Одом Мэл. Повелитель книг

   — И когда же Великий магистр решит, что книги пора возвращать?
   Волшебник раздраженно прищелкнул языком.
   — Я начинаю понимать, к чему ты ведешь.
   — Нет, — сказал Джаг, качая головой. — Думаю, что пока еще нет.
   — Не забывайся, подмастерье. Твоя дерзость…
   — Да какая тут дерзость? — перебил его двеллер. — Был бы я дерзким, заговорил бы об этом раньше. Вместо этого, когда я понял, что больше не могу прикусывать язык, и преисполнился горечью по отношению как к Великому магистру, так и к себе самому, я сбежал отсюда. Направился на материк, сказав себе, что делаю это ради слабой надежды, что один, самостоятельно, смогу разыскать свою семью.
   — То есть ты сбежал потому, что боялся поговорить об этом с Виком?
   — Да…
   Краф взмахнул рукой.
   — Ты просто запутался, подмастерье, в этом и все дело. Если бы ты решился поговорить с Виком…
   — Если бы я поговорил о том, что я чувствую, с Великим магистром Фонарщиком, мы бы поспорили. Несмотря на то что я думаю о его деятельности, я… Я не хотел с ним спорить. И это желание избежать конфликта оказалось сильнее, чем протест против того, что Библиотеку до сих пор не вернули народам. В конце концов, создание Хранилища Всех Известных Знаний было не его решением.
   — И все же глупо было расставаться с тобой только по этой причине.
   — Ему все равно не удалось бы меня уговорить — разве что если бы Великий магистр понял, что книги пора возвращать людям.
   — А с чего ты взял, что возвращать их надо именно сейчас?
   Несмотря на возражения волшебника, Джаг знал, что Краф начинал задумываться над его словами. Он глубоко вздохнул, надеясь окончательно переубедить своего оппонента.
   — Вы ведь путешествуете по материку по своим делам и видите обитающих там людей. На материке не одни гоблины живут. Ситуация изменилась со времени Переворота. Тамошние города не просто островки цивилизации, где собрались люди, согнанные со своих земель во время кровопролитных сражений. Они обжили землю, построили новые дома и города. Новые жизни и новые истории.
   — Не понимаю, к чему это ты…
   — К тому, — сказал двеллер, — что этим людям пригодились бы знания, хранящиеся в Библиотеке. Знания помогли бы им сделаться сильнее, более успешно защищать и лучше обеспечивать себя и свои семьи. Знания помогли бы им остановить наступление гоблинов.
   — Я не думаю…
   Джаг поспешно продолжил, не давая волшебнику себя перебить:
   — Вы знаете, насколько улучшилась бы жизнь гномов, эльфов, людей и двеллеров, если бы они смогли пользоваться трактатами по строительству, сельскому хозяйству, медицине, даже военному искусству и оружию — любыми из сотен томов на эти темы в собрании Хранилища Всех Известных Знаний?
   — Я…
   — Я знаю, — заявил двеллер. — Я их видел, Краф. Я жил среди них и до того, как стал рабом, и после. Я бывал среди них, когда путешествовал с Великим магистром. Знания, которые хранятся… — Он помедлил, вспомнив, как пострадала Библиотека, и исправился: — Знания, которые хранились здесь, могли изменить их жизни. Если бы они только знали, что оно здесь, — добавил он после паузы.
   — Гоблины…
   — Все еще полны смертельной злобы по отношению к книгам, — сказал Джаг. — Да, я знаю. И так будет всегда. А вы знаете почему?
   — Потому что Харрион…
   — Потому что, — воскликнул двеллер, повышая голос и прерывая волшебника, — из всех народов мира только гоблины не создали письменности. Ни до Переворота, ни во время, ни после.
   Краф в упор смотрел на Джага.
   — Гоблины жили лишь чуть лучше животных до то го, как пришел лорд Харрион и объединил их под своей рукой, — сказал тот. — Их племена делились на кланы, и жили они в дикой местности, враждуя друг с другом, пока их вожди не поняли, что у них хватает сил для нападений на другие расы и их города. Так что гоблины переселились поближе к цивилизованным местам, а когда их кланы набрались сил, они объединились и завоевали эти города, убивая и порабощая тех, кто не сумел бежать. Потом они поселились в этих городах, питаясь тамошними запасами.
   — Все это древняя история, — заметил волшебник.
   Двеллер покачал головой.
   — Нет. Все это до сих пор продолжается, и сейчас стало еще хуже.
