Страница:
Таким образом, задолго до начала войны велась идеологическая подготовка к ней населения Северной Кореи. Но агрессивность и намерения объединить Корею проявлял и Сеул. Так, 7 октября 1949 года Ли Сын Ман и 31 октября того же года министр обороны Южной Кореи Син Сен Мо говорили о реальной возможности в считанные дни захватить Пхеньян. 19 июня 1950 года Ли Сын Ман заявил в Национальном собрании в присутствии советника госдепартамента США Д. Даллеса: "Если мы не сможем защитить демократию от "холодной войны", мы добьемся победы в горячей войне". В стране назревала гражданская война.
По обе стороны 38-й параллели сосредотачивались войска. Участились пограничные стычки. Активизировались и американцы. За несколько дней до начала войны в Сеул прибыл бывший тогда советником госдепартамента Джон Ф. Даллес. Он проинспектировал южнокорейские войска в районе 38-й параллели. Стоя под палящими лучами летнего корейского солнца в своем безупречном костюме и шляпе-котелке, Даллес смотрел на мирный пейзаж по ту сторону границы и выслушивал заверения сопровождавших его южнокорейских офицеров, которые, улыбаясь, говорили ему, что в случае вторжения враг будет "наголову разбит еще до того, как перейдет границу". На это Даллес заявил, что, если им удастся продержаться хотя бы две недели после начала боевых действий, "все пойдет гладко". "Я придаю большое значение той решающей роли, которую ваша страна может сыграть в великой драме, которая сейчас разыграется", - писал Даллес Ли Сын Ману перед отъездом из Сеула52.
Тем временем в КНДР заканчивались приготовления к первой широкомасштабной наступательной операции против южнокорейских войск. За несколько дней до предполагавшегося срока наступления в приграничных районах КНДР в целях оперативной маскировки предстоявшей акции было разыграно крупное войсковое учение, которым, очевидно, дополнительно притупили бдительность и южнокорейцев, и американцев. В ходе учения помимо выполнения этой задачи было осуществлено сосредоточение войсковых группировок на направлениях предстоящих действий.
Но для Сталина очень важно было принять все меры к тому, чтобы не дать США повода обвинить СССР в "соучастии в северокорейской агрессии" и предотвратить их вмешательство в конфликт.
За пять дней до начала войны, 20 июня 1950 года, Штыков прислал Сталину телеграмму: "Ким Ир Сен просил передать: для наступления и десанта нужны корабли. Два корабля прибыли, но экипажи не успели подготовить. Просит десять советских советников использовать на кораблях. Считаю, просьбу удовлетворить надо". Ответ, подписанный А.А. Громыко 22 июня, пришел быстро: "Ваше предложение отклоняется. Это дает повод для вмешательства".
Ободренный поддержкой своих великих соседей - СССР и КНР, - Ким Ир Сен отдал приказ о вторжении. С рассветом 25 июня 1950 года войска Корейской народной армии (КНА) начали наступление в глубь Южной Кореи. Итак, война началась.
Здесь следует сказать еще об одной немаловажной проблеме. Руководители советского государства сделали все возможное, чтобы граждане СССР не могли попасть в руки противника, особенно к американцам. Так, в первые дни войны многие советские граждане корейского происхождения направили в высшие органы власти заявления с просьбой направить их на помощь "корейским братьям" для защиты исторической родины от "варварского нападения со стороны американских империалистов"53. Им в этом было отказано. Советским судам, покинувшим 26 июня китайский порт Далянь, было приказано "немедленно вернуться в свою зону обороны"54. Когда северокорейцы развивали наступление на Юг, Ким Ир Сен попросил направить советских советников непосредственно в части, ведущие бои на передовой. Штыков в разговоре с корейским вождем пообещал, что уговорит Москву согласиться. Последовал окрик из Кремля.
"Пхеньян, Совпосол.
Как видно, Вы ведете себя неправильно, так как пообещали корейцам дать советников, а нас не спросили.
Вам нужно помнить, что Вы являетесь представителем СССР, а не Кореи.
Пусть наши советники пойдут в штаб фронта и в армейские группы в гражданской форме в качестве корреспондентов "Правды" в требуемом количестве.
Вы будете лично отвечать перед Советским правительством за то, чтобы они не попали в плен"55.
Как бы в развитие этой телеграммы советские военные советники при батальонах и полках КНА были отозваны в СССР. 27 июня войска КНДР взяли Сеул, и советский главный военный советник генерал Васильев хотел поехать туда, чтобы помочь военному командованию Северной Кореи в управлении войсками, но Москва не дала ему разрешения на это. И в дальнейшем делалось все, чтобы не допустить пленения советских военных специалистов и советников войсками противника.
Война начала набирать силу.
Глава 2
Каток войны идет по Корее
В советских источниках сообщается, что 19 июня 1950 года начальник штаба южнокорейской армии отдал приказ о переходе войск в наступление. Однако наступление не состоялось, так как в штабе 1-го корпуса не было организовано управление и использование артиллерии. В штаб 1-го корпуса спешно выехала комиссия из штаба южнокорейской армии и большая группа американских военных советников. После расследования причин срыва наступления и наведения должного порядка наступление было назначено на 25 июня 1950 года. И с 23 июня южнокорейские войска начали систематический артиллерийский обстрел позиций КНА, а на рассвете 25 июня, при поддержке артиллерии и авиации, они перешли в наступление по всему фронту 38-й параллели и в некоторых местах вторглись на территорию Корейской Народно-Демократической Республики на 1-2 км. Войска Корейской народной армии оказали упорное сопротивление южнокорейским войскам и отбили их нападение. Лишь на направлениях Чорон и Кымчхон и севернее Онджин южнокорейским войскам удалось удержаться на глубине 1-2 км севернее 38-й параллели.
Американские источники утверждают, что в воскресенье 25 июня 1950 года в 4 часа утра после 30-минутной артиллерийской подготовки северокорейские войска начали военную кампанию, политический целью которой являлось объединение всей Кореи под властью коммунистов. Публикация ряда материалов в современной России подтверждает это.
Вот что докладывал посол СССР в Северной Корее начальнику Главного разведывательного управления Советской армии:
"Товарищу Захарову (только лично).
