Одом Мэл. Граница смерти

   Дэнни смял бумажки в кулаке, затем сунул в карман брюк.
   – Спасибо, но хочу, чтобы ты знал: я верну тебе потраченные на меня деньги, как только встану на ноги и начну зарабатывать.
   – Никаких проблем. Развлекайся вечером. Только сообщи мне номер телефона, по которому я смогу найти тебя в случае необходимости.
   – Я позвоню из квартиры приятеля, – ответил Дэнни, – и оставлю номер в памяти компьютера.
   Трэвен взял чашку кофе, вышел в лоджию и окинул взглядом поток утреннего транспорта, несущийся в час пик по Холланд-стрит. Разговор с Дэнни почему-то беспокоил его. Как ему показалось, парень что-то недоговаривает, что-то скрывает, но он не мог понять, что именно. Трэвен задумчиво отпил глоток, затем решил, что это всего лишь результат волнения перед предстоящей встречей в Нагамучи. Но на память постоянно приходили слова Шерил, сказанные два дня назад: «Ему нужен близкий человек».
   Он допил кофе, вернулся в кухню, сполоснул чашку и надел плащ, дав себе слово, что будет решать проблемы со всеми по очереди.
 

***

 
   – Вы будете работать в этом кабинете, – сказала Отсу Хайята, открывая дверь.
   Трэвен осмотрел комнату, все еще вспоминая удивленные взгляды секретарш в коридоре. По-видимому, они не знали о предстоящем приходе двух детективов из отдела по расследованию убийств. Комната была маленькой, три на три метра, с двумя металлическими столами, на которых стояли пульты управления компьютерами. Пол под вращающимися креслами покрывали светло-серые квадраты из специального материала «Статигард», защищающие от статического электричества. Стены были голыми и казались только недавно покрашенными. В воздухе чувствовался запах эмалевой краски.
   – Ваши имена являются паролями, дающими вам доступ к файлам, предоставленным для проведения расследования, – продолжала Хайята. Сегодня она была одета очень скромно. Вспомнив, как она выглядела вчера вечером, Трэвен подумал о том, что было бы интересно узнать, где находилась Хайята незадолго до того, как пришла в Департамент полиции. Свободная блузка и юбка до колен скрывали ее стройную фигуру, а волосы были завязаны сзади в длинный хвост. На лице не было следов макияжа. – Вам разрешен доступ только к личным файлам сотрудников корпорации, работающих в этом здании. Даже эти файлы будут содержать лишь ту информацию, которую мы считаем необходимой для вашего расследования. Если вам понадобится задать мне вопрос, свяжитесь со мной через компьютер, и я постараюсь сделать все, что в моих силах. Для этого нужно всего лишь набрать на пульте мое имя, и компьютерная программа направит вас ко мне.
   Хайэм, помятый и взъерошенный, вошел в комнату и бросил шляпу и пальто на один из столов.
   – Нам не могли бы установить здесь кофеварку, мисс?
   Хайята виновато склонила голову:
   – Я немедленно займусь этим. Мне следовало подумать о кофеварке раньше. – Она вручила детективам акриловые карточки. – Это ваши пропуска. На них нанесен магнитный код, позволяющий вам передвигаться в пределах голубой линии. Как только вы выйдете за нее, будет подан беззвучный сигнал тревоги, и к месту нарушения немедленно прибудут вооруженные охранники. Хочу вас заверить: если такое произойдет хотя бы раз, вы будете лишены права присутствовать в здании корпорации Нагамучи. К подобной привилегии нужно относиться весьма серьезно.
   Понимаю, – кивнул Трэвен, снимая плащ. Оружие детективам пришлось сдать тому же начальнику охраны, с которым они встречались в прошлый раз. – Как относительно встречи с Таирой Йоримасой?
   – Допрашивать его вы не сможете, – ответила Хайята. На ее лице не отразилось никаких эмоций.
   – Мне хотелось бы побеседовать с ним.
