Страница:
Четыре советские армии развертывались тем временем на Карельском перешейке, в Восточной Карелии и Заполярье. Наконец, 26 ноября советское правительство объявило об артиллерийском обстреле советской территории в районе селения Майнила, расположенного в 800 метрах от Финской границы; были жертвы среди советских военнослужащих. СССР обвинил финнов в провокации и потребовал отвода финских войск на расстояние 25-30 км от границы, т.е. с ее линии обороны на Карельском перешейке. Финляндия, со своей стороны, предложила обоюдный отвод войск и проведение расследования на месте происшествия в соответствии с конвенцией 1928 года. Согласно свидетельству Хрущева, Сталин не сомневался, что финны перепугаются и капитулируют после того, как 28 ноября СССР в одностороннем порядке порвал договор о ненападении. Финляндия была обвинена в том, что держит под угрозой Ленинград. 30 ноября советские войска открыли военные действия. Маленький народ не испугался. Началась война.
Оказалось, что, несмотря на пятимесячные приготовления, Красная Армия к войне не готова. Неумение действовать в зимних условиях выявилось немедленно. Не помогли ни добровольцы-комсомольцы, брошенные из Москвы и Ленинграда, ни мобилизованные лыжники-спортсмены, многие из которых погибли бессмысленно и бесславно. Попытки опрокинуть Финскую армию лобовыми ударами по укреплениям линии Маннергейма обернулись кровавыми потерями. «Нашим войскам, — говорится в Комментарии Министерства обороны, — ни на одном из направлений, прежде всего на Карельском перешейке не удалось выполнить поставленной задачи».
Все отказывало: танки, скованные морозами; дороги, забитые транспортом; не хватило минометов и стрелкового вооружения, не было зимней одежды. Виноватого нашли сразу: Мерецков был заменен маршалом Тимошенко, с Дальнего востока был вызван генерал армии Штерн. Только после того как были переброшены на Финский фронт значительные силы всех родов войск, 11 февраля 1940 года началось новое наступление, борьба шла за метры. Спустя месяц финская оборонительная полоса была прорвана, и Финляндия оказалась вынуждена принять навязанные ей победителем условия. Мирный договор, подписанный в Москве 12 марта 1940 года, передавал Советскому Союзу Карельский перешеек, включая Виппури (Выборг) и Выборгский залив с островами, западное и северное побережье Ладожского озера с городами Кексгольмом, Сортавала, Суоярви, ряд островов в Финском заливе, ряд других территорий на полуостровах Средний и Рыбачий, а также в аренду полуостров Ханко, с правом содержания здесь, помимо военно-морских и военно-воздушных баз, также и наземных гарнизонов.
Принцип идеологической войны, использованный еще в период гражданской войны, был применен при подготовке и в ходе войны против Финляндии. Для нее было подготовлено марионеточное правительство во главе с одним из лидеров Коминтерна, бывшим руководителем компартии Финляндии О.В. Куусиненом. План предусматривал создание впоследствии Карело-Финской союзной республики путем объединения Карельской АССР с Финляндией.
Однако сам Куусинен никакой самостоятельной роли в этом политическом фарсе не играл. А.А. Жданов — первый секретарь Ленинградского обкома партии, он же член Военного совета 7-й действующей армии, он же член Политбюро ЦК ВКП(б), был здесь ключевой фигурой.
Архивные документы донесли до нас любопытные свидетельства о том, как создавалась Финляндская Демократическая республика, с правительством которой СССР немедленно подписал договор о взаимопомощи и дружбе.
Первый документ — сообщение об образовании правительства ФДР и декларация «Народного правительства» — написан рукой Жданова. Обдумывая, видно, форму его для опубликования, Жданов сделал пометки: «радиоперехват» и «перевод с финского»(!). Образованным человеком был ленинградский секретарь… В этом шестистраничном документе объявлялось об освобождении финнов из под власти и гнета «буржуазии, ее приспешников»; одним словом, документ содержал полный набор уничижительных эпитетов в адрес «правящей клики» и обещание финнам свободы от эксплуатации. Второй документ, написанный Ждановым, — проект инструкции, с чего начать политическую и организационную работу в районах Финляндии, «освобожденных от власти белых».
Третий документ (одиннадцатистраничный) — обращение к трудящимся Финляндии — также написан лично Ждановым. Забавнее всего, однако, если только здесь уместно употребить это слово, текст присяги бойца Народной армии Финляндии. За основу Жданов взял печатный текст военной присяги военнослужащих Красной Армии и внес туда несколько чисто формальных поправок.
Эта бесславная война стоила советскому народу немалых жертв. Согласно сведениям, содержащимся в справке-комментарии Министерства обороны СССР, потери Красной Армии лишь убитыми превысили 67 тысяч человек. Финская же армия потеряла свыше 23 тысяч человек. Эти данные серьезно отличаются от приводимых различными исследователями. В.М. Холодковский полагает, опираясь на источники, что советские потери составили около 74 тысяч убитыми и 17 тысяч пропавшими без вести, а всего 290 тысяч. Финские потери были в 3-4 раза меньше. Б.В. Соколов согласен с финской оценкой: советские потери убитыми составили примерно 200 тысяч и приводит свои собственные выкладки на этот счет.
Колоссальным был моральный ущерб, нанесенный войной против Финляндии. В декабре 1939 года Лига Наций формально осудила СССР как агрессора и изгнала его из Лиги Наций. Только три государства были заклеймены как агрессоры — Япония, Италия и Германия. Теперь и СССР был прибавлен к этому списку. Одна из причин, побудивших СССР поскорее заключить мирный договор с Финляндией и не пытаться полностью захватить эту страну, заключалась в том, что возникла реальная опасность перемещения центра войны с Западного фронта в Северо-Восточную Европу. Западные союзники начали всерьез обдумывать вопрос о посылке 50-тысячного добровольческого корпуса для оказания помощи Финляндии. Однако финское правительство не хотело превратить территорию своей страны в силовое поле великих держав, как то случилось с Испанией в 1936-1939 годах.
