О`Доннел Питер. Я — Люцифер

   — Отлично, — сказал Далл. Он выбросил сигару в иллюминатор и, когда Модести вошла в каюту, обнял ее и крепко поцеловал.
   Вилли Гарвин пробормотал:
   — Миллионеры всегда поживают отлично, — и занялся бифштексом.
   — Осторожнее, спина, — предупредила Модести, когда Далл предоставил ее устам свободу.
   — Извини. Забыл.
   — Я ничего не почувствовала. Но ваш милый доктор осмотрел надрез и сказал, что все в порядке. — Модести села на койку и спросила: — Почему Вилли завтракает, а я нет? Я, между прочим, ничем не хуже его.
   — Думал, ты еще спишь. Сейчас крикну, чтобы принесли.
   Далл двинулся к двери, но она остановила его словами:
   — Я могу потерпеть еще пять минут. Что ты говорил о Люцифере?
   Далл постоял, потом вынул сигару, закурил ее и сказал:
   — Тактика ясна. Сначала спина, потом завтрак, потом Люцифер.
   — Джон, — рассмеялась Модести. — Я и не собиралась морочить тебе голову.
   — Я понимаю. — Он не улыбнулся и вообще держался натянуто. — Только вызволение Люцифера — это большой дополнительный риск. Скажи на милость, зачем ставить на кон собственную голову ради того, чтобы не пострадал псих, который последние три недели только и знал, что трахал тебя? Эта логика мне непонятна.
   На какое-то мгновение ее лицо окаменело, но на нем снова появилась улыбка.
   — Ты большой хитрец, Джонни, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я разозлилась, напустилась на тебя, а ты хлопнул бы дверью и велел своим морским пехотинцам выполнить твой приказ. Нет, Джонни, если ты хочешь меня перехитрить, это надо делать на холодную голову.
   — И что же?
   — А то, что мне хотелось бы сохранить наши дружеские отношения. — В ее словах не было угрозы, только сочувствие.
   — Ладно, — махнул рукой Далл. — Пусть так. Но все-таки вопрос, который я задал, вполне заслуживает ответа.
   — Да, Люцифер — псих, — спокойно сказала Модести. — Но он не так уж и плох. Он не причинил мне никакого вреда. И он страдает. И вообще, учитывая его манию, должна сказать, что он довольно хорошо выполняет свои функции. Если бы он и впрямь управлял Царством Тьмы, то это оказалось бы не самым страшным местом во Вселенной. Ну а если дело дойдет до последней разборки, то Сефф его уберет, потому как Люцифер слишком много знает. И Стив Колльер тоже.
   — Ладно. — Далл помолчал, затем медленно заговорил: — То, что я скажу, прозвучит жестоко, но он болен неизлечимо. И раз он страдает, то жизнь ему в тягость. Не лучше ли тогда умереть?
   — Не знаю, Джонни. Я пока что не имела возможности узнать, что испытывают мертвецы.
   Она стояла и машинально заплетала косу, которая начала расплетаться. В большой не по размеру пижаме Модести очень напоминала школьницу, и ее вид вдруг вызвал в Далле волну нежности и симпатии, которые не имели ничего общего с теми удовольствиями, которые хранила его память о временах их романа. Эти чувства никак нельзя было назвать отцовскими. Далл понимал, что они не могли бы возникнуть без желания физической близости, которое она пробуждала в нем и которое сейчас мирно дремало. Это чувство…
   Далл поглядел на Вилли. Тот перестал жевать и тоже смотрел на Модести Блейз с выражением, которое Далл не мог точно расшифровать, хотя ему казалось, что сейчас Вилли охватило то же самое чувство, что и его.
   На какое-то мгновение Даллу показалось, что он понял, какие незримые узы связывают этих двоих, но прежде чем он успел ясно сформулировать это для себя, ощущение исчезло.