   – Это невозможно. Йоримаса-сан очень занят. Он ведет переговоры с новыми поставщиками корпорации Нагамучи. В настоящее время их нельзя прерывать.
   – Мне казалось, что он – начальник службы компьютерной безопасности.
   – У него много обязанностей. Руководство службой безопасности – всего одна из них.
   – Где он был вчера вечером?
   – Не могу сказать.
   – Потому, что не знаете, или потому, что вам запретили говорить? – Голос Трэвена прозвучал более резко, чем ему хотелось.
   – Вы нарушаете правила хорошего тона, сержант Трэвен, – холодно заметила Хайята.
   – Со мной такое случается, когда кого-то убивают, а меня лишают возможности должным образом вести расследование, – ответил Трэвен.
   – Мы пошли вам навстречу, потому вы и находитесь сейчас в этом кабинете.
   – И все-таки я настаиваю на беседе с Йоримасой.
   – Повторяю: это невозможно.
   – Тогда мне нужно знать, где он был в тот вечер, когда убили Камиллу Эстеван.
   – В компьютерном банке данных вы найдете файл под именем Йоримаса-сан, – бесстрастно произнесла Хайята. – Там находятся показания членов совета директоров, удостоверяющие, что вчера вечером Йоримаса-сан не мог находиться вблизи дома, в котором жила эта женщина.
   – Как и в день предыдущего убийства? – спросил Хайэм с другого конца комнаты.
   Тонкие брови Хайяты изогнулись от негодования.
   – Сержант Хайэм, вам следует научиться вести себя, как полагается гостю. – Затем она многозначительно посмотрела на Трэвена. – Да и вам тоже.
   – Я не предполагал, что меня свяжут по рукам и ногам во время расследования. Я рассчитывал на сотрудничество.
   – Нет. – Голос Хайяты звучал не просто как отрицание, а напоминал вызов. – Вы пошли на риск, сержант Трэвен. Когда с помощью своих друзей в средствах массовой информации вам удалось втянуть в этот скандал корпорацию Нагамучи, вы поставили на карту все, захотели доказать, что вы правы и никто, включая служащих корпорации, не сможет остановить вас. Теперь вам предоставлена возможность показать, насколько вы хороший детектив на самом деле.
   Трэвен пропустил ее слова мимо ушей.
   – А какое отношение к расследованию имеете вы сами?
   – Мне, сотруднице отдела по связям с общественностью, поручили действовать в качестве связующего звена между корпорацией и полицией, чтобы сгладить негативные последствия, которые могут возникнуть в результате выдвинутых против нас обвинений. Начиная с сегодняшнего утра объем продажи некоторых товаров, выпускаемых корпорацией Нагамучи, имеет тенденцию к снижению. В соответствии с прогнозами такая же судьба ждет и товары, выпускаемые дочерними компаниями и филиалами нашей корпорации, по мере того как расширяется освещение вашего расследования в средствах массовой информации.
   – Вам это известно уже в десять утра? – спросил Хайэм.
   Хайята повернулась к детективу.
   – Да, – кивнула она. – Корпорация Нагамучи действует более оперативно, чем ваш Департамент полиции.
   Хайэм ухмыльнулся и покачал головой:
   – Вы действительно сотрудница отдела по связям с общественностью?
   – Да.
   Детектив сел в кресло у выбранного им стола.
   – А вот мне казалось, – заметил он, – что под такое название подпадают гейши и оно придумано высокопоставленными служащими корпорации, чтобы не относить услуги гейш в категорию дополнительных льгот. – Тон его голоса был жестким и насмешливым.
   – Я не проститутка, сержант Хайэм. Прошу помнить это во время наших будущих встреч.
   Трэвен внимательно следил за ледяным взглядом ее миндалевидных глаз и понял, что она говорит правду.
   – Вы уже составили планы ликвидации долгосрочных последствий ведущегося расследования?
   – Да.
   – Разрешите поинтересоваться, в чем они заключаются.
   Хайята скрестила руки на груди.