   — Хуже? Что ты хочешь этим сказать?
   — Что лорд Харрион не только объединил гоблинов, что привело к затяжной кровавой войне и едва не уничтожило весь мир.
   — Вот тут ты ошибаешься. Как только лорд Харрион потерпел поражение, гоблинские армии распались. Кланы вернулись к междоусобным войнам.
   — Это не совсем так.
   — Подмастерье…
   — Видите? Несмотря на все ваши познания в магии, вы не видите того, что у вас перед носом. Я так и знал, что бесполезно с кем-нибудь об этом заговаривать.
   — Подмастерье, — прорычал Краф, — что бы ты ни думал, я…
   — Лорд Харрион, — заявил Джаг, — дал гоблинам общую историю. Раньше у них этого не было. Он пришел к гоблинам, вооруженный темной магической силой, властью и обманом, и добился своего. Он дал гоблинам общее начало, точку во времени, на которую они могли оглянуться и понять, как все изменилось с тех пор. За короткое время ему удалось убедить кланы договориться между собой, и гоблины перестали убивать друг друга. Впервые в жизни они объединились между собой.
   — Это произошло только благодаря магии, которую использовал лорд Харрион, — возразил волшебник. — С помощью заклятий он сбил кланы с толку и подчинил себе их вождей.
   — Отнюдь. Гоблины объединились потому, что лорд Харрион дал им общую историю. Он показал им, что те могут совместно выступить против любого, кого кланы сочтут врагом. Лорд Харрион сделал гоблинов более сильными, и, что бы они потом ни делали, они уже не могли забыть то, чему он их научил, не могли забыть, что они сильны общей историей и союзом против общих врагов.
   Краф собирался было в очередной раз возразить, но эти слова заставили его умолкнуть. Он закрыл рот, нахмурился и задумался, постукивая по земле посохом, с навершия которого летели зеленые искорки.
   — Общая история, — повторил наконец волшебник задумчиво.
   — Да, общая история. Они отказались от раздоров, царивших между кланами, до того как ими заинтересовался лорд Харрион. Думаю, у них сохранились устные предания о тех временах. Во всяком случае, никто из гоблинов не развязывает старую вражду. Верно, кланы враждуют между собой по каким-то поводам, но эти стычки ныне не длятся долго и не становятся особо кровавыми. Гоблины не тратят зря свои силы и время, они предпочитают собираться вместе, объединенные куда более сильной ненавистью к другим расам. А еще кланы размножаются как саранча, становясь все сильнее и все голоднее. Гоблины помнят, как лорд Харрион едва не привел их к победе над миром, и самые агрессивные вожди ждут шанса все-таки добиться этой цели.
   — Все были уверены, что гоблины перебьют друг друга после гибели лорда Харриона, — произнес Краф.
   — Но этого не случилось, — отозвался двеллер. — За все эти столетия этого так и не случилось.
   — Верно. И ты считаешь, что дело в том, что лорд Харрион изменил гоблинов. Изменил мышление их вождей.
   — Да.
   Волшебник помедлил.
   — Никто — ни один человек или существо какой бы то ни было расы — до сих пор ничего подобного не высказывал.
   — Верно, — негромко сказал Джаг. Он знал, что Краф начал к нему прислушиваться, но он очень устал, пытаясь добиться этого. Когда идеи, о которых он сейчас говорил, впервые родились у него в голове, он долго пытался их отогнать. Собственные рассуждения казались двеллер у неправдоподобными — трудно поверить, что гоблины могли оказаться способными на такое.
   По крайней мере, поправил себя Джаг, это было не похоже на то, что гоблины делали до сих пор.
   — Ловушка в книге и присутствие волшебника на гоблинском корабле в гавани Келлох означают, что гоблины действовали не одни.
   — Понимаю. — Краф погладил рукой бороду. — Теперь понимаю.
   — Когда я был рабом в шахтах, — продолжал двеллер, — надсмотрщики вечно рассказывали друг другу разные истории. Они говорили о Перевороте и лорде Хар-рионе, снова и снова вспоминая, как весь мир едва не оказался под пятой гоблинов, подвергнутый разграблению и порабощению.
   — Так и в самом деле едва не случилось.
   — Я знаю.
   — И случилось бы, если бы лорд Харрион не погиб.
   — Такой поворот событий все еще возможен, — сказал Джаг. — Численность гоблинов продолжает расти.
   Волшебник нахмурился.
