Непомнящий Николай Николаевич. Военные катастрофы на море

   Японские ВВС были не ровня американским. В Первом военно-воздушном флоте ВМС осталось всего около 40 самолетов, пригодных к боевым действиям. ВВС на Филиппинах, включая армию, насчитывали менее 100 машин. Второй воздушный флот на Тайване имел примерно 300. Японцев превосходили как числом, так и боевым мастерством. 17 октября во время шторма с дождем и при скорости ветра в 30 м в секунду американцы захватили остров Сулуань у входа в залив Лейте и принялись накапливать в заливе корабли, готовясь к захвату основного острова Филиппин — Лусона. Именно в этот день вице-адмирал Ониси прибыл с Тайваня в Манилу. Как только ему сообщили, сколько на Филиппинах самолетов, он решил немедленно использовать оставшиеся истребители для таранных вылетов.
   На следующий день началось вторжение американцев на остров Лейте.
   Штаб японского Объединенного флота приказал приступить к выполнению операции «Сого-1». Основному флоту, стоявшему на якоре к югу от Сингапура, и отдельному флоту у острова Амамиосима было приказано на всех парах мчаться к Лейте. Оперативное соединение, дожидавшееся во Внутреннем море, получило приказ выманить американские суда из района Филиппин на север, подальше от Лейте.
   Рано утром 19 октября Ониси позвонил на базу Мабалакат, к северу от Манилы, и приказал капитану Сакаэ Ямамото, командиру 201-го летного подразделения, явиться к нему в Манилу. Ямамото как раз занимался организацией контратаки против американских сил в Лейте и смог вырваться с базы только в два часа дня.
   Когда Ямамото прибыл в Манилу и узнал, что разминулся с Ониси, он сел в истребитель «зиро», пилотируемый капитан-лейтенантом Тадаси Накадзимой, командиром авиакрыла 201-го летного подразделения, чтобы лететь обратно на базу. Сразу же после взлета заглох двигатель, и им пришлось совершить вынужденную посадку. При посадке Ямамото сломал ногу, и его пришлось госпитализировать. Накадзима лишь слегка разбил лицо, но ему пришлось ждать до следующего утра, чтобы вернуться на базу.
   В отсутствие и Ямамото, и командира авиакрыла заместитель командира 201-го летного подразделения Асаичи Тамаи собрал других офицеров подразделения, как распорядился Ониси. Было уже темно, когда люди собрались на балконе второго этажа здания штаба. Единственным источником света служила бутылка из-под пива с горевшим кокосовым маслом. Люди сели полукругом, лицом к вице-адмиралу.
   — Если операция «Сого» провалится, — неторопливо заговорил Ониси, — результаты будут до того серьезны, что у нас не будет возможности прийти в себя. Следовательно, нужно сделать все, чтобы наше контрнаступление было успешным. А для того чтобы быть абсолютно уверенным, что оно будет успешным, нужно вывести из строя палубы американских авианосцев минимум на неделю. Наши морские войска могут с успехом войти в залив Лейте, только если мы выведем из строя вражеские авианосцы. Тогда наши линейные корабли «Ямато» и «Мусаси» разгромят вражеские силы вторжения.
   Ониси немного помолчал, затем продолжал, старательно выбирая слова:
   — Я считаю, мы можем вывести из строя вражеские авианосцы, только тараня их палубы нашими истребителями «зиро», загруженными двухсотпятидесятикилограммовыми бомбами.
   Душный ночной воздух действовал угнетающе. Единственным звуком было потрескивание фитиля лампы. Ониси молчал, глядя на людей, ожидая их ответа. Наконец молчание нарушил заместитель командира Тамаи.
   — Придется нам дождаться возвращения командира Ямамото, без него никаких решений мы принимать не можем, — сказал он.
   — С Ямамото я этот вопрос уже обсудил, — солгал Ониси. — Он просил меня передать вам, что наделяет вас властью принять решение.
   Тамаи рукой сделал знак старшему командиру эскадрильи пройти с ним в соседнюю комнату для личного разговора. Несколько минут спустя они вернулись на балкон, на лицах — напряженное выражение.
   — Мы согласны с вашей оценкой положения, — сказал Тамаи. — Я почтительно прошу, чтобы создание этой ударной группы было предоставлено самому летному подразделению.
