Страница:
Военно-морские силы состояли из пяти дивизионов (отрядов) кораблей, полка морской пехоты и других подразделений.
В состав территориальной армии к началу войны входили пять бригад, имевших по три полка, кроме одной, в которой было два полка. Общая численность территориальной армии составляла около 50 тыс. человек. Территориальная армия являлась организованным резервом сухопутной армии, использовалась также для борьбы с партизанским движением в Южной Корее. Командные должности в территориальной армии занимали кадровые офицеры.
Кроме того, в Южной Корее имелось более 60 тыс. человек полиции. Свыше 20 тыс. из них несли службу в отрядах по охране демаркационной линии по 38-й параллели и состояли в специальных отрядах, проводивших карательные экспедиции против партизан.
По американским данным, численность южнокорейской армии к июню 1950 года достигла 102 818 человек, а с полицией - более 151 тыс.13.
По отечественным источникам, всего в вооруженных силах Южной Кореи, с учетом 20 тыс. охранных войск, к началу войны насчитывалось 181 тыс. человек.
Сухопутная армия и военно-воздушные силы Южной Кореи были вооружены американским оружием. На вооружении территориальной армии и полиции имелись японские винтовки образца "99" 1939 г. (калибр 7,7 мм) и 6,5-мм японские ручные пулеметы образца "96" 1936 года.
Всего в южнокорейских войсках имелось 840 орудий и минометов, примерно 1900 ружей "Базука" калибра 2,36 дюйма (60 мм), 27 бронемашин, 20 самолетов и 79 небольших кораблей.
На вооружении военно-морского флота были американские тральщики, американские десантные баржи, японские тральщики и вспомогательные суда.
Все руководство обучением, снабжением и использованием вооруженных сил Южной Кореи находилось в руках американцев и осуществлялось при помощи группы американских военных советников. Эта группа к началу войны насчитывала до 500 человек и возглавлялась главным военным советником, которому подчинялись штаб, состоявший из девятнадцати отделов, группы советников корпусов и дивизий, советники отдельных частей, военных школ и пунктов подготовки пополнения. Американские советники находились во всех военных учреждениях и в войсках, причем в строевых частях - до батальона, а в некоторых подразделениях обслуживания - до роты включительно.
Обучение южнокорейской армии велось по американским уставам, поэтому тактика южнокорейской армии по существу ничем не отличалась от тактики американских войск.
Американские военные советники и южнокорейское командование уделяли серьезное внимание политико-моральному состоянию войск. Для проведения идеологической обработки личного состава в армии был создан специальный аппарат, который именовался "органы политподготовки". Непосредственное руководство идеологической обработкой личного состава формально осуществлялось "управлением политической подготовки". Фактически вся эта работа направлялась американскими советниками.
В целом южнокорейская армия была неплохо подготовлена и вооружена, но не имела боевого опыта.
Ли Сын Ман на пресс-конференции в апреле 1949 г. заявил: "В вопросе объединения страны я рассчитываю на патриотические элементы самой Северной Кореи. Северная коммунистическая армия в большинстве своем состоит из людей, мобилизованных насильно. Я уверен в том, что они вместе с соотечественниками Севера поднимутся на объединение страны. Отсюда, я думаю, не будет такого столкновения между Югом и Севером, которого можно ожидать при нападении армии национальной обороны на Север для того, чтобы объединить страну силой оружия. Сейчас разрабатывается вопрос об усилении армии национальной обороны, потому что после объединения Юга и Севера нам будет противостоять коммунистическая армия Китая"14.
Свидетельствами нарастания военной напряженности на Корейском полуострове стали известные события 1949 года. Вооруженные конфликты на 38-й параллели часто происходили и раньше, но в 1949 году они исчислялись сотнями и порой, особенно летом и осенью, приобретали масштабы настоящих сражений с участием воинских частей и артиллерии. Самые масштабные бои неоднократно разворачивались на крайнем западе, на полуострове Онджин, из-за находящихся там горных вершин, позволявших контролировать стратегически важный район на пути к Пхеньяну. КНДР и РК обвиняли в вооруженных конфликтах друг друга, но большинство боев 1949 г., как полагают американские специалисты, было все же начато Югом15.
В первой половине 1950 года количество вооруженных конфликтов сократилось, но они все равно продолжались. Американский ученый Брюс Каммингс приводит следующую статистику периода непосредственно перед началом войны: с 18 по 25 мая - 14 инцидентов, с 25 мая по 1 июня - 25, с 1 по 8 июня - 13, с 8 по 15 июня - 1416. Каждый такой конфликт сопровождался десятками убитых и раненых с обеих сторон.
Все это происходило на фоне важных политических изменений, которые шли в Дальневосточном регионе. Осенью 1949 г. в Китае победила Народная революция, коммунисты возглавили руководство новым народно-демократическим государством - Китайской Народной Республикой. В феврале 1950 г. КНР подписала с СССР договор о дружбе, союзе и взаимопомощи. Союз СССР и КНР в условиях, когда обе коммунистические державы всячески поддерживали народно-демократический режим в КНДР, способствовал стремлению руководства Северной Кореи к объединению всей страны военным путем. Но предварительно глава КНДР Ким Ир Сен хотел заручиться одобрением северокорейского похода на Юг со стороны КНР и СССР.
Для Ким Ир Сена особенно важна была поддержка СССР, который, восстановив свое народное хозяйство после Второй мировой войны, являлся одной из наиболее могущественных военных держав мира. Ким Ир Сен помнил, что 13 октября 1948 г. в приветственной телеграмме правительству Северной Кореи по случаю провозглашения КНДР И.В. Сталин ограничился пожеланиями успехов новому правительству "в его деятельности на пути национального возрождения и демократического развития", не углубляясь в проблемы дальнейших отношений двух государств17. Поэтому глава правительства КНДР настойчиво добивался от Москвы согласия на визит правительственной делегации КНДР в Советский Союз. Вождю северокорейских коммунистов нужно было выяснить позицию Сталина в отношении КНДР.
