Орлов Антон. Гонщик

   Яхта приближалась к системе Раксы втрое быстрее, чем «Аонида», на которой в свое время совершили путешествие Тина и Риган. Правда, Тина так и не собралась поменять двигатель на последнюю модель, но старый тоже был хорош. На данный момент у нее имелись две цели – разыскать Гонщика и поквитаться с Родгевом Раосом, причем вторая цель для самой Тины была понятней, чем первая: месть, за себя и за Хемезана. Другой вопрос, зачем ей Гонщик. Что бы там ни говорил Джеральд, а никаких романтических чувств она не испытывала. Зато она в долгу перед этим человеком… и еще у них общий враг – Генлаор (если это он установил бомбу на «Сиролле»).
   Пристыковавшись к пересадочной станции в системе Раксы, Тина пошла на почту.
   – Желаете отправить или получить корреспонденцию? – спросил робот.
   – Нет, спасибо. Я разыскиваю приятеля, его зовут Родгев Раос. Нельзя ли узнать, не отправлял ли он через ваше отделение что-нибудь… – Тина заглянула в электронную записную книжку, – в синий период текущего цикла между семьдесят первым и восемьдесят шестым числом?
   – Извините, но мы не можем разглашать конфиденциальную информацию.
   В почтовом отделении рошегенского космопорта она получила тот же стандартный ответ. Эксцессер наверняка отправил сделанные записи космической почтой (слишком быстро вышел его фильм!), но для того, чтобы установить адресата, нужно подключиться к почтовому компьютеру – а это запрещено. Риган однажды упомянул, что Гонщик способен залезть в любую компьютерную сеть, сколь угодно защищенную, но Тина так не умела. Оставив яхту в космопорте, она полетела на аэрокаре в Рисахэи. Силарский звездолет заметила издалека: гигантская кольцеобразная конструкция из темно-зеленого металла, посреди заснеженного высокогорного плато.
   – Вы снова на Рошегене? – Кеммиарней на мгновение изменил цвет на более светлый – у силарцев это означало дружеское приветствие. – Надолго?
   – Нет. Я разыскиваю одного человека.
   Тина рассказала ему все как есть – не тот случай, когда стоит о чем-то умалчивать. Слушая ее, старший офицер силарского звездолета на секунду потемнел (признак гнева), но в остальном сохранял самообладание.
   – Мы знаем об эксцессерах. Эти существа приносят гибель и хаос. Не так давно они развязали локальную войну на Тадане – там погибло много людей и несколько силарцев.
   – Война между тергаронцами и гинтийцами?
   – Да. Поскольку ваш враг – эксцессер, я найду для вас информацию. Но я должен предупредить вас, что месть разрушительна для того, кто ее осуществляет.
   – Я вызову Родгева Раоса на поединок. Пусть этот чертов мейцанист примет свой наркотик и дерется со мной, это будет справедливо.
   – Только не позволяйте мести управлять вами. Тина.
   Спустя три часа Кеммиарней сообщил, что Родгев Раос дважды (с пересадочной станции и из рошегенского космопорта) отправлял бандероли на Ниар, в Хризополис, некой Терезе Салкадо, код пневмопочты AJZ‑227401365014. По датам все сходилось: первая бандероль ушла после убийства Хемезана, вторая – вскоре после того, как выживших людей с манокарского звездолета доставили в космопорт.
   Поблагодарив силарцев, Тина покинула Рошеген. Итак, ей в любом случае надо попасть на Ниар – и, если выжать из яхты максимум, она будет там через пять-шесть условных суток.

Глава 11

   Саймон стоял на балконе отеля и смотрел на спящее море под ночным небом. Его лихорадило от негодования: люди опять поступили с ним так, как им свойственно, – то есть подло. Сегодня утром Джельда потеряла в баре кудонский брелок-амулет, с которым никогда не расставалась (он якобы защищал ее от зомбирования и от безденежья). Неизвестный шутник прибрал находку, вывалял в омерзительной бурой субстанции естественного происхождения и повесил на ручку двери Джельдиного номера. А потом кто-то по секрету шепнул разъяренной хозяйке амулета, что сделал это Саймон Клисс.
   – Ты, … хочешь, чтобы меня зомбировали?! – срывая голос, орала Джельда. – Из-за тебя я теперь оголена перед космическим злом, этого хочешь, да?! Вот тебе! – Она полоснула Саймона по лицу длинными люминисцирующими ногтями. – Жалко, что у меня для тебя голгирола нет, …! Получай, …! Вот тебе!
