Никитин Олег Викторович. Демон Эльдорадо

   Поля были давно убраны, «пауку» наверняка пришлось тайком пробираться в окраинные домишки какого-нибудь селения – рядом имелось такое. Или на военный склад проник, судя по связке коки? Пожалуй, добытчик побывал в нескольких местах...
   – Вода, – приказал Кетук и протянул побитый кувшин.
   Божок схватил посуду двумя передними лапами, поместил куда-то под брюхо, и раздалось громкое журчание. Кетук расхохотался, но быстро замолк, остановленный болью в животе. Разумеется, в кувшине, который вернул «паук» новому хозяину, была обыкновенная речная вода. После того как солдат напился, ее как раз хватило, чтобы закрыть всю рыбину, порезанную на несколько кусков, и три горсти крупы киноа.
   Восьминогий помощник сбегал по приказу за хворостом и принес его целую гору, прямо на спине.
   Воодушевленный успехом безголового божка, Кетук отрезал и выбросил от рыбины голову и выковырял кишки, на что раньше ни за что бы не решился.
   – Почему ты всё время молчишь? – спросил он, когда утвердил посуду на огне и принялся медленно жевать второй початок. Из наставлений командиров он знал, что жадно наедаться сразу после голодного дня не стоит, чтобы пища зря не пропала. – Боги лишили тебя языка за болтливость? Рассказал бы хоть, где ты добыл такую отличный ужин.
   Но безголовый молчал, только помаргивал синим огоньком на боку. Тогда Кетук протянул руку и нашарил у него в ящике, среди лепешек, оружие богов. Вынимал его он осторожно, словно смертельно ядовитую и живую змею.
   Это был тяжелый и очень странный предмет красно-желтого цвета, который удобно лег в ладонь. Именно так держал его Алекос, когда резал скалы. Стараясь не направлять его смертоносное острие ни на «паука», ни тем более на костер, Кетук приблизил вожделенный резак к огню и всмотрелся в него.
   – Неужели?.. – пробормотал он.
   Оружие почему-то напомнило воину золотые фигуры людей и богов, что он не раз видел вблизи, когда патрулировал во двориках Храмов. Такая же шероховатая, в тонкой сетке сточенных неровностей поверхность, те же крошечные темные пятна и углубления, куда не дотянулся точильный камень мастера.
   Это было невозможно, непостижимо! Ничто в резаке не говорило о том, что это подлинное оружие богов, с легкостью кромсающее вековой камень.
   – Алекос резал силой мысли! – вырвалось у солдата. – Или острый луч шел у него из пальцев. А этот предмет он держал просто так, чтобы мы видели его оружие и боялись его! Нет, постой-ка...
   Оказавшись в вынужденном одиночестве, Кетук приобрел свойство рассуждать вслух. Наверное, стены этого древнего рудника не раз слышали, как отшельники беседуют сами с собой, лишь бы только слышать человеческую речь. Подумав об этом, молодой солдат хмыкнул и вновь уставился на резак.
   Пока вода с рыбой не вскипела, он безуспешно пытался, направив оружие на валун, добиться хоть какого-нибудь видимого результата. Всё было тщетно – камень не поддавался, на что только воин ни нажимал. У него в руках оказался обыкновенный, правда мастерски отлитый, кусок меди!
   – Великие боги, – наконец вздохнул Кетук, и ему в голову пришла новая мысль. – Может, у Алекоса есть настоящий резак, а эту штуку он специально давал «пауку»? Он боится людей? Не верит своему божку?
   Всё это были только предположения, и Кетук скоро устал от напряженных раздумий. Тем более и уха подоспела, так что он выбросил вопросы из головы и накинулся на роскошную трапезу. Такой вкусной похлебки он не пробовал даже дома. С помощью плоской щепки он вытаскивал из кувшина куски рыбы и едва проваренную крупу, потом торопливо дул на пищу и, всё равно обжигаясь, кидал ее в рот.
   В остатки взвара солдат засыпал горсть муньи и в изнеможении улегся на песке. Жизнь была уже не так плоха, как он опасался. Конечно, что случится завтра или даже ночью, предугадать невозможно, однако с таким ушлым помощником голодная смерть беглецу не грозила.
   После того как выпил отвар муньи, Кетук вспомнил о горячем источнике, что находился на небольшом расстоянии от этого заброшенного рудника. Один раз с ребятами они добирались до него, но дорога среди скал, ведущая сначала вверх, а потом вниз, была слишком трудна. И вода к тому же пахла словно тухлые яйца. Купание в ней, короче, было сомнительным удовольствием – но сейчас Кетук решил, что ему стоит отмыться после вчерашней схватки с «пауком» и стереть с одежды грязь. Правда, ночью холодно... Ладно, всё равно в пещере ему до смерти надоело.