   — Да в этом нет ничего удивительного, они все время размножались как саранча или кролики.
   — Именно. Только теперь они прекрасно знают, что в мире полно других мест, где можно жить. За последние годы гоблины набрали достаточно сил, чтобы вернуть и удержать в своих руках юг. Сколько времени потребуется для того, чтобы их кланы расползлись по всему миру?
   — Этого никогда не случится, — воскликнул Краф.
   — А почему, собственно? Кто остановит гоблинов? У кого хватит сил выступить против союза их кланов? Кто сможет объединить народы и заставить их выступить против общего неприятеля, как это произошло во время Переворота?
   Краф заколебался, и двеллер почувствовал, что его слова все-таки произвели впечатление на волшебника.
   — Гномы, — сказал наконец Краф. — Эльфы. Люди. Никто из них не позволит гоблинам снова набрать столько сил.
   — А давно ли то же самое говорили про юг? — осведомился Джаг. — Разве не твердили, что никто не позволит гоблинам занять полуразрушенные города, которых так много на юге материка? Завоевание юга началось сотню лет назад, а теперь гоблины уже прочно там закрепились. Чтобы изгнать их оттуда, нужно пойти на них войной. А еще одной кровопролитной войны с гоблинами никто не хочет. Ни одна раса не может выставить для этого достаточно воинов. Они редко объединяются, чтобы защищать друг друга; вместо этого потихоньку, с неохотой уступают земли гоблинам. Я видел, как это происходит, и вы тоже.
   — Подмастерье, все то, о чем ты говоришь…
   — Лорд Харрион погиб много веков назад, — сказал Джаг. — Но Переворот продолжается — разве вы этого не видите, Краф? Это призрак, который бродит по нашему миру и высасывает из него жизнь, только медленно.
   — Переворот закончился…
   — Это лорд Харрион скончался, — перебил его Джаг. — Это лорд Харрион умер, а не Переворот. Вы знаете, почему на самом деле он пытался избавиться от всех книг?
   — Чтобы уничтожить знания, — ответил волшебник. — Без знаний людям, эльфам и гномам не хватило бы сил выстоять против него и его полчищ.
   — Есть кое-что и поважнее… — Двеллер вдруг заколебался. Он много месяцев и даже лет формулировал идеи, заставившие его в конце концов покинуть Рассветные Пустоши, и все это время сомневался в себе, в своих выводах и логике. Потом он убедился в своей правоте, но также и в том, что ни Великий магистр, ни другие библиотекари к его словам не прислушаются. Его теория почти не имела фактов для опоры, и теперь, глядя на Крафа, он снова мрачно ощутил это. — Лорд Харрион строил далеко идущие планы. Книги погибли. Музыка погибла. Искусство — вся живопись, скульптура, вся красота, которую научились творить народы, — тоже погибло. Вы знаете, что на самом деле погибло для большинства людей? Знаете, что на самом деле уничтожили лорд Харрион и гоблины?
   — Полагаю…
   — С уничтожением книг, библиотек и музеев для гномов, людей и эльфов погибло прошлое, — чеканя слова, произнес Джаг. — Большая часть истории. Большая часть традиций. Голоса тех, кто давно умер и узнал так много ценных истин, навсегда умолкли. Они больше не могли знакомиться с чужими культурами и находить в них сходство со своей. Без книг, без правдивых отчетов о прошлом, они стали более эгоцентричными и меркантильными. Их опустили на тот же уровень, на котором находились гоблины в тот момент, когда к ним пришел лорд Харрион.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Лорд Харрион отобрал у людей, эльфов и гномов историю и оставил им только неуверенность в сегодняшнем дне и ненависть к пережитым в прошлом страданиям. Они забыли, как ждать будущего и надеяться, что оно принесет с собой улучшение.
   — Чушь! — взорвался волшебник. — Они вполне достаточно помнили. Тебя послушать, так до Переворота все только и занимались что штудированием книг, а это далеко не так.
   Двеллера было не сбить с мысли. Он был прав и знал это. Атака на Хранилище Всех Известных Знаний и способ, которым она была осуществлена, только прибавили ему уверенности. Великий магистр Фонарщик научил его вести дискуссию и выстраивать аргументы, и теперь он использовал этот навык.
   — И что они помнили?
   Судя по лицу Крафа, он был в ярости. Если бы Джаг был врагом волшебника, то в этот миг по-настоящему бы испугался за свою жизнь.
