Новоселов Дмитрий. Бизнес-блюз

   – Рассказывай, – с трудом сказал я. – Как ты это обнаружила?
   – Две недели назад ко мне приходила двоюродная сестра, купила сыну ранец, пенал, фломастеры. Я выписала накладную, она оплатила, получила на складе. Сегодня она пришла, попросила поменять ранец на более крупный. Ну, я посмотрела, товар не испорчен, решила поменять. Я ведь ничего неправильного не сделала?
   – Нет.
   – Тем более что она берет более дорогой товар. Так ведь?
   – Так.
   – Я зашла в «ОДИН ЭС», нашла эту накладную и обомлела. Она была исправлена. В нее вписали двадцать пачек несуществующей «снегурочки», благодаря чему сумма увеличилась на две тысячи. Я отлично помню эту накладную, там никакой бумаги не было. Вы понимаете?
   – Нет.
   – Они воруют бумагу, или какую другую продукцию, потом входят с любого компьютера в базу, задним числом вписывают украденный товар в подходящую накладную, выписанную на частное лицо и все! Якобы этот товар куплен за наличку.
   – Ну и?
   – Что ну? – рассердилась она на мою тупость. – Повторяю еще раз. Мы каждый день пересчитываем наличные деньги, сверяем их с накладными, выписанными на частных лиц или на любых других фигурантов, где есть пометка «нал». Больше мы к этим накладным никогда не возвращаемся! Но, в накладные, где клиент указан, они подставить ворованное не могут, потому, что покупатель может вернуться с этой бумажкой, или, например, он может получать с отсрочкой. А частное лицо считается разовой покупкой, и их всех не упомнишь. Я ведь не одна выписываю. Просто так совпало, что они подставили именно в мою накладную.
   – Че за херня? Я ничего не понимаю. У нас бухгалтеров, как собак нерезаных, можно на выездных ревизиях колымить.
   – Бухгалтера тут как раз ни при чем. У них по документам и по товару все сходится.
   – Как же так?
   – Наличные мы считаем каждый день, а ревизию проводим раз в четыре месяца. К этому времени они делают так, что документы соответствуют остаткам на складе. У нас схема неправильная. Бухгалтерия принимает данные компьютера как факт, берет их и сверяет с реальным количеством товара на складе. А ошибка уже в компьютере.
   – Значит нужно сверять приход наличных, безналичных денег и остаток в течение всего месяца. Тогда бы все выплыло.
   – Наверное. Но, есть ведь еще товар, отпущенный с отсрочкой платежа. Его тоже нужно учитывать. Нам нужно срочно усовершенствовать или менять программу.
   – Это верно, – я почесал затылок. – А сейчас реально отличить исправленные накладные?
   – В принципе, да.
   Вероника облизнула губы и уставилась в стекло входной двери. Плечи у нее дрожали. Весь мир за окном дрожал, как мои руки. Ветер злился и хотел прорваться внутрь, чтобы погреться и скинуть с себя белых мошек. Он бился в створки и стекло дрожало под его ударами. Все вокруг превратилось в дрожь.
   – Значит, мы можем легко посчитать, сколько они украли, – сказал я.
   – В принципе, да, – после паузы радостно ответила Вероника. – Я как-то об этом не подумала, – она нахмурилась. – Правда, это будет гигантская работа, надо по новой пересчитывать каждый день.
   Моя правая рука вытащила телефон, набрала какой-то номер и поднесла к уху. Я даже не заметил. Когда на том конце сказали алло, мне было невдомек, кто это. Я смотрел на Веронику, вначале на лицо, потом на грудь. Под моим взглядом грудь увеличилась до невероятных размеров и поглотила пространство. Возможно, это была самая красивая грудь из тех, которые встречались в моей жизни. Я с размаху бросился в нее и стал барахтаться. И что самое обидное – никакого возбуждения. Абсолютно!
   – Что мне делать? – прекрасным голосом спросила Вероника.
   – Ты че молчишь, придурок? – спросила трубка голосом Дальтоника.