В январе 1949 года такое согласие было получено, и 5 марта того же года правительственная делегация КНДР во главе с председателем кабинета министров Ким Ир Сеном и министром иностранных дел Пак Хен Еном прибыла в Москву. В состав делегации входили также посол КНДР в СССР Дю Ен Ха. В переговорах с советской стороны участвовали, кроме Сталина, министр иностранных дел СССР А.Я. Вышинский и посол СССР в КНДР Т.Ф. Штыков. 5-18 марта между обеими странами велись интенсивные переговоры. В результате было заключено 11 соглашений. Они касались экономического и культурного сотрудничества, оказания технической помощи, расширения кредитования Северной Кореи, товарооборота и платежей. Были разработаны условия работы советских специалистов в КНДР и условия подготовки корейских специалистов в СССР. Специальными соглашениями предусматривалось временное базирование в порту Сейсин советского военно-морского подразделения и строительства железной дороги из Краскино (СССР) в Хонио (КНДР). В Пхеньяне создавалось советское торговое представительство, устанавливалась воздушная линия между СССР и КНДР. Все соглашения, кроме экономического и культурного, были секретными.
Советский Союз согласился продолжать поставки в Северную Корею вооружения и оборудования; КНДР же дала согласие на оплату поставок частично золотом и частично товарами - такими, как рис и минеральное сырье. Обсуждение проходило в духе жесткой "торговли" друг с другом, а не оказания "помощи". Советские представители настаивали на более ранних сроках платежей. Ким Ир Сен подверг сомнению советские данные о корейском долге. Обе стороны спорили о том, какую часть платежей отсрочить путем проведения через соглашение о кредите, а какую часть надлежит выплатить напрямую в американских долларах.
Особое значение имело получение Советским Союзом из Северной Кореи минерала под названием моназит. Моназит представляет собой черный песок с небольшим содержанием тория, радиоактивного вещества, которое могло быть использовано при производстве атомной бомбы. Советские официальные лица исследовали разработки месторождений моназита с самого начала оккупационного периода в 1945 г., и образцы минерала были доставлены в СССР.
Генерал Штыков писал Сталину во время торговых переговоров в марте 1949 года: "Необходимо принять меры к увеличению экспорта из Северной Кореи в СССР концентрата моназита, тантала, ниобия, а также приступить к экспорту урановой руды. Ввиду вышесказанного, прошу Вас дать указания соответствующим организациям об оказании помощи корейскому правительству в разработке месторождений, в организации производства концентратов и в добыче редких металлов, о которых шла речь выше".
Важное значение придавалось строительству железнодорожного пути от станции Краскино в Приморье до станции Хонио Северо-Корейской железной дороги. Советский МИД выступал за начало строительства в 1949 году, исходя из политических и военно-стратегических соображений во взаимоотношениях СССР с Северной Кореей. Заместитель главы МИДа в декабре 1948 года А.А. Громыко писал В.М. Молотову: "Принимая решение о сроках строительства, нам следует иметь в виду, что американцы прокладывают железнодорожные пути повсюду, где расположены их войска. Можно смело предложить, что и Южная Корея не будет в этом смысле исключением. В этих условиях отставание Северной Кореи в сооружении железных дорог крайне нежелательно".
Таким образом, стратегическое значение Северной Кореи заключалось в ее оборонительной миссии. Она должна была служить барьером против возможных агрессивных действий со стороны Соединенных Штатов. Однако опыт истории свидетельствовал, что в 1930-е годы Япония использовала Корею в качестве своего форпоста при нападении на Китай, не исключая и продвижения вглубь советской территории. Более того, как это ныне хорошо известно, когда осенью 1950 года войска ООН достигли реки Ялуцзян, генерал Макартур выступил за использование позиций США в Северной Корее для вторжения в Китай.
Несмотря на вывод советских войск из Кореи, советские официальные деятели в 1949-1950 годах продолжали пристально следить за событиями в КНДР. Например, вслед за подписанием соглашений в марте 1949 года, Штыков направил Молотову и Вышинскому письмо с перечислением мер, которые, по его мнению, необходимо было осуществить в Корее. В их число входило проведение массовых митингов, организация выступлений на демонстрациях, в прессе и на радио, а также рекомендации Ким Ир Сену выступить по поводу достигнутых соглашений в ходе ряда сессий Верховного Народного собрания Кореи, которые должны были состояться в апреле следующего года.
С конца 1949 года отношения между двумя корейскими государствами все более обострялись18. Оба правительства претендовали на объединение Кореи, каждое, разумеется, под своей эгидой. В октябре 1949 года президент Южной Кореи Ли Сын Ман в беседе с американскими моряками в Инчоне заявил, что "если нам придется решать эту проблему на поле боя, мы сделаем все, что от нас потребуется"19. 30 декабря на пресс-конференции он ужесточил свою позицию, заявив, что "нам следует своими усилиями объединить Южную и Северную Корею"20. Представитель Ли Сын Мана в США Чо Бен Ок, выступая там с лекцией в декабре 1949 г., высказывался вполне недвусмысленно: "Наступило время сражения военных сил двух миров, которые не могут существовать рядом друг с другом... Корея также находится на том этапе, когда она должна открыть себе дорогу силой оружия"21.
1 марта 1950 года, выступая на митинге в Сеуле, Ли Сын Ман провозгласил, что "час объединения Кореи приближается"22. Его министр обороны также не стеснялся в выражениях. 9 февраля 1950 года он заявил: "Мы находимся в полной готовности к борьбе за восстановление потерянной территории и только ждем приказа"23.
Существует мнение, что Ли Сын Ман и его окружение "блефовали", надеясь таким образом активизировать военную помощь со стороны США, а заодно и припугнуть КНДР. Вероятно, расчеты на пропагандистский эффект их агрессивной риторики не следует совсем исключать, но все же скорее всего преобладало в ней выражение реальных намерений южнокорейских властей.
США также немало сделали для того, чтобы, как говорил тогдашний американский посол в Сеуле Дж. Муччо, "приблизить время всеобщего наступления на территорию севернее 30-й параллели". "Американская политика, - говорилось в официальном издании министерства обороны США "Корея - 1950", - преследовала цель вооружения южнокорейской армии для того, чтобы она была способна нанести удар по соседям"24.
В январе 1950 года на одном из совещаний южнокорейского правительства глава американских советников в Южной Корее генерал Робертс заявил, что "план похода - дело решенное. Хотя нападение начнем мы, все же надо создать предлог, чтобы иметь справедливую причину"25.
