Норман Джон. Охотники Гора

   Мы склонились над игровой доской с расставленными на ней красными и желтыми деревянными фигурами.
   — Копьеносец — к тарнсмену у бара, на девятую клетку, — сказал Самос.
   Я все рассчитал правильно. Этот ход я предвидел.
   — Лучник — к тарнсмену убара, шестая клетка, — сказал я и, развернувшись, зашагал к выходу из зала. У широких двустворчатых дверей я остановился и оглянулся.
   Самос оторвал взгляд от доски. Он поднял на меня глаза и развел руками.
   — Ты победил, — огорченно признал он. Прощаясь, я продолжал смотреть на него.
   — Ты не передумаешь? — спросил Самос.
   — Нет, — ответил я.

2
Я СОБИРАЮ ИНФОРМАЦИЮ

 
   — Здесь, — сказал наконец Римм. — Вон там, на берегу, справа по борту.
   Рабыня Кара в короткой тунике грубой вязки без рукавов, в ошейнике, босая стояла у него за спиной. Я прищурил глаза, но ничего разглядеть не смог.
   — Подзорное стекло, — протянул я руку. Стоявший рядом Турнок, бывший крестьянин, отдал мне стекло. Я раскрыл его и внимательно осмотрел берег. Высоко на склоне я различил две пары длинных брусьев. Нижняя часть их уходила в землю, судя по всему, довольно глубоко, а верхние концы попарно сходились и были скреплены между собой, напоминая таким образом две громадные буквы «А», у которых отсутствовали горизонтальные перемычки. С верхних, сходящихся, концов каждой такой «буквы» свисал кожаный ремень, к которому за запястья была привязана девушка в короткой тунике из шкуры лесных пантер.
   Ноги обеих девушек не доставали до земли, и весь вес их тела приходился на связанные руки. Это были захваченные в плен женщины-пантеры. Головы их безвольно свисали вниз, а ноги широко раздвинуты и привязаны к противоположным нижним концам брусьев.
   Здесь находился обменный пункт, и таким образом разбойники демонстрировали проходящим мимо кораблям пойманную ими и выставленную на продажу добычу.
   Мы находились в пятидесяти пасангах от крупного портового города Лидиуса, расположенного в устье реки Лаурии. Вдаль от побережья уходили бескрайние северные леса. Зрелище было великолепное.
   — Спустить паруса, — распорядился я.
   — Спустить паруса! — громовым голосом повторил Турнок мой приказ.
   Немедленно часть матросов взобралась по веревочной лестнице на мачту и рассыпалась по всей длине реи. Остальные принялись натягивать канаты, идущие к нижнему концу треугольного паруса, поднимая его таким образом к рее. Находившиеся на поперечной перекладине начали осторожно скатывать парус и привязали его затем к рее, после чего спустили ее и уложили вдоль палубы. Мачту я решил не спускать, поскольку мы вовсе не готовились к сражению, и она осталась закрепленной в мачтовой шахте. Весла также были втянуты внутрь гребного трюма, и галера, влекомая ветром и волнами, управляемая лишь стоящими на рулях матросами, медленно пошла к берегу.
   — Там на берегу человек, — заметил я. Человек поднял руку. На нем тоже были кожаные одеяния, а на боку висел меч. Волосы его были длинные и густые.
   Я протянул подзорное стекло стоящему рядом Римму. Тот взглянул на берег и усмехнулся:
   — Я его знаю. Это Арн.
   — Из какого он города? — спросил я.
   — Он из леса, — ответил Римм.
   Я рассмеялся. Римм тоже. Было более чем очевидно, что этот человек — разбойник.
   Теперь к нему присоединились еще четыре или пять одетых подобным образом человек с волосами, перетянутыми сзади ремнями из шкуры пантеры. Все они, несомненно, принадлежали к одной банде. У некоторых через плечо были перекинуты луки, двое держали в руках копья.
   Человек, которого Римм назвал Арном, двинулся в нашем направлении и, пройдя между двумя парами экспозиционных приспособлений, подошел к краю воды. Здесь он общепринятыми жестами изобразил универсальное понятие меновой торговли, сначала сделав вид, будто берет что-то у нас, а затем будто что-то предлагает нам.
   Одна из висящих между двух перекладин девушек приподняла голову и остановила свой исполненный безысходной печали взгляд на нашем корабле, скользящим по зеленым волнам Тассы.
   Кара с отвращением смотрела на беспомощно висящих девушек, на мужчину, остановившегося у самого края воды, и на его соплеменников, оставшихся на возвышении.
