Страница:
Время 14 ч 08 мин. Рожественский отдает приказ открыть огонь. Дождь русской стали обрушился на японцев. Так и должно было быть. Вокруг «Микасы» море вскипело, фонтаны воды обрушились на адмиральский корабль, воздух наполнился громовыми раскатами залпов. Японская эскадра продолжала выполнять поворот с безукоризненной точностью. Без единого выстрела. Так прошли три минуты, которые должны были показаться Того вечностью. С 14 ч 08 мин. до 14 ч 11 мин. императорский флот представлял собой безответную мишень для русских артиллеристов.
Наконец в 14 ч 11 мин. первые японские броненосцы, закончившие разворот, открыли ответный огонь, к ним последовательно присоединялись остальные, выходившие на переднюю ветвь «заколки для волос». Огонь сосредоточился на «Суворове» и «Ослябе».
В 14 ч 20 мин. 305-мм снаряд разорвался позади командного мостика, ранив 15 офицеров, разбив компас, рядом с которым стоял Того. Того остался на месте, улыбаясь. Через несколько секунд попадание в переднюю башню, выведено из строя одно из двух орудий. Но в 14 ч 21 мин. японский маневр завершился, и без серьезных потерь. Время Рожественского прошло. Слово было за пушками Того, которые наконец могли показать все, на что способны, находясь в наилучшей тактической позиции.
Японские снаряды были впервые начинены шимозой. Они разрывали броню, как бумагу. Они взрывались при встрече с любым препятствием, была ли это стойка ограждения или броневой лист, даже от падения в море. Взрываясь, снаряды выбрасывали сноп огня, град осколков и клубы удушающего ядовитого газа. Как только японские канониры пристрелялись, положение головных русских кораблей стало ужасным.
Со своего места Того, конечно, не мог видеть разрушительное действие каждого японского снаряда. Но он видел, что темп стрельбы его кораблей был в три раза выше, чем у врага. Менее чем через полчаса после начала сражения русский огонь становится все более неточным и неэффективным. На русских кораблях были разбиты все дальномеры и прицелы. Удивляло то, что русские артиллеристы все еще каким-то образом умудрялись наводить свои орудия.
Японская эскадра сохраняла свой великолепный порядок в строю. Русские корабли сбивалась в кучу. Кильватерная колонна Рожественского сгибалась на восток под жестоким огнем противника, как дерево под ураганом. Того как будто почувствовал, что враг не сможет долго выдерживать этот яростный бой, и усилил натиск, также вслед за противником изменяя свой курс и начиная неумолимо охватывать голову русской эскадры.
К 14 ч 47 мин. курс был уже восток-юго-восток, дистанция — 4000 метров . В 14 ч 50мин. «Ослябя», охваченный огнем и окутанный клубами черного дыма, покинул строй. Через десять минут пылающий «Суворов» покатился из строя влево. Броненосец «Александр III», оказавшийся во главе эскадры, вдруг повернул на север — на Владивосток! — пытаясь избежать окружения и проскочить позади японского строя. Но Того был внимателен. Того чувствовал, что ключ к победе в его руках. Поворот на восемь румбов влево «все вдруг», потом еще на восемь румбов влево «все вдруг», и японская эскадра снова в боевой колонне на курсе северо-запад, в обратном порядке — но теперь это уже не имело большого значения — и преграждает путь противнику.
В 15 ч 10 мин. броненосец «Ослябя» перевернулся и затонул. Камимура продолжает двигаться на юго-восток, прикрывая маневр 1-й эскадры и сосредоточив огонь на «Александре III». Охваченный пожаром «Александр III» в свою очередь покинул строй, уступив свое место броненосцу «Бородино». Того снова маневром «все вдруг» вернулся на курс юго-восток, «Микаса» опять впереди и начал теснить огнем русскую эскадру.
«Суворов», вероятно потерявший управление, оказался в центре смертельной карусели, по очереди обстреливаемый эскадрами Того и Камимуры. Он стал похож на корабль-мишень для учебной стрельбы. Его разбитый остов производил страшное впечатление. Некоторые его пушки еще стреляли, хотя трудно было представить, что кто-то мог еще оставаться живым среди этой груды разорванного, скрученного железа и моря огня.
Русские снаряды все реже и реже достигали цели. Корабли сбились в кучу, вокруг которой кружила японская эскадра. «Суворов» пять часов выдерживал огонь всей японской эскадры, отбил две атаки миноносцев и все еще оставался на плаву. На нем еще стреляла одна 75-мм пушка, последняя. Миноносный отряд капитана третьего ранга Фузимото получил приказ снова атаковать «Суворова» и потопить его. Превращенный в руины и оставшись с одним небольшим орудием, гордый корабль показывал твердую решимость сражаться до конца. Он продолжал стрелять, пока сохранял плавучесть. Наконец, в 19 ч 20 мин., после еще двух атак миноносцев, он величественно отправился на дно.
В тот же момент на борту «Бородино», который все еще вел своих боевых товарищей в направлении Владивостока, прогремел взрыв, и броненосец исчез под свинцовыми волнами. За двадцать минут до этого «Александр III» был поглощен морем, и никто на нем не спасся. Пароходы «Камчатка», «Урал» и «Русь» были расстреляны из пушек и тоже потоплены. Два плавучих госпиталя попали в плен. Третья часть плана Того была выполнена.
Наступила ночь. Волнение на море не уменьшалось, но ветер стих. Погода, казалось, благоприятствовала для запланированного четвертого акта: ночной атаки миноносцев. По всем направлениям они разбежались в поисках добычи, как стаи волков на охоте. Того приказал основным силам эскадры прекратить огонь и идти на север, назначив встречу на следующее утро у острова Мацусима.
За ночь на японских кораблях был наведен порядок, очищены палубы, артиллерийские батареи, на свежий воздух вынесли раненых, вышли подышать те, кто весь день провел в душном аду трюмов и кочегарок. Мертвым приготовили гробы. Погибших оказалось около сотни, и пятьсот тридцать раненых. Для такого яростного сражения это было не так уж и много. На броненосце «Микаса», главной цели врага, насчитали самое большое количество жертв. В него было 48 попаданий. Из всей артиллерии осталось только пять 152-мм орудий.