К северу от 38-й параллели также вынашивались весьма воинственные замыслы, но делалось это под покровом секретности, без широковещательных заявлений. Интенсивные поставки вооружения, военной техники, боеприпасов из СССР в Северную Корею продолжались в течение всего 1949 г. Оказать военную помощь обещал также Мао Цзэдун, располагавший значительными вооруженными силами, часть которых в дальнейшем участвовала в войне как "войска китайских народных добровольцев".
Историческая справка
Войска китайских
народных добровольцев
В войне в Корее против американских и южнокорейских войск на стороне вооруженных сил Корейской Народно-Демократической Республики с октября 1950 г. и до конца войны активное участие принимали китайские народные добровольцы (КНД).
Части китайских "народных добровольцев", которые фактически представляли собой регулярные соединения китайской армии, были введены в КНДР во второй половине октября 1950 года в связи с вторжением американских и южнокорейских войск на ее территорию и создавшейся угрозой безопасности границ Северо-Восточного Китая.
Соединения китайских добровольцев были вооружены различными образцами оружия отечественного и иностранного производства. Пехотные дивизии народных добровольцев были укомплектованы артиллерией и минометами всего лишь на 40-50%. Дивизии имели мало зенитной и противотанковой артиллерии, приборов наблюдения и управления огнем и совершенно не имели танков и артиллерии крупных калибров. Ощущался недостаток в боеприпасах, средствах связи и автотранспорте. Китайские добровольцы не располагали ни флотом, ни авиацией. Несмотря на это они были полны решимости оказать помощь корейскому народу и дать отпор врагу.
Уровень военной подготовки китайских народных добровольцев характеризовался наличием у них значительного боевого опыта, приобретенного в революционных и национально-освободительных войнах, а также при изучении боевого опыта Вооруженных Сил СССР во Второй мировой войне. Основной линией поведения в национально-освободительных войнах было истощение превосходящих сил противника, сохранение своих сил и создание условий для решительного разгрома врага. Большого опыта ведения борьбы с противником, хорошо оснащенным боевой техникой и обладавшим огромным превосходством в воздухе, китайские добровольцы не имели.
Тем временем обстановка продолжала накаляться. Сталин и его окружение, основываясь на еженедельных аналитических докладах аппарата посла СССР в КНДР Штыкова, а также информации, получаемой от северокорейского правительства, имели неадекватное представление об истинном положении дел на Корейском полуострове. Эйфории способствовали также победа народной революции в Китае, подъем национально-освободительного движения во Вьетнаме, на Филиппинах, в Малайе, успехи коммунистов в Японии. В самой Южной Корее к тому времени сложилась неустойчивая внутриполитическая обстановка, на что и рассчитывало окружение Ким Ир Сена, предполагая активно использовать в тылу Ли Сын Мана партизанское движение. Не случайно "партизанский раздел" постоянно присутствовал во всех донесениях Штыкова в Москву.
Например, 30 марта 1950 года, т.е. за три месяца до начала войны, в своем докладе Сталину он подчеркивал: "В борьбе с так называемым "правительством" Ли Сын Мана и его вооруженными силами активное участие принимают партизаны... Во второй половине 1949 года партизанское движение усиливалось и начало принимать всенародный характер... Партизанское движение живет и ширится, и так называемая "армия национальной обороны" с партизанским движением ничего не может сделать"26.
В то же время Сталин пока не соглашался на постоянные предложения северокорейских лидеров нанести решительный удар по режиму Ли Сын Мана. Так, например, по сообщению Штыкова, в связи с захватом войсками Южной Кореи двух высот в 30 км восточнее г. Кайсю осенью 1949 года Ким Ир Сен планировал в ноябре-декабре 1949 года нанести удар и вернуть эти высоты. Это вызвало резкие возражения советского посла против этой операции.
До марта 1950 г. военные поставки из СССР в КНДР носили ограниченный характер. 9 декабря 1948 года в своей докладной записке на имя Сталина посол СССР в КНДР Штыков приводил данные по общей численности войск Северной и Южной Кореи (соответственно 29 000 и 55 000 человек) и сообщал о просьбе Ким Ир Сена развернуть новые части и соединения на базе имеющихся частей (1 пехотную дивизию, 1 пехотную бригаду, 1 полицейскую охранную бригаду) и доукомплектовать материальной частью до полного штата отдельный танко-самоходный полк и смешанный авиационный полк27. Согласно справке о военных поставках Северной Корее из СССР вооружения и военных материалов в августе 1949 года, общее количество и номенклатура поставок не свидетельствуют о том, что велась подготовка к наступательной войне28.
В литературе часто отмечается резкое возрастание военного потенциала КНДР к середине 1950 года вследствие возвращения на родину трех корейских дивизий из состава Народно-освободительной армии Китая, а также расширения поставок вооружения и техники из СССР. В то же время, если отвлечься от внешних источников роста численности вооруженных сил КНДР, можно увидеть, что собственные усилия двух корейских государств по наращиванию к этому времени своей военной мощи были примерно одинаковыми.
По данным посольства СССР в КНДР, Северная Корея выделяла на оборонные нужды в 1949 году около 20% расходной части своего бюджета29. Южная Корея планировала потратить в том же году на эти нужды 23% бюджетных средств30. На самом деле их расходовалось больше. "Основная доля по бюджету нынешнего года, - сообщал премьер-министр Южной Кореи Ли Бом Сок в апреле 1949 года, - за исключением необходимых расходов на строительные работы, предназначается на оборонные мероприятия и поддержание общественного порядка"31. Север и Юг одинаково, примерно в два раза, увеличили в 1949 году (по сравнению с 1948 годом) свои военные расходы. Понятно, что в 1950 году рост таких расходов продолжался.
В зарубежной литературе о Корейской войне внимание обычно сосредотачивается на советских военных поставках, активизировавшихся с начала 1950 года, когда вопрос о возможности силового достижения объединения Кореи встал в практическую плоскость. В 1950 году стоимость поставок в КНДР из СССР вооружения и боевой техники увеличилась по сравнению с 1949 годом почти в 3,5 раза (с 249,9 млн руб. до 869,6 млн руб.)32.
