настоящая Избранная сейчас где-то в далеком мире живет себе и не знает, что одно транспортное средство ошиблось адресатом. Нужно вернуться домой, и, возможно, тогда все встанет на свои места.
«А если б на твоем месте оказался парень…?!». Хм, сложный вопрос….
— Тяжело предначертание судьбы, не каждый способен его вынести, — необходимо было как-то нарушить затянувшееся молчание. — Этой девушке не позавидуешь.
— Ты просто примеряешь всю ситуацию на себя, что не совсем верно. Но даже если это и так, она обязана принять свое предназначение, от которого зависит судьба целого мира.
Безапелляционный тон ее ответа предлагал только порадоваться тому, что моя тайна осталась Тайе неведома. Как говорится, зачем валить с больной головы на здоровую.
— Прекрасная нынче погода, — с трудом выговорила я, находчиво меняя тему разговора, — Но что-то начинает припекать, стоит слегка разоблачиться….
В подтверждении чего сняла куртку. Перелезла обратно в телегу к угомонившемуся ребенку, прикрыла лицо шляпой, чтобы уже со всяческими удобствами развалившись на сене продолжить путь с ненавязчивым музыкальным сопровождением.
Глава 18
Дорога споро ложилась под копыта тягловых лошадей. Путешествие разматывало дни, как прилежная вязальщица шерстяной клубок, проворно расходуя нить. Поездку четко спланировали заранее, и любая самодеятельность пресекалась на корню. Поэтому населенные пункты мы проезжали в строго определенное время, остановки делали в строго определенных местах, даже в туалет мы, по-моему, ходили, строго сверяясь с графиком.
Пара телег уже оставила наш обоз, свернув в расположенные близ тракта городки. В сами поселения мы не заглядывали, и для ночевки разбивался лагерь в специально предназначенных для этого местах, что сразу было видно по следам и проявляемой сноровке не в первый и не в последний раз. По периметру становища в готовых ямах разжигались костры, на двух из которых готовился ужин. На мой недоуменный вопрос по поводу такой пожароопасной ситуации в лесном массиве, я получила от Тайи ответ, сказанный самым обыденным тоном:
— Волкодлаков расплодилось этим летом! Вот охрана и беспокоится.
На занятиях аалона Ренита пугала алоний картинкой этих малопривлекательных особей. Таланта художника хватило исключительно на зубы и когти, все остальное представлялось маловразумительным серым пятном с четырьмя лапами и хвостом.
— Волкодлаки…!. Здесь…?!!! — в голове не укладывалось, как можно будничным тоном говорить об этаких невозможных вещах.
К счастью, Тайя поняла мое удивление по собственному разумению.
— Сама удивляюсь, — поддакнула она, двигая на середину повозки уже заснувшую дочку. — Так далеко от Разделяющих гор, да еще не в их месяц. Может, год благоприятный, а, может, нежитник какой шалит неподалеку: готовится первого Подмастерья получить, а Силу невмоготу сдержать. Ох, уж эти разумники из Гильдии! Равновесие им подавай, а первыми страдают от эдакой гармонии крестьяне, да обозы!
Мужчина, укладывающийся спать на соседней телеге, неодобрительно шикнул на мою подругу, и та поумерила свой праведный гнев.
— Слышала тут, охрана перешептывалась, за Справник случая четыре нападения наберется. Всё на деревенских…. Но лишней осмотрительность не будет. Хвала Единому, не вампиры. От этих тварей простыми кострами не убережешься, — сонно пробормотала женщина, глубже зарываясь в плащ, чтобы через минуту спокойно засопеть.
Припомнив кровососущего знакомца Валериуса, я поспешила с ней согласиться, хотя мой ответ Тайю уже не интересовал — она крепко спала. Мой же взгляд слепо уставился в ночное небо.
Мир, где волкодлаки и вампиры самое обычное дело, нагонял тихую панику. Странный у нас состоялся разговор, будто о каких обыкновенных вредителях: нечисть, что комары или мухи, которые хоть и причиняют известные неудобства, но от них никуда не денешься. Становилось ох как страшновато, и уснуть получилось только после самовнушения на тему «охрана наша крепка» и «бабкины россказни это все».
«Слишком удачное место, чтобы не устроить засаду» . Кто тут взялся пророчить?
А рука сама уже тянулась к рукояти лежащей у правого бока Неотразимой. Скользнув по ее успокаивающей бархатистости, пальцы нерешительно замерли. При любом раскладе охрана истолкует обнаженный меч не в мою пользу. Рука безвольно упала обратно на колени. Однако спокойствие не желало возвращаться.
Ельник встретил обоз сумрачной прохладой и тишиной. Колючие заросли можжевельника обступили петляющую дорогу. Над повозками звенели разговоры, подхватываемые болтливым эхом. Тайя отчитывала расшалившуюся дочь, приводя положительные примеры из своего детства, которые наводили скуку своей неправдоподобностью. Голоса в притихшем лесу звучали неестественно громко, словно на кладбище. Я мысленно отругала себя за неудачное сравнение. Не помогло. Чувство опасности, притаившееся за искусственным равнодушием, вернулось с удвоенной силой. Браслет, окольцовывающий левое плечо, завибрировал так сильно, что пришлось крепко прижать его к боку, чтобы окружающие не заметили. Охранники выглядели беспечно, но собственную интуицию и бабкин амулет дальше я игнорировать не посмела. Неотразимая с радостным нетерпением покинула ножны.
Плевать, что обо мне подумают!