«Нисин», который сражался на другом конце боевого порядка, также получил самые серьезные повреждения. В броненосец «Асама» в 14 ч 27 мин. попал снаряд с «Осляби». Он вынужден был покинуть строй и оказался под сосредоточенным огнем противника, пока производился ремонт рулевого управления. Его корма на полтора метра опустилась в воду. Но в 15 ч 15 мин. он вновь занял свое место в строю. У крейсера «Кассаги» был поврежден корпус ниже ватерлинии, и он в сопровождении «Ситозе» отправился к ближайшей бухте Абурадани. На других кораблях повреждения не представляли серьезной опасности. Того знал, что он потопил три из четырех новейших русских броненосцев типа «Суворова», считавшихся в Санкт-Петербурге непобедимыми.
После захода солнца русские тоже стали подсчитывать свои потери и приводить в порядок корабли. Проявив традиционную невероятную способность к восстановлению, им удалось потушить пожары, закрыть пробоины в бортах. Приступили к лечению раненых, похоронам погибших. На русских кораблях на некоторое время надежда сменила отчаяние. Японские пушки замолчали, огни вражеской эскадры исчезли далеко позади.
Может быть, после всего этого ада удастся добраться до Владивостока. Оказаться в безопасности, найти, пусть даже на время, убежище, встретить соотечественников — предел мечтаний! Облегчение длилось не больше часа. Внезапно со всех сторон послышалось тарахтенье двигателей, визг выскакивавших их воды винтов. Миноносцы. Отчаяние снова наполнило сердца.
Командиры японских миноносцев, уже знавшие об итогах дневного сражения, сгорали от нетерпения показать, в свою очередь, свою храбрость. Они злобно накинулись на уже раненую добычу. Броненосец «Наварин», получив в борт две торпеды, пошел на дно вместе со всем экипажем. Броненосец «Сысой Великий» и крейсер «Адмирал Нахимов», также поврежденные, с трудом добрались до берегов острова Цусима, где и открыли кингстоны, чтобы не попасть в плен. Не все русские корабли спокойно ждали своей участи. Наводчики с перевязанными головами и обожженными руками крутили маховики орудий, ловя в прицелы темные силуэты миноносцев. Под их снарядами два миноносца затонули, еще шесть были выведены из строя. Японские миноносцы отошли, как только небо на востоке начало сереть.
Вставало солнце. День обещал быть погожим и ясным, именно такой и нужен был японцам. Начинался пятый акт выработанной Того программы.
В 5 ч 20 мин. Того получил от Такаоки сообщение, что примерно в 60 милях к югу от эскадры замечено много столбов дыма. Через несколько минут Такаока уточнил: «Вижу четыре броненосца и два крейсера. Идут на северо-запад».
Остатки русского флота пытались прорваться во Владивосток. Того снова встал на их пути.
На этот раз все было в его руках: и скорость, и сила. Около двух часов дня показался противник. Это был старый броненосец «Николай I» с адмиральским флагом на мачте, броненосец «Орел» и два броненосца береговой обороны «Апраксин» и «Сенявин». Чуть впереди и в стороне шел крейсер «Изумруд».
В 10 ч 34 мин. «Кассуга», сразу же поддержанный всеми японскими броненосцами, открыл огонь. «Изумруд» внезапно покинул русский отряд, развил полный ход и удалился на восток. Он пытался удрать. Того это видел, он видел также, что «Ситозе», устремившийся за ним, не поспевает его перехватить. Ну и пусть. Можно позволить мелкой добыче ускользнуть. Главное — не упустить основную. А основные силы, вернее, то, что осталось от основных сил русской эскадры, были перед Того. Окруженные превосходящими силами противника, русские корабли снова подверглись беспощадному истреблению.
Стрельба продолжалась уже девять минут, когда один из офицеров, стоявших рядом с Того, произнес несколько слов, среди которых промелькнуло «Николай I». Что-то происходило на борту русского броненосца.
На мачте корабля боевой флаг несколько раз дернулся, затем он опустился до середины мачты. В тот же момент появился сигнал международного кода: X.G.H. — «Сдаюсь».
Того не двигался. Казалось, он оцепенел. Офицеры вокруг застыли в молчании. Они переводили взгляд с адмирала на русские корабли, на которые продолжали сыпаться японские снаряды. У многих из них открылись рты от того, что они увидели в следующее мгновение.
На других русских кораблях почти одновременно спустились русские флаги. И, как только они исчезли из виду, на их место быстро поднялись другие: с восходящим солнцем, национальным японским символом. Это было душераздирающее зрелище. Сердца офицеров забились чаще, ком застрял в горле, у многих на глазах появились слезы.
Того наблюдал за всем этим сухими глазами. Он молча смотрел на японские флаги над русскими кораблями. Русские пушки больше не стреляли, а японские снаряды продолжали рваться на палубах кораблей.
— Адмирал, они сдаются, — произнес один из офицеров. — Прекратить огонь?
Того молчал. Неужели он решил добить безоружного противника? Секунды казались присутствующим нестерпимо длинными.
— Адмирал, они сдаются, — сказал дрожащим голосом начальник штаба. — Дух бушидо требует прекратить огонь.
Того еще раз взглянул на сигнал на «Николае I» и японские флаги на других кораблях.
— Прекратить огонь, — сказал он.
Японские корабли образовали круг вокруг поверженного врага.
Это произошло 28 мая 1905 года в 10 ч 45 мин. утра.
Корабль с русским характером (Удивительная одиссея «Рязани»)
Прямое попадание… мимо цели (Гибель «Лузитании»)
Наконец в 14 ч 11 мин. первые японские броненосцы, закончившие разворот, открыли ответный огонь, к ним последовательно присоединялись остальные, выходившие на переднюю ветвь «заколки для волос». Огонь сосредоточился на «Суворове» и «Ослябе».
