Ларри Нивен, Эдвард Лернер
Флот миров
Действующие лица
Люди (экипаж корабля «Большой риск»):
Диего Макмиллан, штурман.
Джейми Макмиллан, врач.
Саид Маллаум, инженер.
Барбара Нгуен, капитан.
Люди (жители Солнечной системы):
Зигмунд Осфоллер, следователь АРМ.
Сангита Кадрин, ответственный администратор Объединенных Наций.
Джулиан Форвард, физик (уроженец Джинкса).
Мигуэль Салливан, гангстер.
Эшли Клейн, гангстер.
Резерванты Конкорданса (экипаж «Исследователя»):
Кирстен Квин-Ковакс, штурман и математик.
Омар Танака-Синг, капитан.
Эрик Хуан-Мбеке, инженер.
Резерванты Конкорданса (чиновники Совета самоуправления Аркадии):
Свен Геберт Драковиц, архивариус.
Сабрина Гомес-Вандергофф, губернатор.
Арон Тремонти-Льюис, министр общественной безопасности.
Лейси Чанг-Филипс, министр экономики.
Граждане Конкорданса:
Несс, политический руководитель на «Исследователе»; реформист-неофит, эксперименталист.
Ника, заместитель министра иностранных дел; реформист-радикал, эксперименталист.
Эос, лидер лишенной власти партии эксперименталистов (реформистов).
Сизиф, председатель правительства и партии консерваторов.
Бедекер, инженер корпорации «Дженерал продактс».
Веста, старший помощник Ники.
Временная последовательность событий вокруг Флота Миров
(все даты в земном исчислении)
2095 Ледяная Планета отправляется в межзвездный полет.
2197 Сигналы, идущие с «Большого риска» к Ледяной Планете, замечены на расстоянии в световой год.
2198 «Большой риск» взят на абордаж.
2645 В ядре галактики открыта цепная реакция, связанная с появлением сверхновой звезды.
Флот Миров начинает полет в поисках безопасности.
2650 Первая экспедиция «Исследователя» к планете гв’отов.
В Известном Космосе власти Объединенных Наций возобновляют поиски исчезнувших кукольников.
На Земле и на Херфе назревает политический кризис.
Резерванты ищут правду о своем прошлом.
И еще много вытекающих из этого событий в разных мирах.
2652 Нью-Терра отправляется в собственное странствие.
Пролог
На Земле: 2197 год
«Большой риск» по воле Диего Макмиллана пересекал небосклон серией неглубоких виражей.
Межзвездное пространство было неоднородным. Разреженная межзвездная среда содержит в среднем всего лишь несколько атомов водорода на кубический дюйм. В ней попадаются зоны повышенной плотности, и среди них – насыщенные атомами вполне достаточно для того, чтобы со временем сформировать звездные россыпи.
На деле все обстоит еще хуже, чем на словах. При достижении скорости, составляющей заметную долю от скорости света, межзвездная «грязь» начинает вести себя как космическое излучение. Являясь основным средством тяги, прямоточный баззардовский двигатель позволял, и с немалым успехом, еще направлять всю эту смертоносную «грязь» подальше от системы жизнеобеспечения корабля.
Любое моделирование движения в солнечной системе неизменно давало один и тот же результат: быстрая смена курса с целью использования флуктуаций плотности межзвездной среды по большей части оказывалась малопродуктивной. Межзвездная «грязь» между солнцем и целевой звездой была достаточно плотной. Разумеется, «рыскание» по курсу могло бы влить дополнительное количество водорода в электромагнитный «черпак» двигателя именно в данном месте, но было ли этого достаточно для компенсации потерь времени в целом? Ведь даже легкое отклонение при таких скоростях приводило к большим изменениям кинетической энергии. И что обнаружится в конце путешествия? Может быть, такой подход годится лишь там, где все строго подчинено среднему арифметическому распределению, и близкий к вакууму межзвездный газ практически становится полным вакуумом.
Плоскостники, разумеется, строили модели для оптимизации движения в космосе. Диего Макмиллан лишь снисходительно поглядывал на результаты построений. С формальной точки зрения он тоже был плоскостником – обитатели космоса клеили подобный ярлык каждому, родившемуся на Земле, – но он-то как-никак имел опыт путешествий по Солнечной системе. С тех пор как «Большой риск» стартовал, Диего вряд ли решился бы экспериментировать с тем, чего не мог точно проконтролировать.
