Новоселов Дмитрий. Бизнес-блюз

   – А почему вы не спрашиваете, какая у меня проблема? – заволновался я.
   – Я пытаюсь понять это сама.
   – Ну и как, удается?
   – Думаю, да.
   – Можете озвучить?
   Она опять уставилась на мои рисунки.
   – У вас проблемы с потенцией, – она немного помолчала. – Это явно. Еще у вас проблемы в семье. Причем, совсем не обязательно, что вторая проблема вытекает из первой. Возможно, вам кажется, что вас преследуют. Возможно, вы боитесь огня, – она закусила губу. – Вот пока все, что я вижу.
   Я был поражен. Никогда в жизни мне не внушали доверия никакие гадалки и ясновидящие. Но тут, попахивало чудом. Баба посмотрела на мои каракули и обнажила мою душу. Над ее головой засветился нимб, я готов был пасть на колени и ползти за ней на плаху.
   – Как вам это удалось?
   – Я долго училась и много читала.
   – Ну, и как вы меня будете лечить?
   – Это не сразу. Придется встречаться, и не раз. Все эти ваши неврозы – это всего лишь следствие какого-то стресса. Нам нужно выявить причину. Нам нужно узнать, когда это началось. Скорее всего, это связано с вашей работой. Мне нужно поработать с вашими ответами.
   – Я готов, – воодушевлено сказал я. – Но при чем здесь моя работа?
   – Деньги. Какие-то неудачи, потери. Очень много похожих пациентов появилось после кризиса девяносто восьмого года. Вы сами должны понять, на фоне каких финансовых неприятностей у вас начались проблемы.
   – Вы хотите сказать, что мой член отказывается работать из-за того, что я потерял какие-то деньги?
   – Скорее всего. Неплохо было бы, чтобы вместе с вами пришла ваша жена.
   – Она от меня ушла. Сегодня.
   – Я так и думала, но, возможно, это всего лишь порыв. Возможно, она вернется.
   – Не знаю.
   – Для начала я назначу вам прямо с сегодняшнего дня успокоительный массаж и гипнотический сон, медикаментозно – пару успокоительных препаратов. После Нового Года окончательно определимся.
   Она выписала рецепт, написала направление на бланке и объяснила, куда мне идти на процедуры.
   – И, самое главное, – сказала она, когда я встал. – Вам нужно бросить пить. Причем с сегодняшнего дня, причем раз и навсегда.
   Я уже это где-то слышал.
   – Вы алкоголик. И стадия не начальная. Знаете, что вас ждет в ближайшем будущем?
   – Что?
   – Бред ревности, деменция, а потом полная деградация личности. Вплоть до белой горячки. Про нормальные интимные отношения можете забыть.
   Это уже что-то новенькое. Такого я еще не слышал.
   Я попрощался и ушел на процедуры. Не одному же Чебоксарову все время лечиться.
   Процедуры со мной проводил губастый мужик с волосатыми руками и лысым черепом. Он был и гипнотизером и массажистом. На массаже я расслабился до такой степени, что даже похмелье отступило, а во время сеанса гипноза – уснул.
   По пути домой я все время думал о своей жене, Чебоксарове и про бред ревности. Все сходилось. Я еще раз безуспешно попытался позвонить Апрельцеву.
   Видимо он взял отгул или на мой аванс обожрался до невменяемости.
   Дома меня никто не ждал, поэтому пришлось заскочить в продуктовый магазин и по пути в аптеку.
   Я думал, что будет тяжело уснуть, что придется до полуночи бродить по огромной квартире, но ошибся. После горсти прописанных доктором таблеток стало клонить в горизонтальное положение.
   Потом я уснул как мертвый.

11.

   Под утро мне приснился эротический сон. Я бы даже сказал – порнографический. Кроме меня вторым действующим лицом была жена. Я проснулся от удивления. Ольга уже лет восемь не являлась предметом моих эротических фантазий. Кроме удивления меня разбудило еще какое-то давно забытое ощущение. Я не сразу понял, что это – эрекция. Чтобы убедиться, я откинул одеяло и посмотрел, потом потрогал руками, как ошпаренный кинулся к зеркалу раздвижного шкафа и встал в позу, скинув трусы. Все четко! Самая настоящая эрекция, твердокаменная, а не вялая пародия. Я радовался как ребенок. Я танцевал, напевал, втягивал пузо и вскидывал руки к небу. Это ли не счастье?