В 14 ч 20 мин. 305-мм снаряд разорвался позади командного мостика, ранив 15 офицеров, разбив компас, рядом с которым стоял Того. Того остался на месте, улыбаясь. Через несколько секунд попадание в переднюю башню, выведено из строя одно из двух орудий. Но в 14 ч 21 мин. японский маневр завершился, и без серьезных потерь. Время Рожественского прошло. Слово было за пушками Того, которые наконец могли показать все, на что способны, находясь в наилучшей тактической позиции.
Японские снаряды были впервые начинены шимозой. Они разрывали броню, как бумагу. Они взрывались при встрече с любым препятствием, была ли это стойка ограждения или броневой лист, даже от падения в море. Взрываясь, снаряды выбрасывали сноп огня, град осколков и клубы удушающего ядовитого газа. Как только японские канониры пристрелялись, положение головных русских кораблей стало ужасным.
Со своего места Того, конечно, не мог видеть разрушительное действие каждого японского снаряда. Но он видел, что темп стрельбы его кораблей был в три раза выше, чем у врага. Менее чем через полчаса после начала сражения русский огонь становится все более неточным и неэффективным. На русских кораблях были разбиты все дальномеры и прицелы. Удивляло то, что русские артиллеристы все еще каким-то образом умудрялись наводить свои орудия.
Японская эскадра сохраняла свой великолепный порядок в строю. Русские корабли сбивалась в кучу. Кильватерная колонна Рожественского сгибалась на восток под жестоким огнем противника, как дерево под ураганом. Того как будто почувствовал, что враг не сможет долго выдерживать этот яростный бой, и усилил натиск, также вслед за противником изменяя свой курс и начиная неумолимо охватывать голову русской эскадры.
К 14 ч 47 мин. курс был уже восток-юго-восток, дистанция — 4000 метров . В 14 ч 50мин. «Ослябя», охваченный огнем и окутанный клубами черного дыма, покинул строй. Через десять минут пылающий «Суворов» покатился из строя влево. Броненосец «Александр III», оказавшийся во главе эскадры, вдруг повернул на север — на Владивосток! — пытаясь избежать окружения и проскочить позади японского строя. Но Того был внимателен. Того чувствовал, что ключ к победе в его руках. Поворот на восемь румбов влево «все вдруг», потом еще на восемь румбов влево «все вдруг», и японская эскадра снова в боевой колонне на курсе северо-запад, в обратном порядке — но теперь это уже не имело большого значения — и преграждает путь противнику.
В 15 ч 10 мин. броненосец «Ослябя» перевернулся и затонул. Камимура продолжает двигаться на юго-восток, прикрывая маневр 1-й эскадры и сосредоточив огонь на «Александре III». Охваченный пожаром «Александр III» в свою очередь покинул строй, уступив свое место броненосцу «Бородино». Того снова маневром «все вдруг» вернулся на курс юго-восток, «Микаса» опять впереди и начал теснить огнем русскую эскадру.
«Суворов», вероятно потерявший управление, оказался в центре смертельной карусели, по очереди обстреливаемый эскадрами Того и Камимуры. Он стал похож на корабль-мишень для учебной стрельбы. Его разбитый остов производил страшное впечатление. Некоторые его пушки еще стреляли, хотя трудно было представить, что кто-то мог еще оставаться живым среди этой груды разорванного, скрученного железа и моря огня.
Русские снаряды все реже и реже достигали цели. Корабли сбились в кучу, вокруг которой кружила японская эскадра. «Суворов» пять часов выдерживал огонь всей японской эскадры, отбил две атаки миноносцев и все еще оставался на плаву. На нем еще стреляла одна 75-мм пушка, последняя. Миноносный отряд капитана третьего ранга Фузимото получил приказ снова атаковать «Суворова» и потопить его. Превращенный в руины и оставшись с одним небольшим орудием, гордый корабль показывал твердую решимость сражаться до конца. Он продолжал стрелять, пока сохранял плавучесть. Наконец, в 19 ч 20 мин., после еще двух атак миноносцев, он величественно отправился на дно.
В тот же момент на борту «Бородино», который все еще вел своих боевых товарищей в направлении Владивостока, прогремел взрыв, и броненосец исчез под свинцовыми волнами. За двадцать минут до этого «Александр III» был поглощен морем, и никто на нем не спасся. Пароходы «Камчатка», «Урал» и «Русь» были расстреляны из пушек и тоже потоплены. Два плавучих госпиталя попали в плен. Третья часть плана Того была выполнена.
Наступила ночь. Волнение на море не уменьшалось, но ветер стих. Погода, казалось, благоприятствовала для запланированного четвертого акта: ночной атаки миноносцев. По всем направлениям они разбежались в поисках добычи, как стаи волков на охоте. Того приказал основным силам эскадры прекратить огонь и идти на север, назначив встречу на следующее утро у острова Мацусима.
За ночь на японских кораблях был наведен порядок, очищены палубы, артиллерийские батареи, на свежий воздух вынесли раненых, вышли подышать те, кто весь день провел в душном аду трюмов и кочегарок. Мертвым приготовили гробы. Погибших оказалось около сотни, и пятьсот тридцать раненых. Для такого яростного сражения это было не так уж и много. На броненосце «Микаса», главной цели врага, насчитали самое большое количество жертв. В него было 48 попаданий. Из всей артиллерии осталось только пять 152-мм орудий.
«Нисин», который сражался на другом конце боевого порядка, также получил самые серьезные повреждения. В броненосец «Асама» в 14 ч 27 мин. попал снаряд с «Осляби». Он вынужден был покинуть строй и оказался под сосредоточенным огнем противника, пока производился ремонт рулевого управления. Его корма на полтора метра опустилась в воду. Но в 15 ч 15 мин. он вновь занял свое место в строю. У крейсера «Кассаги» был поврежден корпус ниже ватерлинии, и он в сопровождении «Ситозе» отправился к ближайшей бухте Абурадани. На других кораблях повреждения не представляли серьезной опасности. Того знал, что он потопил три из четырех новейших русских броненосцев типа «Суворова», считавшихся в Санкт-Петербурге непобедимыми.
