Норман Джон. Охотники Гора

   — Присоедините их к каравану невольниц, — сказал я Сарусу.
   Хуру и ее разбойниц уложили вместе с остальными рабынями и привязали к ним длинным кожаным ремнем, накинув петлю на шею каждой из девушек.
   — Ты — глупец! — крикнула в последний раз Хура.
   — У него нет мужчин! — внезапно воскликнула Мира. — С ним одни только женщины!
   — Откуда тебе это известно? — поинтересовался Сарус.
   — Он поймал меня и потащил с собой в лес, — глотая хлынувшие из глаз слезы, быстро заговорила Мира. — Он со своими приспешницами заставил меня напоить отравленным наркотиками вином наших женщин!
   — Ах ты тварь! Дрянь! — немедленно взвилась Хура.
   — Он заставил меня! Заставил! — закричала Мира. — У меня не было выбора!
   — Дрянь! Предательница! — не унималась Хура. — Я тебе глаза выцарапаю! Горло перегрызу!
   Сарус тыльной стороной ладони ударил Хуру по лицу, заставляя ее замолчать, затем, схватив Миру за волосы, резким рывком поднял девушку с земли и поставил на колени.
   — Рассказывай все, что знаешь!
   — Он поймал меня, — всхлипывая и запинаясь, забормотала Мира. — Притащил в лес. И заставил меня напоить женщин-пантер отравленным вином. Заставил! У меня не было выбора!
   — Сколько с ним женщин? — раздраженно оборвал ее Сарус.
   — Сотни! — еще громче запричитала Мира.
   Сарус ударил ее.
   — Идиотка! — бросил он.
   Мира всхлипнула и еще ниже опустила голову.
   — Скольких из них ты видела сама? — настойчиво допытывался Сарус. — Вспомни хорошенько, что именно ты видела?
   — Я вообще ничего не видела, — захлебываясь слезами, бормотала Мира.
   У присутствующих — и женщин, и мужчин — невольно вырвался негодующий крик.
   — Не видела! — громче прежнего разрыдалась Мира. — У меня на глазах была повязка!
   Сарус расхохотался.
   — Но я все слышала! — воскликнула допрашиваемая. — Их были сотни!
   Повязка на глазах — самое простое и широко распространенное, хотя, безусловно, и не самое эффективное, средство воздействия на психику раба.
   Сарус повернулся ко мне. Глаза его уже не смеялись.
   — Если у тебя действительно столько союзниц, как утверждает наша очаровательная маленькая предательница, — начал Сарус, — не показалось ли тебе более мудрым дать ей возможность их увидеть?
   — Возможно, и так, — согласился я.
   — Но она оставалась в повязке на глазах, потому что у тебя не сотни союзниц, как утверждает эта милая, но такая глупая рабыня, а какая-нибудь горстка.
   — Подобное предположение делает честь твоей проницательности, — заметил я.
   — Я слышала вокруг себя женщин! — воскликнула Мира. — Их было множество!
   — Или двое-трое, — оборвал ее Сарус, — постоянно прохаживающихся рядом.
   Мира перевела взгляд на меня. Лицо ее исказилось от гнева.
   — Ты обманул меня? — прошептала она. — Перехитрил!
   Сарус не спускал с меня внимательного изучающего взгляда.
   — У тебя всего лишь две-три союзницы, — подвел он итог своим размышлениям. — Если, конечно, они вообще у тебя есть.
   — Пожалуйста, Сарус, — взмолилась с трудом поднявшаяся на ноги Хура, — освободите нас.
   Она обращалась к своему бывшему союзнику с униженной покорностью: не хотела получить еще один удар. Она уже почувствовала тяжесть мужской руки, и этого оказалось достаточно, чтобы ее образумить.
   Сарус окинул взглядом своих новых пленниц.
   — Из вас получатся отличные рабыни, — сказал он.
   — Пожалуйста, помогите нам! — обратились невольницы к наблюдающим за ними тиросцам.
   — Тихо, рабыни! — оборвали их мужчины.
