Одом Мэл. Повелитель книг

   — Видишь? — снова спросил молодой матрос, уже чуть погромче.
   — Вижу, — отозвался Джаг. — Не надо кричать.
   — Я не думал, что ты меня услышишь сквозь шум прибоя.
   — С твоим голосом прибой не поспорит. Просто у меня глаза хуже твоих.
   — Это все от писанины да рисования, — заявил Рейшо. — Такая работа наверняка на глазах плохо сказывается. Вот поэтому море и хороший ветер для меня всегда в сто раз лучше работы в четырех стенах.
   На борту корабля словно плясали огоньки фонарей: похоже, находящиеся на нем пытались разглядеть в бурлящих потоках рифы или скрытые под водой обломки айсбергов.
   — Это гоблинский корабль? — спросил двеллер.
   — Пока не разобрал, — сказал матрос.
   Джаг, старательно вглядываясь в даль, запоминал очертания корабля. В будущем, если понадобится, он без труда сможет изобразить его у себя в дневнике.
   — Команда явно неопытная, — заметил Рейшо. — Они еле успевают управляться с парусами.
   — Это еще не значит, что корабль гоблинский.
   — Верно, я видел такое и на других судах. Но гоблины, и ты, Джаг, это знаешь, к морю не привычны.
   — Гномы тоже, — сказал двеллер.
   — Верно, — согласился молодой матрос. — И это уж точно не эльфы. Их корабли выделяются изящностью линий.
   И проклятий, печально добавил про себя Джаг и встряхнул головой, прогоняя эти мысли.
   Сильно кренясь на левый борт, шхуна наконец поймала ветер и вошла в гавань — за защищавшим ее волнорезом море было гораздо спокойнее. Дойдя почти до ее середины, корабль убрал паруса и бросил якорь.
   — Судно не сильно нагружено, — заметил Рейшо. — Видишь, как его раскачивает на волнах?
   Джаг еще раз взглянул на шхуну, убеждаясь в правоте своего спутника.
   С чего бы это какому бы то ни было кораблю приходить в гавань Келлох без груза? Продовольствие для команды стоило дорого, а ремонт еще дороже. Если за них нечего было предложить в обмен, оплату требовали в золоте.
   — Не хотел бы я на нем ночевать, — сказал матрос. — Если его даже в укрытой от ветра гавани так болтает, то в гамаке всю ночь будут сниться ужасные штормы и кораблекрушения.
   Двеллер терпеливо ждал, надеясь, что через несколько минут все же станет ясно, что это обыкновенное торговое судно. И когда наступит рассвет, они с Рейшо смогут наконец вернуться на «Ветрогон» и отдохнуть.
   — Нам нужна подзорная труба, чтобы лучше его раз глядеть, — объявил вскоре молодой матрос. — Вот ведь не подумал у капитана попросить.
   Даже будь у них подзорная труба, Джаг сомневался, что они бы смогли как следует разглядеть вошедшую в гавань шхуну. Как только она бросила якорь, почти все палубные фонари были погашены.
   — Отсюда корабль плохо видно, — прошептал Рейшо.
   — И мне тоже, — негромко отозвался двеллер. Теперь-то они сделали все, что могли, и наверняка капитан Аттикус это поймет.
   — Надо подобраться поближе.
   — Нет! — воскликнул Джаг.
   Рейшо прислонился к склону, глянул на приятеля и глубоко вздохнул.
   — Да не про тебя речь, книгочей. Я это сделаю. Капитану нужен полный доклад, что и как. И как я без него вернусь, раз уж меня за этим послали? Капитан Аттикусдела наполовину не делает, и я тоже не собираюсь.
   — А что собираешься?
   Кивнув в сторону неизвестного корабля и ухмыльнувшись по-волчьи, молодой матрос уронил:
   — Пойду туда и сам посмотрю, гоблинская эта шхуна или нет.
   — Тебя могут убить! — воскликнул Джаг.