Аналогичные меры со стороны США упоминаются реже. Между тем США вовсе не оставались безучастными к военным потребностям РК. Армия США, покидая Южную Корею в июне 1949 года, оставила там оружие для 38 тыс. солдат33. Снаряжение и боеприпасы, доставшиеся южнокорейской армии, оценивалось в 110 млн долларов. что почти равнялось годовому бюджету республики того времени34. Велась работа по обеспечению всем необходимым армии РК численностью в 100 тыс. солдат и ее резерва таких же размеров. Посол США в Сеуле Дж. Муччо утверждал в мае 1949 года, что США делали в военной сфере для РК больше, чем СССР для КНДР35.
Оказывая РК большую военную помощь, США воздерживались предоставлять ей наступательное вооружение. Объяснялось это следующими соображениями. Во-первых, сказывался печальный опыт гражданской войны в Китае, где американское оружие и военная техника, имевшиеся у разгромленных чанкайшистов, попали в руки Народно-освободительной армии КНР. Опасались, что нечто подобное может произойти в Корее. Во-вторых, чтобы этого не случилось, удерживали таким образом рвавшегося в "поход на Север" Ли Сын Мана. В США не исключали, что этот трудно управляемый и склонный к авантюрам политик мог ввязаться в вооруженный конфликт раньше, чем сложатся необходимые условия.
1950 год внес новые нюансы. 19 января 1950 года в Кремль поступило важное сообщение из Пхеньяна. Советский посол Штыков докладывал: "Вечером в китайском посольстве в связи с отъездом посла проходил прием. Во время его Ким Ир Сен сказал мне следующее: "Теперь, когда освобождение Китая завершается, на очереди стоит вопрос освобождения Кореи. Партизаны не решат дела. Я не сплю ночами, думая о воссоединении. Мао сказал, что наступать на Юг не надо. Но если Ли Сын Ман будет наступать, тогда надо переходить в контрнаступление. Но Ли Сын Ман не наступает..." Ему, Ким Ир Сену, нужно побывать у Сталина и спросить разрешения на наступление для освобождения Южной Кореи. Мао обещал помощь, и он, Ким Ир Сен, с ним встретится. Ким Ир Сен настаивал на личном докладе Сталину о разрешении наступать на Юг с Севера. Ким Ир Сен был в состоянии некоторого опьянения и вел разговоры в возбужденном состоянии"36.
Сталин не спешил с ответом. Обменялся посланиями с Мао Цзэдуном, который считал, что вопрос следует обсудить. Только после этого 30 января 1950 года из Москвы от Сталина в Пхеньян пошла шифровка:
"Сообщение от 19 января 50 года получил. Такое большое дело нуждается в подготовке. Дело надо организовать так, чтобы не было большого риска. Готов принять..."37.
В Пхеньяне телеграмму расценили как согласие на операцию с условием достижения гарантированного успеха. После еще одной консультации с Пекином Сталин 9 февраля дал согласие на подготовку широкомасштабной операции на Корейском полуострове, одобрив намерение Пхеньяна военным путем объединить родину. Вслед за этим резко возросли поставки из СССР танков, артиллерии, стрелкового вооружения, боеприпасов, медикаментов, нефти.
Историческая справка
В марте 1950 года в Кремле было принято решение о поставках в КНДР военного имущества по следующей номенклатуре (приводятся данные по поставкам, производившимся в наибольших объемах):
7,62 мм винтовки обр. 1891/30 годов - 22 000 шт.;
7,62 мм карабины обр. 1938 года и обр. 1944 года - 19 638 шт.;
7,62 мм снайперские винтовки - 3000 шт.;
7,62 мм ручные пулеметы "ДП" - 2325 шт.;
7,62 мм станковые пулеметы "Максим" - 793 шт.;
14,5 мм противотанковые ружья ПТРС - 381 шт.;
45-мм противотанковые пушки обр. 1942 года - 196 шт.;
76-мм дивизионные пушки обр. 1936,1939 и 1942 годов - 94 шт.;
122-мм гаубицы обр. 1910/30 годов и обр. 1938 года - 42 шт.;
самолеты Ил-10 - 40 ед.;
самолеты УИл-10 (учебные) - 8 ед.;
самолеты Як-9п - 10 ед.;
большой охотник за подлодками - 1 ед.;
тральщик типа "Трал" - 1 ед.
С помощью советских военных советников на 1 марта 1950 года в КНДР было подготовлено для сухопутных войск - 6349 офицеров и обучалось 3237 курсантов, для ВВС - 116 летчиков и 228 авиатехников и специалистов, для ВМФ - готовилось 612 морских офицеров и 640 матросов. Однако кадры командного состава ВМФ КНДР военно-морской подготовки не имели38.
Эта была серьезная сила, учитывая рамки театра военных действий и силы сторон.
Главный военный советник СССР в Северной Корее генерал-лейтенант Васильев39 в своем "Докладе о состоянии Корейской Народной Армии на 1 марта 1950 года" сделал следующие общие выводы:
"1. Вооруженные силы Корейской Народной Республики (сухопутные войска, авиация, военно-морской флот, с учетом четырех пограничных бригад МВД), по состоянию на 1 марта 1950 года являются серьезной военной силой, с высоким политико-моральным состоянием и способны под руководством своего Народного правительства вооруженным путем решать исторические задачи по защите интересов корейского народа.
2. Для оценки вооруженных сил Корейской Народной Республики период март-апрель месяцы 1950 года не являются характерными, так как в этот период армия проводит большие организационные мероприятия и в этот же период ожидается прибытие из Советского Союза большого количества вооружения, боеприпасов и автотранспорта. С прибытием этой техники КНА изменит свое лицо и резко повысит свою боевую готовность [...]"40.
В штабе северокорейской армии с участием советских советников в глубокой тайне велась разработка плана широкомасштабной наступательной операции, шло ускоренное формирование нескольких новых корейских соединений.
Но Сталин, дав согласие на поход Ким Ир Сена, все еще колебался. Он опасался вооруженного вмешательства США в конфликт между Севером и Югом Кореи, которое могло привести к непредсказуемым последствиям, а может быть и к прямой конфронтации двух сверхдержав, что грозило ядерной войной. Поэтому, как он считал, Москва должна была, с одной стороны, заручиться согласием Пекина на поддержку действий КНДР по силовому объединению Кореи, а с другой - по возможности дистанцироваться от вероятного участия СССР в назревшем конфликте, чтобы избежать риска быть втянутым в войну с США в случае их вмешательства в корейские дела.
