Одо Сьюзен. Такие, как есть

   Внутренне подготовившись к предстоящей битве, Карен вошла в гостиную. Люси сидела на диване и смотрела телевизор.
   — Это была Мэнди? — спросила Люси.
   — Да. Сын собирается подарить ей внучку.
   — Значит, ты идешь? — спросила Люси, лениво поворачивая к ней голову.
   — Я уже…
   — Послушай. Они мои друзья, и я хочу, чтобы ты с ними познакомилась.
   — Я тоже этого хочу. Но я обещала матери.
   Люси отвернулась и устало вздохнула.
   — Не понимаю, чего ты ждешь от старика. Он не хочет даже разговаривать с тобой.
   — Дело не в этом. Мать просила меня приехать. Кром того, он не сможет все время закрывать на это глаза.
   — Нет? Так вот знай… ты проиграла! Но если мне придется отказаться от тебя… я это переживу!
   — Делай как знаешь, — Карен опустила глаза. Она боялась произнести эти слова.
   — Я всегда только так и делаю.
   Карен понимала, что Люси провоцирует ее, но ей это не помогало. Она ощущала себя объектом безумия, точнее — ревности. Карен была уязвима с теми, с кем сталкивала ее судьба — сначала с Крис, теперь с Люси. Она знала, что это ужасно, но выхода не видела.
   — Я иду спать, — раздраженно сказала Карен, Люси сидела на диване как ни в чем не бывало и с улыбкой смотрела на телеэкран. Карен поняла, что теряет в этот момент гораздо больше, чем их непродолжительные отношения.
 
   Отдернув шторы, Сьюзи спустила в комнату утреннее солнце, подошла к колыбели и взяла на руки Натана.
   — Здравствуй, красавец мой. Кто был хорошим мальчиком и проспал спокойно всю ночь?
   Натан загугукал. Из-под одеяла вылез Джо и недовольно спросил:
   — Который час?
   По Сьюзи не ответила ему. Она продолжала говорить с сыном:
   — У твоего бедного папочки болит головка, потому что он перепил вчера вечером. Он непослушный мальчик, поэтому ему так плохо.
   — О, Сьюзи… дай мне передышку.
   — Этот мистер Сквалыга опаздывает на работу.
   — Опаздываю? — встрепенулся Джо. — Почему ты сразу не разбудила меня?
   — Я только что это сделала.
   — Но…
   — Надо было завести будильник… или пить поменьше. Господи… сколько же ты выпил?
   — Восемь…
   — Восемь! — Сьюзи взглянула на Натана. — Много же сегодня заработает для нас наш папа!
   Джо уже надел рубашку, достал из шкафа костюм и боролся с галстуком.
   — Сегодня мы ждем важных клиентов из Гонконга. — Он натянул брюки.
   — Отлично… — сказала Сьюзи Натану.
   Он сморщил личико и раскричался.
   — Может, ты его покормишь или что-нибудь еще? У меня голова раскалывается от его крика.
   Сьюзи села на кровать и дала сыну грудь. Тот прилип к соску и стал жадно сосать. Она любовалась им, не замечая Джо который ходил по комнате и собирался на работу. Сьюзи вспоминала, как поднялась среди ночи к детской колыбельке и при свете луны увидела, что младенец причмокивает. Его маленькие пальчики то сжимались в кулачки, то разжимались. Он был так красив. Так совершенен.
   Почувствовав руку Джо на своем плече, Сьюзи подставила ему шеку для поцелуя.
   — Мне пора. Я уже опаздываю. До вечера. Постараюсь прийти пораньше, хорошо?
   — Хорошо.
   Когда хлопнула входная дверь, Сьюзи крепче прижала Натана к груди, наслаждаясь восхитительным запахом детского тельца. Интересно, Джо помнит о том, что они ночью занимались любовью? Он был слишком пьян. И все же иногда приятно ощутить крепость мужских объятий. Под конец Сьюзи даже стала получать удовольствие.
   — У тебя очень озорной папочка, — улыбнулась она сыну. Натан удивленно поднял голову, и сосок, как пустышка, выпал у него изо рта. Сьюзи переложила сына на другую руку, а затем снова поднесла к груди. В холле зазвонил телефон.