   Не давая усталости, накопившейся за эти недели, взять верх, Далл встал и сказал:
   — О'кей, моя дорогая. Ты хочешь вытащить Колльера, потому что он твой друг. Ты хочешь вытащить Люцифера, потому что не знаешь, что такое быть мертвецом. Ладно, продолжай в том же духе. — Далл выдавил из себя улыбку. — В добрый час.
   Вилли Гарвин снова принялся за еду.
   — Кстати, у покойников еще какое-то время растут усы, — с важным видом сообщил он. — Я это узнал, когда ошивался в Рио…
   — У тебя там, наверно, была девушка? — осведомилась Модести.
   — Точно. Как это ты угадала? Ее папаша имел похоронную контору, и она ему там помогала. Покойничков они держали в погребе на армейских койках. Она брила их каждые двенадцать часов, а я ассистировал. Беда в том, что, когда ты растягиваешь кожу, чтобы как следует провести бритвой, кожа так и остается растянутой. Вся хитрость — в умении потом расправить им физиономии, чтобы они выглядели как положено.
   — Он шутит? — спросил Далл.
   — Мне всегда хотелось так думать, — сказала Модести, пожимая плечами. — Но посуди сам — можно ли придумать такое?
   — Исключено, — помотал головой Далл.
   — Я не договорил, — с достоинством возразил Вилли. — Самое смешное, что в первый раз я жутко опозорился. Брил, значит, покойника и очень старался, потому как мои новые друзья работали не за страх, а за совесть. Я встал коленом на кровать, чтобы перегнуться и побрить дальнюю щеку, но кровать провисла, покойник с ней, из легких его вырвались остатки воздуха, и он вдруг как на меня рявкнет.
   — Боже! — воскликнул Далл.
   — Потом-то Розита рассказала мне, что такое случается сплошь и рядом, — отозвался Вилли с набитым ртом, — но тогда я чуть не подпрыгнул до потолка.
   Модести недоверчиво посмотрела на него и сказала:
   — Наверно, я не права, но все-таки надо тебе подыграть. Ну, в чем же была твоя ошибка?
   — Я дернулся, — скорчил гримасу Вилли, — причем с бритвой в руках. Потом Розите пришлось возиться и пришивать тому парню ухо обратно.
   Далл поперхнулся дымом, не в силах сдержать смех. Модести встала, также вынужденная сражаться с приступом непроизвольного хохота.
   — Вилли, ты просто невозможный человек, — сказала она, пытаясь придать интонациям строгость. — Не понимаю, как ты можешь уплетать бифштекс и рассказывать такие страсти!
   — Такой уж у меня талант, Принцесса, — скромно признал он и смущенно хмыкнул.
 
   Два часа спустя на главной палубе под изумленным взором десятка с лишним профессионалов Модести проверяла, как выдерживает ее плечо тренировочный поединок с Вилли Гарвином.
   — Ладно, Вилли, — сказала она, переводя дыхание, когда он вставал на ноги. — Все в порядке. Вечером работаем.
   Последующие два часа прошли в больших хлопотах. Лебедка спустила на воду гидросамолет.
   Затем самолет взлетел. А в нем — Модести, Вилли и Джон Далл.
   Летчик взял ручку от себя, потом выровнял машину на пятнадцати тысячах футов. Самолет развил скорость сто тридцать миль в час, и вскоре оставшиеся на «Самарканде» уже не слышали гула его двигателей «пратт-уитни» мощностью четыреста пятьдесят лошадиных сил. Это был моноплан «Бивер» с двумя дверцами по обе стороны фюзеляжа. Модести сидела в кресле второго пилота справа. На ней был черный боевой костюм, и лицо ее было также затемнено особым маскировочным кремом. На бедре у нее висела кобура со вторым «кольтом» тридцать второго калибра.
   Она посмотрела назад, туда, где сидели Далл и Вилли, и сказала:
   — Через десять минут, Вилли.
   — Ясно, — отозвался тот и без спешки начал собирать парашютный ранец.