   — Ну, этого я не допущу, — ответил Рейшо, сверкнув белыми зубами.
   Неподалеку покачивались на волнах несколько грузовых яликов, пришвартованных к берегу. Моряки, работавшие на этих суденышках, оставляли их здесь до утра. Ялики терлись друг об друга, и их глухое постукивание вливалось в общую симфонию звуков гавани, основным фоном для которой служил шум волн, лизавших известняковое основание гор.
   Джаг стоял на уступе, прижавшись к горному склону. Камень был скользким от соленых брызг и нанесенных прибоем водорослей.
   — Так мы можем допустить очень неприятную ошибку, — прошептал двеллер.
   — А ошибки другими и не бывают, — отозвался Рейшо. — Разве что еще жутко неприятными, — добавил он, помедлив.
   Двеллер заставил себя проглотить подступивший к горлу комок. Он знал, что капитан Аттикус отругает их за такой риск, но в то же время будет рад любым новостям о странном корабле.
   Если они добудут новости, разумеется, а не погибнут и не попадут в рабство.
   Джаг знал, что в темноте безлунной ночи и черной воды вряд ли кто-то заметит, что они взяли один из яликов. Их рулевые вернулись домой, изрядно набравшись в тавернах, измученные после многочасовых работ.
   Молодой матрос отвязал конец, удерживавший один из яликов, потянул за него и подтащил лодку к каменному уступу.
   — Подожди, — сказал двеллер.
   Рейшо обернулся к нему.
   — Тебе нельзя отправляться одному, — прошептал Джаг.
   Поколебавшись слегка, матрос ответил:
   — Признаюсь, мне и самому не очень охота. На случай если какая неприятность приключится.
   — Тебя могут поймать.
   — Увидеть могут, но поймать? — Рейшо покачал головой. — Этому уж точно не бывать.
   — Я хочу сказать… — начал двеллер, уже сожалея о своих словах, но, зная, что по совести не может поступить иначе. — Сказать, что я пойду с тобой.
   — Не думаю, что это хорошая идея, — сказал молодой матрос, нахмурившись.
   — А отправляться туда вообще плохая идея.
   — Я-то о себе позаботиться смогу, книгочей. А вот ты… — Рейшо умолк, по доброте душевной не упоминая о том, что его приятель не умеет драться.
   — Двое всяко лучше, чем один. — Джаг заставил себя оторваться от уступа и осторожно подошел к Рейшо. Вода заливала камень, бурля вокруг его лодыжек. — Ты слишком любишь рисковать, а я этого делать не стану. Я осторожнее тебя.
   Матрос нахмурился.
   — Не хочется мне, чтобы ты шел в опасное место.
   Джаг посмотрел на друга.
   — А мне — чтобы ты. И если ты все-таки собираешься туда лезть, то только со мной, — сказал он, надеясь, что Рейшо откажется от этой затеи. Уж если для себя он опасности не чувствовал, то должен был хотя бы понять, как опасно было брать на борт двеллера. — Мы можем подождать на берегу и посмотреть, кто высадится.
   — А если они не высадятся? Или высадятся только после рассвета и смогут нас разглядеть при свете дня?
   На это у Джага ответа не нашлось. Рывком подтянув ялик к краю каменного уступа, Рейшо обронил:
   — Если уж встречаться с ними, то лучше пока они уставшие после плавания. — Он похлопал по борту ялика. — Я его подержу, забирайся на борт.
   Стараясь не обращать внимания на то, как у него от страха ныло в животе, двеллер неохотно полез в ялик. Ноги у него были короткие, так что он не мог поставить одну из них в центре ялика и удержать его в равновесии. Ялик то и дело рвался ускользнуть; матрос негромко выругался, но не отпустил его.
   Джаг осторожно передвинулся в центр ялика, а потом на нос. Ему никогда не нравились маленькие лодки; на кораблях хотя бы их масса и твердая палуба под ногами придавали ощущение уверенности.