Другим негативным результатом для СССР, более важным, нежели изгнание его из Лиги Наций, была усилившаяся уверенность Германии, что в военном отношении СССР гораздо слабее, чем казался ранее. Это укрепило позиции сторонников войны против СССР.
«В нашей войне против финнов, — говорил Хрущев, -…мы смогли в конечном счете одержать победу только после огромных трудностей и невероятных потерь. Победа такой ценой была на самом деле моральным поражением».
Границы СССР были продвинуты на запад. Однако времени для их укрепления оставалось крайне мало. Это должно было стать очевидным после подписания 27 сентября 1940 г. Германией, Японией и Италией Тройственного пакта.
Хотя Советское правительство и было информировано Германией о предстоящем заключении Тройственного пакта еще до его опубликования, оно не было введено в заблуждение относительно истинного характера пакта. В передовой статье газеты «Правда» от 30 сентября 1940 г. по поводу Тройственного пакта подчеркивалось, что его подписание означает «дальнейшее обострение войны и расширение сферы ее действий». В то же время советская печать обращала внимание на оговорку, что Тройственный пакт не затрагивает отношений его участников с СССР, и разъясняла, что эту оговорку следует понимать «как подтверждение силы и значения пакта о ненападении между СССР и Германией и пакта о ненападении между СССР и Италией».
О том, что в СССР не сомневались в смысле Тройственного пакта как пакта о предварительном разделе мира, свидетельствовал и ставший более дружелюбным тон советской печати по отношению к Англии. Например, 5 октября 1940 г. «Правда» поместила весьма обстоятельную и сочувственную корреспонденцию из Лондона о посещении корреспондентом ТАСС одной из лондонских полевых батарей зенитных орудий. Из этой статьи читатель мог легко сделать вывод, что Англия воюет всерьез и ее силы растут. Было много и других событий, заставлявших Сталина подумать о ближайшем будущем. Оно представлялось весьма мрачным. Германия явно нацеливалась на Балканы.
В эти месяцы одно лишь событие по-настоящему порадует Сталина. 20 августа 1940 г. НКВД завершил, наконец, охоту на Л.Д. Троцкого. Он смертельно ранен ударом ледоруба. «Правда» печатает редакционную статью под названием «Смерть международного шпиона», а «Известия» — и того похлеще — статью Д. Заславского «Собаке — собачья смерть».
Но убийство Троцкого ничего не может изменить в грозной ситуации, как не могут изменить ее статьи в советской печати против «агрессора Великобритании и помогающих ее военным усилиям Соединенных Штатов Америки». Советский Союз продолжает поддерживать с обоими государствами дипломатические отношения, но попытки Англии войти в более тесные отношения с СССР отклоняются Сталиным. Хотя тон советской печати и смягчается, а глупая кампания против вступления в войну США и вовсе прекращается, Сталин продолжает ориентироваться на Германию, несмотря на трения, возникающие между СССР и рейхом (Венский арбитраж, проблема нейтралитета Швеции, посылка немецких войск в Румынию и пр.). Отношения между двумя государствами начинают портиться.
К концу 1940 г. под пятой Германии находилась территория в 4 млн кв. км с населением в 333 млн человек. С лета 1940 г. началось систематическое использование экономики Европы для нужд войны. Таким образом высвободилось значительное число немцев для несения военной службы. Разработка плана нападения на СССР идет своим чередом, но тем временем Риббентроп приглашает Молотова прибыть в Берлин. Там Молотов встретился с Гитлером. 12 ноября 1940 г. Молотов в сопровождении большой группы экспертов прибывает в Берлин. В официальной немецкой записи его переговоров с Гитлером говорится: "Молотов выразил свое согласие с заявлениями фюрера о роли Америки и Англии. Участие СССР в тройственном пакте кажется ему полностью приемлемым в принципе (выделено мною. — А. Н.), имея в виду, что Россия должна сотрудничать как партнер, а не просто как объект. В этом случае он не видит трудностей участия Советского Союза в общем усилии". В то же время Молотов требует разъяснений, в частности о «великом азиатском пространстве», выдвигает ряд требований по поводу Финляндии и Южной Буковины, Болгарии и проливов. Перед отъездом в Москву Молотову вручаются проекты о разделе мира на сферы влияния между Германией, Италией, Японией и СССР. 14 ноября Молотов возвратился в Москву.
В Советском Союзе на 50 лет утвердилась версия (и она присутствует во всех без исключения исторических исследованиях, официальных историях, мемуарах, изданных до 1989 года), будто СССР отклонил предложение Гитлера об участии в разделе мира. Ничего подобного не случилось. 26 ноября Гитлеру был направлен ответ, в котором советское правительство соглашалось с германским проектом раздела мира, но с некоторыми поправками: советская сфера влияния должна была распространиться на районы южнее Баку и Батума, т.е. включать восточную Турцию, Северный Иран и Ирак. Советский Союз потребовал также согласия на устройство своей военно-морской базы в Проливах. Кроме того, советские требования касались роли Турции, вывода немецких войск из Финляндии, ликвидации концессий Японии на Северном Сахалине, включения Болгарии в советскую орбиту.
Позднее Молотов несколько раз запрашивал немцев относительно ответа на советские контрпредложения, но германское правительство больше к этой проблеме не возвращалось. Таким образом, если соглашение о разделе мира не состоялось, то в том не было заслуги советского правительства.