   — Они помнили, что лорд Харрион был самым опасным врагом, с которым столкнулся этот мир, — гневно сказал он.
   — Точно, — кивнул двеллер и посмотрел прямо в глаза Крафу. — И именно это убеждение в конце концов всех погубило.

20. ИЗГНАНИЕ

   — О чем это ты? — воскликнул волшебник. Судя по его мрачному взгляду, утверждение Джага, что поражение лорда Харриона каким-то образом сделало положение выживших после Переворота хуже, вызывало у него только раздражение. — Каким это образом людей, гномов и эльфов могла ослабить память о том, что лорд Харрион их злейший враг?
   — Потому, — ответил двеллер, — что в конце концов лорд Харрион потерпел поражение.
   — Ну конечно, он потерпел поражение, — сказал Краф. — Я был там. Я был с армией, которая обрушила его собственную цитадель ему на голову. Именно к тому мы и стремились, когда собрались вместе, — нанести ему поражение.
   — Да, — кивнул Джаг и сделал многозначительную паузу. Наверху что-то громыхнуло. — Но что случилось потом?
   — Мы погнались за остатками гоблинских армий, разбивая их везде, где могли. Всех уничтожить не получилось.
   Двеллер кивнул.
   — А потом?
   — А потом… ничего.
   — Это неверно. Было принято решение оставить книги — то есть место, где они собраны, Хранилище Всех Известных Знаний — в тайне. — Двеллер посмотрел на волшебника. — Сколько людей знало о том, что оказалось спасено так много книг?
   — Мало. Да большинству, в общем, было все равно.
   — Почему?
   Краф махнул рукой.
   — Потому что тогда совсем немного людей знали грамоту. Чтение да и книги интересовали правителей, вельмож, магов, целителей… ну еще торговцев. Обычный человек читать не умел, да если бы и умел, то не мог бы позволить себе купить книгу.
   — Но и тогда были читатели, — возразил Джаг. — Я знаю, я встречал упоминания об этом как в исторических сочинениях, так и в романах в крыле Хральбом-ма. Великий магистр даже написал несколько трудов, посвященных роли книг в обществе до Переворота. Если, скажем, у целителя были сомнения по поводу того, как выполнить операцию, он искал книги, в которых мог найти совет. С этим все ясно. Но даже если у обычного человека возникал вопрос по поводу животноводства или правильной ротации урожаев на новых для него землях, он мог пойти в библиотеку или к владельцу небольшой частной коллекции книг и получить за умеренную цену интересующую его информацию.
   — Это так.
   — После падения лорда Харриона можно было использовать книги, — продолжал двеллер, — чтобы как можно быстрее привести разрушенные города и земли вокруг них в состояние, пригодное для обитания. — Он сделал глубокий вдох. — Но этого не случилось.
   — Верно, было решено поступить по-другому.
   — Почему?
   Волшебник вздохнул, давая двеллеру понять, что тот давний спор был долгим и бурным.
   — Основная причина заключалась в том, что почти никто не хотел больше иметь дела с книгами. Основная часть выжившего населения не разделяла твоей уверенности в том, что книги им помогут. Если поспрашивать у людей, то они и сейчас так не думают. Большинство из тех, кому ты захочешь вернуть книги, просто уничтожат их или выбросят. Джаг покачал головой.
   — Я читал о тех временах в трудах Великих магистров, которые строили Библиотеку. Тем людям выбора не предоставили.
   Краф раздраженно ударил о землю посохом, и от него полетели искры.
   — Чушь! Ты сам не знаешь, о чем говоришь, подмастерье! Да спасут меня Древние от юных всезнаек, которые думают, что за несколько лет нашли ответы на все вопросы, над которыми они сами бились десятилетиями.
   Двеллеру сразу же захотелось возразить, но он подавил это желание.
   — Ты смотришь на те дни с нынешних позиций, — продолжал волшебник. — А тогда для выживших в Перевороте владение книгой равнялось смертному приговору. Это знали все эльфы, гномы и люди. Особенно сильно боялись те, кто имел мало дела с книгами, когда они еще были доступны. Они не хотели, чтобы в их поселениях и городах были книги или даже просто ходили слухи о книгах. Книги привлекали месть гоблинов, а несмотря на наши усилия, в мире их оставалось еще слишком много. Гоблины нападали на любые места, где хранились книги. Даже после Переворота для перевозки нескольких книг требовалась иногда защита вооруженных отрядов.
