Страница:
Уныло оглядевшись, Саймон заметил впереди манокарского консула с приближенными. Как бы невзначай пристроился рядом. Консул, в немилосердно растерзанном златотканом мундире, угрюмо цедил ругательства в адрес «развращенного внешнего мира, который избрал путь роскоши и вседозволенности», его подчиненные почтительно поддакивали. Тут же стояли четыре женщины – растрепанные, без дыхательных масок и вуалей, они смущенно прикрывали ладонями лица. Саймон вспомнил: для манокарки появиться на людях без вуали – все равно что для представительницы более прогрессивного мира выскочить на улицу нагишом. На всякий случай заснял их.
– Вы не знаете, скоро начнется эвакуация? – обратился к нему пожилой гинтиец.
– Не знаю, – огрызнулся Саймон. – Говорят, не раньше чем через сутки. Им на нас наплевать. Они подсчитывают свои убытки, а про нас и думать забыли.
Гинтиец со вздохом отвернулся.
– Бесстыдный мир! – повысил голос манокарский консул. – Вы видите, как он трещит по швам, разъедаемый собственным непотребством?!
В конце коридора возникло движение – приближался охранник в белой униформе «Сиролла», с офицерским значком, а следом за ним… Нуда – за ним шла Тина Хэдис. Саймон опустился на корточки и закрыл лицо руками, по примеру манокарок. Он не хотел, чтобы Тина его заметила.
– Когда начнется эвакуация? – опять услыхал он голос гинтийца. – Это правда, что через сутки?!
– Кто сказал вам такую чушь? – отозвался, видимо, офицер. – Через час лифты будут отремонтированы. Извините, мы торопимся.
– Ну вот, а вы говорили – через сутки. – Гинтиец испустил вздох облегчения. – Где вы?..
– Он соврал, чтоб отвязаться, – не отнимая от лица ладоней, буркнул Саймон. – Идите к черту, меня тошнит.
– Что это значит? – прозвучал над его головой приглушенный голос консула (как всякий хороший эксцессер, Саймон выучил под гипнозом множество инопланетных языков, в том числе манокарский). – Видгал, куда подевались ваши люди, чем они занимаются?
– Разминулись, наверное… – виновато ответил Видгал. – Я разберусь, ваше превосходительство.
Саймон осторожно раздвинул пальцы и огляделся: Тины и офицера рядом не было. Пронесло… Поднявшись на ноги, обнаружил, что обрадовался преждевременно – оба стояли в десятке метров от него, перед глухой стеной, и тихо переговаривались. Отступив за спину гинтийца, Саймон прикоснулся к мочке левого уха и включил замаскированный под клипсу звукоусилитель. Не сразу удалось вычленить из оглушительного общего хора нужные голоса, но, когда удалось, он расслабился: Тина и офицер говорили не о нем.
– …Вот здесь проходит вентиляционная шахта. Попадете прямиком на девятнадцатый.
– Я могу при необходимости воспользоваться имплантированными приспособлениями?
– Идет, потом сошлетесь на меня. Я разрешил.
Что такое?.. Саймон нахмурился: неужели этот недальновидный солдафон разрешил киборгу пользоваться имплантированным оружием? Да тут сейчас такое начнется… Все киборги – убийцы, это общеизвестный факт!
– Господа, отойдите подальше!
Саймон чуть не рванул бегом по коридору, но вовремя опомнился: ведь если Тина кого-нибудь (но не Саймона Клисса!) убьет – это будет хороший сюжет, и он оправдается перед шефом. Несмотря на столь привлекательную перспективу, ему приходилось буквально насиловать себя, чтоб оставаться на месте. Мейцан и на этот раз помог совладать со страхом. Отключив звукоусилитель, Саймон осторожно высунулся из-за спины гинтийца и приготовился к съемке.
– Видгал, вашим людям ничего нельзя поручить! – услыхал он рядом зловещий шепот консула. – Вы послали восемь оболтусов – где они сейчас, а? Я вас спрашиваю или не вас?!
– Они придут и доложат, ваше превосходительство…
Саймон поморщился, его раздражала их бестолковая болтовня. Тина между тем на несколько метров отступила от стены – а потом с разбегу прыгнула, пробив ее своим телом.
– Все в порядке, дамы и господа! – обратился к публике офицер. – Наша гостья – киборг, она согласилась принять участие в спасательных работах на девятнадцатом ярусе. Пожалуйста, не приближайтесь к пролому и сохраняйте спокойствие.
