Однако успех экспедиции мог изменить положение дел.
Бегство от опасности – основной инстинкт граждан. Присутствовал он и у Несса; вне всяких сомнений, были бы моменты, когда он сожалел бы о принятом решении. К счастью для триллиона его собратьев на Херфе, он и очень немногие ему подобные умели побороть этот импульс.
Возможно, перед ним откроется перспектива спаривания, если они добьются успеха. Какова бы ни была причина, им овладело маниакальное настроение. Оно напоминало его ощущения в прежние путешествия и в то же время было каким-то удивительно другим. Он и его экипаж находились внутри корпуса, произведенного компанией «Дженерал продактс» из самого непробиваемого материала, известного его или каким-либо другим расам. Кроме черной дыры или огромного количества антивещества, не существовало ничего, чем им могли бы причинить вред инопланетяне, обитавшие на этой ледяной луне. Он чувствовал себя свободным почти до головокружения.
Несс пригвоздил Омара тяжелым, направленным сразу от двух голов пристальным взглядом.
– Как ни странно, Омар, я считаю, уровень опасности вполне допустимым. Все, что мы здесь обсуждали, подтверждает чрезвычайную примитивность техники этих инопланетян. Я убежден, мы все будем в полной безопасности.
– Тогда давайте попробуем произвести более близкий осмотр.
Эрик покинул узкий проход, как только появилась Кирстен. Пока она добывала из синтезатора стакан сока, он слонялся без дела.
Он носил одежду смелых цветов, как человек, стремящийся обрести жену и детей и готовый осесть. Достаточно честно. Но на борту этого корабля были только Омар, уже состоявший в браке и имевший двух дочерей, Эрик и Кирстен.
Она носила только серое… а еще бледно-серое, чтобы поставить дополнительный акцент – лишний раз пояснить, что в настоящее время она не расположена ни к каким отношениям. Она стала одеваться так с тех пор, как окончательно утвердили состав экипажа, раньше, чем «Исследователь» покинул их родную планету, носившую индекс ПЗ-4. Но если бы Кирстен спросили, то в ответ услышали бы лишь часть правды: все ее внимание сосредоточено лишь на успехе их миссии.
Сегодня цвета костюма Эрика были ярче, чем когда-либо: его комбинезон излучал сногсшибательную зелень. Производя на Кирстен впечатление о несоответствии обстоятельствам, этот густой и насыщенный цвет – открытое выражение интереса – был своего рода эквивалентом плотоядного взгляда. Эрик ждал. Кирстен пила.
– Ты кажешься очень спокойной, – сказал он.
Его одежда не вязалась с его словами, и Кирстен решила откликнуться лишь на фразу. Слово «спокойная» определенно было преувеличением. Однако можно было согласиться – ради общего мира.
– Я просто счастлива, что я здесь, – отозвалась она.
А если честно, счастлива очутиться где угодно, кроме гиперпространства… где сами размышления об исчезающем небытии делали ее раздражительной. Неужели, проделав путь длиной в десять световых лет, она так и не получит права хоть на частичное исполнение своих желаний и на утешение?
Эрик продолжил:
– Здесь всегда ждет разочарование. То, что ты привела нас сюда и, возможно, вернешь домой, и будет самым главным в этом путешествии.
Он что, смеется над ней? Кирстен подумала, что еще во время тренировок весьма вежливо отвергла все его заигрывания. Не было произнесено ни единого слова; она ограничилась стилем одежды и языком тела, выразив полное отсутствие интереса. С тех пор всякий раз, когда они оставались наедине, его поведение явно не соответствовало обстоятельствам. Оно всецело могло быть намеком на что-то, или насмешкой, или выражением приниженности, или чем-то еще.
Несс собрал поистине очень способный экипаж… если принять во внимание индивидуальность каждого. Возможно, было излишне ожидать, что он в состоянии предвидеть, как будут взаимодействовать три изолированных от общей массы резерванта. Или, поскольку Омар заключил долгосрочный родственный контракт на континенте Аркадия планеты ПЗ-4, может быть, Несс считал себя их с Эриком «свахой». Подобная идея вызывала у нее злость.