   Разбойницы предприняли отчаянную попытку освободиться от стягивающих их кожаных ремней. Они, конечно, знали, что это им не удастся, но рассчитывали разжалобить мужчин, заставить их проявить снисхождение.
   — Ну хватит! — приказал Сарус.
   Девушки мгновенно сникли.
   — Мне кажется, — усмехнулся Сарус, — тебе следует нам кое-что объяснить.
   — Пожалуй, — согласился я.
   — Зачем ты пришел сюда?
   — Прежде всего, чтобы освободить рабов. В особенности меня интересует тот, кто называет себя Риммом, и другой, по имени Арн. Я бы хотел получить и девчонку по имени Шира.
   — Подобные пожелания выполнить несложно, — сказал Сарус. — А ты знаешь, что за пленник находится у нас в руках?
   — Не знаю, — ответил я.
   — Марленус из Ара, — с гордостью произнес Сарус.
   — Вот как? Ну что ж, его я тоже заберу. Как, впрочем, и остальных рабов, — сообщил я.
   Сарус и его люди рассмеялись.
   Я стоял спиной к воротам. Хорошо, что нападения женщин-пантер в этой ситуации мне не приходилось опасаться: они надежно связаны. Оставались только сами тиросцы. Я заметил место, где находятся те двое, с арбалетами в руках. Прикинул расстояние до сигнального костра.
   — А какое тебе дело до этих рабов, Римма и Арна? — поинтересовался Сарус.
   — Это мои люди, — ответил я.
   — Твои люди? — медленно произнес Сарус.
   — Я его знаю! Знаю! — воскликнула Хура.
   Я неторопливо оглянулся на нее.
   — Это Боск! Боск из Порт-Кара! — кричала она.
   По рядам рабов, лежавших на земле за спинами тиросцев, пробежало оживление. До меня донесся глухой звон их цепей. Рабыни, рты которых были заткнуты кляпом, отчаянно замотали головами; Марленус и его охотники силились подняться на колени. Я услышал топот ног тиросцев, бросившихся к своим пленникам и принявшихся снова укладывать их на землю. Наконец порядок был восстановлен.
   — Это правда, ты — Боск из Порт-Кара? — спросил Сарус.
   — Правда, — ответил я.
   — Тогда ты просто безумец, раз осмелился сюда прийти.
   — Я так не думаю.
   Насыпи со внутренней стороны частокола не было. Значит, тиросцам через него не выбраться. А чтобы вытащить брус, запирающий ворота, им понадобится, как минимум, два человека. Нет, я не такой безумец, как может показаться на первый взгляд.
   — Мы искали тебя, — с некоторым удивлением произнес Сарус. — Искали так же, как Марленуса из Ара!
   — Весьма польщен, — отозвался я.
   — Нет, ты просто глупец, — заключил Сарус. — Я даже не могу поверить в такую удачу! Ты сам, по собственной воле пришел к нам, потратившим столько сил на твои поиски! Да, на такое везение мы не рассчитывали.
   — Но я здесь вовсе не для того, чтобы сдаться тебе на милость, — заметил я.
   — Твоя уловка не удалась, — отмахнулся Сарус.
   — Вот как? — удивился я. — А разве твои союзницы не связаны по рукам и ногам?
   — Освободите нас! — воспользовалась моментом Хура.
   — Помогите! — поддержали предводительницу ее подруги.
   — Успокойте рабынь! — рявкнул Сарус.
   Плети в руках тиросцев заработали на полную мощь. Не привыкшие к подобному обращению, женщины, казалось, не понимали, что происходит, и их приходилось стегать дважды, а то и трижды, прежде чем они смогли выйти из шока. Через минуту все уже рыдали и молили о пощаде. Хура смотрела на Саруса, не веря своим глазам. Никогда еще плеть рабовладельца не касалась ее плеч. Разбойница оторопело опустилась на колени.
   — Я прошу вас, Сарус, — пробормотала она, — больше не нужно меня бить!
   — Ну-ка, протяни ее плетью еще раз! — скомандовал Сарус стоящему рядом с Хурой воину.
