– Да. – Катя ласково обняла сестренку. – Я очень ее люблю.
   Тамара закусила губу.
   – Знаешь, а я, кажется, поняла, почему у тебя все получается.
   Царева вопросительно смотрела на нее.
   – Ты на всех по-доброму смотришь. У нас каждый старается о человеке сразу гадость сказать, а ты – нет…
   Тамара, не прощаясь, резко развернулась и ушла.
   – Кать, эта тетя пьяная? – Иринка теребила ее руку.
   – Нет, у нее просто неприятности.
   Народу на кладбище было много. Все копошились, что-то сажали, поливали, кое-кто уже закусывал.
   На Наташину могилу пока никто не приходил.
   – Сейчас мы все уберем, а потом посадим наши цветочки, – объяснила Катя Иринке.
   День стоял солнечный, припекало совсем по-летнему. Через дорогу находился старый участок захоронения. Там все цвело, щебетали птицы. А здесь, на недавно появившихся могилах, лежали неубранные засохшие венки и кое-где пробивалась трава…
   Катя сняла куртку, чтобы не мешала, и занялась делом. Иринка возилась тут же, помогая сестре.
   – Можно я за водичкой вон туда схожу, чтобы наши цветочки поливать? – спросила девочка, указывая рукой на небольшой водоем, откуда посетители брали воду.
   – Сходи. Только не задерживайся. – Катя выпрямилась и вдруг почувствовала, что ей в спину кто-то смотрит. Она резко обернулась.
   В нескольких шагах стоял Тимофей Сазонов с букетом цветов и напряженно смотрел на нее.
   – Ты? – У Кати перехватило дыхание. Она и хотела его видеть, и боялась этой встречи.
   – Я помешал?
   – Ну что ты! Конечно, нет. – Она смешалась.
   – День выходной, решил навестить Наташу.
   – Я тоже так подумала.
   – Извини, не поздравил тебя. – Тимофей приблизился и поцеловал ее в шеку. – Умница! Очень рад.
   – Откуда знаешь?
   – Знаю. – Он опустил глаза. – Слышал, что принимала участие в конкурсе, следил за событиями. Несколько раз подходил к твоему дому, но в окнах света не было.
   – В последнее время я в Москве жила.
   – Трудно было победить? – спросил он.
   – Сейчас даже и не знаю… Тим, – заглянула она в его серые глаза, – я скоро уеду.
   – Догадываюсь. Когда?
   – Жду оформления рабочей визы. В модельном агентстве сказали, что не будут с этим тянуть.
   – Договор оформляется через Кардашева?
   – Да, тройной договор.
   – Значит, я увижу тебя не скоро.
   – Тим… – начала Катя. Но ее перебил звонкий голосок Иринки:
   – Я подскользнулась! – Колено и край платья девочки были измазаны грязью.
   Катя расстроилась:
   – Ну, теперь мать нам всыплет!
   – Я нечаянно, – пыталась выжать слезу Иринка.
   – Не нуди. Познакомься, это дядя Тимофей.
   Иринка, перестав хныкать, с интересом посмотрела на Сазонова.
   – Какие добрые у тебя глаза, – вдруг сказала девочка. – Ты Катин жених, да?
   Тимофей поперхнулся.
   – Ирина! – грозно сказала Катя. И тоже смутилась. – Если ты не перестанешь болтать как сорока, я тебя больше никогда и никуда с собой не возьму… Этот ребенок своей непосредственностью сведет меня с ума! – Она, чтобы скрыть смущение, счищала грязь с платьица и детской коленки.
   Потом они все вместе сажали цветы. Иринка хитро поглядывала на сестру: и чего Катька притворяется? Сразу же видно, что рассердилась не всерьез, а только делает вид. Ну их, этих взрослых, вечно они все запутают!
   Катя и Тимофей шли к автобусу, держа с двух сторон Иринку за руки.
   – У меня теперь нет машины, – сообщил Тимофей.
   – Знаю. Сегодня Тамару видела. Она мне все новости рассказала.
   – Не хочу больше работать ни на каких пономаревых! Витюша Парфенов, Ида Садчикова и я основали свою компанию. Решили рискнуть. У Иды – фабрика "Русская вышивка". Это значит: помещение, оборудование, мастера. Правда, коллектив мы частично обновляем… К Нинке в подручные устроиться всегда успею. Витюша тоже так считает. Ему до чертиков авангардный театр надоел.
   – Очень рада за тебя.
   – Правда?
   – Конечно, Тим… – Катя помедлила. – Хочу извиниться перед тобой. Я столько глупостей наговорила тебе…
   – Да перестань! – Он отмахнулся.
   – Выслушай меня.
   – Ты все правильно сказала. Если бы не тот разговор, я, может, до сих пор был бы под Нинкой.
   Она облегченно вздохнула:
   – Действительно не сердишься?
   – Нет. – Он покачал головой. – Не могу на тебя сердиться. Галина Панина выиграла суд у Пономаревой. Тебе, наверное, Тамара про это рассказала?
   – Да.