В состав территориальной армии к началу войны входили пять бригад, имевших по три полка, кроме одной, в которой было два полка. Общая численность территориальной армии составляла около 50 тыс. человек. Территориальная армия являлась организованным резервом сухопутной армии, использовалась также для борьбы с партизанским движением в Южной Корее. Командные должности в территориальной армии занимали кадровые офицеры.
Кроме того, в Южной Корее имелось более 60 тыс. человек полиции. Свыше 20 тыс. из них несли службу в отрядах по охране демаркационной линии по 38-й параллели и состояли в специальных отрядах, проводивших карательные экспедиции против партизан.
По американским данным, численность южнокорейской армии к июню 1950 года достигла 102 818 человек, а с полицией - более 151 тыс.13.
По отечественным источникам, всего в вооруженных силах Южной Кореи, с учетом 20 тыс. охранных войск, к началу войны насчитывалось 181 тыс. человек.
Сухопутная армия и военно-воздушные силы Южной Кореи были вооружены американским оружием. На вооружении территориальной армии и полиции имелись японские винтовки образца "99" 1939 г. (калибр 7,7 мм) и 6,5-мм японские ручные пулеметы образца "96" 1936 года.
Всего в южнокорейских войсках имелось 840 орудий и минометов, примерно 1900 ружей "Базука" калибра 2,36 дюйма (60 мм), 27 бронемашин, 20 самолетов и 79 небольших кораблей.
На вооружении военно-морского флота были американские тральщики, американские десантные баржи, японские тральщики и вспомогательные суда.
Все руководство обучением, снабжением и использованием вооруженных сил Южной Кореи находилось в руках американцев и осуществлялось при помощи группы американских военных советников. Эта группа к началу войны насчитывала до 500 человек и возглавлялась главным военным советником, которому подчинялись штаб, состоявший из девятнадцати отделов, группы советников корпусов и дивизий, советники отдельных частей, военных школ и пунктов подготовки пополнения. Американские советники находились во всех военных учреждениях и в войсках, причем в строевых частях - до батальона, а в некоторых подразделениях обслуживания - до роты включительно.
Обучение южнокорейской армии велось по американским уставам, поэтому тактика южнокорейской армии по существу ничем не отличалась от тактики американских войск.
Американские военные советники и южнокорейское командование уделяли серьезное внимание политико-моральному состоянию войск. Для проведения идеологической обработки личного состава в армии был создан специальный аппарат, который именовался "органы политподготовки". Непосредственное руководство идеологической обработкой личного состава формально осуществлялось "управлением политической подготовки". Фактически вся эта работа направлялась американскими советниками.
В целом южнокорейская армия была неплохо подготовлена и вооружена, но не имела боевого опыта.
Ли Сын Ман на пресс-конференции в апреле 1949 г. заявил: "В вопросе объединения страны я рассчитываю на патриотические элементы самой Северной Кореи. Северная коммунистическая армия в большинстве своем состоит из людей, мобилизованных насильно. Я уверен в том, что они вместе с соотечественниками Севера поднимутся на объединение страны. Отсюда, я думаю, не будет такого столкновения между Югом и Севером, которого можно ожидать при нападении армии национальной обороны на Север для того, чтобы объединить страну силой оружия. Сейчас разрабатывается вопрос об усилении армии национальной обороны, потому что после объединения Юга и Севера нам будет противостоять коммунистическая армия Китая"14.
Свидетельствами нарастания военной напряженности на Корейском полуострове стали известные события 1949 года. Вооруженные конфликты на 38-й параллели часто происходили и раньше, но в 1949 году они исчислялись сотнями и порой, особенно летом и осенью, приобретали масштабы настоящих сражений с участием воинских частей и артиллерии. Самые масштабные бои неоднократно разворачивались на крайнем западе, на полуострове Онджин, из-за находящихся там горных вершин, позволявших контролировать стратегически важный район на пути к Пхеньяну. КНДР и РК обвиняли в вооруженных конфликтах друг друга, но большинство боев 1949 г., как полагают американские специалисты, было все же начато Югом15.
В первой половине 1950 года количество вооруженных конфликтов сократилось, но они все равно продолжались. Американский ученый Брюс Каммингс приводит следующую статистику периода непосредственно перед началом войны: с 18 по 25 мая - 14 инцидентов, с 25 мая по 1 июня - 25, с 1 по 8 июня - 13, с 8 по 15 июня - 1416. Каждый такой конфликт сопровождался десятками убитых и раненых с обеих сторон.
Все это происходило на фоне важных политических изменений, которые шли в Дальневосточном регионе. Осенью 1949 г. в Китае победила Народная революция, коммунисты возглавили руководство новым народно-демократическим государством - Китайской Народной Республикой. В феврале 1950 г. КНР подписала с СССР договор о дружбе, союзе и взаимопомощи. Союз СССР и КНР в условиях, когда обе коммунистические державы всячески поддерживали народно-демократический режим в КНДР, способствовал стремлению руководства Северной Кореи к объединению всей страны военным путем. Но предварительно глава КНДР Ким Ир Сен хотел заручиться одобрением северокорейского похода на Юг со стороны КНР и СССР.
Для Ким Ир Сена особенно важна была поддержка СССР, который, восстановив свое народное хозяйство после Второй мировой войны, являлся одной из наиболее могущественных военных держав мира. Ким Ир Сен помнил, что 13 октября 1948 г. в приветственной телеграмме правительству Северной Кореи по случаю провозглашения КНДР И.В. Сталин ограничился пожеланиями успехов новому правительству "в его деятельности на пути национального возрождения и демократического развития", не углубляясь в проблемы дальнейших отношений двух государств17. Поэтому глава правительства КНДР настойчиво добивался от Москвы согласия на визит правительственной делегации КНДР в Советский Союз. Вождю северокорейских коммунистов нужно было выяснить позицию Сталина в отношении КНДР.
