Страница:
Нечто подобно творилось и с Дмитрием. Он не мог разобраться в себе. Вчера вечером он был пьян, и можно было ни о чем не думать. Сегодня… сегодня всё началось, когда Вика сказала, что «лилии удивительные», а потом поцеловала его. Что-то было такое, что не вписывалось в обычные рамки. Всегда, когда с Лолитой начинались неприятности, и она в очередной раз уходила, Дмитрий, хотя по натуре бабником не был и к спиртному тяги не питал, предпочитал для снятия стресса хорошенько напиться, потом подцепить какую-нибудь симпатичную девчонку и привезти её домой на всю ночь или закатиться с ней в сауну. И всё это без риска услышать очередную колкость относительно своих мужских качеств, упреки в отсутствии вкуса и воспитания, да и вообще… упреки… упреки… упреки во всем, чем только можно… Вика не упрекала. Вика… почему он стал воспринимать её серьезно почти сразу? Ведь, скорей всего, эта встреча «на раз» и прощанье будет легким. Вряд ли у них что-то будет, несмотря на то, что Лолита сюда уже никогда не вернется. Может быть, это свобода пьянила? Сначала стресс, а теперь захлебнулся свободой? Ответа он так и не находил. Хотелось только одного – чтобы Вика осталась с ним хотя бы ещё немного.
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 31
Вика разлила кофе по чашечкам. Дмитрий благодарно ей улыбнулся. Она села напротив него и взглянула на часы.
– Дима, наверное, пока будем пить кофе, давай вызовем такси, – предложил Вика.
– Зачем? – он нахмурился. Наступил момент, которого он не хотел и даже боялся.
– Как, по-твоему, мне домой добираться? Тащиться пешком через полгорода в такую слякоть или лезть в набитый автобус?
– Я думал, ты останешься… Конечно, если у тебя другие планы… или тебя кто-нибудь ждет… – он отвел взгляд.
Вика удивленно смотрела на него. Такого предложения она никак не ожидала, как впрочем, не ожидала и приглашения на ужин, и цветов. Прекрасных цветов. И ещё не ожидала такого взгляда – напряженного, испытывающего, тревожного, тяжеловатого и, в то же время, будто просящего о помощи. Можно было устроить себе маленький праздник, коль скоро она сегодня слишком устала, для того, чтобы появиться в ресторане, и уже предупредила Семена, что сегодня берет выходной.
– Если ты очень хочешь, – Вика тонко улыбнулась. – Планов у меня нет и меня никто не ждет. Я могу остаться.
– Останься. Я очень хочу, чтобы ты осталась, – он обрадовался, как ребенок.
– Хорошо. Только я домой позвоню. Ты не против?
– Конечно. Ты можешь делать всё, что хочешь. Телефон перед тобой.
Вика набрала номер. Трубку сняли не сразу. Когда же на другом конце Вика услышала голос матери, то не очень обрадовалась. Мать была уже не совсем трезвая. В трубке слышалась громкая музыка и голоса. Разговор был довольно коротким. Особенно отсутствием дочери мать огорчена не была. Кажется, даже обрадовалась, что дочь не придет ночевать: приехали кумовья и можно будет воспользоваться Викиной комнатой, чтобы они там легли спать.
– Ты что с лица сошла? – Дмитрий обеспокоено взглянул на Вику. – Какие-то проблемы?
– Никаких, – Вика поморщилась и закурила.
– Тогда почему настроение испортилось?
– У родителей гости, – она тяжело вздохнула.
– Всё-таки кто-то ждет?
– Нет. Просто мои родитель очень гостеприимные люди, – медленно проговорила Вика.
– Что плохого в гостеприимстве? – не понял Дмитрий.
– Ничего. Только это своеобразное гостеприимство. Дома сейчас стены ходуном ходят от веселья. На соседей наплевать. Сегодня кумовья приехали, завтра соседи придут, послезавтра ещё кто-нибудь нарисуется. Утром все поправятся пивком. Если я буду дома, то уберу все последствия веселья и гостеприимства. Если не буду, кое-как помоется посуда, а остальное подождет моего возвращения. Ещё в моей комнате переночует кто-нибудь из гостей без комплексов. Хорошо, если на моем диване трахаться не будут. Кума моих родителей просто обожает полазить у меня в шкафу и примерить себе и дочери мои тряпки, пересмотреть все мои фотографии, запустить лапу в косметику. Я этого терпеть не могу. А мои родители терпеть не могут моего нетерпения и постоянно делают мне за это выговоры. Вот так-то.
– Теперь понятно, почему ты на квартиру собираешь, – Дмитрий тоже закурил. – И часто это у вас?
– Как тебе сказать? Дней пять-шесть в неделю. А уж, если праздники… Дим, давай об этом не будем… – она посмотрела на него полными слез глазами.
– Извини, Вика, – у него сжалось сердце. – Я не хотел. Что ты? Перестань, пожалуйста… Ну, что сделать, чтобы ты успокоилась? Хочешь я тебе квартиру куплю?
– Не хочу, – Вика покачала головой. – Ты и так мне приличную сумму подкинул.
– Я тебе могу подарок сделать.
– Я не приму такого подарка. Это будет слишком. Извини, я сейчас вернусь, – Вика поднялась.
Она прошла в ванную, надеясь успокоиться и не расплакаться. Её очень не хотелось, чтобы Дмитрий видел, как она плачет. То, что она рассказала, было едва ли наполовину правдой. Родители пристрастились к выпивке и бросать, кажется, не собирались. Мать, по началу, как-то ещё пыталась остановиться, а потом, как и отец, пришла к выводу, что ничего страшного не происходит, вещи никто не пропивает, пьяных дебошей не устраивает. Увещевания Вики в учет не брались. Понемногу Вика успокоилась. Она посмотрела на себя в зеркало, умылась холодной водой. Раздался осторожный стук в дверь.
– Вика, ты в порядке? – спросил Дмитрий.
– Да, сейчас я приду, – поспешно ответила она.
Вика вернулась в кухню. Посуда была уже вымыта и расставлена по местам. Дмитрий всё ещё обеспокоено взглянул на неё.
– Ты в порядке? – снова спросил он.
– Да, – Вика натянуто улыбнулась. – Из каких соображений ты посуду решил помыть? Кто-то утром говорил, что совершенно не приспособлен к мелкой бытовухе.
– Я. Не приспособлен, действительно, но не настолько, чтобы оставить на столе грязную посуду.
– А что, меня дождаться было невозможно?