   – Ты никому не говорила? – это я Веронике.
   – Секунду, – это я Кольке.
   – Нет, – пропела Вероника.
   – И не надо. Будь как ни в чем небывало. Никому ничего не говори.
   – Я пошла?
   – Угу. Чебоксаров, ты где?
   – Я ем «У дедушки».
   – Жди, я мчусь, – опрометчиво сказал я и минут пятнадцать ждал Аркашку.
   Я решил, что Спицину последние известия знать пока необязательно, когда он высадил меня «У дедушки», я отослал его за вином.
   – Все-таки на днях жена приезжает, надо вернуть все на место, – сказал я.
   – Вы опять все скушали, шеф? – съехидничал Аркашка.
   – Мне помогали.
   В ресторане я сразу увидел своего компаньона. И без того жирная морда «Дальтоника» лоснилась, как будто он за минуту до моего прихода упал лицом в масло. Ел он очень энергично, как в последний раз.
   Я рассказал ему все, что мне поведала Вероника, слово в слово. Он задал мне такие же вопросы, что я задавал Веронике. Я точно так же на них ответил. Минут пять он молча продолжал набивать зоб, потом вытер тарелку куском хлеба и отправил его в рот.
   – Ну? – спросил я.
   – Нужно звонить Спарыкину, – кое-как выдавил он.
   – Ты без Спарыкина скоро в носу поковырять не сможешь, – с раздражением сказал я.
   – Он мент, хоть и бывший. Как бы нам дров без него не наломать.
   Тоже верно. Нужно не просто узнать, кто это, но и попытаться вернуть хотя бы часть денег.
   Чебоксаров позвонил полковнику. Они немного поговорили, потом Дальтоник долго слушал трубку и, наконец, сказал:
   – Давай без дешевых понтов. Ты – пенсионер, тебе уже давно делать нечего. У нас проблемы. Приезжай.
   Чтобы не сидеть без дела, он заказал себе стакан кофе, конфеты и два пирожных, я ограничился кружкой чая с лимоном.
   – Ты не находишь, что это все очень подозрительно? – спросил Чебоксаров, облизывая палец. – Вначале у нас сгорел склад, теперь обнаружилось воровство. Может, есть какая связь?
   Мне эта мысль в голову не приходила.
   – Да, очень подозрительно.
   Спарыкин приехал через двадцать пять минут. Года три назад он бросил курить и сильно помолодел. Недавно я слышал от Кольки, что они собираются вместе бегать на стадионе. Я не мог себе представить Чебоксарова бегущим, ему даже ходить трудно, а вот полковника – вполне. Если так дальше пойдет, то он может омолодиться в конец и трансформироваться в младенца. Плакала тогда наша крыша.
   Спарыкин внимательно нас выслушал и сильно обрадовался. За последние несколько лет он впервые очутился в своей стихии. Ловить, выслеживать и хватать за яйца – это то немногое, что он умел делать в совершенстве. Он сделал мудрое лицо и решительно заявил:
   – В первую очередь нужно определиться, что у вас, вернее, у нас, похищали. Деньги или материальные ценности. Это уменьшит круг подозреваемых и поможет нам до конца вникнуть в схему.
   – Ясно, понятно, что ценности, – сказал Чебоксаров.
   – А может, деньги. А бумаги подделывали, чтобы это скрыть, – не согласился полковник.
   Мы задумались.
   – Воровали бумагу, – определился я.
   – Воруют бумагу, – поправил меня Колька. – И канцтовары.
   – Во-первых, – сказал я. – Деньги украсть почти невозможно. Все пробивается через кассу и сдается по чеку. Во-вторых, Вероника сама сидит на деньгах. В-третьих, На кассе работают разные люди, чтобы что-то украсть должен быть сговор.