«Большой риск» следовал своим переменчивым курсом уже десятки лет. Возможно, Диего сократил этим путешествие на несколько месяцев. Весьма неплохо. Изучая различные варианты и прикидывая альтернативные курсы, он был постоянно занят. Ведь что еще, по мнению мудрецов, создавших этот корабль, делать штурману на протяжении долгих десятилетий?
Им никогда и в голову бы не пришло, куда может привести чрезмерное рвение проложить оптимальный курс.
– И кому мы обязаны такой честью? – спросила капитан Нгуен.
Если исходить из текущего расписания, то в норме Диего должен был спать. И именно по этой причине не мог бы ничего выпалить в ответ. «Не спеши», – уговаривал он себя.
– Все прояснится, – произнес он нараспев, отчаянно лукавя.
На корабле летело более десяти тысяч человек. В основном это были эмбрионы, делившие холодильные камеры с сорока тремя погруженными в анабиоз взрослыми пассажирами. Экипаж состоял всего из четырех человек, работавших по очереди в три дневные смены. Сейчас все они собрались в маленькой комнате отдыха.
Он появился там первым, чтобы создать обстановку, исключающую возникновение клаустрофобии. На цифровых обоях на стенах – волнующийся зеленеющий лес, уходящие к горизонту предгорья Анд времен его юности. Пушистые облака, стремительно и плавно бегущие в сверкавшей над головой яркой синеве неба… Он не видел смысла использовать пещерные парки, которые вполне подошли бы, по мнению его товарищей по службе, выросших в Зоне пояса астероидов. Вокруг негромко жужжали насекомые и шелестели листья. Большая часть одной стены изображала поразительно красивое горное озеро, по которому курсировал корабль водоизмещением в пару тонн. Его двухсотсильный мотор тарахтел на всю округу.
Увы, ничто не могло скрыть всепроникающий запах бесконечно рециркулируемого воздуха, как не могли внешне грубо обтесанные доски из стола, стоявшего в комнате отдыха, скрыть его осязаемую гладкость. Он до предела вывернул ручки управления, настраивая щебет и воркованье, а его товарищи по экипажу тем временем извлекали из синтезатора кофе и легкие закуски.
Барбара Нгуен уселась первой. Высокая, нескладная – типичная представительница Зоны, с почти полностью выбритой головой, за исключением обычного для зонников гребня густых черных волос, придающего сходство с попугаем. Она была капитаном и самой осмотрительной среди них; что здесь причина, а что следствие, для Диего всегда оставалось загадкой. На протяжении их до сих пор не отмеченного событиями вояжа она предпочитала следовать коллегиальным решениям. При отсутствии происшествий согласованный взгляд на вещи становился привычкой.
Саид Маллаум, их бортинженер, тоже был высоким – но слишком коренастым для зонника. Каждый справлялся со скукой и утомлением на собственный манер. Перемены в поведении Саида, начавшиеся несколько недель назад, визуально проявлялись в увядании его гребня и соответствующем изменении окраса комбинезона. Сегодня его цвет был зеленовато-желтым, переходившим в глубокий желтый.
Джейми Макмиллан, корабельный доктор и вот уже пятьдесят лет его жена, скользнула на свободный стул. Она была сложена по меркам Земли и ростом почти в шесть футов, но во всем остальном демонстрировала старую пословицу по поводу влечения противоположностей. Она была гибкой и стройной, тогда как он – пузатый; она – блондинка со светлой кожей, тогда как у него волосы были черные, а кожа смуглая. Разумеется, это были оттенки, обретенные на борту корабля. Свойственная жителю равнин раскраска тела и подбор рисунков для кожи остались далеко на Земле.
Джейми осторожно сунула руку под столешницу, чтобы ободряюще похлопать мужа по колену, хотя и она не могла представить себе, насколько тот близок к открытию. Для начала он заметил, что она окрасила свой комбинезон в цвета шотландки клана Макмилланов: еще одно молчаливое доказательство поддержки и доверия. Неужели у него был такой беспокойный вид?
Барбара откашлялась.
– А теперь выкладывай, Диего. Зачем ты нас собрал?