   – Подготовлены рекламные объявления, видеоклипы, будут проводиться специальные распродажи, выступления по радио и телевидению, обещана поддержка знаменитостей в средствах массовой информации – короче говоря, организуется массированная кампания, направленная на то, чтобы восстановить положительный образ корпорации Нагамучи на американском потребительском рынке.
   – Вы не подумали о разработке альтернативного плана? – спросил Трэвен. – На случай, если окажется, что Таира Йоримаса и есть тот человек, которого мы ищем?
   – Нет. Он никого не убивал. Но мы действительно собираемся принять ряд мер, если вам не удастся успешно расследовать совершенные убийства и Йоримаса-сан будет вынужден незаслуженно нести на себе клеймо общественного осуждения. Вот почему ваше присутствие здесь направлено на решение двух проблем. Мы надеемся, что вы сумеете найти убийцу и одновременно снять обвинение с невиновного человека.
   – Буду иметь это в виду, – сказал Трэвен.
   – Надеюсь, вам удастся добиться успеха, потому что после телевизионного выступления вашего приятеля-репортера вина возложена на Йоримасу-сан. В чем еще вы нуждаетесь?
   – Всего лишь в кофеварке, – произнес Хайэм.
   – Нет, больше ничего нам не нужно, – ответил Трэвен, глядя в ее бесстрастные глаза. – Спасибо.
   Она вежливо поклонилась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
   Трэвен занял место у стола, ввел в программу свое имя, и компьютер заработал.
   – Хладнокровная стерва, правда? – заметил Хайэм.
   – Ты ожидал чего-нибудь другого? Ей не приходилось рассчитывать на наше сочувствие, – отозвался Трэвен. Он нажал несколько клавиш и переместил курсор по списку файлов, открытых для его ознакомления. Остановив движок под заглавием «личные файлы», ввел имя Отсу Хайяты. Послышался звуковой сигнал, и на экране монитора появилась надпись «доступ закрыт». Трэвен вернулся к основному списку, передвинул курсор к заглавию «интерком» и напечатал на клавиатуре «Отсу Хайята». Она ответила почти сразу.
   СЛУШАЮ ВАС, СЕРЖАНТ ТРЭВЕН.
   МНЕ ЗАКРЫТ ДОСТУП К ФАЙЛАМ ЖЕНЩИН, СЛУЖАЩИХ В КОРПОРАЦИИ.
   Последовала короткая пауза, затем на экране вспыхнул ответ.
   ВЫ ИЩЕТЕ МУЖЧИНУ. ЭТО НЕ ВЫЗЫВАЕТ СОМНЕНИЙ. ЗАЧЕМ ВАМ ПОТРЕБОВАЛИСЬ ФАЙЛЫ ЖЕНЩИН, СЛУЖАЩИХ В КОРПОРАЦИИ?
   НЕ ИСКЛЮЧЕНА ВОЗМОЖНОСТЬ, ЧТО ЖЕНЩИНА УКРАЛА НОЖ ДЛЯ ВСКРЫТИЯ ПИСЕМ СО СТОЛА В КАБИНЕТЕ ЙОРИМАСЫ И ПЕРЕДАЛА ЕГО КОМУ-ТО ДРУГОМУ, ЧТОБЫ ВОЗЛОЖИТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА УБИЙСТВО НА НЕГО.
   МЫ НЕ ПОДУМАЛИ ОБ ЭТОМ. ОДНУ МИНУТУ.
   Трэвен откинулся на спинку кресла, ожидая ответа.
   – Как, по твоему мнению, мы будем работать? – спросил Хайэм.
   Просмотрим файлы, отыщем в них все, что может нам пригодиться, затем проведем собеседования с сотрудниками корпорации, начиная с тех, кто представляет наибольший интерес.
   – У тебя уже создалось мнение, что мы ищем?
   – Нет, но мы узнаем это, когда наткнемся на необычные факты.
   Хайэм нахмурился.
   – Ты отдаешь себе отчет в том, что, даже получив всю эту информацию, нам придется искать иголку в стоге сена?