Еще с конца 1939 г. наметилось некоторое улучшение болгаро-советских отношений. Были заключены экономические и культурные соглашения, которые способствовали установлению между СССР и Болгарией более тесных связей. Традиционные симпатии болгарского народа к русскому народу, помогавшему в прошлом его борьбе против турецкого владычества, широко распространенная идея славянской солидарности цементировались огромным интересом болгар к России и социалистическими традициями болгарского рабочего движения. Кроме того, значительное усиление Германии на Балканах в результате ее победы на западе вызывало в Болгарии немалое волнение. Играли роль и опасения нападения со стороны Турции. Советский Союз был единственной страной, которая реально могла бы противостоять немецким проискам на Балканах. Во время советско-болгарских переговоров осенью 1939 г. Советское правительство предложило подписать договор о дружбе и взаимной помощи. Однако болгарское правительство отклонило это предложение. В дальнейшем, под влиянием событий в Западной Европе и страха перед усилением советского влияния болгарское правительство все более склонялось к блоку фашистских агрессоров.
После ноябрьских переговоров в Берлине Советское правительство 19 ноября 1940 г. обратилось к Болгарии с предложением заключить договор о дружбе и взаимной помощи. Спустя неделю в Софию прибыл генеральный секретарь Наркоминдел А. А. Соболев, подтвердивший это предложение. Советский Союз заявил о своей готовности оказать Болгарии помощь, в том числе и военную, в случае нападения на нее третьей державы или группы держав. СССР выразил готовность оказать Болгарии и финансово-экономическую помощь. При этом Советский Союз заявлял, что пакт ни в коем случае не затронет существующего режима, независимости и суверенитета Болгарии. Однако уже не было секретом, что Советский Союз нацеливается на юг. Советское нападение на Финляндию служило предостережением. В этот же день, 25 ноября, советское предложение было обсуждено на узком заседании болгарского кабинета министров у царя Бориса и отклонено. Об этом советском предложении был поставлен в известность германский посланник в Софии.
Хотя болгарское правительство и отвергло предложение СССР, однако оно сыграло известную положительную роль, замедлив переход Болгарии в лагерь фашистских агрессоров. Болгарский посланник в Стокгольме доносил своему правительству в середине декабря 1940 г.: «Здесь с интересом отмечают проявленное в последнее время русскими заступничество в пользу Болгарии и Швеции с тем, чтобы сохранить эти две страны не только вне войны, но и вне комбинации Германии против Англии».
В январе 1941 г. в связи с распространившимися сообщениями, что в Болгарию с согласия СССР перебрасываются немецкие войска, Советское правительство официально заявило, что если такой факт действительно имеет место, то «это произошло и происходит без ведома и согласия СССР».
Спустя четыре дня Советское правительство заявило германскому послу в Москве Шуленбургу, что оно рассматривает территорию восточной части Балкан как зону безопасности СССР и не может оставаться безучастным к событиям, угрожающим этой безопасности. Это же было повторено 17 января 1941 г. советским полпредом в Берлине статс-секретарю германского МИДа Вейцзекеру. Однако 1 марта болгарское правительство примкнуло к Тройственному пакту, предоставив свою территорию для прохода немецких войск для военных действий против Греции, а затем и против Югославии.
Советское правительство в специальном заявлении осудило этот шаг правительства Болгарии, указав при этом, что его позиция «ведет не к укреплению мира, а к расширению сферы войны и втягиванию в нее Болгарии». 3 марта германскому послу в Москве было заявлено, что Германия не может рассчитывать на поддержку Советским Союзом ее действий в Болгарии.
Неудача с Болгарией показала, что Германия уже начала враждебные военно-политические шаги против СССР. Столкновение в Болгарии фактически было испытанием прочности советско-германских отношений. Из результатов этого испытания следовало сделать соответствующие выводы.
Серьезные опасения возникли в Советском Союзе из-за позиции Турции во время «странной войны», а также в связи с тем, что турецкое правительство продолжало лавировать между воюющими сторонами, склоняясь то к одной, то к другой в зависимости от складывающегося соотношения сил в каждый данный момент. Однако вступление немецких войск в Болгарию напугало турецкое правительство. В результате обмена мнениями между советским и турецким правительствами в марте 1941 г. были даны взаимные заверения, что в случае нападения на одну из сторон другая может «рассчитывать на полное понимание и нейтралитет…»
События на Балканах показали, что отношения между Германией и СССР развиваются в угрожающем направлении. Германо-советские противоречия, носившие вследствие стремления гитлеровцев к мировому господству непримиримый характер и лишь смягченные соглашениями 1939 г., теперь давали о себе знать с новой силой. Германия продолжала готовить плацдармы вблизи границ СССР. Натолкнувшись на отрицательную позицию Советского Союза в отношении немецкой политики на Балканах, гитлеровцы пытались припугнуть Советский Союз своей военной мощью. 22 февраля 1941 г. ответственный сотрудник германского МИДа посол Рихтер по поручению своих вышестоящих начальников в строго секретной закодированной телеграмме послу в Москве Шуленбургу сообщил, что наступило время огласить данные о количестве немецких войск, находящихся в Румынии, с тем чтобы произвести соответствующее впечатление на советские круги. 680-тысячная немецкая армия находится в полной боевой готовности. Она хорошо технически оснащена и насчитывает в своем составе моторизованные части. Эта армия поддерживается «неисчерпаемыми резервами». Риттер предлагал всем членам германских миссий, а также через доверенных лиц начать распространение сведений о германской помощи. Надо подать эту помощь во впечатляющей манере, писал Риттер, подчеркивая что она более чем достаточна, чтобы встретить любую эвентуальность на Балканах, с какой бы стороны она ни исходила. Предлагалось распространять эти сведения не только в правительственных кругах, но и среди заинтересованных иностранных представительств, аккредитованных в Москве.
