Страница:
Вилли сердито засопел, но Модести заставила его стихнуть, легко коснувшись его рукой. Она мило улыбнулась Фрейзеру и сказала:
— Я не знаю, как это делается. Я не знаю, делается ли это кем-то вообще. Я только предложила обратить внимание на два таких варианта. Что-то вроде гипноза на сверхдалеком расстоянии или дар предвидения. Вы можете предложить третий вариант?
Фрейзер сморщил лоб и пребывал в раздумьях целую минуту. Затем сказал:
— Нет, на основе этих фактов, конечно же, не могу. Примите мои извинения, мисс Блейз.
— Можете не извиняться. Мы обсуждаем разные возможности. То, что предложила я, не выглядит вероятным. Впрочем, могло бы показаться маловероятным, что Соединенные Штаты начнут проводить серию экспериментов по использованию телепатии для контактов с подводными лодками, но тем не менее это неопровержимый факт. — Таррант кивнул, а она продолжала: — Потому это не такая уж заведомая чушь. Скажите, который из моих вариантов кажется вам наименее невероятным? — Она дошла до окна, повернула назад и остановилась.
Фрейзер подал голос:
— Ничего себе работка — загипнотизировать человека, чтобы он подавился куриной костью. Или навлечь на кого-то молнию.
— Минуточку! — воскликнул Таррант, выпрямляясь на диване. — Вернемся к временному фактору, который вы упоминали, Модести. Естественные кончины в первые три месяца, насильственные во вторые. Так, так… Это может означать, что убийства призваны подчистить огрехи и неточности в предсказаниях.
Лицо Модести вдруг загорелось возбуждением, и Таррант заметил похожее выражение у Вилли.
— В этом есть система, — сказала она. — Неплохо, сэр Джеральд. Очень неплохо.
— А я, простите, в этом сомневаюсь, — возразил Фрейзер.
— Если бы речь шла о предсказаниях, то те, кто платит, тоже умирали бы. А этого как раз и не происходит.
— Ничего удивительного тут нет. — Модести решительно покачала головой. — У вас есть список тех, кто скорее всего умрет. Из этого списка вы вычеркиваете тех, кто в принципе готов платить — они и так умрут. Но вместо них вы добавляете три-четыре фамилии тех, кто, по вашему мнению, также готов заплатить, хотя им и не угрожает смерть от естественных причин. Если они согласятся на выкуп, они будут жить и дальше. Если нет, то вы их убиваете. Это неплохо объясняет тот факт, что убийства как раз происходят во второй половине полугодового отрезка.
— Так-то оно так, — сказал, поморщившись, Фрейзер, — но не кажется ли вам, что это все-таки далеко от реальности. Необходим человек, обладающий даром предсказания…
— Верно, но мне все же сей вариант представляется более правдоподобным, чем идея гипноза на больших расстояниях. Так, американка Джин Диксон предсказала смерть президента Кеннеди за три месяца до того, как в него выстрелил Освальд. Она даже пыталась уговорить друзей Кеннеди повлиять на него и отменить поездку в Даллас.
Фрейзера это явно не убедило.
— Все эти предсказания обычно всплывают после события, — сказал он. — Мало ли кто что ляпнет.
— В этом случае все было зарегистрировано до гибели президента. Теми, с кем она пыталась войти в контакт. За три месяца до убийства. А за семь лет до этого Джин Диксон заявила в интервью, что голубоглазый мужчина, выбранный президентом в тысяча девятьсот шестидесятом году от демократической партии, будет убит. Можете проверить сами.
— Предвидение, — сказал Вилли. — Помнишь, Принцесса… В Париже тот самый тип, Колльер, как раз употребил это слово, когда узнал, что я заранее чувствую беду. Он еще тогда страшно разволновался, стал приставать с вопросами…
— И вы тоже? — уставился на него Фрейзер.
— Иногда у Вилли начинает покалывать в ушах, — сказала Модести. — Когда надвигается опасность. Но совсем другое дело предсказать чью-то смерть.
— Тем не менее, общее тут имеется, — возразил Таррант. — Ну хорошо, предположим, я принимаю вашу гипотезу, Модести. Каков наш следующий шаг?
— Не знаю. Кроме того, я пока сама не приняла ее. Но по крайней мере, это хоть поможет нам перестать блуждать в потемках и даст шанс сосредоточиться на чем-то одном.
— Простите, не совсем понял.
— Точка контакта, — сказал Вилли. — Неважно, как именно срабатывает их план. Но выкуп должен перейти из рук в руки. А тут у них возникают проблемы.
— Да, — сказала Модести, быстро взглянув на Вилли. — Когда Рене Вобуа кратко изложил мне все это, а потом представил все в виде гипотезы, я сразу сказала, что самым слабым звеном в этой цепочке будет проблема передачи выкупа. Для этого стороны должны волей-неволей вступить в контакт. Итак, мы подходим к практической стороне вопроса. Не могли бы вы вкратце подвести итоги этой части, сэр Джеральд?
— Попробую, — сказал Таррант. Он взял три странички, пробежал их глазами. — Если клиент готов заплатить, он помещает в одной из газет заранее оговоренное объявление. Затем он получает инструкции забрать со склада некий контейнер. — Таррант сделал паузу, посмотрел на собеседников и продолжил: — Вряд ли стоит упоминать отдельно, что вся переписка, напечатанная на машинке, все конверты, все контейнеры и их содержимое были проверены, но Интерполу не удалось обнаружить никаких следов. Контейнеры, находившиеся в портовых складах самых разных городов мира, были доставлены туда задолго до этих событий.
— Если бы они вышли на след, мы бы сейчас сладко спали, — сказала Модести. — Продолжайте, пожалуйста, сэр Джеральд.
Он снова посмотрел на машинописные строки, потом продолжил:
— В контейнере находился другой контейнер из пластмассы в форме буя, в котором можно было разместить как требуемый выкуп, так и некую радиоаппаратуру, каковая там была изначально. Затем, после того как туда помещался контейнер, выкуп грузили на корабль и в определенной точке сбрасывали за борт.
— Причем в разных точках, — добавил Фрейзер.
— Первые пять контейнеров были сброшены в Карибском море, следующие — в Средиземном, а последние — в Северном, неподалеку от Дании. Несколько стран приобрели эти контейнеры, послав соответствующие объявления. Причем не для использования по назначению, но для изучения.
— Например, у Боултера имеется такой контейнер, — вставил Вилли.
— Да. Они порой отличаются друг от друга, но в общем устроены одинаково. Когда их сбрасывают в воду, они опускаются на глубину тридцать фатомов[3] и плавают там, как буи.