   – Да, конечно, но теперь нас по крайней мере допустили к стогу.
   По экрану монитора побежали строки.
   В КОМПЬЮТЕРНУЮ ПРОГРАММУ ВНЕСЕНЫ ИЗМЕНЕНИЯ. ФАЙЛЫ НА ЖЕНЩИН, СЛУЖАЩИХ В КОРПОРАЦИИ, ОТКРЫТЫ ДЛЯ ВАС.
   СПАСИБО.
   Ответа на благодарность Трэвена не последовало. Экран мигнул, и строчки исчезли.
   Раздался робкий стук в дверь. В комнату вошла секретарша, передала Хайэму кофеварку, две чашки и двухкилограммовый пакет кофе, после чего сразу удалилась.
   – Хорошо, что мы оба предпочитаем кофе без сахара и молока, – пробормотал Хайэм, ставя кофеварку рядом с раковиной.
   Трэвен не ответил. Он был уже занят чтением файла на Отсу Хайяту, появившегося на экране монитора. Не замужем, двадцать шесть лет, родилась в Паттерсоне, штат Калифорния, последние четыре года работает в центральном офисе корпорации Нагамучи, переведена сюда из филиала корпорации в Сан-Франциско. Занимает должность сотрудника по связям с общественностью в департаменте, которым руководит Йоримаса. В файле отсутствовал ее домашний адрес и шкала жалованья. Судя по всему, корпорация Нагамучи не желала, чтобы ее служащих допрашивали за пределами служебных помещений, а также не хотела раскрывать посторонним их финансовое положение.
   – Нам предоставляют всего лишь строго ограниченную информацию, – заметил Хайэм.
   – Я тоже обратил на это внимание.
   – Мы потратим часы, просматривая файлы, и все равно ничего не узнаем о нужных нам людях. Мне кажется, лучше всего встретиться с каждым из них.
   – Верно. Начни с тех, кто работает на этаже, где находится кабинет Йоримасы, затем побеседуй со служащими этажом выше и этажом ниже.
   – Надеюсь, ты понимаешь, что мы во многом будем дублировать друг друга.
   – Может быть, нам повезет с самого начала. Хайэм мрачно хмыкнул.
   – И вот что еще, – добавил Трэвен, продолжая просматривать файлы. – Если наткнешься на что-то необычное, на что-то кажущееся тебе заслуживающим внимания, не говори об этом здесь и не делай записей. Просто запомни. Эта новая краска в нашей комнате свидетельствует, скорее всего, о том, что здесь все сделано для обеспечения интересов Нагамучи. Готов поспорить, что за нами ведется наблюдение и каждое слово прослушивается. Я не хочу говорить ни о чем, что нам удастся обнаружить, в стенах этого здания.
 

***

 
   Звук тревоги оторвал Трэвена от просмотра очередного файла, появившегося на экране. Он мгновенно протянул руку к пустой наплечной кобуре, затем вспомнил, что оставил пистолет в службе безопасности.
   Они выбежали в коридор, Хайэм следовал в полушаге за Трэвеном.
   Из динамиков, укрепленных на стенах, доносился успокоительный женский голос, что-то говоривший по-японски. Во время перерывов на ленч, когда он выходил в туалет, Трэвен заметил, что на этом этаже никто не говорит по-английски.
   Секретарши оставили свои места, поспешно выстроились у окон, выходящих на восток, разговаривая между собой испуганными и взволнованными голосами. На их лицах отражалось главным образом беспокойство.
   Медленными, осторожными шагами Трэвен протиснулся между секретаршами к окну, находящемуся в пределах голубой линии, ограждающей территорию, куда был разрешен допуск детективам. Хайэм шел вплотную за ним. На город опустилась ночь, и черные пальцы небоскребов вырисовывались на фоне гаснущего сине-фиолетового неба.