   Рейшо ступил на борт легко — суденышко едва качнуло. Он сел на скамью на корме и жестом указал двелле-ру пройти дальше по борту.
   — Зажги там фонарь, а потом возьми шест и оттолкни ялик.
   — Нас заметят. — Джаг достал свою коробочку с огнивом.
   — Это еще как сказать, а вот если не зажжем фонари и врежемся во что-нибудь, тогда уж точно заметят. — Матрос начал вынимать весла из уключин.
   Поняв, что его друг прав, двеллер взялся за дело. Он открыл фитиль, подняв защищавшую его тонкую трубку из штормового стекла, и сразу почувствовал вонь масла каргиффа.
   Кремнем Джаг высек искру и поджег головешку над фитилем. Вспыхнул желтый огонек, слишком, по мнению двеллера, веселый для того тайного и опасного дела, за которое они взялись. Он прошел на корму и зажег фонарь и там тоже.
   — Ну, все в порядке, — сказал Рейшо, с легким всплеском опустив весла в воду. — Теперь бери весло, мы от-правляемся.
   Джаг нервно опустился на колени на носу и несколькими сильными гребками короткого весла развернул лодку к открытой воде. Как только он направил нос ялика к стоящим на рейде кораблям, матрос взялся за основные весла и ялик с удивительной быстротой рванулся вперед. Двеллер помогал Рейшо удерживать направление.
   До его ушей отовсюду доносились обрывки разговоров, и, судя по тому, что он слышал, в гавани Келлох нашли сегодня пристанище немало пиратов и головорезов.
   А может, они простые моряки торговых судов, спросил себя Джаг. Может, все эти истории о нападениях, грабеже и морских чудовищах — досужая болтовня…
   Но он знал, что это не так. Именно из-за постоянной угрозы нападения пиратов, убийц и злых магов Рассветные Пустоши были надежно скрыты от всего остального мира. Только то, что в руках у гоблинов могла оказаться книга — ну и еще его дружба с Рейшо, — заставило двеллера найти в себе мужество отправиться с молодым матросом на это дело.
   Удивительно, но ни один из вахтенных на кораблях не обратил на их суденышко никакого внимания. Мимо ходило туда и обратно еще несколько грузовых яликов, и фонари на них болтались так же весело, как и тот, что висел над головой Джага.
   Двеллер наблюдал за палубами подозрительного корабля. Там не было заметно какого-либо движения. Это было странно: войдя в новую гавань, экипаж обычно высыпает на палубу, чтобы увидеть, какие корабли стоят по соседству и что вообще творится вокруг.
   — Поосторожнее там, книгочей, — негромко сказал Рейшо. В тот же момент Джаг заметил, как на палубу стали выбираться гоблины.
   Если бы гоблины не горбились, они были бы ростом с людей. Плечи у них были почти такие же широкие, как у гномов, и они обычно делились на толстых и тощих в зависимости от их положения во внутренней иерархии. Чем выше находился гоблин, тем больше ему доставалось добычи и, следовательно, тем толще он становился.
   Свет зажженного у грот-мачты фонаря скользнул по гоблинам-матросам, заставив заблестеть кожу отвратительного серовато-голубого цвета, неприятное впечатление усиливалось еще и тем, что кожа была вся в пятнах. Треугольные головы этих существ имели крепкие челюсти и широкие плоские черепа, а к подбородку сужались, напоминая пробойник вроде тех, которыми пользуются шорники. Они были покрыты жесткими черными волосами; клочковатые бороды росли как у мужчин, так — и Джаг имел возможность в этом убедиться — и у женщин, а, кроме того, из вислых ушей торчали пучки волос.
   Гоблинские дети выглядели так, что их не могли любить даже собственные родители; они были куда страшнее взрослых на вид, и с самого нежного возраста их переполняли злоба и ненависть. За всю историю только лорд Харрион сумел уговорить предводителей их кланов достаточно надолго отложить традиционную вражду и раздоры между ними и собраться в единую армию.