Сверху у них имеются крюки, очевидно, для того, чтобы легче было поднимать. Кроме того, они снабжены сонаром. Тут приводятся все детали, но для меня они носят слишком специальный характер. Вам они что-нибудь говорят, Вилли?
— Н-да!.. Неплохая работа. Ничего особо хитрого нет, но мне бы самому поглядеть на один такой…
— Так, так… — продолжал Таррант, глядя в бумаги. — Контейнер всегда сбрасывают ночью, после чего корабль должен немедленно удалиться. Боултер полагает, что груз забирают с помощью какой-нибудь подлодки, которая дежурит неподалеку.
— Ну, подлодку в магазине не купишь, — сказал Вилли. — Даже самую миниатюрную. Тут я чего-то не понимаю…
— Никто не понимает, — сказал Таррант. — Американцы, например, сбросили контейнер с передатчиком на низких частотах. В районе сброса у них имелось несколько быстроходных катеров. Они надеялись выследить тех, кто появится… Но никто не появился. Контейнер так и остался плавать в пучинах. Трудно представить себе, как можно было догадаться о наличии передатчика, не зная его частот. Но наши таинственные друзья не клюнули на эту удочку, контейнер не подобрали, а жертва умерла насильственной смертью полтора месяца спустя.
— Мне больше понравилась французская выдумка, — сказал Фрейзер. — Они присобачили к контейнеру глубинный заряд. Взрыв должен был произойти, когда злоумышленники попытались бы зацепить тросом крюк. Но увы… Их постигла такая же неудача, что и американцев.
— Самое странное — это передающее устройство, — сказал Вилли. Он встал и начал расхаживать по комнате. — Оно начинает действовать под давлением воды и передает сигналы в течение двух часов, а потом замолкает. Значит, у них есть только два часа на то, чтобы забрать улов. — Он помолчал и произнес с растерянным видом: — Но почему передатчик работает с затухающей интенсивностью?
— А почему все остальное? — пожал плечами Фрейзер. — У итальянцев в районе сброса находился катер с сонаром — за два часа до сброса — и дежурил в течение шести часов после этого. И опять наши друзья и не подумали заявиться за добычей. Стало быть, они пронюхали о катере. Как им, спрашивается, это удалось, если катер их не засек?
— Может, это водолазы, Вилли? — задумчиво произнесла Модести. — С того самого корабля.
— Они не могли бы работать на таком расстоянии от него, Принцесса, — возразил Вилли. — И опять же им потребовалась бы куда более серьезная аппаратура, чем та, которая имелась на катере. Нет… — Он недоверчиво покачал головой. — Скорее уж это подлодка. Но все равно что-то тут не то.
— Согласна, — проговорила Модести. — Вся операция совершенно не укладывается в обычные рамки. Забор груза производится так же хитро, как и все остальное. — Она посмотрела на Тарранта. — У Боултера есть один такой контейнер. Надо бы предоставить Вилли возможность на него посмотреть.
— Боултер может заартачиться, моя дорогая, — сказал Таррант. — Поднимет, как говорят, волну…
— После того как Фрейзер сегодня проник к ним совершенно без помех, Боултер будет как шелковый, сэр Джи, — сказал Вилли. — Он согласится на все что угодно.
— Вы предлагаете шантаж? — осведомился Таррант, задумчиво поглаживая подбородок.
— Вот именно, — сказала Модести. — И Боултер может знать еще кое-что вдобавок к тому, что имелось в его досье. Это тоже надо бы выудить из него. Особенно нам хотелось бы продвинуться в одном направлении…
Фрейзер одобрительно улыбнулся. Таррант со вздохом спросил:
— В каком же?
— Убийства. Если они происходили примерно так же, как в случае с Рене Вобуа, тут действовали профессиональные киллеры. Значит, кто-то должен был наводить их на жертвы. Тот, кто организовывал ликвидацию, должен неплохо ориентироваться в этих сферах. Это еще одна точка контакта. Нетрудно заказать убийство и, кстати, недорого, но трудно сделать это анонимно. Может быть, заказчик работает через разных людей в разных странах. Рене не смог выйти на него. Но может, где-то когда-то произошла маленькая накладочка, может, он все-таки наследил. Вдруг Боултеру попалась какая-то ниточка, о которой никто не знает и которой никто не может воспользоваться.
— А вы? Вы сможете?
Модести улыбнулась.
— Мы с Вилли долгое время воевали, что называется, по другую сторону баррикад. Это дает нам определенные преимущества.
— Да, ваши контакты обширнее. — Таррант улыбнулся, хотя и несколько натянуто. Усталость брала свое, а с ней Тарранта охватило чувство нереальности происходящего. Последние часы казались ему блужданиями по призрачному миру.
Однако Модести и Вилли были настроены совсем по-иному. Они как раз явно оживились и стали строить предположения. Таррант понимал, что теперь они взяли след и никакой силе их уже не оттащить назад. Они знали, что разворачивается гигантская афера, и им хотелось померяться силами с теми, кто за ней стоял. Опять-таки в списке жертв значился Рене Вобуа. А они любили его и не хотели, чтобы с ним случилось непоправимое.
Впрочем, не хотел этого и Таррант. Он напомнил себе, что люди продолжают умирать или гибнуть от рук убийц, что, может сегодня ночью в морские пучины по приказу очередного перепуганного богача сброшен очередной контейнер с целым состоянием.
— Где я могу вас найти, Модести? — спросил он, делая усилие, чтобы отогнать апатию.
— Здесь. Я все-таки хотела бы, чтобы Вилли взглянул на контейнер. Попробуйте обработать Боултера.
Фрейзер хмыкнул и стал собирать листочки.
— Попробуем, — пообещал он.
В лаборатории было холодно. Центральное отопление не работало по причине летнего сезона, а за ночь резко похолодало. Контейнер, полученный отделом Боултера для изучения, был аккуратно разрезан вдоль, и теперь на столе лежали две половинки черной пластмассовой груши длиной около шести футов.
Лысый человек в белом халате с энтузиазмом вещал перед аудиторией, состоявшей из темноволосой молодой женщины в бордовом кашемировом платье и светловолосого крупного мужчины, говорившего как заправский кокни. Специалист вдруг подумал, а настоящие ли изумруды в браслете женщины. Он не знал, как зовут гостей, но ему было ведено ответить на все их вопросы.