   Толпа людей, одетых в белые балахоны Ку-Клукс-Клана, собралась у входа в здание. Трэвен насчитал сорок человек. Огромный крест, воздвигнутый в центре бульвара Мушаши, вспыхнул, и пламя стремительно поднялось до вершины, затем разбежалось в стороны по горизонтальной перекладине. Он попытался задействовать микрокристалл связи у себя в голове, когда первая бутылка с зажигательной жидкостью разорвалась на ступеньках небоскреба, и тут же понял, что служба безопасности Нагамучи нейтрализовала канал связи. Трэвен повернулся к Хайэму, уже пробирающемуся обратно через толпу женщин.
   – Свяжись с полицией! – крикнул он. – Передай, чтобы они как можно быстрее прислали сюда подразделение по борьбе с уличными беспорядками, иначе здесь все будет усыпано мертвыми телами.
   Трэвен следил за происходящим с чувством беспомощной безысходности. Со стороны лифта послышались крики служащих, и он понял, что выход с этажа закрыт.
   Лужи зажигательной жидкости у стен и ступенек небоскреба Нагамучи пылали голубым пламенем. Еще одна бутылка разбилась о пуленепробиваемое стекло двойных дверей вестибюля, жидкость вспыхнула, и охранники, стоящие внутри здания, исчезли за завесой пламени.
   Другие члены Ку-Клукс-Клана набросились на автомобили, грузовики и минивэны, размещенные на площадке рядом со зданием. Визг гнущегося металла и звон бьющихся стекол разносился в ночи, заглушая крики разъяренной толпы.
   Крест в середине бульвара продолжал гореть. Трэвен понял, что его обработали специальной жидкостью, потому что пламя скользило по древесине, но не сжигало ее. Толпа взялась теперь за все стоящие поблизости автомобили, переворачивая их. Внутрь машин с открытыми окнами бросали зажигательные бомбы.
   Над белыми фигурами с капюшонами виднелись плакаты, написанные светящейся краской. Из них всего лишь несколько были написаны профессионально, – остальные надписи явно сделаны от руки. Однако смысл казался одинаковым – американцы протестовали против присутствия японских убийц в американском городе. «Америка для американцев, а не для японцев», – гласило несколько плакатов. В толпе было по крайней мере с десяток портативных громкоговорителей, и доносящиеся из них голоса гремели почти в унисон: «Убийцы, убирайтесь домой!»
   Затем охранники Нагамучи выстроились перед толпой и открыли огонь из автоматов «Узи». Одетые в белое тела членов Ку-Клукс-Клана начали падать на мостовую. В следующее мгновение послышались ответные выстрелы из толпы. Несколько охранников в черном опустились на тротуар. Попавший в ловушку и обреченный на бездействие, Трэвен был вынужден смотреть на зрелище кровавой бойни, разворачивающееся внизу. Его не оставляла мысль, что все это в немалой степени является результатом оглашения информации, переданной им Робину Бенедикту.

32

   Трэвен сразу заметил, как взволнованна Шерил, сидевшая в его квартире на диване с потрепанной книгой в руках.
   – А где Дэнни? – спросил он.
   – Не знаю. Он ушел через пятнадцать минут после того, как пришла я. Казалось, он чем-то встревожен, но говорить о причине отказался.
   – Он не сказал, куда пошел? – Трэвен чувствовал себя очень усталым. Разбор последствий столкновения между Ку-Клукс-Кланом и Нагамучи потребовал большого напряжения и массы времени.
   – Нет.
   – И давно он ушел?
   – Почти два часа назад. Мне кажется, Мик, он не собирается возвращаться. Или по крайней мере вернется не скоро.
   На видеостенке уже мелькали кадры демонстрации У небоскреба Нагамучи. Из стволов автоматов вырывались языки пламени, но звуков стрельбы не было слышно. Трэвен попытался решить, куда мог отправиться юноша. Не к отцу, это ясно. Он посмотрел на Шерил:
   – Тебе нужно скоро уходить?
   По ее лицу пробежала тень сомнения, и она заколебалась, прежде чем ответить. Трэвен впервые заметил, что Шерил одета в платье, нарядные туфли, а в ушах – серьги с жемчугом, которые он подарил ей в сентябре на день рождения. В глазах девушки была заметна непривычная серьезность.