Докладываю о подготовке и ходе военных действий Корейской Народной Армии.
Сосредоточение Народной армии в район 38-й параллели началось 12 июня и закончилось 23 июня, как предусматривалось планом генштаба. Передислокация войск прошла организованно, без происшествий.
Агентура противника, вероятно, передислокацию войск обнаружила, но план и сроки начала действия войск удалось сохранить в секрете.
Планирование операции в дивизиях, рекогносцировка местности происходила с участием советских советников.
Все подготовительные мероприятия к операции были закончены к 24 июня. 24 июня был вручен приказ командирам дивизий о "Д" и "Ч".
В войсках был зачитан политический приказ Министра обороны, в котором указывалось, что Южно-Корейская армия спровоцировала военное нападение нарушив 38-ю параллель, что правительство КНДР отдало приказ о переходе в контрнаступление Корейской Народной Армии.
Приказ о контрнаступлении солдатами и офицерами Корейской Народной Армии был встречен с большим подъемом.
Войска в исходное положение вышли к 24 часам 24 июня. Военные действия начались в 4 часа 40 минут местного времени. Артподготовка проводилась в течение 20-40 минут в виде прямой наводки и десятиминутного артналета. Пехота поднялась и дружно пошла в атаку. В первые три часа отдельные части и соединения продвинулись от 3 до 5 км.
Атака войск народной армии для противника была полной неожиданностью.
[...]
Штыков. 26 июня 1950 г.".
Все стороны с самого начала подтверждают факт наступления (упреждающего удара) КНА, начавшегося 25 июня 1950 года. В ходе этого наступления северокорейские войска осуществили пять наступательных операций и вышли в южные районы страны.
Первый этап войны
(25 июня - 14 сентября)
Первая операция КНА - разгром
южнокорейских войск в приграничных районах
(25-28 июня 1950 года)
Замысел первой (Сеульской) операции состоял в том, чтобы, нанося главный удар в общем направлении на Сеул, Сувон и вспомогательный - в обход Сеула с юго-востока в направлении на Сувон, разгромить противостоящего противника, окружить и уничтожить его главные силы в районе Сеула и выйти на рубеж Сувон - Вончжу - Самчхок.
На направлении главного удара (на Сеул) должны были наступать 1, 3, 4 и 6-я пехотные дивизии и 105-я танковая бригада.
2-я и 12-я пехотные дивизии и 603-й мотоциклетный полк получили задачу нанести удар в направлении Янгу, Сувон и отрезать пути отхода основным силам южнокорейской армии из района Сеула на юг и юго-восток.
Части КНА, наступавшие вдоль восточного побережья, должны были не допустить отхода противника на юг, а также подхода его резервов к линии фронта.
На западном побережье части КНА, развернутые правее главной группировки, должны были освободить Онджинский и Йонанский полуострова.
В дальнейшем с целью освобождения всей территории Южной Кореи имелось в виду разгромить резервы противника и развивать наступление по 3 направлениям:
Сувон, Чхёнан, Нонсан, Кванчжу, Мокпхо;
Очонни, Чонгчжю, Тэчжон, Намвон, Ресу;
Вончжу, Андон, Пусан.
На сеульском направлении в результате хорошо организованной и проведенной артиллерийской подготовки система огня противника была подавлена, и части северокорейской армии уже в первые часы боевых действий продвинулись на 6-8 км к югу от 38-й параллели и через 2 часа после начала наступления овладели городом Кэсон.
Посол США в Сеуле Джон Муччо узнал о нападении в 9.30 утра. Он услышал взрывы после первых авианалетов и привел в действие план эвакуации американцев и других иностранных граждан - единственный полностью готовый план на случай чрезвычайной ситуации в Корее. Операция имела кодовое наименование "Круллер" и была начата по сигналу "Файрсайд" ("Домашний очаг"), переданному вечером того же дня по американской военной радиосети в Корее. По этому сигналу все американцы должны были немедленно следовать в Инчхон, где осуществлялась погрузка на корабли. Муччо, посоветовавшись с начальником группы американских военных советников, отправил радиограмму в Токио, попросив немедленно организовать переброску по воздуху боеприпасов для южнокорейской армии, добавив при этом, что "для нас было бы катастрофой, если бы южные корейцы потерпели поражение просто потому, что США не обеспечили их хотя бы самым необходимым".
В Токио было решено эвакуировать всех военных советников самолетами с аэродрома в Кимпо в перерывах между частыми налетами северокорейской авиации, которая не встречала никакого сопротивления. Авиация Северной Кореи без труда достигла превосходства в воздухе и делала все, что ей заблагорассудится. В течение 26 июня большинство американцев и других граждан погрузились на норвежское судно в Инчхоне, причем пассажиров было 700 человек, а корабль был рассчитан на 12. Все не переставали восхищаться экипажем, который стоически справлялся со своей трудной задачей.
Командование южнокорейских войск стремилось привести в порядок деморализованные части, действовавшие в первом эшелоне, и начало спешно подтягивать вторые эшелоны и резервы. Южнокорейцам удалось на ряде направлений занять тактически выгодные рубежи и оказать упорное сопротивление наступающим войскам КНА. В частности, контратаками и огнем до конца дня 25 июня было задержано наступление 1-й пехотной дивизии в 6-8 км южнее 38-й параллели.
Действительно, многие подразделения южнокорейской армии стойко сражались против превосходящих сил северокорейцев. Не имея противотанковых средств, южнокорейская пехота применяла самоубийственные способы борьбы с атакующими танками Т-34, взбираясь с подрывными зарядами на башни или бросаясь под танки с ранцами, набитыми взрывчаткой. Многие южнокорейские артиллеристы до последнего стояли у своих неэффективных гаубиц М-3, пока не погибли возле них, успев перед этим огнем прямой наводкой нанести наступающим тяжелые потери.
Тем не менее части КНА (6-я пехотная дивизия) к исходу 25 июня вышли к р. Ханган.