   – Во-первых, касса – это фигня, – передразнил меня полковник. – Во-вторых, Веронику из числа подозреваемых никто не исключал, и, в-третьих, иногда в сговоре участвуют до десяти человек. Вы, пацаны, ни черта не понимаете в жизни. Сейчас знаете, какая самая большая проблема в бизнесе? – спросил он и сам себе ответил: – Кадры! Устраивается прохиндей к деньгам, ворует тысяч пять – шесть и сваливает. И фиг его привлечешь. Вроде мелочь, никто мараться не хочет. Да и доказать трудно. Нужно всегда ловить с поличным! А то он в одном месте украл, десять метров прошел и снова устроился на работу.
   – Алексей Лукьянович, это все мы и так знаем. Но это не наш случай.
   – В любом варианте нужно ловить с поличным. Поэтому заткнитесь, ведите себя, как ни в чем не бывало, и предоставьте все мне. Я буду думать.
   – И все-таки, если бы они воровали деньги, то схема бы была совсем другая, – не унимался Чебоксаров. – Тут можно сыграть на скидках, на отсрочках, да мало ли…
   Я еще раз объяснил Спарыкину, что и куда вписывали воры.
   – Хорошо, – согласился он. – Если они воруют бумагу, то это еще легче. – Потому что украсть – это пол дела. Самое главное – продать. Через сбыт мы их и хапнем. Воруют обычно то, что можно быстро продать.
   – Бумагу легче всего, – сказал Колька. – Она, как хлеб!
   – Она, как колбаса! – дополнил я. – Только дороже!
   – Отдыхайте, пацаны, – успокоил нас наш защитник. Он выглядел энергичным и счастливым. – Завтра я предоставлю вам план действий. Между прочим, это заведение в дни моей молодости называлось «Снежинка». В восемьдесят втором я работал в ОБХСС и разрабатывал местного директора за воровство сахара. Теперь он в Канаде.
   Поигрывая мускулами на бычьей шее, полковник рассказал нам два по-ментовски тупых и жестоких анекдота, выпил стакан светлого чая и отвалил.
   Как-то незаметно подкрался вечер. Ничего прекрасного и романтического в нем не было. Я прислушивался к своему телу и с отрадой замечал, что физически понемногу успокаиваюсь. Интересно, что будет с нервами?
   Колька все еще что-то жрал. Я прищурился и смотрел, сквозь пелену, как по ресторану снуют люди. Народу было много. Если поднять голову на стеклянный потолок, то казалось, что все они ходят вверх ногами, прилипая к «армстронгу» каким-то непостижимым образом. Как мутанты. Точно! Меня окружают мутанты! Десятки мутантов. Я стал разрабатывать план бегства. Если вскочить на стол, уцепиться за люстру и перелететь к барной стойке, то можно очень быстро перемахнув через нее оказаться на улице. А там – свобода. Свобода, которой мне так не хватает!
   Чебоксаров помахал у меня перед глазами рукой.
   – Эй, – позвал он. – Ты куда вылупился?
   – Ищу путь к свободе.
   – Мне кажется, что на сегодня мы и так свободны. Ты домой?
   – Да, поехали.
   В машине Дальтоник сказал:
   – Ты должен мне три дня.
   – Каких три дня?
   – Вместе с сегодняшним я возил тебя три дня. Теперь ты мне должен. Когда за руль сядешь?
   – Завтра.
   – Значит, завтра я машину не беру?
   – Я, между прочим, никогда не считал, сколько раз я тебя возил, – возмутился я.
   – А я считал. Ты мне должен.
   – Ладно. Созвонимся.
   В сумерках опять начинались тяжелые облака. Как будто кто-то несколько раз провел грязной пятерней по белой известке.
   Выйдя из лифта, я по очереди показал язык во все камеры генерала. Мне показалось, что со временем видеоглазки стали заметнее. Может быть, я просто знал о них, каждый раз присматривался и привык, а может – где-то что-то осыпалось, и линзы поперли наружу из-под штукатурки.
   – По-моему, – сказал я стоящему на пороге генералу. – Твоя слежка потеряла секретность.
   – Дурак не поймет, а умных нету, – и на этот раз отличился Макарыч. – Зайдешь?