   Гоблины-моряки одевались как все остальные матросы, но даже в штанах и рубашках их сложно было перепутать с какой-нибудь другой расой. Переговаривались они на своем языке, полном щелчков и присвистываний, который напоминал звуки, издаваемые животными.
   Двеллер попытался разглядеть, что за кусочки кости и бусины были вплетены в бороды гоблинов. Кланы гоблинов можно было отличать по количеству и форме таких украшений, что вплетали в бороды их представители. Обычно кости принадлежали людям, эльфам и гномам, которых эти твари убили в бою.
   Или исподтишка, мысленно добавил Джаг. Кости двеллеров, как считалось, не использовались. Ни один гоблин не признался бы в том, что использует их для украшения, хотя при ссорах они часто обвиняли в этом друг друга. Джаг был уверен, что среди жутких украшений гоблинов все-таки можно было найти и такие, что были сделаны из двеллеровых костей.
   Тут он вдруг осознал, что приятель уже давно зовет его, и оглянулся через плечо.
   — Бери левее, — негромко повторял Рейшо с отчаянной настойчивостью.
   Крепче взявшись за весло, Джаг подвел ялик к кораблю, стоящему по соседству с прибывшей шхуной. Сердце у него отчаянно колотилось; словно вернувшись в прошлое, он чувствовал железные оковы на руках и ногах и грубую деревянную рукоять шахтерской кирки, которой махал все долгие годы своего плена. На спине у него до сих пор оставались шрамы от кнутов жестоких гоблинских надсмотрщиков, которые командовали сменами в шахтах.
   — Полегче, — велел матрос, — и разверни лодку.
   Благодаря в основном умению Рейшо ялик подтянулся вплотную к кораблю. В дюжине футов над ними была его верхняя палуба.
   — Гаси фонарь.
   Двеллер поднял защитное стекло и задул мерцающее пламя. Он нервно глянул вверх, от всей души надеясь, что они не привлекли ничье внимание на корабле, в тени которого сейчас находились.
   — Спокойнее, — прошептал матрос. Он сидел на корме ялика, следя за тем, что происходило на шхуне.
   — Это гоблины, — прошептал Джаг, стараясь сдерживать свой страх.
   — Да, я вижу.
   — Теперь мы можем вернуться.
   Рейшо кивнул.
   — Капитан Аттикус хотел только узнать, принадлежит ли корабль гоблинам. — Джаг страстно хотел сейчас снова очутиться на «Ветрогоне», в тепле, уюте и безопасности. Он дрожал на ночном воздухе, но знал, что дело тут не в холоде.
   — Вот именно, — не стал спорить матрос. — Он и узнает, как только мы ему скажем.
   Гоблины переговаривались между собой, и голоса у них звучали взволнованно или, возможно, сердито. Тут на палубу вышел толстый гоблин, по всей видимости, капитан, и команда умолкла. Капитан с минуту что-то им говорил, после чего матросы на блоках спустили с бортов шлюпки.
   — А как только мы скажем капитану о гоблинах, — прошептал Рейшо, — как думаешь, что он спросит?
   Джаг мрачно молчал, уже зная, о чем думает его друг. До него доносились звуки от ударов шлюпочных весел о воду.
   — Я думаю, — продолжал матрос, — капитан захочет узнать, действительно ли на борту этой шхуны есть книга.
   — Верно, — не мог не согласиться двеллер.
   — Есть два способа, как он может это узнать. Либо он продержит здесь «Ветрогон» еще несколько дней, а потом последует за этой шхуной в открытое море и атакует ее.
   Джаг с ужасом представил себе эту картину. Ближний бой между двумя кораблями был на редкость кровавым делом.
   — Или…
   Двеллер почувствовал тяжесть в животе; он догадывался, что собирался дальше сказать его друг.
   — Или я заберусь на нее после того, как большая часть команды отправится на берег, — продолжил Рейшо.