   – Галина теперь на фабрике "Русская вышивка" работает.
   – Вот как? Не знала.
   – Очень толковая тетка. Мы делаем новую трикотажную коллекцию. Перспективное дело.
   – Да-а, – медленно произнесла Катерина. – Если бы не скандал с Пономаревой…
   – Если бы не скандал с Пономаревой, – подхватил Катины слова Сазонов, – Галина Петровна так бы и сидела в «Подмосковье». В истории с ней Нинка, конечно, повела себя нагло. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Выигранный суд послужил неплохой рекламой трикотажу Паниной. Глядишь, еще и с Нинки что-нибудь получит!
   – Ну и отлично.
   – Как подумаю, сколько талантливых людей сидит вот так, по темным углам и не имеет никакой возможности себя проявить, паршиво становится.
   – А как поживает Ида Садчикова, роскошная блондинка с формами? – Голос Кати невольно сделался язвительным.
   – А, – догадался Тимофей, – тебе Тамара какой-нибудь ерунды наговорила.
   – Кто же еще? Эта вдовушка – дамочка не промах! – Глаза Катерины превратились в зеленоватые льдинки.
   – Зря ты так про нее. Садчикова нормальная женщина. У нее сейчас с моим Витюшей любовный роман в полном разгаре.
   Катерина опешила:
   – Я думала, что она с тобой…
   – Да что ты, Катюша! Кажется, там дело может закончиться чем-то серьезным.
   – Она же старше его!
   – Всего-то на три года. Витюше надоели молоденькие актриски. Сказал, что его потянуло к женщинам постарше. С ними он чувствует себя уютнее.
   Катерина, сраженная услышанным, молчала.
   Тимофей продолжал рассказывать:
   – С Идой произошла неприятная история. В конце февраля вляпалась в «правый» показ моды. Ее надули жулики, и она обратилась за помощью ко мне. В тот день… – Тимофей замялся, – когда мы с тобой по-ссорились, я хотел об этом рассказать.
   – Да?
   Катерина в растерянности остановилась. Какая же она идиотка, дважды идиотка! Тамара ошиблась, утверждая, что Катя не может плохо думать о людях. Может, и еще как!..
   Ей стало не по себе.
   Сазонов догадывался, что с ней происходит.
   – Ты слышала про скандал, связанный с "Торговым домом Садчикова"? – перевел он разговор на другую тему.
   – Да, у Кардашева про это говорили. Только я толком не поняла, что случилось.
   – Никто не понимает. Наследники покойного мужа оттяпали у Иды торговый дом еще в начале весны. Запугали! Теперь "Торговый дом Садчикова" закрыли. Там вроде налоговики роют. Вокруг него создавались фирмы на подставных лиц – верный способ уйти от налогов. Ида говорит, что ее Бог отвел. Так горевала, когда пасынки выдавливали ее из торгового бизнеса, а теперь рада. Витюша Парфенов – он, как будущий муж Иды, в курсе дела – сказал, что дела там серьезные разворачивались.
   – Что ни делается, все к лучшему.
   – Да, так получается.
   – Кстати, я недавно еще от одного нашего известного модельера предложение получил.
   – И что?
   – Отказался. Хватит с меня Пономаревой. Она и сейчас пока еще за счет моих моделей выезжает. Наработался я на чужую тетю, больше не собираюсь ни под кого ложиться. Надоело нервы попусту мотать. Хочу отвечать только за собственную глупость. Я – фанат своей профессии. И могу работать сутки напролет. Но руки опускаются, когда на пустом месте вставляют палки в колеса.
   – Ну вот, – вдруг сказала Катя, – вернусь из Италии, а ты будешь прославленным маэстро. И знать меня не захочешь.
   – Захочу! – убежденно произнес Тимофей.
   Подошел автобус. Народу на остановке скопилось много, и Катю притиснуло к Сазонову.
   – А мороженое вы мне купите? – внезапно раздался голос Иринки, про которую они почти забыли.
   – Это с какой радости? – строго спросила Катя.
   – Конечно, купим, – поддержал Иринку Тимофей. – Ты какое больше любишь?
   – Всякое, – с готовностью ответил ребенок, боясь, что взрослые передумают.
   – Мама сказала, что ты недавно кашляла, – попыталась сохранить лицо Катя.
   – Это было на прошлой неделе! – мгновенно обиделась Иринка.
   Автобус опять тряхнуло. Катя почувствовала совсем близко сильное мужское тело. И прикрыла глаза. Тимофей… Только сейчас она поняла, как ей не хватало его. Жадные мужские взгляды, которые постоянно в последние месяцы сопровождали ее по подиуму, – все это чужое! Там надо улыбаться, напрягаться, быть красивой, постоянно следить за выражением лица. Каждое движение должно быть отточенным и четким. А с Тимофеем…
   – Витюша видел твою фотографию на обложке еженедельника. Говорит: восторг!
   – Значит, возьмете меня к себе в топ-модели?
   – Ты еще спрашиваешь?
   – А если провалюсь в Милане?