   Избегая открытого огня, используя только электрические приборы, я с грехом пополам приготовил себе какой-никакой завтрак. Поглощая пищу, я читал газету, забытую женой на кухонном столе и краем глаза смотрел телевизор. Удивительно, но и газета, и телевизор освещали в своих репортажах одно и то же событие, а именно – доклад губернатора на заседании областной думы, посвященный недавним выборам в нижнюю палату. Доклад больше походил на рекламную компанию существующей власти, конкурентов у которой все равно не было. Произнося речь, наш предводитель постоянно оглядывался на огромный портрет Путина, висевший за его спиной, при этом он слегка наклонялся и приседал. Казалось, что он вот-вот поцелует у портрета руку. Губернатор выдавал себя за последователя президента, который якобы самолично наказал ему не пускать в область никаких олигархов. Пичугину опять досталось.
   Это водевильное действо не смогло испортить мне настроение. Я был неожиданно бодр, весел и настроен на битву с любым противником. Мне хотелось вскочить и бежать куда-нибудь, чтобы преодолевать трудности. Я был готов ко всему, по крайней мере, мне так казалось.
   В это время запиликал сотовый. Я ринулся на звук, но не успел. Мелодия прекратилась. Оказывается, что я вчера забыл трубу в кармане дубленки и на зарядку не поставил. Пока я бежал, батарейки истратили последние силы на мелодию и сдохли. Я подсоединил «Нокию» к зарядному устройству, потом оживил телефон и выяснил, что звонил Полупан. Он меня уже достал! Пошел в жопу. Я опять отключил трубку.
   Это не спасло. Зазвонил домашний. Этот упрямый, твердолобый тип не отвяжется. Лучше с ним поговорить.
   – Что, опять пожар? – с места в карьер начал я.
   – Да, сгорел мужик в автомобиле шестой модели. Вчера.
   – Это оказался Джорж Буш, и ты звонишь в такую рань, чтобы я стал первым, кто за тебя порадуется? – съехидничал я.
   – Нет, фамилия у него интересней и красивей – Апрельцев.
   – Как? – не понял я.
   – Апрельцев.
   – Ржавая шестерка?
   – Мы не знаем, насколько она ржавая. Машина тоже сгорела.
   Меня как будто ударили бейсбольной битой по голове. Хотя откуда у нас в России бейсбольные биты? Скорее, это была обыкновенная скалка. Ударили раз, по макушке, потом – два, по затылку, и – три в спину. Я упал на колени.
   – Бывший мент, частный охранник?
   – Да! – обрадовался Полупан. – Я же говорил, выстрелит! А ты не верил!
   – Ты где?
   – Еду в морг.
   – Я тоже выезжаю. Давай пересечемся.
   Минут пять я сидел на полу, уронив голову на диван. В это трудно поверить, но Апрельцев, он же «Отличник» – безобидный обжора сгорел, выполняя мое задание. Итак, череда пожаров продолжилась. А ведь как хорошо день начинался!
   Я не помню, как и что я на себя напяливал. Джемпер я натягивал в коридоре, а дубленку – в лифте. Макарыч открыл дверь и распахнул рот, может, он даже что-то сказал, но мне было не до него. Я так торопился, что даже забыл запереть ворота в гараж, машина вылетела наружу, спугнув дворника. Он упал в сугроб и уронил метлу.
   Нужно взять себя в руки и успокоиться, нужно подумать о чем-нибудь другом. В конце концов, кто он мне, этот Апрельцев? Не мать, не жена и не дочь. И тут мне пришла в голову мысль, от которой у меня похолодели пятки, ступни, а потом и все тело до самой макушки. Апрельцев погиб в тот самый момент, когда следил за моей женой, а, значит и за дочерью, потому что вчера жена уехала из дома вместе с Маринкой.