   — Все мужчины — животные, — процедила она сквозь зубы. — Ненавижу их! Ненавижу!
   Я ответил мужчине на берегу тем же универсальным жестом, подтверждающим, что я прибыл для торговли, а не для ведения войны, и он, понимающе кивнув головой, тяжело шагая по песку, вернулся к своим товарищам.
   Кара сжала кулаки. В глазах у нее стояли слезы.
   — Наверное, Римм, пора послать твою рабыню в трюм за вином, — заметил я.
   Римм усмехнулся и посмотрел на Кару.
   — Принеси вина, — приказал он.
   — Да, хозяин, — послушно ответила девушка и поспешно направилась к лестницам, ведущим в нижнюю часть корабля.
   «Терсефора» была самым легким и быстроходным из моих судов, с сорока веслами, по двадцать с каждого борта, и двумя спаренными рулями. Как и большинство галер такого класса, она обладала довольно высокой посадкой: нижний грузовой трюм едва достигал ярда в высоту. Подобные суда не предназначены для перевозки грузов или больших партий рабов. Они обычно служат для патрулирования берегов или для срочной доставки донесений. На веслах у меня сидели свободные люди, как это традиционно принято на всех боевых галерах. Гребцы-рабы, как правило, используются только на грузовых судах. Гребной трюм на «Терсефоре» не имеет верхнего палубного настила, и сидящие на веслах открыты всем ветрам, хотя, правда, в непогоду или при слишком палящем солнце поверх трюма натягивается брезент. Собственно, гребной трюм на таких судах скорее следовало бы называть не трюмом, а нижней палубой, однако, поскольку здесь же в проемах между килевой частью корабля и скамьями гребцов хранятся запасы продовольствия, воды и всего необходимого для плавания, традиционное название «трюм» продолжает за ним сохраняться.
   — Подойди поближе, — сказал я Турноку, — но киль на дно не клади.
   Поскольку галеры обладают высокой посадкой, горианские мореходы с наступлением сумерек, как правило, подводят их к самому берегу — или, пользуясь их терминологией, «кладут киль на дно» — и располагаются на ночь в лагере. Однако сейчас я не склонен был следовать их примеру. Наоборот, я оставил гребцов на веслах и всю команду держал наготове, чтобы по первой команде мы могли немедленно выйти в море.
   Турнок передал мой приказ рулевому.
   Нос судна с вырезанной на нем громадной головой тарна и нарисованными по обеим сторонам борта глазами медленно повернулся по направлению к берегу. Пленных женщин-пантер к этому времени уже отвязывали от брусьев.
   Я снял с себя капитанскую накидку и остался в одной тунике, с мечом на поясе и щитом. Римм последовал моему примеру.
   Кара уже снова стояла у нас за спиной, держа в руках два больших кувшина с красным ка-ла-на, доставленным с плантации винных деревьев Ара.
   — Не забудь мешок с кубками, — напомнил ей Римм.
   — Да, хозяин, — ответила она, тряхнув копной стянутых сзади белой шерстяной лентой волос.
   Воистину красивая Римму досталась рабыня!
   — Суши весла! — приказал Турнок. — Толкать шестами!
   Гребцы с грохотом втащили сорок длинных весел в трюм. Мы уже были в нескольких ярдах от берега. Двое матросов, стоящих по обеим сторонам носовой палубы, изо всех сил навалились на шесты, отталкиваясь ими от морского дна. «Терсефора» замерла, словно в раздумье, а затем медленно двинулась к берегу. Еще ярд-другой, и мы услышали, как под килем мягко заскрипел песок.
   Турнок превосходно справился со своим делом.
   Повернутая к берегу гордо вскинутая голова тарна, вырезанная на носу «Терсефоры», застыла над водой. Галера остановилась.
   Расстегнув поясной ремень и подняв его над головой вместе с мечом и щитом, я спрыгнул в воду, погрузившись в нее по грудь. За спиной раздался еще один всплеск, свидетельствующий о том, что Римм последовал моему примеру.
   Я направился к берегу. Оглянувшись назад, я увидел, как Турнок помогает Каре спуститься в воду и передает ей кувшины с вином и мешок с кубками. Римм немного поддержал ее, чтобы девушка покрепче встала на ноги, и, не теряя времени, последовал за мной, предоставив Турноку позаботиться о том, чтобы Кара надела на шею связанные вместе кувшины и закрепила на голове мешок с кубками.