Издав глухой стон, Саймон опять опустился на корточки. Его подло обманули! Значит, Тина никого не убьет, а будет вместе с роботами разгребать завалы. Ну кому это нужно – спасательные работы, самоотверженные герои и прочая слащавая дребедень? Такой материал дорого не продашь. А если шеф перестанет давать ему мейцан, его жизнь превратится в ад, но этого никто не понимает Народ зашевелился, послышались тихие возгласы. Саймон поднял затуманенный взгляд: по коридору плыл вытянутый белый эллипсоид, за ним второй, третий… Они бесшумно исчезли в проломе. «Коконы спасения». Значит, на девятнадцатом есть тяжелораненые, возможно даже умирающие. Если удастся заснять кого-нибудь, кто агонизирует под обломками, или раздавленный труп… Воспрянув духом, Саймон вскочил на ноги и устремился к пролому, но дорогу ему загородил все тот же офицер:
– Вы куда?
– Туда… Мне надо на девятнадцатый, я хочу вам помочь!
– Подождите здесь. Там опасно.
Саймон мысленно выругался: опасно остаться без мейцана, все остальное – сущая ерунда.
– Послушайте, я хочу спасти людей, которые там погибают!
– Успокойтесь, пожалуйста.
Отшвырнув надоедливого охранника с дороги, Саймон шагнул к пролому, но вдруг ноги подкосились, он упал. Его знобило, кожа покрылась холодным потом. Кто-то схватил его под мышки, оттащил в сторону и усадил, прислонив к стене.
– Извините. – Саймон увидал над собой размытое лицо офицера. – Я должен был это сделать, ради вашей же безопасности.
Саймон хотел заявить о своих правах и пригрозить судом, но губы одеревенели. Этот сукин сын выстрелил в него из парализатора – слабым зарядом, по ногам. И теперь никаких живописных трупов, никакого сенсационного материала… Саймон плакал, слезы смешивались с каплями пота. Он не получит больше мейцана. Он проиграл.
В воздухе плавала густая пыль. Повисший под потолком мобильный фонарик заливал ярким светом покореженные трубы, покрытые сетью трещин стены, бесформенные груды обломков на полу. В этой комнате не было ничего живого. Чтобы попасть в соседнюю – оттуда доносились не то стоны, не то взвизги, – пришлось проломить стену. Сверху посыпались куски керамической плитки, один из них ударил по голове и содрал кожу, за шиворот побежала теплая струйка. Череп у Тины был намного тверже, чем у обычных людей, но сверху его прикрывала живая плоть, пронизанная нервами и кровеносными сосудами.
Когда улеглась пыль, Тина увидала большую лохматую собаку – задние лапы придавлены упавшим шкафом, передние слабо шевелятся. Выстрел из стазера – и собака замерла. Сунув стазер за пояс, Тина оттащила шкаф, прилепила к ошейнику радиомаяк – ориентир для «коконов спасения» – и двинулась дальше. Все эти действия отняли у нее не больше минуты.
Раздвижные двери многих помещений при взрыве заклинило, поэтому Тина, чтобы не терять время впустую, шла напролом, жмурясь и стискивая зубы, когда сверху что-нибудь падало. На Тергароне ей приходилось работать и не в таких условиях, но тогда на ней был скафандр или противоударный костюм. Или хотя бы защитный шлем.
Фонарик осветил небольшую комнату с белыми блестящими стенами. В ванне с покрасневшей водой сидел пожилой незиец, все его тело было изрезано осколками осыпавшегося с потолка громадного зеркала. Он находился в сознании и зажмурился от внезапного света. Тина кивнула ему и подняла стазер. Незиец застыл. Не обмяк, не сполз в ванну, а именно застыл. Покрывающее пол зеркальное крошево переливалось в свете фонарика и оглушительно хрустело под подошвами. Прилепив к плечу незийца радиомаяк, Тина пробила следующую стену.
Стазеры были силарским ноу-хау. Их выпускали только на Силаре, и каждый экземпляр подлежал обязательной регистрации. Никто не знал, по какому принципу они действуют. Никто не знал, почему стазеры, попавшие в руки к преступникам либо к сотрудникам карательных организаций, неизбежно выходят из строя. Силарцы этого не объясняли, только подчеркивали, что стазер – не оружие, а сугубо медицинский прибор, предназначенный исключительно для спасения больных и раненых.
Под действием стазера у любого живого существа мгновенно приостанавливались все жизненные процессы. Приостанавливались, но не прекращались – как будто само время замирало. Потом, опять же с помощью стазера, пациента выводили из этого состояния и оказывали помощь. Тина знала, что тергаронцы в своих лабораториях пытались исследовать стазеры – сломали несколько штук, но ничего не добились.
В одном из соседних помещений она нашла женщину с размозженной головой. Мертвую. Следующей жертвой взрыва оказался еще живой синисс с конвульсивно скрученными щупальцами. Главный компьютерщик «Сиролла», Тина его знала. Прикрепив к его голове радиомаяк, она уловила позади движение и оглянулась: в пролом протискивался «кокон спасения». Аппарат завис над синиссом, того мгновенно втянуло внутрь. Кокон исчез в дыре, из которой несколько секунд спустя выплыли друг за другом три его порожних собрата.