О, как хотели вырваться на свободу все те цифры и выкладки, все те триллионы специфических данных, что томились в его рабочем журнале! Но сейчас для этого было не время.
– Взгляните. – Прямо над «призраком» стола для пикника он спроецировал навигационную голограмму. Посреди разбросанных розовых, оранжево-белых и желтовато-белых пятен, отображавших ближайшие звезды, мерцал ярко-синий «сапфир»: он обозначал местоположение их корабля. Когда друзья Диего понимающе кивнули, он, используя слабые серые тона, наложил на общую картину тонкую трехмерную структуру. Хорошо ли она видна им?
– Это изменения плотности межзвездного газа и пыли.
Саид нахмурился, вероятно, предвидя очередной зигзаг курса в вакууме, сдвиг на совсем-крошечную-частицу-от-намеченного-маршрута.
– Ты уже давным-давно распределил участки плотности. Нигде нас не ожидали, как говорится, фанфары. – Барбара проницательно разглядывала его. – И раньше ты никогда так не хвастал этим.
Да, одних слов было явно недостаточно – ни чтобы объяснить происходящее, ни чтобы убедить зонников. Последнее не было пустым злословием. Выросшие «внутри» малых «камней», они явно страдали узостью взгляда на проблему. И Диего, обращаясь к бортовому компьютеру, сказал:
– Дживс, дай нам модель лодки под индексом «один».
– На полной скорости, сэр, как вы и установили при моделировании. – Виртуальная быстроходная лодка резво развернулась и обратилась кормой к зрителям и к мнимому берегу. Она с грохотом задрала нос. Мгновенно образовалась гигантская волна в виде буквы «V». Диего наблюдал за лодкой: она уходила прочь, и рябь на воде по мере удаления от нее затихала.
Взгляд Саида перемещался от смоделированного машиной озера к трехмерному графику, все еще висевшему над столом.
– В межзвездном газе присутствует ударная волна. Носовая… волна.
Барбара прищурила глаза, сосредотачиваясь.
– Я допускаю наличие сходства, но ведь мы сравниваем всего лишь две модели. Диего, насколько ты уверен в используемых данных?
Было бы чрезвычайно легко углубиться в великое множество мелких подробностей, собранных и проверенных за годы терпеливых наблюдений и переведенных из системы отсчета двигавшегося с ускорением корабля в стационарную систему, просчитанных и исправленных с учетом влияния звездных ветров. Он мог бы долго – и тщетно – обсуждать результаты сравнения наблюдений за небосводом с теми данными, которые были у них при выходе из Солнечной системы. Он жаждал выступить с объяснениями экстраполяции полной картины, от замеченных давно и лишь мельком фрагментов изменений среды и до наблюдений, полученных в течение долгих последних лет (в том числе и световых).
Должно быть, в его глазах присутствовал некий фанатический блеск, потому что Джейми бросила в его сторону предостерегающий взгляд, который напоминал: есть четкая граница между разумно ужасным и просто ужасным. Диего согласился уверенным кивком.
– Позже я хочу, – сказала Барбара, – ознакомиться с этим более подробно, шаг за шагом. Не хочу никого обидеть, это попросту привилегия капитана.
– Что могло вызвать эту носовую волну? – спросил Саид.
Вопрос попал в точку. Диего приступил к очередному моделированию. Еще более близкий однородный накат волны на заднем плане, воспроизведенный на основании наблюдений столетней давности и заменяющий собой прозрачную волнистую рябь на звездном дисплее.
– Это именно то, что мы ожидали встретить. А сейчас… вот что.
На голограмме материализовалось новое пятно, на этот раз ярко-фиолетовое. Набирая скорость, оно воссоздало трехмерную ударную волну.
Джейми встала, втиснулась в пространство позади стула и оперлась на него, чтобы лучше рассмотреть изображение в другой перспективе. Ее палец скользил по изображению.
– Тогда что же вызвало здесь эти волны?
– Безусловно, моделирование идет гораздо быстрее, чем развитие процесса в реальном времени. Я не предоставил вам никаких средств оценки фактора сжатия. Объект, оставляющий этот след, движется со скоростью в 0,1 световой, а мы удалены от него почти на световой год. Глядя на это изображение, мы отмечаем… – Штурман изменил параметры программы, и появилась экстраполированная в обратном направлении траектория, – где он был.