– Просто решил седлать хоть что-то хорошее. Ты и так сегодня устала.
– Что делать будем? – поинтересовалась Вика и взяла сигарету. Пальцы её слегка дрожали.
– Оставь, – Дмитрий обнял её и осторожно отобрал сигарету.
– Ты не любишь курящих женщин? Вчера всё было нормально. Полчаса назад тоже, – Вика, стараясь удержать улыбку, снизу вверх посмотрела на него.
– Я нормально отношусь к курящим женщинам. Просто тебе сейчас это не нужно. Ты так всё равно не успокоишься.
– А как?
У неё на ресницах задрожали слезы. Вика старалась их удержать, но ничего не получалось. Гордость не позволяла плакать при незнакомом человеке. Вика вообще старалась, чтобы её слез никто не видел, а тут… Она попробовала вырваться, но Дмитрий не отпустил.
– Тихо… тихо… перестань, – почти шепотом сказал он, прижимая её к себе.
– Я… извини… – Вика задохнулась от слез и прижалась лицом к его груди. – Только… не смотри на меня…
Дмитрий больше ничего не говорил, почувствовав, что ей просто нужно дать выплакаться. Он гладил её по вздрагивающим плечам, путался пальцами в волосах. Рядом с ним она была такой маленькой, хрупкой и беззащитной. Сквозь рубашку он ощущал её срывающееся горячее дыхание, её слезы. Она прижималась к нему, словно прося защиты.
Понемногу Вика успокоилась, плечи её больше не дрожали. Она подняла голову и взглянула на Дмитрия. Он вытер с её щеки последнюю скатившуюся слезинку и так же тихо и ласково спросил:
– Легче?
– Немножко, – Вика попробовала улыбнуться. – Спасибо тебе…
– Перестань, а то я снова начну краснеть, – он смутился и отпустил её.
– Теперь сигарету дашь?
– Теперь дам, – он подал ей сигарету, щелкнул зажигалкой, а потом и сам закурил. – Идем в комнату, надоело мне на кухне торчать. Если хочешь, я кофе сварю.
– Я сейчас сварю…
– Посиди, – он усадил Вику. – Кто здесь хозяин?
Вика поняла, что делает он это только для того, чтобы она окончательно успокоилась. «Странно, чего не хватало его жене? – думала Вика, глядя на Дмитрия. – А может быть, это только первое впечатление? Может быть, на самом деле он не такой? Интересно, какой… Ведь что-то же их вначале связывало? Ведь вернулась же она к нему после развода? И Стас утром сказал, что такое уже не впервые… Растаскало же меня вчера вечером и сегодня утром… нахамила ему, наговорила глупостей…»
Дмитрий повернулся и поставил перед ней чашечку с кофе. Поймав её взгляд, он снова слегка смутился и сказал:
– Идем в комнату. Ты несколько минут посиди в одиночестве. Я ещё, пожалуй, рубашку переодену.
– Да, много я выплакала, – грустно пошутила Вика. – Дима, ты не против, если мы обоснуемся в той комнате, где фотографии? Можно?
– Конечно. Забери мой кофе, иди устраивайся, а я сейчас приду.
– Дима, наверное, пока будем пить кофе, давай вызовем такси, – предложил Вика.
– Зачем? – он нахмурился. Наступил момент, которого он не хотел и даже боялся.
– Как, по-твоему, мне домой добираться? Тащиться пешком через полгорода в такую слякоть или лезть в набитый автобус?
– Я думал, ты останешься… Конечно, если у тебя другие планы… или тебя кто-нибудь ждет… – он отвел взгляд.
Вика удивленно смотрела на него. Такого предложения она никак не ожидала, как впрочем, не ожидала и приглашения на ужин, и цветов. Прекрасных цветов. И ещё не ожидала такого взгляда – напряженного, испытывающего, тревожного, тяжеловатого и, в то же время, будто просящего о помощи. Можно было устроить себе маленький праздник, коль скоро она сегодня слишком устала, для того, чтобы появиться в ресторане, и уже предупредила Семена, что сегодня берет выходной.
– Если ты очень хочешь, – Вика тонко улыбнулась. – Планов у меня нет и меня никто не ждет. Я могу остаться.
– Останься. Я очень хочу, чтобы ты осталась, – он обрадовался, как ребенок.
– Хорошо. Только я домой позвоню. Ты не против?
– Конечно. Ты можешь делать всё, что хочешь. Телефон перед тобой.
Вика набрала номер. Трубку сняли не сразу. Когда же на другом конце Вика услышала голос матери, то не очень обрадовалась. Мать была уже не совсем трезвая. В трубке слышалась громкая музыка и голоса. Разговор был довольно коротким. Особенно отсутствием дочери мать огорчена не была. Кажется, даже обрадовалась, что дочь не придет ночевать: приехали кумовья и можно будет воспользоваться Викиной комнатой, чтобы они там легли спать.
– Ты что с лица сошла? – Дмитрий обеспокоено взглянул на Вику. – Какие-то проблемы?
– Никаких, – Вика поморщилась и закурила.
– Тогда почему настроение испортилось?
– У родителей гости, – она тяжело вздохнула.
– Всё-таки кто-то ждет?
– Нет. Просто мои родитель очень гостеприимные люди, – медленно проговорила Вика.
– Что плохого в гостеприимстве? – не понял Дмитрий.
– Ничего. Только это своеобразное гостеприимство. Дома сейчас стены ходуном ходят от веселья. На соседей наплевать. Сегодня кумовья приехали, завтра соседи придут, послезавтра ещё кто-нибудь нарисуется. Утром все поправятся пивком. Если я буду дома, то уберу все последствия веселья и гостеприимства. Если не буду, кое-как помоется посуда, а остальное подождет моего возвращения. Ещё в моей комнате переночует кто-нибудь из гостей без комплексов. Хорошо, если на моем диване трахаться не будут. Кума моих родителей просто обожает полазить у меня в шкафу и примерить себе и дочери мои тряпки, пересмотреть все мои фотографии, запустить лапу в косметику. Я этого терпеть не могу. А мои родители терпеть не могут моего нетерпения и постоянно делают мне за это выговоры. Вот так-то.
– Теперь понятно, почему ты на квартиру собираешь, – Дмитрий тоже закурил. – И часто это у вас?
– Как тебе сказать? Дней пять-шесть в неделю. А уж, если праздники… Дим, давай об этом не будем… – она посмотрела на него полными слез глазами.