Наряду с запугиванием гитлеровцы старались замаскировать ведущиеся военные приготовления вдоль советско-германской границы. 10 января 1941 г. между Германией и Советским Союзом был подписан договор о советско-германской границе от р. Игорка до Балтийского моря. После заключения договора уполномоченными обеих сторон должна была быть проведена демаркация определенной договором границы. Переговоры о порядке работы комиссии начались 17 февраля. Немецкая сторона всячески затягивала их. По требованию верховного командования сухопутных войск Шуленбургу было дано указание всячески оттягивать переговоры, чтобы не допустить работы советской комиссии на границе. Немцы опасались, что иначе их военные приготовления будут раскрыты.
Гитлеровцы усилили воздушную разведку советских приграничных районов. Одновременно они с целью маскировки начали утверждать, будто слухи о намечающемся нападении Германии на Советский Союз специально распространяются «английскими поджигателями войны». Как раз в это время Советский Союз получил предупреждения по дипломатическим каналам о германских планах нападения на СССР.
Новое осложнение отношений между СССР и Германией произошло затем из-за Югославии. 27 марта 1941 г. в Югославии было свергнуто правительство Цветковича, подписавшее соглашение о присоединении к Тройственному пакту. Югославский народ был полон решимости оказать вооруженное сопротивление германскому агрессору. «Последние события в Югославии, — писала „Правда“, — со всей ясностью показали, что народы Югославии стремятся к миру и не хотят войны и вовлечения страны в водоворот войны. Путем многочисленных демонстраций и митингов широкие слои населения Югославии выразили свой протест против внешней политики правительства Цветковича, которая грозила Югославии вовлечением ее в орбиту войны…». 5 апреля между Югославией и Советским Союзом был подписан договор о дружбе и ненападении, согласно которому в случае нападения на одну из сторон другая обязывалась соблюдать «политику дружественных отношений к ней». Формула эта была туманной и не обязывающей. В день опубликования договора, 6 апреля, гитлеровская германия напала на Югославию. Советский Союз публично осудил этот акт агрессии в сообщении Наркоминдел от 13 апреля 1941 г. об отношении правительства СССР к нападению Венгрии на Югославию. Хотя в заявлении осуждалась Венгрия, но тем самым осуждался и инициатор агрессии — гитлеровская Германия. События, связанные с Югославией, показывали, что отношения между Германией и СССР приближаются к развязке.
В обстановке растущей напряженности Советскому Союзу удалось добиться крупного успеха в делах с другим потенциальным противником — Японией.
Уже с конца 1939 г. постепенно начала вырисовываться перспектива хотя бы временного улучшения советско-японских отношений. После Халхин-Гола в японских военных кругах началось некоторое отрезвление. Попытки оказать давление на Советский Союз военным путем окончились неудачей. Война против СССР представлялась делом чрезвычайно сложным и опасным. Определенное влияние на политику Японии оказало и заключение советско-германского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г., вызвавшее охлаждение в отношениях между партнерами «оси». В правящих кругах Японии отдавали себе отчет в том, что в этих условиях шансы Японии на ведение победоносной войны против СССР значительно уменьшились. Несмотря на антисоветскую кампанию, начатую в Японии во время советско-финляндского конфликта, дальше антисоветских заявлений в печати дело не пошло. Ряд японских промышленников и финансистов, заинтересованных в развитии экономических отношений с СССР, и особенно рыбопромышленники, оказывали нажим на правительство, требуя улучшения отношений с СССР и подписания новой рыболовной конвенции, так как срок прежней истек в 1939 г. В японской прессе появились статьи, настаивавшие на заключении с СССР пакта о ненападении.
Таково было положение к моменту крушения Франции. Это событие значительно усилило те японские круги, которые выступали за экспансию в сторону южных морей. Они находили поддержку и у Германии, которая в то время считала своей основной задачей ведение войны против Англии и выступала поэтому за урегулирование советско-японских отношений «с тем, чтобы развязать руки Токио для экспансии на юг. Это должно было привлечь внимание Англии и США к Тихому океану, ослабив их позиции в Европе».
В начале июня был урегулирован вопрос о пограничной линии между Манчжоу-Го и Монгольской Народной Республикой в районе конфликта 1939 г. Спустя месяц Японский посол в Москве Того предложил заключить советско-японский договор сроком на 5 лет. Суть такого договора, который основывался бы на советско-японском договоре 1925 г., заключалась в сохранении нейтралитета в том случае, если бы одна из сторон подверглась нападению третьей стороны. Советский Союз дал согласие на японское предложение, но обусловил его отказом от договора 1925 г. как„ основы нового соглашения, поскольку конвенция 1925 г. в значительной своей части устарела. В связи со сменой кабинета в Японии в июле 1940 г. переговоры были прерваны, а посол Того отозван в Токио. Однако тенденция к урегулированию отношений с СССР продолжала усиливаться по мере того, как выявились благоприятные перспективы для усиления японской агрессии в Юго-Восточной Азии в результате ослабления Англии и поражения Франции и Голландии. Эта тенденция была коротко сформулирована в конце сентября 1940 г. японской газетой «Хопи»: «Если Япония хочет продвинуться на юге, она должна быть свободной от опасений на севере». В Москву был назначен новый посол — Такетава, которому, по словам министра иностранных дел Мацуока, было поручено «открыть новую страницу в отношениях между Японией и Советским Союзом».
Заключение Тройственного пакта 27 сентября 1940 г. означало в тех конкретных условиях усиление японских кругов, выступающих за агрессию в южном направлении, т.е. против английских владений в Азии. В то же время следовало считаться и с тем, что в случае изменения международной обстановки, например, в случае нападения Германии на Советский Союз, Япония может оказать ей поддержку. Этот момент неоднократно подчеркивался ответственными руководителями японского правительства на секретных заседаниях.