— Тайя, быстро ложитесь на дно телеги, — мой приказ прервал на середине историю о том, как благочестивые маленькие сестренки-близнецы предпочли игре проповедь. — Прикройтесь там всем, что найдете.
Все-таки хорошо иметь дело с алонией, хотя и бывшей! Она под удивленными взглядами попутчиков без разговоров спеленала по рукам не очень сопротивляющуюся дочку и сделала точно, как приказали. Какое-то время мы продолжали спокойно продвигаться вперед, и я уже начала думать, что хорошенько сглупила, и сейчас по моей милости, мать с дочерью мучаются под душными мешками.
Один из охранников подъехал к нашей телеге, приноравливая поступь коня к неспешному ходу обоза. Парень лет двадцати пяти, черные, коротко остриженные волосы, восточный разрез глаз, тонкие черты лица, красоту которых слегка портил сломанный нос.
— Малец, ты чего? — литая серебряная серьга завораживающе покачивалась в его ухе. — Убери сабельку, а то порежешься ненароком.
Я хмуро промолчала, прикидывая, как объяснить этому самодовольному, уверенному в собственной непобедимости типу, что мои пальцы заледенели до бесчувствия, а Сила стягивается в солнечное сплетение, чтобы вспыхнуть мрачным Предсказанием. Тактично растолковать.
— Э-ээ…., — рот раскрылся и даже попытался издать какие-нибудь звуки.
Ореховые глаза снисходительно взирали на мои жалкие потуги объясниться. Левая рука в ожидании внятного ответа нетерпеливо поскребла заросшую трехдневной щетиной щеку. Не дождался. Концентрация Силы достигла критического предела, предваряя инициацию.
Понеслось.
Весь лес был полон ими. И это не выглядело преувеличением, хотя позже посчитали трупы — всего пять. Но тогда думалось, что нападающих сто пять.
Странная противоестественная смесь человека и волка: обнаженные тела, заросшие жесткой проволочной шерстью, передние лапы (язык не поворачивался назвать их руками) заканчивались устрашающими острыми, как бритва, когтями. Такие же острые клыки, готовые рвать на куски зазевавшегося противника, не могли уместиться в пасти и высовывались из-под черных губ. Но это все казалось неважным по сравнению с глазами, не желтыми с вертикальными зрачками, а абсолютно черными, полных такой невыносимой жаждой боли и смерти, что останавливалось сердце.
«С лица воды не пить» . С такого точно побрезгуешь. Да и лицо ли это?
Обоз резко остановился, телеги по инерции проехали еще чуть, чтобы, судорожно дернувшись, застыть, а затем опять начать конвульсивно раскачиваться, но уже из стороны в сторону. Кромешный ад развернулся вокруг нас. Визжали до рези в ушах не только женщины. Срывались на постыдный крик и солидные мужчины. Но даже хором они все равно не могли заглушить бешеное ржание лошадей. Обоняние напрочь отшибло запахом всеобщего страха, выделяющегося вместе с потом.
Чудовища в противоположность людям нападали в полном молчании. Мертвом. Первый встретившийся на их пути охранник кровавыми кусками живописно повис на можжевельнике. Мужчине не подарили ни единой возможности спастись. Зато другие сопровождающие получили шанс доказать, что не напрасно получали свою плату.
Парень из охраны, оказавшийся рядом, всеми силами пытался удержаться на беснующейся лошади. Подкованные передние копыта, то и дело взвиваясь вверх, грозили задеть меня на козлах, поэтому я осторожно спрыгнула на землю с противоположной стороны, избегая едва сдерживаемого животного. От острой боли в животе меня сложило пополам. В том месте, где только что находилась моя голова, рассекли воздух острые когти.
Вообще-то предпочитаю, чтобы магия Предвидения проявлялась менее болезненно. Но у нее отвратная сочетаемость с Пространственной, особенно с ее временным аспектом.
Полное спокойствие вошло в сознание, время сгустилось вокруг в плотный кокон, заставляя окружающих двигаться, как сквозь толщу воды, и оставляя мне неограниченною свободу действия в его эпицентре. Мелкие еловые шишки, в изобилии валявшиеся на утоптанной поверхности дороги, впились в спину, на которую я мягко приземлилась. Волкодлак из такого положения казался нереально огромным. Устраняя это преимущество противника, лезвие моего меча укоротило его на добрый локоть. Рукоять Неотразимой в стиснутой ладони приятно нагрелась, придавая моим движениям уверенность и необходимую отчетливость. Я метнулась в сторону, спасая одежду от кровавого потока, хлынувшего из раны. Волкодлак падал столь медленно, что мне хватило времени подняться на ноги и отсечь ему заодно голову. Черная кровь тягуче изливалась из усеченного тела и неохотно впитывалась в твердую землю тракта.
Темпоральное заклинание, активированное в связке с Предвидением, перестало действовать, вернув времени естественное течение. Человеческие крики возвратились болью барабанных перепонок. Обезглавленное туловище еще недолго подергалось и обессилено затихло.
Давно подозреваю (небезосновательно), что лезвие моего меча заговорено от нечисти, иначе как мне удалось так быстро упокоить волкодлака?
В последний момент я успела откатиться с пути чьей-то лошади и залезть под телегу. Усталость настойчиво поскреблась в левый висок, угрожая перерасти в переутомление. Мышцы противно ныли, перетружденные повышенной скоростью.