   — Оторвись на минутку, обжора. Дай маме подойти к телефону.
   Сьюзи отняла Натана от груди и пошла с ним в холл.
   — Алло?
   — Сьюзи?
   — Джен? Это ты?
   — Да. Можно к тебе зайти?
   — Конечно, но…
   — Я буду через полчаса. Пока.
   Сьюзи нахмурилась. Дженет объявилась впервые после рождения Натана. Она еще даже не видела его. Малыш приподнял головку и громко рыгнул.
   — Хороший мальчик, — вымолвила Сьюзи и погладила сына по спине. Но думала она сейчас не о сыне, а о Дженет. Интересно, о чем она хочет говорить с ней?
 
   Когда Анна вернулась в свой кабинет, четверо собравшихся одновременно подняли головы, надеясь по выражению ее лица угадать, как обстоят дела.
   — Ну? — нетерпеливо поинтересовался ее художественный редактор Дес Арнот, когда Анна уселась за стол и, отложив макет журнала, начала перебирать пачку фотографий. — Что он думает?
   — Он думает, что ты чертовски хорошо поработал, Десмонд, мой мальчик. Он выразился примерно так: лучший дизайн журнала в группе.
   Дсс просиял, но трое его коллег нахмурились. Их тревожило неуместное хладнокровие Анны.
   — А как насчет содержания? — спросил Жак Пирс. — Он не нашел его слишком эксцентричным?
   — Эксцентричным? — переспросила Анна, отрываясь от фотографий, — С какой стати? Напротив, ему все очень понравилось. Он сказал, что в работе чувствуется творческий подход и тонкий вкус.
   — Тогда что же ему не понравилось? — спросил Джейк Мозли. — Не мог же он все одобрить!
   — Это верно. — Анна обвела взглядом коллег, — Ему не понравилось то, что мы вышли за пределы рекламного бюджета.
   — Черт! — воскликнула Роуз Филд, отвечавшая за финансы.
   — Вполне согласна с тобой, — улыбнулась ей Анна, — В итоге он согласился удвоить бюджет. Он хочет, чтобы выход журнала произвел настоящий фурор.
   — Значит… — начал Жак.
   — Именно так! — Анна обвела торжествующим взглядом свою команду, которую сколотила сама и которой по праву гордилась, — Он дает нам карт-бланш. Выход журнала — через два месяца. Сроки сжатые, но мы справимся!
   Ее слова были встречены общим ликованием. Анна улыбнулась, хотя на душе у нее лежал камень. Сегодня утром она узнала, что у ее матери рак.
   — Выходит, я могу разворачивать рекламную кампанию? — спросила Роуз.
   — Да. Послушай, Жак, ты не мог бы оказать мне услугу?
   — Разумеется, Какую именно?
   — В эту субботу я должна присутствовать на одном приеме. Не пойдешь ли туда вместо меня? Я понимаю, что должна была предупредить тебя заранее. Но мне нужно съездить повидать мать.
   — Конечно, — улыбнулся Жак, — Это отличный повод надеть новый смокинг! Как она? — добавил он тише после паузы.
   — Не очень хорошо, — вздохнула Анна. — А…
   Коллеги молча переглянулись, Дес решительно поднялся.
   — Пожалуй, рассортирую новые снимки,
   — Да, пора приниматься за работу. — кивнул Джейк.
   — И мне тоже. — с поспешно сказала Роуз.
   Минуты не прошло, а Анна уже осталась в кабинете одна. Она долгие годы считала мать симулянткой, объясняя постоянные жалобы той на здоровье ипохондрическим складом характера. Даже то, что мать прошла обследование в больнице, полностью не убедило Анну в обратном. Мать действительно в последнее время выглядела несколько слабой и усталой, но чего еще ждать от семидесятитрехлетней женщины? Эта страшная новость потрясла Анну, напомнив ей о том, что в жизни есть вещи куда более важные, чем издание журнала.