   Тут уж не до обид и не до понтов. Я решил немедленно позвонить жене, но, оказалось, что телефон остался дома. Вот гадство!
   Я долетел до центрального городского морга минут за пять. По пути я так глупо вел машину, что реально мог увеличить количество его постояльцев голов на пять, или даже сам оказаться в числе его клиентов. Но Бог уберег.
   Полупан уже вошел внутрь, меня, естественно, не пустили. Я минут десять стоял у входа, смотрел на трещины в асфальте и дрожал. Я страдал от бездействия. Где этот чертов придурок? Почему пошел без меня?
   Наконец, его мужественное лицо показалось в конце коридора, за стеклянной дверью.
   – Дай телефон! – как ужаленный закричал я, когда он приблизился. – Быстрее дай трубу!
   – А где здравствуй? – с чувством превосходства поинтересовался он. Как же! Гений! Сама прозорливость! Я чуть не разбил ему нос.
   – Давай быстрее! – руки у меня тряслись.
   Увидев, что я пребываю в невменяемом состоянии, мент не стал возражать и выдал мне трубку.
   Я позвонил жене – недоступна, дочери – та же картина! Я набрал, чего уж там, номер тещиного телефона.
   – Алло.
   – Где Ольга?
   – Кто это?
   «Рабиндранат Тагор», – почему-то захотелось сказать мне.
   – Я.
   – А почему ты спрашиваешь?
   Блядь, что за дура!
   – Она у вас?
   – А почему она должна быть у меня?
   – Она вчера поехала к вам вместе с Маринкой.
   – А что случилось?
   – Вы можете четко и ясно сказать: они к вам приезжали?
   – Нет, а что случилось?
   – Ничего, – я нажал отбой.
   Потом набрал Чебоксарова.
   – А…
   – Ольга с тобой?
   – Да ты что, я еще сплю.
   – Послушай, меня не интересуют ваши отношения. Скажи, с ней все в порядке?
   – А что случилось? Какие отношения?
   – Ты ее вчера видел?
   – Нет, я так и не смог ее найти.
   Я подумал, что лучше бы она была с ним. Это, конечно, проблема, но не такая крупная, как исчезновение жены и дочери.
   – А что случилось-то?
   – Они куда-то пропали. Со вчерашнего дня.
   – Ну и что ты переполошился? Почему-то вчера тебя это не волновало.
   – Ладно, пока.
   Я прервал связь.
   – Надо что-то делать! – истерично заверещал я.
   – Что?
   – Нужно срочно их искать! Ты чего стоишь? Звони куда надо, пусть начинают операцию по поиску, – я бросил в него телефон.
   – Успокойся.
   – Хули ты меня успокаиваешь? На кой хер мне успокаиваться? У меня жена пропала! Дочь пропала! Виталика сожгли! Бабу его сожгли! Апрельцева убили!
   – Это еще неизвестно.
   – Кому неизвестно? Тебе неизвестно? Мне зато все известно! Ты чего стоишь, как идиот? Двигайся давай! – голос сорвался на визг.
   Полупан ударил меня по щеке. Не больно, но звонко.
   – Заткнись. Не будь бабой.
   Я немного пришел в себя.
   – Еще раз повторяю, успокойся, – попросил мент. – Возьми себя в руки, оттого, что ты орешь, никто сам по себе не найдется. Я не пойму, при чем здесь твоя жена, кладовщик с бабой и этот топтун?
   Мне пришла в голову одна мысль.
   – А ты точно знаешь, что это мой Апрельцев?
   – Нет, не точно.
   – Давай я его опознаю.
   У меня зародилась надежда на то, что все это простое совпадение и меня не касается.
   – Что ты там опознаешь? Одни угли.
   – А как тогда вы узнали?
   – По номерам машины.
   – А вдруг там тело другого человека? Это насильственная смерть, или какая другая?