«Как же гражданский долг защитницы сирых и убогих?» . Мать с дочерью! Совсем забыла…
Постыдно кряхтя и постанывая, я покинула укрытие. Охрана отлично управилась и без меня — добивали последнего волкодлака. Лезвие серебряного кинжала, как в масло, вошло в шею. Черная кровь запузырилась в пасти, когтистые лапы попытались неуклюже вытащить оружие. На незащищенных шерстью ладонях остались кровавые ожоги. Зверь покачнулся и ничком повалился на землю. Серебряный зуб с хрустом вынырнул из затылка, тускло заблестев в сгустках быстро свертывающейся волкодлачьей крови.
Лес как-то сразу притих. Люди потеряно бродили между телег, оценивая убытки. Кое-кто прятал предательские пятна на одежде. То там, то тут валялись отрубленные части тел. Непожелавшая впитываться в укатанную поверхность дороги черная жидкость вязко чавкала под сапогами. Лошади вздрагивали, шарахаясь от вымазанных в крови охранников, которые вытаскивали из валявшихся трупов оружие из драгоценного (в самом прямом смысле этого слова) металла.
Когда подсчитали понесенный ущерб, оказалось, что наш обоз отделался малой кровью. За исключением убитого в начале нападения охранника мы потеряли всего лишь одну лошадь. Невероятно повезло, что животные, связанные в поезд, не разбежались по лесу, напуганные волкодлаками. Без раненых, причем двоих из них весьма тяжело, не обошлось, но на мне и моих спутницах не оказалось ни одной царапины, а Мийя даже не успела, как следует, испугаться. Никому не хотелось задерживаться в этом проклятом месте. Под чутким руководством водящего в рекордные сроки истерика была успокоена, собрано все, что осталось от несчастного охранника для достойных похорон в более подходящем месте, с пострадавшего транспорта в другие телеги сгружены мешки и пристроены раненые. Останки чудовищ сгребли в кучу и подожгли. Они вспыхнули, как сухие поленья, весело прогорели и оставили после себя только кучу дурнопахнущего пепла.
Утомление навалилось тяжелым мешком на плечи, грузно отдавшись в ногах и руках, от никак не выветривающейся вони разболелась голова. Бессмысленные движения полотна по лезвию Неотразимой — на ней не было ни пятнышка — были призваны успокоить расшалившиеся нервы. Отросшая челка лезла в глаза, мешала сосредоточиться.
— Ты славно сражался, парень, — я удивленно оторвала взгляд от гипнотизирующего блеска лезвия.
Голова охраны, в противовес собственным словам, разглядывал мою щуплую для юноши фигуру и неодобрительно хмыкал в бороду, оценивая увиденное.
— Учун сказал, что никогда прежде не видывал, чтобы кто-нибудь так быстро двигался, — еще один оценивающий взгляд. — А он хозяин своему слову.
«Когда только успел приметить?» . Глазастый….
— С такими-то способностями — не сворачивая, да в Воинскую Палату, — не дождавшись ответа, подытожил он. — Могу и наставника присоветовать.
Молчание затягивалось.
— Если, конечно же, ты уже не служишь кому-нибудь, — темные глаза в лучиках морщин требовали ответа.
Сгоряча отвечать не хотелось, но дольше держать паузу не представлялось возможным. За меня ответила Тайя, пока я мучительно соображала, чтобы такого соврать.
— Племянник обещан Храму на будущую весну, — не растерялась женщина.
Алчный огонек разочарованно погас.
— Это верное дело. Надеюсь, ты хорошо послужишь Единому, брат, — с кислым выражением лица выдавил дородный муж.
Кустистые брови, всколыхнувшие воспоминания о директоре, опечаленно задвигались в такт мыслям о потерянной прибыли, которую, без сомнения, отстегивает Палата старому вояке за поставку молодых талантов. Неразборчиво пробормотав что-то в бороду, он сделал знак водящему трогаться и наконец-то отъехал от нашей телеги.
— Спасибо, Тайя, — я с чувством поблагодарила подругу. — Сейчас я не в том состоянии, чтобы придумывать очередную байку.
— Это то, совсем немногое, чем я могу тебе помочь, после всего того, что ты для нас сделала, — она крепко прижала к себе сидящую рядом Мийю, словно кто-то сейчас собрался ее вырвать из материнских объятий, потом весело посмотрела на меня и подмигнула. — Ну, разве, что еще не обращать внимания на «очередную байку».
Я негромко рассмеялась, и продолжала смеяться до тех пор, пока из глаз не потекли обжигающие слезы, и не пришло ощущение, как вместе с этой влагой меня покидают напряжение и страх, настолько сильный, что ошибочно принимался за полное спокойствие. Мое состояние походило на шок у раненного бойца, не ощущающего в горячке боя боли, которая потом сторицей потребует отпущенное.
— Ты ничего не знаешь, — тыльной стороной руки я размазывала слезы по щекам. — Я — самая настоящая трусиха, хотела отсидеться под телегой…. А вдруг с вами что-нибудь случилось бы?!
— Ну не отсиделась же! — она жестко оборвала мои самобичевания. — И ничего с нами не случилось.
Охранники неодобрительно косились на распускающего сопли парня.
— С боевым крещением подруга, — две одинаковые пары глаз понимающе смотрели на меня.
Мой первый настоящий бой. Драка на кладбище не в счет: бескровное действо в лунном свете, который придавал творящемуся оттенок нереальности. Первый человек, убитый на моих глазах. Тошнота до сих пор подкатывала к горлу при воспоминании о залитом кровью можжевельнике в ошметках человеческого мяса.