   – Подставляй спину, – приказал воин. Слуга послушно согнул четыре передние лапы и даже добавил пару огоньков на туловище. – А теперь погаси огонь, потому что уже темно и нас не должны заметить.
   «Паук» исполнил и это. Кетук взобрался ему на спину, в точности как вчера, и они помчались на юг, вдоль скалистой гряды. Скоро показалась знакомая расселина, и солдат указал на нее. Под лапами многонога зашуршали мелкие камни, а вообще он перебирал ими так тихо и плавно, что путешествие сквозь сумрачные заросли и нагромождения камней превратило Кетука в поэта. Он даже начал сочинять благозвучную строку, словно придворный певец, глядя при этом на плывущие над ним созвездия Обезьяны и Собаки, как безголовый божок замер. Солдат чуть не свалился, и певучие слова моментально забылись.
   – Проклятие на твою пустую голову, – прошипел он.
   Оказалось, что путь разветвлялся – можно было или подниматься дальше по круче, или свернуть в глубокий распадок. Кетук прислушался и уловил доносящееся снизу журчание. Опять же, прилетел ветер и донес ужасающий дух горячего источника.
   – Туда!
   В подвижной воде прыгали и расплывались звезды, стекая по узкой расселине обратно в глубины горы. Кетук торопливо разделся, ежась на ветру, плюхнулся в источник и завыл от восторга. Он уже и не помнил, когда находился в такой гармонии с миром. Заботы о завтрашнем дне отодвинулись в глубину памяти, а на поверхности остались только сытость, тепло и чистота... Тут даже запах тухлятины не способен низвергнуть вознесенный дух человека в грязь.
   Кетук лежал на спине и разглядывал созвездия: Дерево, Рыба, Кондор... Он не должен был знать эти названия и тем более различать звездные фигурки на небе, но в прошлом году солдат был в ночном охранении с сыном жреца, казненного за богохульство. Парень был вынужден стать воином, но знания, полученные в детстве, не растерял и поделился ими с товарищем.
   Отмыв с тела пот и грязь, стирать одежду Кетук не решился. Всё-таки ночь была по-зимнему холодной, и не ровен час подхватишь простуду. А без помощи лекаря или хотя бы матери, знающей толк в лекарственных травках, дни напролет валяться в пещере будет очень тоскливо.
   Только подумав о травах, воин почувствовал в паху напряжение – тепло и верткие газовые пузырьки сделали свое дело. «Как я мог забыть? – мысленно стукнул себя по лбу солдат. – Это всё мунья! И зачем я только ее наелся?»
   Однако всерьез озаботиться этим вопросом он не успел.
   Сверху донесся протяжный шелест, и Кетук с содроганием вскинул голову – неужели начался камнепад? Но как, почему? В то же мгновение на фоне мирных созвездий возникла огромная крылатая тень. Охваченный ужасом Кетук погрузился в источник по самое горло, лишь бы скрыться от всевидящего ока ночного демона. Это был он, чудовищный кровопийца, после которого в полях и горах находили досуха выжатые трупы!
   Ничего не помогло: демон со свистом спланировал к источнику и утвердился обеими ногами на покатом камне. Можно было только угадать его силуэт, не больше. Кетук в панике закрыл глаза, будто это могло спасти его от смерти. И вдруг мир за веками стал ярко-красным, словно его залили потоки горящей крови, и солдат решил, что настала шестица его смерти. Вот и пришла расплата за измену богам... Но разве это не демон сейчас затачивает свой смертоносный клинок, готовясь вспороть беззащитное тело воина Солнца? Разве измена богам не должна ему понравиться?
   Кетук медленно приоткрыл один глаз и понял, что прямо перед ним ослепительно сияет маленькое Солнце. Но светило оно не во все стороны, а только на воду. Быстрые пузырьки серебром сверкали в его холодных лучах.
   – Живой всё-таки, – певуче сказал кто-то невидимый, скрытый белым сиянием. – А то я уже подумала, что в моей ванной труп. Ты кто?
   Крошечное Солнце опустилось на камень, и в его свете возникла... богиня Коаау! Она была одета в черный облегающий наряд, очень блестящий и гладкий. Ее совершенное тело казалось отполированным.