«Я уже достаточно «нагулялась», чтобы взбодриться», – подумалось ей, хотя «бегущая дорожка» в комнате отдыха очень слабо заменяла бег по пересеченной местности. Может быть, она хорошо выглядела, приведя себя в порядок. Но ни то ни другое не оправдывало подобную настойчивость Эрика. Поэтому самый простой способ иметь с ним дело обычно состоял в том, чтобы не обращать внимания на подтекст.
И она сказала:
– Самое важное то, что мы должны здесь сделать.
– В известном смысле, – сказал он в ответ. – В известном смысле такая практика всегда важна.
Она понимала, что он пристально смотрит на нее. Слова застревали в горле.
– Но на деле – нет. Миссия не может быть ничем, кроме миссии. – Эрик уселся на угол маленького стола в комнате отдыха. – Нас отправили сюда оценить эту солнечную систему, непохожую на все те, что встречаются на пути Флота. Здесь не видно никаких искусственных сооружений, их не видно с Флота, не видно даже здесь, на самой границе системы. Есть лишь радиосигналы инопланетян. Сигналы, слишком слабые и прерывистые, чтобы оценивать их на расстоянии в несколько световых лет.
– Верно, – согласилась она, прикидывая, к чему он клонит.
– Поверь своему дружески расположенному соседу-бортинженеру: оборудование инопланетян больше нельзя считать примитивным. – Должно быть, она не сумела скрыть недоверие, так как Эрик продолжил: – Сигналы, исследовать которые мы отправились за десяток световых лет, едва ли были значительнее сильных искровых разрядов. Они определенно кодируют некую систему двухпозиционных переключающих элементов, используемую для передачи информации.
– Эти «парни» на Ледяной луне едва ли кому-нибудь угрожают. Мы узнаем (или потерпим неудачу и не узнаем) про них что-нибудь интересное, и этим завершим свое «образование». Если повезет, мы будем считать себя важными птицами, исследовавшими некое место, которое действительно могло таить угрозу. Независимо от этого Флот пролетит мимо них за семьдесят лет, а затем увеличит скорость до трех десятых световой. Если бы здесь на самом деле таилась хоть какая-то опасность, разве Несс решился бы прилететь сюда для близкого осмотра, даже если бы очень хотел?
Неужели Эрик прав? Может быть, это и впрямь очередное учебное испытание? В своем разочаровании Кирстен едва не заметила отдельной тонкости.
– Ты сказал: «были». Их сигналы были чуть значительнее сильных искровых разрядов. А разве сейчас они стали другими?
– Ну, в общем-то да, – подтвердил он. – Они заменили примитивную, но сложно устроенную схему передатчика. Сейчас этими сигналами лучше управляют. Передача сигнала стала стабильной. Они ужасно неэффективно используют рабочий диапазон. Даже их наиболее прогрессивный формат передачи имеет очень низкую частоту смены кадров, дергающееся изображение и низкое разрешение, и все это лишь в двух измерениях. Содержимое отображается в аналоговой форме, при всех неправдоподобных выборках. И, несмотря на многие странности, мне удалось «вычислить» большую часть деталей их системы.
Сильный искровой разряд – простейшее описание. Подразумевал ли Эрик, что во всем этом есть прогресс?
– Ты описал работу видеопередающей системы, – сказала наконец Кирстен.
– Верно – в том смысле, что и «Исследователь» подобен саням: и то и другое используется в качестве транспорта. – Эрик соскользнул со стола. – Послушай, Кирстен, я ни в коем случае не хотел огорчить тебя. Забудь, что я вообще что-то говорил. Отдыхай или напрягайся, по своему усмотрению, а я воздержусь от дальнейших комментариев. – И с самодовольной покровительственной усмешкой он вышел в коридор.
За счет гиперперелета «Исследователь» перепрыгнул через десяток световых лет, поэтому «сильные искры», о которых говорил Эрик, были первой радиопередачей, состоявшейся десять лет назад. Могла ли передача радиосигнала получить столь быстрое качественное развитие, чтобы за десять лет из «искрового разряда» превратиться в видеосигнал? Значительно превосходящая их по сложности техника Конкорданса была очень старой и полностью завершила свое развитие задолго до того, как во Флоте Миров появились первые резерванты. Может быть, ей удастся получить некоторые подходящие сведения по истории техники из архивов, имеющихся на «Исследователе»?