— Очень изящно и просто сконструировано, — говорил он. — Легкая, но надежная штучка. Стенки внутри сотовидные — для прочности и устойчивости. Может находиться в вертикальном положении на глубине тридцати фатомов. Передатчик был в верхней части, но я снял его вместе с другим оборудованием.
Он сделал шаг вдоль стола и показал карандашом на металлический цилиндр длиной в фут и шириной в семь дюймов. Рядом с ним стояла опечатанная металлическая коробка.
Вилли Гарвин начал задавать вопросы, но разговоры об усилителях и интенсивности сигнала показались Модести слишком специальными. Она посмотрела на Вилли. У него было хмурое, чуть недовольное лицо человека, который тщетно пытается ухватить за кончик хвоста какую-то важную, но то и дело ускользающую мысль. Получив ответы на свои вопросы, Вилли молча уставился на передатчик.
— Ну, что-нибудь прояснилось? — спросила его Модести.
— Нет, — покачал он головой. — Я в принципе догадываюсь, где копать, но пока ничего не нашел. Я что-то вроде этого читал или слышал, но вот что именно, не могу вспомнить.
— Оставь на время.
Он кивнул и, подойдя к контейнеру, спросил:
— А эта полость для чего?
— А! Это любопытно. — Эксперт показал карандашом на отверстие в основании. — Здесь есть клапан, и вот это устройство запирает его, когда контейнер находится в вертикальном положении. Тут помещалось несколько фунтов свинцовой дроби. — Он выжидательно посмотрел на Вилли.
— Значит, эти дробинки начинают выпадать, когда контейнер оказывается на боку, то есть когда его начинают тащить на буксире? — спросил тот.
— Верно. Дробь высыпается, и контейнер делается более плавучим минут на десять.
— Зачем?
— Понятия не имею. — У эксперта вдруг сделался испуганный вид. — Я сам был бы рад услышать объяснение.
Вилли усмехнулся и спросил:
— Контейнер настолько легкий, что даже может всплыть на поверхность?
— Нет, от этого его удерживает балласт в нижней части. Когда высыпается вся дробь, он оказывается погружен на два фатома, или двадцать футов.
Вилли досадливо взъерошил свою шевелюру.
— Ни то ни се, — пробормотал он.
Десять минут спустя он уже сидел на переднем сиденье малолитражки, которую Модести обычно использовала для езды по городу. Модести сидела рядом. Они ехали на «Мельницу».
— Не горюй, Вилли-солнышко, — сказала Модести, положив ему руку на плечо. — От тебя никто не ожидал, чтобы ты разок взглянул на аппарат и разложил все по полочкам, словно Шерлок Холмс.
— Понимаю, Принцесса. Только сдается мне, что я нашел бы ответ, если бы сложил все куски головоломки воедино — и, главное, если бы знал, где они, эти куски.
— Выкинь это из головы на время. Впереди у нас тренировка на «Мельнице». Потом быстро перекусим, и к Тарранту. Вдруг он что-то узнал от Боултера.
— Ладно. — Вилли заметно повеселел. — Ты можешь вести машину и играть партию, которую мы начали, когда летели из Парижа?
— Если в обоих случаях не будут горячиться, — ответила Модести.
Она перевела взгляд на дорогу и сфокусировала свое внимание на ней, но часть ее сознания представила себе шахматную доску. До этого ими было сделано восемь ходов. Модести играла белыми и предложила ферзевый гамбит, на что Вилли ответил индийской защитой.
— Мой последний ход — конь берет коня, — напомнил Вилли.
— Да, помню. — Когда-то Модести не могла запомнить и четыре хода, но теперь она умело доводила партию до конца, ясно представляя расположение фигур на доске. Некоторое время она сидела, погрузившись в раздумья, потом сказала: — Ферзь берет коня.
Был уже полдень, когда их машина подъехала к пивной Вилли на реке. Они вышли, обогнули пивную и двинулись туда, где у деревьев расположилось низкое длинное строение без окон. У реки маячила одинокая фигура. Это был Таррант.
Он махнул сложенным зонтиком, приветствуя их, и двинулся навстречу.
— Решил вот заехать, — сказал он, беря в свои руки руку Модести. — Ну как, есть результаты?
— Пока трудно сказать, сэр Джеральд. У Вилли имеются кое-какие смутные догадки.
Вилли тем временем открывал первую из двойных дверей, что вела в звуконепроницаемое помещение. Таррант вдруг забеспокоился и смущенно спросил:
— Надеюсь, это не один из тех знаменитых поединков?
— Нет, не из тех, — улыбнулась Модести. — Просто надо немножко размяться, привести себя в форму.
Таррант с облегчением кивнул. Это означало тренировку на стендах для стрельбы из лука, пистолета и метания ножей, которые были оборудованы внутри. Потом занятия гимнастикой и, возможно, учебное единоборство. Правда, иногда в конце таких занятий эти двое могли устроить настоящий бой. Ему случилось присутствовать на одном таком сражении, когда Модести потеряла сознание. Таррант понимал, что такое могло случиться и с Вилли, но ему решительно не хотелось больше видеть ничего подобного.
Вслед за Модести и Вилли он прошел в помещение. Вилли запер за собой вторую дверь и включил лампы дневного света. Посреди зала находился борцовский ковер, а справа и слева от ковра были оборудованы тиры. По одной из стен расположилась коллекция современного огнестрельного, а также холодного оружия всех времен и стран.
В конце помещения, в обложенной мешками с песком стене, имелась дверь, которая вела в мастерскую Вилли.
Модести подошла к перегородке, за которой находилась раздевалка с душем, и сказала:
— Потолкуйте пока, а я переоденусь.
— Ладно, Принцесса, — откликнулся Вилли. — Жаль только, мне пока нечего сообщить сэру Джи. — Он посмотрел на коллекцию оружия и снял со стены нож с длинным лезвием и кожаной рукояткой. — Вот этой штукой они хотели зарезать Рене Вобуа, — сказал он. — Такими ножами пользуются в Луизиане, а в Европе я их что-то не встречал. Но это была какая-то новая банда.
Он вдруг взмахнул рукой, и нож, сверкнув в воздухе, вонзился в грудь человека-мишени в конце зала.
— Это может навести на след? — с надеждой в голосе спросил Таррант.
— Не знаю. Самое обидное, что в этом деле при всей туманности есть много информации, только мы этого не замечаем.
— В каком смысле?
Вилли вздохнул и сказал с досадой:
— У Боултера имеется контейнер. И у спецслужб других стран, надо полагать, тоже. Похожая ситуация и с информацией. Каждый знает какой-то свой кусочек, только вот некому сложить все воедино. Кто платит? Кто нанял панамское торговое судно, чтобы сбросить контейнер в Северном море на прошлой неделе? Или где-то там еще.