   Далл наблюдал за его движениями, чувствуя, как у него деревенеют мускулы. Когда Вилли надел ранец на спину, он взял в руку черную парусиновую сумку длиной в три фута. К ручке была прикреплена веревка. Свободный конец он привязал к бедру, после чего снова сел на место.
   — Хорошая ночка для работы, — сказал он, стараясь перекрыть рев моторов. — Ясно, но луна маленькая. Думаю, нормально приземлимся.
   — Если только эти бандиты моро не смотрят на небо, задрав головы, — мрачно заметил Далл.
   — Если они смотрят, то не на небо, а на море.
   — А вдруг услышат самолет? Тогда увидят и огни.
   — На здоровье. Когда мы откроем парашюты, то окажемся на полмили южнее самолета и на пару миль ниже. Им придется успеть нас заметить за десять секунд.
   — Как знаете, — устало пожал плечами Далл.
   Вилли смотрел вперед. Модести глядела вниз перед собой, где расстилался черный бархат моря, в котором лишь изредка поблескивало отражение луны и встречались более темные пятна-острова.
   — Я бы хотел сделать один пробный заход, мисс Блейз, — сказал летчик. — А то не дай Бог сброшу вас в море или куда-то не туда. — Он чуть кивнул в сторону Далла. — Тогда беда…
   — Это слишком рискованно, — возразила Модести. — Когда мы прыгнем, продолжайте двигаться по тому же курсу, а когда пролетите миль двадцать, поворачивайте назад, к кораблю. Но не раньше. — Она повернула голову и улыбнулась летчику. — Не волнуйтесь. Главное, ведите машину. Остальное — наша забота.
   Летчик скорчил мину и кивнул.
   Впереди Модести увидела три более темных пятнышка — это были те самые острова, которые она выглядывала. Если двигаться строго на север от двух из них, то вскоре самолет окажется чуть севернее бухты, у которой стоял дом Сеффа.
   — Немножко правее, — сказала Модести. — Отлично. Так держать. Скоро увидите огоньки — это как раз то, что нас интересует. Не беспокойтесь, что мы окажемся севернее и над морем. Так нужно.
   Она поднялась с кресла и перешла к Вилли, который помог ей надеть парашют, затем он пристегнул еще одну сумку к ее бедру, обмотал свободный конец вокруг сумки и закрепил ее у груди. Вилли удостоверился, что все как следует упаковано и привязано и нигде не торчит никаких концов. То же самое он проделал и со своей сумкой, зафиксировав ее на груди. Затем они внимательно оглядели друг друга, проверяя, все ли в порядке. Далл с облегчением убедился, что они, по крайней мере, хотят избежать ненужного риска из-за возникновения каких-то накладок. Модести посмотрела на него и сказала:
   — Открой дверь, Джон.
   Обычно дверцы «Бивера» открывались наружу, но у этой машины несколько часов назад дверцы были переделаны и открывались внутрь. Далл встал и, подойдя к каждой из них поочередно открыл и, придерживая, чтобы ветер не хлопнул ими со всей силы, отвел назад и закрепил крюком. Когда обе дверцы оказались открытыми, по кабине загулял такой сильный сквозняк, что Далл порадовался предохранительному тросу, который образовывал своеобразную сбрую на его груди и позволял перемещаться по самолету в необходимых пределах.
   За последние сорок восемь часов Модести Блейз успела пережить многое. Из нее извлекли капсулу с ядом, она сочла Вилли погибшим, снова встретилась с ним, имитировала смертельный поединок, четыре часа плыла по морю, потом шесть часов гребла в каноэ, десять часов проспала, потом проверила, как работает плечо, устроив тренировочный бой с Вилли, тщательно подготовилась к новой операции.
   А теперь…
 
   Раскинув по сторонам руки и ноги, держа тело горизонтально, Модести испытала уже знакомое ей чувство, что она просто лежит неподвижно над землей, а снизу дует сильный ветер.