После захода солнца русские тоже стали подсчитывать свои потери и приводить в порядок корабли. Проявив традиционную невероятную способность к восстановлению, им удалось потушить пожары, закрыть пробоины в бортах. Приступили к лечению раненых, похоронам погибших. На русских кораблях на некоторое время надежда сменила отчаяние. Японские пушки замолчали, огни вражеской эскадры исчезли далеко позади.
Может быть, после всего этого ада удастся добраться до Владивостока. Оказаться в безопасности, найти, пусть даже на время, убежище, встретить соотечественников — предел мечтаний! Облегчение длилось не больше часа. Внезапно со всех сторон послышалось тарахтенье двигателей, визг выскакивавших их воды винтов. Миноносцы. Отчаяние снова наполнило сердца.
Командиры японских миноносцев, уже знавшие об итогах дневного сражения, сгорали от нетерпения показать, в свою очередь, свою храбрость. Они злобно накинулись на уже раненую добычу. Броненосец «Наварин», получив в борт две торпеды, пошел на дно вместе со всем экипажем. Броненосец «Сысой Великий» и крейсер «Адмирал Нахимов», также поврежденные, с трудом добрались до берегов острова Цусима, где и открыли кингстоны, чтобы не попасть в плен. Не все русские корабли спокойно ждали своей участи. Наводчики с перевязанными головами и обожженными руками крутили маховики орудий, ловя в прицелы темные силуэты миноносцев. Под их снарядами два миноносца затонули, еще шесть были выведены из строя. Японские миноносцы отошли, как только небо на востоке начало сереть.
Вставало солнце. День обещал быть погожим и ясным, именно такой и нужен был японцам. Начинался пятый акт выработанной Того программы.
В 5 ч 20 мин. Того получил от Такаоки сообщение, что примерно в 60 милях к югу от эскадры замечено много столбов дыма. Через несколько минут Такаока уточнил: «Вижу четыре броненосца и два крейсера. Идут на северо-запад».
Остатки русского флота пытались прорваться во Владивосток. Того снова встал на их пути.
На этот раз все было в его руках: и скорость, и сила. Около двух часов дня показался противник. Это был старый броненосец «Николай I» с адмиральским флагом на мачте, броненосец «Орел» и два броненосца береговой обороны «Апраксин» и «Сенявин». Чуть впереди и в стороне шел крейсер «Изумруд».
В 10 ч 34 мин. «Кассуга», сразу же поддержанный всеми японскими броненосцами, открыл огонь. «Изумруд» внезапно покинул русский отряд, развил полный ход и удалился на восток. Он пытался удрать. Того это видел, он видел также, что «Ситозе», устремившийся за ним, не поспевает его перехватить. Ну и пусть. Можно позволить мелкой добыче ускользнуть. Главное — не упустить основную. А основные силы, вернее, то, что осталось от основных сил русской эскадры, были перед Того. Окруженные превосходящими силами противника, русские корабли снова подверглись беспощадному истреблению.
Стрельба продолжалась уже девять минут, когда один из офицеров, стоявших рядом с Того, произнес несколько слов, среди которых промелькнуло «Николай I». Что-то происходило на борту русского броненосца.
На мачте корабля боевой флаг несколько раз дернулся, затем он опустился до середины мачты. В тот же момент появился сигнал международного кода: X.G.H. — «Сдаюсь».
Того не двигался. Казалось, он оцепенел. Офицеры вокруг застыли в молчании. Они переводили взгляд с адмирала на русские корабли, на которые продолжали сыпаться японские снаряды. У многих из них открылись рты от того, что они увидели в следующее мгновение.
На других русских кораблях почти одновременно спустились русские флаги. И, как только они исчезли из виду, на их место быстро поднялись другие: с восходящим солнцем, национальным японским символом. Это было душераздирающее зрелище. Сердца офицеров забились чаще, ком застрял в горле, у многих на глазах появились слезы.
Того наблюдал за всем этим сухими глазами. Он молча смотрел на японские флаги над русскими кораблями. Русские пушки больше не стреляли, а японские снаряды продолжали рваться на палубах кораблей.
— Адмирал, они сдаются, — произнес один из офицеров. — Прекратить огонь?
Того молчал. Неужели он решил добить безоружного противника? Секунды казались присутствующим нестерпимо длинными.
— Адмирал, они сдаются, — сказал дрожащим голосом начальник штаба. — Дух бушидо требует прекратить огонь.
Того еще раз взглянул на сигнал на «Николае I» и японские флаги на других кораблях.
— Прекратить огонь, — сказал он.
Японские корабли образовали круг вокруг поверженного врага.
Это произошло 28 мая 1905 года в 10 ч 45 мин. утра.
Корабль с русским характером (Удивительная одиссея «Рязани»)
Этот корабль был красив той особой красотой, которая и поныне трогает истинно морские сердца. Он давал отличный ход, которому могут позавидовать и нынешние суда, и потому при весьма солидных водоизмещении и грузоподъемности мог брать на борт не только самые разнообразные товары, но и пассажиров.
И была еще одна у этого корабля особенность, заложенная в нем с самого начала постройки на знаменитых верфях в Данциге. Он имел на палубах фундаменты, незаметные постороннему глазу. В случае военной необходимости на них без труда можно было установить восемь 105-миллиметровых орудий. Товаропассажирский пароход мгновенно превращался в полноценный вспомогательный крейсер.
— Я столь подробно рассказываю об этом обстоятельстве, потому что оно объясняет дальнейшую судьбу парохода «Рязань», вступившего после постройки в августе 1909 года в состав русского Добровольного флота, — рассказывает корреспондент «Труда» В. Городецкий. — Август вообще оказался для этого корабля необычным месяцем…
— Возникает сразу великое множество вопросов, — говорил корреспонденту заместитель директора Рязанского областного государственного архива А. Мельник. — Например, почему океанский пароход, построенный в Германии для России, носит имя сухопутного города?