— Все сведения передаются в Интерпол, Вилли. У них должна быть полная картина.
— Черта с два! — беззлобно сказал Гарвин. — В Интерпол входит сорок стран, и все они сообщают ему то, что считают нужным. Нет, это все идет слишком медленно. Интерпол, конечно, порой творит чудеса, но тут другой случай. Прежде чем они начнут действовать слаженно, пройдет год, а то и больше.
— Что же делать?
— Надо, чтобы представители заинтересованных стран собрались вместе и взяли дело под свой контроль.
— На это уйдет больше чем год, — рассмеялся Таррант.
— Да, я знаю, — ухмыльнулся Вилли. — Ладно, что-то я разворчался. Такая неповоротливость меня вполне устраивала, когда мы трясли нашей Сетью. — Он озадаченно почесал щеку и спросил: — Только как это все скрывают от газетчиков?
— Кое-что все-таки просочилось, но в целом тут правительства проявили завидное единодушие, — сухо сказал Таррант. — Сначала писать было не о чем — это казалось сущим бредом, потом сделалось слишком сенсационным. Тут Боултер совершенно прав. Ни одно правительство не заинтересовано в такой антирекламе — получается, что оно не способно защитить своих граждан. Но с другой стороны, как защитить человека, если ему суждено умереть от удара током в ходе устройства фонтана в своем саду?
Появилась Модести — в черных брюках и рубашке и туфлях на резиновой подошве. На ней висела кобура «ган хоук», которую Таррант видел и раньше. Но сейчас она была пустая. Волосы Модести были собраны в тугой пук на затылке.
— Я возьму «кольт» тридцать второго калибра, Принцесса — сказал Вилли и двинулся к мастерской.
— Вы, кажется, цитировали Боултера, — сказала Модести Тарранту.
— Да, мы сегодня утром встречались. Надо сказать, что он принял мой шантаж с удивительной легкостью.
— Боултер реалист. Если бы вы завели дело о недостаточных мерах безопасности, ему пришлось бы повертеться. Ну так рассказал он вам что-то интересное?
Вилли появился с «кольтом», на ходу проверяя патроны в барабане.
— У вас поразительная интуиция, Модести, — сказал Таррант. — Вы предположили, что главный в этой операции нанимал убийц анонимно, действуя через доверенных лиц или посредников, и что где-то кто-то должен был наследить.
— Так?
— Боултер назвал мне одну фамилию. Это руководитель некой преступной группировки в Греции. К нему обратились с заказом на подобное убийство, но он отверг предложение. Есть основания полагать, что этот человек знает, кто направил к нему посредника. Вот вам и потенциальный след.
— Он заговорил?
— К сожалению, нет. Его подставил второй человек в его группировке, который был недоволен тем, что его босс отверг такое выгодное предложение.
— Как же его надули?
— Он отправился по подложным документам в Югославию, чтобы вывезти оттуда любовницу попавшего в опалу политического деятеля. Тот сам еле успел выехать из страны, обхитрив тайную полицию, а любовница его спряталась. Поскольку за ее вывоз предлагались большие деньги, этот грек решил попытать удачи.
— Но Кролли сгорел, — как ни в чем не бывало продолжила Модести. — В Югославии его уже поджидали.
— Откуда вы знаете, что его имя Кролли? — удивился Таррант.
— Он работал у меня в Сети. И неплохо работал. Когда я решила отойти от дел, я оставила ему тот район для операций. — Она посмотрела на Вилли и сказала: — Похоже на правду. Кролли такими делами не занимается.
— Ну и что, югославы отправили его в расход?
— Нет, они поступили умнее. Приговорили к десяти годам каторжных работ за попытку государственного переворота и содействие врагам народа.
— Десятка! — присвистнул Вилли, глядя на Модести. — Ну и ну!
— Югославия входит в Интерпол, — сказала она Тарранту. — Почему они не допросили его?
— Допросить-то они его допросили, только он ничего не сказал. Они, конечно, могли бы его заставить заговорить, но похоже, это их мало интересовало. Ни одного югослава в списках клиентов загадочных шантажистов не значилось, да и тамошние представители Интерпола слушаются своего правительства.
— Мне Кролли все рассказал бы, — задумчиво произнесла Модести.
— Сильно сомневаюсь, что вам позволят с ним увидеться, моя дорогая, — заметил Таррант.
— Я не об этом, — сказала она и посмотрела на Вилли, отчего тот заулыбался. — Переодевайся, Вилли-солнышко. Я позвоню Венгу и попрошу его все подготовить. Насвистывая, Вилли отправился в раздевалку. Таррант проследовал за Модести в мастерскую, где в углу на полке стоял телефон.
— Что вы задумали? — тревожно спросил он.
— Хочу поговорить с Кролли. — Она стала набирать номер. — Мы с Вилли можем появиться в Югославии через два дня. К этому времени все уже будет готово.
— Но…
— Десять лет каторги, — перебила его Модести, и, хотя в выражении ее лица вроде бы ничего не изменилось, Тарранта словно ударило электричеством. — Кролли однажды принял пулю, которая предназначалась мне. Он сделал это совершенно сознательно. — Затем она сказала в трубку: — Ты, Венг? Слушай меня внимательно.
Глава 9
— Я не знаю, как это делается. Я не знаю, делается ли это кем-то вообще. Я только предложила обратить внимание на два таких варианта. Что-то вроде гипноза на сверхдалеком расстоянии или дар предвидения. Вы можете предложить третий вариант?
Фрейзер сморщил лоб и пребывал в раздумьях целую минуту. Затем сказал:
— Нет, на основе этих фактов, конечно же, не могу. Примите мои извинения, мисс Блейз.
— Можете не извиняться. Мы обсуждаем разные возможности. То, что предложила я, не выглядит вероятным. Впрочем, могло бы показаться маловероятным, что Соединенные Штаты начнут проводить серию экспериментов по использованию телепатии для контактов с подводными лодками, но тем не менее это неопровержимый факт. — Таррант кивнул, а она продолжала: — Потому это не такая уж заведомая чушь. Скажите, который из моих вариантов кажется вам наименее невероятным? — Она дошла до окна, повернула назад и остановилась.
Фрейзер подал голос:
— Ничего себе работка — загипнотизировать человека, чтобы он подавился куриной костью. Или навлечь на кого-то молнию.