— Как… как ты догадалась? — наверно у меня был очень глупый вид с вытаращенными глазами, так как девчонки прыснули.
Отсмеявшись, Тайя пояснила:
— Не знаю, — пожала плечами она. — Просто сразу заметно. Несомненно, лучше, если рядом с тобой старшие сестры, готовые прикрыть спину и поддержать после боя…
— Хей, хватит скалить зубы, а то сейчас остальные подумают, что у нас не все в порядке с головой, — призвала их порядку я.
И добавила очень тихим шепотом, слышным только нам троим:
— Спасибо за поддержку, девочки.
Мы надолго замолчали, впрочем, как и другие участники путешествия. Изредка раздавались скупые реплики охранников, да стоны раненных, которые те не могли сдержать, когда телеги подскакивали на колдобинах. Солнце медленно и неуклонно подползало к закату. И мне вдруг пришло в голову, что волкодлаки, может быть, самое безобидное с чем мне придется столкнуться. Как жаль, что уроки аалоны Рениты были столь скоротечны, оставалось положиться только на свою, бог знает чем, нашпигованную память и верную остро заточенную подругу. Будем надеяться, что они обе не подведут.
* * *
Несмотря на то, что все заготовили загодя, спать мы легли далеко за полночь. Наверно, все от волнения. Поэтому, когда утром меня попытались поднять, я еле разлепила веки. Да и что скрывать: люблю поспать! Распорядок ордена, казалось, избавил меня от этой вредной привычки, но последние события, как это не прискорбно, сломали мне весь режим. Но я, тем не менее, умудрилась привести себя в должный вид, впрочем, не без помощи Тайи. Она же проследила за тем, чтобы ничего не было забыто, включая опять заснувшую, едва мы ее одели, девочку. Впрочем, это не помешало мне, как только я оказалась в повозке на мягком душистом сене, скрывшись от утренней прохлады под теплым плащом, извлеченным из рюкзака, мгновенно отрубиться рядом с мирно посапывающей малышкой, предоставив хлопоты отъезда старшей подруге.В результате чего я проспала наш торжественный выезд из города, и пробудилась ближе к полудню, благодаря тому, что проснувшаяся раньше маленькая плутовка лазила по нашей колымаге к матери и обратно, не делая различий между сеном и мной. Убрав плащ в рюкзак и шумно потянувшись, я перебралась поближе к Тайе.
— Проснулась, соня. А ты, смотрю, любительница поспать, — улыбнулась она с импровизированных козел.
— Что есть, то есть. Зачем отрицать? — честно ответила я, стараясь поудобней устроиться рядом с ней. — А у нас нет ничего попить? Что-то в горле пересохло…
Без промедленья мне была протянута фляжка с водой. Драгоценная влага неторопливо прокладывала дорогу внутрь, а я, наконец, соизволила осмотреться. Тусклый, прохладно-влажный Рин казался туманным сном при взгляде на окружающее благолепие. До горизонта простирались сочно-зеленые пастбища с небольшими вкраплениями рощ где-то вдалеке. Солнце не успело еще разгуляться и навести полуденный зной. Дорога, не особо мудрствуя, лежала прямо, а лошади связанные в один поезд, не поднимая большой пыли, ходко двигались в нужную сторону. Хорошо оплаченная, а поэтому бдительная охрана, ехавшая на резвых конях вдоль обоза и негромко переговаривавшаяся, совсем не портила картины, хотя и вызывала недоумение, ввиду царившей идиллии.
— Когда будет ближайшая остановка? — спросила я, возвращая Тайе фляжку. — Не то чтобы это меня сильно волновало, но по ходу следования могут возникнуть определенные потребности…. Ну, ты понимаешь.
— Скоро должен быть Хоган, минуем его и ненадолго остановимся, чтобы перекусить, дать отдых лошадям и, конечно, все остальное.
— Вот и славненько, — откликнулась я и мечтательно протянула: — Хорошо-то как! Еще бы узычку сюда…
И, словно в ответ на мои мысли, чистый женский голос в конце обоза затянул лирическую балладу о влюбленном рыцаре и его невесте, которую избрала ему судьба, не спрашивая мнения заинтересованных сторон. «Тристан и Изольда» местного розлива. Эта песня вернула меня к мыслям о своей судьбе, которая тоже не сильно-то интересовалась моим мнением по данному вопросу.
— Тайя, что ты знаешь о Пророчестве? — эти слова успели сорваться у меня с губ, прежде чем я успела прикусить свой болтливый язык.
«Если бы ты успевала вовремя это делать, вряд ли у тебя осталась хотя бы половина этого важного коммуникативного органа».
— О каком именно? — легко подхватила тему собеседница.
«А их еще и несколько. Сюрприз, сюрприз» . Брысь.
— Ну, там, Избранная, мессия и все такое…. — пространно начала я.
Бывшая алония обернулась ко мне и пытливо посмотрела в глаза.
— Рель, почему тебя интересует именно это пророчество? Есть какая-то особая причина?
«Может быть, вывалить всю правду? Мол, так и так, Тайя, я и есть Избранная, а в столице меня ждет, не дождется мой муженек и по совместительству будущий папашка мессии, и наверняка не просто так сидит, а строит грандиозные планы по моему возвращению. А я, сволочь такая, вовсе не хочу служить суррогатной матерью и спасать этот долбанный мир, вот и подалась в бега». Идея, в теории не плоха, но на практике могут возникнуть проблемы.