   Плеть взвилась в воздух и опустилась на тело девушки. Она уронила голову и глухо застонала.
   — Еще раз! — скомандовал Сарус.
   — Не нужно, хозяин, прошу вас! — взмолилась Хура.
   Плеть снова обожгла ее тело. Предводительница разбойниц разрыдалась.
   — Пожалуйста, хозяин! — глотая слезы, бормотала она.
   Бывшие соратницы вторили ей дружным ревом. Сарус обернулся ко мне.
   — Люди с Тироса строго наводят порядок среди своих рабынь, — заметил я.
   — Я слышал, что цепи рабыни в Порт-Каре еще тяжелее, — ответил Сарус.
   Я пожал плечами.
   — Твоя хитрость не удалась, — повторил предводитель тиросцев.
   — Но твои союзницы связаны, — напомнил я ему.
   На лице моего собеседника отразилось непонимание.
   — Они нам больше не нужны, — ответил он.
   — Это хорошо, — сказал я. — Значит, их мне не придется убивать.
   — Послушай, Боск из Порт-Кара, признай себя моим пленником, и дело с концом, — предложил Сарус.
   — У меня есть встречное предложение, — сообщил я. — Я дарую жизнь тебе и твоим людям, если вы немедленно уберетесь из этого лагеря и оставите здесь всех своих рабов.
   Слышали бы вы, какой тут поднялся хохот. Новоиспеченные пленницы смотрели на меня, не веря своим ушам. Я дал тиросцам навеселиться вволю.
   — Предлагаю вам сложить оружие, — сказал я. Тиросцы обменялись недоуменными взглядами.
   Двое из них хохотнули, но уже без прежней веселости.
   Я услышал, как пленные охотники Марленуса поднимаются на ноги. Но никто не набросился на них с плетью. Никто вообще не обратил на них внимания. Краем глаза я видел в двух шагах от себя, в тени, отбрасываемой частоколом, выросшую словно из-под земли грозную фигуру Марленуса, а рядом с ним — Римма и Арна. На цепи, тянувшейся у них от ошейника к ошейнику, играл багровый отсвет костра. Я встретился глазами с Марленусом.
   — Сдавайся, — продолжал настаивать Сарус. — Сдавайся и прекратим эту бессмысленную игру.
   — Мне она не кажется такой уж бессмысленной, — ответил я.
   — Ты здесь совершенно один, — сказал Сарус. — У тебя нет ни малейшего шанса выбраться отсюда.
   — Да он просто сумасшедший, — пробормотал один из тиросцев.
   — Ты сделал глупость, придя сюда, — сказал Сарус.
   — Я так не думаю, — возразил я. Он недоверчиво взглянул на меня.
   — Сколько у тебя здесь людей? — поинтересовался я.
   — Пятьдесят пять, — ответил он.
   — Я не всегда был торговцем, — признался я.
   — Это имеет какое-то значение? — полюбопытствовал Сарус.
   — Имеет, — ответил я. — Некогда я был воином.
   — Здесь пятьдесят пять воинов, — напомнил Сарус.
   — Моим городом был Ко-ро-ба, — многозначительно сказал я. — Его еще иногда называют Городом Башен Утренней Зари.
   — Кончай эту игру, — пробормотал Сарус. — Сдавайся.
   — Некогда я опозорил свою касту, — продолжал я, — опозорил мой Домашний Камень, мой меч. Я обесчестил себя и вынужден был уйти из рядов воинов.
   Сарус медленно обнажил меч. Остальные последовали его примеру.
   — Но когда-то я все же принадлежал к числу славных жителей Ко-ро-ба, — предавался я воспоминаниям. — Забыть это невозможно. Этого у меня не отнять.
   — Нет, он явно сумасшедший, — укрепился в своей мысли стоявший рядом с Сарусом воин.
   — Да, когда-то очень давно, в дельте реки Воск, я опозорил свое имя. Я знаю, мне его уже никогда не вернуть. Все то, что было мне дорого, все, что было свято для меня, я потерял безвозвратно. Это как легкокрылый тарн, который только раз может опуститься рядом с воином: если он улетел — он уже никогда не вернется.