Пробив еще одну перегородку, Тина оказалась в знакомой комнате. Молочно-белые стены-покрывала паутина трещин, по полу растеклась большая лужа, среди осколков валялись ракушки, маленькие темные комочки и спутанные нити водорослей. Сорванный с креплений сейф, в котором Ольга хранила свою наиболее ценную аппаратуру, упал на бок, около него лежала Ли. Часть потолка обвалилась, и ее наполовину засыпало обломками. Очевидно, она не сразу потеряла сознание и в течение какого-то времени пыталась дотянуться правой рукой до валявшегося чуть поодаль передатчика, слабо люминесцировавшего в темноте. Левая рука Ли была по локоть расплющена тяжелым сейфом.
«Кто бы ты ни был – я найду тебя и убью», – подумала Тина.
Отшвырнув сейф, наложила жгут, разгребла обломки и посторонилась, пропуская «кокон спасения». Главное, что Ли жива. Сейчас, парализованная зарядом стазера, она ничего не чувствует, а когда очнется, рядом будут врачи. Через месяц-другой ей вырастят новую руку. Но пережитые минуты боли, страха и одиночества никуда не денутся, это Тина знала по себе.
…«Эдлоос», трансгалактический космолайнер корпорации «Вечный странник», на борту которого, среди прочих пассажиров, находились манокарцы, возвращавшиеся к себе домой после паломничества на Землю, врезался в пересадочную станцию. В момент столкновения Тина Хэдис – тогда еще не киборг – сидела в крохотной, два на три метра, каюте, где ее заперли сопровождавшие группу сотрудники службы безопасности, и пыталась придумать какой ни на есть план побега. Оглушительный грохот и скрежет металла о металл заставили девушку вскочить, но ее тут же швырнуло на пол. Освещавший каюту плафон разлетелся на куски, сила тяжести исчезла. Тина висела посреди темноты, не чувствуя своего веса, когда опять заскрежетало. Ее с размаху бросило о стену (или о потолок, занявший место стены). Забрезжил слабый свет – это раздвинулись после второго удара дверные створки. Отчаянно пытаясь за что-нибудь ухватиться, Тина выплыла в коридор. Где-то рядом страшно, надсадно кричали, издалека доносились шипение и лязг. Плафоны аварийного освещения неуверенно мерцали и, наконец, совсем погасли. Третий толчок. Что-то невидимое, вонзившись под правую ключицу, пригвоздило Тину к ледяной поверхности. Другой предмет ударил ее сбоку, раздробив тазовую кость. Она не могла бы сказать, сколько прошло времени. Руки и ноги онемели, дышать было трудно, хотелось кричать от боли, но из горла вырывался только хрип. Потом в глаза ударил свет. Зажмурившись, Тина успела рассмотреть спасателя в скафандре, нацеленный на нее ствол стазера – и провалилась в пустоту.
Она бродила по девятнадцатому ярусу около часа, вместе с прибывшими на «Сиролл» спасателями разыскивая уцелевших. Поблизости от Ольгиной квартиры наткнулась на тела трех охранников, убитых взрывом. Потом нашла двух женщин, синисса и кошку – эти были живы, их сразу же забрали «коконы спасения». Наконец администрация «Сиролла» сообщила, что все живые существа обнаружены и идентифицированы, а каждый закоулок девятнадцатого яруса для верности еще раз просканирован, больше искать некого. Тина выбралась к лифтам, их уже успели починить.
– Вам тоже нужна медицинская помощь, – подскочил к ней в фойе восемнадцатого яруса незнакомый охранник. – Пожалуйста, пойдемте со мной.
Тина мельком взглянула на свое отражение в зеркальной стене: грязные волосы растрепались, лицо в запекшейся крови, одежда испачкана пылью и кровью.
– Это просто царапины, – объяснила она.
– Все равно, пойдемте. По закону мы должны оказать вам медицинскую помощь и выплатить компенсацию.
Тину не интересовала компенсация. Ей сейчас хотелось только одного: добраться до того, кто все это устроил. И желательно, чтобы встреча произошла на ничейной территории, где не действуют законы цивилизованных миров.
– Вы не знаете, как дела у Ли Лагайм? Это девочка, дочь Ольги Лагайм.
– Всех тяжелораненых уже отправили на Нез, в больницу.
Охранник довел ее до медпункта для людей и усадил в кресло в уютном холле с растениями в пластиковых кадках и светящейся мозаикой на потолке. К своему немалому удивлению, Тина заметила в углу Генлаора с перевязанной головой и около него – офицера службы безопасности «Сиролла».