   Остальные эксцессеры наблюдали за скандалом с довольными усмешками, никто из них даже не попытался призвать Джельду к порядку. Саймон еле спасся. Лицо, шея, руки, грудь – все было располосовано, на пол капала кровь. Он просто не успевал защищаться. Уже потом, когда врач курортного комплекса обрабатывал глубокие царапины заживляющим гелем, он сообразил, в чем дело: перед тем как затеять разборку, Джельда приняла двойную дозу мейцана. Нечестно! В горле стоял горький комок, Саймон судорожно сглотнул. До чего же гнусно поступил тот, кто оговорил его! Нужно быть законченным подонком, чтобы такое подстроить.
   Позади послышались тихие шаги Саймон повернулся, готовый дать отпор: это Джельда крадется, хочет его добить… Через секунду понял, что тревога ложная – темный силуэт на фоне белой стены не мог принадлежать невысокой вертлявой Джельде. Раина. Крупная и медлительная, с неподвижным гладким лицом, она, в отличие от остальных женщин-эксцессеров, никогда не закатывала истерик и потому очень гордилась своим сильным характером. На ее губах постоянно играла приветливая светская улыбка, а прищуренные глаза глядели на окружающий мир ехидно и цепко.
   – Саймон, какой ужас! Эта Джельда – настоящая дрянь. Она и говорит про тебя разные гадости: будто бы ты – импотент и еще всякое такое… Но эго между нами, я тебя по старой дружбе информирую. – Грудной голос Раины жалел и сочувствовал, в то время как холодные глаза пристально смотрели на Саймона, фиксируя реакцию. – Ну, что делать, уж таковы человеческие отношения… Ты обязательно должен связаться с Терезой Салкадо! Она звонила из Хризополиса полчаса назад, ты ей зачем-то нужен.
   – Зачем? – с тоской спросил Саймон.
   – Не знаю, не говорит. Сказала только, что дело очень важное. Позвони ей, не будь эгоистом. Надо ведь считаться с чужими интересами.
   Саймона охватил новый приступ возмущения: ну пусть они все от него отстанут! Он слишком несчастен, чтобы считаться с чужими интересами.
   – Перебьется!
   – Она буквально умоляла меня уговорить тебя. Почти плакала. Ей скоро ложиться на операцию, и перед этим она хочет что-то с тобой уладить.
   Уладить?.. Саймон попытался припомнить, не должна ли ему Тереза денег. Вроде бы нет.
   – Пойдем, позвонишь ей, – потребовала Раина. – Не упрямься!
   Вздохнув, Саймон поплелся к опоясывающей отель открытой галерее: уж если Раина бралась что-то организовать, отделаться от нее не было никакой возможности.
   – Я вижу, как плохо ты себя чувствуешь, – заметила она, шагая рядом. – Ты расстроен, да? Ты очень расстроен, несмотря на мейцан! Сразу видно, какой ты подавленный.
   Протяжно вздыхало море, стрекотали в черном кустарнике зирзаки. Отель казался вымершим, что почти соответствовало, истине: в течение последних нескольких дней все постояльцы куда-то поисчезали, и в нарядном пятиэтажном (Дании не осталось никого, кроме шестерых эксцессеров. Им так и не удалось узнать, почему разбежались остальные отдыхающие, ведь в отеле не было ни насекомых, ни сквозняков, автоматическая прислуга работала без сбоев, кухня великолепная… Сейго предположил, что простые смертные не могут выдержать соседства эксцессеров, потому что сразу же начинают чувствовать свою заурядность и комплексовать, – эго объяснение всем понравилось.
   Когда Саймон и Раина свернули за угол, тишина взорвалась истошными воплями и лаем. Ромель, Сейго и Вабер гонялись за собакой, брызгая на нее краской из баллончиков. Все трое орали, улюлюкали и толкали друг друга, норовя попасть струей краски в глаза животному. В конце концов загнанная в угол собака с визгом прыгнула с балкона, эксцессеры ринулись следом. Затрещал кустарник.
   – Все мужчины в душе мальчишки, – снисходительно улыбнулась Раина.
   А Саймон пережил новый кратковременный прилив горечи: если бы неизвестный подлец не оклеветал его и Джельда не испортила ему настроение, он тоже мог бы принять участие в веселой охоте! Этот мир жесток и несправедлив.