— Да это все из-за песни, — прикинулась валенком я. — Вдруг подумалось — каково это быть Избранной, причем совершенно не по призванию. Давным-давно слышала обрывки пророчества, но полного его текста не знаю.
Напряженность сменилась пониманием, и лицо осветила ободряющая улыбка:
— А я и забыла, что тебя тоже пытались выдать замуж против воли, поэтому ты негативно настроена. На самом деле там ничего такого нет. Насколько мне не изменяет память, речь идет о светлой и чистой любви между Избранной, той, что родилась не под этим небом, и прямым потомком Единого, то есть отпрыска императорской ветви, плодом которой явится мессия. Все это, разумеется, в стихах, с множеством разнообразных словесных витиеватостей, так что точного текста я и не помню.
Я чуть не упала с телеги к концу ее небольшой речи.
Ух ты! Все страньше и страньше, как говорила одна известная маленькая девочка.
У нас с Дэрришем, оказывается, была чистая и светлая любовь…. Как только я не разглядела? Наверно, мне чистота и белизна глаза слепила. Почему заранее не предупредили? Возможно, я и сбегать не стала бы. Лучше подождала бы, пока забеременею (определенно, от непорочного зачатия, не иначе), и наслаждалась бы любовью втроем — я, Дэрриш и Велисса (несомненно, все такой же светлой и чистой). Всем славно и польза, а то таскаюсь, как неприкаянная, по долям и весям. Нехорошо получается!
— Слушай, Тайя, а как можно определить Избранную? — решила я развить тему, раз представилась такая редкая возможность узнать побольше. — С Императором более или менее ясно, так сказать, в родословной занесено, да и то не факт. А что значит не под этим небом: под землей что ли?
Моя собеседница так звонко и заразительно рассмеялась, что даже на лицах охраны, не прислушавшейся к нашему разговору, появились улыбки.
— Ну, Рель, ты как что-нибудь скажешь! Как алония, ты должна иметь представление об устройстве миров и их многообразии, — нравоучительно изрекла она. — «Не под этим небом» только лишь означает, что она не из этого мира.
— Ну и что здесь такого? Получается миров великое множество, да эти посетительницы могут хоть каждый день сюда шастать. Как узнать среди них Избранную? Что, каждую с императором сводить? Так никакой, даже самой чистой любви не хватит, — нужно было ее подзадорить, что мне успешно удалось.
— Темная ты! — в сердцах бросила Тайя. — Что ты делала на уроках магического познания?
— Ничего не делала, потому что не успела на них попасть в виду острой нехватки времени.
— Прости, Рель, опять опростоволосилась, — тотчас смягчилась она. — Постараюсь объяснить как можно понятнее. Наш мир — особый, ограниченный. Сюда трудно попасть, еще сложнее выбраться. Трудно, но не невозможно, и, согласно Пророчеству, придет момент, откроются Врата, которые изберут единственную, кто достоин. В первоисточнике (разумеется, его читали очень немногие!) указаны даже точные место и приметы времени появления Избранной, которые, конечно, по известным причинам не разглашаются.
Теперь понятно, почему ална с Велиссой так в меня вцепились, без сомнения, им приходилось видеть сей научный труд, с указанием координат прибытия десанта из другого мира. А также становилось ясно почему они с таким энтузиазмом принялись за мою переделку, не оставляя на волю случая большую и чистую любовь.
«Что если дверной проем ошибся и прихватил не ту невесту?» . И настоящая Избранная сейчас где-то в далеком мире живет себе и не знает, что одно транспортное средство ошиблось адресатом. Нужно вернуться домой, и, возможно, тогда все встанет на свои места.
«А если б на твоем месте оказался парень…?!». Хм, сложный вопрос….
— Тяжело предначертание судьбы, не каждый способен его вынести, — необходимо было как-то нарушить затянувшееся молчание. — Этой девушке не позавидуешь.
— Ты просто примеряешь всю ситуацию на себя, что не совсем верно. Но даже если это и так, она обязана принять свое предназначение, от которого зависит судьба целого мира.
Безапелляционный тон ее ответа предлагал только порадоваться тому, что моя тайна осталась Тайе неведома. Как говорится, зачем валить с больной головы на здоровую.
— Прекрасная нынче погода, — с трудом выговорила я, находчиво меняя тему разговора, — Но что-то начинает припекать, стоит слегка разоблачиться….
В подтверждении чего сняла куртку. Перелезла обратно в телегу к угомонившемуся ребенку, прикрыла лицо шляпой, чтобы уже со всяческими удобствами развалившись на сене продолжить путь с ненавязчивым музыкальным сопровождением.
Глава 18
Смелость — это преодоленная трусость.
Дорога споро ложилась под копыта тягловых лошадей. Путешествие разматывало дни, как прилежная вязальщица шерстяной клубок, проворно расходуя нить. Поездку четко спланировали заранее, и любая самодеятельность пресекалась на корню. Поэтому населенные пункты мы проезжали в строго определенное время, остановки делали в строго определенных местах, даже в туалет мы, по-моему, ходили, строго сверяясь с графиком.
Пара телег уже оставила наш обоз, свернув в расположенные близ тракта городки. В сами поселения мы не заглядывали, и для ночевки разбивался лагерь в специально предназначенных для этого местах, что сразу было видно по следам и проявляемой сноровке не в первый и не в последний раз. По периметру становища в готовых ямах разжигались костры, на двух из которых готовился ужин. На мой недоуменный вопрос по поводу такой пожароопасной ситуации в лесном массиве, я получила от Тайи ответ, сказанный самым обыденным тоном:
— Волкодлаков расплодилось этим летом! Вот охрана и беспокоится.