   Богиня отстегнула тяжелый пояс, сложила его рядом с Солнышком и провела пальцем от шеи до пупка и ниже.
   – Кетук, – сипло отозвался воин.
   – Это твое имя? И как ты здесь очутился, Кетук?
   Одежда Коаау вдруг раскрылась, будто на ящерице порвалась старая шкурка, – и богиня небрежно откинула ее за спину. Так же она поступила со странной «юбкой», словно прилипшей к ее бедрам. Напоследок богиня подняла к затылку руки, и вслед за этим ее светлые волосы пышно улеглись на плечах.
   Между ног у Кетука начался подлинный пожар. Он уже совершенно не в состоянии был закрыть глаза, только ошалело смаргивал от резкого света. Хоть он изо всех сил старался глядеть прямо в лицо богини, словно тысяча золотых слитков тянули его взгляд вниз, к ее необыкновенным грудям, через белый живот и к полностью чистой, без малейшего волоска промежности. Она была подобна самому небу! Ничто земное не могло коснуться ее, и ни одна земная женщина не могла бы похвалиться такими гладкими подмышками.
   Если из ее чрева и выходило когда-нибудь божественное дитя – а само имя богини говорило о том, что Коаау рожала не раз, – это лишь добавило ей очарования.
   Коаау совсем по-женски ступила в воду, плавно раздвинув ее руками, и моментально очутилась рядом с Кетуком.
   – Отвечай, человек, – улыбнулась она и подняла подбородок воина двумя пальцами.
   – Я заблудился, – пробормотал солдат.
   – И до утра тебя никто не хватится? Может быть, рядом спрятались твои товарищи?
   – Никого нет. Я совсем один...
   Он почувствовал такое облегчение от того, что с неба опустился не кровавый демон, а богиня Луны и родов, что несмело улыбнулся. Но сдвинуться хотя бы на шаг он не решался, только выпрямился, почти достав макушкой подбородка Коаау. Как и остальные боги, она была очень высокой.
   – Кажется, я тебе нравлюсь, – усмехнулась она и провела рукой между ног у солдата. Тот судорожно вздохнул и стиснул кулаки, чтобы ногти впились в ладони. – Ты тоже мне нравишься, человечек... Пойдем со мной.
   Она взяла несопротивляющегося Кетука под локоть и вывела на берег. Того пробрала крупная дрожь, и неясно было – то ли от холода, то ли от невероятной близости небесной женщины. Она же с усмешкой нацепила на голени, шею и запястья что-то вроде широких ожерелий из плотной ткани, затем вернула на талию свой тяжелый пояс, только сдвинула его толстую часть на бок. Потом она провела указательным пальцем по синей полоске на поясе, будто утапливая ее, и ноги Коаау внезапно оторвались от камней!
   Кетук чуть не упал на колени от животного восторга, даже о холоде забыл, настолько потрясло его величие богини. Тело его продолжало упорно бодриться, отвечая на присутствие прекрасной Коаау, сам же солдат уже полностью растекся в безволии. Он уже не пряча взгляд любовался богиней, про себя вознося ей бессловесную молитву восхищения.
   Она повела руками в стороны и будто улеглась в воздухе, прямо перед ошеломленным воином.
   – Иди ко мне...
   Кетук шагнул вперед и очутился между раздвинутых ног богини. Он с трудом держался прямо, и всё тело его горело, будто жестоко растертое снегом ледников и подставленное под свирепое горное Солнце.
   Всё, что не находилось прямо перед ним, перестало существовать.
   Богиня потянула его на себя, словно утешала дитя, со снисходительной улыбкой. Но стоило только солдату прикоснуться к ее прохладной коже, как в паху у него словно лопнул горшок с кипятком, и живот Коаау от груди до промежности пересекла полоска вязкой белой влаги...
   Ноги у солдата подкосились, и он упал-таки на колени, сотрясаемый испепеляющей его волной.
   – Ну спасибо, человечек, – рассмеялась богиня. Еще никогда в жизни Кетук не был так счастлив, как в эти мгновения. Ему казалось, что глаза его сгорят от того, что он видел – Коаау провела ладонью по животу и размазала семя солдата. Видеть такое достойны были только боги, а он им не был. Но даже если бы она заранее сказала Кетуку, что он погибнет после того, как коснется ее, он бы с радостью согласился. Ведь небо стало так близко к нему, что сами вечные звезды, кажется, уже готовы были принять его в свою семью.
   – А теперь ляг на меня наконец.