   Они вошли в комнату с видеофоном, вспыхнул мягкий свет. Раина набрала код вызова и растянулась на круглой мягкой кушетке, кивнув Саймону на кресло перед экраном. Экран светился, но изображения не было.
   – Саймон, это ты? – Голос Терезы Салкадо прозвучал слабо и печально.
   – Я, – буркнул Саймон. – У меня сейчас отдых!
   – Ты должен немедленно прилететь в Хризополис, ко мне домой!
   – Я же сказал – я отдыхаю!
   – Пожалуйста, Саймон… Я… Сейчас, подожди… Он раздраженно фыркнул, глядя на пустой экран.
   – Людей надо жалеть, – наставительно сказала Раина с кушетки. – Не будь эгоистом.
   – Саймон, – опять заговорила Тереза, – тут созрел один сюжет, понимаешь? Я хочу подарить его тебе. Я всегда относилась к тебе лучше, чем ко всем остальным, и я не хочу, чтобы этот материал достался кому-то другому. Пожалуйста, приезжай поскорее, я жду… – Она вдруг начала всхлипывать, экран погас.
   – О, да наша бедная уродливая старушка тайно влюблена в тебя! – Раина сладко улыбнулась. – Это само по себе сюжет!
   Саймон размышлял: с одной стороны, ему чудился подвох – известно ведь, что за просто так, без своего тайного расчета, никто о тебе заботиться не станет, но с другой – он, Саймон Клисс, заслуживает хорошего отношения в гораздо большей степени, чем все остальные обитатели этой Галактики, тут Тереза безусловно права.
   – Однако она даже не показалась нам! – Раина запрокинула голову и уставилась в зеркальный потолок, с удовольствием рассматривая свое отражение. – Воображаю, как она сейчас выглядит!
   Саймон принял решение: он завтра же слетает в Хризополис и навестит Терезу. Вдруг там и правда стоящий сюжет… Если кто-то питает к тебе добрые чувства, надо этим пользоваться.
 
   В Хризополисе было минус пять по Цельсию. Тина при такой температуре не мерзла, но все равно надела теплую куртку, чтобы не выделяться в толпе. Высотные здания царапали набухшее пасмурное небо золотыми шпилями (Хризополис оправдывал свое название), по многоярусным тротуарам спешили люди и иные существа, в воздухе кружились снежинки и скользили немногочисленные аэрокары (транспорт здесь был, по давней традиции, подземный и наземный; воздушным пользовались в основном туристы, которым хотелось посмотреть на город сверху). Облокотившись о перила третьего яруса тротуара, Тина разглядывала обнесенный глухой оградой коттедж внизу, втиснутый меж двух гигантских голубых цилиндров, соединенных тонкой аркой. Коттедж принадлежал Терезе Салкадо – послав запрос в сеть, Тина вскоре получила адрес, но попасть в гости к Терезе так и не смогла. На воротах светилась табличка: «Хозяйка нездорова и никого не принимает. Просьба не беспокоить. Можете оставить сообщение автомату-привратнику или связаться по видеофону».
   Тина нахмурилась. Ограда и запертые двери для киборга не препятствие, беспокоило ее другое. Допустим, сегодня ночью она проникнет в дом, как задумала, и встретится с Терезой лицом к лицу – а что дальше? Хорошо, если Тереза с перепугу сразу выложит, кто такой Родгев Раос и где его можно найти, – ну а если нет? Тина ничего не имела против драки на равных, но одна только мысль о пытках вызывала у нее отвращение. Так поступают те, кого она не любит и презирает, и она не собиралась им уподобляться. Если Тереза будет упрямо молчать, она окажется в патовой ситуации.
   Бросив последний взгляд на коттедж, Тина влилась в толпу, спустилась на нижний ярус, завернула в кафе для людей и заказала чашку горячего шоколада. Когда вышла наружу, ветер усилился, в плотном облачном куполе появились разрывы – оттуда лился на город желтый послеполуденный свет, в нем сверкали шпили и искрились снежинки, а в разрывах виднелось нежное золотисто-голубое небо. Тина вдруг сообразила, что не знает, какое тут сейчас время года – весна или осень, эта мысль заставила ее улыбнуться. Сегодня ночью она все-таки заберется в коттедж. Свяжет Терезу, а потом без помех выкачает информацию из ее домашнего компьютера – и, если повезет, найдет след Родгева Раоса.