Эрик, возможно, был надоедлив и неприятен, но при всем том – чертовски умен и уделял большое внимание политике. А что если он прав? Что если все это путешествие – тщательно продуманное испытание? Она допускала, что, доставив сюда корабль с экипажем, выдержала экзамен. Хотя это казалось ей маловероятным. Несомненно, при равной важности испытания оценкой могла бы служить возникшая опасность. Миссию ждет полный неминуемый крах, если они слишком быстро перестанут считать инопланетян возможной угрозой.
«Старайся думать как гражданин», – уговаривала себя Кирстен. Любого риска, какого можно избежать, следует избегать. Любой устранимый риск должен быть устранен. Несс любил ввернуть присловье насчет того, чтобы ни перед чем не останавливаться. Кирстен взяла сэндвич и еще порцию сока, не переставая ломать голову над тем, почему эта странная беседа так мучила ее.
Три десятых скорости света. Камень. Ответ появился и она едва не выронила тарелку. При крайне простом уровне техники, сама скорость Флота становилась источником опасности и беспокойства. Стоит разбросать на его пути несколько мелких камешков, и скорость движения Флота Миров преобразует их кинетичекую энергию в страшное оружие.
Был ли такой сценарий маловероятным? Развитие радиопередач на базе «искровых разрядов» за какой-то десяток лет в полноценный видеосигнал казалось ей чересчур быстрым, но так ли это на самом деле, она не знала. И собиралась выяснить. А каковы намерения инопланетян? И если обитатели ледяного мира способны причинить вред Флоту Миров, то станут ли делать это?
С точки зрения перспектив Конкорданса самым толковым ответом был бы такой: откуда известно, что у них не возникнут такие намерения?
Космос – опасное место, как на свою беду выяснили ее предки. Холодок пробежал по телу Кирстен… а вслед за ним волна благодарности за все, что граждане сделали для ее народа. Тренировочный это полет или нет, она должна серьезно отнестись к оценке новой угрозы.
Эрик явно ошибался. Расслабиться ей почти не удалось.
Глава 3
В конце концов, математика была не таким уж непрактичным выбором в смысле карьеры.
Резерванты жили на Планете-Заповеднике Четыре, кратко обозначавшейся ПЗ-4; она была их единственным домом, обретенным благодаря величайшей щедрости Конкорданса. Они владели всего лишь континентом Аркадия. За некоторым исключением, а Кирстен не входила в это число, все резервантское население самоотверженно, как судьбу, принимало отведенную им роль хранителей экологии. Большая часть их планеты была отведена под заповедники биологической вариантности; остальное же ее пространство, в том числе и значительная часть Аркадии, занимало интенсивное сельское хозяйство. Резерванты производили огромные количества продуктов для огромного населения Херфа и для нескольких миллионов своих соплеменников.
Это отнюдь не означало, что все резерванты были только фермерами или экологами, – факт, представлявший собой часть того процесса, который граждане определили как их развитие. Людям необходимо поддерживать ирригационные системы, производить трактора и комбайны, обеспечивать сбор и транспортировку урожая, учить детей, управлять генераторами мощности, поддерживать учет и регистрацию, строить дома и одеваться… Постоянное и стабильное увеличение производства требовало многих умений. Ключевое понятие здесь – стабильность: граждане строили планы на долгий срок.
При всем многообразии общества, населявшего Аркадию, тем не менее требовались незаурядные способности, чтобы оправдать занятия математикой. Кирстен нашла изрядное количество нерешенных проблем в области прогнозирования погоды и землетрясений, где можно было заставить работать математику. Она никогда не представляла своей профессией межзвездную навигацию, но и не хотела ругать себя за то, что упустила это. Все меняется.
Еще пять лет назад никто из целого триллиона граждан и предположить не мог, что ядро галактики взорвется.