Они сидели в небольшом насквозь прокуренном кабинете Андрея Николаевича. Раньше здесь находился партийный архив. Теперь полуподвальный этаж бывшего обкома стал своего рода хранилищем истории…
Как и все подлинное, ее не всегда просто сохранить. И в этом смысле профессия архивариуса приобретает особую значимость. Правда, и архивариус, который находился перед В. Городецким, вовсе не отвечал устоявшимся представлениям о людях этой профессии. Андрею Мельнику тридцать шесть, он могуч, бородат, рост под два метра. Каждый год уезжает с подводной археологической экспедицией на Белое море, изучает окрестности Соловков, написал интереснейшую книгу о своих находках и десятки научных статей. Коренной рязанец, он с детства мечтал о море. Однако непостижимая военкоматская логика определила его в пехотинцы. Но он все равно нашел свой путь к морю.
Так вот, необычные труды молодого ученого стали известны за океаном. Андрея Мельника пригласили на заседание «круглого стола» в Смитсоновский институт в Вашингтоне. Маститые подводные археологи и морские историки США дали молодому российскому коллеге только десять минут. Однако Мельник говорил больше часа. Показывал слайды и видеопленки, а его просили продолжать. Вечером он встретился с коллегами вновь…
Именно тогда Андрей Мельник узнал о корабле «Рязань» и его необычной судьбе.
Это был немалый труд — отыскать документы, в которых сохранилось хоть косвенное упоминание об одном из пяти пароходов, созданных для Доброфлота незадолго до мировой войны. Андрей Мельник это сделал. И теперь, потягивая сигарету, извлекает уникальные рукописи и фотографии.
…Взамен потерянных в бесславной Русско-японской войне кораблей России требовался на Дальнем Востоке новый военный и торговый флот. Денег у правительства не хватало. Пустили шапку по кругу, объявив сбор пожертвований. Получилось так, что денег больше всех собрали жители Рязанской губернии. Отличились не только купцы, но и простой люд.
Рязанский губернатор уведомил городскую думу: «Пароходам Добровольного флота по установившемуся обычаю присваиваются имена городов в той последовательности, в какой они находятся в списке пожертвований…». Высочайшим соизволением самому крупному кораблю и было присвоено имя города на Оке.
Рязанцы радовались. Они отправили на Дальний Восток уважаемую депутацию, которая привезла в дар команде корабля чудотворную икону Святого Василия Рязанского…
Карьера «Рязани» прервалась ночью 2 августа 1914 года в злополучном Цусимском проливе. С грузом рельсов, вина, цитрусовых и пассажирами судно шло из Нагасаки во Владивосток и стало первой жертвой войны на море. Идущую без огней и опознавательных знаков «Рязань» подстерег и захватил германский крейсер «Эмден». Капитан пытался спорить, доказывая, что это разбой, что корабль совершенно безоружен. Но с крейсера мрачно глядели готовые к бою орудия, война была объявлена — спорить не о чем. Команду и пассажиров высадили в корабельные шлюпки и, снабдив водой и продовольствием, посоветовали идти к недалекому берегу. На этом история парохода «Рязань» для России закончилась. Но была продолжена жизнь корабля и одной из его шлюпок.
Дело в том, что уже через несколько дней сугубо мирный пароход превратился в крейсер германского флота «Корморан». Уже через пять дней на нем было установлено мощное артиллерийское вооружение. Немцы прекрасно помнили, что за корабль они строили для России…
Здесь поверхностный наблюдатель поставил бы точку. Андрей Мельник с этого начал свой глубинный поиск. (Может быть, в профессиях историка и аквалангиста есть одно общее — стремление к максимальной глубине?..) Со страниц небольшой книги «Крейсер „Эмден“ на меня смотрят словно высеченные из железа лица офицеров. Командир корабля Карл фон Мюллер. Старший помощник — автор книги — Хельмут фон Мюкке. В книге поименно названы все офицеры немецкого крейсера и многие нижние чины. И нигде пока не удалось найти ни одной фамилии тех, кто командовал „Рязанью“ и плавал на ней. Это типично для десятилетий забвения русской славы и искалеченной в политических целях нашей истории.
Так вот, «Эмден» ходил на Дальнем Востоке, перехватывал торговые суда, лишая противника снабжения и связи. В помощь ему поступил и новоявленный «Корморан».
Командиру «Эмдена» на первых порах везло. Его корабль, который немцы прозвали «белым лебедем востока», разбойничал до ноября 1914 года, утопив около 20 судов, в том числе русский крейсер «Жемчуг». Но у Кокосовых островов он попался тяжелому австралийскому крейсеру «Сидней», был обстрелян и взорвался. Правда, до того полсуток огрызался огнем…
Поскольку для Австралии в Первую мировую это была первая и, кажется, единственная победа на море, ее решили увековечить. Водолазы обнаружили на погибшем германском крейсере несколько ящиков с чилийскими долларами в монетах. Из них изготовили своеобразную медаль. На аверсе так и осталось изображение доллара, а на реверсе надпись: «Сидней» — «Эмден». 6 ноября 1914 года».
«Рязань» была отомщена таким необычным образом.
Судьбы кораблей, как и людские, сплетаются причудливо и неожиданно. Кстати, месяцем позже была поставлена точка и на судьбе бывшей «Рязани», крейсера «Корморан». Имея на хвосте пару японских крейсеров, единственный тогда корабль Германии на Тихом океане на остатках угля добрался до острова Гуам, принадлежавшего нейтральным тогда США. Уголь американцы продать «Корморану» отказались, потребовав разоружиться.
Простояв почти три года в нейтральных водах, судно нашло в них кончину. Когда американцы в 1917 году объявили наконец-то войну Германии, уже через час от бывшей «Рязани» потребовали сдаться. Командир Альберт фон Зигфрид отказался. Он затопил корабль вместе с командой. Через год американцы подняли останки погибших и похоронили их с воинскими почестями…
Казалось бы, все. Но история корабля, носившего изначально имя одного из старейших городов России, не была на том исчерпана. «Рязань» еще раз выказала свой характер. Это как-никак было русское судно, хоть и построенное в Германии. Спустя 27 лет после своей гибели «Рязань» наказала японцев, уничтоживших ее старших братьев.