   Доктора отпустили матери шесть месяцев жизни, но предупредили Анну, что конец может наступить и через шесть дней — такова природа этой болезни.
   — Черт побери!
   Анна поднялась и подошла к окну. Под ней было восемнадцать этажей, и из своего кабинета она видела пол-Лондона. Будь у нее под рукой карта, она без труда вычислила бы то место, где сейчас лежит мать. Наверху, в спальне, в той постели, где она рожала Анну, где давным-давно во сне умер ее муж и теперь настала ее очередь последовать за ним.
   Эта мысль перечеркивала все. Анна не могла радоваться тому, что достигла успеха. Работа потеряла для нее смысл.
   — Я верю в тебя, мам. — прошептала она.
   Анна ни в чем не упрекала мать. Более того, чувствовала себя виноватой перед ней, потому что не понимала раньше какой сильной бывает боль, какими изматывающими — страдания. Она считала мать капризной старухой, и теперь реальность жестоко отомстила ей за это.
   — Черт!
   Впервые в жизни сегодня утром Анна задумалась о том что после смерти матери останется совсем одна на свете — единственный ребенок своих родителей, обреченный на одинокую смерть. И никто не согреет ее, умирающую, своим теплом!
   Участь одинокой женщины.
   Впрочем, нет. Дело не в том, что она одинока, а в том, что у нее нет детей. Именно эта мысль неотступно преследовала Анну все утро во время презентации журнала. Последние три месяца она почти не думала об этом — утешалась тем, что с нее довольно работы, — но себя не обманешь. Анна очень хотела ребенка. А теперь, когда мать умирала, это желание приобрело характер мании.
   Она закрыла глаза, стараясь собраться с мыслями, потом повернулась и пошла в дамскую комнату. Анна толкнула дверь… и замерла с открытым ртом.
   На тумбе возле раковины лежал спеленутый младенец, на полу возле него стояла сумка с салфетками и памперсами — и никаких признаков матери поблизости.
   Анна шагнула к нему и вдруг заметила, что дверь одной из кабинок прикрыта не полностью, а внизу торчат ноги. Она подошла к ребенку и склонилась над ним, на вид младенцу было три-четыре недели, светлый пушок на голове, взгляд ясных синих глаз устремлен прямо на нее. Он был так красны, что у Анны захватило дух от восхищения.
   За спиной у нее раздался шум льющейся в унитаз воды. Сердце Анны закологилось от страха. Имеет ли она право? А почему нет? Она ведь не причинит ребенку вреда.
   Анна решительно, по с величайшей осторожностью взяла малыша на руки. К ее удивлению, он не испугался и не заплакал, только внимательно смотрел на нее своими круглыми глазами. Анна прижала его к груди и стала качать — она видела, как это делала Сьюзи. В этот момент она ощутила странную тяжесть внизу живота.
   Анна вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стояла мать ребенка. Без единого слова — лишь легкий румянец смущения вспыхнул на ее щеках — она забрала свое дитя у Анны. Анна хотела было что-то сказать, но не могла. Говорить о том, что малыш красивый? Но его мать и без того это знает.
   Конечно, можно было спросить, что она делает с ребенок, в туалетной комнате ее редакции, но женщина с полным правом могла в ответ поинтересоваться, почему она трогает ее ребенка.
   В копне концов Анна просто улыбнулась и вышла, позабыв о том, зачем приходила сюда. Но ощущение младенца на руках, невинный взгляд его голубых глаз потрясли ее так, что она забежала в кабинет, схватила пальто и бросилась к лифтам, стремясь поскорее убраться отсюда как можно дальше.
 
   Сьюзи принесла на подносе все, что нужно для чая, села напротив Дженет и ободряюще улыбнулась.
   — Я очень рада видеть тебя, Джен.
   — Спасибо, — натянуто отозвалась та. — Как малыш?
   — Сейчас спит. А вообще все в порядке.
   — Хорошо. Я действительно очень рада. Правда, Сьюзи.
   Сьюзи смущенно опустила глаза. Она не представляла, что будет испытывать такую неловкость в присутствии подруги. Обычно Сьюзи всегда с готовностью показывала Натана гостям, но теперь была рада, что он спит. Она потянулась к чайнику, чтобы чем-то занять руки, которые не знала, куда девать от волнения.