На занятиях аалона Ренита пугала алоний картинкой этих малопривлекательных особей. Таланта художника хватило исключительно на зубы и когти, все остальное представлялось маловразумительным серым пятном с четырьмя лапами и хвостом.
— Волкодлаки…!. Здесь…?!!! — в голове не укладывалось, как можно будничным тоном говорить об этаких невозможных вещах.
К счастью, Тайя поняла мое удивление по собственному разумению.
— Сама удивляюсь, — поддакнула она, двигая на середину повозки уже заснувшую дочку. — Так далеко от Разделяющих гор, да еще не в их месяц. Может, год благоприятный, а, может, нежитник какой шалит неподалеку: готовится первого Подмастерья получить, а Силу невмоготу сдержать. Ох, уж эти разумники из Гильдии! Равновесие им подавай, а первыми страдают от эдакой гармонии крестьяне, да обозы!
Мужчина, укладывающийся спать на соседней телеге, неодобрительно шикнул на мою подругу, и та поумерила свой праведный гнев.
— Слышала тут, охрана перешептывалась, за Справник случая четыре нападения наберется. Всё на деревенских…. Но лишней осмотрительность не будет. Хвала Единому, не вампиры. От этих тварей простыми кострами не убережешься, — сонно пробормотала женщина, глубже зарываясь в плащ, чтобы через минуту спокойно засопеть.
Припомнив кровососущего знакомца Валериуса, я поспешила с ней согласиться, хотя мой ответ Тайю уже не интересовал — она крепко спала. Мой же взгляд слепо уставился в ночное небо.
Мир, где волкодлаки и вампиры самое обычное дело, нагонял тихую панику. Странный у нас состоялся разговор, будто о каких обыкновенных вредителях: нечисть, что комары или мухи, которые хоть и причиняют известные неудобства, но от них никуда не денешься. Становилось ох как страшновато, и уснуть получилось только после самовнушения на тему «охрана наша крепка» и «бабкины россказни это все».
* * *
До четвертого дня путешествие воспринималось как приятная познавательная прогулка. Лето, предчувствуя скорую кончину, вытащило из запасников последние жаркие денечки. Вдоль дороги разросся бурьяном цикорий, отцветающий голубым, с частыми вкраплениями стелящегося спорыша. На тех лугах, куда не добралась крестьянская коса, вольготно произрастал золототысячник, вспыхивавший еще до восхода темно розовыми цветами, трудолюбиво летали над мелиссой пчелы, цвел светло-желтыми кистями коровяк. Убранные поля со стогами сохнувшего сена разбавлялись небольшими березовыми перелесками. Поэтому темневший вдалеке густой ельник спровоцировал странные предчувствия. Будто что-то должно вот-вот произойти. И вряд ли приятное.«Слишком удачное место, чтобы не устроить засаду» . Кто тут взялся пророчить?
А рука сама уже тянулась к рукояти лежащей у правого бока Неотразимой. Скользнув по ее успокаивающей бархатистости, пальцы нерешительно замерли. При любом раскладе охрана истолкует обнаженный меч не в мою пользу. Рука безвольно упала обратно на колени. Однако спокойствие не желало возвращаться.
Ельник встретил обоз сумрачной прохладой и тишиной. Колючие заросли можжевельника обступили петляющую дорогу. Над повозками звенели разговоры, подхватываемые болтливым эхом. Тайя отчитывала расшалившуюся дочь, приводя положительные примеры из своего детства, которые наводили скуку своей неправдоподобностью. Голоса в притихшем лесу звучали неестественно громко, словно на кладбище. Я мысленно отругала себя за неудачное сравнение. Не помогло. Чувство опасности, притаившееся за искусственным равнодушием, вернулось с удвоенной силой. Браслет, окольцовывающий левое плечо, завибрировал так сильно, что пришлось крепко прижать его к боку, чтобы окружающие не заметили. Охранники выглядели беспечно, но собственную интуицию и бабкин амулет дальше я игнорировать не посмела. Неотразимая с радостным нетерпением покинула ножны.
Плевать, что обо мне подумают!
— Тайя, быстро ложитесь на дно телеги, — мой приказ прервал на середине историю о том, как благочестивые маленькие сестренки-близнецы предпочли игре проповедь. — Прикройтесь там всем, что найдете.
Все-таки хорошо иметь дело с алонией, хотя и бывшей! Она под удивленными взглядами попутчиков без разговоров спеленала по рукам не очень сопротивляющуюся дочку и сделала точно, как приказали. Какое-то время мы продолжали спокойно продвигаться вперед, и я уже начала думать, что хорошенько сглупила, и сейчас по моей милости, мать с дочерью мучаются под душными мешками.
Один из охранников подъехал к нашей телеге, приноравливая поступь коня к неспешному ходу обоза. Парень лет двадцати пяти, черные, коротко остриженные волосы, восточный разрез глаз, тонкие черты лица, красоту которых слегка портил сломанный нос.
— Малец, ты чего? — литая серебряная серьга завораживающе покачивалась в его ухе. — Убери сабельку, а то порежешься ненароком.
Я хмуро промолчала, прикидывая, как объяснить этому самодовольному, уверенному в собственной непобедимости типу, что мои пальцы заледенели до бесчувствия, а Сила стягивается в солнечное сплетение, чтобы вспыхнуть мрачным Предсказанием. Тактично растолковать.