В свете такого откровения, проблема сохранения среды обитания приобретала куда более широкий смысл. Радиационный выброс в результате цепной реакции сверхновых через двадцать тысяч лет обесплодит занимаемую гражданами часть галактики. Было невозможно представить развернувшуюся в еще большем масштабе эвакуацию граждан: миграцию Херфа и пяти сопутствующих планет-заповедников в поисках более безопасной среды обитания. Поступая таким образом, Конкорданс в очередной раз спасал своих людей.
Несс не признавался, что ему известны инопланетяне, сообщившие о взрыве в ядре галактики. Может быть, в его отказе говорить о своих былых путешествиях даже крылся некий смысл.
– Все инопланетяне абсолютно разные, – любил говорить он. – Чем меньше я распространяюсь на эту тему, тем меньше буду искажать ваше представление о том, с чем мы встретимся в этом полете.
Кирстен одобрительно относилась к Нессу, и не только потому, что тот выбрал ее в кандидаты для подготовки в штурманы. Это могли бы сделать и другие граждане. Да, Флот Миров удирал от опасности. Но как знать, к каким новым опасностям он понесся как угорелый, не будь впереди никого, кто производил бы разведку маршрута? Вероятно, Несс был единственным в своем роде.
Кирстен со вздохом отключила свое «усыпляющее» поле и легко соскользнула на пол каюты. У космоса был способ поддерживать в ней бодрость. Проснувшись, она была готова сразу же чем-нибудь заняться.
Проходя по коридору к дорожке-тренажеру в комнате отдыха, она удивилась собственным мыслям: «Может быть, больше и нет ни одного резерванта, способного на то, что могу я…
И у меня есть видеозаписи, чтобы доказать это».
С пятью одинаковыми конической формы пустотелыми конечностями, расположенными равноудаленно друг от друга вокруг плоского ядра, инопланетяне казались одинаково приспособленными как к плаванию в морях планеты, так и к ползанию по жидкому гумусу на их дне. Их кожистую шкуру покрывали острые колючки. Пять извивающихся конечностей делали их грубой пародией на гибрид граждан и резервантов. Время от времени некоторые из них переплетались друг с другом, или взбирались один на другого, или манипулировали необъяснимыми предметами для неизвестных целей. Большая часть их деятельности проходила внутри льда или каменистых структур. И ничто не давало Нессу представления об их размерах.
Он как раз занимался разметкой плоской проекции, когда в комнату отдыха вошла Кирстен с полотенцем на плече. Она была стройной и атлетически сложенной, белолицей, с высокими скулами и изящным носом. Рыжеватые волосы были стянуты на затылке в короткий хвост, на лбу – непокорная челка, и это почему-то делало ее карие глаза еще более выразительными. Судя по тому, как смотрели на нее Омар и Эрик, Несс сделал вывод, что по стандартам резервантов она – желанная пара.
Она вскочила на бегущую дорожку.
– Много вы узнали из восстановленного видео?
– Несмотря на то, что я уже говорил, – отметил Несс, – картинка может не стоить и затраченных на ее обсуждение слов.
Она рассмеялась, и Несс отметил, что ее веселье имеет весьма отдаленное отношение к его владению слогом. В то время как Эрик относился с пренебрежением и к тонувшим в шумах низкокачественным сигналам, и к примитивному формату передачи, Кирстен математически разложила на составляющие схему модуляции. Четкий видеосигнал появился сразу, едва она математически описала, как именно следует фильтровать суперпозиционные потоки данных. Оказалось, она нашла радиоканал и своего рода справочные данные там, где их инженер видел лишь один шум.
Вероятно, эксперты Херфа пришли бы к тем же заключениям (какие ему так и не удалось получить). Единственно интересными числами Несс считал только количество голосов. Успешное выполнение резервантами разведывательной программы могло послужить для него тем стартом в политике, который он так давно хотел обрести. Возникшие перед его мысленным взором недовольные родители, готовые впасть в столбняк от страха все последние пять лет, со времени первых известий о взрыве ядра, едва не заставили его рассмеяться.
Ни одна из этих мыслей не подходила, да и не была предназначена для экипажа.
– А что ты думаешь о наших новых знакомых?