Произошло вот что. Японцы, как известно, в годы Второй мировой захватили остров Гуам. В сорок третьем на его рейд проникла американская подлодка. Она обнаружила на рейде новенький японский транспорт большого водоизмещения и дала торпедный залп. «Гатаи Мару», получив огромные пробоины, попытался выброситься на берег. Но по пути к спасению напоролся сильно просевшей кормой на острый форштевень затонувшей «Рязани». Последняя пробоина оказалась для японца роковой. Он лег на дно рядом с русским пароходом. Так они и лежат в прибрежных теплых водах Гуама — два разных корабля двух разных эпох. Сейчас они объявлены памятниками военно-морской истории.
— На море каждая история всегда имеет продолжение, — говорит А. Мельник. — Австралийцы спустя десятилетия в память о победителе «Эмдена» построили новый тяжелый крейсер «Сидней». А немцы в память о героической гибели «Корморана» — «Рязани» назвали один из новых рейдеров. Во Вторую мировую оба корабля встретились в бою на Тихом океане. «Сидней» был расстрелян и пошел ко дну со всей командой. Однако, погибая, он дал залп по противнику, у которого на палубе лежали мины. Залп оказался точным…
— Такая вот история, — философски изрек Андрей Николаевич.
И все-таки история еще не вся. Когда в 1922 году Красная армия входила во Владивосток, шестеро кадетов, служивших в колчаковской армии и потому на милость победителей не рассчитывавших, решили бежать на парусной шлюпке, которая осталась во владивостокском порту после того, как на ней спаслись пассажиры и команда захваченной «Рязани». Мальчишки нашли бывалого боцмана по фамилии Карась и отправились прямиком через океан в Америку. Карась знал свое дело. Штормы пощадили утлое суденышко. Спустя три недели микро «Рязань», одолев великий Тихий океан, буднично вошла в территориальные воды Соединенных Штатов. Ее задержал эсминец береговой охраны, заподозрив, что это нарушители действовавшего тогда «сухого закона». Но на борту оказались лишь пустой бочонок из-под воды, несколько сухарей и семеро невероятно обросших оборванцев.
Так они и вошли в гавань Сан-Франциско, где местный миллионер очень кстати учредил громадный приз тому, кто первым на маломерном судне пересечет океан и придет в его родной город. Экипаж «Рязани» и само суденышко пронесли через весь город на руках под радостные вопли жителей, не видавших ничего подобного. Все «рязанцы» немедленно были зачислены в почетные граждане города на берегу океана и, получив приз, стали состоятельными людьми.
Спустя несколько лет поэт-эмигрант Арсений Несмелов написал об этом поэму. Так стала известна последняя часть эпопеи.
И была еще одна у этого корабля особенность, заложенная в нем с самого начала постройки на знаменитых верфях в Данциге. Он имел на палубах фундаменты, незаметные постороннему глазу. В случае военной необходимости на них без труда можно было установить восемь 105-миллиметровых орудий. Товаропассажирский пароход мгновенно превращался в полноценный вспомогательный крейсер.
— Я столь подробно рассказываю об этом обстоятельстве, потому что оно объясняет дальнейшую судьбу парохода «Рязань», вступившего после постройки в августе 1909 года в состав русского Добровольного флота, — рассказывает корреспондент «Труда» В. Городецкий. — Август вообще оказался для этого корабля необычным месяцем…
— Возникает сразу великое множество вопросов, — говорил корреспонденту заместитель директора Рязанского областного государственного архива А. Мельник. — Например, почему океанский пароход, построенный в Германии для России, носит имя сухопутного города?
Они сидели в небольшом насквозь прокуренном кабинете Андрея Николаевича. Раньше здесь находился партийный архив. Теперь полуподвальный этаж бывшего обкома стал своего рода хранилищем истории…
Как и все подлинное, ее не всегда просто сохранить. И в этом смысле профессия архивариуса приобретает особую значимость. Правда, и архивариус, который находился перед В. Городецким, вовсе не отвечал устоявшимся представлениям о людях этой профессии. Андрею Мельнику тридцать шесть, он могуч, бородат, рост под два метра. Каждый год уезжает с подводной археологической экспедицией на Белое море, изучает окрестности Соловков, написал интереснейшую книгу о своих находках и десятки научных статей. Коренной рязанец, он с детства мечтал о море. Однако непостижимая военкоматская логика определила его в пехотинцы. Но он все равно нашел свой путь к морю.
Так вот, необычные труды молодого ученого стали известны за океаном. Андрея Мельника пригласили на заседание «круглого стола» в Смитсоновский институт в Вашингтоне. Маститые подводные археологи и морские историки США дали молодому российскому коллеге только десять минут. Однако Мельник говорил больше часа. Показывал слайды и видеопленки, а его просили продолжать. Вечером он встретился с коллегами вновь…
Именно тогда Андрей Мельник узнал о корабле «Рязань» и его необычной судьбе.
Это был немалый труд — отыскать документы, в которых сохранилось хоть косвенное упоминание об одном из пяти пароходов, созданных для Доброфлота незадолго до мировой войны. Андрей Мельник это сделал. И теперь, потягивая сигарету, извлекает уникальные рукописи и фотографии.
…Взамен потерянных в бесславной Русско-японской войне кораблей России требовался на Дальнем Востоке новый военный и торговый флот. Денег у правительства не хватало. Пустили шапку по кругу, объявив сбор пожертвований. Получилось так, что денег больше всех собрали жители Рязанской губернии. Отличились не только купцы, но и простой люд.
Рязанский губернатор уведомил городскую думу: «Пароходам Добровольного флота по установившемуся обычаю присваиваются имена городов в той последовательности, в какой они находятся в списке пожертвований…». Высочайшим соизволением самому крупному кораблю и было присвоено имя города на Оке.
Рязанцы радовались. Они отправили на Дальний Восток уважаемую депутацию, которая привезла в дар команде корабля чудотворную икону Святого Василия Рязанского…
Карьера «Рязани» прервалась ночью 2 августа 1914 года в злополучном Цусимском проливе. С грузом рельсов, вина, цитрусовых и пассажирами судно шло из Нагасаки во Владивосток и стало первой жертвой войны на море. Идущую без огней и опознавательных знаков «Рязань» подстерег и захватил германский крейсер «Эмден». Капитан пытался спорить, доказывая, что это разбой, что корабль совершенно безоружен. Но с крейсера мрачно глядели готовые к бою орудия, война была объявлена — спорить не о чем. Команду и пассажиров высадили в корабельные шлюпки и, снабдив водой и продовольствием, посоветовали идти к недалекому берегу. На этом история парохода «Рязань» для России закончилась. Но была продолжена жизнь корабля и одной из его шлюпок.