– Извини, Вика, – у него сжалось сердце. – Я не хотел. Что ты? Перестань, пожалуйста… Ну, что сделать, чтобы ты успокоилась? Хочешь я тебе квартиру куплю?
– Не хочу, – Вика покачала головой. – Ты и так мне приличную сумму подкинул.
– Я тебе могу подарок сделать.
– Я не приму такого подарка. Это будет слишком. Извини, я сейчас вернусь, – Вика поднялась.
Она прошла в ванную, надеясь успокоиться и не расплакаться. Её очень не хотелось, чтобы Дмитрий видел, как она плачет. То, что она рассказала, было едва ли наполовину правдой. Родители пристрастились к выпивке и бросать, кажется, не собирались. Мать, по началу, как-то ещё пыталась остановиться, а потом, как и отец, пришла к выводу, что ничего страшного не происходит, вещи никто не пропивает, пьяных дебошей не устраивает. Увещевания Вики в учет не брались. Понемногу Вика успокоилась. Она посмотрела на себя в зеркало, умылась холодной водой. Раздался осторожный стук в дверь.
– Вика, ты в порядке? – спросил Дмитрий.
– Да, сейчас я приду, – поспешно ответила она.
Вика вернулась в кухню. Посуда была уже вымыта и расставлена по местам. Дмитрий всё ещё обеспокоено взглянул на неё.
– Ты в порядке? – снова спросил он.
– Да, – Вика натянуто улыбнулась. – Из каких соображений ты посуду решил помыть? Кто-то утром говорил, что совершенно не приспособлен к мелкой бытовухе.
– Я. Не приспособлен, действительно, но не настолько, чтобы оставить на столе грязную посуду.
– А что, меня дождаться было невозможно?
– Просто решил седлать хоть что-то хорошее. Ты и так сегодня устала.
– Что делать будем? – поинтересовалась Вика и взяла сигарету. Пальцы её слегка дрожали.
– Оставь, – Дмитрий обнял её и осторожно отобрал сигарету.
– Ты не любишь курящих женщин? Вчера всё было нормально. Полчаса назад тоже, – Вика, стараясь удержать улыбку, снизу вверх посмотрела на него.
– Я нормально отношусь к курящим женщинам. Просто тебе сейчас это не нужно. Ты так всё равно не успокоишься.
– А как?
У неё на ресницах задрожали слезы. Вика старалась их удержать, но ничего не получалось. Гордость не позволяла плакать при незнакомом человеке. Вика вообще старалась, чтобы её слез никто не видел, а тут… Она попробовала вырваться, но Дмитрий не отпустил.
– Тихо… тихо… перестань, – почти шепотом сказал он, прижимая её к себе.
– Я… извини… – Вика задохнулась от слез и прижалась лицом к его груди. – Только… не смотри на меня…
Дмитрий больше ничего не говорил, почувствовав, что ей просто нужно дать выплакаться. Он гладил её по вздрагивающим плечам, путался пальцами в волосах. Рядом с ним она была такой маленькой, хрупкой и беззащитной. Сквозь рубашку он ощущал её срывающееся горячее дыхание, её слезы. Она прижималась к нему, словно прося защиты.
Понемногу Вика успокоилась, плечи её больше не дрожали. Она подняла голову и взглянула на Дмитрия. Он вытер с её щеки последнюю скатившуюся слезинку и так же тихо и ласково спросил:
– Легче?
– Немножко, – Вика попробовала улыбнуться. – Спасибо тебе…
– Перестань, а то я снова начну краснеть, – он смутился и отпустил её.
– Теперь сигарету дашь?
– Теперь дам, – он подал ей сигарету, щелкнул зажигалкой, а потом и сам закурил. – Идем в комнату, надоело мне на кухне торчать. Если хочешь, я кофе сварю.
– Я сейчас сварю…
– Посиди, – он усадил Вику. – Кто здесь хозяин?
Вика поняла, что делает он это только для того, чтобы она окончательно успокоилась. «Странно, чего не хватало его жене? – думала Вика, глядя на Дмитрия. – А может быть, это только первое впечатление? Может быть, на самом деле он не такой? Интересно, какой… Ведь что-то же их вначале связывало? Ведь вернулась же она к нему после развода? И Стас утром сказал, что такое уже не впервые… Растаскало же меня вчера вечером и сегодня утром… нахамила ему, наговорила глупостей…»
Дмитрий повернулся и поставил перед ней чашечку с кофе. Поймав её взгляд, он снова слегка смутился и сказал:
– Идем в комнату. Ты несколько минут посиди в одиночестве. Я ещё, пожалуй, рубашку переодену.
– Да, много я выплакала, – грустно пошутила Вика. – Дима, ты не против, если мы обоснуемся в той комнате, где фотографии? Можно?
– Конечно. Забери мой кофе, иди устраивайся, а я сейчас приду.
Глава 32
Дмитрий достал из шкафа чистую рубашку и пока переодевался, думал, что делать дальше. Вика ему очень нравилась, но… «Но» набиралось слишком много. Во-первых, она была сейчас слишком расстроена. Во-вторых, он не хотел, чтобы Вика думала, что он её использует, как средство от скуки. В-третьих, он вспомнил сегодняшнее утро, представил себя на фоне Вики и снова показался себе рядом с ней чем-то неуместным. И, самое главное, не стоило себя обнадеживать, что у такой девушки никого нет, а, если и нет, что она может обратить на него внимание. Скорей всего, это была чуть ли не единственная их встреча. Кроме того, если вспомнить, что говорила Лолита по поводу… Снова Лолита! Воспоминания о её словах становилось похожими на проклятье. С чем бы он не столкнулся, во всем Лолита находила изъян! Главный изъян был в нем самом. Дмитрий чуть зубами не скрипнул, настолько болезненны были воспоминания.
Он пришел в комнату, где, поджав ноги, в глубоком кресле сидела Вика. На журнальном столике аккуратными стопочками были разложены фотографии. Вика улыбнулась:
– Ты переодевал рубашку так долго, что я собралась идти за тобой.
– Извини, завозился. Хочешь, музыку послушаем или посмотрим что-нибудь?
– Давай обойдемся музыкой.
– Только у меня никакой попсы не осталось. Жена всё забрала. Она любительница.
– А что у тебя есть? Только не говори, что рэп. Я, когда убирала, ничего подобного не видела.
– То, что она не любила. Посмотри.
Я чуть-чуть успела посмотреть. То, что нужно. Кажется, там «БГ»[1] есть.
– Да.