– Они, безусловно, чем-то заняты, но пока я не могу понять, чем. – Руки Кирстен резко заходили из стороны в сторону, как только бегущая дорожка ускорила движение. – Должно быть, сделать это будет легче, когда автопереводчик начнет оценивать смысл содержимого канала звукового сопровождения.
Несс вытянул обе головы, чтобы переключить проектор. Он тянул время: его внимание было сосредоточено не на увеличенном районе обзора, по панораме которого он медленно скользил взглядом, а на том, что пока еще не было сказано. Технические возможности Конкорданса должны были казаться резервантам неограниченными. Следовало сказать больше, чтобы поддержать в них благоговейный трепет.
Но эта маниакальная фаза не будет длиться вечно. «Достаточно скоро, – размышлял Несс, – мне придется капитулировать, спрятав головы меж передних ног. И тогда я буду чуть в большей безопасности, если эта троица сейчас поймет, на что способен и не способен «Исследователь».
– Мы не можем программно оттранслировать радиопередачи, то есть сделать их перевод. Это обычно, – тут у него возник очень большой соблазн отступить, свернувшись в тугой, плотный шар, – предполагает встречу лицом к лицу. Мы что-то говорим, и это остается непонятым и непонятным. Вам что-то говорят в ответ, столь же непонятное. Большое количество намеков и мимических сцен. Переводчик должен выстроить контекст. В первом приближении обретут смысл только отдельные разрозненные слова. Со временем появятся фразы и даже целые высказывания, но с досадными лакунами на местах неопознанных понятий. Полный перевод языка занимает долгое время.
– Ну… логично, – с досадой проговорила Кирстен. Ее короткий «хвост» мотался из стороны в сторону, поскольку сейчас она бежала, выкладываясь по полной. – Стало быть, нам следует приземлиться и встретиться с ними.
Воображение Несса заполнила удивительная мозаика, составленная из кишащих орд, цепких щупальцев и острых, как кинжалы, осколков камня и льда. Ему и раньше доводилось встречать инопланетян, но не таких: первый контакт всегда мог оказаться опасным по самым разным причинам. Наверху, в корабле, они были защищены от всего, что могли сделать с ними такие примитивные существа. Оказаться же лицом к лицу – совсем другое дело.
– В таком случае, было бы благоразумно прежде всего собрать о них как можно больше информации.
Пот стекал по лицу и шее Кирстен и впитывался, чтобы вскоре испариться, в нановолокна ее рубашки. Долгое время она «бежала» молча.
– Есть одна мысль. Очевидно, это звуковое сопровождение, относящееся видеоинформации. Предположим… – и она снова умолкла. – Хорошо, мы попробуем. Мы воспользуемся программным обеспечением анализа сцен для моделирования происходящего, присваивая английский текст нашим гипотетическим представлениям о каждом объекте и элементе деятельности. Изображения в основном неясны и неоднозначны для толкования, так что мы начнем с дерева решений со взвешенными вероятностями. И соотнесем описанные сцены с сопутствующей звуковой информацией.
Наверняка часть этого «воображаемого» звука идет по независимому голосовому каналу. Вопрос в том, что в течение долгого времени только статистически существенные звуковые данные будут той речью, что соответствует текущему изображению. Все остальное должно быть отсеяно с помощью предельных фильтров значимости.
– И ты могла бы сделать такой анализ?
Вновь взявшись за полотенце, Кирстен промокнула лицо и шею, продолжая широко шагать по дорожке.
– Разумеется. Но не без труда, если быть точной. Потребуется некоторое время на программирование и, вероятно, некоторые эксперименты с весовыми коэффициентами альтернативных моделей интерпретации…
Ее математические способности всякий раз восхищали Несса, но небрежная, а возможно, напускная смелость по отношению к программированию заставила его задрожать. Нет, следует быть честным… этот вид программирования пугал его. Как пугал всех граждан. Ничто другое не было столь приближено к разуму, как язык. Программы, которые моделировали разум, могли – о ужас – с очень большой вероятностью сами стать разумными. Автоматические переводчики при определенных обстоятельствах являли неизбежное зло, но…
«Я значительно больше похож на большинство граждан, чем мне казалось», – подумал Несс. Тем не менее он один из очень немногих, посетивших иные цивилизации и отважившихся предпринять исследования в области искусственного интеллекта. До сих пор никого еще так и не охватило безудержное желание убивать. А подход Кирстен к исследованиям, если он окажется успешным, может исключить необходимость приземления.