— Минуточку! — воскликнул Таррант, выпрямляясь на диване. — Вернемся к временному фактору, который вы упоминали, Модести. Естественные кончины в первые три месяца, насильственные во вторые. Так, так… Это может означать, что убийства призваны подчистить огрехи и неточности в предсказаниях.
Лицо Модести вдруг загорелось возбуждением, и Таррант заметил похожее выражение у Вилли.
— В этом есть система, — сказала она. — Неплохо, сэр Джеральд. Очень неплохо.
— А я, простите, в этом сомневаюсь, — возразил Фрейзер.
— Если бы речь шла о предсказаниях, то те, кто платит, тоже умирали бы. А этого как раз и не происходит.
— Ничего удивительного тут нет. — Модести решительно покачала головой. — У вас есть список тех, кто скорее всего умрет. Из этого списка вы вычеркиваете тех, кто в принципе готов платить — они и так умрут. Но вместо них вы добавляете три-четыре фамилии тех, кто, по вашему мнению, также готов заплатить, хотя им и не угрожает смерть от естественных причин. Если они согласятся на выкуп, они будут жить и дальше. Если нет, то вы их убиваете. Это неплохо объясняет тот факт, что убийства как раз происходят во второй половине полугодового отрезка.
— Так-то оно так, — сказал, поморщившись, Фрейзер, — но не кажется ли вам, что это все-таки далеко от реальности. Необходим человек, обладающий даром предсказания…
— Верно, но мне все же сей вариант представляется более правдоподобным, чем идея гипноза на больших расстояниях. Так, американка Джин Диксон предсказала смерть президента Кеннеди за три месяца до того, как в него выстрелил Освальд. Она даже пыталась уговорить друзей Кеннеди повлиять на него и отменить поездку в Даллас.
Фрейзера это явно не убедило.
— Все эти предсказания обычно всплывают после события, — сказал он. — Мало ли кто что ляпнет.
— В этом случае все было зарегистрировано до гибели президента. Теми, с кем она пыталась войти в контакт. За три месяца до убийства. А за семь лет до этого Джин Диксон заявила в интервью, что голубоглазый мужчина, выбранный президентом в тысяча девятьсот шестидесятом году от демократической партии, будет убит. Можете проверить сами.
— Предвидение, — сказал Вилли. — Помнишь, Принцесса… В Париже тот самый тип, Колльер, как раз употребил это слово, когда узнал, что я заранее чувствую беду. Он еще тогда страшно разволновался, стал приставать с вопросами…
— И вы тоже? — уставился на него Фрейзер.
— Иногда у Вилли начинает покалывать в ушах, — сказала Модести. — Когда надвигается опасность. Но совсем другое дело предсказать чью-то смерть.
— Тем не менее, общее тут имеется, — возразил Таррант. — Ну хорошо, предположим, я принимаю вашу гипотезу, Модести. Каков наш следующий шаг?
— Не знаю. Кроме того, я пока сама не приняла ее. Но по крайней мере, это хоть поможет нам перестать блуждать в потемках и даст шанс сосредоточиться на чем-то одном.
— Простите, не совсем понял.
— Точка контакта, — сказал Вилли. — Неважно, как именно срабатывает их план. Но выкуп должен перейти из рук в руки. А тут у них возникают проблемы.
— Да, — сказала Модести, быстро взглянув на Вилли. — Когда Рене Вобуа кратко изложил мне все это, а потом представил все в виде гипотезы, я сразу сказала, что самым слабым звеном в этой цепочке будет проблема передачи выкупа. Для этого стороны должны волей-неволей вступить в контакт. Итак, мы подходим к практической стороне вопроса. Не могли бы вы вкратце подвести итоги этой части, сэр Джеральд?
— Попробую, — сказал Таррант. Он взял три странички, пробежал их глазами. — Если клиент готов заплатить, он помещает в одной из газет заранее оговоренное объявление. Затем он получает инструкции забрать со склада некий контейнер. — Таррант сделал паузу, посмотрел на собеседников и продолжил: — Вряд ли стоит упоминать отдельно, что вся переписка, напечатанная на машинке, все конверты, все контейнеры и их содержимое были проверены, но Интерполу не удалось обнаружить никаких следов. Контейнеры, находившиеся в портовых складах самых разных городов мира, были доставлены туда задолго до этих событий.
— Если бы они вышли на след, мы бы сейчас сладко спали, — сказала Модести. — Продолжайте, пожалуйста, сэр Джеральд.
Он снова посмотрел на машинописные строки, потом продолжил:
— В контейнере находился другой контейнер из пластмассы в форме буя, в котором можно было разместить как требуемый выкуп, так и некую радиоаппаратуру, каковая там была изначально. Затем, после того как туда помещался контейнер, выкуп грузили на корабль и в определенной точке сбрасывали за борт.
— Причем в разных точках, — добавил Фрейзер.
— Первые пять контейнеров были сброшены в Карибском море, следующие — в Средиземном, а последние — в Северном, неподалеку от Дании. Несколько стран приобрели эти контейнеры, послав соответствующие объявления. Причем не для использования по назначению, но для изучения.
— Например, у Боултера имеется такой контейнер, — вставил Вилли.
— Да. Они порой отличаются друг от друга, но в общем устроены одинаково. Когда их сбрасывают в воду, они опускаются на глубину тридцать фатомов[3] и плавают там, как буи.
Сверху у них имеются крюки, очевидно, для того, чтобы легче было поднимать. Кроме того, они снабжены сонаром. Тут приводятся все детали, но для меня они носят слишком специальный характер. Вам они что-нибудь говорят, Вилли?
— Н-да!.. Неплохая работа. Ничего особо хитрого нет, но мне бы самому поглядеть на один такой…
— Так, так… — продолжал Таррант, глядя в бумаги. — Контейнер всегда сбрасывают ночью, после чего корабль должен немедленно удалиться. Боултер полагает, что груз забирают с помощью какой-нибудь подлодки, которая дежурит неподалеку.
— Ну, подлодку в магазине не купишь, — сказал Вилли. — Даже самую миниатюрную. Тут я чего-то не понимаю…
— Никто не понимает, — сказал Таррант. — Американцы, например, сбросили контейнер с передатчиком на низких частотах. В районе сброса у них имелось несколько быстроходных катеров. Они надеялись выследить тех, кто появится… Но никто не появился. Контейнер так и остался плавать в пучинах. Трудно представить себе, как можно было догадаться о наличии передатчика, не зная его частот. Но наши таинственные друзья не клюнули на эту удочку, контейнер не подобрали, а жертва умерла насильственной смертью полтора месяца спустя.