Дмитрий нашел нужный диск, вставил его в проигрыватель. Он придвинул кресло и сел рядом с Викой. Она уже не выглядела такой подавленной.
– Дима, а можно я к тебе с вопросами попристаю? – Вика улыбнулась чуть лукаво.
– Можно. И на какую тему будут вопросы?
– А, на всякие. Я здесь, когда твои фотографии разбирала, вся на любопытство извелась.
– Начинай, – разрешил Дмитрий.
– Истинно, Ханская милость в ответе, – Вика тонко улыбнулась. – Ты оправдываешь приставку Хан к имени.
– О, ты даже это знаешь! – Дмитрий рассмеялся. – И кто доложил?
– Только без последствий.
– Конечно. Какие могут быть последствия, если Димой-Ханом или просто Ханом меня называют чаще, чем Димычем или Димой? Так кто это меня обласкал?
– Маринка. Ещё вчера вечером, когда вы втроем в «Саламандру» приехали. У тебя эта приставка от фамилии или от внешности?
– От фамилии. Почему ты про внешность спросила?
– Да она у тебя, не совсем славянская. А точнее, совсем не славянская. И фамилия тоже. Ты кто по национальности?
– Вероисповедание тебя тоже интересует? – он улыбнулся.
– Можно, если таковое имеется.
– Дай посчитаю, процентное соотношение кровей…. – он задумался. – Ну, дед мой жил в Крыму, а до этого с гор спустился, как говорят теперь, лицо кавказской национальности. Кстати, был рьяным мусульманином. Одна четверть. Бабушка – гречанка из Приазовья. Ещё одна четверть. Отец уже неизвестной национальности получился. Мать из Полтавы. Насколько я могу судить по фотографиям, типичная для центральной Украины внешность. Ещё четверть. В общем, всего намешано, четко определить трудно. Раньше писался украинцем, что при моей внешности и фамилии звучало довольно забавно. Хорошо, что теперь в паспортах графу убрали. По вероисповеданию – православный.
– Жаль, что не мусульманин, – Вика снова лукаво улыбнулась.
– Интересно, почему же?
– Ну, мало ли? Вчера я тебе кое-чего наобещала. Вдруг задумаю исполнить. У меня, видишь ли, обрезанных ещё не было.
– Вика, – Дмитрий склонился к ней и таинственным полушепотом сказал, – даже, учитывая то, что ты мне очень нравишься, и, если нечто подобное случиться, я обрезания делать не стану.
– А почему? – таким же полушепотом спросила Вика, стараясь не рассмеяться.
– Знаешь, детям в младенчестве делают, так они потом год не ходят. А вдруг и я так? – он тоже еле сдерживал смех. – А у меня дела.
– Ты прав, Димочка, не стоит так рисковать. А то ещё обрезание с кастрацией перепутают.
– За что так жестоко? – он не выдержал и рассмеялся. – Для поющего мальчика я староват и крупноват.
– Староват, действительно. А то мы бы тебя за акселерата выдали. Концерты давали бы не без успеха.
– Вика, если бы я всё-таки сделал обрезание, то тебе пришлось бы надеть чадру. Мусульманство, так мусульманство.
– А обращаться к тебе «мой господин»?
– Наверное. А потом бы меня на гарем потянуло. Правда, тебя бы я назначил любимой женой… – он на секунду осекся и добавил, стараясь удержать улыбку. – Лучше наложницей. Я уже был женат.
– Что, от слова «жена» коробит? – Вика перестала улыбаться.
– Какая разница? Пока что я не женат, и жениться ещё не тянет, – в его взгляде мелькнула тоска. Он больше не улыбался.
– Ну, вот, испортила тебе настроение, – она с сожалением вздохнула.
– Ты ничего не испортила. В своих неприятностях виноват только я сам и вряд ли кто-то уверит меня в обратном. Только давай об этом не будем.
– Одно слово, – Вика внимательно взглянула в его глаза. – В них будешь виноват только ты, пока ты сам будешь в это верить. Смотри на вещи проще.
– Спасибо. Ты говоришь, как Егор и Николай. Но о моих неприятностях это было последнее слово, – он откинулся в кресле, не торопясь, закурил. Лицо его было совершенно спокойным, глаза усталыми. – Расскажи ты что-нибудь забавное. Твоя очередь.
– Дима, может быть… – Вика растерялась. – Может быть, я всё же пойду?
– Ты же пообещала остаться, – взгляд Дмитрия снова стал напряженным.
– Да, но… я, наверное, задаю не те вопросы и что-то не то говорю…
– Всё нормально. Просто мне сегодня, действительно не хочется говорить о своих неприятностях. С меня хватит нескольких последних дней, включая сегодняшнее утро. Может быть, когда-нибудь потом, я созрею для того, чтобы рассказать о многом. Сейчас я просто к этому не готов. Вот и всё. Спрашивай, что хочешь, только не касайся моей семейной жизни. Договорились?
– Знаешь, я сегодня довольно сильно устала, ещё и расстроилась. Теперь из меня рассказчик вялый, да и вопросы кончились. Всего-то и хватило, что на выяснение национальной принадлежности, вероисповедания и на шутки по поводу обрезания.
– Обиделась? – он внимательно посмотрел на Вику.
– Ни капельки. Действительно устала. Спина, как деревянная, – она поморщилась.
– Давай так сделаем, – предложил Дмитрий, погасив в пепельнице недокуренную сигарету, – сейчас тебя отправим в ванну, ты там поплаваешь, я тебе сделаю массаж и уложу спать. Идет?
– Какой массаж? – не поняла Вика.
– Обычный, напряжение снять. Могу только спины, могу руки и ноги добавить. Завтра утром встанешь как новенькая. Думаю, я ещё не всё забыл. Согласна?
– Согласна, – неуверенно ответила Вика.
– Тебе ванну набрать?
– Если можно то с пеной. В той ванной, где сегодня утром было всё в порядке, была миндальная пенка.
– По-моему, тебе миндаль очень подойдет, – Дмитрий поднялся.
– Дима, а почему ты вчера вечером в ресторане попросил меня встать, перед тем, как сказал, сколько водки нам принести? – она попыталась улыбнуться.
– Прикинул, сколько тебе нужно, исходя из весовой категории, чтобы дойти до полной кондиции. Где-то двести пятьдесят – триста. Мне около полулитра или трех четвертей, потому что есть я вчера вообще не мог. Больше было бы многовато. Развезло бы сильно.
– И сколько, по-твоему, я вешу?