   Я посмотрел на окружающие меня мрачные лица и устремил взгляд в бездонное ночное горианское небо. Крохотные звезды усыпали его, словно далекие костры расположившихся на ночлег бесчисленных армий межпланетных воинов. Я вздохнул и снова вернулся к тому, что меня окружало — к враждебным, недоброжелательным лицам тиросцев.
   — Да, я потерял честь, но это не значит, что я забыл о том, что некогда она у меня все же была. И в такие ночи, как сегодняшняя, я вспоминаю об этом с особой силой.
   — Нас здесь пятьдесят пять человек! — закричал Сарус.
   — Марленус! — позвал я. — Ты помнишь, как когда-то в Аре, на арене стадиона, мы сражались с тобой плечом к плечу?
   — Помню! — откликнулся тот.
   — Замолчать! — крикнул Сарус.
   — А помнишь тот день, — не обращая на него внимания, продолжал я, — когда на Стадионе Тарнов ты впервые за долгие дни снял с лица маску и снова провозгласил себя убаром Ара?
   — Помню! — отозвался Марленус.
   — Позволь мне еще раз услышать сейчас гимн этого славного города.
   Гордая торжественная мелодия, словно после долгого заключения, вырвалась из могучей груди Марленуса и величаво поплыла над притихшим ночным морем. К ней присоединялись все новые и новые голоса тех, кто и сейчас продолжал хранить ей верность.
   — Прекратить! — закричал Сарус. Он обернулся ко мне. Глаза его пылали бешенством.
   Меч мой продолжал оставаться в ножнах.
   — Ведь ты не из Ара! — крикнул он.
   — Для тебя было бы лучше, — ответил я, — если бы я был оттуда.
   — Он окончательно свихнулся! — мрачно заявил стоявший рядом с Сарусом воин.
   — Моим Домашним Камнем был Священный Камень города Ко-ро-ба, — в который раз тщетно попытался я объяснить хоть что-то этим пустоголовым. Нет, напрасно. Я вздохнул. — Ну что, Сарус, ты, наверное, будешь первым в очереди?

20
ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ СОБЫТИЙ В ЛАГЕРЕ САРУСА

 
   Я нанес удар. Противник парировал его и отступил на шаг в сторону.
   — Убей его! — закричал Сарус.
   Я сделал выпад вперед и нанес новый удар. Стоявший напротив меня воин выронил меч и безвольно опустился на колени. По его желтой тунике быстро расплывалось темно-красное пятно. Словно очнувшись, он попытался было встать на ноги, но тут силы оставили его окончательно. Выражение полного недоумения так и не успело сойти у него с лица. Он сам выбрал себе такую судьбу. Он осмелился бросить вызов бывшему воину из Ко-ро-ба.
   Я развернулся. Еще два молниеносных удара — и двое нападавших распростерлись на песке. Потом еще два молниеносных удара — и еще двое нападавших распростерлись на песке. Новый выпад, быстрый блеск клинка — и новая жертва оседает на землю.
   — Убить его! — В голосе Саруса слышатся истерические нотки.
   Не отвлекаться. Разворот. Уход влево. Рывок вперед. Удар, еще удар — и рывком выдернуть меч из падающего тела. Я в постоянном движении. Ни секунды на одном месте. Остановиться — значит погибнуть. Бросок вперед, удар — и выдернуть меч. Взгляд назад. Разворот. Уход в сторону. Краем глаза успеваю проследить за прицеливающимся арбалетчиком. Уход влево. Удар. Звон спускаемой тетивы, и свист стрелы сменяется чьим-то надрывным хрипом у меня за спиной.
   — Разойдитесь! — кричит второй арбалетчик.
   Разворачиваюсь. Выпад вперед, удар — крик арбалетчика застревает у него в глотке. Меньше надо было кричать. А больше вот так: выпад влево, удар — и меч на себя из оседающего на землю тела.
   И — ближе к костру. За нашими долгими разговорами он уже начал догорать. Нужно ему помочь. Собраться с силами, перемахнуть через частокол.