Осенью 1940 г. и в начале 1941 г. советско-японские переговоры были продолжены. СССР выдвинул предложение подписать договор о нейтралитете при условии ликвидации японских нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине. В этом случае СССР обязывался компенсировать концессионеров и поставлять Японии сахалинскую нефть в течение 5 лет на обычных коммерческих условиях. Японское правительство согласилось обсудить проект договора, но отклонило предложение о ликвидации концессий.
Оказалось, что, несмотря на пятимесячные приготовления, Красная Армия к войне не готова. Неумение действовать в зимних условиях выявилось немедленно. Не помогли ни добровольцы-комсомольцы, брошенные из Москвы и Ленинграда, ни мобилизованные лыжники-спортсмены, многие из которых погибли бессмысленно и бесславно. Попытки опрокинуть Финскую армию лобовыми ударами по укреплениям линии Маннергейма обернулись кровавыми потерями. «Нашим войскам, — говорится в Комментарии Министерства обороны, — ни на одном из направлений, прежде всего на Карельском перешейке не удалось выполнить поставленной задачи».
Все отказывало: танки, скованные морозами; дороги, забитые транспортом; не хватило минометов и стрелкового вооружения, не было зимней одежды. Виноватого нашли сразу: Мерецков был заменен маршалом Тимошенко, с Дальнего востока был вызван генерал армии Штерн. Только после того как были переброшены на Финский фронт значительные силы всех родов войск, 11 февраля 1940 года началось новое наступление, борьба шла за метры. Спустя месяц финская оборонительная полоса была прорвана, и Финляндия оказалась вынуждена принять навязанные ей победителем условия. Мирный договор, подписанный в Москве 12 марта 1940 года, передавал Советскому Союзу Карельский перешеек, включая Виппури (Выборг) и Выборгский залив с островами, западное и северное побережье Ладожского озера с городами Кексгольмом, Сортавала, Суоярви, ряд островов в Финском заливе, ряд других территорий на полуостровах Средний и Рыбачий, а также в аренду полуостров Ханко, с правом содержания здесь, помимо военно-морских и военно-воздушных баз, также и наземных гарнизонов.
Принцип идеологической войны, использованный еще в период гражданской войны, был применен при подготовке и в ходе войны против Финляндии. Для нее было подготовлено марионеточное правительство во главе с одним из лидеров Коминтерна, бывшим руководителем компартии Финляндии О.В. Куусиненом. План предусматривал создание впоследствии Карело-Финской союзной республики путем объединения Карельской АССР с Финляндией.
Однако сам Куусинен никакой самостоятельной роли в этом политическом фарсе не играл. А.А. Жданов — первый секретарь Ленинградского обкома партии, он же член Военного совета 7-й действующей армии, он же член Политбюро ЦК ВКП(б), был здесь ключевой фигурой.
Архивные документы донесли до нас любопытные свидетельства о том, как создавалась Финляндская Демократическая республика, с правительством которой СССР немедленно подписал договор о взаимопомощи и дружбе.
Первый документ — сообщение об образовании правительства ФДР и декларация «Народного правительства» — написан рукой Жданова. Обдумывая, видно, форму его для опубликования, Жданов сделал пометки: «радиоперехват» и «перевод с финского»(!). Образованным человеком был ленинградский секретарь… В этом шестистраничном документе объявлялось об освобождении финнов из под власти и гнета «буржуазии, ее приспешников»; одним словом, документ содержал полный набор уничижительных эпитетов в адрес «правящей клики» и обещание финнам свободы от эксплуатации. Второй документ, написанный Ждановым, — проект инструкции, с чего начать политическую и организационную работу в районах Финляндии, «освобожденных от власти белых».
Третий документ (одиннадцатистраничный) — обращение к трудящимся Финляндии — также написан лично Ждановым. Забавнее всего, однако, если только здесь уместно употребить это слово, текст присяги бойца Народной армии Финляндии. За основу Жданов взял печатный текст военной присяги военнослужащих Красной Армии и внес туда несколько чисто формальных поправок.
Эта бесславная война стоила советскому народу немалых жертв. Согласно сведениям, содержащимся в справке-комментарии Министерства обороны СССР, потери Красной Армии лишь убитыми превысили 67 тысяч человек. Финская же армия потеряла свыше 23 тысяч человек. Эти данные серьезно отличаются от приводимых различными исследователями. В.М. Холодковский полагает, опираясь на источники, что советские потери составили около 74 тысяч убитыми и 17 тысяч пропавшими без вести, а всего 290 тысяч. Финские потери были в 3-4 раза меньше. Б.В. Соколов согласен с финской оценкой: советские потери убитыми составили примерно 200 тысяч и приводит свои собственные выкладки на этот счет.
Колоссальным был моральный ущерб, нанесенный войной против Финляндии. В декабре 1939 года Лига Наций формально осудила СССР как агрессора и изгнала его из Лиги Наций. Только три государства были заклеймены как агрессоры — Япония, Италия и Германия. Теперь и СССР был прибавлен к этому списку. Одна из причин, побудивших СССР поскорее заключить мирный договор с Финляндией и не пытаться полностью захватить эту страну, заключалась в том, что возникла реальная опасность перемещения центра войны с Западного фронта в Северо-Восточную Европу. Западные союзники начали всерьез обдумывать вопрос о посылке 50-тысячного добровольческого корпуса для оказания помощи Финляндии. Однако финское правительство не хотело превратить территорию своей страны в силовое поле великих держав, как то случилось с Испанией в 1936-1939 годах.
Другим негативным результатом для СССР, более важным, нежели изгнание его из Лиги Наций, была усилившаяся уверенность Германии, что в военном отношении СССР гораздо слабее, чем казался ранее. Это укрепило позиции сторонников войны против СССР.