– Пятьдесят. Максимум, пятьдесят два.
– Откуда такая точность? – она удивилась.
– Оттуда же, откуда и массажные навыки. Из ванной вернешься, скажу, – он вышел из комнаты.
Он пришел в комнату, где, поджав ноги, в глубоком кресле сидела Вика. На журнальном столике аккуратными стопочками были разложены фотографии. Вика улыбнулась:
– Ты переодевал рубашку так долго, что я собралась идти за тобой.
– Извини, завозился. Хочешь, музыку послушаем или посмотрим что-нибудь?
– Давай обойдемся музыкой.
– Только у меня никакой попсы не осталось. Жена всё забрала. Она любительница.
– А что у тебя есть? Только не говори, что рэп. Я, когда убирала, ничего подобного не видела.
– То, что она не любила. Посмотри.
Я чуть-чуть успела посмотреть. То, что нужно. Кажется, там «БГ»[1] есть.
– Да.
Дмитрий нашел нужный диск, вставил его в проигрыватель. Он придвинул кресло и сел рядом с Викой. Она уже не выглядела такой подавленной.
– Дима, а можно я к тебе с вопросами попристаю? – Вика улыбнулась чуть лукаво.
– Можно. И на какую тему будут вопросы?
– А, на всякие. Я здесь, когда твои фотографии разбирала, вся на любопытство извелась.
– Начинай, – разрешил Дмитрий.
– Истинно, Ханская милость в ответе, – Вика тонко улыбнулась. – Ты оправдываешь приставку Хан к имени.
– О, ты даже это знаешь! – Дмитрий рассмеялся. – И кто доложил?
– Только без последствий.
– Конечно. Какие могут быть последствия, если Димой-Ханом или просто Ханом меня называют чаще, чем Димычем или Димой? Так кто это меня обласкал?
– Маринка. Ещё вчера вечером, когда вы втроем в «Саламандру» приехали. У тебя эта приставка от фамилии или от внешности?
– От фамилии. Почему ты про внешность спросила?
– Да она у тебя, не совсем славянская. А точнее, совсем не славянская. И фамилия тоже. Ты кто по национальности?
– Вероисповедание тебя тоже интересует? – он улыбнулся.
– Можно, если таковое имеется.
– Дай посчитаю, процентное соотношение кровей…. – он задумался. – Ну, дед мой жил в Крыму, а до этого с гор спустился, как говорят теперь, лицо кавказской национальности. Кстати, был рьяным мусульманином. Одна четверть. Бабушка – гречанка из Приазовья. Ещё одна четверть. Отец уже неизвестной национальности получился. Мать из Полтавы. Насколько я могу судить по фотографиям, типичная для центральной Украины внешность. Ещё четверть. В общем, всего намешано, четко определить трудно. Раньше писался украинцем, что при моей внешности и фамилии звучало довольно забавно. Хорошо, что теперь в паспортах графу убрали. По вероисповеданию – православный.
– Жаль, что не мусульманин, – Вика снова лукаво улыбнулась.
– Интересно, почему же?
– Ну, мало ли? Вчера я тебе кое-чего наобещала. Вдруг задумаю исполнить. У меня, видишь ли, обрезанных ещё не было.
– Вика, – Дмитрий склонился к ней и таинственным полушепотом сказал, – даже, учитывая то, что ты мне очень нравишься, и, если нечто подобное случиться, я обрезания делать не стану.
– А почему? – таким же полушепотом спросила Вика, стараясь не рассмеяться.
– Знаешь, детям в младенчестве делают, так они потом год не ходят. А вдруг и я так? – он тоже еле сдерживал смех. – А у меня дела.
– Ты прав, Димочка, не стоит так рисковать. А то ещё обрезание с кастрацией перепутают.
– За что так жестоко? – он не выдержал и рассмеялся. – Для поющего мальчика я староват и крупноват.
– Староват, действительно. А то мы бы тебя за акселерата выдали. Концерты давали бы не без успеха.
– Вика, если бы я всё-таки сделал обрезание, то тебе пришлось бы надеть чадру. Мусульманство, так мусульманство.
– А обращаться к тебе «мой господин»?
– Наверное. А потом бы меня на гарем потянуло. Правда, тебя бы я назначил любимой женой… – он на секунду осекся и добавил, стараясь удержать улыбку. – Лучше наложницей. Я уже был женат.
– Что, от слова «жена» коробит? – Вика перестала улыбаться.
– Какая разница? Пока что я не женат, и жениться ещё не тянет, – в его взгляде мелькнула тоска. Он больше не улыбался.
– Ну, вот, испортила тебе настроение, – она с сожалением вздохнула.
– Ты ничего не испортила. В своих неприятностях виноват только я сам и вряд ли кто-то уверит меня в обратном. Только давай об этом не будем.
– Одно слово, – Вика внимательно взглянула в его глаза. – В них будешь виноват только ты, пока ты сам будешь в это верить. Смотри на вещи проще.
– Спасибо. Ты говоришь, как Егор и Николай. Но о моих неприятностях это было последнее слово, – он откинулся в кресле, не торопясь, закурил. Лицо его было совершенно спокойным, глаза усталыми. – Расскажи ты что-нибудь забавное. Твоя очередь.
– Дима, может быть… – Вика растерялась. – Может быть, я всё же пойду?
– Ты же пообещала остаться, – взгляд Дмитрия снова стал напряженным.
– Да, но… я, наверное, задаю не те вопросы и что-то не то говорю…
– Всё нормально. Просто мне сегодня, действительно не хочется говорить о своих неприятностях. С меня хватит нескольких последних дней, включая сегодняшнее утро. Может быть, когда-нибудь потом, я созрею для того, чтобы рассказать о многом. Сейчас я просто к этому не готов. Вот и всё. Спрашивай, что хочешь, только не касайся моей семейной жизни. Договорились?
– Знаешь, я сегодня довольно сильно устала, ещё и расстроилась. Теперь из меня рассказчик вялый, да и вопросы кончились. Всего-то и хватило, что на выяснение национальной принадлежности, вероисповедания и на шутки по поводу обрезания.
– Обиделась? – он внимательно посмотрел на Вику.
– Ни капельки. Действительно устала. Спина, как деревянная, – она поморщилась.
– Давай так сделаем, – предложил Дмитрий, погасив в пепельнице недокуренную сигарету, – сейчас тебя отправим в ванну, ты там поплаваешь, я тебе сделаю массаж и уложу спать. Идет?
– Какой массаж? – не поняла Вика.