   Затем она немножко подтянула руки и ноги, приняв позу лягушки, и сделала поворот на сто восемьдесят градусов. Теперь она летела лицом к побережью, точно так же, как и Вилли, который был чуть впереди и поглядывал на нее через плечо.
   Модести поняла, что он увидел ее, потому что изменил позу. Теперь он прижал руки к верхней части бедер, а ноги поставил параллельно земле, чуть наклонив верхнюю часть туловища вперед. Модести приняла такое же положение.
   Они неслись в свободном падении со скоростью сорок миль в час, но сначала Вилли несколько погасил скорость своего полета, чтобы Модести могла поравняться с ним. Они находились над морем. Перед ними слева были гора и джунгли, справа северный мыс бухты.
   Модести снова чуть изменила положение туловища, чтобы видеть Вилли. Они падали уже двадцать секунд, причем так, что берег приближался. Модести хотелось посмотреть на альтиметр, прикрепленный к запястью, проверить высоту, скорость и все остальное, но это было обязанностью Вилли, поскольку как парашютист он был несколько опытнее. Он вытянул левую руку, отчего наклонился чуть вправо, выправляя курс, и она поступила так же.
   Вилли снова выровнял свое тело, и Модести последовала его примеру, но чуть позже, так, чтобы оказаться сзади и выше его футов на сто. Оба они падали вниз, но не отвесно, а по наклонной. Но Модести не смотрела ни на побережье, ни на слабые огни дома. Ее взгляд был прикован к вроде бы неподвижно висящей фигурке Вилли. Часовой механизм в ее мозгу работал в самопроизвольном режиме. Они летели уже пятьдесят секунд.
   Скоро. Уже скоро. Вилли принял лягушачью позу, и Модести сделала то же самое, ее рука коснулась кольца парашюта.
   Вилли коротко выбросил левую руку, подавая сигнал, но не желая потерять устойчивости. Она резко дернула за кольцо и в тот же момент увидела, как выбрасывается из ранца парашют Вилли. Затем ее вдруг резко дернуло. Это над ней раскрылся черный гриб ее парашюта. Она быстро посмотрела вверх, чтобы убедиться, что он раскрылся как положено. Впрочем, особенно опасаться было нечего. Вилли самолично уложил и несколько раз проверил все их снаряжение.
   Она заметила, что парашют Вилли также раскрылся нормально. Это были парашюты образца ТУ, предназначенные для приземления с особой точностью. Вилли вовсю орудовал стропами, чтобы увеличить скорость приземления. Она последовала его примеру. Они спускались под углом и достаточно быстро. Периферийное зрение подсказало Модести, что они уже над сушей. Вырастающая гора была слева, а дом точно прямо. Полетела вниз сумка Вилли, закрепленная у бедра. Модести отпустила и свою. Теперь приземление должно было состояться очень быстро.
   Модести заметила на крыше дома какое-то движение. Охранник. Он прислонил винтовку к парапету и лениво оглядывался по сторонам.
   Модести не могла разглядеть его во всех подробностях, но внезапно моро застыл в причудливой позиции. Он явно всматривался в темноту.
   Вилли был в пятнадцати футах над крышей, над ближним парапетом. Вдруг в его руке что-то блеснуло, и охранник дернулся и рухнул на настил. Вилли потянул за узел на бедре, и сумка-амортизатор упала на крышу. Секунду спустя Вилли приземлился. Перевернулся на бок, потянул стропы парашюта.
   Теперь настала пора приземляться Модести, но она была тишком высоко.
   Модести охватила злость на самое себя. Почему она не сделала скидку на то, что она легче, чем Вилли? Вилли посмотрел на нее, лицо его было напряжено. Она была над ним, но ее тащило дальше.
   Только отчаянным усилием воли ей удалось изловчиться и заставить чертов парашют опустить ее на крышу у самого парапета. Уже некогда было сбрасывать сумку-амортизатор. Она вовремя отстегнула карабин, потому что парашют по-прежнему тянул ее дальше, к краю крыши.