   У вице-адмирала, казалось, гора с плеч свалилась. Он встал. Офицеры повскакивали на ноги. Ониси поклонился им, показывая свое глубокое к ним уважение. После чего укатил на частную квартиру Ямамото.
   Тамаи распорядился, чтобы летные унтер-офицеры подразделения собрались в канцелярии. Все двадцать три человека быстро явились.
   Проинформировав их о заседании, которое только что имело место, Тамаи спросил, кто готов пойти добровольцем для вылетов на верную смерть, как предложил адмирал. Все 23 человека подняли руки. У Тамаи навернулись слезы на глазах. Он лишь поблагодарил людей за их стойкий дух и верность армейскому долгу.
   Из-за особого характера этих вылетов необходимо было, чтобы командиром группы был выпускник военно-морского колледжа. Тамаи назначил на этот пост лейтенанта Юкио Секи, которого месяцем раньше перевели на Филиппины с Тайваня. Группы назвали «Особое ударное подразделение камикадзе» и разбили на четыре подгруппы — Сикисима, Ямато, Асахи и Ямадзакура.
   На следующее утро в 10 часов 23 пилота и лейтенант Секи выстроились во дворе штаба для приветствия со стороны вице-адмирала Ониси. Как только люди построились, Ониси появился из здания и направился медленно, но решительно к подмосткам перед группой. Поднявшись на них, он повернулся к молодым людям. В глазах у него стояли слезы, и ему пришлось приложить усилия, чтобы сохранять самообладание. Он был бледен.
   Наконец он заговорил:
   — Грозящий нам кризис не из тех, который может быть разрешен министром ВМФ, начальником Генерального штаба или адмиралом. Справиться с ним можете только вы, невинные и энергичные молодые люди! Вы уже боги! Будучи богами, вы должны быть выше всех желаний. Единственное, о чем вы можете сожалеть, это о том, что не узнаете, как завершилась ваша атака — успешно или нет. Это вас пусть не волнует. Самолет подтверждения принесет донесение о результатах налета, а я лично сообщу их вашим душам, а также императору. Так что с Богом!
   Ониси помолчал, пытаясь совладать с чувствами.
   — Будьте смелыми! — громко крикнул он.
   Потом спустился с подмостков и пожал на прощание руку каждому пилоту.
   В одиннадцать в то же утро американские войска, располагавшиеся в заливе Лейте, начали высадку в Таклобане на восточном побережье острова Лейте. Командир авиакрыла Накадзима, который пораньше в тот день вернулся из Манилы, повел группу Ямато соединения «Богов грома» к острову Себу к западу от Лейте, а вице-адмирал Ониси, вернувшись в штаб Первого военно-воздушного флота ВМС в Маниле, официально принял командование от Кинпеи Тераоки.
   На следующий день, 21 октября, все четыре группы смертников — Ямато на Себу, Сикисима, Асахи и Ямадзакура в Мабалакате — устроили свои первые вылеты в поисках вражеских авианосцев. Погода, однако, была до того мерзкая, что никаких целей им обнаружить не удалось, и все подгруппы вернулись на базу. Двадцать четвертого самолеты Второго военно-воздушного флота ВМС вылетели с аэродрома Кларк на Тайване, к северу от Манилы, и обнаружили большое число американских авианосцев. В ту ночь более 300 обычных самолетов Второго военно-морского флота ВМС совершали один за другим налеты на американский флот. Потери были большие, а результаты минимальные. Японцам удалось потопить один авианосец, два крейсера и три эсминца.
   Тем временем американские подводные лодки и базирующиеся на авианосцы истребители встретили японский флот, шедший на всех парах к Лейте, и практически его уничтожили, в том числе и громадный линкор «Мусаси», который так ни разу и не пальнул в бою из своих огромных орудий. План защитить Лейте от американских войск вторжения провалился, и от него отказались.
   Сразу же после этого опустошительного поражения девять человек из групп камикадзе — пятеро из Мабалаката, двое с Себу и еще двое из дополнительного звена, созданного на базе Давао на острове Минданао, — потопили два американских авианосца и серьезно повредили еще четыре. Эта небольшая победа нисколько не отразилась на вторжении американцев на Лейте, но это была наиболее успешная акция, которую подразделения японской военно-морской авиации провели за много месяцев. Ониси выслушал донесения об атаках камикадзе со слезами на глазах.