   Вскоре дно под ногами круто пошло на подъем. Я надел поясной ремень, а меч в ножнах перекинул, по горианской традиции, на спину, за левое плечо. Еще несколько ярдов, и я оказался на берегу. Песок был горячим.
   Разбойники — вместе с предводителем, Арном, их было шестеро — двинулись нам навстречу, ведя с собой пленниц.
   Руки девушек были связаны за спиной. На плечах у них лежала длинная, очищенная от коры ветвь с рогатинами на обоих концах. Рогатина вместе с несколькими петлями веревки надевалась на шею девушке, и концы веревки завязывались на ней таким образом, что пленница имела возможность свободно вращать в рогатине головой, но снять ее с себя не могла.
   Держась за толстую ветвь рукой, Арн вел девушек за собой.
   Мы встретились в нескольких ярдах от кромки воды.
   Резким движением Арн поставил девушек на колени. Затем наступил ногой на ветвь с рогатинами и заставил пленниц низко опустить головы. В этом положении они продолжали оставаться и после того, как он убрал ногу.
   — Римм, я вижу, ты побывал в руках у женщины! — расхохотался Арн.
   На Римме, предпочитавшем обходиться без головного убора, даже без шлема, и сейчас не оказалось ничего, что могло бы скрыть выступившие на щеках красные пятна. За это время волосы его отросли, но выбритая на голове полоса все еще проглядывала, без слов говоря о том, что с ним произошло. Римм — и я уважаю его за это — не скрывал охватившего его чувства жгучего стыда.
   — Хочешь поговорить об этом с мечом в руках? — спросил он у Арна.
   — Нет, — со смехом ответил тот. — Надеюсь, у нас найдется тема поинтереснее.
   Мы расположились на горячем песке. Кара опустилась на колени немного поодаль.
   — Вина, — приказал Римм. Девушка поспешила наполнить кубки.
   — Что нового? — поинтересовался Арн.
   — Пока похвастаться нечем, — ответил Римм. — Мы прошли всю Тассу, но попадается одна только мелочь.
   — Зато у меня полно приключений, — поспешил поделиться Арн. — Четыре дня назад под видом мелкого торговца заглянул в Лидиус.
   — И торговля прошла удачно?
   — Да, ухитрился отдать какие-то ржавые железки за пригоршню золота.
   — Повезло, — заметил Римм.
   — Слушай дальше, — ухмыльнулся Арн. — В одной таверне я увидел девчонку. Длинноногую, в короткой тунике, хотя и не рабыня, черноволосую такую, с надрезом на ухе. Назвалась Тиной.
   В некоторых портовых городах иногда встречались свободные женщины, не имеющие семьи и зарабатывающие на жизнь чем придется. Надрез же на ухе женщины — равно как в подобных случаях и у мужчины — свидетельствовал о том, что она была поймана на воровстве, и служил первым, довольно легким наказанием, а всем остальным — предупреждением. Кстати сказать, если мужчина попадался на воровстве вторично, ему отрубали левую руку, а в третий раз — правую. Женщину при повторном проступке продавали в рабство.
   — Вот эта-то девчонка, — продолжал Арн, — каким-то образом учуяла мое золото и, притворившись, будто не в силах устоять передо мной, чуть ли не силой затащила меня в задние ниши таверны.
   Римм рассмеялся.
   — В вине, которое она налила мне из кувшина, — усмехнулся Арн, — оказалось больше наркотика, чем пены. Утром еле в себя пришел. Голова раскалывается, все тело ломит. А кошелька в кармане — как и не было!
   — Да, отдохнул ты на славу, — заметил Римм.
   — Это еще не все, — многообещающе сообщил ему Арн. — Я пошел пожаловаться в городской магистрат. — Он рассмеялся. — И тут — представляешь? — наталкиваюсь на типа, которому уже приходилось иметь со мной дело. — Он вздохнул. — Ну, началась суматоха, крик поднялся. Солдаты… еле ушел от них по крышам.
   — Да, не позавидуешь, — посочувствовал Римм.
   — Верно, нечему, — признал Арн.
   Он протянул Каре пустой кубок, и та снова поспешила его наполнить. Как, впрочем, и остальные кубки. После этого Римм кивком головы приказал ей перестать вертеться под ногами, и девушка опустилась на колени у него за спиной, у левого плеча.
   — Однако, думаю, вы приехали сюда для торговли. — Арн посмотрел на меня.
   — А что еще нового в Лидиусе? — как ни в чем не бывало поинтересовался Римм.