   Теперь она была свободна от парашюта, Вилли ринулся к ней, пытаясь схватить ее амуницию, но та перевалилась через парапет и стала планировать вниз. Вилли опоздал. Модести встала на колени у края крыши и глянула вниз. Парашют тем временем миновал террасу второго этажа и, вздымая и опуская свои нейлоновые бока, словно гигантское неведомое чудовище, наконец затих у кустов.
   Прошла минута.
   Справа из темноты появилось двое. Это были патрульные моро, и за плечами у них были автоматы. Они посмотрели на дом, потом с минуту таращились на море и лишь затем продолжили свой обход. Они прошли в пяти-семи шагах от кустов, возле которых лежал парашют, и опять скрылись в темноте.
   — Ф-фу, — с облегчением выдохнул Вилли.
   — Они могут обнаружить его при следующем обходе, — тихо сказала Модести. — Или с третьего захода. Извини. Я не приняла во внимание разницу в весе…
   — То-то я помнил, что о чем-то хотел тебе сказать, — ухмыльнулся Вилли.
   Они сняли шлемы, Вилли подошел к неподвижному охраннику, присел на корточки, потом кивнул Модести. Охранник был мертв. Из его спины торчал нож, уходивший в тело на три дюйма. Это само по себе не было удивительным, учитывая таланты Вилли, но он был человек предусмотрительный и не хотел рисковать. Он извлек нож из трупа, вытер его о куртку покойника и сунул в ножны под рубашкой.
   Модести тем временем методично разгружала свою сумку. В ней находились упакованные в пенорезину винтовка «кольт AR-15» и сто патронов калибра 5, 56 миллиметра. Винтовка и боекомплект вместе весили тринадцать фунтов. Кроме того, она выгрузила шесть гранат, четыре гранаты со слезоточивым газом, два противогаза. Кожаный футляр с разными медикаментами был завернут в нейлоновую лестницу. Кроме того, имелся запас патронов для ее револьвера, а также лук и стрелы в специальной упаковке.
   Если не считать лука, в сумке Вилли лежало то же самое, плюс четыре ножа для метания, четыре обоймы с патронами его собственного изобретения и две черные металлические трубки длиной в тридцать дюймов каждая.
   Он выложил все это богатство у парапета и прикрепил к поясу два больших ножа. Модести вытащила из своей аптечки продолговатую коробочку и сунула в карман на бедре.
   — Не знаю, сколько мне понадобится времени, — сказала она.
   — О'кей, Принцесса. Только скажи, когда появляться мне.
   — Если что-то пойдет не так, ты сам услышишь.
   — А нельзя уделать Сеффа в его комнате? — тоскливо спросил он.
   — Нет. Дверь на засове, окна забраны решеткой и ставнями. Будем действовать по плану.
   Пригнувшись и крадучись, она прошла по крыше и оказалась у двери, которая вела вниз и находилась как раз в самом центре буквы «Т» у пересечения ножки и перекладины. Ступеньки вели вниз, в коридор. Модести стала спускаться, а Вилли взялся за первую из двух черных трубок.
   Вилли укрылся за парапетом и осторожно выставил трубку. Он приложил глаз к небольшому окуляру в нескольких дюймах от края трубки и нажал на рычажок. Раздалось легкое шипение, и Вилли вполне отчетливо увидел отрезок от дома до горы.
   Это был не просто перископ, а ноктоскоп, прибор ночного видения, четырехкратный каскадный усилитель, который позволял неплохо ориентироваться в ночи на расстоянии нескольких сотен ярдов.
   Он разглядел две фигуры. Патрульные двигались на сей раз в другом направлении. Вилли наблюдал, как они идут мимо кустов и затем удаляются к бухте.
   Главное, чтобы эти сволочи не заметили парашют, подумал Вилли. А то начнется потеха.

Глава 20

   Модести оказалась в слабо освещенном коридоре спиной к стене. В левой руке у нее было конго, правая касалась кобуры с «кольтом». Стояла тишина, лишь изредка нарушаемая поскрипыванием старых деревянных конструкций.