Муччо и оставшаяся часть американского посольства выехали из Сеула, уничтожив свою посольскую радиостанцию. С ним уехали остатки американской военной миссии. Позже в тот же день без согласования с военной миссией начальник Генерального штаба Южной Кореи генерал Чэ вместе со своим штабом поспешно выехал из столицы, полностью лишив тем самым управления южнокорейские войска. Полковник Райт бросился за ним в погоню и обнаружил штаб, который развертывался на дороге в Сувон. Начальник штаба начал оправдываться, что "был увезен насильно против его желания его штабными офицерами". Райт убедил его вернуться с ним в Сеул. Но невосполнимый ущерб уже был нанесен моральному духу южнокорейской армии, как и гражданскому населению, которые видели все это неприглядное зрелище трусливого бегства своего командующего.
Штаб южнокорейской армии вернулся в Сеул только на несколько часов, после чего снова выехал из города, сопровождаемый тысячами охваченных ужасом солдат и беженцев, забивших все подъезды к мостам через р. Ханган. Южнокорейские саперы взорвали основные мосты, на которых сгрудились солдаты и беженцы, - по оценкам, погибло 800 человек.
В Вашингтоне был поздний вечер 24 июня, когда там узнали о вторжении Северной Кореи из сообщения Муччо, которое было сразу же подтверждено штабом Макартура. Трумэна не было в Вашингтоне, он уехал на выходные в свой дом в Индепенденсе, штат Миссури.
Дин Ачесон был среди первых, кого оповестили.
Поскольку Трумэн мог вернуться в Овальный кабинет только к полудню 25 июня, Ачесон взял на себя принятие целого ряда важных решений, которые по конституции не входили в его прерогативу. Он распорядился немедленно оказать военную помощь южнокорейской армии, о чем Муччо просил ранее, дал указания Макартуру поставить задачу авиации Дальневосточного командования на обеспечение воздушного прикрытия эвакуации американцев из Кореи, а 7-му флоту США - на крейсирование между Тайванем и материковым Китаем, чтобы исключить любые попытки Мао Цзэдуна осуществить вторжение в неспокойную вотчину Чан Кайши (точно так же, чтобы не допустить попыток Чан Кайши вторгнуться в Китай). Все это было сделано без консультаций с ОКНШ и до получения формального одобрения Конгрессом. Это было вполне в духе Ачесона, хорошо известного своим отчужденным отношением ко всякому, кого он считал ниже своего интеллектуального или социального уровня. У него было невысокое мнение о генерале Омаре Брэдли, председателе Объединенного комитета начальников штабов, которое, кстати, разделялось многими членами военного истэблишмента.
Нужно было немедленно задействовать "фактор ООН". Ачесон сразу же поставил задачу дежурным сменам в Пентагоне и Госдепартаменте связаться с Трюгве Ли и попросить его созвать чрезвычайное заседание Совета Безопасности ООН как можно раньше в воскресенье 25 июня. Этот запрос был сделан до наступления полуночи.
Совет Безопасности ООН собрался в Нью-Йорке в полдень 25 июня, чтобы рассмотреть проект резолюции, поспешно представленной США и призывающей к коллективным действиям против "неспровоцированной агрессии" и к немедленному прекращению огня северными корейцами. Среди членов СБ возникли разногласия. Великобритания, Франция, Египет, Норвегия и Индия настаивали на том, что это гражданская война и что поскольку на протяжении многих месяцев мир нарушался обеими сторонами, то трудно говорить о "неспровоцированности" и что нужно потребовать, чтобы обе стороны прекратили огонь. Однако эта поправка была отвергнута Трюгве Ли и Чарльзом Нойесом, представителем США, и первоначальная резолюция была принята девятью голосами "за" при отсутствии голосов "против". Югославский представитель воздержался. Гораздо более важным было то, что отсутствовал советский представитель Яков Малик. По указанию Москвы он бойкотировал заседания Совета Безопасности ввиду его продолжающегося отказа, так же как и всей Генеральной Ассамблеи, принять коммунистический Китай вместо националистического правительства Чан Кайши. Если бы Малик присутствовал, то он несомненно воспользовался бы правом вето и резолюция была бы заблокирована. В этом случае американцам пришлось бы либо оказывать помощь Южной Корее в одиночку, либо бросить Ли Сын Мана на произвол судьбы.
Вечером 25 июня вслед за принятием резолюции Совета Безопасности в Вашингтоне состоялось совещание на высшем уровне под председательством Трумэна, срочно вернувшегося из Миссури. Присутствовали Ачесон, министр обороны Джонсон, весь Объединенный комитет начальников штабов во главе с генералом Брэдли.
Военные планы Пентагона основывались на двух сценариях: возможное нападение на континентальную часть США или вторжение русских и их восточноевропейских союзников через границу, разделявшую Германию на две части. Следствием такого планирования была переброска ВВС США в континентальную Европу и создание баз Стратегического авиационного командования в Англии, Испании и Северной Африке.
Брэдли был сначала против отправки в Корею сухопутных войск. Как он полагал, армия находилась в бедственном состоянии после резких сокращений начиная с 1945 года и неизбежного перенапряжения ресурсов, поскольку силы, предназначенные для Западной Европы, должны были быть направлены на Дальний Восток. Начальник штаба ВВС генерал-лейтенант Хойт Ванденберг считал, что достаточно использовать воздушную мощь США, чтобы покончить с вторжением коммунистов. Он высказался за нанесение ядерных ударов по советским воздушным базам на Дальнем Востоке, и Трумэн сразу же отдал распоряжения разработать планы на случай такого решительного сценария. Он попросил ОКНШ произвести оценку того, где СССР может нанести следующий удар.
Ни у кого с самого начала не вызывало сомнения, что за агрессией Северной Кореи стоит Москва. Трумэн пребывал в мучительных раздумьях относительно "ужасных последствий" отправки на фронт американских сухопутных сил, и особенно в связи с перспективой нанесения ядерного удара по русским.
Позднее он писал: "В конце концов, я сделал это ради Организации Объединенных Наций. Я верил в Лигу Наций. Она оказалась несостоятельной. Многие думали, что это произошло из-за того, что США не входили в нее и не могли оказать ей поддержку. Ладно, теперь мы создали ООН. Это была наша идея, и при первой же большой проверке мы не могли допустить провала. Если коллективная система при ООН может работать, то ее надо заставить сделать это, настало время раскрыть карты".