   — А как твои дела, Джен?
   — Отлично. Дело в том, что… я беременна.
   — Джен! — Сьюзи от неожиданности чуть не выронила чайник. Взглянув на подругу, она увидела, что на ее лице сияет счастливая улыбка. Сьюзи обняла ее за плечи. — Господи, Джен, как здорово! Я так рада за тебя!
   — Я тоже.
   — И когда ты узнала?
   — Вчера.
   — Отлично! И какой у тебя срок?
   — Точно не знаю, Меня направили на ультразвук.
   — А твои уже знают?
   — Еще нет.
   — А как себя чувствует будущий папаша? Готова поклясться — вне себя от счастья!
   Дженет опустила голову.
   — Ты что, не сказала ему?
   Дженет подняла глаза на Сьюзи и вдруг разрыдалась, Удивленная и смущенная Сьюзи обняла подругу, прижала ее голову к груди и стала укачивать, как младенца. Дженет почувствовала, что боль понемногу отступает. Когда она совсем успокоилась, Сьюзи спросила:
   — Что случилось? Это из-за Стива?
   Дженет проглотила горький комок, вставший поперек горла, потянулась за сумочкой, достала оттуда носовой платок и высморкалась.
   — Джен?
   — Этот мерзавец изменяет мне.
   — Что?! — Лицо Сьюзи выразило искреннее недоумение. Невероятно! Стив? Даже такое предположение казалось ей нелепым. — Ты уверена?
   Дженет вздрогнула и молча кивнула.
   — Он вернулся домой поздно. — всхлипнула она. — Не позвонил. Сказал, что решил развеяться. Тогда я прямо спросила его.
   — И что? — тревожно нахмурилась Сьюзи,
   — Он сказал, что был с ней. С этой девицей с работы.
   — Что значит «был»?
   — Был! Что еще это может значить? — болезненно поморщилась Дженет. — Понимаешь, мы поссорились. Я обиделась на него и пошла в больницу на тест, не сказав ему ничего о том, что у меня пропущено два цикла…
   — Он не знал об этом?
   — Нет, — сокрушенно покачала головой Дженет. — Я решила, что лучше сначала пройти тест.
   — О, Джен…
   — Я все понимаю. Но мне не хотелось снова разочаровывать его. И я была не совсем уверена, что… — Она снова расплакалась.
   Сьюзи опять прижала подругу к себе, Ее потрясла эта новость, потому что она всегда считала Стива самым порядочным парнем из всех, кого знала. И вот оказывается, что он изменил жене! Черт побери! Это похлеще, чем узнать, что Тони Блэр любит надевать нижнее белье Дженет Нигер!
   — Не могу в это поверить, Джен. Может, ты ошибаешься?
   — Но он сам признался!
   — Ну, не знаю. Стив сказал, что был с ней, ходил с ней куда-то. Но не сказал же, что спал с ней?
   Дженет молча уставилась на нее,
   — Понимаешь, если они просто зашли куда-нибудь выпить… — продолжала Сьюзи. — Конечно, это свинство. Я бы кастрировала Джо, если бы узнала, что он отправился веселиться с другой женщиной, но это радикальная мера. Может, Стив пригласил ее выпить, они просто поговорили и…
   — Вот это «и» мне и не нравится!
   Эта фраза так напомнила Сьюзи прежнюю Дженет, что она рассмеялась.
   — Ты должна прямо спросить его об этом.
   — О чем?
   — Спал ли он с ней.
   — Не могу. — испуганно ответила Дженет.
   — Почему?
   — Он знает, о чем я думаю. — Она опустила голову. — И не пытается меня разубедить.
   — Дженет! Во-первых, догадаться, о чем ты думаешь, невозможно. А во-вторых, лучше признайся себе в том, что не хочешь спрашивать его из-за своей чертовой гордости! Стив любит тебя, и ты это прекрасно знаешь.
   — Да, это верно, — прошептала Дженет.