– Обычный, напряжение снять. Могу только спины, могу руки и ноги добавить. Завтра утром встанешь как новенькая. Думаю, я ещё не всё забыл. Согласна?
– Согласна, – неуверенно ответила Вика.
– Тебе ванну набрать?
– Если можно то с пеной. В той ванной, где сегодня утром было всё в порядке, была миндальная пенка.
– По-моему, тебе миндаль очень подойдет, – Дмитрий поднялся.
– Дима, а почему ты вчера вечером в ресторане попросил меня встать, перед тем, как сказал, сколько водки нам принести? – она попыталась улыбнуться.
– Прикинул, сколько тебе нужно, исходя из весовой категории, чтобы дойти до полной кондиции. Где-то двести пятьдесят – триста. Мне около полулитра или трех четвертей, потому что есть я вчера вообще не мог. Больше было бы многовато. Развезло бы сильно.
– И сколько, по-твоему, я вешу?
– Пятьдесят. Максимум, пятьдесят два.
– Откуда такая точность? – она удивилась.
– Оттуда же, откуда и массажные навыки. Из ванной вернешься, скажу, – он вышел из комнаты.
Глава 33
Вика опустилась в воду, покрытую пышной шапкой пены, и прикрыла глаза. Было удивительно хорошо. Дневная усталость понемногу уходила, теплая вода ласкала тело, запах миндаля навевал сладкую дрему. Вика изо всех сил старалась не уснуть, но глаза так и закрывались. «Только не спать. Хотя… я не буду спать… вот только глаза чуть-чуть прикрою и всё…» – думала Вика. Она чувствовала сквозь тонкую пелену сна, как голова склоняется всё ниже и ниже, но не могла приподнять, словно налившиеся свинцом, веки, не могла вырваться из сна. Подбородок коснулся воды…
Дмитрий сидел, откинувшись в кресле, и думал о Вике. Вспомнился вчерашний вечер, туман, машина, её рука. Он прикрыл глаза и снова ему казалось, что время становится бесконечным, и он уснет или умрет, прежде, чем кончится минута. Рядом с ним могла уснуть или умереть Вика. Если бы она умерла, её было бы нестерпимо жаль. Самым ужасным было то, что однажды он её уже потерял. Потерял надолго. Или… Эта мысль была неожиданной настолько, что заставила Дмитрия вздрогнуть и открыть глаза. Он не мог понять, откуда на него накатил ледяной волной страх.
Дмитрий взглянул на часы. Вики не было уже около получаса. Он подошел к двери ванной. Там было тихо. Он осторожно постучал. Ответа не последовало. Что-то было не так. Послав к черту все условности, Дмитрий толкнул дверь и вошел в ванную.
Вика, расслабившись, полулежала в черной ванне. Пена на воде уже немного осела и местами на ней появились разрывы. Дмитрий вошел как раз в тот момент, когда голова Вики начала погружаться в воду. Он понял, что Вика спит.
– Только не спи! – почти выкрикнул Дмитрий и одной рукой подтолкнул её под подбородок, успев подставить другую руку под затылок, чтобы она не ударилась о ванну.
Вика дернулась, проснулась и закашлялась. По всей видимости, она всё же успела глотнуть воды. Понемногу она откашлялась, её взгляд стал осмысленным. Теперь она смотрела испугано, поняв, что произошло.
– Я… я что… спала? – пролепетала она.
– Похоже на то, – Дмитрий выпрямился. – Ты не ударилась?
– Нет… Пожалуй, стоит вылезать…
– Я тебя буду ждать в комнате.
Дмитрий вышел из ванной. Вся кровь бросилась ему в лицо. Снова в висках словно набатный колокол забил. Дмитрий взял сигарету, когда подкуривал, руки слегка дрожали. «Слишком хороша для тебя эта девочка, Димыч», – подумал он, глубоко затягиваясь.
В комнату вошла Вика, на ходу закутываясь в большое полотенце, мокрые волосы были отброшены назад. Она улыбнулась смущенно и чуть виновато.
– Как пена, миндалем сильно отдает? – спросил Дмитрий, стараясь не выдать своего состояния.
– Да есть чуть-чуть, – она тихонько рассмеялась. – Извини, это всё от усталости. Спасибо, что вовремя зашел. Ещё бы во что-нибудь переодеться, а то в полотенце как-то не очень удобно.
– Женских вещей нет, а из моих можешь выбирать, что угодно.
Вика некоторое время стояла перед шкафом, рассматривая его содержимое. Она взяла один из халатов и приложила к себе, но халат оказался очень длинным.
– Однако же, какой ты большой, – Вика повернулась и с улыбкой посмотрела на Дмитрия. – У тебя всё только длинное?
– Извини, короткого не люблю.
– Ну, тогда, если завтра ты не собираешься её надевать, я остановлюсь на вот этой рубашечке, – она достала черную рубашку. – Можно?
– Можно. Как видишь, во что одеться, мне найдется.
– Вот и прекрасно. Пожалуй, мне вместо халата будет в самый раз. Выйди, я переоденусь.
– Да, конечно. Можешь мне полотенце выбросить. Я пока отнесу.
– Не стоит, я сама.
Вика вернулась через несколько минут. Рубашка на ней действительно сидела как халатик.
– Ну, как я тебе? – улыбаясь, спросила Вика.
– Очень. Кажется, ты из той категории женщин, которых, во что ни одень, им всё идет, – Дмитрий тоже улыбнулся. – А теперь идем, я тебе сделаю массаж и уложу спать.
– Стоило ли уходить из спальни? – она удивленно посмотрела на него.
– Просто… в общем… – Дмитрий снова смешался. – Тебе лучше лечь в другой комнате. Здесь, слава Богу, не одна спальня.
– Конечно, как хочешь.
Ему показалось, что Вика взглянула на него обиженно. Но, лучше был просто обиженный взгляд, чем едкие реплики по поводу его мужских качеств. Да ещё и воспоминания сегодняшнего утра… В конце концов, она не упрекнула его в отсутствии вкуса, увидев лилии, не намекнула ему ни разу, что он глуп. Зачем было ломать идиллию? Легче было справиться с собой, простоять полчаса под ледяным душем, в крайнем случае, не поспав ночь, потерпеть до завтра, а вечером найти себе девицу, от которой безразлично было бы, что услышать. Всё равно, услышал бы, за те деньги, которые он платил, что круче парня не сыщешь.