Группа экспертов во главе с бригадным генералом Чёрчем сразу же отправилась из Токио в Корею, чтобы оценить ситуацию на месте. Чёрч рекомендовал немедленно прислать американские наземные боевые части.
Комиссия ООН по Корее (UNCOK), которая продолжала рекомендовать переговоры в качестве единственно правильного средства разрешения конфликта, была проигнорирована, когда Совет Безопасности собрался на свое заседание 27 июня, чтобы рассмотреть еще одну резолюцию США, призывавшую членов ООН "оказать такую помощь Республике Корея, которая может быть необходима для отражения вооруженного нападения и восстановления международного мира и безопасности в зоне конфликта". Резолюция была одобрена, что вызвало вздох облегчения в Вашингтоне. Великобритания, Франция, Тайвань, Куба, Эквадор, Норвегия и США голосовали "за", Югославия была против, а Индия и Египет воздержались. Советский представитель снова отсутствовал.
Тем временем наступление КНА на сеульском направлении в первый день в целом развивалось успешно. Северокорейские части, продвинувшись на 8-12 км, вклинились в оборону противника и охватили фланги вражеской группировки, действовавшей на сеульском направлении.
На Онджинском полуострове северокорейская армия успешно атаковала противника и к исходу 25 июня сломила его организованное сопротивление. В ходе боев было захвачено в плен до 2 тыс. солдат и офицеров противника и вся боевая техника 17-го полка Столичной пехотной дивизии. В ночь на 26 июня остатки 17-го полка общей численностью до 400 человек на лодках и шаландах переправились на о. Тэёнпхёндо (29 июня гарнизон этого острова был эвакуирован в Кунсан). К утру 26 июня полуостров Онджин был полностью очищен от южнокорейских войск. К этому же времени части КНА овладели Йонанским полуостровом.
Наступление на восточном участке фронта развивалось менее успешно. Части КНА, действуя в сложных условиях местности и встречая упорное сопротивление противника, продвинулись всего на 2-5 км. К вечеру 25 июня на восточном побережье в районе Каннын и Самчхок был высажен морской десант.
С утра 26 июня войска Корейской народной армии возобновили наступление.
Частям 6-й пехотной дивизии, которые еще вечером 25 июня вышли к р. Ханган, предстояло форсировать это серьезное водное препятствие. Ширина реки в этом месте достигала 6 км, глубина - 5 м. Из-за недостатка переправочных средств и некоторой неорганизованности к утру 26 июня на левый берег реки было переправлено лишь три батальона с двумя 76-мм полковыми пушками. Эти подразделения захватили плацдарм глубиной до 3 км. К утру 27 июня, несмотря на усилившееся сопротивление противника, на левый берег реки переправились главные силы дивизии. Остальные силы дивизии переправились в ночь на 28 июня.
На рассвете 27 июня после короткого артиллерийского налета наступление было продолжено, однако вскоре дальнейшее продвижение северокорейцев было остановлено огнем и контратаками остатков разгромленных частей противника и южнокорейских подразделений, подошедших из Сеула.
На других участках также шли напряженные бои, не прекращавшиеся весь день 26 июня. Только к вечеру 27 июня сопротивление противника было сломлено, части КНА овладели г. Мунсан. В то же время обозначился успех в направлении на Ыйджонбу, который был взят к вечеру 26 июня после полуторачасового боя.
С утра 27 июня было развернуто наступление на Сеул. Отходившие части противника оказывали огневое сопротивление, разрушали мосты, дороги и на отдельных участках устанавливали мины. К исходу 27 июня наступающие части КНА вышли на рубеж в 4-7 км северо-западнее, севернее и северо-восточнее Сеула.
2-я пехотная дивизия после двухдневных боев, вечером 27 июня, овладела крупным городом Чхунчхон и к исходу 27 июня подошла к Капхён. В это же время подразделения КНА обошли Капхён и в 2 км западнее города перерезали железную дорогу, ведущую на Сеул. 12-я пехотная дивизия, медленно продвигаясь вперед, к исходу 27 июня вышла на рубеж в 14 км северо-восточнее Хончен. На восточном побережье 1-я пограничная бригада к этому времени завязала бой за Каннын, где накануне был высажен морской десант.
В результате трехдневного наступления войска КНА нанесли тяжелое поражение основным силам противника, сосредоточенным у 38-й параллели1. Наибольшего успеха войска КНА добились на сеульском направлении, продвинувшись до 50 км и выйдя непосредственно на подступы к Сеулу.
Противник, стремясь приостановить продвижение наступающих войск КНА, спешно подтягивал резервы в район Сеула, которые вступили в бой уже 26-27 июня. По данным самого южнокорейского командования, к 30 июня ему удалось собрать южнее реки Ханган только 22 тыс. солдат и офицеров, а несколько позже - 54 тыс. человек2.
Но войска северокорейцев не использовали всех возможностей по окружению и уничтожению врага. 1, 2, 12-я стрелковые дивизии, которые должны были обойти Сеул и отрезать сеульской группировке пути на юг и юго-восток, не имея боевого опыта, действовали нерешительно. Даже когда Сеул был уже освобожден частями 3, 4-й стрелковых дивизий и 105-й танковой бригадой, 1, 2 и 12-я стрелковые дивизии находились в 30 км от города и не смогли своевременно преодолеть сопротивление небольших сил южнокорейских войск. В этих дивизиях не было четкого управления частями и подразделениями, артиллерия отставала от пехоты, и ей приходилось действовать без артиллерийской поддержки.
Поражение южнокорейских войск такого масштаба было неожиданным для американцев. Чтобы предотвратить их полный разгром, США решили открыто вмешаться в войну в Корее.
Генри Киссинджер, бывший госсекретарь США:
"Столкнувшись с этой ситуацией лицом к лицу вскоре после блокады Берлина, переворота в Чехословакии и коммунистической победы в Китае, США расценили случившееся как доказательство того, что коммунизм находится на марше и должен быть остановлен в большей степени из принципа, чем вследствие какой-либо военной доктрины... Успех вторжения в Корею имел бы катастрофические последствия для Японии. Япония, отделенная от Кореи лишь узким Японским морем, всегда считала последнюю ключевой в стратегическом отношении территорией в Северо-Восточной Азии. Ничем не сдерживаемый коммунистический контроль вызвал бы к жизни призрак маячащего на горизонте общеазиатского монолитного коммунистического монстра и подорвал бы прозападную ориентацию Японии"3.