«В нашей войне против финнов, — говорил Хрущев, -…мы смогли в конечном счете одержать победу только после огромных трудностей и невероятных потерь. Победа такой ценой была на самом деле моральным поражением».
Границы СССР были продвинуты на запад. Однако времени для их укрепления оставалось крайне мало. Это должно было стать очевидным после подписания 27 сентября 1940 г. Германией, Японией и Италией Тройственного пакта.
Хотя Советское правительство и было информировано Германией о предстоящем заключении Тройственного пакта еще до его опубликования, оно не было введено в заблуждение относительно истинного характера пакта. В передовой статье газеты «Правда» от 30 сентября 1940 г. по поводу Тройственного пакта подчеркивалось, что его подписание означает «дальнейшее обострение войны и расширение сферы ее действий». В то же время советская печать обращала внимание на оговорку, что Тройственный пакт не затрагивает отношений его участников с СССР, и разъясняла, что эту оговорку следует понимать «как подтверждение силы и значения пакта о ненападении между СССР и Германией и пакта о ненападении между СССР и Италией».
О том, что в СССР не сомневались в смысле Тройственного пакта как пакта о предварительном разделе мира, свидетельствовал и ставший более дружелюбным тон советской печати по отношению к Англии. Например, 5 октября 1940 г. «Правда» поместила весьма обстоятельную и сочувственную корреспонденцию из Лондона о посещении корреспондентом ТАСС одной из лондонских полевых батарей зенитных орудий. Из этой статьи читатель мог легко сделать вывод, что Англия воюет всерьез и ее силы растут. Было много и других событий, заставлявших Сталина подумать о ближайшем будущем. Оно представлялось весьма мрачным. Германия явно нацеливалась на Балканы.
В эти месяцы одно лишь событие по-настоящему порадует Сталина. 20 августа 1940 г. НКВД завершил, наконец, охоту на Л.Д. Троцкого. Он смертельно ранен ударом ледоруба. «Правда» печатает редакционную статью под названием «Смерть международного шпиона», а «Известия» — и того похлеще — статью Д. Заславского «Собаке — собачья смерть».
Но убийство Троцкого ничего не может изменить в грозной ситуации, как не могут изменить ее статьи в советской печати против «агрессора Великобритании и помогающих ее военным усилиям Соединенных Штатов Америки». Советский Союз продолжает поддерживать с обоими государствами дипломатические отношения, но попытки Англии войти в более тесные отношения с СССР отклоняются Сталиным. Хотя тон советской печати и смягчается, а глупая кампания против вступления в войну США и вовсе прекращается, Сталин продолжает ориентироваться на Германию, несмотря на трения, возникающие между СССР и рейхом (Венский арбитраж, проблема нейтралитета Швеции, посылка немецких войск в Румынию и пр.). Отношения между двумя государствами начинают портиться.
К концу 1940 г. под пятой Германии находилась территория в 4 млн кв. км с населением в 333 млн человек. С лета 1940 г. началось систематическое использование экономики Европы для нужд войны. Таким образом высвободилось значительное число немцев для несения военной службы. Разработка плана нападения на СССР идет своим чередом, но тем временем Риббентроп приглашает Молотова прибыть в Берлин. Там Молотов встретился с Гитлером. 12 ноября 1940 г. Молотов в сопровождении большой группы экспертов прибывает в Берлин. В официальной немецкой записи его переговоров с Гитлером говорится: "Молотов выразил свое согласие с заявлениями фюрера о роли Америки и Англии. Участие СССР в тройственном пакте кажется ему полностью приемлемым в принципе (выделено мною. — А. Н.), имея в виду, что Россия должна сотрудничать как партнер, а не просто как объект. В этом случае он не видит трудностей участия Советского Союза в общем усилии". В то же время Молотов требует разъяснений, в частности о «великом азиатском пространстве», выдвигает ряд требований по поводу Финляндии и Южной Буковины, Болгарии и проливов. Перед отъездом в Москву Молотову вручаются проекты о разделе мира на сферы влияния между Германией, Италией, Японией и СССР. 14 ноября Молотов возвратился в Москву.
В Советском Союзе на 50 лет утвердилась версия (и она присутствует во всех без исключения исторических исследованиях, официальных историях, мемуарах, изданных до 1989 года), будто СССР отклонил предложение Гитлера об участии в разделе мира. Ничего подобного не случилось. 26 ноября Гитлеру был направлен ответ, в котором советское правительство соглашалось с германским проектом раздела мира, но с некоторыми поправками: советская сфера влияния должна была распространиться на районы южнее Баку и Батума, т.е. включать восточную Турцию, Северный Иран и Ирак. Советский Союз потребовал также согласия на устройство своей военно-морской базы в Проливах. Кроме того, советские требования касались роли Турции, вывода немецких войск из Финляндии, ликвидации концессий Японии на Северном Сахалине, включения Болгарии в советскую орбиту.
Позднее Молотов несколько раз запрашивал немцев относительно ответа на советские контрпредложения, но германское правительство больше к этой проблеме не возвращалось. Таким образом, если соглашение о разделе мира не состоялось, то в том не было заслуги советского правительства.
Еще с конца 1939 г. наметилось некоторое улучшение болгаро-советских отношений. Были заключены экономические и культурные соглашения, которые способствовали установлению между СССР и Болгарией более тесных связей. Традиционные симпатии болгарского народа к русскому народу, помогавшему в прошлом его борьбе против турецкого владычества, широко распространенная идея славянской солидарности цементировались огромным интересом болгар к России и социалистическими традициями болгарского рабочего движения. Кроме того, значительное усиление Германии на Балканах в результате ее победы на западе вызывало в Болгарии немалое волнение. Играли роль и опасения нападения со стороны Турции. Советский Союз был единственной страной, которая реально могла бы противостоять немецким проискам на Балканах. Во время советско-болгарских переговоров осенью 1939 г. Советское правительство предложило подписать договор о дружбе и взаимной помощи. Однако болгарское правительство отклонило это предложение. В дальнейшем, под влиянием событий в Западной Европе и страха перед усилением советского влияния болгарское правительство все более склонялось к блоку фашистских агрессоров.