Массаж Дмитрий делал отлично. Вика действительно почувствовала себя намного лучше. Спина, руки и ноги к вечеру от усталости ныли так, будто она не отдыхала уже целую вечность. Сейчас после ванны и массажа она чувствовала себя прекрасно.
– Итак, где ты научился делать такой массаж? – Вика блаженно вытянулась на кровати. – Только не говори, что Коляна тер.
– И Коляна тоже. Спортивная молодость, – Дмитрий улыбнулся. – Фотографии все видела?
– Видела. Только я не поняла, где это так круто ты попал? Это что-то республиканское было?
– Да как тебе сказать… – в его глазах мелькнули озорные огоньки. – Немного побольше. Помнишь, было такое государство СССР? Ты в нем родилась.
– Помню. Я ещё и в пионеры попала.
– Так вот фотографии с чемпионатов по боксу союзных и международных. В своё время я успел стать даже чемпионом мира в своей весовой категории.
– А потом? – Вика с восторгом смотрела на него.
– Потом была травма, – он вздохнул.
– Спортивная?
– Конечно. Неудачно упал и ударился затылком. Поднялся быстро, даже бой довел до конца, а в раздевалке выключился. Оказалось, что голова не такая крепкая, как хотелось бы. На ринг больше не вернулся. Врачи были против, родители в штыки стали. Так-то.
– Тренером стал? Что-то я твоих фотографий с воспитанниками не видела.
– Нет, тренером я не стал.
– Жалеешь?
– Нет. Всему своё время. Моя звезда рано взошла и рано закатилась. Зато пока занимался спортом, научился делать массаж. Во всем есть своя прелесть. Ну, всё, – он легко поднялся и подал Вике руку. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – она встала, опершись на его руку. – Спасибо, что постельку мне постелил. Дорогу я найду.
Дмитрий сидел, откинувшись в кресле, и думал о Вике. Вспомнился вчерашний вечер, туман, машина, её рука. Он прикрыл глаза и снова ему казалось, что время становится бесконечным, и он уснет или умрет, прежде, чем кончится минута. Рядом с ним могла уснуть или умереть Вика. Если бы она умерла, её было бы нестерпимо жаль. Самым ужасным было то, что однажды он её уже потерял. Потерял надолго. Или… Эта мысль была неожиданной настолько, что заставила Дмитрия вздрогнуть и открыть глаза. Он не мог понять, откуда на него накатил ледяной волной страх.
Дмитрий взглянул на часы. Вики не было уже около получаса. Он подошел к двери ванной. Там было тихо. Он осторожно постучал. Ответа не последовало. Что-то было не так. Послав к черту все условности, Дмитрий толкнул дверь и вошел в ванную.
Вика, расслабившись, полулежала в черной ванне. Пена на воде уже немного осела и местами на ней появились разрывы. Дмитрий вошел как раз в тот момент, когда голова Вики начала погружаться в воду. Он понял, что Вика спит.
– Только не спи! – почти выкрикнул Дмитрий и одной рукой подтолкнул её под подбородок, успев подставить другую руку под затылок, чтобы она не ударилась о ванну.
Вика дернулась, проснулась и закашлялась. По всей видимости, она всё же успела глотнуть воды. Понемногу она откашлялась, её взгляд стал осмысленным. Теперь она смотрела испугано, поняв, что произошло.
– Я… я что… спала? – пролепетала она.
– Похоже на то, – Дмитрий выпрямился. – Ты не ударилась?
– Нет… Пожалуй, стоит вылезать…
– Я тебя буду ждать в комнате.
Дмитрий вышел из ванной. Вся кровь бросилась ему в лицо. Снова в висках словно набатный колокол забил. Дмитрий взял сигарету, когда подкуривал, руки слегка дрожали. «Слишком хороша для тебя эта девочка, Димыч», – подумал он, глубоко затягиваясь.
В комнату вошла Вика, на ходу закутываясь в большое полотенце, мокрые волосы были отброшены назад. Она улыбнулась смущенно и чуть виновато.
– Как пена, миндалем сильно отдает? – спросил Дмитрий, стараясь не выдать своего состояния.
– Да есть чуть-чуть, – она тихонько рассмеялась. – Извини, это всё от усталости. Спасибо, что вовремя зашел. Ещё бы во что-нибудь переодеться, а то в полотенце как-то не очень удобно.
– Женских вещей нет, а из моих можешь выбирать, что угодно.
Вика некоторое время стояла перед шкафом, рассматривая его содержимое. Она взяла один из халатов и приложила к себе, но халат оказался очень длинным.
– Однако же, какой ты большой, – Вика повернулась и с улыбкой посмотрела на Дмитрия. – У тебя всё только длинное?
– Извини, короткого не люблю.
– Ну, тогда, если завтра ты не собираешься её надевать, я остановлюсь на вот этой рубашечке, – она достала черную рубашку. – Можно?
– Можно. Как видишь, во что одеться, мне найдется.
– Вот и прекрасно. Пожалуй, мне вместо халата будет в самый раз. Выйди, я переоденусь.
– Да, конечно. Можешь мне полотенце выбросить. Я пока отнесу.
– Не стоит, я сама.
Вика вернулась через несколько минут. Рубашка на ней действительно сидела как халатик.
– Ну, как я тебе? – улыбаясь, спросила Вика.
– Очень. Кажется, ты из той категории женщин, которых, во что ни одень, им всё идет, – Дмитрий тоже улыбнулся. – А теперь идем, я тебе сделаю массаж и уложу спать.
– Стоило ли уходить из спальни? – она удивленно посмотрела на него.
– Просто… в общем… – Дмитрий снова смешался. – Тебе лучше лечь в другой комнате. Здесь, слава Богу, не одна спальня.
– Конечно, как хочешь.
Ему показалось, что Вика взглянула на него обиженно. Но, лучше был просто обиженный взгляд, чем едкие реплики по поводу его мужских качеств. Да ещё и воспоминания сегодняшнего утра… В конце концов, она не упрекнула его в отсутствии вкуса, увидев лилии, не намекнула ему ни разу, что он глуп. Зачем было ломать идиллию? Легче было справиться с собой, простоять полчаса под ледяным душем, в крайнем случае, не поспав ночь, потерпеть до завтра, а вечером найти себе девицу, от которой безразлично было бы, что услышать. Всё равно, услышал бы, за те деньги, которые он платил, что круче парня не сыщешь.
Массаж Дмитрий делал отлично. Вика действительно почувствовала себя намного лучше. Спина, руки и ноги к вечеру от усталости ныли так, будто она не отдыхала уже целую вечность. Сейчас после ванны и массажа она чувствовала себя прекрасно.