По обе стороны 38-й параллели сосредотачивались войска. Участились пограничные стычки. Активизировались и американцы. За несколько дней до начала войны в Сеул прибыл бывший тогда советником госдепартамента Джон Ф. Даллес. Он проинспектировал южнокорейские войска в районе 38-й параллели. Стоя под палящими лучами летнего корейского солнца в своем безупречном костюме и шляпе-котелке, Даллес смотрел на мирный пейзаж по ту сторону границы и выслушивал заверения сопровождавших его южнокорейских офицеров, которые, улыбаясь, говорили ему, что в случае вторжения враг будет "наголову разбит еще до того, как перейдет границу". На это Даллес заявил, что, если им удастся продержаться хотя бы две недели после начала боевых действий, "все пойдет гладко". "Я придаю большое значение той решающей роли, которую ваша страна может сыграть в великой драме, которая сейчас разыграется", - писал Даллес Ли Сын Ману перед отъездом из Сеула52.
Тем временем в КНДР заканчивались приготовления к первой широкомасштабной наступательной операции против южнокорейских войск. За несколько дней до предполагавшегося срока наступления в приграничных районах КНДР в целях оперативной маскировки предстоявшей акции было разыграно крупное войсковое учение, которым, очевидно, дополнительно притупили бдительность и южнокорейцев, и американцев. В ходе учения помимо выполнения этой задачи было осуществлено сосредоточение войсковых группировок на направлениях предстоящих действий.
Но для Сталина очень важно было принять все меры к тому, чтобы не дать США повода обвинить СССР в "соучастии в северокорейской агрессии" и предотвратить их вмешательство в конфликт.
За пять дней до начала войны, 20 июня 1950 года, Штыков прислал Сталину телеграмму: "Ким Ир Сен просил передать: для наступления и десанта нужны корабли. Два корабля прибыли, но экипажи не успели подготовить. Просит десять советских советников использовать на кораблях. Считаю, просьбу удовлетворить надо". Ответ, подписанный А.А. Громыко 22 июня, пришел быстро: "Ваше предложение отклоняется. Это дает повод для вмешательства".
Ободренный поддержкой своих великих соседей - СССР и КНР, - Ким Ир Сен отдал приказ о вторжении. С рассветом 25 июня 1950 года войска Корейской народной армии (КНА) начали наступление в глубь Южной Кореи. Итак, война началась.
Здесь следует сказать еще об одной немаловажной проблеме. Руководители советского государства сделали все возможное, чтобы граждане СССР не могли попасть в руки противника, особенно к американцам. Так, в первые дни войны многие советские граждане корейского происхождения направили в высшие органы власти заявления с просьбой направить их на помощь "корейским братьям" для защиты исторической родины от "варварского нападения со стороны американских империалистов"53. Им в этом было отказано. Советским судам, покинувшим 26 июня китайский порт Далянь, было приказано "немедленно вернуться в свою зону обороны"54. Когда северокорейцы развивали наступление на Юг, Ким Ир Сен попросил направить советских советников непосредственно в части, ведущие бои на передовой. Штыков в разговоре с корейским вождем пообещал, что уговорит Москву согласиться. Последовал окрик из Кремля.
"Пхеньян, Совпосол.
Как видно, Вы ведете себя неправильно, так как пообещали корейцам дать советников, а нас не спросили.
Вам нужно помнить, что Вы являетесь представителем СССР, а не Кореи.
Пусть наши советники пойдут в штаб фронта и в армейские группы в гражданской форме в качестве корреспондентов "Правды" в требуемом количестве.
Вы будете лично отвечать перед Советским правительством за то, чтобы они не попали в плен"55.
Как бы в развитие этой телеграммы советские военные советники при батальонах и полках КНА были отозваны в СССР. 27 июня войска КНДР взяли Сеул, и советский главный военный советник генерал Васильев хотел поехать туда, чтобы помочь военному командованию Северной Кореи в управлении войсками, но Москва не дала ему разрешения на это. И в дальнейшем делалось все, чтобы не допустить пленения советских военных специалистов и советников войсками противника.
Война начала набирать силу.
Глава 2
Каток войны идет по Корее
В советских источниках сообщается, что 19 июня 1950 года начальник штаба южнокорейской армии отдал приказ о переходе войск в наступление. Однако наступление не состоялось, так как в штабе 1-го корпуса не было организовано управление и использование артиллерии. В штаб 1-го корпуса спешно выехала комиссия из штаба южнокорейской армии и большая группа американских военных советников. После расследования причин срыва наступления и наведения должного порядка наступление было назначено на 25 июня 1950 года. И с 23 июня южнокорейские войска начали систематический артиллерийский обстрел позиций КНА, а на рассвете 25 июня, при поддержке артиллерии и авиации, они перешли в наступление по всему фронту 38-й параллели и в некоторых местах вторглись на территорию Корейской Народно-Демократической Республики на 1-2 км. Войска Корейской народной армии оказали упорное сопротивление южнокорейским войскам и отбили их нападение. Лишь на направлениях Чорон и Кымчхон и севернее Онджин южнокорейским войскам удалось удержаться на глубине 1-2 км севернее 38-й параллели.
Американские источники утверждают, что в воскресенье 25 июня 1950 года в 4 часа утра после 30-минутной артиллерийской подготовки северокорейские войска начали военную кампанию, политический целью которой являлось объединение всей Кореи под властью коммунистов. Публикация ряда материалов в современной России подтверждает это.
Вот что докладывал посол СССР в Северной Корее начальнику Главного разведывательного управления Советской армии:
"Товарищу Захарову (только лично).
Докладываю о подготовке и ходе военных действий Корейской Народной Армии.
Сосредоточение Народной армии в район 38-й параллели началось 12 июня и закончилось 23 июня, как предусматривалось планом генштаба. Передислокация войск прошла организованно, без происшествий.