   – Нет.
   – Ты не могла бы остаться в квартире на случай, если Дэнни вернется до того, как я найду его?
   Шерил кивнула.
   Трэвен наклонился, чтобы поцеловать ее, но девушка отвернулась. Не зная, что сказать, и не желая решать одновременно несколько проблем, Трэвен пробормотал слова благодарности и вышел из квартиры.
   Он спустился вниз в лифте, предназначенном для охранников и обслуживающего персонала здания. Чувство разочарования и безысходности не покидало его. Хорошо по крайней мере, что он снова занимается чем-то. А может, признался самому себе Трэвен, он просто бежит от преследующих его трудностей.

***

   Трэвен потратил не менее часа на прочесывание узких переулков, уставленных мешками с отбросами, мусорными ящиками и усеянных лужами. Несмотря на проносящийся по переулкам ветер, узкие извилистые проходы между домами были наполнены смрадом от гниющих овощей, плесени и человеческих испражнений.
   Он нашел Дэнни сидящим на высокой шлакоблочной стене, которая когда-то перекрывала выход из переулка, но время и усилия местных вандалов почти разрушили ее.
   Глаза юноши в тени окружающих зданий казались черными пятнами на бледном лице.
   – Не будешь возражать, если я поднимусь к тебе? – негромко спросил Трэвен.
   Дэнни покачал головой.
   Трэвен подошел к полуразрушенной стене:
   – Где лучше всего залезать?
   – Вон в том углу, – показал Дэнни. – Там трещины, за которые можно держаться руками.
   Трэвен переключил зрение на инфракрасный диапазон и начал подниматься по стене. От шлакоблоков, за которые он хватался, поднималась пыль. Он взобрался наверх и сел на стену, глядя на Дэнни и свесив ноги.
   – Тебе не хочется поговорить со мной? – спросил Трэвен.
   – Я по ошибке поднял трубку телефона, думая, что звонишь ты, – пожал плечами юноша. – Оказалось, звонил отец. Он рассказал мне о происшедшем. Затем я увидел бойню у небоскреба Нагамучи на видеостенке и решил, что больше не могу оставаться в квартире. Вот и все.
   Трэвен кивнул, молча ожидая, что произойдет дальше.
   – Как тебе удалось найти меня? – спросил Дэнни после нескольких минут молчания.
   – В детстве я жил в этом районе, – ответил Трэвен. Видеть в инфракрасном диапазоне выражение лица юноши было трудно, поэтому он вернулся к нормальному зрению. Трэвен понимал, что следует проявить осторожность и не спешить. – Когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе, я тоже любил скрываться в каком-нибудь укромном местечке и обдумывать возникавшие у меня проблемы.
   – А вот я никак не могу решить свои.
   Трэвен молчал. Как бы ни складывались их отношения, юноша все равно будет видеть в нем старшего, да еще к тому же и полицейского.
   – Не слишком удобное место, правда? – спросил Дэнни.
   – Мне встречались и похуже.
   – Часть твоей работы, верно? – иронически улыбнулся юноша.
   – Ты не первый сын, брошенный Крейгом Трэвеном за время его попыток лишить девственности женскую половину человечества, – заметил Трэвен. Горечь, прозвучавшая в голосе, удивила его самого.
   – Моя мать умерла в одной из этих трущоб, – сказал Дэнни, указывая на стоящие рядом многоэтажные дома. Голос юноши дрогнул, по щекам потекли слезы. – Она умерла, изо всех сил стараясь, чтобы я жил хоть немного лучше. Адвокатом у нее был какой-то кретин, назначенный судом, так и не сумевший преодолеть бюрократические препятствия, воздвигнутые фирмой отца. Судя по налоговым декларациям, отец едва сводил концы с концами и был не в состоянии платить алименты жене и содержать сына. Думаю, он регулярно играл в гольф с судьей и поддерживал с ним дружеские отношения. Кроме того, отец пользуется немалым влиянием среди японских корпораций.