   Боевой клич Ко-ро-ба, дикий, гортанный, рвет мне грудь. Жар обжигает лицо, ест глаза. Ударом ноги головешки в сторону. Еще. Вот так. И назад, в лагерь, медленно погружающийся в темноту и наполняющийся испуганными воплями связанных, беспомощных разбойниц Хуры и остервенелыми, яростными криками тиросцев.
   — Убейте его! — раздается где-то слева от меня крик Саруса. — Убейте!
   — Освободите нас! — перекрывает, топот десятков ног жалобный голос Хуры. — Развяжите!
   — Огня сюда! — следует наконец команда Саруса. — Принести факелы!
   Темно. Лиц не разглядеть. Мне они и не нужны, а для тиросцев это важно. Не будь на мне желтой туники тиросских воинов, они бы давно распознали меня в этой давке. А пока что до этого далеко. И там, где я проскальзываю едва заметной тенью, падают мои враги.
   — Где он?
   — Я его не вижу! — окружают меня со всех сторон их голоса и мечущиеся темные силуэты.
   — Зажечь факелы! — нетерпеливо требует Сарус.
   Наконец-то я добрался до первого арбалетчика. Понимая, насколько его персона важна при данном повороте событий, он постарался спрятаться у частокола, куда не достигает легкий отблеск потухающего костра и где темнота еще плотнее. Неужели ты думал, что тебе удастся от меня уйти? Полежи теперь, подумай еще.
   В неразберихе мечущихся вокруг меня тел я настойчиво пытался добраться до лежащих на земле рабынь. Я помнил, что Шира находится с самого края. Ага. Вот она. Одним взмахом меча я разрубил стягивающие ее кожаные ремни. После этого я освободил Кару и Тину. Все они были связаны на обычный манер германских работорговцев, поэтому основную трудность составляло не освободить их, а отыскать в этой темноте того, кого хочешь выпустить на свободу. Найти Кару и Тину оказалось довольно просто, а вот с Вьерной пришлось повозиться. Лежащие на земле девушки казались в темноте совершенно одинаковыми, поэтому я решил не заглядывать каждой в лицо, а считать их, нащупывая в темноте их головы и зная, что Вьерна должна быть девятой с краю.
   Я не ошибся. В этом мне помог свет, брызнувший от зажженного в двух шагах от меня факела.
   — Он здесь! — раздалось у меня за спиной. — Я его вижу!
   Факел погас у меня под ногой. Я вытер о распростершееся на земле тело вымазанный кровью клинок.
   — Свет сюда! — потребовал Сарус. — Зажечь еще факелы!
   Я рванулся на звук его голоса. Еще один любитель освещения упал к моим ногам. За ним последовал его приятель, бросившийся поднимать упавший факел.
   — Вот он! — донесся до меня чей-то ликующий голос. — Я его убил!
   Интересно, чьей смерти так радуется этот остолоп, подумалось мне, ведь я-то жив. Жив. А вот этот, кинувшийся на меня… Уход влево, выпад вперед, удар… Уже мертв. И этот тоже. Да сколько же их здесь, черт побери?
   Почти одновременно вспыхнули два факела. Их свет выхватил из темноты столпившихся тиросцев, обводящих обезумевшими глазами усеянный трупами лагерь. Позади них на коленях стояли Хура и ее жалобно подвывающие разбойницы.
   — Освободите нас, — дрожащими губами молила предводительница. — Пожалуйста!
   — Развяжите их! — внезапно распорядился Сарус.
   Вот когда они ему понадобились! Вместо того чтобы броситься выполнять его приказ, двое воинов кинулись к воротам и принялись отодвигать засов.
   — Стойте! — закричал им Сарус.
   Воины не обратили на своего командира никакого внимания. Все их усилия были направлены на то, чтобы отодвинуть тяжелый, очевидно, застрявший в скобе брус. На помощь им поспешили еще четверо тиросцев.