— Мне больше понравилась французская выдумка, — сказал Фрейзер. — Они присобачили к контейнеру глубинный заряд. Взрыв должен был произойти, когда злоумышленники попытались бы зацепить тросом крюк. Но увы… Их постигла такая же неудача, что и американцев.
— Самое странное — это передающее устройство, — сказал Вилли. Он встал и начал расхаживать по комнате. — Оно начинает действовать под давлением воды и передает сигналы в течение двух часов, а потом замолкает. Значит, у них есть только два часа на то, чтобы забрать улов. — Он помолчал и произнес с растерянным видом: — Но почему передатчик работает с затухающей интенсивностью?
— А почему все остальное? — пожал плечами Фрейзер. — У итальянцев в районе сброса находился катер с сонаром — за два часа до сброса — и дежурил в течение шести часов после этого. И опять наши друзья и не подумали заявиться за добычей. Стало быть, они пронюхали о катере. Как им, спрашивается, это удалось, если катер их не засек?
— Может, это водолазы, Вилли? — задумчиво произнесла Модести. — С того самого корабля.
— Они не могли бы работать на таком расстоянии от него, Принцесса, — возразил Вилли. — И опять же им потребовалась бы куда более серьезная аппаратура, чем та, которая имелась на катере. Нет… — Он недоверчиво покачал головой. — Скорее уж это подлодка. Но все равно что-то тут не то.
— Согласна, — проговорила Модести. — Вся операция совершенно не укладывается в обычные рамки. Забор груза производится так же хитро, как и все остальное. — Она посмотрела на Тарранта. — У Боултера есть один такой контейнер. Надо бы предоставить Вилли возможность на него посмотреть.
— Боултер может заартачиться, моя дорогая, — сказал Таррант. — Поднимет, как говорят, волну…
— После того как Фрейзер сегодня проник к ним совершенно без помех, Боултер будет как шелковый, сэр Джи, — сказал Вилли. — Он согласится на все что угодно.
— Вы предлагаете шантаж? — осведомился Таррант, задумчиво поглаживая подбородок.
— Вот именно, — сказала Модести. — И Боултер может знать еще кое-что вдобавок к тому, что имелось в его досье. Это тоже надо бы выудить из него. Особенно нам хотелось бы продвинуться в одном направлении…
Фрейзер одобрительно улыбнулся. Таррант со вздохом спросил:
— В каком же?
— Убийства. Если они происходили примерно так же, как в случае с Рене Вобуа, тут действовали профессиональные киллеры. Значит, кто-то должен был наводить их на жертвы. Тот, кто организовывал ликвидацию, должен неплохо ориентироваться в этих сферах. Это еще одна точка контакта. Нетрудно заказать убийство и, кстати, недорого, но трудно сделать это анонимно. Может быть, заказчик работает через разных людей в разных странах. Рене не смог выйти на него. Но может, где-то когда-то произошла маленькая накладочка, может, он все-таки наследил. Вдруг Боултеру попалась какая-то ниточка, о которой никто не знает и которой никто не может воспользоваться.
— А вы? Вы сможете?
Модести улыбнулась.
— Мы с Вилли долгое время воевали, что называется, по другую сторону баррикад. Это дает нам определенные преимущества.
— Да, ваши контакты обширнее. — Таррант улыбнулся, хотя и несколько натянуто. Усталость брала свое, а с ней Тарранта охватило чувство нереальности происходящего. Последние часы казались ему блужданиями по призрачному миру.
Однако Модести и Вилли были настроены совсем по-иному. Они как раз явно оживились и стали строить предположения. Таррант понимал, что теперь они взяли след и никакой силе их уже не оттащить назад. Они знали, что разворачивается гигантская афера, и им хотелось померяться силами с теми, кто за ней стоял. Опять-таки в списке жертв значился Рене Вобуа. А они любили его и не хотели, чтобы с ним случилось непоправимое.
Впрочем, не хотел этого и Таррант. Он напомнил себе, что люди продолжают умирать или гибнуть от рук убийц, что, может сегодня ночью в морские пучины по приказу очередного перепуганного богача сброшен очередной контейнер с целым состоянием.
— Где я могу вас найти, Модести? — спросил он, делая усилие, чтобы отогнать апатию.
— Здесь. Я все-таки хотела бы, чтобы Вилли взглянул на контейнер. Попробуйте обработать Боултера.
Фрейзер хмыкнул и стал собирать листочки.
— Попробуем, — пообещал он.
В лаборатории было холодно. Центральное отопление не работало по причине летнего сезона, а за ночь резко похолодало. Контейнер, полученный отделом Боултера для изучения, был аккуратно разрезан вдоль, и теперь на столе лежали две половинки черной пластмассовой груши длиной около шести футов.
Лысый человек в белом халате с энтузиазмом вещал перед аудиторией, состоявшей из темноволосой молодой женщины в бордовом кашемировом платье и светловолосого крупного мужчины, говорившего как заправский кокни. Специалист вдруг подумал, а настоящие ли изумруды в браслете женщины. Он не знал, как зовут гостей, но ему было ведено ответить на все их вопросы.
— Очень изящно и просто сконструировано, — говорил он. — Легкая, но надежная штучка. Стенки внутри сотовидные — для прочности и устойчивости. Может находиться в вертикальном положении на глубине тридцати фатомов. Передатчик был в верхней части, но я снял его вместе с другим оборудованием.
Он сделал шаг вдоль стола и показал карандашом на металлический цилиндр длиной в фут и шириной в семь дюймов. Рядом с ним стояла опечатанная металлическая коробка.
Вилли Гарвин начал задавать вопросы, но разговоры об усилителях и интенсивности сигнала показались Модести слишком специальными. Она посмотрела на Вилли. У него было хмурое, чуть недовольное лицо человека, который тщетно пытается ухватить за кончик хвоста какую-то важную, но то и дело ускользающую мысль. Получив ответы на свои вопросы, Вилли молча уставился на передатчик.
— Ну, что-нибудь прояснилось? — спросила его Модести.
— Нет, — покачал он головой. — Я в принципе догадываюсь, где копать, но пока ничего не нашел. Я что-то вроде этого читал или слышал, но вот что именно, не могу вспомнить.
— Оставь на время.
Он кивнул и, подойдя к контейнеру, спросил:
— А эта полость для чего?
— А! Это любопытно. — Эксперт показал карандашом на отверстие в основании. — Здесь есть клапан, и вот это устройство запирает его, когда контейнер находится в вертикальном положении. Тут помещалось несколько фунтов свинцовой дроби. — Он выжидательно посмотрел на Вилли.