   — Это было бы ужасно глупо.
   — Ты говоришь, глупо, а я утверждаю, что вовсе нет. Может, нашему капитану и не придется рисковать своим кораблем, без надобности атакуя эту шхуну.
   Джаг сглотнул.
   — Если нас поймают, мы все равно погибнем, как бы ты это ни называл.
   — Погибнем, конечно, — ухмыльнулся матрос. — Но только если поймают, книгочей. И никаких там «мы». Я пойду один, и меня не поймают, а ты пока присмотришь за лодкой.
   Двеллер повернулся и посмотрел на друга.
   — Ты хоть знаешь, как книги выглядят?
   Рейшо хмуро проводил взглядом направляющиеся к пирсу шлюпки гоблинов и повернулся к приятелю.
   — Вроде той, в которой ты вечно что-то пишешь.
   — Не обязательно, — покачал головой Джаг. — Это только одна из разновидностей книг, скорее тетрадь. Автор может составить книгу самыми разными способами. До того как лорд Харрион собрал гоблинов и стал жечь библиотеки и уничтожать книги, авторы использовали самые разные материалы для записи своих историй, философских рассуждений и научных текстов.
   — Книга есть книга, — настаивал матрос. — Я не только твою видел.
   — Но это и все, что ты видел, — отозвался двеллер. — Тебя не учили, как меня, искать книги. — Великий магистр Фонарщик обучал Джага этой задаче. Видя, что приятель либо просто его не понимает, либо не вникает в объяснения, двеллер попробовал объяснить по-другому.
   — Ты знаешь, что здесь раньше жили эльфы Куппера?
   Рейшо молчал.
   — Так и было, — продолжил Джаг. — До лорда Хар-риона, до того как Переворот изменил весь известный нам мир, эльфы Куппера жили вдоль берега Замерзшего океана.
   — Эльфы живут в лесу, — проворчал матрос. — Это все знают.
   — Не всегда, — возразил двеллер, удивленный тем, что его друг так мало знает о мире. Потом он напомнил себе, насколько ограниченными были его собственные знания, пока Великий магистр Фонарщик не взял его в Хранилище Всех Известных Знаний и не взялся по-настоящему за его обучение. — Эльфы Куппера делили свою жизнь между морем и лесом. Они писали книги ракушками и галькой, а язык их состоял из цвета, формы, фактуры и звука.
   — Я никогда о таком не слышал.
   — Люди Тордалиана, — продолжил Джаг, — ткали свои книги в виде ковров и гобеленов. Их язык выражался длиной и толщиной нити, искусно завязанными узлами и узорами. Гномы Хродера вырезали обелиски, части которых переплетаются так туго, что между ними не видно швов; чтение гномьей книги Хродера требует чутких рук, а информация передается как последовательностью деталей, так и вырезанными на них изображениями.
   Рейшо недовольно фыркнул.
   — Так что видишь, — подытожил двеллер, — даже если ты увидишь книгу, то запросто можешь ее не узнать.
   Молодой матрос тихо выругался и покачал головой.
   — Получается, у меня нет выбора, книгочей.
   Джагу полегчало на душе, хотя он сразу и почувствовал себя виноватым — о книге ему хотелось узнать не меньше, чем капитану.
   — Тебе придется пойти со мной, — сказал Рейшо.

4. КНИГА

   Они почти неслышно подобрались к корме шхуны. Матрос махнул рукой в сторону ржавой якорной цепи. Джаг взялся за ее грубые звенья и полез наверх; это оказалось не так уж и трудно.
   Конечно, подумал двеллер, редко кто пытается пролезть на борт гоблинского корабля. Он ухватился за очередное звено ржавой цепи и подтянулся наверх.
   Вскоре он добрался до бортового ограждения. Руки у Джага гудели, а все тело дрожало от напряжения. Крепко держась за стойку ограждения затекшими пальцами, он высунулся и посмотрел на палубу.