   Воин молча повиновался, с обожанием глядя на Коаау. Второе прикосновение далось ему легче – как она и приказала, Кетук пристроился у нее на груди, вслед за чем она согнула ноги в коленях и приняла на себя его вес. Теперь они вдвоем парили над камнями.
   От богини слабо пахло горячим источником, да и сам Кетук сейчас «благоухал» не лучше. Но внезапно усилившийся ветер, причем дувший сверху, почти лишил это парение всяких признаков реальности. Они словно возносились в небеса, и солдат чувствовал себя так же, как в детстве, когда мать прижимала его к себе перед сном – между явью и призрачным миром ночи. Руки Коаау лежали на его спине, наполняя легкостью и блаженством.
   И всё-таки что-то было не так. Он поднял голову из ложбинки между грудями Коаау и увидел ее запрокинутое к звездам лицо в ореоле развевающихся волос. И звезды вокруг них двигались! Они падали вниз непрерывным сплошным звездопадом и при этом кружились. Ночной мир стремительно исчезал внизу, уступая место холодному и враждебному царству кондоров и самих богов.
   Ужас стиснул гортань Кетука, не дав ему вскрикнуть. Он обхватил тело богини и вжался в нее изо всех сил. Коаау почувствовала его страх и взглянула на него, потом провела ладонью у него по бедру и запустила руку ему между ног.
   – Пожалуйста, вернись на землю! – встрепенулся воин Солнца. – Людям непозволительно летать. Ты унесешь меня на небо? Но я недостоин такой чести.
   – Сейчас проверим, чего ты достоин...
   Как ни было страшно Кетуку лететь в пустоте, где могут жить лишь боги и птицы, он мгновенно возбудился – и с помощью ловких пальцев Коаау ощутил себя внутри богини. Запредельный восторг и ясное понимание, что он сейчас погибнет от счастья и приобщения к высшему наслаждению, доступному лишь богам, наполнили его энергией и страстью.
   В эти мгновения под ним была не богиня, а обыкновенная женщина, которая отбросила всё свое звездное сияние ради недолгого слияния с человеком. И она вскрикивала от радости и гладила его, как равная, и обжигала совершенной кожей.
   Похоже, Кетук потерял сознание, потому что очнулся внезапно – от саднящей боли, что полосами жгла его спину. «Царапины богини, – спокойно подумал он. – Она почтила меня своей любовью».
   Ему стало холодно. Даже жар женского тела, волной окутывавший его, уже не спасал от резких порывов ледяного ветра, и Кетук стал мелко вздрагивать.
   – Сейчас окунемся в источник. – Коаау погладила его по голове и рассмеялась. – Замерз, человечек? Да, прилетела погреться... А тут уже такой горячий малыш! Никакой ванны не нужно.
   Звезды по бокам наконец-то спрятались за скалами, и Кетук погрузился в воду – тут богиня и оттолкнула его. Как будто оторвала его от сердца. Воин погрузился с головой в воду, хлебнул ее и только тогда сумел заставить свои мышцы работать. Непонятно, смог бы он удержаться на ногах, стоя на берегу.
   – Ну как, понравилось летать? – рассеянно спросила она, явно уже думая о чем-то своем.
   – Я никогда не забуду твоей милости, великая Коаау, – поклонился Кетук. Спину у него саднило, но это была божественно приятная боль.
   Она омыла живот, грудь и бедра плавными движениями ладоней и вновь взлетела над источником, но только для того, чтобы опуститься рядом с одеждой. Солдат не мог отвести от нее взгляд. Он вновь почувствовал возбуждение, но богиня, заметив это, улыбнулась совсем не ласково, а скорее хищно. В груди у Кетука возникла прохладная пустота. Неужели она так и улетит, забрав свое крошечное Солнце, а он останется здесь в одиночестве, среди неприветливых скал и в полной темноте? С каждым движением Коаау отдалялась от него, и ее дух возвращался туда же, где обитал всегда – на небо. А он оставался здесь, среди голых ледяных камней, маленький и едва вкусивший от счастья человек.
   – Как бы я хотел стать равным тебе, – вырвалось у него.
   – Хорошо, что ты этого хочешь, малыш, – улыбнулась она и прищурилась на него. – Потому что я подумала о том же.
   – Правда? – мгновенно охрип Кетук.
   – Понимаешь, когда человек познает бога, он погибает для людей... Он уже не может ни о чем думать, кроме как о миге, когда он возвысился до звезд, – и бесконечно сожалеет о своем падении.
   – Это так... Я уже начал.