Агентура противника, вероятно, передислокацию войск обнаружила, но план и сроки начала действия войск удалось сохранить в секрете.
Планирование операции в дивизиях, рекогносцировка местности происходила с участием советских советников.
Все подготовительные мероприятия к операции были закончены к 24 июня. 24 июня был вручен приказ командирам дивизий о "Д" и "Ч".
В войсках был зачитан политический приказ Министра обороны, в котором указывалось, что Южно-Корейская армия спровоцировала военное нападение нарушив 38-ю параллель, что правительство КНДР отдало приказ о переходе в контрнаступление Корейской Народной Армии.
Приказ о контрнаступлении солдатами и офицерами Корейской Народной Армии был встречен с большим подъемом.
Войска в исходное положение вышли к 24 часам 24 июня. Военные действия начались в 4 часа 40 минут местного времени. Артподготовка проводилась в течение 20-40 минут в виде прямой наводки и десятиминутного артналета. Пехота поднялась и дружно пошла в атаку. В первые три часа отдельные части и соединения продвинулись от 3 до 5 км.
Атака войск народной армии для противника была полной неожиданностью.
[...]
Штыков. 26 июня 1950 г.".
Все стороны с самого начала подтверждают факт наступления (упреждающего удара) КНА, начавшегося 25 июня 1950 года. В ходе этого наступления северокорейские войска осуществили пять наступательных операций и вышли в южные районы страны.
Первый этап войны
(25 июня - 14 сентября)
Первая операция КНА - разгром
южнокорейских войск в приграничных районах
(25-28 июня 1950 года)
Замысел первой (Сеульской) операции состоял в том, чтобы, нанося главный удар в общем направлении на Сеул, Сувон и вспомогательный - в обход Сеула с юго-востока в направлении на Сувон, разгромить противостоящего противника, окружить и уничтожить его главные силы в районе Сеула и выйти на рубеж Сувон - Вончжу - Самчхок.
На направлении главного удара (на Сеул) должны были наступать 1, 3, 4 и 6-я пехотные дивизии и 105-я танковая бригада.
2-я и 12-я пехотные дивизии и 603-й мотоциклетный полк получили задачу нанести удар в направлении Янгу, Сувон и отрезать пути отхода основным силам южнокорейской армии из района Сеула на юг и юго-восток.
Части КНА, наступавшие вдоль восточного побережья, должны были не допустить отхода противника на юг, а также подхода его резервов к линии фронта.
На западном побережье части КНА, развернутые правее главной группировки, должны были освободить Онджинский и Йонанский полуострова.
В дальнейшем с целью освобождения всей территории Южной Кореи имелось в виду разгромить резервы противника и развивать наступление по 3 направлениям:
Сувон, Чхёнан, Нонсан, Кванчжу, Мокпхо;
Очонни, Чонгчжю, Тэчжон, Намвон, Ресу;
Вончжу, Андон, Пусан.
На сеульском направлении в результате хорошо организованной и проведенной артиллерийской подготовки система огня противника была подавлена, и части северокорейской армии уже в первые часы боевых действий продвинулись на 6-8 км к югу от 38-й параллели и через 2 часа после начала наступления овладели городом Кэсон.
Посол США в Сеуле Джон Муччо узнал о нападении в 9.30 утра. Он услышал взрывы после первых авианалетов и привел в действие план эвакуации американцев и других иностранных граждан - единственный полностью готовый план на случай чрезвычайной ситуации в Корее. Операция имела кодовое наименование "Круллер" и была начата по сигналу "Файрсайд" ("Домашний очаг"), переданному вечером того же дня по американской военной радиосети в Корее. По этому сигналу все американцы должны были немедленно следовать в Инчхон, где осуществлялась погрузка на корабли. Муччо, посоветовавшись с начальником группы американских военных советников, отправил радиограмму в Токио, попросив немедленно организовать переброску по воздуху боеприпасов для южнокорейской армии, добавив при этом, что "для нас было бы катастрофой, если бы южные корейцы потерпели поражение просто потому, что США не обеспечили их хотя бы самым необходимым".
В Токио было решено эвакуировать всех военных советников самолетами с аэродрома в Кимпо в перерывах между частыми налетами северокорейской авиации, которая не встречала никакого сопротивления. Авиация Северной Кореи без труда достигла превосходства в воздухе и делала все, что ей заблагорассудится. В течение 26 июня большинство американцев и других граждан погрузились на норвежское судно в Инчхоне, причем пассажиров было 700 человек, а корабль был рассчитан на 12. Все не переставали восхищаться экипажем, который стоически справлялся со своей трудной задачей.
Командование южнокорейских войск стремилось привести в порядок деморализованные части, действовавшие в первом эшелоне, и начало спешно подтягивать вторые эшелоны и резервы. Южнокорейцам удалось на ряде направлений занять тактически выгодные рубежи и оказать упорное сопротивление наступающим войскам КНА. В частности, контратаками и огнем до конца дня 25 июня было задержано наступление 1-й пехотной дивизии в 6-8 км южнее 38-й параллели.
Действительно, многие подразделения южнокорейской армии стойко сражались против превосходящих сил северокорейцев. Не имея противотанковых средств, южнокорейская пехота применяла самоубийственные способы борьбы с атакующими танками Т-34, взбираясь с подрывными зарядами на башни или бросаясь под танки с ранцами, набитыми взрывчаткой. Многие южнокорейские артиллеристы до последнего стояли у своих неэффективных гаубиц М-3, пока не погибли возле них, успев перед этим огнем прямой наводкой нанести наступающим тяжелые потери.
Тем не менее части КНА (6-я пехотная дивизия) к исходу 25 июня вышли к р. Ханган.
Муччо и оставшаяся часть американского посольства выехали из Сеула, уничтожив свою посольскую радиостанцию. С ним уехали остатки американской военной миссии. Позже в тот же день без согласования с военной миссией начальник Генерального штаба Южной Кореи генерал Чэ вместе со своим штабом поспешно выехал из столицы, полностью лишив тем самым управления южнокорейские войска. Полковник Райт бросился за ним в погоню и обнаружил штаб, который развертывался на дороге в Сувон. Начальник штаба начал оправдываться, что "был увезен насильно против его желания его штабными офицерами". Райт убедил его вернуться с ним в Сеул. Но невосполнимый ущерб уже был нанесен моральному духу южнокорейской армии, как и гражданскому населению, которые видели все это неприглядное зрелище трусливого бегства своего командующего.