   Джаг это знал. Он читал об этом. Гоблинские армии нападали на караваны с книгами и убивали всех до последнего, а гоблинские флоты — до Переворота о подобных флотах никто и не слыхивал — топили суда с книгами в море.
   — Гоблины нападали на эти места тогда, а не теперь, — сказал он со вздохом.
   — Сегодня они бы тоже стали на них нападать, — сказал волшебник. — Времена изменились далеко не так сильно, как ты думаешь.
   — Они устроили нам ловушку с помощью книги, Краф. Значит, кое-что изменилось.
   — Это сделали не гоблины.
   Двеллер помолчал. Когда стало ясно, что волшебник не собирается продолжать, он спросил:
   — А кто?
   — Придется тебе побеседовать со своим учителем, подмастерье. Как я тебе говорил, это не моя история.
   Джага грызло беспомощное раздражение. Ему ужасно хотелось уйти, но сделать это, пока существовал шанс, что он узнает что-то еще, Джаг не мог.
   Краф, явно глубоко задумавшись, переступал с ноги на ногу. Наконец он негромко заметил:
   — Вот что я могу тебе сказать: книги оставили в Хранилище Всех Известных Знаний не только из-за страха перед гоблинами.
   Двеллер подождал продолжения, но внезапно понял, что многого ему волшебник прояснять не собирается. Слишком крепкой была дружба между Великим магистром и Крафом. Так глубока, что тот переступил сразу несколько обычных границ: во-первых, он заговорил с Джагом, во-вторых, угрожал ему, а в-третьих, продолжал пытаться убедить его, несмотря на все возражения двеллера. По какой-то причине волшебник считал присутствие Джага полезным для Великого магистра и старался добиться, чтобы любимый ученик Вика, уговорами или силком, остался на острове.
   — Не забывай, — сказал Краф, — что книги сюда тащили как попало, без плана, без какой-либо системы. Спасателям угрожала смерть. Если гоблины их ловили, их ждала мучительная смерть. Сначала остров надо было поднять из моря, потом образовать почву и пещеры, возвести над ними постройки. Потом туда начали забрасывать ящики, коробки и мешки с книгами. Иногда корабли прибывали по нескольку в день. Задача была слишком сложная, нужно было успеть справиться со всем. Никто ничего не планировал — просто перевозили с материка все книги, какие находили. — Он вздохнул. — Прошли столетия, прежде чем мы наконец выяснили, что же удалось спасти. Ты мог видеть кое-какие следы тех времен, когда прибыл сюда.
   Двеллер вспомнил огромные пещеры с книгами и большие залы, ожидавшие того момента, когда книги будут аккуратно расставлены на крепких полках. Ему не требовалось опираться на воображение, чтобы представить, каким было Хранилище Всех Известных Знаний в те первые дни. Каждый Великий магистр Библиотеки, с самого первого до Эджвика Фонарщика, описывал и зарисовывал тот невиданный хаос, который им приходилось упорядочивать и вносить в каталоги.
   — Мы не могли себе позволить перевозить по нескольку экземпляров одной книги, — продолжал волшебник, — и нам оставалось только надеяться, что мы смогли спасти по экземпляру каждой книги. Хотя бы по одному экземпляру. — Он посмотрел на Джага. — И как мы могли выпустить эти книги из рук, пока библиотекари не знали, что именно хранили? Пока этого не знал Великий магистр, как он мог принять решение, зная, что мы можем больше эти книги никогда не увидеть? Или что гоблины могут услышать о сообществе, в котором снова появились книги и библиотеки, и отправиться туда, чтобы их уничтожить — а вместе с книгами и этих людей? — Краф на мгновение умолк.
   Двеллер с трудом встретил прямой взгляд волшебника.
   — Какой выбор ты бы сделал в те дни, подмастерье?
   Вернул бы ты книги? После того, как воины со всего мира сражались и проливали кровь за то, чего большинство людей никогда не понимали и о чем не заботились?
   — Не знаю, — заставил себя ответить Джаг. — Я правда не знаю, Краф. Но я и не спорю с тем, что было сделано тогда. Меня просто волнует, что с тех пор все так мало изменилось.
   — И ты хочешь, чтобы Библиотека раздала книги, копий которых у нас нет? Ты хоть знаешь, сколько мы уже потеряли? — Волшебник посмотрел на переломленный хребет Костяшек. — Ты можешь себе представить, сколько книг я уничтожил несколько дней назад?
   — Нет, — вздохнул двеллер, покачав головой.