   – По предварительным данным, он кого-то ждал в машине. Двигатель был включен, мужик уснул. Надышался выхлопными газами. Где-то закоротило электропроводку, загорелся движок, бензопровод, потом рванул топливный бак. Костер за сто километров видно было. Пока не ясно, он вначале задохнулся и умер, а потом сгорел, или заживо. Очаг возгорания под капотом.
   – Опять шито-крыто?
   – Вроде да. Ты успокоился?
   – Охуительно! Само спокойствие!
   – Тогда рассказывай. Кто он? Откуда ты его знаешь? Какая связь между ним и твоей семьей?
   Он взял меня под локоть и мы пошли ко мне в «тойоту». Я сел за руль.
   – Мне надо закурить.
   – На, – он протянул мне пачку «мальборо».
   – Я боюсь курить.
   Полупан посмотрел на меня как на дебила.
   – Тогда не кури. Хорош кривляться.
   Я завел двигатель и включил печку. У Полупана зазвонил телефон.
   – Это тебя, – протянул он мне трубку.
   – Слушай, повтори еще раз, что случилось? – попросил Чебоксаров.
   – Мои жена и дочь поехали к теще, но на место не прибыли. Телефоны у обеих отключены. Где они могут быть, никто не знает. Сгорел Апрельцев. В своем автомобиле. Вчера, как раз в то время, когда пропали жена и дочь.
   – Да ты что?!
   – Вот именно. Дальтоник присвистнул.
   – А при чем здесь Апрельцев?
   – При том!
   – Ты где?
   – Сидим с Полупаном в моей машине около морга.
   – А зачем трубу отключил?
   – Батарея села.
   – Ясно. А что ты там говорил на счет каких-то отношений?
   – Забудь.
   – Дурак ты. Я сейчас приведу себя в порядок и подъеду. Не теряйся и не совершай глупостей. Позвонить Спарыкину?
   – Да.
   Мент потряс меня за плечо, потом положил пятерню мне на затылок и повернул голову к себе. Посмотрел в глаза.
   – Апрельцев сгорел позавчера ночью, в это время твоя жена с дочерью еще спали в постелях. Так что успокойся, – посоветовал мне Полупан.
   – Если моя жена была в это время дома, то тогда за кем он в это время следил?
   – В этом я и хочу разобраться. Давай, рассказывай.
   Я рассказал ему все честно и доступно. Когда я начал рассказывать про то, как мы ловили воров с помощью «Отличника», он меня перебил и сказал: «Знаю». Сложнее всего было объяснить, зачем я нанял Апрельцева. Тем не менее, я попытался. Мне показалось, что он не понял, тогда я попытался еще раз. Когда вот так начинаешь кому-то рассказывать про свои подозрения, то они кажутся полным бредом.
   Тем не менее, Полупан почти все время понимающе кивал.
   – Ясно, – сказал он, когда я закончил.
   – Что будем делать?
   – Понимаешь, если ты пойдешь и напрямую напишешь заявление о розыске, то никто твоих девчонок искать не станет. Они тебя бросили, хлопнули дверью. Мало ли где скрываются. Теща тоже не показатель. Она молчит, чтобы ты их не искал. Поэтому мне придется обращаться неофициально.
   – Я заплачу.
   – Да не в этом дело. Даже неофициальное обращение выглядит неубедительно. Что с ними могло случиться? Убивать их бессмысленно. Коммерсант у нас – ты. Несчастный случай тоже маловероятен. Остается одно: похищение. А похитители всегда чего-нибудь требуют. Подумай, чего от тебя можно потребовать?
   – А Апрельцев?
   – Честно говоря, Апрельцев тут вообще ни к селу, ни к городу. Совсем непонятно.
   – Я надеюсь, ты не будешь говорить, что его смерть – простое совпадение?
   – Нет, не буду. Но, все очень странно. Похитители сами должны выйти на связь. Наверное, лучше подождать.
   Я опять чуть его не ударил.
   – Как ждать?! Просто сидеть и ждать?! Крыша съедет. Тебе легко говорить, а у меня там дочь, – я схватился обеими руками за голову. – И жена!
   – Давай сначала подумаем, прежде чем дергаться. Откуда он вообще взялся, этот Апрельцев?