— Э-ээ…., — рот раскрылся и даже попытался издать какие-нибудь звуки.
Ореховые глаза снисходительно взирали на мои жалкие потуги объясниться. Левая рука в ожидании внятного ответа нетерпеливо поскребла заросшую трехдневной щетиной щеку. Не дождался. Концентрация Силы достигла критического предела, предваряя инициацию.
Понеслось.
Весь лес был полон ими. И это не выглядело преувеличением, хотя позже посчитали трупы — всего пять. Но тогда думалось, что нападающих сто пять.
Странная противоестественная смесь человека и волка: обнаженные тела, заросшие жесткой проволочной шерстью, передние лапы (язык не поворачивался назвать их руками) заканчивались устрашающими острыми, как бритва, когтями. Такие же острые клыки, готовые рвать на куски зазевавшегося противника, не могли уместиться в пасти и высовывались из-под черных губ. Но это все казалось неважным по сравнению с глазами, не желтыми с вертикальными зрачками, а абсолютно черными, полных такой невыносимой жаждой боли и смерти, что останавливалось сердце.
«С лица воды не пить» . С такого точно побрезгуешь. Да и лицо ли это?
Обоз резко остановился, телеги по инерции проехали еще чуть, чтобы, судорожно дернувшись, застыть, а затем опять начать конвульсивно раскачиваться, но уже из стороны в сторону. Кромешный ад развернулся вокруг нас. Визжали до рези в ушах не только женщины. Срывались на постыдный крик и солидные мужчины. Но даже хором они все равно не могли заглушить бешеное ржание лошадей. Обоняние напрочь отшибло запахом всеобщего страха, выделяющегося вместе с потом.
Чудовища в противоположность людям нападали в полном молчании. Мертвом. Первый встретившийся на их пути охранник кровавыми кусками живописно повис на можжевельнике. Мужчине не подарили ни единой возможности спастись. Зато другие сопровождающие получили шанс доказать, что не напрасно получали свою плату.
Парень из охраны, оказавшийся рядом, всеми силами пытался удержаться на беснующейся лошади. Подкованные передние копыта, то и дело взвиваясь вверх, грозили задеть меня на козлах, поэтому я осторожно спрыгнула на землю с противоположной стороны, избегая едва сдерживаемого животного. От острой боли в животе меня сложило пополам. В том месте, где только что находилась моя голова, рассекли воздух острые когти.
Вообще-то предпочитаю, чтобы магия Предвидения проявлялась менее болезненно. Но у нее отвратная сочетаемость с Пространственной, особенно с ее временным аспектом.
Полное спокойствие вошло в сознание, время сгустилось вокруг в плотный кокон, заставляя окружающих двигаться, как сквозь толщу воды, и оставляя мне неограниченною свободу действия в его эпицентре. Мелкие еловые шишки, в изобилии валявшиеся на утоптанной поверхности дороги, впились в спину, на которую я мягко приземлилась. Волкодлак из такого положения казался нереально огромным. Устраняя это преимущество противника, лезвие моего меча укоротило его на добрый локоть. Рукоять Неотразимой в стиснутой ладони приятно нагрелась, придавая моим движениям уверенность и необходимую отчетливость. Я метнулась в сторону, спасая одежду от кровавого потока, хлынувшего из раны. Волкодлак падал столь медленно, что мне хватило времени подняться на ноги и отсечь ему заодно голову. Черная кровь тягуче изливалась из усеченного тела и неохотно впитывалась в твердую землю тракта.
Темпоральное заклинание, активированное в связке с Предвидением, перестало действовать, вернув времени естественное течение. Человеческие крики возвратились болью барабанных перепонок. Обезглавленное туловище еще недолго подергалось и обессилено затихло.
Давно подозреваю (небезосновательно), что лезвие моего меча заговорено от нечисти, иначе как мне удалось так быстро упокоить волкодлака?
В последний момент я успела откатиться с пути чьей-то лошади и залезть под телегу. Усталость настойчиво поскреблась в левый висок, угрожая перерасти в переутомление. Мышцы противно ныли, перетружденные повышенной скоростью.
«Как же гражданский долг защитницы сирых и убогих?» . Мать с дочерью! Совсем забыла…
Постыдно кряхтя и постанывая, я покинула укрытие. Охрана отлично управилась и без меня — добивали последнего волкодлака. Лезвие серебряного кинжала, как в масло, вошло в шею. Черная кровь запузырилась в пасти, когтистые лапы попытались неуклюже вытащить оружие. На незащищенных шерстью ладонях остались кровавые ожоги. Зверь покачнулся и ничком повалился на землю. Серебряный зуб с хрустом вынырнул из затылка, тускло заблестев в сгустках быстро свертывающейся волкодлачьей крови.
Лес как-то сразу притих. Люди потеряно бродили между телег, оценивая убытки. Кое-кто прятал предательские пятна на одежде. То там, то тут валялись отрубленные части тел. Непожелавшая впитываться в укатанную поверхность дороги черная жидкость вязко чавкала под сапогами. Лошади вздрагивали, шарахаясь от вымазанных в крови охранников, которые вытаскивали из валявшихся трупов оружие из драгоценного (в самом прямом смысле этого слова) металла.