   – Почему бы и нет.
   Мы прошли в зал и сели на диван.
   – С того раза кое-что осталось, – предложил сосед. – Будешь?
   – Я в стадии ремиссии, – гордо заявил я. – Только, пожалуйста, без комментариев.
   В комнатах у генерала все было по-спартански просто, мне кажется, что если бы не жена, то Макарыч установил бы в зале двухъярусную кровать, тумбочку с флагом и телевизор.
   Телевизор был включен. В местных новостях показывали, как наш губернатор перерезал ленточку перед недавно отстроенным коровником, в одном из районных центров. Вокруг правителя стояли серьезные мужики с обвислыми щеками и дружно аплодировали. Вид у губернатора был такой, как будто он построил этот коровник своими собственными руками. Какой-то колхозник подошел к микрофону и стал слезно благодарить нашего вождя.
   – Дорогой товарищ губернатор, вы так много делаете для тружеников села, – кипятился он. – Благодаря вашей неусыпной заботе мы с каждым годом живем все лучше и лучше. Спасибо вам, что вы не даете проклятым олигархам из Москвы в лице Пичугина разворовать наше народное богатство!
   Генерал прикатил с кухни сервировочный столик, нажал кнопочку на пульте, прислушался к воцарившейся тишине, налил в рюмку пятьдесят грамм водки, выпил и закусил соленым груздем. Я проглотил слюну и ограничился одним грибком.
   Кто-то мне хвастался, что может поддерживать беседу и вести задушевные разговоры на трезвую голову. Я очень сильно сомневался, что такое возможно, но решил попробовать.
   – Давно собираюсь тебя спросить, – решительно начал я. – Что это ты там преподаешь в своем институте?
   – Теорию самозащиты и безопасности.
   – И в чем она заключается?
   – В двух словах?
   – В двух словах.
   – Нужно знать опасность. Другими словами: ожидание опасности на девяносто процентов обеспечивает твою безопасность.
   Пуля уселась мне на носки. Из уважения к генералу я ее не оттолкнул.
   – Как это? – спросил я.
   – Каждое свое действие ты должен оценивать с точки зрения наличия риска и опасности. Ну, например: вышел из дома, под ногами лед, перейди на другую сторону, потому что существует опасность упасть и разбить голову. Близко к стенам дома ходить нельзя, потому что может упасть сосулька. Все просто.
   – А летом?
   – А летом – кирпич.
   – Значит нужно постоянно ждать опасность?
   – Постоянно.
   – Так и свихнуться не долго.
   – Ничего подобного. Тренированному человеку незачем все время об этом думать. Он все делает автоматически. Подсознательно. Тем более что это нужно только тем людям, чья работа связана с экстремальными ситуациями.
   – Это как раз про меня.
   – А что экстремального в твоей работе?
   – Все. То пожар, то воры, то конкуренты, то налоговая инспекция, то бандиты (теперь уже реже), то менты (они гораздо чаще), то кидалово. Доллар растет – херово, падает – еще хуже, и так далее, до бесконечности. Теперь еще это евро. Одна сплошная экстремальная ситуация. За последнее время ни одного хорошего известия.
   – Дурак ты.
   – Только не надо говорить, что я смерти не видел. Меня даже с моста кидали как Ельцина.
   – Это все пройдет. Все еще сто раз изменится.
   – Когда? – почему-то с надеждой спросил я. – После чего?
   – Может, само собой, – генерал задумался. – А может, после какого-нибудь события. У каждого в жизни бывает событие, после которого все меняется. У каждого человека и у каждого поколения.
   – А у тебя?
   – Конечно.
   – Победа?
   – Когда случилась Победа, мне было шесть лет. Мал, конечно, но все помню. Это был такой восторг, время наивысшего счастья.
   – В детстве любое событие – счастье.
   – Согласен.
   – Нам казалось, что после Победы все, все будет по-другому, – продолжил генерал. – Мы думали, что все изменится и вот теперь-то мы, наконец, заживем.