В январе 1949 года такое согласие было получено, и 5 марта того же года правительственная делегация КНДР во главе с председателем кабинета министров Ким Ир Сеном и министром иностранных дел Пак Хен Еном прибыла в Москву. В состав делегации входили также посол КНДР в СССР Дю Ен Ха. В переговорах с советской стороны участвовали, кроме Сталина, министр иностранных дел СССР А.Я. Вышинский и посол СССР в КНДР Т.Ф. Штыков. 5-18 марта между обеими странами велись интенсивные переговоры. В результате было заключено 11 соглашений. Они касались экономического и культурного сотрудничества, оказания технической помощи, расширения кредитования Северной Кореи, товарооборота и платежей. Были разработаны условия работы советских специалистов в КНДР и условия подготовки корейских специалистов в СССР. Специальными соглашениями предусматривалось временное базирование в порту Сейсин советского военно-морского подразделения и строительства железной дороги из Краскино (СССР) в Хонио (КНДР). В Пхеньяне создавалось советское торговое представительство, устанавливалась воздушная линия между СССР и КНДР. Все соглашения, кроме экономического и культурного, были секретными.
Советский Союз согласился продолжать поставки в Северную Корею вооружения и оборудования; КНДР же дала согласие на оплату поставок частично золотом и частично товарами - такими, как рис и минеральное сырье. Обсуждение проходило в духе жесткой "торговли" друг с другом, а не оказания "помощи". Советские представители настаивали на более ранних сроках платежей. Ким Ир Сен подверг сомнению советские данные о корейском долге. Обе стороны спорили о том, какую часть платежей отсрочить путем проведения через соглашение о кредите, а какую часть надлежит выплатить напрямую в американских долларах.
Особое значение имело получение Советским Союзом из Северной Кореи минерала под названием моназит. Моназит представляет собой черный песок с небольшим содержанием тория, радиоактивного вещества, которое могло быть использовано при производстве атомной бомбы. Советские официальные лица исследовали разработки месторождений моназита с самого начала оккупационного периода в 1945 г., и образцы минерала были доставлены в СССР.
Генерал Штыков писал Сталину во время торговых переговоров в марте 1949 года: "Необходимо принять меры к увеличению экспорта из Северной Кореи в СССР концентрата моназита, тантала, ниобия, а также приступить к экспорту урановой руды. Ввиду вышесказанного, прошу Вас дать указания соответствующим организациям об оказании помощи корейскому правительству в разработке месторождений, в организации производства концентратов и в добыче редких металлов, о которых шла речь выше".
Важное значение придавалось строительству железнодорожного пути от станции Краскино в Приморье до станции Хонио Северо-Корейской железной дороги. Советский МИД выступал за начало строительства в 1949 году, исходя из политических и военно-стратегических соображений во взаимоотношениях СССР с Северной Кореей. Заместитель главы МИДа в декабре 1948 года А.А. Громыко писал В.М. Молотову: "Принимая решение о сроках строительства, нам следует иметь в виду, что американцы прокладывают железнодорожные пути повсюду, где расположены их войска. Можно смело предложить, что и Южная Корея не будет в этом смысле исключением. В этих условиях отставание Северной Кореи в сооружении железных дорог крайне нежелательно".
Таким образом, стратегическое значение Северной Кореи заключалось в ее оборонительной миссии. Она должна была служить барьером против возможных агрессивных действий со стороны Соединенных Штатов. Однако опыт истории свидетельствовал, что в 1930-е годы Япония использовала Корею в качестве своего форпоста при нападении на Китай, не исключая и продвижения вглубь советской территории. Более того, как это ныне хорошо известно, когда осенью 1950 года войска ООН достигли реки Ялуцзян, генерал Макартур выступил за использование позиций США в Северной Корее для вторжения в Китай.
Несмотря на вывод советских войск из Кореи, советские официальные деятели в 1949-1950 годах продолжали пристально следить за событиями в КНДР. Например, вслед за подписанием соглашений в марте 1949 года, Штыков направил Молотову и Вышинскому письмо с перечислением мер, которые, по его мнению, необходимо было осуществить в Корее. В их число входило проведение массовых митингов, организация выступлений на демонстрациях, в прессе и на радио, а также рекомендации Ким Ир Сену выступить по поводу достигнутых соглашений в ходе ряда сессий Верховного Народного собрания Кореи, которые должны были состояться в апреле следующего года.
С конца 1949 года отношения между двумя корейскими государствами все более обострялись18. Оба правительства претендовали на объединение Кореи, каждое, разумеется, под своей эгидой. В октябре 1949 года президент Южной Кореи Ли Сын Ман в беседе с американскими моряками в Инчоне заявил, что "если нам придется решать эту проблему на поле боя, мы сделаем все, что от нас потребуется"19. 30 декабря на пресс-конференции он ужесточил свою позицию, заявив, что "нам следует своими усилиями объединить Южную и Северную Корею"20. Представитель Ли Сын Мана в США Чо Бен Ок, выступая там с лекцией в декабре 1949 г., высказывался вполне недвусмысленно: "Наступило время сражения военных сил двух миров, которые не могут существовать рядом друг с другом... Корея также находится на том этапе, когда она должна открыть себе дорогу силой оружия"21.
1 марта 1950 года, выступая на митинге в Сеуле, Ли Сын Ман провозгласил, что "час объединения Кореи приближается"22. Его министр обороны также не стеснялся в выражениях. 9 февраля 1950 года он заявил: "Мы находимся в полной готовности к борьбе за восстановление потерянной территории и только ждем приказа"23.
Существует мнение, что Ли Сын Ман и его окружение "блефовали", надеясь таким образом активизировать военную помощь со стороны США, а заодно и припугнуть КНДР. Вероятно, расчеты на пропагандистский эффект их агрессивной риторики не следует совсем исключать, но все же скорее всего преобладало в ней выражение реальных намерений южнокорейских властей.
США также немало сделали для того, чтобы, как говорил тогдашний американский посол в Сеуле Дж. Муччо, "приблизить время всеобщего наступления на территорию севернее 30-й параллели". "Американская политика, - говорилось в официальном издании министерства обороны США "Корея - 1950", - преследовала цель вооружения южнокорейской армии для того, чтобы она была способна нанести удар по соседям"24.
В январе 1950 года на одном из совещаний южнокорейского правительства глава американских советников в Южной Корее генерал Робертс заявил, что "план похода - дело решенное. Хотя нападение начнем мы, все же надо создать предлог, чтобы иметь справедливую причину"25.