Штаб южнокорейской армии вернулся в Сеул только на несколько часов, после чего снова выехал из города, сопровождаемый тысячами охваченных ужасом солдат и беженцев, забивших все подъезды к мостам через р. Ханган. Южнокорейские саперы взорвали основные мосты, на которых сгрудились солдаты и беженцы, - по оценкам, погибло 800 человек.
В Вашингтоне был поздний вечер 24 июня, когда там узнали о вторжении Северной Кореи из сообщения Муччо, которое было сразу же подтверждено штабом Макартура. Трумэна не было в Вашингтоне, он уехал на выходные в свой дом в Индепенденсе, штат Миссури.
Дин Ачесон был среди первых, кого оповестили.
Поскольку Трумэн мог вернуться в Овальный кабинет только к полудню 25 июня, Ачесон взял на себя принятие целого ряда важных решений, которые по конституции не входили в его прерогативу. Он распорядился немедленно оказать военную помощь южнокорейской армии, о чем Муччо просил ранее, дал указания Макартуру поставить задачу авиации Дальневосточного командования на обеспечение воздушного прикрытия эвакуации американцев из Кореи, а 7-му флоту США - на крейсирование между Тайванем и материковым Китаем, чтобы исключить любые попытки Мао Цзэдуна осуществить вторжение в неспокойную вотчину Чан Кайши (точно так же, чтобы не допустить попыток Чан Кайши вторгнуться в Китай). Все это было сделано без консультаций с ОКНШ и до получения формального одобрения Конгрессом. Это было вполне в духе Ачесона, хорошо известного своим отчужденным отношением ко всякому, кого он считал ниже своего интеллектуального или социального уровня. У него было невысокое мнение о генерале Омаре Брэдли, председателе Объединенного комитета начальников штабов, которое, кстати, разделялось многими членами военного истэблишмента.
Нужно было немедленно задействовать "фактор ООН". Ачесон сразу же поставил задачу дежурным сменам в Пентагоне и Госдепартаменте связаться с Трюгве Ли и попросить его созвать чрезвычайное заседание Совета Безопасности ООН как можно раньше в воскресенье 25 июня. Этот запрос был сделан до наступления полуночи.
Совет Безопасности ООН собрался в Нью-Йорке в полдень 25 июня, чтобы рассмотреть проект резолюции, поспешно представленной США и призывающей к коллективным действиям против "неспровоцированной агрессии" и к немедленному прекращению огня северными корейцами. Среди членов СБ возникли разногласия. Великобритания, Франция, Египет, Норвегия и Индия настаивали на том, что это гражданская война и что поскольку на протяжении многих месяцев мир нарушался обеими сторонами, то трудно говорить о "неспровоцированности" и что нужно потребовать, чтобы обе стороны прекратили огонь. Однако эта поправка была отвергнута Трюгве Ли и Чарльзом Нойесом, представителем США, и первоначальная резолюция была принята девятью голосами "за" при отсутствии голосов "против". Югославский представитель воздержался. Гораздо более важным было то, что отсутствовал советский представитель Яков Малик. По указанию Москвы он бойкотировал заседания Совета Безопасности ввиду его продолжающегося отказа, так же как и всей Генеральной Ассамблеи, принять коммунистический Китай вместо националистического правительства Чан Кайши. Если бы Малик присутствовал, то он несомненно воспользовался бы правом вето и резолюция была бы заблокирована. В этом случае американцам пришлось бы либо оказывать помощь Южной Корее в одиночку, либо бросить Ли Сын Мана на произвол судьбы.
Вечером 25 июня вслед за принятием резолюции Совета Безопасности в Вашингтоне состоялось совещание на высшем уровне под председательством Трумэна, срочно вернувшегося из Миссури. Присутствовали Ачесон, министр обороны Джонсон, весь Объединенный комитет начальников штабов во главе с генералом Брэдли.
Военные планы Пентагона основывались на двух сценариях: возможное нападение на континентальную часть США или вторжение русских и их восточноевропейских союзников через границу, разделявшую Германию на две части. Следствием такого планирования была переброска ВВС США в континентальную Европу и создание баз Стратегического авиационного командования в Англии, Испании и Северной Африке.
Брэдли был сначала против отправки в Корею сухопутных войск. Как он полагал, армия находилась в бедственном состоянии после резких сокращений начиная с 1945 года и неизбежного перенапряжения ресурсов, поскольку силы, предназначенные для Западной Европы, должны были быть направлены на Дальний Восток. Начальник штаба ВВС генерал-лейтенант Хойт Ванденберг считал, что достаточно использовать воздушную мощь США, чтобы покончить с вторжением коммунистов. Он высказался за нанесение ядерных ударов по советским воздушным базам на Дальнем Востоке, и Трумэн сразу же отдал распоряжения разработать планы на случай такого решительного сценария. Он попросил ОКНШ произвести оценку того, где СССР может нанести следующий удар.
Ни у кого с самого начала не вызывало сомнения, что за агрессией Северной Кореи стоит Москва. Трумэн пребывал в мучительных раздумьях относительно "ужасных последствий" отправки на фронт американских сухопутных сил, и особенно в связи с перспективой нанесения ядерного удара по русским.
Позднее он писал: "В конце концов, я сделал это ради Организации Объединенных Наций. Я верил в Лигу Наций. Она оказалась несостоятельной. Многие думали, что это произошло из-за того, что США не входили в нее и не могли оказать ей поддержку. Ладно, теперь мы создали ООН. Это была наша идея, и при первой же большой проверке мы не могли допустить провала. Если коллективная система при ООН может работать, то ее надо заставить сделать это, настало время раскрыть карты".
Группа экспертов во главе с бригадным генералом Чёрчем сразу же отправилась из Токио в Корею, чтобы оценить ситуацию на месте. Чёрч рекомендовал немедленно прислать американские наземные боевые части.