 
   Саймон прилетел в столицу вечером. Выбравшись из рейсового аэробуса, спустился в подземку, и через несколько минут скоростной поезд доставил его в тот район, где жила Тереза. Когда поднялся на поверхность, в первый момент озяб, но вскоре почувствовал себя лучше: мейцан согревал, заставляя кровь быстрее бежать по жилам. Он поступил умно, согласившись навестить Терезу. За время его отсутствия Джельда остынет, и опасность быть исцарапанным сойдет на нет. Снисходительно усмехнувшись, Саймон поглядел на черную воду канала справа, потом на два одинаковых высотных дома слева, усыпанных светящимися кружочками окон. Под сенью этих громадин находилась уединенная обитель Терезы: та не хотела жить в многоквартирном доме – потому что люди, как известно, всегда желают друг другу зла, и кто-нибудь из соседей непременно ее сглазит.
   Саймон подошел к воротам, скользнул взглядом по табличке и нажал на кнопку звонка, встав перед объективом видеокамеры. На табличке вспыхнула новая надпись: «Добро пожаловать, Саймон!» Ворота раскрылись – и бесшумно захлопнулись за спиной, едва он оказался в небольшом темном дворике. Оставляя на тонком покрове снега черные следы, Саймон направился к крыльцу. Наверное, после «Страстей в системе Раксы» до Терезы дошло, что он не просто эксцессер, а гениальный эксцессер! Она сумела понять, насколько велика разница между ним и остальными, – хорошо бы, и другие это поняли… Дверь гостеприимно распахнулась. В прихожей стоял уютный полумрак, персиковые стены приятно гармонировали с ковром на полу, который был на два тона светлее. Тереза утверждала, что все отделочные материалы у нее дома – особенные, положительно заряженные, и потому надежно защищают ее от враждебной Вселенной.
   Остановившись перед зеркалом, Саймон напустил на лицо значительное и пресыщенное выражение, поправил воротник куртки, потом шагнул к двери в коридор. Створки предупредительно разъехались в стороны. В следующую секунду все естество Саймона содрогнулось от беззвучного взрыва, прихожая завертелась, и он медленно осел на пол.
 
   Перед тем как выйти из номера, Тина в последний раз проверила свою экипировку: коробка с компьютерными кристаллами, электронный фонендоскоп, пистолет, заряженный четырьмя капсулами со снотворным, парализатор. На ней был тергаронский противоударный костюм с перчатками, капюшоном и лицевым щитком (на тот случай, если придется проламывать стены) – с виду он мало чем отличался от зимних спортивных костюмов, и повышенного внимания Тина не привлекала.
   – Наверное, на лыжах катались? Вы спортсменка? – обратился к ней в вагоне поезда присевший рядом мужчина. У него был похожий костюм, только не черный, а сине-оранжевый, с мигающей надписью «Арбалет» на груди.
   – Нет.
   Она отвечала односложно, глядя мимо собеседника, и разговор вскоре угас.
   Доехав до своей станции и поднявшись на поверхность, Тина обнаружила, что на улицах, несмотря на темноту, слишком много народу. Придется подождать – не стоит перепрыгивать через ограду Терезиного коттеджа на глазах у прохожих. Засунув руки в карманы, она неторопливо пошла вдоль канала, наблюдая, как крупные снежинки беззвучно исчезают в черной воде.
 
   Сознание медленно возвращалось к Саймону. Он лежал на полу, лицом вниз, и чувствовал себя отвратительно: его тошнило, все мышцы ныли, тело сотрясала крупная дрожь. Что-то знакомое… Ага, два года назад, когда Вабер, склонный к грубым выходкам, выстрелил в него голгироловой капсулой, он пережил похожее состояние.
   – Голгирол – бяка! – сказал тогда Вабер. – Он нейтрализует благословенный мейцан и превращает человека в желе. Ученые… изобрели его специально для того, чтобы портить жизнь нам, эксцессерам, – каждый должен убедиться в этом на собственном опыте!
   Значит, голгирол. Эта чертова… Тереза Салкадо заманила его к себе домой и угостила капсулой… нейтрализатора! Чего-чего, а такой гадкой шутки Саймон от нее не ждал. Он застонал и попробовал сесть, но снова распластался на полу.
   – Здравствуй, Саймон!
   Услыхав этот голос, он в первый момент ощутил приступ дикого ужаса, а потом понял, что такого просто не может быть: Шидал остался в системе Раксы; здесь, на Ниаре, ему просто неоткуда взяться! За словами последовал удар в бок – не сильный, но болезненный.