   — Оно стоило того, — с надрывом промямлил он. — Мы нашли действенный способ…
   Узнав об этом успехе на Филиппинах, вице-адмирал Сигеру Фукутоме, командующий Вторым военно-воздушным флотом ВМС на Тайване, у которого еще не было возможности убедиться в значимости атак смертников, изменил свое отношение к этому делу и проинформировал Ониси о своем решении. На встрече, состоявшейся в штабе Первого военно-воздушного флота, Первый и Второй военно-воздушные флоты были объединены. Согласно системе старшинства Фукутоме стал командующим, а Ониси его заместителем.
   Ониси затем отправился на автомобиле на базу военно-морской авиации на аэродром Кларк для встречи с ключевыми фигурами среди офицеров из звеньев подразделения. Большинство присутствовавших офицеров были из Второго флота. Ониси во что бы то ни стало вознамерился добиться своего в проведении программы ударных налетов и начал встречу в довольно агрессивном тоне.
   — Как вы все знаете, — заговорил он, — результаты самых недавних атак камикадзе против вражеских военно-морских сил дали замечательные результаты, и мы продолжим подобные операции — все подразделения как в Первом, так и во Втором флоте. Я убежден, что только так Япония может одержать победу в войне. И, пожалуйста, никакой критики. Возражений я не потерплю!
   Когда Ониси впервые решил прибегнуть к отчаянным мерам атак камикадзе, он ставил сравнительно скромные цели: нейтрализовать авианосцы противника. Однако небывалый успех недавних атак оживил его надежды, что Японии еще удастся остановить продвижение союзников.
   Тем не менее число истребителей, которые могли использоваться для атак камикадзе, быстро уменьшалось. Положение было критическое. 19 ноября ГШ ВМС согласился удовлетворить просьбу вице-адмирала Ониси увеличить силы на Филиппинах, направив в этот регион учебные подразделения. План был рискованный, поскольку инструкторю по мобилизации и самолеты из учебных подразделений могли оказать отрицательное воздействие на всю программу подготовки. ГШ ВМС решил, однако, что при сложившихся обстоятельствах игра стоит свеч.
   На заре 23 октября, когда положение на Лейте достигло критической точки, главный конструктор самолета для смертников «охка» Мики отправился на аэродром базы ВВС Кисарадзу в префектуре Чиба для проведения испытаний. Там он встретился с капитан-лейтенантом Надзукой, который занимался сборкой и оснасткой крошечных самолетиков, и лейтенантом Васидзу, который отвечал за расчеты.
   — Испытательный самолет уже состыкован с «бетти». Мики видел, что под одним из бомбардировщиков подвешен «охка», набитый мешками с песком. Два других самолета должны были полететь, чтобы заснять, как пройдет расстыковка и планирование «охка».
   Мики и Васидзу сели в самолет-носитель. Надзука сел в один из бомбардировщиков для наблюдения. Первое испытание «Взрывающихся лепестков расцветающей вишни» должно было вот-вот начаться.
   Прорулив почти до самого конца полосы, самолет-носитель с трудом поднялся в воздух. Сделав несколько больших кругов, он сумел достичь своей максимальной высоты, затем свернул на юг, а самолеты-наблюдатели следовали по обеим сторонам от него. Пройдя над островом Осима, самолеты пролетели еще пятнадцать минут до испытательного полигона в Тихом океане.
   Самолеты-наблюдатели заняли свои позиции. Экипаж самолета-носителя открыл люк в полу, откуда было видно кабину «охка». В отверстие ворвался холодный воздух.
   — Вы можете наблюдать за всем отсюда, — крикнул Мики один из членов экипажа.
   Мики лег на живот и высунул голову из люка.
   Пилот самолета-носителя отсчитал время и нажал кнопку, которую приделали для отстыковки «охка». Крошечный, по форме напоминающий акулу, самолетик гладко отвалился от самолета-носителя, отчего «бетти» вдруг подскочил вверх.
   Мики высунул голову подальше, чтобы лучше видеть, как «охка» по кривой стал пикировать к поверхности океана. Васидзу, которому тоже хотелось посмотреть, повернулся на заднем сиденье и стукнулся о Мики.
   — Перестаньте ерзать! — громко крикнул Мики.
   «Охка» плавно отвалился от самолета-носителя, от его оранжевого корпуса отражалось утреннее солнце. Он пошел именно тем курсом, который рассчитал для него Васидзу, и нырнул в океан, взметнув белый столб воды. Никаких конструкторских проблем вроде бы не возникло. Пленка, отснятая двумя самолетами-наблюдателями, подтвердила визуальное наблюдение Мики. Свое первое испытание «охка» прошел.