   — Шкура хорошего слина стоит сейчас не меньше серебряного тарска, — поделился радостной новостью Арн и протянул кубок Каре. — Еще вина.
   Кубок был наполнен.
   Арн окинул рабыню оценивающим взглядом. Я видел, что она ему понравилась.
   Девушка снова тихо уселась за спиной у Римма. Она была напугана, боялась, что ее потребуют в обмен на женщин-пантер.
   Я тоже протянул ей свой кубок. Она встала, торопливыми движениями наполнила его, налила остальным и поскорее вернулась за спину Римма.
   — Что там еще в Лидиусе? — спросил я.
   — Пять дней назад Лидиус посетил Марленус из Ара, — усмехнулся Арн.
   Мне удалось совершенно бесстрастно выслушать эту новость.
   — Интересно, что делает великий убар так далеко от своих мест? — удивился Римм.
   — Охотится за Вьерной, — пожал плечами Арн.
   Мне показалось, что я заметил легкое движение, какую-то судорогу, пробежавшую по телам обеих девушек-пантер, головы которых были все так же опущены к самому песку.
   — Вьерна уже как-то побывала у него в руках, но впоследствии ей удалось сбежать. — Арн посмотрел на меня: — Думаю, Марленусу это не понравилось.
   — Поговаривают к тому же, — добавил один из его подошедших соратников, — что Вьерна держит у себя в рабстве его дочь.
   Арн рассмеялся.
   — А где сейчас Марленус? — поинтересовался я.
   — Не знаю, — ответил Арн. — Из Лидиуса он должен был направиться вверх на две сотни пасангов по течению Лаурии, где он сможет войти в лес.
   — Ну, это его проблемы, — заметил Римм. — Давайте лучше посмотрим на этих твоих девиц.
   — Выпрямиться, — бросил им Арн.
   Девушки одновременно расправили плечи, гордо подняли головы и отбросили волосы с лица. Обе были светловолосые и голубоглазые, как и большинство женщин-пантер. Они так и остались в позе рабынь для наслаждения. Удивительно красивые!
   — Девицы довольно обычные, — подытожил свои наблюдения Римм. — Ничего особенного.
   Глаза обеих девушек загорелись от ярости.
   — Да нет же, они красавицы, — возразил Арн. — Посмотрите получше.
   Римм пожал плечами.
   Девушки продолжали все так же неподвижно стоять, преклонив колени, но с гордо поднятой головой, когда умелые руки охранников быстрыми движениями сорвали шкуры пантер, прикрывавшие их тела, и отшвырнули на песок. Обе девушки были невероятно хороши.
   — Довольно заурядные, — поморщился Римм.
   Девушки едва не задохнулись от негодования. Арн тоже был недоволен.
   Римм обернулся к Каре.
   — Ну-ка, встань на ноги, — приказал он, — и сними одежду.
   Кара, фыркнув, сделала все, как он велел.
   — Волосы тоже распусти, — распорядился ее хозяин.
   Тонкая шерстяная лента упала на песок, и черные густые волосы девушки рассыпались у нее по плечам.
   — Руки на затылок, голову вверх. Повернись, — командовал Римм.
   Кипя от возмущения, Кара неторопливо повернулась под устремленными на нее оценивающими взглядами.
   — Вот какой должна быть женщина, — с видом знатока заявил Римм.
   Судя по выражению лица, Арн был с ним полностью согласен. Кара действительно была хороша собой, вероятно, даже красивее, чем девушки-пантеры.
   — Одевайся, — бросил ей Римм.
   Быстрыми, полными восхитительной грации движениями Кара подняла с песка свою короткую тунику, надела ее и перевязала волосы шерстяной лентой. После этого она снова опустилась слева за спиной своего повелителя и замерла, низко склонив голову и давясь подступающими к горлу слезами.
   Никто не обращал на нее внимания. Она — рабыня, и этим все сказано.
   — Пожалуй, ты и прав, — с миролюбивым выражением на лице согласился Арн. — И поскольку мы друзья и знакомы уже не первый год, я готов уступить вам каждую из этих красавиц за десять золотых, или — так и быть — отдам вам их за девятнадцать монет, если вы возьмете обеих.
   — Пойдемте, — сказал мне Римм, вставая на ноги. — Торговли здесь не будет.
   Я тоже поднялся. Однако для меня крайне важным было приобрести хотя бы одну из этих девушек. Это составляло основную часть моего плана, направленного на сбор информации о местонахождении банды Вьерны. Думаю, хотя бы одна из этих девиц должна была знать о том, что меня интересует. Именно ради этого мы остановились у обменного пункта разбойников.