   Тимофей вздохнул:
   – Не провалишься. Зная, чего тебе стоило всего этого добиться, язык не поворачивается сказать: к сожалению. А если серьезно…
   – Нам пора выходить, – прервала его Катя и стала пробираться к выходу.
   Они втроем стояли на тротуаре.
   Иринка, осмотревшись, тут же потащила Сазонова к ближайшему киоску с мороженым.
   – Мама у Кати про тебя спрашивала, – заговорщически пролепетала девочка.
   – И что? – замер Тимофей.
   – Говорит: парень хороший.
   – Кто говорит? – не понял Тимофей.
   – Обе. Только Катька у нас гордая. Так мама сказала. И еще… – Иринка, помогая себе жестом, повертела рукой. – Независимая, вот! – вспомнила она наконец-то забытое слово. – С ней натерпишься! – Она вздохнула. – Вот меня так никто любить не будет, как ее.
   – Почему?
   – Не знаю. Со мной в детсадовской группе никто даже танцевать не хочет…
   – Насекретничались? – Катя внимательно смотрела то на Сазонова, то на сестренку. – Что она тебе наговорила?
   – Ничего особенного. Очень развитый ребенок!
   – Чересчур. – Катя взяла Иринку за руку. – У меня предложение: надо помянуть Наташу. Сейчас сдадим это сокровище родителям и пойдем ко мне. Хочешь?
   – Хочу.
***
   …Они сидели полураздетые, при зажженных свечах. За окном рассветало.
   – Который сейчас час? – спросила Катя.
   Тимофей потянулся к своим часам, лежавшим на стуле поверх одежды.
   – Пятый.
   – Кажется, миг прошел, – с тех пор как сегодня увидела тебя.
   – Уже вчера, – поправил Тимофей.
   – Да, вчера. Неужели это было вчера? Как странно! – Она обняла его. – Нет, за это время я прожила целую жизнь.
   – Мы прожили, – сказал Тимофей.
   – Мы… – как эхо повторила она. – Никогда и никому не рассказывала про себя все-все. Теперь ты знаешь и про Наташу, и про убийство Ходаковой. Она погибла вместо меня… Наверное, не нужно было рассказывать про Елену Ходакову: получается, что нагружаю тебя своими сложностями, но должен же кто-то знать обо всем!
   – Катюша, – осторожно начал Тимофей, – а ты не думаешь…
   – Перестань! – оборвала его Катя. – Знаю, что ты хочешь сказать. Прошу: не надо.
   – Я боюсь за тебя.
   Катерина грустно улыбнулась:
   – Я тоже боялась первое время, а потом это прошло.
   – Но подумай…
   – Нет, не хочу. – Она упрямо мотала головой. – Не хочу об этом думать. Не надо больше, ладно?
   Тимофей молчал.
   – Не заставляй меня пожалеть, что я все тебе рассказала.
   – Этот бандит…
   – Вот именно – бандит. И этот бандит на свободе! – воскликнула Катя. – В чем я виновата, в чем?
   – Ну что ты! Разве я об этом?
   – А о чем? Ты думаешь, я себя не казню? Столько уже передумала обо всем и решила: хватит! Будь что будет. Так и Наташа говорила… У каждого своя судьба, от которой нельзя уйти. – Катя на мгновение задумалась. – И еще она говорила, что не может представить себя в будущем.
   – А ты можешь? – спросил Тимофей.
   Катя помолчала и ответила:
   – Кажется, да.
   Теперь они оба молчали, и это молчание отделяло их от прошлого – от того, что случилось с ними совсем недавно. Впереди было настоящее, и только об этом хотелось думать.
   На улице стало еще светлее.
   Катя вскочила с постели и подошла к окну.
   – Иди ко мне! – позвала она. – Я верю, что у нас есть будущее: и у тебя, и у меня. Не знаю, что с нами будет через год или два, но хочу, чтобы ты знал… Для меня ты – родной человек, как мама, как Иринка. Когда заняла призовое место на конкурсе и получила предложение от миланской фирмы, плакала от счастья. Теперь понимаю: счастье может быть совсем другим. Знаешь, чего сейчас хочется?
   – Выпить глоточек коньяку.
   – Точно! И еще – остаться с тобой.
   Тимофей грустно покачал головой:
   – А вот этого делать нельзя.
   – Почему?
   – Потому что никогда себе не прощу, если…
   Катя закрыла ему рот поцелуем.
   – Помнишь, раньше ты говорил, что, когда видишь безвкусно одетую женщину, прокручиваешь сразу несколько вариантов, как можно исправить ситуацию. Сейчас тоже так бывает?
   – Да, только теперь все чаще ловлю себя на мысли, что хочется изобретать наряды для тебя. Даже во сне вижу фасоны новых моделей, которые ты демонстрируешь на подиуме.
   Они стояли обнявшись у раскрытого окна. Легкий ветерок шевелил распущенные Катины волосы.
   – Буду скучать по тебе и обязательно вернусь. Ты мне веришь?
   – Верю!
   – И все должно быть хорошо, все-все! Да?
   – Да, – ответил он.