   Внезапно один из стоящих рядом со мной воинов ни с того ни с сего решил ткнуть в меня копьем, которое он держал в руках. Может, он по какой-то причине считал меня своим личным врагом? Хм-м… Ну, если так…
   Я резко отклонился в сторону, пропуская копье в дюйме от своего тела, и, ухватившись за древко, рванул его к себе, одновременно выставив вперед меч. Лезвие с хрустом прошло между ребер незадачливого воина, а ненужное ему больше копье осталось у меня в руках.
   У ворот уже стоял один из тиросцев, поднимая высоко над головой чадящий факел.
   — Да открывайте же! — торопил он возившихся с засовом товарищей. Мужчины налегли на засов. Тот начал подаваться.
   — Скорее! — подгонял их человек с факелом.
   — Остановитесь, трусы! — закричал им Сарус. — Стойте!
   Воинам сейчас было не до указаний бывшего командира. К ним присоединился еще один тиросец и тоже принялся помогать.
   Я бросил свой меч на землю, под ноги, и покрепче сжал в руке доставшееся мне копье. Горианское боевое копье имеет длинный, в восемнадцать дюймов, бронзовый наконечник, а древко его, в полтора дюйма толщиной, в длину достигает, как правило, не меньше шести футов. Именно такое копье, хорошенько размахнувшись, я и метнул в сторону ворот. После этого я снова подобрал свой меч и беспрепятственно удалился под прикрытие отбрасываемой частоколом тени.
   Тиросцы отчаялись открыть ворота и медленно разошлись. Только один из них остался на месте: копье, вонзившись ему в спину, прошило несчастного насквозь и бронзовым наконечником глубоко вошло в запирающий брус. Выдвинуть его теперь из металлических скоб будет очень не просто.
   — Сарус убил своего собственного воина! — закричал какой-то молодой тиросец с факелом в руке. Остальные воины немедленно обернулись на голос. Глаза их недобро сверкали. У многих в руках появились обнаженные мечи.
   — Это не я! Идиот! — воскликнул Сарус. — Это наш враг его убил! Здесь темно, ты просто ошибся!
   — Не верьте ему! — все больше распалялся молодой воин. — Посмотрите, это тиросское копье! Берегитесь!
   Воины, отошедшие было от ворот, поспешили сплотиться. Тиросцы, стоявшие рядом с Сарусом, плотнее сгрудились вокруг него. Тогда воины, старавшиеся избежать бессмысленной бойни, ускользнув через ворота, очевидно, решили, что Сарус вознамерился наказать их за самовольное бегство с поля боя, и, стремясь продать свою жизнь подороже, бросились на тиросцев, охранявших своего командира. Между ними завязалось жестокое сражение.
   Я заметил, как один из тиросцев перерезал веревки, связывавшие Хуру. Стараясь держаться в тени, я осторожно двинулся вдоль внутренней стороны частокола. Попавшийся мне на пути воин попытался обрушить на меня мощный удар. Но он слишком сильно замахнулся мечом и потому встретил свою смерть раньше, чем успел довести задуманное до конца. Я оставил его лежать у стены, а сам двинулся дальше.
   Мне необходимо было удержать ворота.
   С десяток тиросцев почти в самом центре лагеря, ярдах в пятнадцати от ворот, обменивались отнюдь не тренировочными ударами. Я увидел, как двое из них упали, зажимая раны на груди.
   — Перестаньте убивать друг друга! — закричал Сарус. — У вас для этого есть враг! Враг!
   Люди не слушали его. Наоборот, к сражающимся спешили присоединиться все новые воины. Очевидно, события этой ночи помутили их рассудок.
   — Немедленно перестаньте! — пытался образумить их Сарус.
   Еще двое тиросцев окропили землю своей кровью.
   Вот и Миру, а за ней еще нескольких женщин-пантер освободили от стягивающих их тела пут. Все они немедленно затерялись среди суетящихся людей. Одной из разбойниц, я заметил, удалось отыскать свое оружие.
   Внезапно из темноты вынырнула быстрая тень и бросилась на разбойницу, сбив ее с ног и вырывая из рук оружие. Я узнал Ширу.