   — Тогда дай ему шанс
   — А что, если это правда?
   — Тогда я одолжу тебе точильный камень!
   Дженет взглянула на подругу и слабо улыбнулась. Но боль не отпускала ее. Она бросилась на шею к Сьюзи и тихо вымолвила:
   — Я так рада, что пришла. Я очень скучала по тебе, Сью.
 
   Мэнди не могла прийти в себя от новости Джейсона, потому позвонила на работу и сказалась больной. Однако оставаться дома было еще тяжелее. Она начала гладить белье, но вскоре оставила это занятие, надела пальто и вышла на улицу.
   В «Сэнсбери» в этот час было не так многолюдно, как обычно. Мэнди медленно брела с тележкой вдоль прилавков, складывая в нее продукты — ей так мало их требовалось в последнее время, — и молила Бога о том, чтобы не встретить здесь случайно кого-нибудь из знакомых. Одна мысль о том, что все узнают про Джейсона, приводила ее в ужас. Она не перенесет шуточек подруг на эту тему!
   Стоя в очереди в кассу, Мэнди беспокойно оглядывалась. Она понимала, что должна порадоваться за сына и Джемму, но не могла. Рождение ребенка меняло не только их жизнь, но и ее собственную. Мэнди только встала на ноги, достигла относительного благополучия и внутреннего равновесия после развода с Питом, а теперь у нее появилось такое чувство, буд-то приходится снова возвращаться на первую клетку и начинать игру сначала.
   Она всегда была чьей-то дочерью, чьей-то женой, чьей-то матерью, и вот ей предстояло стать чьей-то бабушкой.
   Расплатившись за покупки, Мэнди поспешила домой по Ливерпул-роуд. Когда она остановилась на перекрестке Клаудсли-плейс у светофора, парень в белой машине опустил стекло и окликнул ее.
   — Мэнд?
   — Пит? — удивилась она.
   — Садись, я тебя подвезу.
   Мэнди села вперед и поставила сумку на пол.
   — У тебя новая машина? — спросила она, захлопнув дверцу.
   — Нет. Я одолжил ее у Барри на один день. — Пит взглянул на нее. — Ну? Полагаю, тебе он тоже позвонил.
   — Кто?
   — Не притворяйся. Сама знаешь кто. Джсйсон.
   — А…
   — Что значит «а… »?
   Мэнди отвернулась. Ей не хотелось говорить о том, в каком состоянии она находится с тех пор, как узнала эту новость. Но Пит, казалось, не замечал, как она удручена.
   — По-моему, это здорово. Из Джеммы получится отличная мать. Да и Джейсону это пойдет на пользу. Пора ему узнать, что такое ответственность.
   Поскольку Мэнди молчала, Пит взглянул на нее и нахмурился.
   — Ты в порядке?
   Она пожала плечами.
   — Не волнуйся, они справятся. У них все будет хорошо.
   —Я знаю.
   — Тогда в чем дело?
   Мэнди покачала головой.
   — Хочешь поговорить об этом?
   Она снова пожала плечами.
   Пит посмотрел в зеркало заднего вида, притормозил и свернул на обочину.
   — Ну, выкладывай. В чем дело?
   — Не знаю. Я… — вздохнула Мэнди.
   — Послушай, — заговорил он ласково. — Не выпьешь ли со мной чашку чаю? Давай заедем ко мне.
   — Нет, мне пора возвращаться.
   — Не говори ерунду, — возразил Пит. — Ты выглядишь сейчас так, что я не рискнул бы оставить тебя одну с каким-нибудь острым предметом.
   — Это не такая уж плохая мысль, — усмехнулась она.
   — Ну как? Поехали?
   — Ладно. Но если будешь смеяться, я убью тебя.
   Пит совсем не смеялся. Но в чем заключается ее проблема, тоже не понял.
   — Не знаю, Мэнд, — сказал он, снова поставив чайник. — По-моему, каждый человек молод настолько, насколько сам себя таковым ощущает. Я хочу сказать, моя дорогая, что тебе еще нет и сорока!