   У огромного штурвала никого не было; его удерживали на месте деревянная перекладина и кожаные ремни. В смутном свете единственного горевшего фонаря он увидел трех гоблинов. Гоблины наполняли миски из чана с отвратительно пахнувшим варевом и жевали, похрустывая попадавшимися им косточками.
   — Ну? — хрипло прошептал снизу Рейшо.
   Обхватив ногами якорную цепь и держась одной рукой за ограждение, Джаг повернулся и поднял три пальца.
   — Трое охранников? — переспросил матрос, поднимаясь на ноги в ялике. — И все?
   Двеллер прижал палец к губам.
   — Это все, что я вижу.
   Рейшо тихо выругался. Он закрепил саблю у себя за спиной, привязал ялик к якорной цепи и полез наверх.
   Борясь с охватившим его страхом, Джаг перелез через ограждение, прячась за бухтами линей. Сейчас он радовался, что такой маленький и худой. Но Рейшо этими качествами не отличался, и двеллер с ужасом ждал появления своего рослого друга.
   Ждать в лодке было, конечно, куда безопаснее. Но он знал, что говорил чистую правду, когда предупреждал молодого матроса, что тот может не узнать книгу, если она не в виде рукописных страниц.
   А если на этом ужасном корабле и вправду находилась книга, Джаг чувствовал себя обязанным ее добыть. Древние сотворили двеллеров робкими, маленькими и слабыми, но он, Джаг, должен хранить верность своей профессии библиотекаря.
   Он попытался успокоиться, вдыхая через нос и выдыхая через рот, как учил Матот Килерион, знаменитый человеческий тактик, собиравший многочисленные отряды смельчаков, оказывавших сопротивление лорду Хар-риону и его полчищам гоблинов, которые грозили завоевать весь мир.
   Это помогло, но полностью избавиться от страха двеллеру все еще не удавалось. Наконец он увидел, как рука Рейшо схватилась за поручень.
   Трое гоблинов-вахтенных по-прежнему поглощали пищу, лениво переговариваясь между собой.
   Неслышно, как кошка, молодой матрос перепрыгнул через ограждение. Одним движением он выдернул саблю, перехватывая рукоятку поудобнее и стараясь не поднимать клинок слишком высоко. Сабля имела матовый клинок, не дававший отблесков отраженного света; это было боевое оружие, и Рейшо очень им гордился.
   — В каюту капитана, — прошептал он.
   Не успел Джаг возразить, как молодой матрос в два прыжка добрался до трапа и спустился по нему к основанию кормовой надстройки.
   Перепуганный до смерти двеллер, не желая подвести друга, опустился на четвереньки и пополз в сторону трапа, каждую секунду ожидая услышать разъяренные вопли гоблинов, обнаруживших их дерзкое вторжение.
   Рейшо уже двинулся к двери, ведущей внутрь надстройки. Как правило, каюты капитанов располагались на корме судна.
   Остановившись у двери, матрос поднял голову. Двумя пальцами он указал на свои глаза, потом на гоблинов-охранников.
   Джаг немедленно все понял и кивнул. Он пригнулся и замер на ступенях трапа, оставаясь достаточно высоко, чтобы наблюдать за гоблинами.
   Рейшо вложил саблю в ножны, потом присел и достал что-то из-за голенища. Прислонившись к двери, он занялся замком и вскоре снова посмотрел на приятеля, ухмыльнулся и жестом пригласил его спускаться.
   Двеллеру пришлось проститься с надеждой, что что-нибудь заставит его друга отступить. Он на плохо повинующихся ему ногах спустился вниз и, оказавшись на верхней палубе, подошел вплотную к Рейшо.
   — Похоже, не только Херби обладает сомнительными навыками, — прошептал Джаг.
   — Да это просто, — также шепотом ответил матрос, пожимая плечами. — Я этому в юности научился ради интереса. — Он снова достал саблю и толкнул дверь.