   У ворот трудились двое воинов, пытавшихся вытащить копье, пригвоздившее их собрата к запорному брусу. Еще четверо тиросцев, окружив работающих, подгоняли их нетерпеливыми криками. Человек, державший над их головами факел, не спускал глаз с центральной части лагеря. Меня он не заметил. Четыре раза молнией сверкнуло лезвие моего меча, и четверо тиросцев беззвучно осели на землю. Как раз в этот момент двоим воинам, трудившимся у ворот, удалось наконец высвободить копье и отшвырнуть в сторону тело мертвого товарища. Со счастливыми улыбками на лицах они обернулись назад — и тут увидели меня. С этими же улыбками и окончился их жизненный путь. После этого меня наконец соизволил заметить человек, державший факел. Ну что ж, лучше позже, чем никогда. Еще раз сверкнуло лезвие моего меча, и факел выпал из рук беззаботного воина. Лагерь погрузился в темноту.
   — Ищите свое оружие! — донесся до меня голос Хуры.
   Ближе к центральной части лагеря вспыхнули два новых факела.
   Я положил на землю меч, перевернул лицом вниз распростертое тело тиросца, из спины которого до сих пор торчало копье, и, уперевшись ему в плечо ногой, покрепче схватился руками за древко.
   — Тетива на наших луках перерезана! — взвился над лагерем тревожный женский голос. Вслед за ним подобные сообщения полетели и с других концов лагеря.
   Где-то за спиной я услышал короткий смешок Вьерны и, быстро обернувшись, успел заметить сверкнувшее у нее в руке лезвие охотничьего ножа.
   Мне удалось высвободить из мертвого тела копье, и через мгновение Вьерна исчезла в окутавшей лагерь темноте.
   Отовсюду снова понеслись отчаянные проклятия.
   — Нам нужно бежать отсюда! — внезапно перекрыл остальные голоса вопль какой-то разбойницы. — Бежать!
   — Оставайтесь все на своих местах! — закричала Хура. — Не двигайтесь! Мы суетимся и поэтому не можем его найти!
   — Разбирайте ножи! — последовала команда еще одной разбойницы.
   Женщины не слушали друг друга и продолжали копошиться в темноте: одни стараясь куда-нибудь спрятаться, другие — отыскать оружие.
   — Ножи исчезли! — раздался женский голос.
   — Наших копий тоже нет! — поддержал его другой.
   В свете двух пылающих факелов тиросцы продолжали убивать друг друга. Вот и еще двое воинов распростились с жизнью: один из тех, что защищали Саруса, другой — собравшийся оставить поле боя. Через мгновение сражающиеся дрались уже при свете только одного факела: брошенное мной копье достигло цели. Это нисколько не остудило пыл дерущихся. Под ликующие крики одних и скорбные возгласы других на землю опустился еще один воин, зажимающий рукою рану на груди.
   — Прекратите немедленно! — тщетно взывал к ним Сарус.
   Мечи бывших соратников продолжали скрещиваться.
   Стоя в темноте у самых ворот, я с трудом переводил дыхание: что ни говори, битва забирает много сил.
   Ряды принимающих участие в сражении быстро редели.
   — Прекратить! — вне себя от ярости закричал Сарус. — Именем Чембара я требую: прекратить!
   Тиросцы, с налитыми кровью глазами, мгновенно отшатнулись друг от друга. На их лицах промелькнуло некоторое подобие страха. Теперь я знал, каким влиянием обладает на Тиросе имя Чембара.
   — Встаньте плечом к плечу! — продолжал командовать Сарус. — Образуйте большой круг!
   — Мы безоружны, — тут же подала голос Хура. — Пустите нас в центр круга!
   Никто из них не знал, в каком именно месте лагеря я нахожусь.
   Девушки, сжавшись в комок, испуганно озирались вокруг. Они были без оружия, без одежды, на их запястьях и лодыжках до сих пор, вероятно, оставались красные полосы от совсем недавно стягивавших их веревок. Шеи многих из них еще обвивали толстые кожаные ремни с перерезанными, болтающимися на спине концами, которыми девушки были связаны в невольничий караван.