   — Мужчинам легко так говорить! С возрастом у них прибавляется седины, зато они становятся более искушенными и импозантными, А у женщин все происходит наоборот, с возрастом они становятся толстыми и плаксивыми. Я не хочу выглядеть так, будто моя жизнь клонится к закату, потому что только-только начала жить. Я имею в виду — самостоятельно.
   Пит быстро взглянул на нее и тут же отвернулся, занявшись приготовлением чая.
   — Боже Всемогущий, Мэнд! Да любой скажет, что ты просто молодец! Ты ведь нашла работу, да? И как я слышал, не обделена мужским вниманием.
   Мэнди потупилась, пытаясь угадать, что именно слышал о ее личной жизни Пит, и в не слишком ли фривольном изложении. Она собиралась уже что-то ответить ему, но в этот момент дверь распахнулась.
   — Привет!
   Мэнди оглянулась и застыла в изумлении. Не ожидая прихода подружки Пита, она не подготовилась к такому сюрпризу. Мэнди натянуто улыбнулась. Девушка между тем прошла в комнату с двумя большими сумками. Мэнди поняла, что она ходила за покупками к «Марку и Спенсеру».
   Освободившись от ноши, девушка оглядела Пита и гостью.
   — Вы, наверное, Мэнди?
   Она была маленькая, хрупкая и довольно милая. И очень юная. Именно это вызвало в душе Мэнди ревность и зависть.
   — Лучше не ждать, пока он нас познакомит. — Девушка кивнула на Пита. — Меня зовут Эмми.
   — Очень приятно.
   — Я узнала вас по фотографиям.
   — Правда? Разве он не вырезал меня отовсюду?
   Эмми рассмеялась, а Мэнди, почувствовав себя старой и немодно одетой, смутилась.
   — Пит поит вас чаем? Отлично! Налей мне тоже, милый. Я умираю от жажды.
   Пит пошел к плите разогревать чайник, и когда проходил мимо Эмми, она собственнически положила ему руку на спину, приподнялась на цыпочках и поцеловала сзади в шею. Пит упорно смотрел в стену прямо перед собой, а Мэнди отвернулась охваченная приступом ревности.
   Мэнди потянулась за своей сумкой и приподнялась.
   — Я, пожалуй, пойду.
   — Нет, допейте чай! — отозвалась Эмми.
   Мэнди села и отхлебнула из чашки остывший чай. Эмми устроилась напротив нее и дружелюбно улыбнулась.
   — Отличные новости, да? Я имею в виду Джексона. Вы, наверное, гордитесь своим сыном?
   — Еще бы!
   — Она очень волнуется, — не оборачиваясь, заметил Пит.
   — Волнуетесь? Почему?
   — Потому что ее скоро станут называть бабушкой. — Пит поставил на стол две чашки горячего чая.
   — А по-моему, это здорово. — Эмми с недоумением смотрела на Мэнди: неужели такая малость может действительна быть для кого-то проблемой? — Взгляните-ка на меня! Я ведь тоже буду кем-то вроде бабушки для вашего внука, а мне всего двадцать девять!
   Мэнди еле сдержала злость.
   Пит расположился между женщинами.
   — Мэнди боится, что все сразу же будут считать ее старой кошелкой.
   — Ерунда! — отозвалась Эмми.
   Легко говорить, когда твоя попка помещается на половине стула!
   Эмми подалась вперед и положила свою маленькую наманикюренную ручку на руку Мэнди.
   — Все образуется, когда вы привыкнете к этой мысли, — улыбнулась она. — Мы будем по очереди сидеть с внуком.
   — Да, — кивнула Мэнди, передернувшись от такой перспективы.
 
   Дженет закрыла за собой дверь, повесила на вешалку жакет и прислушалась. Откуда-то доносился неясный шум. В квартире кто-то был. Она вдруг испугалась, облизнула пересохшие губы и на цыпочках вошла в спальню,
   — Стив?
   Он вынимал что-то из нижнего ящика шкафа, сидя на корточках. Рядом на кровати лежал раскрытый чемодан. Услышав голос жены, Стив замер на миг, потом медленно выпрямился.