После ноябрьских переговоров в Берлине Советское правительство 19 ноября 1940 г. обратилось к Болгарии с предложением заключить договор о дружбе и взаимной помощи. Спустя неделю в Софию прибыл генеральный секретарь Наркоминдел А. А. Соболев, подтвердивший это предложение. Советский Союз заявил о своей готовности оказать Болгарии помощь, в том числе и военную, в случае нападения на нее третьей державы или группы держав. СССР выразил готовность оказать Болгарии и финансово-экономическую помощь. При этом Советский Союз заявлял, что пакт ни в коем случае не затронет существующего режима, независимости и суверенитета Болгарии. Однако уже не было секретом, что Советский Союз нацеливается на юг. Советское нападение на Финляндию служило предостережением. В этот же день, 25 ноября, советское предложение было обсуждено на узком заседании болгарского кабинета министров у царя Бориса и отклонено. Об этом советском предложении был поставлен в известность германский посланник в Софии.
Хотя болгарское правительство и отвергло предложение СССР, однако оно сыграло известную положительную роль, замедлив переход Болгарии в лагерь фашистских агрессоров. Болгарский посланник в Стокгольме доносил своему правительству в середине декабря 1940 г.: «Здесь с интересом отмечают проявленное в последнее время русскими заступничество в пользу Болгарии и Швеции с тем, чтобы сохранить эти две страны не только вне войны, но и вне комбинации Германии против Англии».
В январе 1941 г. в связи с распространившимися сообщениями, что в Болгарию с согласия СССР перебрасываются немецкие войска, Советское правительство официально заявило, что если такой факт действительно имеет место, то «это произошло и происходит без ведома и согласия СССР».
Спустя четыре дня Советское правительство заявило германскому послу в Москве Шуленбургу, что оно рассматривает территорию восточной части Балкан как зону безопасности СССР и не может оставаться безучастным к событиям, угрожающим этой безопасности. Это же было повторено 17 января 1941 г. советским полпредом в Берлине статс-секретарю германского МИДа Вейцзекеру. Однако 1 марта болгарское правительство примкнуло к Тройственному пакту, предоставив свою территорию для прохода немецких войск для военных действий против Греции, а затем и против Югославии.
Советское правительство в специальном заявлении осудило этот шаг правительства Болгарии, указав при этом, что его позиция «ведет не к укреплению мира, а к расширению сферы войны и втягиванию в нее Болгарии». 3 марта германскому послу в Москве было заявлено, что Германия не может рассчитывать на поддержку Советским Союзом ее действий в Болгарии.
Неудача с Болгарией показала, что Германия уже начала враждебные военно-политические шаги против СССР. Столкновение в Болгарии фактически было испытанием прочности советско-германских отношений. Из результатов этого испытания следовало сделать соответствующие выводы.
Серьезные опасения возникли в Советском Союзе из-за позиции Турции во время «странной войны», а также в связи с тем, что турецкое правительство продолжало лавировать между воюющими сторонами, склоняясь то к одной, то к другой в зависимости от складывающегося соотношения сил в каждый данный момент. Однако вступление немецких войск в Болгарию напугало турецкое правительство. В результате обмена мнениями между советским и турецким правительствами в марте 1941 г. были даны взаимные заверения, что в случае нападения на одну из сторон другая может «рассчитывать на полное понимание и нейтралитет…»
События на Балканах показали, что отношения между Германией и СССР развиваются в угрожающем направлении. Германо-советские противоречия, носившие вследствие стремления гитлеровцев к мировому господству непримиримый характер и лишь смягченные соглашениями 1939 г., теперь давали о себе знать с новой силой. Германия продолжала готовить плацдармы вблизи границ СССР. Натолкнувшись на отрицательную позицию Советского Союза в отношении немецкой политики на Балканах, гитлеровцы пытались припугнуть Советский Союз своей военной мощью. 22 февраля 1941 г. ответственный сотрудник германского МИДа посол Рихтер по поручению своих вышестоящих начальников в строго секретной закодированной телеграмме послу в Москве Шуленбургу сообщил, что наступило время огласить данные о количестве немецких войск, находящихся в Румынии, с тем чтобы произвести соответствующее впечатление на советские круги. 680-тысячная немецкая армия находится в полной боевой готовности. Она хорошо технически оснащена и насчитывает в своем составе моторизованные части. Эта армия поддерживается «неисчерпаемыми резервами». Риттер предлагал всем членам германских миссий, а также через доверенных лиц начать распространение сведений о германской помощи. Надо подать эту помощь во впечатляющей манере, писал Риттер, подчеркивая что она более чем достаточна, чтобы встретить любую эвентуальность на Балканах, с какой бы стороны она ни исходила. Предлагалось распространять эти сведения не только в правительственных кругах, но и среди заинтересованных иностранных представительств, аккредитованных в Москве.
Наряду с запугиванием гитлеровцы старались замаскировать ведущиеся военные приготовления вдоль советско-германской границы. 10 января 1941 г. между Германией и Советским Союзом был подписан договор о советско-германской границе от р. Игорка до Балтийского моря. После заключения договора уполномоченными обеих сторон должна была быть проведена демаркация определенной договором границы. Переговоры о порядке работы комиссии начались 17 февраля. Немецкая сторона всячески затягивала их. По требованию верховного командования сухопутных войск Шуленбургу было дано указание всячески оттягивать переговоры, чтобы не допустить работы советской комиссии на границе. Немцы опасались, что иначе их военные приготовления будут раскрыты.