Дело в том, что уже через несколько дней сугубо мирный пароход превратился в крейсер германского флота «Корморан». Уже через пять дней на нем было установлено мощное артиллерийское вооружение. Немцы прекрасно помнили, что за корабль они строили для России…
Здесь поверхностный наблюдатель поставил бы точку. Андрей Мельник с этого начал свой глубинный поиск. (Может быть, в профессиях историка и аквалангиста есть одно общее — стремление к максимальной глубине?..) Со страниц небольшой книги «Крейсер „Эмден“ на меня смотрят словно высеченные из железа лица офицеров. Командир корабля Карл фон Мюллер. Старший помощник — автор книги — Хельмут фон Мюкке. В книге поименно названы все офицеры немецкого крейсера и многие нижние чины. И нигде пока не удалось найти ни одной фамилии тех, кто командовал „Рязанью“ и плавал на ней. Это типично для десятилетий забвения русской славы и искалеченной в политических целях нашей истории.
Так вот, «Эмден» ходил на Дальнем Востоке, перехватывал торговые суда, лишая противника снабжения и связи. В помощь ему поступил и новоявленный «Корморан».
Командиру «Эмдена» на первых порах везло. Его корабль, который немцы прозвали «белым лебедем востока», разбойничал до ноября 1914 года, утопив около 20 судов, в том числе русский крейсер «Жемчуг». Но у Кокосовых островов он попался тяжелому австралийскому крейсеру «Сидней», был обстрелян и взорвался. Правда, до того полсуток огрызался огнем…
Поскольку для Австралии в Первую мировую это была первая и, кажется, единственная победа на море, ее решили увековечить. Водолазы обнаружили на погибшем германском крейсере несколько ящиков с чилийскими долларами в монетах. Из них изготовили своеобразную медаль. На аверсе так и осталось изображение доллара, а на реверсе надпись: «Сидней» — «Эмден». 6 ноября 1914 года».
«Рязань» была отомщена таким необычным образом.
Судьбы кораблей, как и людские, сплетаются причудливо и неожиданно. Кстати, месяцем позже была поставлена точка и на судьбе бывшей «Рязани», крейсера «Корморан». Имея на хвосте пару японских крейсеров, единственный тогда корабль Германии на Тихом океане на остатках угля добрался до острова Гуам, принадлежавшего нейтральным тогда США. Уголь американцы продать «Корморану» отказались, потребовав разоружиться.
Простояв почти три года в нейтральных водах, судно нашло в них кончину. Когда американцы в 1917 году объявили наконец-то войну Германии, уже через час от бывшей «Рязани» потребовали сдаться. Командир Альберт фон Зигфрид отказался. Он затопил корабль вместе с командой. Через год американцы подняли останки погибших и похоронили их с воинскими почестями…
Казалось бы, все. Но история корабля, носившего изначально имя одного из старейших городов России, не была на том исчерпана. «Рязань» еще раз выказала свой характер. Это как-никак было русское судно, хоть и построенное в Германии. Спустя 27 лет после своей гибели «Рязань» наказала японцев, уничтоживших ее старших братьев.
Произошло вот что. Японцы, как известно, в годы Второй мировой захватили остров Гуам. В сорок третьем на его рейд проникла американская подлодка. Она обнаружила на рейде новенький японский транспорт большого водоизмещения и дала торпедный залп. «Гатаи Мару», получив огромные пробоины, попытался выброситься на берег. Но по пути к спасению напоролся сильно просевшей кормой на острый форштевень затонувшей «Рязани». Последняя пробоина оказалась для японца роковой. Он лег на дно рядом с русским пароходом. Так они и лежат в прибрежных теплых водах Гуама — два разных корабля двух разных эпох. Сейчас они объявлены памятниками военно-морской истории.
— На море каждая история всегда имеет продолжение, — говорит А. Мельник. — Австралийцы спустя десятилетия в память о победителе «Эмдена» построили новый тяжелый крейсер «Сидней». А немцы в память о героической гибели «Корморана» — «Рязани» назвали один из новых рейдеров. Во Вторую мировую оба корабля встретились в бою на Тихом океане. «Сидней» был расстрелян и пошел ко дну со всей командой. Однако, погибая, он дал залп по противнику, у которого на палубе лежали мины. Залп оказался точным…
— Такая вот история, — философски изрек Андрей Николаевич.
И все-таки история еще не вся. Когда в 1922 году Красная армия входила во Владивосток, шестеро кадетов, служивших в колчаковской армии и потому на милость победителей не рассчитывавших, решили бежать на парусной шлюпке, которая осталась во владивостокском порту после того, как на ней спаслись пассажиры и команда захваченной «Рязани». Мальчишки нашли бывалого боцмана по фамилии Карась и отправились прямиком через океан в Америку. Карась знал свое дело. Штормы пощадили утлое суденышко. Спустя три недели микро «Рязань», одолев великий Тихий океан, буднично вошла в территориальные воды Соединенных Штатов. Ее задержал эсминец береговой охраны, заподозрив, что это нарушители действовавшего тогда «сухого закона». Но на борту оказались лишь пустой бочонок из-под воды, несколько сухарей и семеро невероятно обросших оборванцев.
Так они и вошли в гавань Сан-Франциско, где местный миллионер очень кстати учредил громадный приз тому, кто первым на маломерном судне пересечет океан и придет в его родной город. Экипаж «Рязани» и само суденышко пронесли через весь город на руках под радостные вопли жителей, не видавших ничего подобного. Все «рязанцы» немедленно были зачислены в почетные граждане города на берегу океана и, получив приз, стали состоятельными людьми.
Спустя несколько лет поэт-эмигрант Арсений Несмелов написал об этом поэму. Так стала известна последняя часть эпопеи.