   – Я знаю.
   – А корпорации оказывают давление на судебную систему в Далласе. Короче говоря, когда судебный процесс, связанный с разводом, закончился, у мамы не осталось денег. У нее не было никакой профессии. Она вышла замуж за отца, когда ей едва исполнилось девятнадцать, а когда забеременела, то ей пришлось отказаться от мысли поступить в колледж. После развода мама трудилась на двух работах, с утра до вечера, и я научился сам заботиться о себе. – Его голос дрогнул, он опустил голову. Рыдания сотрясали мальчишеское тело. – Клянусь, я хотел лишь одного – заботиться о ней. – Дэнни вытер лицо. – Мама не разрешила мне бросить школу и пойти работать. Я хорошо учился, чтобы не расстраивать ее. Но каждый день мечты о лучшем будущем для нас обоих понемногу умирали. Представляешь, что мы испытывали?
   – Нет, – честно признался Трэвен. – Не представляю.
   – Когда ей поставили диагноз – рак, она прекратила борьбу с судьбой. Это было видно по ее лицу. Каждый день мама все еще продолжала ходить на работу и всегда извинялась передо мной, говорила, что отец позаботится обо мне после ее смерти. Я делал вид, что верю, даже врал, будто мы с отцом разговариваем по телефону, хотя он никогда нам не звонил. Мне не хотелось, чтобы она беспокоилась о моем будущем. – Дэнни глубоко вздохнул. – А зачем ты пришел сюда?
   – За тобой. Хотел сказать тебе, что есть дом и человек, которому небезразлична судьба его младшего брата, и он готов заботиться о нем, если брат решит вернуться. – Трэвен протянул руку.
   Дэнни заколебался, но, когда их руки встретились, он упал в объятия Трэвена и зарыдал, прижимаясь к его груди.

33

   – Я знала, что найду тебя здесь. Дэнни сказал мне, что ты остался внизу.
   Голос Шерил звучал по-прежнему сдержанно. Трэвен смотрел на нее снизу вверх, лежа на наклонной скамейке, на которой он занимался поднятием тяжестей. Руки в перчатках крепко ухватились за гриф штанги. В холодном зале теперь, после напряженных упражнений, ему было жарко и душно, а тренировочный костюм промок насквозь.
   Девушка села на скамью тренажера «Наутилус» и пристально посмотрела на него сквозь сеть тросов и блоков, из которых состоял аппарат, предназначенный для развития различных групп мышц.
   – Как Дэнни? – спросил Трэвен, снова выжимая штангу.
   Его руки дрожали от усилий. Штанга медленно поднялась вверх, и лишь положив ее на стойки, он расслабил мышцы.
   – С ним все в порядке.
   – Он разговаривал с тобой?
   – Немного. У меня создалось впечатление, что он полностью выговорился.
   – Ему предстоит решить массу проблем.
   – Мне кажется, что и тебе тоже.
   Трэвен опустил штангу и снова поднял ее на вытянутых руках. Рано утром в гимнастический зал обычно приходило мало людей. Большинство предпочитало плавать в обогреваемом бассейне. В нерабочие дни почти все жильцы помоложе в такое раннее время или еще спали, или не успели вернуться после ночных Утех.
   – Поговори со мной, не молчи, – попросила Шерил тихим голосом.
   Трэвен положил гриф штанги на стойки и широко развел натруженные руки.
   – Я еще не знаю, что сказать, – произнес он.
   – Как относительно Дэнни?
   – Придется подождать и посмотреть, как будут развиваться события.
   – Ему нужно, чтобы рядом был кто-то сильный.
   – Я знаю.
   – Мне кажется, сегодня вечером тебе удалось преодолеть стену, которую он воздвиг между собой и окружающим миром. – Шерил задумалась. – По крайней мере частично. Он ничего не говорил мне, но я сужу по тому, как изменился взгляд его глаз и тон голоса.