   Модести двинулась по коридору, миновала дверь спальни Сеффов. Поскрипывание дома напомнило ей об этом человеке, который так странно хрустел суставами. Она собиралась убить его, и, скорее всего, метод, предложенный Вилли, был неплох. «Выломать дверь, можно пустить в ход взрывчатку, — говорил он, а потом швырнуть супругам одну гранату на двоих, пусть делят ее…»
   Но еще оставался Стив Колльер, в котором по-прежнему сидела смертоносная капсула. Оставался Боукер, который тоже имел передатчик, и оставался Люцифер, который томился в темнице своей мании, но сам никому не причинил вреда…
   Модести осторожно заглянула за угол коридора, который вел к спальне Стива. Рука ее лежала на рукоятке револьвера. Охранник мирно спал на циновке. Модести подкралась к нему и опустилась на корточки, готовая при малейшем его движении ударить конго. Из кармана она вытащила коробочку с затычками для носа, усыплявшими жертву. Она вытряхнула одну затычку и поднесла к носу спящего. Вскоре его дыхание сделалось тяжелым, тогда она затолкала затычку ему в нос. Он не пошевелился. Модести с облегчением вздохнула.
   Переступив через выведенного из строя моро, она отодвинула засовы и вошла в комнату. Клин света из коридора разрезал темноту спальни, и она увидела Стива Колльера на кровати. Он был покрыт простыней до пояса. Грудь его была обнажена.
   Проверив, нет ли на пути никаких посторонних предметов, она осторожно прикрыла дверь. В комнате было темно, и только через окно пробивался лунный свет. Вынув из кармана ручку-фонарик, Модести присела у кровати. Ее пальцы нашли мочку уха Стива и легонько подергали ее.
   — Это я, Стив, — прошептала она. — Только, пожалуйста, тихо. Не удивляйся и не шуми.
   Продолжая шептать, она подергала за мочку сильнее. Он вдруг вздрогнул и напрягся.
   — Не шуми, Стив, — повторила она и посветила фонариком — сначала на него, потом в пол, чтобы через окно никто не заметил света. Она положила руку на плечо Колльеру и начала тихо гладить. Вскоре напряжение исчезло.
   Молчание, потом тихий голос:
   — Я так издевался над собой за то, что все еще надеюсь…
   — Нет, все правильно. Я бы рассказала тебе все до того, как исчезнуть, но это оставило бы тебе мало шансов уцелеть. Сефф мог бы догадаться. Ведь ты не великий актер…
   — Такой же, как все металлурги…
   — Не будем спорить, — улыбнулась Модести. — Перевернись, милый, я хочу вытащить из тебя эту капсулу.
   Он на мгновение напрягся, потом расслабился, перевернулся на живот. Она же отложила фонарик и вытащила из-под рубашки широкую эластичную ленту, на которой был прикреплен небольшой цилиндрик — лампа с узким фокусом. Она наклонила голову, надела на нее ленту и включила лампу. На спине Колльера возник кружок света.
   Она извлекла из кармана пару тонких резиновых перчаток и стала натягивать их.
   — Сейчас я сделаю тебе укол новокаина, — прошептала она, беря в руки ампулу и шприц.
   — А ты вынула свою капсулу? — спросил в ответ Колльер сам же ответил: — Надо полагать, вынула, потому что Сефф включал свой чертов передатчик.
   — Да, Вилли вынул ее — успел до того, как попал к ним в лапы. Когда рванула мина, он уже уходил от меня. — Она сделала укол и стала ждать, когда новокаин начнет оказывать действие.
   — А где Вилли? — спросил Колльер, чуть замешкавшись.
   — С ним все в порядке. Сейчас он на крыше этого дома. А тогда упал на песок с тридцати футов, вот и все.
   — Ты промахнулась? — спросил Колльер, не веря своим ушам. — Вернее, стреляла в сторону?