   Джаг остался рядом с дверью. Сердце у него в груди стучало как бешеное; он всерьез ждал, что из темноты капитанской каюты на них кто-то — или что-то — бросится.
   — Ты что-нибудь видишь? — прошептал Рейшо.
   Ночное зрение у двеллеров, впрочем, как и у эльфов и гномов, было лучше, чем у людей. Это было одно из немногих преимуществ, которые Древние дали другим расам после того, как подарили людям повышенную способность к воспроизводству и интерес к исследованиям и завоеваниям. По крайней мере, так отмечал Водель Хог в своем труде «Трактат о расах: длительное воздействие войны и поэзии».
   Джаг осторожно заглянул в каюту.
   — Гоблинов здесь нет, — сообщил он.
   — Ну и хорошо, — заметил матрос и вошел в каюту, сжимая в руке саблю. — Пойдем.
   Двеллер заставил себя последовать за приятелем.
   С моря ему в затылок подуло холодом, и он вздрогнул.
   Рейшо поднял стекло на висевшем на стене фонаре.
   — Что ты делаешь? — спросил Джаг.
   — Я же не могу обыскивать помещение в темноте. — Он вытянул фитиль.
   Джаг поспешно закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, ошарашенно наблюдал за тем, как молодой матрос с помощью своего собственного огнива зажигает лампу.
   Желтый свет наполнил каюту и выхватил из темноты лицо Рейшо. Дым тоненькими ниточками поднимался к низкому потолку каюты и скапливался там, прежде чем расползтись и рассеяться по ней. Масло каргиффа не было полностью бездымным, и после многих часов в освещенных такими фонарями каютах «Ветрогона» двеллер с тоской вспоминал сладкий запах светлячкового сока, освещавшего залы Хранилища Всех Известных Знаний. Но сейчас он был даже рад сильному неприятному запаху масла, потому что он перебивал смрад, царивший в капитанской каюте.
   У подножья неубранной постели капитана стояло ведро с остатками еды и другим мусором. По стенам было развешано оружие; Джаг знал по прошлому опыту, что у вождей гоблинских кланов в запасе, как правило, находилась масса историй об их оружии и о том, как его предыдущие хозяева были убиты ими в славных битвах. Однако большая часть оружия, которое гоблины подбирали, выдавая за военные трофеи, пребывала в совершенно негодном состоянии. Плащи и другая одежда были разбросаны по комнате и заполняли четыре рундука.
   Рейшо обыскивал помещение, не тратя зря времени, быстро просматривая пожитки капитана.
   Двеллер взялся за дело более основательно, хотя внутренний голос с тревогой предупреждал, что их могут вот-вот обнаружить. Он осматривал небольшую часть каюты, но действовал очень тщательно. К сожалению, при этом приходилось касаться паразитов, которыми кишели вещи гоблинского капитана.
   — Не понимаю, как эти твари могут так жить. — Рейшо щелчком сбросил с одежды нескольких насекомых и с отвращением раздавил их ногой. — Если бы я был жуком, я бы себе местечко получше нашел — это уж точно.
   — На кораблях все выглядит даже хуже, чем в домах, в которых живут гоблины, — заметил Джаг. — Дома они могут бросать и переселяться в новые, или даже жить в лесу, если вожди клана так решат; но корабли — это серьезное вложение капитала. Бросить корабль гоблины не могут: его трудно заменить. Сами они их не строят, и рабы-двеллеры тоже не сумеют это сделать.
   Молодой матрос разочарованно оглядел комнату.
   — Книги здесь нет.
   — Тут могут быть тайники. — Двеллер встал на четвереньки. — Ты разве не заметил, что и ценностей мы тоже не нашли?
   — Ты хочешь сказать, кроме собачьих костей в ведрах у кровати? — саркастически заметил Рейшо.
   Джаг вздрогнул.
   — Ты к ним просто не присматривался. — Он провел рукой по грязному деревянному полу.
   — По-моему, я их достаточно внимательно осмотрел.