   Тем временем в 721-м соединении военно-морской авиации на базе ВВС в Хиакуригахаре приветствовали лейтенанта Цутоми Карию и младших лейтенантов Кинтаро Мицухаси и Фудзио Хаяси из военно-морского колледжа. Три молодых выпускника колледжа были приданы в помощь командиру Окамуре и командиру авиакрыла Иваки при формировании эскадрильи «охка». Командир эскадрильи «бетти» Нонака приветствовал их с привычной для него дерзкой вульгарностью.
   — Ну что ж, божки. У вас хватило смелости прикатить сюда, но мы еще посмотрим, одолеете ли вы весь путь. Мне-то что, я рядовой парень! Если вы привезли с собой визитные карточки, можете их сразу выкинуть, поскольку они вам не понадобятся. А если вы все еще девственники, вам лучше сразу поехать в бордель и лишить себя невинности!
   Трое молодых людей были ошарашены совершенно неуставным поведением Нонаки и смотрели на него вытаращив глаза и лишившись дара речи.
   Вслед за приездом молодых выпускников колледжа стали прибывать люди, которые и должны были составить соединение «Боги грома», — офицеры запаса и унтер-офицеры. Первым из унтер-офицеров прибыл Масадзо Окубо. Прежде он служил на юге в эскадрилье истребителей, которой командовал Окамура, и сражался там вместе с ним. Об эскадрилье смертников он услышал, находясь при учебном подразделении на базе в Коноике, префектура Ибараги, к северу от Токио.
   Расстроенный, поскольку он уже больше не мог принимать непосредственное участие в военных действиях, и обозленный на неспособность Японии сокрушить врага, Окубо давно уже смирился с тем, что истребители неровня авианосцам и линкорам. Он принял решение, что лучше протаранить врага и умереть как мужчина и записался добровольцем в 721-е соединение.
   Вскоре после приезда на базу Окубо нанес визит вежливости Окамуре, своему бывшему командиру. Окамура приветствовал его с энтузиазмом.
   — Рад, что вы прибыли, — сказал он. — На этот раз ваша задача будет заключаться в том, чтобы совершить таран, сидя в «охка». Один из тренировочных самолетов стоит в ангаре. Предлагаю вам сходить взглянуть на него.
   В ангаре оказался похожий на игрушку самолетик, который напомнил Окубо крылатую торпеду. Он сразу же признал в нем бомбу, управляемую человеком, и впервые понял, почему номер соединения начинался с цифры 7. Ему вспомнилось, что, когда он был с Окамурой на острове Сулавеси и дела шли плохо, тот высказал предположение, что, похоже, для них остался единственный выход — вылеты смертников против врага. «Значит, вот оно во что вылилось», — подумал Окубо.
   Окубо постучал по деревянному крылу «охка». От этого необычного звука ему стало как-то не по себе, и вдруг его охватила тоска по гладким металлическим истребителям, на которых он так часто летал. У него даже мелькнула мысль, а нельзя ли каким-то образом отказаться от своего последнего полета в таком задрипанном самолетике.
   Пилоты, приданные 721-му летному соединению, начали совершать пробные полеты на истребителях «зиро». Им было велено постоянно пикировать на заданные цели, чтобы у них возникло чувство, что они и впрямь таранят вражеский корабль. Это заставляло их осознать серьезность подготовки и повышало эмоциональный настрой.
   Затем пришла весть об атаках камикадзе на Филиппинах. Пилоты эскадрильи были шокированы, настроение у них упало. До сих пор их поддерживала вера, что их собственное славное самопожертвование запомнится навсегда как основной элемент в защите Японии.
   Люди, пытаясь справиться с разочарованием и вернуть боевой дух, недовольно ворчали.
   — Ничего. На «охка» мы поработаем гораздо лучше! — повторяли они снова и снова.
   31 октября на базе ВВС в Хиакуригахаре собрались старшие офицеры Генерального штаба ВМС, отдела аэронавтики и НИЛА, чтобы присутствовать при второй стадии испытаний «охка» — самолет был загружен водяным балластом, а на борту находился летчик-испытатель Нагано. Все пилоты-смертники тоже выстроились на летном поле.