   – Ничто не вернет его растерянный дух обратно, никакие земные радости. Иди ко мне.
   Кетук в предвкушении полез на берег, скользя мокрыми руками по камням. Пока он выбирался из источника, Коаау успела одеться и принять самый строгий вид. Воин слегка растерялся – он почему-то решил, что ему предстоит еще один волнующий ритуал с обнаженной богиней.
   Очевидно, это было не так: она выглядела сосредоточенной и не склонной к приятным обрядам.
   – Отойди от воды, – приказала Коаау и вынула из кармашка на поясе нечто очень похожее на резак Алекоса. То, что держала в руке богиня, наверняка действовало и способно было убить. – Значит, ты хочешь стать частью вечности, человечек?
   Он неуверенно кивнул. Каким способом богиня хочет приобщить его к миру богов? Вряд ли просто убить – он не настолько велик, чтобы тут же воскреснуть богом. Или это единственный путь к величию?
   Подумав об этом, Кетук кивнул еще раз, уже твердо, и проговорил:
   – Чтобы стать равным тебе, я готов пройти через смерть.
   – Вот и умница. Только расскажи мне сначала, что ты знаешь об Алексе. Он живет во дворце вашего вождя Таури? Чем он занимается?
   – Можно мне одеться? Холодно... – Коаау разрешила, и он продолжал, неспешно напяливая штаны и другую одежду: – Помощник Энки живет во дворце сапаны, у него есть одна жена, и он собирается завести себе вторую. Алекос руководит постройкой плотины. Больше я ничего не знаю.
   – Такой, выходит, у него титул – «помощник Энки»? – неприятно рассмеялась богиня и села на валун. Но оружие ее по-прежнему целилось в самое сердце воина. – За бороду пожалован, не иначе... Думаю, тебе интересно будет узнать, что Алекс совсем не бог, а обыкновенный человек, только из другого племени. Как уж он очутился у вас, даже Энки не понимает. Но по всем тестам его геном полностью совпадает с твоим. Значит, он происходит с вашей планеты. Энки думает, что его занесло сюда с другого континента – он на северо-востоке от вашего.
   – Не бог? Человек из чужого племени? – тупо повторил Кетук. Всё остальное пролетело мимо его сознания, словно иноземная тарабарщина. Некоторых сказанных Коаау слов он никогда не слышал, их смог понять бы разве что сапана или верховный жрец, но не солдат. – Но... Энки поручил ему строительство, и у него есть резак!
   – Богов нет, малыш, – сказала она и поднялась. – Есть только звезды и планеты, а между ними безжизненная пустота. И тебе придется умереть во славу этого запретного знания и моего народа.
   Она вытянула руку с оружием и усмехнулась, замерев на несколько мгновений, чтобы полюбоваться растерянным и мокрым человеком. Недавняя богиня Луны и родов в один миг превратилась в ночного демона, и Кетук с ужасающей отчетливостью понял, что это именно Коаау вершила свои тайные ритуалы, высасывая из людей кровь. Но даже такой, безжалостной, она была прекрасней любой земной женщины, и оттого Кетук не пошевелился. Даже сейчас он был благодарен ей за недолгое счастье среди летящих звезд.
   И вдруг лицо ее окаменело, а плотно сжатые губы раскрылись. Из них вылетел короткий вздох, и сразу после этого тело богини обмякло и сложилось, словно увядший от жара цветок. Позади нее Кетук увидел «паука» – тот как раз опускал одну из своих лап, и та до «колена» была испачкана чем-то темным.
   «Кровь, – болью толкнулось в сердце солдата. – Это кровь богини».
 
   Этот вечер Аталай решил провести с семьей, что в последнее время делал нечасто, и пригласить на ужин Ило. Хозяин устроился во главе низкого настила, на котором были разложены превосходные яства, ничем не уступающие подаваемым во дворце.
   В углу мирно потрескивал очаг, и дым из него стелился по стене и потолку, вытягиваясь в отверстие. Тут же крутилась наглая черная собака с отрубленным хвостом. Дети приучили ее таскать кости прямо из рук едоков, и каждый такой эпизод встречался смехом. Даже скованный Ило оттаял и слегка распустил красный пояс.
   Разговор, как обычно, вращался вокруг богов и особенно Алекоса – всё-таки его видели в городе ежедневно, в отличие от всех остальных. Одна из молодых жен рассказала, как ей поведали на рынке о загадочном происшествии в ночном переулке. Будто бы на Алекоса напало два десятка воинов с мечами и пращами, а он одним взмахом руки лишил их разума и воли. Сам же при этом не получил даже малейшей царапины.