— Значит, эти дробинки начинают выпадать, когда контейнер оказывается на боку, то есть когда его начинают тащить на буксире? — спросил тот.
— Верно. Дробь высыпается, и контейнер делается более плавучим минут на десять.
— Зачем?
— Понятия не имею. — У эксперта вдруг сделался испуганный вид. — Я сам был бы рад услышать объяснение.
Вилли усмехнулся и спросил:
— Контейнер настолько легкий, что даже может всплыть на поверхность?
— Нет, от этого его удерживает балласт в нижней части. Когда высыпается вся дробь, он оказывается погружен на два фатома, или двадцать футов.
Вилли досадливо взъерошил свою шевелюру.
— Ни то ни се, — пробормотал он.
Десять минут спустя он уже сидел на переднем сиденье малолитражки, которую Модести обычно использовала для езды по городу. Модести сидела рядом. Они ехали на «Мельницу».
— Не горюй, Вилли-солнышко, — сказала Модести, положив ему руку на плечо. — От тебя никто не ожидал, чтобы ты разок взглянул на аппарат и разложил все по полочкам, словно Шерлок Холмс.
— Понимаю, Принцесса. Только сдается мне, что я нашел бы ответ, если бы сложил все куски головоломки воедино — и, главное, если бы знал, где они, эти куски.
— Выкинь это из головы на время. Впереди у нас тренировка на «Мельнице». Потом быстро перекусим, и к Тарранту. Вдруг он что-то узнал от Боултера.
— Ладно. — Вилли заметно повеселел. — Ты можешь вести машину и играть партию, которую мы начали, когда летели из Парижа?
— Если в обоих случаях не будут горячиться, — ответила Модести.
Она перевела взгляд на дорогу и сфокусировала свое внимание на ней, но часть ее сознания представила себе шахматную доску. До этого ими было сделано восемь ходов. Модести играла белыми и предложила ферзевый гамбит, на что Вилли ответил индийской защитой.
— Мой последний ход — конь берет коня, — напомнил Вилли.
— Да, помню. — Когда-то Модести не могла запомнить и четыре хода, но теперь она умело доводила партию до конца, ясно представляя расположение фигур на доске. Некоторое время она сидела, погрузившись в раздумья, потом сказала: — Ферзь берет коня.
Был уже полдень, когда их машина подъехала к пивной Вилли на реке. Они вышли, обогнули пивную и двинулись туда, где у деревьев расположилось низкое длинное строение без окон. У реки маячила одинокая фигура. Это был Таррант.
Он махнул сложенным зонтиком, приветствуя их, и двинулся навстречу.
— Решил вот заехать, — сказал он, беря в свои руки руку Модести. — Ну как, есть результаты?
— Пока трудно сказать, сэр Джеральд. У Вилли имеются кое-какие смутные догадки.
Вилли тем временем открывал первую из двойных дверей, что вела в звуконепроницаемое помещение. Таррант вдруг забеспокоился и смущенно спросил:
— Надеюсь, это не один из тех знаменитых поединков?
— Нет, не из тех, — улыбнулась Модести. — Просто надо немножко размяться, привести себя в форму.
Таррант с облегчением кивнул. Это означало тренировку на стендах для стрельбы из лука, пистолета и метания ножей, которые были оборудованы внутри. Потом занятия гимнастикой и, возможно, учебное единоборство. Правда, иногда в конце таких занятий эти двое могли устроить настоящий бой. Ему случилось присутствовать на одном таком сражении, когда Модести потеряла сознание. Таррант понимал, что такое могло случиться и с Вилли, но ему решительно не хотелось больше видеть ничего подобного.
Вслед за Модести и Вилли он прошел в помещение. Вилли запер за собой вторую дверь и включил лампы дневного света. Посреди зала находился борцовский ковер, а справа и слева от ковра были оборудованы тиры. По одной из стен расположилась коллекция современного огнестрельного, а также холодного оружия всех времен и стран.
В конце помещения, в обложенной мешками с песком стене, имелась дверь, которая вела в мастерскую Вилли.
Модести подошла к перегородке, за которой находилась раздевалка с душем, и сказала:
— Потолкуйте пока, а я переоденусь.
— Ладно, Принцесса, — откликнулся Вилли. — Жаль только, мне пока нечего сообщить сэру Джи. — Он посмотрел на коллекцию оружия и снял со стены нож с длинным лезвием и кожаной рукояткой. — Вот этой штукой они хотели зарезать Рене Вобуа, — сказал он. — Такими ножами пользуются в Луизиане, а в Европе я их что-то не встречал. Но это была какая-то новая банда.
Он вдруг взмахнул рукой, и нож, сверкнув в воздухе, вонзился в грудь человека-мишени в конце зала.
— Это может навести на след? — с надеждой в голосе спросил Таррант.
— Не знаю. Самое обидное, что в этом деле при всей туманности есть много информации, только мы этого не замечаем.
— В каком смысле?
Вилли вздохнул и сказал с досадой:
— У Боултера имеется контейнер. И у спецслужб других стран, надо полагать, тоже. Похожая ситуация и с информацией. Каждый знает какой-то свой кусочек, только вот некому сложить все воедино. Кто платит? Кто нанял панамское торговое судно, чтобы сбросить контейнер в Северном море на прошлой неделе? Или где-то там еще.
— Все сведения передаются в Интерпол, Вилли. У них должна быть полная картина.
— Черта с два! — беззлобно сказал Гарвин. — В Интерпол входит сорок стран, и все они сообщают ему то, что считают нужным. Нет, это все идет слишком медленно. Интерпол, конечно, порой творит чудеса, но тут другой случай. Прежде чем они начнут действовать слаженно, пройдет год, а то и больше.
— Что же делать?
— Надо, чтобы представители заинтересованных стран собрались вместе и взяли дело под свой контроль.
— На это уйдет больше чем год, — рассмеялся Таррант.
— Да, я знаю, — ухмыльнулся Вилли. — Ладно, что-то я разворчался. Такая неповоротливость меня вполне устраивала, когда мы трясли нашей Сетью. — Он озадаченно почесал щеку и спросил: — Только как это все скрывают от газетчиков?
— Кое-что все-таки просочилось, но в целом тут правительства проявили завидное единодушие, — сухо сказал Таррант. — Сначала писать было не о чем — это казалось сущим бредом, потом сделалось слишком сенсационным. Тут Боултер совершенно прав. Ни одно правительство не заинтересовано в такой антирекламе — получается, что оно не способно защитить своих граждан. Но с другой стороны, как защитить человека, если ему суждено умереть от удара током в ходе устройства фонтана в своем саду?