   – А на самом деле?
   – А на самом деле ничего не изменилось.
   – Моя мать мне рассказывала, – сказал я, – что когда она училась в Москве в институте, ей удалось пробиться к дороге, по которой ехал в кортеже Гагарин после своего полета. Они с девчонками испытали такой восторг, какого у нее в жизни уже никогда не было. Им тоже почему-то тогда показалось, что теперь в их жизни все изменится, не за горами всемирное счастье. Именно за этим оцеплением весь мир перевернулся.
   – А на самом деле ничего не изменилось?
   – Ничего.
   – Я лично знал Гагарина, – сказал генерал. – У него нет никаких заслуг. Только внешность и биография. Везунчик. Мало того, что этот мальчишка сам погиб, он еще разбил самолет и погубил прекрасного человека и опытного пилота.
   Некоторые высказывания генерала меня раздражали. Я не сомневался, что в его рассказах процентов пятьдесят вранья. Зачем ему это, я не понимал. Может, виноваты маразм со склерозом?
   – Вот я сейчас подумал, – продолжил Макарыч, – в моей жизни на самом деле было всего одно событие, после которого все изменилось.
   – Какое?
   – Это когда я, наконец, попал под женскую юбку. Ты помнишь, в ранней юности, как много тайн скрывал в себе этот предмет туалета? Так вот, после того, как мне удалось запустить туда руки и кхм… Все изменилось.
   – Тоже мне событие.
   – Для меня – да.
   – А сейчас никаких тайн?
   – Ну почему же? Тайны, они разные бывают, – улыбнулся генерал. – А у тебя что-нибудь подобное было?
   – События, после которого моя жизнь полностью изменилась, в моей судьбе еще не было. Все шло гладко, по нарастающей.
   – Значит будет. Вот-вот. Не кисни.
   Между моей дверью и дверью генерала всего шесть метров. Это расстояние находится внутри дома, в самом его центре, но, почему-то, проходя его, я ощутил пределы и услышал шорохи вьюги. Я физически почувствовал, как нас засыпает, весь мир, весь дом, но это не снег, а изорванные в белые клочья листы бумаги, на которых была написана моя непонятная жизнь за последние пять лет.

3.

   Наконец-то включились звезды. Я стоял, лучась в свете небесных софитов, около своего «Лэнд Крузера» и курил «Парламент». Меня поимела депрессия, она выжимала меня, скручивала в жгут и выворачивала наизнанку. Если бы я мог вытащить свою душу, простирнуть ее в лунном свете и запихнуть обратно свежую и чистенькую, то, наверное, старая карга отвязалась бы. Но я не умел этого. Лучше всего у меня получалось самобичевание. Розги с тяжелым свистом вспенивали бесконечную ночь. Если бы не этот свист, то тишина была бы абсолютной. Аэропорт все еще не принимал самолеты.
   Из-за непогоды мне пришлось приезжать сюда второй раз за ночь. Узнав, что рейс задерживается, я выехал на трассу, выжал двести по скользкой дороге, хлебнул адреналина, облился потом и вернулся в царство чемоданов, слез и невнятных объявлений. Я прислушивался к веселому лепету пьяной северной вахты, которая, вырвавшись из цепких лап сухого нефтяного закона, застряла в нашем городе и с остервенением уничтожала запасы дешевого алкоголя. Потом я долго курил и ждал, когда закончится снег.
   Где-то на невообразимой высоте ко мне летели мои жена и дочь, которые не только не смогли прибыть пораньше, потому что им не удалось поменять билеты, но умудрились еще и задержаться на четверть суток по причине бурана.
   Через час они появились из-за стеклянных дверей накопителя в толпе людей с одинаковыми усталыми лицами. Я поцеловал обеих, и, если бы сделал это с закрытыми глазами, то не почувствовал разницы. Одинаковая кожа и запах. Опять доча втихоря воспользовалась мамашиным парфюмом. Было видно, что они обе изрядно намучались и рады оказаться, наконец, на заднем сидении нашего автомобиля. Ольга пристально вглядывалась в мою физиономию, но тщетно. Прошла неделя, как я в завязке, на роже следы исчезли.