   — Так как же ты смеешь упрекать своего наставника за то, что он не должным образом выполняет свое дело, подмастерье? Нести ответственность за защиту этого места и этих книг крайне нелегко. Он единственный из Великих магистров решился оставить этот безопасный остров и пуститься в путешествия по материку, разыскивая книги или даже просто слухи о сохранившихся книгах. Ему пришлось повидать много ужасного, много такого, что никогда не доводится видеть большинству двеллеров, благоденствующих в Рассветных Пустошах.
   Но я не с этого острова, гневно подумал Джаг. Эти ужасы окружали меня всю мою жизнь до приезда сюда. Убийства, жестокость и лишения — таков был мой мир, и так живет большая часть людей на материке.
   Тут и Краф, похоже, вспомнил, что Джаг здесь чужой. Яростный взгляд волшебника смягчился, и он отвернулся. Воцарилось неловкое молчание.
   Наконец, дав Крафу время, чтобы он мог еще что-то сказать, если захочет, двеллер произнес:
   — Я… я не горжусь тем, что меня не удовлетворяет деятельность Библиотеки. — И это была правда. Ничего бесполезнее и непригляднее несогласия с Великим магистром он не мог себе представить.
   — Еще бы ты этим гордился, — буркнул волшебник, но далеко не таким колючим тоном, как мог бы.
   — Поэтому я и стремился уехать. Я знал, что когда-нибудь мне придется завести такой разговор с Великим магистром, а я этого не хотел. Я не хотел его обидеть и погубить нашу дружбу. — Джаг смотрел на руины Библиотеки, но думал он о Великом магистре Фонарщике. — Великий магистр никогда не поймет меня, не поймет, почему я придерживаюсь такого мнения.
   — По-моему, Вик прекрасно понимает свое место в жизни. Его задачей было сберечь все, что тут хранилось, и он этим занимался.
   — Но он хранил Библиотеку тут, — тихо заметил двеллер, — всю в одном месте. Так он сделал собрание ее книг куда более уязвимым, чем если бы они были разбросаны по материку.
   — Ты не можешь этого знать с уверенностью.
   — Я это предчувствовал, — сказал Джаг. — Даже до этих событий я ждал чего-то подобного. Гоблинам надо было только найти это место, чтобы разрушить все, что здесь хранится. — Он глянул на волшебника. — Вы читали «Стратегию войны» Мотерби?
   Краф заколебался, потом все же кивнул.
   — Конечно.
   — Каков первый принцип защиты людей или вещей?
   Волшебник вздохнул, наконец понимая, к чему он клонит.
   — Не собирать их все в одном месте.
   — «Разделение единой цели на множество мелких затрудняет врагу доступ к этим целям, — сказал двеллер, цитируя из книги. — Вашему врагу придется тратить силы на то, чтобы найти все цели, и пока он старается собрать сведения о них или уничтожить их все, он непременно проявит себя или ошибется».
   — Верно. Но мы спрятали книги в месте, которое создали сами, — покачал головой Краф, — так что о его существовании никто не знал.
   — Ничто спрятанное не остается спрятанным навечно.
   — Мы прятали то, о чем гоблины не знали.
   — Вы спрятали книги.
   — В месте, которого раньше не существовало. Мы действовали с чрезвычайной осторожностью и хитростью.
   — У Тоуарта есть замечание на этот счет, — возразил Джаг. — «Даже умолчание оставляет заметный след — дыру, пустоту, пропуск на месте преднамеренного пробела или сфабрикованной лжи».
   — «Правила рассуждений и переговоров королей, принцев и умелых лжецов», — добавил волшебник. — Я знаком с этим трудом.
   — Сколь изощренные меры предосторожности вы тогда ни принимали, гоблины все равно догадывались, что книги где-то существуют.
   — Вряд ли они были в этом уверены, подмастерье. Скорее, подозревали.
   Двеллер демонстративно оглянулся на развалины Библиотеки.
   — Кто-то явно не просто подозревал.
   Краф на это ничего возразить не мог.
   — Вы забрали книги с материка и спрятали их здесь, но вы сделали не только это. Вы лишили народы, которые пережили Переворот, их истории. — Джаг посмотрел на волшебника. — А этим народам их история была очень нужна, Краф. Она была необходима для продолжения их развития. Пока лорд Харрион существовал, все было ясно. Они стремились к выживанию, а им противостоял враг, который мешал им жить. Когда его не стало, у них не осталось ничего.