   — Хорошо, — сказал Арн, поднимаясь на ноги. — Девять золотых за штуку.
   — Собирай кубки, — приказал Римм Каре.
   — Семнадцать золотых за обеих, — предложил Арн.
   — Ты меня обижаешь, — ответил Римм. — Семнадцать монет за двух необученных, даже не клейменых девиц, за этих дикарок?
   — Но они же красавицы! — выдвинул свой основной аргумент Арн.
   — Самые обычные лесные девчонки, — отмахнулся Римм.
   — Сколько же ты предложишь? — поинтересовался Арн.
   — За каждую из девчонок мы дадим тебе по четыре медных тарнских диска, — ответил Римм.
   — Слин! — завопил Арн. — Ты просто слин! Девицы тоже вскрикнули от негодования.
   — Ладно, пять, — согласился Римм. — Это хорошая цена.
   — Да за этих женщин в Аре ты получишь не меньше десяти золотых за каждую! — Возмущению Арна не было предела.
   — Возможно, — пожал плечами Римм. — Но мы не в Аре.
   — Я не отдам тебе девчонок меньше чем за восемь золотых за штуку, — категорически заявил Арн.
   — Ну что ж, — вздохнул Римм. — Может, ты действительно заработаешь на них больше, если повезешь на продажу в Лидиус.
   Я невольно рассмеялся.
   — Или в Лаурис, — продолжал он строить предположения.
   Да, в проницательности Римму не откажешь. Привезти этих женщин на продажу в подобные места для Арна означало подвергнуть себя огромной опасности. И Арн, конечно, не мог этого не понимать. Нам не составит никакого труда выставить этих женщин на продажу и в Лаурисе, и в Лидиусе, что более вероятно, но для него, разбойника, эти простые для обычного человека действия превращались в опаснейшую авантюру.
   Мы с Риммом и Карой неторопливо двинулись по берегу к воде, в направлении к «Терсефоре». Арн с мрачным видом побрел за нами.
   — Пять за каждую! — наконец не выдержал он. — Это мое последнее слово!
   — Да не расстраивайся ты так, — утешил его Римм. — Я думаю, мимо этого вашего обменного пункта пройдет еще столько кораблей, что вы без труда найдете себе покупателя на девиц за эту цену!
   Еще на корабле Римм рассказал, что в это время года сюда заходит не так уж много судов. Работорговцы покупают необученных рабынь ранней весной, чтобы привить им необходимые навыки и выставить впоследствии на продажу во время летних празднеств. Сейчас же стояла середина лета.
   — Я отдам их за эту девчонку, — хмуро кивнул Арн в сторону Кары.
   Римм посмотрел на идущую вслед за нами девушку, при этих словах едва не выронившую из рук кувшины с вином и мешок с кубками. Глаза ее, обращенные к нам, мгновенно наполнились страхом, губы задрожали.
   Но все эти эмоции не имели для ее хозяина никакого значения. Он еще раз прошелся внимательным взглядом по ее гибкой, ладной фигуре, едва прикрытой короткой туникой, и покачал головой.
   — Ступай на корабль, — приказал Римм.
   Девушка не теряя времени поспешно вошла в воду и, глотая слезы, направилась к «Терсефоре».
   Вскоре Турнок уже принимал у нее кувшины с вином, а затем поднял на борт и саму Кару. Даже с берега было видно, как она дрожала, стоя на палубе.
   Проводив ее глазами, мы с Риммом тоже вошли в воду.
   — Два золотых за каждую! — закричал нам вслед Арн.
   Римм обернулся.
   — Я тебе предлагаю за них по пять медных тарнских дисков, — повторил он.
   — Ты меня обижаешь! — взорвался Арн. — У меня достаточно золота, чтобы не раздавать свои трофеи задаром!
   — Нет у тебя никакого золота, — напомнил ему Римм. — Твой кошелек остался в Лидиусе. Ты ведь сам говорил, что его стащила эта девчонка, Тина, с рваными ушами.
   Стоящие на берегу люди Арна громогласно расхохотались. Он окинул их сердитым взглядом, однако унять охватившее их веселье оказалось не так-то просто. Арн долго пытался сохранить серьезное выражение лица, но в конце концов рассмеялся и он.
   — Ладно, — махнул он рукой, — какова ваша настоящая цена?
   Римм усмехнулся.
   — Серебряный тарск за каждую девчонку.
   — Забирай, — кивнул Арн.