   Несмотря на нытье по телефону, мои девки не выглядели разочарованными, Маринка непрерывно трещала про слонов, жена описывала океан, пляжи Гоа и завершила впечатления одной фразой:
   – Если Каир – помойка, то Дели – гигантская свалка.
   В общем, им было чем со мной поделиться.
   Дома я приготовил знатную жратву, конечно, не сам, привез из ресторана, но все-таки… Жена как бы невзначай заглянула во все углы и шкафы. Не на того нарвалась! Я уже трижды все проверил. Поводов для скандала нет, улыбнись, подруга, прими ванну и спать.
   Набив пузо, дочь меня похвалила, жене тоже ничего другого не оставалось. По пути в спальню она вопросительно посмотрела в мою сторону. Я отказался, сославшись на то, что перепил кофе и пока посмотрю телевизор. На самом деле я испугался, что у меня ничего не получится.
   – Отдыхай, дорогая.
   Когда они засопели, я прошел в комнату к дочери, включил ночник и долго любовался своим созданием. Мы ее, конечно, балуем. Придумали больничный, чтобы она смогла съездить с женой в Азию. Плохо конечно. Да, ладно. Она ведь отличница.
   Уснул я в зале на диване с мыслями о том, что мне очень быстро надо что-то делать со своим пенисом. Ложе трансформировалось в джонку, обои – в мангровый лес, вздохи вьюги – в мерное покачивание. Скоро утро.
   Я конечно проспал. Через окно завел с брелка двигатель машины, наспех глотнул кофе, оделся, никого не разбудив, и спустился в теплый салон. Уже одиннадцать. Утром было запланировано несколько встреч, Лариса пока не звонила, и у меня был шанс не опоздать.
   Чтобы не встретиться с посетителями в приемной, я поднялся к себе с черного хода.
   За моим столом спиной ко мне сидел мужчина, он смотрел в монитор и бойко стучал по клавиатуре.
   – Вы кто? – нарочно громко спросил я.
   Мужик от неожиданности подпрыгнул. Руки у него тоже подпрыгнули, упали всеми десятью пальцами на клавиатуру, и монитор погас.
   – Вы меня напугали, – натянуто улыбаясь, сказал незнакомец. Он повернул голову в мою сторону и заморгал глазами.
   – Вы кто? – еще раз поинтересовался я.
   – Я ваш новый работник, – еще шире растянув рот, сказал мужик. – Я ремонтирую компьютеры и устраняю сбои в программном обеспечении.
   Слова отскакивали от зубов, как будто он ждал этого вопроса и всю ночь зубрил ответ. Взгляд у него был очень добродушный. Я пожалел, что напугал его.
   – Вместо Виталика, что ли? – осведомился я.
   – Наверное, – пожал плечами мужчина. – Только я не на постоянной основе. Буду приходить один раз в неделю.
   На вид он был моего возраста. «Староват для компьютерного гения», – подумал я.
   – Мой компьютер в порядке, – твердо сказал я.
   – Я просто проверить, – не гася улыбки стал оправдываться работник. – Мне нужно со всем ознакомиться.
   – Я же говорю, мой компьютер в порядке.
   – Мне нужно проверить сеть.
   Вот настырный.
   – Мой компьютер вне сети, – разговор стал мне надоедать. – Он подключен к интернету, и чтобы не затащить вирус в базу, он вне сети. По-моему, это сразу видно.
   – То-то я смотрю, – разочарованно пробормотал мужчина.
   – До свидания, – примирительно сказал я. – Если что-нибудь случится, я вас позову.
   Мужик собрал свои манатки и ушел, помахав рукой. Очень приветливый парень. Вот так. Не успели похоронить одного, как на его место сразу пришел другой.