   Мики был до того возбужден, что не мог усидеть на месте. Он ходил взад-вперед перед ответственным за испытание офицером. Васидзу предложил ему сесть. Он сел, но почти тут же снова вскочил и принялся расхаживать. Последние несколько ночей его мучили навязчивые кошмары, что самолет развалится в воздухе или разобьется, а пилот погибнет.
   Нагано, летчику-испытателю, Мики доверял полностью. Не доверял он самолету. А вдруг из-за балласта равновесие самолета нарушится, и его невозможно будет вести? Сможет ли Нагано сбросить воду? Если самолет перестанет повиноваться ему в воздухе, Нагано было велено открыть фонарь и выброситься с парашютом, но сможет ли он выбраться достаточно быстро?
   Два бомбардировщика «бетти», участвовавшие в испытании, взлетели из Йокосуки несколькими минутами раньше. Мики услышал рев их моторов, когда они приближались к аэродрому на высоте 3500 м . Под брюхом одного самолета он разглядел подвешенную «охка». На сей раз Надзука находился на борту второй «бетти» как наблюдатель.
   Учебно-тренировочный «зиро» Иваки взлетел с базы, чтобы наблюдать за экспериментом. «бетти» с «охка» под брюхом сделал несколько кругов над аэродромом, затем сбросил осветительную ракету — это означало, что ровно через пять минут «охка» будет отпущен. Мики следил за прохождением этих пяти мину по своему секундомеру, то и дело поглядывая на круживший в небе самолет.
   Находившийся на борту самолета-наблюдателя Надзука заметил, что вода, вытекающая из балластной емкости «охки», превращается в лед. Ему вдруг почудилось, что у него у самого кровь стынет в жилах. Если лед вокруг отверстия не растает, воду не удастся сбросить, а это значит, что самолет врежется в землю полностью загруженный.
   Они летели на высоте 3500 м . Балластную воду предстояло сбросить на высоте около 3000 м . Надзука закрыл глаза и стал молиться, чтобы на этой высоте лед при более высокой температуре растаял.
   Начался обратный отсчет — три… два… один…
   «Охка» плавно отделился от самолета-носителя, упал чуть ли не отвесно вниз, после чего перешел на планирование. Загорелись — и чуть ли не сразу же погасли — крыльевые ракеты. Рядом с «охка» появилось два черных объекта, оставлявших за собой дымный след.
   — Ракеты сгорели слишком быстро! — пронзительно закричал Надзука, его обуял страх.
   Однако опытный образец самолета все еще красиво планировал, быстро уходя от «зиро» Иваки, который неотступно следовал за ним.
   — Он летит! Летит! — завопил на земле Васидзу.
   По мере того как офицеры и другие пилоты на летном поле напрягали зрение, оранжевая точка в воздухе становилась все больше и больше. Вдруг она принялась выпускать белый пар. Мики понадобилась секунда, чтобы сообразить, что это Нагано сбрасывает водяной балласт.
   Сделав два круга на аэродромом, «охка», все еще оставляя след пара, с легким металлическим звуком прошел над собравшейся толпой и направился на посадочную полосу. На этом маленьком самолетике Нагано совершил мягкую посадку. «Охка» на своих полозьях остановился в самом конце гудронированной полосы. Пилот вылез из кабины в облаке пыли.
   Мики вскочил на грузовик, подъехал к «охка» и от души поздравил Нагано. Их окружили другие пилоты соединения, поздравлявшие друг друга. После отъезда начальства рабочая группа собралась за столом, чтобы обсудить полет.
   — Почему вы сбросили крыльевые ракеты раньше, чем было предусмотрено? — спросил Мики.
   — Горизонтальная волна была до того сильной, что мешала вести самолет, вот я и решил их сбросить, — ответил Нагано.
   Мики сразу понял, что тяга двух ракет не была синхронизирована. Этот момент они проглядели во время испытаний на земле. Если бы полет не удался, обвинили бы техников.
   — Это оказалась единственной проблемой, — добавил Нагано. — Устойчивость и работа контрольных приборов были безотказными. По скорости он не уступит истребителю.
   — Как вы себя чувствовали, когда вас сбросили с самолета-носителя? — спросил кто-то.
   — Создавалось впечатление, будто меня отталкивают отвесно от самолета, но как только я стал планировать, я сразу же испытал эффект подъема.
   — А что произошло, когда вы стали сбрасывать воду?
   — Самолет слегка пошел вверх, но устойчивость и рабочие характеристики практически нисколько не изменились.
   — А посадка?