Комиссия ООН по Корее (UNCOK), которая продолжала рекомендовать переговоры в качестве единственно правильного средства разрешения конфликта, была проигнорирована, когда Совет Безопасности собрался на свое заседание 27 июня, чтобы рассмотреть еще одну резолюцию США, призывавшую членов ООН "оказать такую помощь Республике Корея, которая может быть необходима для отражения вооруженного нападения и восстановления международного мира и безопасности в зоне конфликта". Резолюция была одобрена, что вызвало вздох облегчения в Вашингтоне. Великобритания, Франция, Тайвань, Куба, Эквадор, Норвегия и США голосовали "за", Югославия была против, а Индия и Египет воздержались. Советский представитель снова отсутствовал.
Тем временем наступление КНА на сеульском направлении в первый день в целом развивалось успешно. Северокорейские части, продвинувшись на 8-12 км, вклинились в оборону противника и охватили фланги вражеской группировки, действовавшей на сеульском направлении.
На Онджинском полуострове северокорейская армия успешно атаковала противника и к исходу 25 июня сломила его организованное сопротивление. В ходе боев было захвачено в плен до 2 тыс. солдат и офицеров противника и вся боевая техника 17-го полка Столичной пехотной дивизии. В ночь на 26 июня остатки 17-го полка общей численностью до 400 человек на лодках и шаландах переправились на о. Тэёнпхёндо (29 июня гарнизон этого острова был эвакуирован в Кунсан). К утру 26 июня полуостров Онджин был полностью очищен от южнокорейских войск. К этому же времени части КНА овладели Йонанским полуостровом.
Наступление на восточном участке фронта развивалось менее успешно. Части КНА, действуя в сложных условиях местности и встречая упорное сопротивление противника, продвинулись всего на 2-5 км. К вечеру 25 июня на восточном побережье в районе Каннын и Самчхок был высажен морской десант.
С утра 26 июня войска Корейской народной армии возобновили наступление.
Частям 6-й пехотной дивизии, которые еще вечером 25 июня вышли к р. Ханган, предстояло форсировать это серьезное водное препятствие. Ширина реки в этом месте достигала 6 км, глубина - 5 м. Из-за недостатка переправочных средств и некоторой неорганизованности к утру 26 июня на левый берег реки было переправлено лишь три батальона с двумя 76-мм полковыми пушками. Эти подразделения захватили плацдарм глубиной до 3 км. К утру 27 июня, несмотря на усилившееся сопротивление противника, на левый берег реки переправились главные силы дивизии. Остальные силы дивизии переправились в ночь на 28 июня.
На рассвете 27 июня после короткого артиллерийского налета наступление было продолжено, однако вскоре дальнейшее продвижение северокорейцев было остановлено огнем и контратаками остатков разгромленных частей противника и южнокорейских подразделений, подошедших из Сеула.
На других участках также шли напряженные бои, не прекращавшиеся весь день 26 июня. Только к вечеру 27 июня сопротивление противника было сломлено, части КНА овладели г. Мунсан. В то же время обозначился успех в направлении на Ыйджонбу, который был взят к вечеру 26 июня после полуторачасового боя.
С утра 27 июня было развернуто наступление на Сеул. Отходившие части противника оказывали огневое сопротивление, разрушали мосты, дороги и на отдельных участках устанавливали мины. К исходу 27 июня наступающие части КНА вышли на рубеж в 4-7 км северо-западнее, севернее и северо-восточнее Сеула.
2-я пехотная дивизия после двухдневных боев, вечером 27 июня, овладела крупным городом Чхунчхон и к исходу 27 июня подошла к Капхён. В это же время подразделения КНА обошли Капхён и в 2 км западнее города перерезали железную дорогу, ведущую на Сеул. 12-я пехотная дивизия, медленно продвигаясь вперед, к исходу 27 июня вышла на рубеж в 14 км северо-восточнее Хончен. На восточном побережье 1-я пограничная бригада к этому времени завязала бой за Каннын, где накануне был высажен морской десант.
В результате трехдневного наступления войска КНА нанесли тяжелое поражение основным силам противника, сосредоточенным у 38-й параллели1. Наибольшего успеха войска КНА добились на сеульском направлении, продвинувшись до 50 км и выйдя непосредственно на подступы к Сеулу.
Противник, стремясь приостановить продвижение наступающих войск КНА, спешно подтягивал резервы в район Сеула, которые вступили в бой уже 26-27 июня. По данным самого южнокорейского командования, к 30 июня ему удалось собрать южнее реки Ханган только 22 тыс. солдат и офицеров, а несколько позже - 54 тыс. человек2.
Но войска северокорейцев не использовали всех возможностей по окружению и уничтожению врага. 1, 2, 12-я стрелковые дивизии, которые должны были обойти Сеул и отрезать сеульской группировке пути на юг и юго-восток, не имея боевого опыта, действовали нерешительно. Даже когда Сеул был уже освобожден частями 3, 4-й стрелковых дивизий и 105-й танковой бригадой, 1, 2 и 12-я стрелковые дивизии находились в 30 км от города и не смогли своевременно преодолеть сопротивление небольших сил южнокорейских войск. В этих дивизиях не было четкого управления частями и подразделениями, артиллерия отставала от пехоты, и ей приходилось действовать без артиллерийской поддержки.
Поражение южнокорейских войск такого масштаба было неожиданным для американцев. Чтобы предотвратить их полный разгром, США решили открыто вмешаться в войну в Корее.
Генри Киссинджер, бывший госсекретарь США:
"Столкнувшись с этой ситуацией лицом к лицу вскоре после блокады Берлина, переворота в Чехословакии и коммунистической победы в Китае, США расценили случившееся как доказательство того, что коммунизм находится на марше и должен быть остановлен в большей степени из принципа, чем вследствие какой-либо военной доктрины... Успех вторжения в Корею имел бы катастрофические последствия для Японии. Япония, отделенная от Кореи лишь узким Японским морем, всегда считала последнюю ключевой в стратегическом отношении территорией в Северо-Восточной Азии. Ничем не сдерживаемый коммунистический контроль вызвал бы к жизни призрак маячащего на горизонте общеазиатского монолитного коммунистического монстра и подорвал бы прозападную ориентацию Японии"3.