   – Прими сидячее положение и поздоровайся со мной.
   Напрягая последние силы, Саймон сел и привалился спиной к стене. Терезина гостиная с белыми обоями, покрытыми вязью кудонских иероглифов. В углу поблескивает экран выключенного видеофона. Сама Тереза развалилась в своем любимом кресле. Выглядит неважно, как всегда перед новой операцией: синяки под запавшими глазами, расплывшееся изжелта-бледное лицо перекошено, бесформенное тело наводит на мысль о сыром перебродившем тесте, которое, того и гляди, полезет из кастрюли. Единственная неизменная составляющая ее облика – роскошные платиновые кудри разметались по спинке кресла, левое запястье прихвачено к подлокотнику наручниками. Посреди комнаты стоит желтокожий черноволосый шиайтианин и смотрит на Саймона с нехорошей усмешкой, а Шидала нигде нет. Значит, померещилось…
   – Я в гриме, идиот! – рявкнул шиайтианин. – Твоими стараниями я приговорен к смертной казни, и теперь несколько сот агентов разыскивают меня, чтобы привести приговор в исполнение.
   – Моими стараниями? – слабым голосом спросил Саймон. – Я-то здесь при чем? Неправильно обвинять других во всех своих неприятностях…
   Эту фразу ему не раз приходилось слышать от учителей в школьные годы, и сейчас она показалась Саймону как нельзя более подходящей. Шидал в ответ грязно выругался по-манокарски и ударил его носком ботинка в солнечное сплетение. Саймон скорчился на полу, задыхаясь и всхлипывая.
   – Неприятности у меня начались из-за твоего гениального фильма, … прохвост! Я теперь изгой, я лишился имущества и общественного положения, мои жены опозорены, мой сын будет принадлежать не к третьему уровню, а к шестому! Мой отец от меня отрекся! И ты, мерзавец, называешь это «неприятностями»?!
   – Я ничего не сделал… – сжавшись в ожидании нового удара, выдавил Саймон. – Я не виноват!
   Шидал прав только в одном – в том, что фильм гениальный. Но зачем валить на Саймона все остальное? Манокар – отсталый мир, такие уж там законы.
   – Ты думал, что имеешь дело с дураком, – продолжал Шидал, – но ты не учел того, что этот дурак двадцать лет проработал в органах безопасности и умеет находить информацию. Я узнал, что ты отправил две бандероли на Ниар Терезе Салкадо, – и вот я здесь. Не рад встрече?
   – Саймон, ты сам засветился и меня подставил, – подала голос Тереза. – Ты последний …!
   – Заткнись, женщина! – бросил через плечо манокарец. – Бездетная невоспитанная незамужняя шлюха, не лезь в мужской разговор!
   А Саймон ощутил слабый оттенок негодования: эта предательница еще смеет упрекать его – после того, как сама же заманила его в ловушку!
   – Итак, Саймон, для начала ты должен выплатить мне гонорар за участие в твоем фильме, – уже другим, деловитым тоном заговорил Шидал. – Я не собираюсь хоронить свои планы. Я пробьюсь наверх – если не на Манокаре, то здесь, во внешнем мире. Ты,… еще увидишь, на что я способен! Но сейчас мне нужен исходный капитал. И ты отдашь мне все деньги, которые получил за свой… фильм, все свои ранее накопленные сбережения, а также весь мейцан – я продам его на черном рынке. Я ведь неплохо сыграл главную роль, а?
   Какие у него дурацкие претензии, подумал Саймон, это же просто смешно! За отснятый материал платят эксцессерам, а «живому сырью» никаких гонораров не полагается. Правда, отстаивать эту точку зрения вслух он не рискнул. Вместо этого попросил:
   – Ваше превосходительство, пожалуйста, разрешите мне принять лекарство! Сейчас я ужасно себя чувствую, даже номер своего банковского счета не смогу вспомнить…
   Шидал грубо расхохотался:
   – Саймон, ты принимаешь меня за идиота? Если ты проглотишь дозу мейцана, через полчаса ты меня по стенке размажешь. Перед тем как пригласить тебя на свидание, я купил голгирола на Терезины деньги. Я-то не собираюсь становиться паршивым наркоманом, как ты!
   – Он меня ограбил! – всхлипнула Тереза. – Из-за тебя, стервеца безмозглого! Кто тебя просил засвечиваться?!
   – Хотя бы одну таблетку метарина… – умоляюще прошептал Саймон.