Диего подсоединил к дисплею главный телескоп. На экране замерцала темная сфера, искусственно окрашенная в цвета, подменявшие инфракрасное излучение. Из-под толщи льдов, сковавшей всю ее поверхность, просматривались горные пики и намеки на очертания континентов.
Саид наклонился вперед, чтобы прочитать комментарии, парившие на экране над этим небесным телом. «Планета размером с Землю. С некоторой точки зрения, это была подобная Земле планета, а позже ее океаны и атмосфера замерзли. Она немного теплее, чем межзвездный фон, почему ее и удалось обнаружить; возможно, это связано с утечкой из радиоактивного ядра. И как хотите, но она движется со скоростью 0,1 скорости света. Как такое возможно?»
Барбара лишь покачала головой, заставив «заплясать» гребень своих волос.
– Законный вопрос, но у меня есть более существенный. Диего, ты мог бы начать свое сообщение непосредственно с показа того, что обнаружил. Почему ты поступил иначе?
– Потому что это не просто заблудившаяся планета. Мне было необходимо, чтобы вы вникли в мои длительные наблюдения и моделирование, которое подсказало нам, где следует искать. – Диего сделал глубокий вздох. Поверят ли они? – Мои наблюдения и моделирование доказывают, что эта планета имеет постоянное ускорение величиной в 0,001 «же».
– Ты не спишь?
Диего был – и вполне справедливо – уверен, что получил тычок локтем в ребра для гарантии утвердительного ответа.
– А-ага-а, – произнес он с явной неуверенностью. – Тебя что-то встревожило?
Неустойчиво опершись на локоть, отчего длинные волосы, казалось, слегка раскачивались, Джейми пристально смотрела на него.
– По-твоему, мы поступаем правильно?
Вот уже несколько дней все четверо только и ходили вокруг да около этого. Даже Нгуен не была исключением. Завтра предстоял важный день.
Но в темноте решения всегда производили иное впечатление.
– Дживс, установи освещение на четверть нормальной яркости, – скомандовал он бортовому компьютеру. Вот замечательное решение: подчиняться без лишних вопросов. – Ну, дорогая, мы ведь все согласились. Ведь даже представить невозможно, чтобы за нас решала Земля! Их отделяет от нас почти пятнадцать световых лет! Они либо отправят сигнал непосредственно этим инопланетным изгоям – чего они делать не станут, поскольку нет никаких гарантий, что планета тем временем не сменит курс – либо предложат нам действовать самим, что даст задержку на тридцать с лишним лет. И чем все это обернется для нас? – Несмотря на все свои усилия, он зевнул.
Теперь пришла очередь Джейми удивить его.
– Я имела в виду совсем не то. Может, нам вообще не следует вступать с ними в контакт. Что если они… враждебно настроены?
Это заставило его полностью стряхнуть остатки сна. Ссылка на агрессивные намерения всегда была неплохим поводом обратиться за медицинской помощью… но на борту этого корабля сама Джейми и представляла эту помощь.
– Передовые цивилизации, как правило, спокойны и миролюбивы, – осторожно заметил он.
– Я знаю. – Она провела рукой по голове, как гребнем, из спутанных волос показались пальцы. – Война – это социальный психоз. С теми ресурсами солнечной системы, что есть в нашем распоряжении, и при наличии Департамента контроля рождаемости, поддерживающего контроль над ростом населения, мир обеспечен лет на сто, не меньше. Мы оставили насилие далеко позади вместе с эрой нищеты и бедности, этих заболеваний психики, которые некогда использовали для оправдания. – Слова прозвучали цитатой из светского катехизиса, чем, собственно, они и были. – Они же, – никаких антецедентов не требовалось, – перемещают целые миры. Так какова может быть вероятность, что им потребуются ресурсы, управляемые людьми?
Она вздрагивала! Усевшись, Диего обнял ее.
– Тогда почему же ты беспокоишься?
Она прижалась к нему.
– Потому что инопланетяне непременно должны быть иными. Кто же рискнет предсказать их общественное развитие?