К северу от 38-й параллели также вынашивались весьма воинственные замыслы, но делалось это под покровом секретности, без широковещательных заявлений. Интенсивные поставки вооружения, военной техники, боеприпасов из СССР в Северную Корею продолжались в течение всего 1949 г. Оказать военную помощь обещал также Мао Цзэдун, располагавший значительными вооруженными силами, часть которых в дальнейшем участвовала в войне как "войска китайских народных добровольцев".
Историческая справка
Войска китайских
народных добровольцев
В войне в Корее против американских и южнокорейских войск на стороне вооруженных сил Корейской Народно-Демократической Республики с октября 1950 г. и до конца войны активное участие принимали китайские народные добровольцы (КНД).
Части китайских "народных добровольцев", которые фактически представляли собой регулярные соединения китайской армии, были введены в КНДР во второй половине октября 1950 года в связи с вторжением американских и южнокорейских войск на ее территорию и создавшейся угрозой безопасности границ Северо-Восточного Китая.
Соединения китайских добровольцев были вооружены различными образцами оружия отечественного и иностранного производства. Пехотные дивизии народных добровольцев были укомплектованы артиллерией и минометами всего лишь на 40-50%. Дивизии имели мало зенитной и противотанковой артиллерии, приборов наблюдения и управления огнем и совершенно не имели танков и артиллерии крупных калибров. Ощущался недостаток в боеприпасах, средствах связи и автотранспорте. Китайские добровольцы не располагали ни флотом, ни авиацией. Несмотря на это они были полны решимости оказать помощь корейскому народу и дать отпор врагу.
Уровень военной подготовки китайских народных добровольцев характеризовался наличием у них значительного боевого опыта, приобретенного в революционных и национально-освободительных войнах, а также при изучении боевого опыта Вооруженных Сил СССР во Второй мировой войне. Основной линией поведения в национально-освободительных войнах было истощение превосходящих сил противника, сохранение своих сил и создание условий для решительного разгрома врага. Большого опыта ведения борьбы с противником, хорошо оснащенным боевой техникой и обладавшим огромным превосходством в воздухе, китайские добровольцы не имели.
Тем временем обстановка продолжала накаляться. Сталин и его окружение, основываясь на еженедельных аналитических докладах аппарата посла СССР в КНДР Штыкова, а также информации, получаемой от северокорейского правительства, имели неадекватное представление об истинном положении дел на Корейском полуострове. Эйфории способствовали также победа народной революции в Китае, подъем национально-освободительного движения во Вьетнаме, на Филиппинах, в Малайе, успехи коммунистов в Японии. В самой Южной Корее к тому времени сложилась неустойчивая внутриполитическая обстановка, на что и рассчитывало окружение Ким Ир Сена, предполагая активно использовать в тылу Ли Сын Мана партизанское движение. Не случайно "партизанский раздел" постоянно присутствовал во всех донесениях Штыкова в Москву.
Например, 30 марта 1950 года, т.е. за три месяца до начала войны, в своем докладе Сталину он подчеркивал: "В борьбе с так называемым "правительством" Ли Сын Мана и его вооруженными силами активное участие принимают партизаны... Во второй половине 1949 года партизанское движение усиливалось и начало принимать всенародный характер... Партизанское движение живет и ширится, и так называемая "армия национальной обороны" с партизанским движением ничего не может сделать"26.
В то же время Сталин пока не соглашался на постоянные предложения северокорейских лидеров нанести решительный удар по режиму Ли Сын Мана. Так, например, по сообщению Штыкова, в связи с захватом войсками Южной Кореи двух высот в 30 км восточнее г. Кайсю осенью 1949 года Ким Ир Сен планировал в ноябре-декабре 1949 года нанести удар и вернуть эти высоты. Это вызвало резкие возражения советского посла против этой операции.
До марта 1950 г. военные поставки из СССР в КНДР носили ограниченный характер. 9 декабря 1948 года в своей докладной записке на имя Сталина посол СССР в КНДР Штыков приводил данные по общей численности войск Северной и Южной Кореи (соответственно 29 000 и 55 000 человек) и сообщал о просьбе Ким Ир Сена развернуть новые части и соединения на базе имеющихся частей (1 пехотную дивизию, 1 пехотную бригаду, 1 полицейскую охранную бригаду) и доукомплектовать материальной частью до полного штата отдельный танко-самоходный полк и смешанный авиационный полк27. Согласно справке о военных поставках Северной Корее из СССР вооружения и военных материалов в августе 1949 года, общее количество и номенклатура поставок не свидетельствуют о том, что велась подготовка к наступательной войне28.
В литературе часто отмечается резкое возрастание военного потенциала КНДР к середине 1950 года вследствие возвращения на родину трех корейских дивизий из состава Народно-освободительной армии Китая, а также расширения поставок вооружения и техники из СССР. В то же время, если отвлечься от внешних источников роста численности вооруженных сил КНДР, можно увидеть, что собственные усилия двух корейских государств по наращиванию к этому времени своей военной мощи были примерно одинаковыми.
По данным посольства СССР в КНДР, Северная Корея выделяла на оборонные нужды в 1949 году около 20% расходной части своего бюджета29. Южная Корея планировала потратить в том же году на эти нужды 23% бюджетных средств30. На самом деле их расходовалось больше. "Основная доля по бюджету нынешнего года, - сообщал премьер-министр Южной Кореи Ли Бом Сок в апреле 1949 года, - за исключением необходимых расходов на строительные работы, предназначается на оборонные мероприятия и поддержание общественного порядка"31. Север и Юг одинаково, примерно в два раза, увеличили в 1949 году (по сравнению с 1948 годом) свои военные расходы. Понятно, что в 1950 году рост таких расходов продолжался.
В зарубежной литературе о Корейской войне внимание обычно сосредотачивается на советских военных поставках, активизировавшихся с начала 1950 года, когда вопрос о возможности силового достижения объединения Кореи встал в практическую плоскость. В 1950 году стоимость поставок в КНДР из СССР вооружения и боевой техники увеличилась по сравнению с 1949 годом почти в 3,5 раза (с 249,9 млн руб. до 869,6 млн руб.)32.