   – Нет! – оскалил зубы Шидал. – Ты мне сполна заплатишь! Обещаю, что вся твоя дальнейшая жизнь будет адом. Начнем прямо сейчас. Ты никогда больше не получишь ни мейцана, ни метарина. С этой секунды – никаких наркотиков!
   Когда Саймон в полной мере осознал сказанное, каждый волосок на его теле встал дыбом. Никаких наркотиков?.. Если б он имел право выбирать, он бы предпочел любую другую пытку!
 
   Дойдя до здания, похожего на поставленную вертикально шахматную доску (белые квадраты светились, в их глубине мелькали размытые силуэты; по черным, непроницаемым, скользили световые блики), Тина повернула назад. Час пик миновал, вблизи коттеджа Терезы Салкадо – ни души. Оказавшись в тени высокой ограды, Тина в последний раз огляделась и одним прыжком преодолела препятствие. Во дворе тоже было пусто, сам коттедж от пристроенного к нему сбоку гаража отличался только размерами – темный кирпичный параллелепипед без единого окна. Неприступный, как раковина моллюска с плотно закрытыми створками. Тина даже слегка удивилась, когда, обойдя дом, обнаружила самую обыкновенную дверь. От ворот к крыльцу протянулась цепочка следов – кто-то пришел к Терезе в гости, причем совсем недавно.
   Достав из кармана фонендоскоп, Тина надела наушники и приложила к стене начиненную электроникой коробочку.
   – …Слушай меня внимательно! (Глухой звук удара, стон.) Если я завтра же не получу твои деньги – мой гонорар за участие в этом … фильме! – я из тебя все жилы вытяну! Я тебя изнасилую! Ты будешь мечтать о смерти, …!
   Похоже, что Тереза Салкадо попала в переделку. Тина убрала фонендоскоп – она услыхала достаточно, чтобы перейти к действиям. Очевидно, внутри находятся Тереза и грабитель. Вполне уважительный повод, чтобы вломиться в коттедж. Тина не питала иллюзий насчет того, что спасенная хозяйка из благодарности сразу же выдаст ей информацию о Родгеве Раосе (уж если человек сотрудничает с эксцессерами, рассчитывать на его порядочность не стоит), но собиралась воспользоваться ситуацией.
   Подергав дверь – заперто, – Тина натянула перчатки и надела капюшон. Нажала на пуговицу-переключатель – капюшон затвердел, лицо закрыл прозрачный щиток. Людям нужны двери, но тергаронский киборг может войти в помещение прямо сквозь стенку. Обогнув дом, отступила на несколько метров – и с разбегу прыгнула, пробив кирпичную кладку. Стоявший посреди комнаты шиайтианин только-только начал поднимать лазерный пистолет (сама Тина двигалась в ускоренном режиме, и его движения казались ей замедленными), когда она перехватила и вывернула его руку. Пистолет упал на ковер. Тина осмотрелась: в кресле в углу полулежала женщина, измордованная и больная, а на полу около внутренней стены худощавый парень в дорогом ярком костюме не то плакал, не то стонал, закрыв лицо руками.
   – Мои биоэнергетические обои… – с ужасом глядя на пролом, прохрипела женщина в кресле.
   – Леди, я спасла вашу шкуру, а вы переживаете из-за обоев. Вы – Тереза Салкадо?
   – Вы их порвали, и теперь в эту дыру положительный заряд утекает!
   Бандит попытался освободиться от захвата, но с таким же успехом он мог бы попробовать разжать стальные клещи.
   – Не отпускайте его! – встрепенулась женщина. – Это дикий манокарский тоталитарист, убейте его на месте!
   – По-моему, он больше похож на шиайтианского тоталитариста. Вы – Тереза Салкадо?
   – Да! Это загримированный манокарец, а у вас глаза не на роже, извиняюсь, а на заднице, если сами не видите!
   – А это кто? – слегка растерявшаяся от такого приема Тина указала на парня.
   – Это засранец! Мой приятель Саймон, – в голосе Терезы появились ядовитые нотки, – не мужчина, а законченное ничтожество! Он только и умеет, что втягивать всех в неприятности! А вы у себя в полиции кофе пьете и задницы свои толстые просиживаете, пока у вас под носом людей убивают! В моем доме трое суток жил инопланетный бандит – вы только сейчас зашевелились! Ну, спасибо, что все-таки пришли! И за стенку спасибо, век не забуду!
   – Заткнись! – рявкнул бандит.