   — В сторону, в сторону…
   — Откуда же Вилли знал, что ему делать?
   — Когда мы еще были в комнате, я подала ему сигнал прыгать с обрыва. Остальное он вычислил сам. У него отлично работает интуиция. Ты же сам об этом знаешь.
   Колльер помолчал, затем медленно произнес:
   — В подобных случаях самое важное — знать, как работает мозг у партнера. — Он произнес это с таким серьезным выражением лица, что Модести чуть не расхохоталась. Он, видно, понял это, потому что повернул голову и смущенно произнес: — Ладно, теории потом. Лучше скажи, как вы сюда попали?
   — Спрыгнули с парашютом. Приземлились на крышу дома. А теперь немного помолчи. — Она взяла скальпель.
   Колльер уткнулся лицо в руку и попытался расслабиться. На спине у него образовалась одеревеневшая зона, и пальцы Модести сейчас ощупывали ее края.
   Модести дышала спокойно, ровно, и Стив попытался перевести свое дыхание в этот ритм. Теперь она делала надрез. Стив только мог предположить это, потому что боли не чувствовал. Она должна была пройти жировой слой, разрезать мускульную ткань и обнаружить капсулу. Один неверный шаг, и тогда…
   Он сердито отринул эти мысли и начал производить в уме разные математические вычисления. Возьмем, например, число. Пусть это будет сто сорок восемь тысяч двести девять. Возведем в квадрат…
   Время шло.
   — Порядок! — вдруг возвестила Модести и положила что-то на кусочек клеенки. Краем глаза Стив увидел белую капсулу и щипцы, которые она положила рядом. Теперь Модести действовала тампоном. Он повернул голову, чтобы лучше разглядеть белую капсулу.
   — Господи, — срывающимся голосом произнес он. — Я и не подозревал, что можно так ненавидеть этот маленький предметик.
   — Я тебя понимаю. Но немножко помолчи. Я хочу наложить пару швов. Вообще-то это необязательно, но в ближайшие несколько часов у нас могут возникнуть проблемы и придется пошевелиться.
   — Кулачный боец из меня такой же никудышный, как и актер, — грустно произнес Стив. — Но зато, быть может, мне удастся кого-нибудь пристрелить. А что, неплохая идея…
   — Попробуем это тебе устроить, — прошептала она, потом наложила на рану повязку и закрепила ее пластырем. — Ну, а теперь вставай, Стив, — сказала она, снимая с головы ленту с лампой и уменьшив ее яркость.
   Колльер сел, опустил ноги на пол. Модести аккуратно завернула капсулу в клеенку и положила в аптечку вместе с медицинскими принадлежностями.
   — Жаль, не сохранила свою, — прошептала она. — А то у нас была бы хорошая парочка.
   Колльер нервно усмехнулся, потом произнес уже вроде бы совсем серьезно:
   — Можно попросить вторую у Сеффа. — И, помолчав, добавил: — А что теперь?
   — Одевайся и пойдем. Охранник будет еще долго спать. Дойдешь до конца коридора, потом повернешь налево, дойдешь до лестницы и поднимешься на крышу. Там тебя будет ждать Вилли.
   — А ты куда?
   — Я присоединюсь к вам попозже. С Люцифером.
   — С Люцифером? — удивленно проговорил он. — Нет, ни в коем случае не надо с ним связываться. Ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Он будет нести ахинею, поднимет шум…
   — Я хочу забрать его от них.
   — Он провалит всю твою операцию. Он спалит тебя.
   — А, ты научился нашему жаргону! Но ведь и ты в свое время спалил меня. — Она сказала это спокойно, но слова хлестнули Колльера, как бичом. Он понимал, что она сказала это, чтобы положить конец пререканиям. Прежде чем он успел что-то возразить, она сказала: — Делай, что я тебе говорю, Стив. И слушайся Вилли. Иначе все и впрямь рухнет. Разве ты не усвоил, что это наше с ним дело?