   Один из его соплеменников снял с плеч девушек рогатину, схватил их за волосы и на шаг-другой зашел вместе с ними в воду. Руки у девушек оставались связанными за спиной.
   Я вытащил из кошеля на поясе две серебряные монеты и бросил их Арну.
   Римм принял из рук разбойника наше приобретение и, держа их точно так же, за волосы, повел по воде к «Терсефоре».
   Схватившись за протянутую руку Турнока, я быстро вскарабкался на борт корабля.
   Римм с девушками готовился последовать моему примеру.
   — Вам никогда нас не сломить! — с ненавистью процедила одна из наших белокурых рабынь.
   Не меняя выражения лица, Римм окунул их обеих с головой под воду. Когда через минуту лица девушек, захлебывающихся, с вытаращенными от ужаса глазами, снова показались над водой, бунтарской непокорности в них явно поубавилось. На борт они поднялись окончательно присмиревшими.
   — Довольно интересный экземпляр, — говорила женщина-пантера, покалывая кончиком ножа тело свисающего на веревке человека. — Пока не надоел, он доставил нам большое удовольствие.
   Это происходило на следующий день после нашей сделки с Арном. Распрощавшись с ним и выйдя в море, мы двинулись вдоль западного побережья Тассы, тянущегося справа от нас сплошной полосой леса. Сейчас мы находились в каких-нибудь десяти пасангах от обменного пункта разбойников, где приобрели накануне двух девушек-пантер.
   В зонах обменных пунктов разбойничьи банды мужчин и женщин стараются не причинять друг другу особых хлопот. Для этого у них хватает свободного места. Не могу припомнить также ни единого случая нападения той или иной стороны на приезжих покупателей, независимо от того, оказался ли на рынке женщин-пантер мужчина или торгуется с разбойниками покупательница-женщина. Очевидно, хозяева контролируемых территорий хорошо понимали, как сильно зависит посещаемость рынка от степени его безопасности.
   — У какой-нибудь богатой женщины вы сможете выручить за него хорошие деньги, — уверяла нас другая девушка.
   — Пожалуй, — согласился с ней Римм. — Он выглядит довольно крепким и не урод.
   Стоящая за спиной у мужчины девушка неожиданно ударила несчастного плетью. Тот завопил от боли. На голове у него, ото лба до затылка, виднелась свежевыбритая полоса.
   Женщины вкопали глубоко в землю две толстые жерди и сверху прикрепили к ним горизонтально лежащий брус, к противоположным сторонам которого сейчас были привязаны руки висящего человека. Ноги его, широко раздвинутые, были привязаны к нижним концам жердей. Совершенно голый, он висел примерно в футе от земли.
   Позади этого экспозиционного каркаса виднелся следующий, между перекладинами которого обреченно поникла еще одна выставленная на продажу жертва. По голове второго несчастного также проходила свежевыбритая полоса.
   — На этом же обменном пункте продали и меня, — признался Римм.
   Шира, предводительница этой банды женщин-пантер, опустилась на горячий песок.
   — Давайте перейдем к делу, — предложила она.
   Она устроилась по-мужски, скрестив перед собой ноги. Позади нее полукругом расположились соплеменницы.
   Крепко сбитая черноволосая Шира носила на груди бусы из нанизанных на золотую цепь клыков и когтей. На запястьях ее тускло поблескивали широкие браслеты. Левую лодыжку опоясывал ножной браслет из мелких ракушек. Сбоку на поясе висел чехол от ножа. Сам нож она постоянно вертела в руках или поигрывала им, втыкая в песок.
   — Налей вина, — сказал Римм Каре.
   Мы с ним сидели напротив соплеменниц Ширы.
   Кара подносила вино, прислуживая женщинам-пантерам так же, как до этого разбойникам-мужчинам. Женщины при этом уделяли ей внимания еще меньше. Рабыня остается рабыней и в северных лесах. Интересно, что женщины не выказывали по отношению к своей попавшей в неволю сестре ни малейшего сочувствия. Наоборот, старались еще больше подчеркнуть пропасть, отделяющую их самих от этого бесправного, бессловесного животного, каким, надо признать, в любой момент могла стать каждая из них.
   Меня нисколько не прельщала перспектива приобретения плененных мужчин, но я был очень заинтересован в получении любой информации от выставляющих их на продажу разбойниц. Однако сами эти женщины, к моему глубокому сожалению, были свободными. А ведь они могут знать то, что мне нужно.
   — Вина, рабыня, — потребовала Шира.