– Это замечательная идея, – начал он с явной поддержки.
Выражение восторга на лице Кирстен ясно указывало, что никакие иные поощрения не нужны.
* * *
– Маленькие смышленые существа. – Изгиб верхней губы Эрика выдавал скрытый в словах сарказм. – Тем не менее очень интересно наблюдать, что затевают эти морские звезды. – Он предложил для инопланетян имя и теперь чувствовал гордость, потому что оно удивило Несса.
Временами Кирстен находила почтительность Эрика раздражающей. Придерживаясь собственной системы ценностей, она порой испытывала желание закричать. Но сейчас сдержалась, неопределенно хмыкнула и вновь обратила все свое внимание на видеоинформацию. Формально ее интерес лежал в области методов оптимизации моделей корреляции и декодирования. Интерпретация данных была скорее епархией Омара. Говоря по правде, Кирстен оказалась на крючке: чем больше она узнавала об инопланетянах, тем больше восхищалась ими.
Видеозаписи жизни этих странных существ были дополнительно снабжены голограммами, каждая из которых отражала очередную перспективу главного действия. Сюда входили частично переведенные разговоры; толкования, в пределах видимости, различных сделанных инопланетянами предметов; расположение на их планете источников видеопередач; получаемое за счет сильного увеличения изображение с синхронной орбиты лагеря и отдельных блуждающих инопланетян, сделанное с помощью недавно запущенных с «Исследователя» зондов. Кирстен сказала:
– Эрик, они называют себя гв’оты. Или гв’о, если речь идет только об одном из них.
– Может быть, это и переводится как «морская звезда».
– Что бы это ни означало, они – разновидность любителей приключений, своего рода космических путешественников. – Эрик до того был пленен культурой граждан – стоило лишь взглянуть на завитки и сложные лабиринты переплетений его волос! – что Кирстен засомневалась, в силах ли он оценить, насколько поразительны эти гв’оты. Ей очень хотелось проверить. Может быть, ей удалось бы пронять Эрика с помощью его же собственного способа выражать мысли.
– Один мой хороший знакомый, помнится, предположил, что этот рейс – часть проверочных испытаний. Если так, то наша отметка по окончании «образования» определенно будет частично зависеть от того, насколько хорошо мы сумеем изучить этих «братьев меньших». Подумай об этом, Эрик. Они эволюционировали в океане. Жизнь под водой означает полное отсутствие и огня, и металла. Их первая рискованная попытка оказаться над поверхностью льда, подняться в вакуум надо льдом, была смелым, даже героическим предприятием.
Если интерпретация видеозаписей и частичный перевод речевого сопровождения выполнены правильно, то для своих первых попыток гв’оты использовали очень примитивное оборудование. Ранние модели защитных костюмов с виду – не более чем полупрозрачные мешки, от которых тянутся трубки, уходящие назад, под лед, к подводным насосам, – которые были немногим больше, чем гибкие мешки, – управляемым гв’отами, остававшимися подо льдом. Мешки, костюмы и шланги – все казалось сделанным из крепких шкур глубоководных животных. Кирстен даже извлекла из архива «Исследователя» несколько очень старых изображений.
– Ты только взгляни вот на это.
В комнате отдыха появился Несс. Кирстен уже подметила, что он имел обыкновение появляться всякий раз, как беседа приобретала интересное течение.
– Не обращайте на меня внимания, – сказал он, – я просто пришел чуточку подкрепиться.
– Итак, эта морская звезда, – тут Эрик взглянул на Несса в поисках одобрения, – с помощью каменного «топора»пробивает дыру во льдах и поднимается наверх, натянув на себя кожаный пузырь… а там ее уже встречает кто-то, чтобы поймать все это в объектив видеокамеры? Тоже вытесанной из камня? Кирстен, все это полная чушь.