– А разве мы можем взять на себя риск решать за все человечество, отказываясь от попытки установления контакта? При этом нас отделяет от них меньше светового года. Мы движемся со скоростью, равной тридцати процентам скорости света. А эта ледяная планета движется со скоростью десять процентов световой и вдобавок ускоряется. Связь с ними с помощью коммуникационного лазера уже предполагает экстраполяцию и доверие. Отсрочка для консультаций с Землей могла бы означать потерю такой возможности. – Он поцеловал ее в макушку.
– Но ведь не мы одни принимаем такое решение, – негромко сказала Джейми.
– Да, – ответил он, – у нас есть разумные компьютеры, и, как компьютеры любого звездолета, они содержат в своей памяти стандартный протокол Объединенных Наций, касающийся Первого Контакта. Сам факт нашей отправки в путь при наличии такого протокола означает, что Объединенные Нации осознавали нашу возможную…
– Я имею в виду наших детей. – Она сдвинулась и села, осторожно высвободившись из-под его руки. – Диего, пусть они всего лишь замороженные частицы, две, среди многих тысяч, но принятое нами решение затрагивает и их.
Те самые дети, завести которых им разрешили лишь при условии, что они покинут Солнечную систему.
– Думаю, дружеское общение во вселенной будет для них невиданным подарком.
Долгое время лишь вездесущий шум вентиляторов был ему ответом. Затем Джейми сказала:
– Может быть, я напрасно беспокоюсь. Вполне возможно, что на наш сигнал вообще не будет никакого ответа. А движение этой планеты могло бы объяснить какое-то пока неизвестное естественное явление. – Она сжала его руку. – Первый внеземной разум или совершенно новая космическая сила. В любом случае, ты сделал значительное открытие.
При постоянном ускорении этой ледяной планете потребовалось бы около сотни лет, чтобы достичь нынешней скорости. За это время она прошла бы чуть больше пяти световых лет. Если произвести отсчет в обратном направлении, то примерно на таком расстоянии и почти по такому же курсу лежит звезда – красный карлик. У одной из ее планет, газового гиганта, рядом с которым Юпитер показался бы просто ничтожным, есть определенное зияние в спутниковой системе – зияние, которое находится в противоречии с общепринятой теорией образования планет.
– Да, это вполне могло быть естественное явление, – согласился Диего.
Но он сам не верил этому.
Нормальный ход событий на корабле заключался именно в их отсутствии. Кто угодно заскучал бы даже на полной крейсерской скорости, путешествуя от встречи до встречи со сколько-нибудь значительными пылевыми пятнами. И поэтому любой повод для праздника принимали с мгновенным восторгом.
Четыре дня рождения и Новый год (несмотря на возражения Диего по поводу неуместности праздников в честь какой-то произвольной точки орбиты все более удалявшейся планеты) – вот все перерывы в притупляющем рассудок заведенном порядке.
Жидкость, искрившаяся в стакане Диего, была несомненно урожая этого утра.
– Дживс, ты уже дегустировал эту штуку?
– Это безвредно, – сообщила программа. – Как правило, безвредно.
– Ну-ну, – сказал Диего и взял стакан. Разумеется, чистое вино было бы непомерной нагрузкой для синтезатора. Сегодня четверка праздновала нечто реальное и вещественное. Ледяная Планета, несколько месяцев назад возведенная в статус имени собственного, сейчас должна была бы получить приветствие и приглашение к первому контакту, отправленное с помощью лазера больше года назад. «Должна»… такое простое слово, передающее соблюдение условий и уверенность в результате. Они отправили сигнал туда, где по их подсчетам должен был оказаться этот далекий, стремительно несущийся мир… если бы он продолжал движение, сохраняя постоянные курс и ускорение.
И он там оказался.
Маленькая Ледяная Планета, единодушно выбранная в качестве украшения вечеринки, поблескивала над столом в комнате отдыха. Целые месяцы долгих наблюдений принесли дополнительные подробности, отодвигавшие в далекое прошлое ту примитивную, приблизительную голограмму, которую Диего впервые показал своим товарищам по кораблю.
Своим товарищам. Неожиданно вздрогнув и будто подчиняясь понимающей улыбке Джейми, он вновь обратил внимание на собравшихся за столом.
– За новых друзей! – Стаканы звякнули, слегка разбрызгав содержимое, и были с восторгом опустошены.