   Пожилой слуга поделился очередной жуткой историей о ночном демоне, но его речь не вызвала особого интереса – байки о кровососе были очень однообразны. Кто-то успел притерпеться к постоянному страху перед ночным небом, а кому-то вся эта «небывальщина» только досаждала.
   Аталай смеялся и хмурился вместе со всеми, но мыслями был слишком далеко от семьи. Рядом с ним сидела Майта, и верховный жрец постоянно вспоминал их утренний разговор.
   – Я согласилась стать женой Алекоса, – сообщила дочь.
   – Тебя уже не переубедить?
   Известие оказалось тяжелым – вчера Аталай разговаривал с Ило и наметил ближайшие планы. А именно сегодня после ужина он собирался навестить лекаря Уймуна и разжиться у него ядом посильнее.
   – Я была в его власти, – призналась Майта. – Он мог лишить меня поддержки старых богов и подчинить своей воле. Мы искали безголового божка в усыпальнице...
   Аталай скрипнул зубами. Почему о таких вещах он узнает не от младших жрецов, а от самой дочери? Похоже, все стараются держаться от этого любовного дела подальше, чтобы не навлечь на себя гнев Ило и, следовательно, верховного жреца. Их можно понять. Оттого Ило и пытается разговорить Майту, что не подозревает об ее «уединенной» прогулке в пирамиду. Аталаю стало даже жаль своего молодого помощника.
   – Значит, он чуть не лишил тебя девственности? – уточнил тогда верховный жрец.
   – Отец, можно я не буду об этом рассказывать? Клянусь тебе, Алекос был настоящим богом – демон на его месте воспользовался бы моей слабостью. А он позволил мне подняться к звездам и поглядеть на мир своими глазами, – загадочно добавила она.
   – Я боюсь за тебя, дочка, – после долгой паузы проговорил Аталай.
   – А я за тебя. Алекос очень настойчиво просил передать тебе, что кто-то хочет тебя убить.
   – А то я не знаю!
   – И ты не попросил дополнительной охраны? – ужаснулась Майта. – Неужели Алекос прав и тебе грозит опасность?
   – Увы, здесь он не ошибся.
   – Это еще не всё, что он велел мне сказать. Он думает, что рядом с тобой и сапаной Таури находится предатель, который нашептывает на ухо твоему врагу. Сначала говорит с вами, а потом бежит к нему и всё докладывает, что вы задумали.
   Ее слова преследовали Аталая весь день. Он, конечно, пытался заниматься своими обычными делами, всё-таки обязанностей верховного жреца боги с него не снимали. Только все аймара, с кем ему пришлось пообщаться в этот день, наверняка заметили тяжелую задумчивость начальника.
   Известие дочери добавило смятения в растрепанные мысли Аталая.
   Теперь надо каким-то образом убедиться, что Алекос не представляет такой опасности, как остальные боги, а заодно выяснить, кто в стане Таури переметнулся к Уакарану. Пожалуй, об этом следует поговорить непосредственно с сапаной...
   Наконец долгий ужин закончился, и слуги принялись споро стаскивать в подвал остатки трапезы. Несколько костей верховный жрец лично вынес во двор, где и предложил их второму домашнему псу. Тот при виде угощения загремел серебряной цепью и стал подпрыгивать, виляя пышным хвостом.
   В темном стойле зашевелилась и подала голос лама, но кормить ее было совсем не так интересно.
   В круге света, падавшем на порог от факела, появился Ило и сказал вполголоса:
   – Есть новости от братьев сапаны.
   Ох уж эти многочисленные родичи Таури! Среди них-то и может скрываться предатель, это было бы совсем не удивительно. Сколько людей из окружения сапаны тайком мечтают о власти сына Солнца?
   – Пойдем на крышу.
   Они поднялись туда по лесенке и даже закрыли лаз деревянным щитом, чтобы никто не мог затаиться внизу с навостренными ушами.
   – Как Майта?
   – Не получается у меня, – вздохнул Ило. – Как прилетели боги, так ее будто подменили, только о них и говорит. Какие, мол, сейчас в школе интересные новшества, да что они за узоры ткут и фигуры. Сказала, что Алекоса в полный рост вышивает, чтобы в Храме Солнца, в большом зале, повесить.
   – Его пока нельзя убивать, – сказал Аталай.
   – Что?
   – По двум причинам. Во-первых, он сейчас настороже, потому что уже пресек одно покушение – слышал рассказ о двадцати воинах?