Гитлеровцы усилили воздушную разведку советских приграничных районов. Одновременно они с целью маскировки начали утверждать, будто слухи о намечающемся нападении Германии на Советский Союз специально распространяются «английскими поджигателями войны». Как раз в это время Советский Союз получил предупреждения по дипломатическим каналам о германских планах нападения на СССР.
Новое осложнение отношений между СССР и Германией произошло затем из-за Югославии. 27 марта 1941 г. в Югославии было свергнуто правительство Цветковича, подписавшее соглашение о присоединении к Тройственному пакту. Югославский народ был полон решимости оказать вооруженное сопротивление германскому агрессору. «Последние события в Югославии, — писала „Правда“, — со всей ясностью показали, что народы Югославии стремятся к миру и не хотят войны и вовлечения страны в водоворот войны. Путем многочисленных демонстраций и митингов широкие слои населения Югославии выразили свой протест против внешней политики правительства Цветковича, которая грозила Югославии вовлечением ее в орбиту войны…». 5 апреля между Югославией и Советским Союзом был подписан договор о дружбе и ненападении, согласно которому в случае нападения на одну из сторон другая обязывалась соблюдать «политику дружественных отношений к ней». Формула эта была туманной и не обязывающей. В день опубликования договора, 6 апреля, гитлеровская германия напала на Югославию. Советский Союз публично осудил этот акт агрессии в сообщении Наркоминдел от 13 апреля 1941 г. об отношении правительства СССР к нападению Венгрии на Югославию. Хотя в заявлении осуждалась Венгрия, но тем самым осуждался и инициатор агрессии — гитлеровская Германия. События, связанные с Югославией, показывали, что отношения между Германией и СССР приближаются к развязке.
В обстановке растущей напряженности Советскому Союзу удалось добиться крупного успеха в делах с другим потенциальным противником — Японией.
Уже с конца 1939 г. постепенно начала вырисовываться перспектива хотя бы временного улучшения советско-японских отношений. После Халхин-Гола в японских военных кругах началось некоторое отрезвление. Попытки оказать давление на Советский Союз военным путем окончились неудачей. Война против СССР представлялась делом чрезвычайно сложным и опасным. Определенное влияние на политику Японии оказало и заключение советско-германского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г., вызвавшее охлаждение в отношениях между партнерами «оси». В правящих кругах Японии отдавали себе отчет в том, что в этих условиях шансы Японии на ведение победоносной войны против СССР значительно уменьшились. Несмотря на антисоветскую кампанию, начатую в Японии во время советско-финляндского конфликта, дальше антисоветских заявлений в печати дело не пошло. Ряд японских промышленников и финансистов, заинтересованных в развитии экономических отношений с СССР, и особенно рыбопромышленники, оказывали нажим на правительство, требуя улучшения отношений с СССР и подписания новой рыболовной конвенции, так как срок прежней истек в 1939 г. В японской прессе появились статьи, настаивавшие на заключении с СССР пакта о ненападении.
Таково было положение к моменту крушения Франции. Это событие значительно усилило те японские круги, которые выступали за экспансию в сторону южных морей. Они находили поддержку и у Германии, которая в то время считала своей основной задачей ведение войны против Англии и выступала поэтому за урегулирование советско-японских отношений «с тем, чтобы развязать руки Токио для экспансии на юг. Это должно было привлечь внимание Англии и США к Тихому океану, ослабив их позиции в Европе».
В начале июня был урегулирован вопрос о пограничной линии между Манчжоу-Го и Монгольской Народной Республикой в районе конфликта 1939 г. Спустя месяц Японский посол в Москве Того предложил заключить советско-японский договор сроком на 5 лет. Суть такого договора, который основывался бы на советско-японском договоре 1925 г., заключалась в сохранении нейтралитета в том случае, если бы одна из сторон подверглась нападению третьей стороны. Советский Союз дал согласие на японское предложение, но обусловил его отказом от договора 1925 г. как„ основы нового соглашения, поскольку конвенция 1925 г. в значительной своей части устарела. В связи со сменой кабинета в Японии в июле 1940 г. переговоры были прерваны, а посол Того отозван в Токио. Однако тенденция к урегулированию отношений с СССР продолжала усиливаться по мере того, как выявились благоприятные перспективы для усиления японской агрессии в Юго-Восточной Азии в результате ослабления Англии и поражения Франции и Голландии. Эта тенденция была коротко сформулирована в конце сентября 1940 г. японской газетой «Хопи»: «Если Япония хочет продвинуться на юге, она должна быть свободной от опасений на севере». В Москву был назначен новый посол — Такетава, которому, по словам министра иностранных дел Мацуока, было поручено «открыть новую страницу в отношениях между Японией и Советским Союзом».
Заключение Тройственного пакта 27 сентября 1940 г. означало в тех конкретных условиях усиление японских кругов, выступающих за агрессию в южном направлении, т.е. против английских владений в Азии. В то же время следовало считаться и с тем, что в случае изменения международной обстановки, например, в случае нападения Германии на Советский Союз, Япония может оказать ей поддержку. Этот момент неоднократно подчеркивался ответственными руководителями японского правительства на секретных заседаниях.
Осенью 1940 г. и в начале 1941 г. советско-японские переговоры были продолжены. СССР выдвинул предложение подписать договор о нейтралитете при условии ликвидации японских нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине. В этом случае СССР обязывался компенсировать концессионеров и поставлять Японии сахалинскую нефть в течение 5 лет на обычных коммерческих условиях. Японское правительство согласилось обсудить проект договора, но отклонило предложение о ликвидации концессий.