Прямое попадание… мимо цели (Гибель «Лузитании»)
Поверхность моря в северной Атлантике была на диво спокойной для начала мая. Пассажиры роскошного британского лайнера «Лузитания» коротали время за картами, устраивали всевозможные забавы на палубах, сидели в салонах, слушали концерты, прохаживались по судну или полулежали в шезлонгах, наслаждаясь целительным морским воздухом.
Утром седьмого дня после отплытия из Нью-Йорка «Лузитания» угодила в полосу рваного тумана близ южного побережья Ирландии, и капитан Уильям Тернер приказал снизить скорость хода с 21 до 18, а временами — и до 15 узлов, и в промежуток с 8 до 11 утра ежеминутно включать гудок. А к полудню туман рассеялся, и после обеда многие пассажиры вышли на палубу погреться на солнышке и полюбоваться изумрудной зеленью ирландских берегов.
Но изрядная часть пассажиров была охвачена сомнениями и плохо скрытой тревогой: ведь шла война, а судно приближалось к британским прибрежным водам. Тремя месяцами ранее, 4 февраля 1915 года, бившаяся не на жизнь, а на смерть Германия объявила эти воды зоной военных действий, и командиры немецких подводных лодок получили приказ уничтожать в ее пределах все торговые суда неприятеля. К концу апреля «волчьи стаи» Германии успели потопить общим счетом 66 британских грузовых судов.
Во время плавания боцман и палубные матросы «Лузитании» ежедневно осматривали спасательные шлюпки, показывали пассажирам, как садиться в них и пристегиваться ремнями безопасности. А когда один встревоженный пассажир спросил капитана Тернера, достаточны ли эти меры предосторожности, шкипер ответил:
— «Лузитания» слишком ходкая. За ней не угнаться даже торпеде.
Как водится, лодку выдал перископ. В десять минут третьего двое прогуливавшихся по палубе пассажиров заметили его, а потом разглядели под водой темную тень корпуса и боевой рубки.
— Смотрите, подлодка! — закричал один из них.
— Боже, мы пропали! — воскликнул второй.
В тот же миг впередсмотрящий правого борта, восемнадцатилетний матрос по имени Лесли Мортон увидел метрах в четырехстах вырвавшийся на поверхность громадный воздушный пузырь и белую пенную дорожку, которая тянулась прямиком к борту «Лузитании». Схватив рупор, он повернулся к капитанскому мостику и закричал:
— По правому борту — торпеда!
Снаряд угодил почти точно в середину корпуса, чуть ближе к носу. Пробоина была на три с лишним метра ниже ватерлинии. Вслед за резким хлопком первого взрыва тотчас раздался еще один, гораздо более громкий. Сквозь трубы и вентиляционные отдушины наружу вырвались столбы дыма, пара, угольной пыли, фонтаны воды и обломков. Тяжело накренившись на правый борт, «Лузитания» стала погружаться и спустя 18 минут скрылась под водой. С тонущего корабля спаслись 761 пассажир и член команды. Владычица Атлантики унесла в пучину 1198 человек, могилой которым стало морское дно близ берегов Ирландии.
Нападение подлодки на безоружный пассажирский пароход тотчас подняло огромную волну негодования по всему миру, и особенно в нейтральной Америке, которая оплакивала 128 своих канувших в бездну граждан.
Утром седьмого дня после отплытия из Нью-Йорка «Лузитания» угодила в полосу рваного тумана близ южного побережья Ирландии, и капитан Уильям Тернер приказал снизить скорость хода с 21 до 18, а временами — и до 15 узлов, и в промежуток с 8 до 11 утра ежеминутно включать гудок. А к полудню туман рассеялся, и после обеда многие пассажиры вышли на палубу погреться на солнышке и полюбоваться изумрудной зеленью ирландских берегов.
Но изрядная часть пассажиров была охвачена сомнениями и плохо скрытой тревогой: ведь шла война, а судно приближалось к британским прибрежным водам. Тремя месяцами ранее, 4 февраля 1915 года, бившаяся не на жизнь, а на смерть Германия объявила эти воды зоной военных действий, и командиры немецких подводных лодок получили приказ уничтожать в ее пределах все торговые суда неприятеля. К концу апреля «волчьи стаи» Германии успели потопить общим счетом 66 британских грузовых судов.
Во время плавания боцман и палубные матросы «Лузитании» ежедневно осматривали спасательные шлюпки, показывали пассажирам, как садиться в них и пристегиваться ремнями безопасности. А когда один встревоженный пассажир спросил капитана Тернера, достаточны ли эти меры предосторожности, шкипер ответил:
— «Лузитания» слишком ходкая. За ней не угнаться даже торпеде.
Как водится, лодку выдал перископ. В десять минут третьего двое прогуливавшихся по палубе пассажиров заметили его, а потом разглядели под водой темную тень корпуса и боевой рубки.
— Смотрите, подлодка! — закричал один из них.
— Боже, мы пропали! — воскликнул второй.
В тот же миг впередсмотрящий правого борта, восемнадцатилетний матрос по имени Лесли Мортон увидел метрах в четырехстах вырвавшийся на поверхность громадный воздушный пузырь и белую пенную дорожку, которая тянулась прямиком к борту «Лузитании». Схватив рупор, он повернулся к капитанскому мостику и закричал:
— По правому борту — торпеда!
Снаряд угодил почти точно в середину корпуса, чуть ближе к носу. Пробоина была на три с лишним метра ниже ватерлинии. Вслед за резким хлопком первого взрыва тотчас раздался еще один, гораздо более громкий. Сквозь трубы и вентиляционные отдушины наружу вырвались столбы дыма, пара, угольной пыли, фонтаны воды и обломков. Тяжело накренившись на правый борт, «Лузитания» стала погружаться и спустя 18 минут скрылась под водой. С тонущего корабля спаслись 761 пассажир и член команды. Владычица Атлантики унесла в пучину 1198 человек, могилой которым стало морское дно близ берегов Ирландии.
Нападение подлодки на безоружный пассажирский пароход тотчас подняло огромную волну негодования по всему миру, и особенно в нейтральной Америке, которая оплакивала 128 своих канувших в бездну граждан.