   – Его притащил Спарыкин. Видимо раньше по работе приходилось сталкиваться.
   – А Спарыкин у нас кто?
   – Спарыкин – это как бы наш третий компаньон. Тоже бывший мент. Только он не работает почти. У него другие задачи.
   – Крыша что ли?
   – Что-то типа того. Вообще-то он в долях.
   – Понятно.
   – Что тебе понятно?
   – Ничего. Просто там, где совершено преступление, раньше искали уголовника или криминальный след. А теперь в большинстве случаев нужно выявлять на причастность работников силовых структур, или ментов, или ментов – пенсионеров.
   – Ты думаешь, что тут замешан Спарыкин?
   – Я его не знаю и ничего не думаю. Я констатирую факт. За долгое время общения со всяким отребьем человек привыкает к криминальному мышлению и сам начинает мыслить их категориями. Психика меняется. Бывшему менту психологически гораздо легче человека завалить. Он этого вдоволь насмотрелся. Некоторые вопросы он по-другому и решать-то не умеет, даже не представляет, как.
   – А ты сам-то кто?
   – По себе и сужу. Иногда такие мысли в голову приходят, что сам потею.
   – А какой Спарыкину смысл?
   – Пока не знаю. Я просто выставил наружу одну из версий.
   У Полупана зазвенел телефон.
   – Опять тебя.
   – Мне Колька дал этот номер, он у него определился. Колька мне все рассказал, – это Спарыкин. Легок на помине. – Вы сейчас где?
   – Около морга.
   – Ждите, Чебоксаров едет за мной, и мы вместе к вам.
   Тоже мне место для свиданий.
   – У меня солярка на нуле, – сказал я Полупану. – Поехали, заправимся.
   На заправке мы выпили по стакану кофе. Я постоянно думал о дочери. И еще о Деде Морозе. Я все время говорил себе, что не надо о нем думать, но все равно думал.
   Пацаны с бензоколонки залили мне полный бак. Хватило бы до Москвы. Я взял у Полупана телефон и вызвал Спарыкина:
   – Подъезжайте на заправку. Морг наводит на меня страшные мысли.
   Мой собеседник закурил.
   – Я пока ничего не пойму. Что вообще творится? – нахмурившись, рассуждал он. – В чем соль? Воров вы нашли, с конкурентами вопрос решили. Но ведь что-то происходит! Наверное, все дело в компьютерах, иначе, зачем бы их стали воровать с места преступления? С другой стороны, если их уже забрали, тогда зачем Апрельцев и твоя семья? Не хватает какого-то звена. Оно вот-вот появится, но, ты прав, если ждать, то можно вообще неизвестно чего дождаться.
   – Давай что-то делать.
   – Подожди, приедут люди, может, что подскажут на свежую голову.
   Они подъехали через пятнадцать минут. У Чебоксарова все еще была забинтована рука, а Спарыкин зачем-то надел милицейскую форму. Ни дать, ни взять – два сельских клоуна. Я познакомил полковника с Полупаном.
   – Раньше на этом месте была подстанция, – начал свою песню Спарыкин после пожатия. – Так вот, приходит сигнал на пульт, что на территории за забором найден труп мужчины…
   – Слушай, может, заткнешься, – перебил его я. – Мы здесь собрались не для того, чтобы твои байки слушать.
   – Действительно, чего ты? У человека проблема, – поддержал меня Дальтоник.
   – А я чё? Я для начала.
   – Давай, рассказывай, – предложил мне Колька. – Что случилось?
   Я рассказал, о том, как я снимал проституток, о том, как от меня ушла жена, о том, как нанял Апрельцева, чтобы он за ней следил. Еще я не забыл упомянуть, о странном звонке Апрельцева, который оказался его последним звонком.
   – Слушай, – спросил полковник, – с чего ты взял, что жена тебе наставляет рога?
   – Были признаки.
   – Ты подозревал кого-то конкретно?
   – Да.
   – Кого? – спросил Чебоксаров.
   – Тебя, – ответил я и посмотрел ему прямо в глаза.