   — Что ты делаешь? — с недоумением глядя на чемодан, спросила Дженет.
   Стив не повернулся к жене, только быстро взглянул на ее отражение в зеркале и тут же опустил глаза.
   — Я поживу пока у Пола. У него есть лишняя комната, и… — Голос изменил ему. Никогда прежде Дженет не видела мужа таким подавленным и растерянным.
   Она не могла отвести испуганного взгляда от чемодана, в который Стив складывал свои вещи. Дженет кашлянула и робко задала вопрос, так долго мучивший ее;
   — Ты спал с ней?
   Он вздохнул и молча покачал головой.
   — Стив?
   — Что?
   — Я не хочу, чтобы ты уходил.
   Стив переступил с ноги на ногу и обернулся, наконец осмелившись взглянуть жене в глаза. На ресницах у нее дрожали слезы.
   — Я так люблю тебя, Джен.
   Она кивнула. Стив медленно подступил к жене и осторожно, словно она была из хрупкого китайского фарфора, заключил в объятия. И тут Дженет разрыдалась.
   — Я не хотел причинить тебе боль.
   Ей незачем было ничего отвечать. То, как она прижалась к его груди, было красноречивее всяких слов.
   — Просто мне хотелось с кем-то поговорить. Я не предполагал, что это так дорого мне обойдется, и… — Стив глубоко вздохнул, — Я не хотел все разрушить.
   Дженет вытерла слезы и подняла голову.
   — Я знаю, — прошептала она, глядя ему в глаза.
   — А потом я всю ночь думал о нашем малыше и…
   Она приложила ему палец к губам, затем поцеловала в лоб, в нос и в подбородок.
   — Даже когда все было совсем плохо, когда нас постигали неудачи одна за другой, в глубине души я знала, что в конце концов все образуется. Так и случилось. — Дженет прижала его ладонь к своему животу. — Вот увидишь, так и будет.
 
   Положив пачку тетрадей на стол, Карен пошла в кухню и достала из холодильника бутылку шардонэ, открытую накануне. Выдался один из тех дней, когда она чувствовала себя не учительницей, а укротительницей диких хищников, которая щелкает кнутом, входя в клетку. Однако дело было не только в гормональных изменениях пубертатного периода. Карен помнила себя и своих подружек в этом возрасте: они были далеко не образцовыми ученицами, но таких безобразий не устраивали.
   Школьная дисциплина необратимо подорвана, как ни ханжески это звучит. В стародавние времена учителя били детей. Теперь ситуация изменилась на прямо противоположную, и учителю повезет, если он успеет уклониться от удара!
   Карен налила себе полный бокал прохладного вина и, вернувшись в гостиную, заметила белый листок на каминной полке: «Я ушла. Не жди. Люси». Сунув записку под часы, она отхлебнула вина и села на диван. Карен ждала большая кипа тетрадей, но откладывать до бесконечности то, что давно не давало ей покоя, было уже невозможно. Она решила написать отцу письмо с объяснениями.
   Целый день Карен мысленно составляла письмо, подбирала слова, которые точнее передали бы то, что она хотела сказать. Ей было необходимо, чтобы отец услышал ее, понял и снова любил, как раньше.
   Подобрать нужные слова оказалось невероятно трудно, но вместе с тем просто. Она с детства ощущала себя лесбиянкой. Еще не зная этого, Карен вела себя не так, как другие девочки. Очень долго она убеждала себя, что в один прекрасный день появится мужчина, который изменит ее. Какая наивность! Теперь, по прошествии времени, она понимала, что всегда влюблялась — страстно, самозабвенно — только в девочек. Карен объясняла это тем, что так нетрадиционно проявляется ее сильный, волевой характер, и надеялась со временем перерасти это. Но этого так и не произошло.
   В подростковом возрасте, когда ее подружки сходили с ума по Дэвиду Кэссиди, Донни Осмонду и Роду Стюарту, она обклеивала стены своей комнаты фотографиями Сьюзи Кват-ро, Мэри Осмонд и Дебби Хэрри. Теперь это казалось смешным, но, очевидно, такая подборка была неслучайной.