Аналогичные меры со стороны США упоминаются реже. Между тем США вовсе не оставались безучастными к военным потребностям РК. Армия США, покидая Южную Корею в июне 1949 года, оставила там оружие для 38 тыс. солдат33. Снаряжение и боеприпасы, доставшиеся южнокорейской армии, оценивалось в 110 млн долларов. что почти равнялось годовому бюджету республики того времени34. Велась работа по обеспечению всем необходимым армии РК численностью в 100 тыс. солдат и ее резерва таких же размеров. Посол США в Сеуле Дж. Муччо утверждал в мае 1949 года, что США делали в военной сфере для РК больше, чем СССР для КНДР35.
Оказывая РК большую военную помощь, США воздерживались предоставлять ей наступательное вооружение. Объяснялось это следующими соображениями. Во-первых, сказывался печальный опыт гражданской войны в Китае, где американское оружие и военная техника, имевшиеся у разгромленных чанкайшистов, попали в руки Народно-освободительной армии КНР. Опасались, что нечто подобное может произойти в Корее. Во-вторых, чтобы этого не случилось, удерживали таким образом рвавшегося в "поход на Север" Ли Сын Мана. В США не исключали, что этот трудно управляемый и склонный к авантюрам политик мог ввязаться в вооруженный конфликт раньше, чем сложатся необходимые условия.
1950 год внес новые нюансы. 19 января 1950 года в Кремль поступило важное сообщение из Пхеньяна. Советский посол Штыков докладывал: "Вечером в китайском посольстве в связи с отъездом посла проходил прием. Во время его Ким Ир Сен сказал мне следующее: "Теперь, когда освобождение Китая завершается, на очереди стоит вопрос освобождения Кореи. Партизаны не решат дела. Я не сплю ночами, думая о воссоединении. Мао сказал, что наступать на Юг не надо. Но если Ли Сын Ман будет наступать, тогда надо переходить в контрнаступление. Но Ли Сын Ман не наступает..." Ему, Ким Ир Сену, нужно побывать у Сталина и спросить разрешения на наступление для освобождения Южной Кореи. Мао обещал помощь, и он, Ким Ир Сен, с ним встретится. Ким Ир Сен настаивал на личном докладе Сталину о разрешении наступать на Юг с Севера. Ким Ир Сен был в состоянии некоторого опьянения и вел разговоры в возбужденном состоянии"36.
Сталин не спешил с ответом. Обменялся посланиями с Мао Цзэдуном, который считал, что вопрос следует обсудить. Только после этого 30 января 1950 года из Москвы от Сталина в Пхеньян пошла шифровка:
"Сообщение от 19 января 50 года получил. Такое большое дело нуждается в подготовке. Дело надо организовать так, чтобы не было большого риска. Готов принять..."37.
В Пхеньяне телеграмму расценили как согласие на операцию с условием достижения гарантированного успеха. После еще одной консультации с Пекином Сталин 9 февраля дал согласие на подготовку широкомасштабной операции на Корейском полуострове, одобрив намерение Пхеньяна военным путем объединить родину. Вслед за этим резко возросли поставки из СССР танков, артиллерии, стрелкового вооружения, боеприпасов, медикаментов, нефти.
Историческая справка
В марте 1950 года в Кремле было принято решение о поставках в КНДР военного имущества по следующей номенклатуре (приводятся данные по поставкам, производившимся в наибольших объемах):
7,62 мм винтовки обр. 1891/30 годов - 22 000 шт.;
7,62 мм карабины обр. 1938 года и обр. 1944 года - 19 638 шт.;
7,62 мм снайперские винтовки - 3000 шт.;
7,62 мм ручные пулеметы "ДП" - 2325 шт.;
7,62 мм станковые пулеметы "Максим" - 793 шт.;
14,5 мм противотанковые ружья ПТРС - 381 шт.;
45-мм противотанковые пушки обр. 1942 года - 196 шт.;
76-мм дивизионные пушки обр. 1936,1939 и 1942 годов - 94 шт.;
122-мм гаубицы обр. 1910/30 годов и обр. 1938 года - 42 шт.;
самолеты Ил-10 - 40 ед.;
самолеты УИл-10 (учебные) - 8 ед.;
самолеты Як-9п - 10 ед.;
большой охотник за подлодками - 1 ед.;
тральщик типа "Трал" - 1 ед.
С помощью советских военных советников на 1 марта 1950 года в КНДР было подготовлено для сухопутных войск - 6349 офицеров и обучалось 3237 курсантов, для ВВС - 116 летчиков и 228 авиатехников и специалистов, для ВМФ - готовилось 612 морских офицеров и 640 матросов. Однако кадры командного состава ВМФ КНДР военно-морской подготовки не имели38.
Эта была серьезная сила, учитывая рамки театра военных действий и силы сторон.
Главный военный советник СССР в Северной Корее генерал-лейтенант Васильев39 в своем "Докладе о состоянии Корейской Народной Армии на 1 марта 1950 года" сделал следующие общие выводы:
"1. Вооруженные силы Корейской Народной Республики (сухопутные войска, авиация, военно-морской флот, с учетом четырех пограничных бригад МВД), по состоянию на 1 марта 1950 года являются серьезной военной силой, с высоким политико-моральным состоянием и способны под руководством своего Народного правительства вооруженным путем решать исторические задачи по защите интересов корейского народа.
2. Для оценки вооруженных сил Корейской Народной Республики период март-апрель месяцы 1950 года не являются характерными, так как в этот период армия проводит большие организационные мероприятия и в этот же период ожидается прибытие из Советского Союза большого количества вооружения, боеприпасов и автотранспорта. С прибытием этой техники КНА изменит свое лицо и резко повысит свою боевую готовность [...]"40.
В штабе северокорейской армии с участием советских советников в глубокой тайне велась разработка плана широкомасштабной наступательной операции, шло ускоренное формирование нескольких новых корейских соединений.
Но Сталин, дав согласие на поход Ким Ир Сена, все еще колебался. Он опасался вооруженного вмешательства США в конфликт между Севером и Югом Кореи, которое могло привести к непредсказуемым последствиям, а может быть и к прямой конфронтации двух сверхдержав, что грозило ядерной войной. Поэтому, как он считал, Москва должна была, с одной стороны, заручиться согласием Пекина на поддержку действий КНДР по силовому объединению Кореи, а с другой - по возможности дистанцироваться от вероятного участия СССР в назревшем конфликте, чтобы избежать риска быть втянутым в войну с США в случае их вмешательства в корейские дела.