Саид пожал плечами. В устойчивости траектории продвигающейся «со свистом» Ледяной Планеты, которую трое из них рассматривали как доказательство вмешательства разума, он видел лишь бездумную, пусть и неизвестную, естественную силу. Но все были согласны в одном: по крайней мере, один из них совершенно очевидно неправ. После открытия пульсаров астрономы еще долго вспоминали поспешное и ошибочное отнесение этих небесных ритмов на счет инопланетян. Никому не хотелось навек осесть в памяти человечества за сообщение о воображаемых инопланетянах… или за ошибку в распознавании оных.
– Еще год. Или два, если они некоторое время будут соображать, как именно переслать нам ответ. – Барбара разлила по второму кругу vin tr?s ordinaire. – Я не очень-то представляю, что именно они должны будут сказать нам, если по-прежнему предполагать, что на этой планете кто-то есть.
Любой алкоголь вполне пригоден для питья и по третьему кругу. Этот день был особый; они проглотили достаточно вина сегодняшнего разлива, чтобы считать его просто великолепным. В итоге они воспользовались помощью Дживса, чтобы тянуть жребий. Джейми проиграла. И приняла очень сильный стимулятор, тогда как остальные отправились спать.
* * *
Голос Дживса заставил Диего мгновенно проснуться:
– Всем на мостик!
Он выскочил из каюты, выкрикивая:
– Что случилось?
Барбара оказалась на мостике прежде него, но только потому, что ее каюта располагалась ближе. А они с Саидом нервно толкались в коридоре: мостик не мог вместить всех.
– Нас зацепил импульс радара. – Кресло продолжало вращаться, когда Джейми освободила его для капитана. – Но наши сенсоры ничего не отображают.
– Дживс, отключи сигнал тревоги. – Вибрирующий визгливый звук милостиво замер. Барбара заняла свое место и запустила акустический импульсный локатор. Объемная сфера над контрольной консолью управления становилась все более серой: так представлялось пространство, зондируемое этим импульсом. – Ничего, – в конце концов заключила она и проглотила стимулирующие таблетки, предложенные ей Джейми. – Этого и следовало ожидать. Должно быть, у нас такой «ненормальный» сенсор.
Диего судорожно кивнул. Они не смогли бы достичь нас.
И тут же зазвучал новый сигнал тревоги. Замигали параллельные ряды болезненно ярких напольных ламп; неожиданная бешеная частота их циклических вспышек переключила внимание Диего на коридор. И тут же со стуком захлопнулись аварийные люки; сирена и раздражающий свист умолкли.
– Пробоина корпуса в грузовом отсеке D, – сообщила Барбара. – Проверь, Саид.
В голове у Диего стучало. Он всухую проглотил таблетки, которые Джейми предложила теперь и ему. Сигналы тревоги возобновились, присоединяясь к вою, несущемуся от второй пробоины на корме. Нечто старательно пробивало отверстия в их корабле. Что же это взламывало корпус, если поблизости от корабля ничего не было? Они двигались со скоростью, составлявшей тридцать процентов световой. Что в таком случае могло догонять их корабль? Скорость света! Никто не мог добраться до нас!
– Джейми! Сядь-ка.
Они потеснились, и Джейми опустилась в единственное свободное кресло рядом с капитаном. Ни радар, ни лазер, ни мазер – ни одно из устройств ничего не обнаруживало, на какой бы частоте ни посылали сигнал.
О-ох.
– Барбара, давай просто взглянем. Раз сейчас нет ни одного активного сенсора, кроме средства визуального обзора «Марк I». – Она бросила в его сторону косой взгляд: что он собирался увидеть и как – на расстоянии в пять световых лет от ближайшего солнца? Но она пошла ему навстречу.
Внешние камеры вращались вместе с корпусом. Компьютеры компенсировали это необходимое для имитации гравитации вращение, передавая на мостик неизменное изображение звездного поля. Позади корабля звезды тускнели и приобретали красноватый оттенок; впереди – ярко сверкали, заметно смещая окраску видимого простым глазом света в сторону голубизны. А сбоку – черное как смоль большое круглое пятно. Это нечто, закрывавшее свет звезд, то ли было громадным, то ли находилось очень близко, то ли и то и другое. Неподвижность изображения этого «пятна» означала, что оно вращается вокруг корабля, согласуя свою скорость со скоростью его вращения.