Появилась Модести — в черных брюках и рубашке и туфлях на резиновой подошве. На ней висела кобура «ган хоук», которую Таррант видел и раньше. Но сейчас она была пустая. Волосы Модести были собраны в тугой пук на затылке.
— Я возьму «кольт» тридцать второго калибра, Принцесса — сказал Вилли и двинулся к мастерской.
— Вы, кажется, цитировали Боултера, — сказала Модести Тарранту.
— Да, мы сегодня утром встречались. Надо сказать, что он принял мой шантаж с удивительной легкостью.
— Боултер реалист. Если бы вы завели дело о недостаточных мерах безопасности, ему пришлось бы повертеться. Ну так рассказал он вам что-то интересное?
Вилли появился с «кольтом», на ходу проверяя патроны в барабане.
— У вас поразительная интуиция, Модести, — сказал Таррант. — Вы предположили, что главный в этой операции нанимал убийц анонимно, действуя через доверенных лиц или посредников, и что где-то кто-то должен был наследить.
— Так?
— Боултер назвал мне одну фамилию. Это руководитель некой преступной группировки в Греции. К нему обратились с заказом на подобное убийство, но он отверг предложение. Есть основания полагать, что этот человек знает, кто направил к нему посредника. Вот вам и потенциальный след.
— Он заговорил?
— К сожалению, нет. Его подставил второй человек в его группировке, который был недоволен тем, что его босс отверг такое выгодное предложение.
— Как же его надули?
— Он отправился по подложным документам в Югославию, чтобы вывезти оттуда любовницу попавшего в опалу политического деятеля. Тот сам еле успел выехать из страны, обхитрив тайную полицию, а любовница его спряталась. Поскольку за ее вывоз предлагались большие деньги, этот грек решил попытать удачи.
— Но Кролли сгорел, — как ни в чем не бывало продолжила Модести. — В Югославии его уже поджидали.
— Откуда вы знаете, что его имя Кролли? — удивился Таррант.
— Он работал у меня в Сети. И неплохо работал. Когда я решила отойти от дел, я оставила ему тот район для операций. — Она посмотрела на Вилли и сказала: — Похоже на правду. Кролли такими делами не занимается.
— Ну и что, югославы отправили его в расход?
— Нет, они поступили умнее. Приговорили к десяти годам каторжных работ за попытку государственного переворота и содействие врагам народа.
— Десятка! — присвистнул Вилли, глядя на Модести. — Ну и ну!
— Югославия входит в Интерпол, — сказала она Тарранту. — Почему они не допросили его?
— Допросить-то они его допросили, только он ничего не сказал. Они, конечно, могли бы его заставить заговорить, но похоже, это их мало интересовало. Ни одного югослава в списках клиентов загадочных шантажистов не значилось, да и тамошние представители Интерпола слушаются своего правительства.
— Мне Кролли все рассказал бы, — задумчиво произнесла Модести.
— Сильно сомневаюсь, что вам позволят с ним увидеться, моя дорогая, — заметил Таррант.
— Я не об этом, — сказала она и посмотрела на Вилли, отчего тот заулыбался. — Переодевайся, Вилли-солнышко. Я позвоню Венгу и попрошу его все подготовить. Насвистывая, Вилли отправился в раздевалку. Таррант проследовал за Модести в мастерскую, где в углу на полке стоял телефон.
— Что вы задумали? — тревожно спросил он.
— Хочу поговорить с Кролли. — Она стала набирать номер. — Мы с Вилли можем появиться в Югославии через два дня. К этому времени все уже будет готово.
— Но…
— Десять лет каторги, — перебила его Модести, и, хотя в выражении ее лица вроде бы ничего не изменилось, Тарранта словно ударило электричеством. — Кролли однажды принял пулю, которая предназначалась мне. Он сделал это совершенно сознательно. — Затем она сказала в трубку: — Ты, Венг? Слушай меня внимательно.
Глава 9
Трудно было понять, что «шевроле-мипала» зеленого цвета. Пыль с немощеной дороги покрыла автомобиль плотным слоем.
Женщина, сидевшая рядом с водителем, усталым взглядом обвела деревенскую площадь, где остановилась машина. Голова ее была повязана платком, из-под которого виднелась бахрома крашеных белокурых волос. На ней также были темные очки, а тяжелый грим скрывал привычный цвет лица. Недалеко от машины начала собираться толпа из мужчин, женщин, а в основном из детей, рассматривавших новоприбывших с мрачным любопытством. Местные были одеты в шерстяные свитера домашней вязки, обильно расшитые цветными нитками. На головах них были шапочки, напоминавшие пилотки, на ногах мягкие мокасины, именуемые здесь «опанки», цветные вязаные чулки и шаровары, перетянутые у лодыжек. Некоторые женщины носили шали, закрывавшие часть лица.
В нескольких шагах от машины крупный мужчина говорил по-английски с американским акцентом, обращаясь к группе местных жителей. Он то и дело жестикулировал и показывал на карту, которую держал в руке.
— Ну, что они говорят, Чак? — крикнула ему женщина, произнося слова в нос, как это делают американцы. Мужчина пожал плечами. На нем была соломенная шляпа с широкой лентой, легкий бежевый пиджак, голубая рубашка. На плече у него висела кинокамера.
Женщина, сидевшая рядом с водителем, усталым взглядом обвела деревенскую площадь, где остановилась машина. Голова ее была повязана платком, из-под которого виднелась бахрома крашеных белокурых волос. На ней также были темные очки, а тяжелый грим скрывал привычный цвет лица. Недалеко от машины начала собираться толпа из мужчин, женщин, а в основном из детей, рассматривавших новоприбывших с мрачным любопытством. Местные были одеты в шерстяные свитера домашней вязки, обильно расшитые цветными нитками. На головах них были шапочки, напоминавшие пилотки, на ногах мягкие мокасины, именуемые здесь «опанки», цветные вязаные чулки и шаровары, перетянутые у лодыжек. Некоторые женщины носили шали, закрывавшие часть лица.
В нескольких шагах от машины крупный мужчина говорил по-английски с американским акцентом, обращаясь к группе местных жителей. Он то и дело жестикулировал и показывал на карту, которую держал в руке.
— Ну, что они говорят, Чак? — крикнула ему женщина, произнося слова в нос, как это делают американцы. Мужчина пожал плечами. На нем была соломенная шляпа с широкой лентой, легкий бежевый пиджак, голубая рубашка. На плече у него висела кинокамера.