Когда подсчитали понесенный ущерб, оказалось, что наш обоз отделался малой кровью. За исключением убитого в начале нападения охранника мы потеряли всего лишь одну лошадь. Невероятно повезло, что животные, связанные в поезд, не разбежались по лесу, напуганные волкодлаками. Без раненых, причем двоих из них весьма тяжело, не обошлось, но на мне и моих спутницах не оказалось ни одной царапины, а Мийя даже не успела, как следует, испугаться. Никому не хотелось задерживаться в этом проклятом месте. Под чутким руководством водящего в рекордные сроки истерика была успокоена, собрано все, что осталось от несчастного охранника для достойных похорон в более подходящем месте, с пострадавшего транспорта в другие телеги сгружены мешки и пристроены раненые. Останки чудовищ сгребли в кучу и подожгли. Они вспыхнули, как сухие поленья, весело прогорели и оставили после себя только кучу дурнопахнущего пепла.
Утомление навалилось тяжелым мешком на плечи, грузно отдавшись в ногах и руках, от никак не выветривающейся вони разболелась голова. Бессмысленные движения полотна по лезвию Неотразимой — на ней не было ни пятнышка — были призваны успокоить расшалившиеся нервы. Отросшая челка лезла в глаза, мешала сосредоточиться.
— Ты славно сражался, парень, — я удивленно оторвала взгляд от гипнотизирующего блеска лезвия.
Голова охраны, в противовес собственным словам, разглядывал мою щуплую для юноши фигуру и неодобрительно хмыкал в бороду, оценивая увиденное.
— Учун сказал, что никогда прежде не видывал, чтобы кто-нибудь так быстро двигался, — еще один оценивающий взгляд. — А он хозяин своему слову.
«Когда только успел приметить?» . Глазастый….
— С такими-то способностями — не сворачивая, да в Воинскую Палату, — не дождавшись ответа, подытожил он. — Могу и наставника присоветовать.
Молчание затягивалось.
— Если, конечно же, ты уже не служишь кому-нибудь, — темные глаза в лучиках морщин требовали ответа.
Сгоряча отвечать не хотелось, но дольше держать паузу не представлялось возможным. За меня ответила Тайя, пока я мучительно соображала, чтобы такого соврать.
— Племянник обещан Храму на будущую весну, — не растерялась женщина.
Алчный огонек разочарованно погас.
— Это верное дело. Надеюсь, ты хорошо послужишь Единому, брат, — с кислым выражением лица выдавил дородный муж.
Кустистые брови, всколыхнувшие воспоминания о директоре, опечаленно задвигались в такт мыслям о потерянной прибыли, которую, без сомнения, отстегивает Палата старому вояке за поставку молодых талантов. Неразборчиво пробормотав что-то в бороду, он сделал знак водящему трогаться и наконец-то отъехал от нашей телеги.
— Спасибо, Тайя, — я с чувством поблагодарила подругу. — Сейчас я не в том состоянии, чтобы придумывать очередную байку.
— Это то, совсем немногое, чем я могу тебе помочь, после всего того, что ты для нас сделала, — она крепко прижала к себе сидящую рядом Мийю, словно кто-то сейчас собрался ее вырвать из материнских объятий, потом весело посмотрела на меня и подмигнула. — Ну, разве, что еще не обращать внимания на «очередную байку».
Я негромко рассмеялась, и продолжала смеяться до тех пор, пока из глаз не потекли обжигающие слезы, и не пришло ощущение, как вместе с этой влагой меня покидают напряжение и страх, настолько сильный, что ошибочно принимался за полное спокойствие. Мое состояние походило на шок у раненного бойца, не ощущающего в горячке боя боли, которая потом сторицей потребует отпущенное.
— Ты ничего не знаешь, — тыльной стороной руки я размазывала слезы по щекам. — Я — самая настоящая трусиха, хотела отсидеться под телегой…. А вдруг с вами что-нибудь случилось бы?!
— Ну не отсиделась же! — она жестко оборвала мои самобичевания. — И ничего с нами не случилось.
Охранники неодобрительно косились на распускающего сопли парня.
— С боевым крещением подруга, — две одинаковые пары глаз понимающе смотрели на меня.
Мой первый настоящий бой. Драка на кладбище не в счет: бескровное действо в лунном свете, который придавал творящемуся оттенок нереальности. Первый человек, убитый на моих глазах. Тошнота до сих пор подкатывала к горлу при воспоминании о залитом кровью можжевельнике в ошметках человеческого мяса.
— Как… как ты догадалась? — наверно у меня был очень глупый вид с вытаращенными глазами, так как девчонки прыснули.
Отсмеявшись, Тайя пояснила:
— Не знаю, — пожала плечами она. — Просто сразу заметно. Несомненно, лучше, если рядом с тобой старшие сестры, готовые прикрыть спину и поддержать после боя…
— Хей, хватит скалить зубы, а то сейчас остальные подумают, что у нас не все в порядке с головой, — призвала их порядку я.
И добавила очень тихим шепотом, слышным только нам троим:
— Спасибо за поддержку, девочки.
Мы надолго замолчали, впрочем, как и другие участники путешествия. Изредка раздавались скупые реплики охранников, да стоны раненных, которые те не могли сдержать, когда телеги подскакивали на колдобинах. Солнце медленно и неуклонно подползало к закату. И мне вдруг пришло в голову, что волкодлаки, может быть, самое безобидное с чем мне придется столкнуться. Как жаль, что уроки аалоны Рениты были столь скоротечны, оставалось положиться только на свою, бог знает чем, нашпигованную память и верную остро заточенную подругу. Будем надеяться, что они обе не подведут.