   — Гораздо легче, чем я ожидал. Самодельное шасси нисколько не пострадало.
   — Вы думаете, этот образец может использоваться для учебной подготовки?
   — Безусловно. Однако крыльевые ракеты во время тренировочных полетов лучше снять.
   Это испытание имело место ровно через два месяца после начала работы над проектированием «охка» и прошло хорошо. В возбуждении от успеха полета Мики на мгновение позабыл о назначении этого смертоносного оружия, которое сам помог построить.
   По завершении испытаний «охка» введение 721-го соединения в бой было обеспечено.
   Наземные испытания фюзеляжных ракет для «охка» были завершены 6 ноября, и НИЛА сразу же приступила к массовому производству самолетов. Вскоре, однако, стало очевидно, что лаборатория просто не в состоянии выполнить указание о постройке 150 самолетов к концу ноября, главным образом из-за того, что слишком много времени уходило на изготовление деревянных крыльев и хвостов. Тогда решили подрядить на производство крыльев и хвостов несколько частных фирм, хотя преобладало мнение, что производство самолетов «охка» должно бы оставаться строго военным делом.
   Производителям бомбардировщиков «бетти» также приказали ускорить выполнение производственных заданий. Второй военно-морской арсенал аэронавтики в Кисарадзу, префектура Чиба, и 22-й военно-морской арсенал аэронавтики в Каное, префектура Кагосима, были заняты конвертированием обычных «бетти» на самолеты-носители, которые бы могли нести «охка». «Мицубиси Нагоя эркрафт компани», производителю «бетти», было приказано усилить защитное вооружение самолетов, даже хотя бы из-за этого ухудшались некоторые из рабочих характеристик.
   У бомбардировщиков «бетти» был один роковой недостаток: встроенные в крылья топливные баки часто поражало вражеским огнем, и их охватывало пламя. Поскольку темп и объем американских атак против японских сил возросли, все больше и больше «бетти» погибало именно по этой причине.
   Производитель предпринял одну контрмеру: обшил крылья резиной, чтобы предотвратить вытекание топлива, когда враг попадал в баки. У этой меры, однако, был свой собственный серьезный недостаток: изменялся аэродинамический профиль, увеличивая сопротивление крыльев и уменьшая крейсерскую скорость бомбардировщиков на 10 узлов.
   «Мицубиси» также спроектировала бензобак, в котором был автоматический огнетушитель, наполненный углекислым газом. Если загорался огонь, газ сразу же растекался. Вокруг самих бензобаков внутри корпуса были поставлены стальные пластины, за сиденьем пилота — тоже. Эти защитные меры еще больше увеличивали вес самолетов, так же еще больше уменьшая их скорость. Однако при всех этих мерах самолет все равно оставался уязвимым для вражеского огня.
   8 ноября 721-е соединение перебралось из Хиакуригахары на авиабазу в Коноике.
   К северу от аэродрома, за рекой Хоривари, находился песчаный участок, использовавшийся прежде для учебного бомбометания. Песок разровняли и превратили этот участок в учебный аэродром для учебно-тренировочных самолетов «охка».
   К этому времени все ключевые фигуры, приписанные к 721-му соединению, прибыли в Коноике.
   Среди вновь прибывших был и старший унтер-офицер Ичикава. Он сразу же пошел повидать своего друга Тамуру.
   — Почему же ты не послал открытку? — спросил он. — Что произошло с «шишкой»?
   — «Шишка» — это не то слово, — ответил Тамура. — Идем, я тебе покажу.
   Он повел Ичикаву к ангару и показал один из учебно-тренировочных самолетов «охка».
   — Вот он, твой будущий гроб, — сказал он.
   И без того слабая убежденность Ичикавы ослабла еще больше, когда Тамура объяснил, что «охка» будут нести под брюхом «бетти», а затем сбросят недалеко от цели.
   — Не разочаровывайся, — сказал он своему другу. — Если бы ты пошел на таран в бомбардировщике-штурмовике, никто бы и не увидел, как ты умрешь. В этой же хреновине ты будешь идти на таран на виду у всего экипажа самолета-носителя.
   Вечером, прежде чем улечься, Ичикава открыл свою записную книжку и написал на обратной стороне обложки: «После двадцати с лишним лет жизни мне нечего оставить после себя, кроме этой вот записной книжки, которую я посвящаю своим родителям, всегда окружавшим меня вниманием и любовью».