   Лицо у «Дальтоника» сделалось пунцовым. Какое-то время он не мог вымолвить ни слова. Потом обхватил голову руками и выдавил из себя:
   – Ты полный идиот.
   – Возможно, – сказал я.
   А возможно, и нет. В конце концов, предо мной сидят двое самых главных подозреваемых. И если кто-то из них причастен ко всему происходящему, то их ужимки вполне объяснимы.
   Полковник заржал.
   Полупан картинно прищурившись, не отрывал от него взгляда.
   – Что он подозревал и о чем догадывался, – сказал он, – это дело семейное, не наше это дело. Давайте говорить о фактах. Я считаю, что причина всех бед в компьютерах. Их зачем-то похитили. Разумеется, не из-за железа. Видимо, там была какая-то информация. Что за информация? Вот в чем вопрос!
   – Какая в наших компьютерах может быть информация, из-за которой можно сгубить столько народу? – не поверил ему Дальтоник. – Никакой! Мы торгуем бумагой и канцелярией. Не наркотиками, не девочками, и даже не оружием. Кому нужна наша бухгалтерия? Бред какой-то.
   – А помнишь? – обратился ко мне Полупан. – Ты рассказывал про подозрительного программиста, который рылся в твоем компе?
   – Было дело. Скорее всего – просто совпадение. Я ведь толком ничего не выяснял. Просто поспрашивал у людей.
   – Стоп, – прервал нас Дальтоник. – А разве наши компьютеры сгорели? Хоть один?
   – Я не слышал.
   – И я. Вот в чем дело. Там вытаскивали чужие компьютеры. Так что мы тут совершенно ни при чем.
   – Давайте уточним, – предложил Спарыкин. – Я правильно понял, что Апрельцев сгорел, когда твои дамы мирно спали?
   – Да, – подтвердил Полупан.
   – А кто мешал Апрельцеву параллельно с твоим заниматься еще какими-нибудь другими делами?
   – Никто.
   – Так что, если его убили, то не обязательно в связи с твоей женой. И еще очень большой вопрос на счет убийства. Это ведь вы так решили. А что случилось на самом деле, решит экспертиза.
   – Ты хочешь сказать, – не поверил ему я. – Что Виталик, его баба и Апрельцев сгорели случайно?
   – Виталик с бабой, может и не случайно. Но, только это нас не касается. Может и касается, но только косвенно, по крайней мере, ты и твоя жена тут уж всяко ни при чем. Наши компьютеры никто не воровал, не поджигал и на момент пожара, их на складе не было. Ты зря поднял кипиж.
   – А чего же тогда Апрельцев звонил со слежки и говорил о каких-то странных вещах?
   – У этого дурака, – ответил полковник, – любая мелочь – событие. Черная кошка дорогу перебегала, он уже задумывался.
   – Хорошо, – не сдавался я. – А где мои жена и дочь?
   – Тут еще проще. Жена от тебя ушла. В ее понимании, что ты будешь делать?
   – Не знаю.
   – В ее понимании ты начнешь заколебывать ее звонками. Она отключает телефоны, а чтобы ты не донимал тещу, едет не к ней, а куда-нибудь в другое место. А маме говорит, чтобы молчала. Логично?
   – Куда едет?
   – Это ты у нее потом спросишь.
   – А как же работа?
   – Этого я не знаю.
   Я с трудом поднял глаза на Чебоксарова. Он тоже на меня не смотрел.
   – Позвони, пожалуйста, ей на работу, спроси девчонок, может, она отпрашивалась?
   Дальтоник набрал номер. Его там все знали. Он поговорил вначале с одной, потом с другой. Потом помолчал минуты две, что-то еще спросил, потом долго слушал. Наконец он произнес:
   – Спасибо, до встречи, – и радостно улыбнулся.
   – Оказывается, она отпросилась еще позавчера днем, у заведующего отделением. Сказала, что приболела. Выйдет теперь только после Нового Года.
   – Сразу после того, как увидела меня с блядями. Она уже тогда все решила. Может, думала, что уйдет тем же вечером, но я пришел поздно и на бровях.