   Полчаса я занимался делами, встречался с людьми, звонил по телефону. Потом пришел Спарыкин. Он по-хозяйски приказал Ларисе приготовить крепкого чая и втолкнул в кабинет помятого мужика.
   – Где Дальтоник? – спросил полковник.
   Я пожал плечами.
   – Опять что-нибудь лечит, – предположил полковник.
   – Наверняка, – согласился я.
   – Начнем без него, – решил отставной мент, он кивнул в сторону своего спутника. – Познакомтесь, это – Апрельцев.
   – Тихонов, – я пожал гостю руку.
   – Отлично, – сказал Апрельцев.
   «А че больно-то отлично?» – хотел спросить я, но промолчал.
   – Апрельцев раньше работал в органах, теперь – частный детектив. «Наверное, выгнали за пьянку», – подумал я.
   – Он нам будет нужен, чтобы выявить воров, – пояснил полковник.
   – Можно закурить? – робко спросил частный сыщик.
   – Можно, – сказал я.
   – Нет, – возразил Спарыкин.
   Апрельцев засунул сигарету обратно в пачку.
   – Суть такова, – бодро начал свой доклад полковник. – Мы берем за основу версию о том, что у нас воруют все-таки бумагу, а не деньги. Правильно?
   – Правильно, – подтвердил я.
   – Значит, у воров налажен сбыт. Правильно?
   – Да.
   – Кто может беспрепятственно вывести товар со склада?
   – Надо подумать.
   – А что думать? Ты можешь?
   – Да.
   – Дальтоник может?
   – Да.
   – Но вы не воры? Правильно?
   – Абсолютно.
   – Аркашка может?
   – Может.
   – Но, ему это не выгодно. Он может украсть гораздо больше в другом месте.
   – Где? – спросил я.
   – Я тебе потом расскажу, – загадочно заявил полковник. – Кто еще?
   – Товар вывозят со склада только водители-экспедиторы.
   – Вот именно! Я на девяносто процентов уверен, что существует преступная цепочка, состоящая из водителя, кладовщика или заведующего складом и покупателя. Скорее всего, они смогли наладить устойчивый сбыт. Естественно покупателями могут быть кто-нибудь из ваших конкурентов, или крупные розничные торговцы. За полцены любой дурак купит. Но, даже если мы узнаем, кто именно, то все равно доказать не сможем. Это дохлый номер. Значит, нам нужно инициировать событие.
   – Чё, чё? – не понял я.
   – Жадность, дорогой мой. Жадность движет преступником. Если он украл один раз, считай все, поехали. Он не остановится, – Спарыкин многозначительно поднял вверх указательный палец. – Вот, посмотри на Апрельцева. Похож он на мента?
   – Нет.
   – А на прожженного прохиндея?
   – Гораздо больше, – искренне сказал я.
   – Мы не знаем, кто воры. Поэтому в операции должен участвовать совершенно незнакомый человек. Это и есть Апрельцев.
   – В какой операции? – удивился я.
   – Ты еще не понял?
   – Нет.
   – К вам в офис звонит человек и делает заказ. Ну, там, бумагу, папки какие-нибудь, ручки, карандаши. Говорит, оплачу наличными при доставке. Нормальная ситуация?
   – Вполне.
   – Что ваша фирма обычно в таких случаях делает?
   – Принимаем заказ, набиваем накладную, согласовываем с клиентом конечную сумму, затем отдаем на склад набирать, после чего отвозим по указанному адресу.
   – Кто отвозит?
   – Водитель. Он отпускает товар клиенту, получает деньги, потом приезжает и сдает их в кассу. Сумма пробивается.
   – Клиентом в нашем случае будет Апрельцев. Мы уже нашли пустой офис. Когда ваш водила привезет товар по накладной, Апрельцев рассчитается с ним, заберет товар, а потом, как бы невзначай, попросит привести в следующий раз в два раза больше, но процентов на пятьдесят дешевле. Предложит провернуть сделку, минуя офис, и посулит, что рассчитается наличными без всяких документов. Понятно?