– Итак, где ты научился делать такой массаж? – Вика блаженно вытянулась на кровати. – Только не говори, что Коляна тер.
– И Коляна тоже. Спортивная молодость, – Дмитрий улыбнулся. – Фотографии все видела?
– Видела. Только я не поняла, где это так круто ты попал? Это что-то республиканское было?
– Да как тебе сказать… – в его глазах мелькнули озорные огоньки. – Немного побольше. Помнишь, было такое государство СССР? Ты в нем родилась.
– Помню. Я ещё и в пионеры попала.
– Так вот фотографии с чемпионатов по боксу союзных и международных. В своё время я успел стать даже чемпионом мира в своей весовой категории.
– А потом? – Вика с восторгом смотрела на него.
– Потом была травма, – он вздохнул.
– Спортивная?
– Конечно. Неудачно упал и ударился затылком. Поднялся быстро, даже бой довел до конца, а в раздевалке выключился. Оказалось, что голова не такая крепкая, как хотелось бы. На ринг больше не вернулся. Врачи были против, родители в штыки стали. Так-то.
– Тренером стал? Что-то я твоих фотографий с воспитанниками не видела.
– Нет, тренером я не стал.
– Жалеешь?
– Нет. Всему своё время. Моя звезда рано взошла и рано закатилась. Зато пока занимался спортом, научился делать массаж. Во всем есть своя прелесть. Ну, всё, – он легко поднялся и подал Вике руку. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – она встала, опершись на его руку. – Спасибо, что постельку мне постелил. Дорогу я найду.
Глава 34
Дмитрий взглянул на светящийся циферблат часов. Уже давно перевалило заполночь, а он никак не мог уснуть. Холодный душ помог мало, но это было не самым страшным. Что-то пошло не так с самого начала. Ко всему ещё мысли бесконечно возвращались к Лолите. Это становилось похожим на манию или на кошмар. Стоило закрыть глаза и начать дремать, как ему казалось, что Лолита стоит рядом с кроватью, смотрит на него, как всегда, насмешливо и снисходительно, и говорит, что его удел вечно спать одному. Вряд ли найдется ещё одна ненормальная, кроме неё, которая решится сломать свою жизнь для него. Дмитрий вздрагивал и просыпался. Часы предательски напоминали, что прошло всего несколько минут.
Решив как-то убить время, он включил лампу на столике возле кровати и взял книгу. Сосредоточиться на чтении не получалось. Снова вспоминались упреки Лолиты в его дурной привычке читать лежа, да и вообще читать. «Ты испортишь зрение и совсем ослепнешь. Ты в сорок лет стал нацеплять на нос очки для работы! Совсем, как старый дед! И вообще, что это за дурацкое развлечение, чтение каких-то книг! Ты ещё Толстого почитай! Кто сейчас читает? Об этом стыдно сказать кому-нибудь!» – возмущалась она. Может быть, читать лежа и было не очень хорошей привычкой, но всё же чтение было не настолько глупо, как об этом говорила Лолита. Однажды Дмитрий, выслушав очередную нотацию по этому поводу, спросил:
– А ты не пробовала что-нибудь прочесть и выяснить, дурацкое занятие или нет? Вдруг тебе понравится?
– Вот ещё новости! – фыркнула Лолита. – В школе начиталась! Ты хоть никому не говори, что ты такой любитель читать! Стыдно же! Меня не позорь! Хорошо, что твою библиотеку никто не видит. А то в посмешище превратились бы!
Дмитрий отложил книгу. Так больше продолжаться не могло. Нужно было что-то срочно делать. Но что? Если бы он это знал! Он поднялся, надел брюки и прошел в кухню. В широкий стакан, примерно на треть, он налил джина и вернулся в спальню, на ходу сделав небольшой глоток. В том, что джин поможет, уверенности не было. Была слабая надежда, что после этого удастся уснуть.
Дмитрий до половины отдернул штору. Он стоял и смотрел в окно на мокрые крыши, мокрый асфальт, огни фонарей с каким-то больным светом, на редкие освещенные окна в доме напротив. Было пусто и тихо. От этой пустоты и тишины становилось ещё хуже. Безысходность давила. Безысходность и навязанное ощущение собственной ненужности и ущербности. От этого ощущения он никак не мог отделаться, хотя прекрасно понимал, что не всё обстоит так, как в течение многих лет упрямо доказывала Лолита.
Решив как-то убить время, он включил лампу на столике возле кровати и взял книгу. Сосредоточиться на чтении не получалось. Снова вспоминались упреки Лолиты в его дурной привычке читать лежа, да и вообще читать. «Ты испортишь зрение и совсем ослепнешь. Ты в сорок лет стал нацеплять на нос очки для работы! Совсем, как старый дед! И вообще, что это за дурацкое развлечение, чтение каких-то книг! Ты ещё Толстого почитай! Кто сейчас читает? Об этом стыдно сказать кому-нибудь!» – возмущалась она. Может быть, читать лежа и было не очень хорошей привычкой, но всё же чтение было не настолько глупо, как об этом говорила Лолита. Однажды Дмитрий, выслушав очередную нотацию по этому поводу, спросил:
– А ты не пробовала что-нибудь прочесть и выяснить, дурацкое занятие или нет? Вдруг тебе понравится?
– Вот ещё новости! – фыркнула Лолита. – В школе начиталась! Ты хоть никому не говори, что ты такой любитель читать! Стыдно же! Меня не позорь! Хорошо, что твою библиотеку никто не видит. А то в посмешище превратились бы!
Дмитрий отложил книгу. Так больше продолжаться не могло. Нужно было что-то срочно делать. Но что? Если бы он это знал! Он поднялся, надел брюки и прошел в кухню. В широкий стакан, примерно на треть, он налил джина и вернулся в спальню, на ходу сделав небольшой глоток. В том, что джин поможет, уверенности не было. Была слабая надежда, что после этого удастся уснуть.
Дмитрий до половины отдернул штору. Он стоял и смотрел в окно на мокрые крыши, мокрый асфальт, огни фонарей с каким-то больным светом, на редкие освещенные окна в доме напротив. Было пусто и тихо. От этой пустоты и тишины становилось ещё хуже. Безысходность давила. Безысходность и навязанное ощущение собственной ненужности и ущербности. От этого ощущения он никак не мог отделаться, хотя прекрасно понимал, что не всё обстоит так, как в течение многих лет упрямо доказывала Лолита.