   – Вот видишь, – гордо произнес Спарыкин. – Все и решилось. Ты зря бучу поднял.
   Как-то глупо все получилось. Особенно с Чебоксаровым.
   – Че, давайте разъезжаться? – спросил полковник.
   – Давайте, – согласился я.
   Мы вышли из забегаловки. Валил снег. Крупными хлопьями. Вроде стало теплее. Черт поймет эту погоду.
   – Я поеду в морг, – сказал Спарыкин. – Там у меня главный патологоанатом – свой парень. Попрошу, чтобы был повнимательнее. Потом заскачу в прокуратуру, пройдусь по связям, пусть еще раз покажут мне дела о смерти Виталика и его бабы. На всякий случай.
   – Я тоже поработаю, – сказал Полупан. – А ты езжай домой, возьми телефон, может, объявятся, да позвонят.
   Спарыкин сел в Колькин «мерседес», а Полупан в мою «тойоту».
   – Как ты мог? – спросил Чебоксаров.
   Я пожал плечами.
   – Тебе надо голову лечить.
   – Я уже начал.
   – И пить бросай.
   – Уже.
   – Но, это не оправдывает. Я думаю, что нам после этого придется разбежаться. После Нового Года будем делить фирму.
   – Как хочешь.
   Он, сгорбившись, пошел к машине. Его почти засыпало снегом. Я заметил, что он не опустил уши у шапки. При его трепетном отношении к здоровью это непростительная невнимательность.
   Я отвез Полупана к машине, которую он оставил у дверей морга. Чебик туда же доставил полковника. Я остановился рядом, и мы опять встретились глазами. Настроения не было никакого. На обратном пути, продираясь сквозь густой снегопад, раскидывая по обочинам жидкий творог, я представлял себя лягушкой в молоке. Даже романтически чистый снег напоминал перхоть, а никак не черемуховый цвет.
   Дома я минут пятнадцать ходил по комнатам, страдая от одиночества, потом пришел на кухню, поставил локти на стол и подпер ладонями подбородок. Сегодня уже самое время для появления зимнего салата, оливок, красной икры и запаха мандаринов. Я залез в холодильник, достал что-то и съел. Я не ощущал вкуса. Мне было все равно.
   Я шаркал тапочками и двигал ногами из зала в спальню, из спальни в детскую, из детской – в кабинет. Каким образом я оказался на лоджии? Я не знаю. Там стояла пихта. Она придала мне сил. Я нашел себе занятие. Полчаса я искал крестовину для елки, еще минут десять – елочные игрушки. Укрепив дерево на подставке, я занес его в комнату и перерезал путы. Лесная красавица улыбнулась и стала распрямлять затекшие чресла.
   Я буду ее наряжать после того, как она окончательно примет форму. У меня еще есть время. Я нашел трубку домашнего телефона и набрал Аркашку.
   – Слышь, Спицын, я передумал. Пусть Дед Мороз и Снегурочка приезжают ко мне тридцать первого
   – Ну, шеф, ты даешь! Я кое-как уломал их не приходить, а теперь, представляешь, кем я буду выглядеть, если снова перезвоню и опять повторю заказ?
   – Ты будешь выглядеть полным мудаком и это будет соответствовать истине. Мне плевать, закажи других.
   – Где ты найдешь тридцатого числа нормального Деда Мороза? Тебя устроит размалеванный дегенерат с кашей вместо слов и блевотиной вместо подарков?
   – Нет.
   – Тогда хорош издеваться. Наряжайся сам.
   – Борзеешь.
   – А сколько можно?
   Связь прервалась.
   Держа в руке трубку домашнего телефона, я вспомнил, что до сих пор так и не включил сотовый. Я пошел к нему. Батарейка была полная. Я нажал «enter». Телефон тут же зазвонил. Шамрук возмущал радиоволны и посылал мне сигналы.
   – Дружище! – орал он. – Меня эти уроды отсюда выгоняют. И меня, и мою племянницу. Они не хотят брать кровь и говорят, что я слишком пьян.
   – Какую кровь?