– Мое место здесь, – заявлял Генлаор в ответ на попытки офицера увести его. – Я хочу убедиться, что все получили помощь. Я же говорил вам, что террорист очень опасен, а вы не хотели меня послушать!
Тина поднялась и пересекла холл.
– Господин Генлаор, кто он такой, этот ваш террорист?
– Милая леди, это психопат, который фанатично ненавидит нашу корпорацию, потому что однажды купил пиратский стиральный порошок в поддельной упаковке… – слегка поморщившись, начал Генлаор, но тут его взгляд упал на черный браслет на запястье у Тины, и он резко сменил тон: – Вы – киборг? Рад познакомиться. Давайте лучше встретимся и побеседуем в Кеодосе, в нашем филиале. Как вас можно найти?
– Меня зовут Тина Хэдис, я снимаю номер в отеле «Ронокл» в Кеодосе.
– Чудесно. Значит, на днях мы сами вас разыщем. – Генлаор обаятельно улыбнулся, глядя на нее снизу вверх.
Через несколько минут Тину пригласила в кабинет медсестра.
– Я бы ни за что не подумала, что вы киборг, – заметила она, когда Тина разделась, чтобы лечь в ванну с целебным гелем. – Выглядите совсем как человек, и тело у вас живое, настоящее…
– У меня внутри есть кое-какие имплантированные устройства, а также кости и мышцы более крепкие, чем у людей. Вся разница в этом.
– А вы… Извините, пожалуйста. Закройте глаза, сейчас я обработаю вам лицо.
Тина готова была побиться об заклад, что знает, о чем медсестра хотела спросить, но та совладала с любопытством и дальше работала молча. В кабинке с ванной было тепло, гель приятно холодил кожу. Медсестра вышла, притворив дверь, Тина осталась одна.
Сегодняшнее столкновение с манокарцами разбередило воспоминания. К тому же в коридоре она заметила Гирту Нектал – в детстве они дружили и вместе играли. Та почти не изменилась за десять лет. Похоже, что Гирта была и в выставочном зале, в свите консула, но Тина ее не узнала из-за вуали и дыхательной маски. Хоть она и не тосковала по Манокару, порой хотелось заглянуть туда и кое с кем повидаться. И тогда она жалела о том, что это невозможно.
Жизнь на Манокаре текла упорядоченно и регламентированно. Общество подразделялось на двенадцать сословий, каждое из которых включало в себя шесть уровней. Отец Тины принадлежал ко второму уровню сословия администраторов – это означало, что он обладал избирательными правами, мог иметь один большой двухэтажный дом в черте города, один загородный коттедж, два автомобиля, трех жен и штат домашней прислуги из восьми человек, не считая шофера, а также телевизор с незаблокированными каналами.
Тина видела его редко, зато однажды ей удалось стащить ключ от кабинета с телевизором. Иногда, если отца не было дома, она пробиралась туда и смотрела запретные для рядовых манокарцев инопланетные передачи. Разумеется, эти передачи тоже подвергались тщательной фильтровке; представителям высших сословий разрешалось их просматривать, чтобы «изучать коварного врага» (то есть весь внешний мир, который жил не по манокарским меркам).
Устроившись на полу перед громадным, в полстены, экраном, Тина надевала наушники и погружалась в яркую, странную, волнующую реальность, нисколько не похожую на реальность Манокара. Если остальные обитатели дома и знали о ее незаконных развлечениях, им было наплевать. Во всяком случае, отцу никто ничего не докладывал. Слуги боялись сурового хозяина, а две младшие жены были заняты делом слишком важным, чтобы размениваться на мелочи: они ревновали друг друга к своему повелителю и вели между собой тихую, но жестокую войну. Мать Тины, первая жена, умерла от тяжелой болезни, когда Тине было девять лет, и девочкой никто не интересовался. Правда, ей приходилось ходить в школу для девочек, которую Тина люто ненавидела. Стоящих предметов там было три: чтение, грамматика, арифметика – она освоила их быстро. Кроме этого, в школе учили основам домоводства, искусству одеваться, причесываться и делать макияж, пению и танцам, хорошим манерам и тому подобному. Чтобы не подвергаться наказаниям, Тина аккуратно выполняла все требования. Воспитательницы считали ее холодной и бесчувственной, но Тину их мнение не волновало.
Гирта Нектал была одноклассницей Тины. Она жила с дедом – знаменитым профессором Некталом из сословия ученых, который за счет своих способностей сумел подняться с четвертого уровня на первый, что было большой редкостью. Ее семья погибла в результате дикой и страшной, но вполне типичной для Манокара истории: бездетная первая жена из ревности отравила вторую, обоих ее детей и (по случайности, непреднамеренно) своего супруга. Отец, мать и брат Гирты скончались, девочка выжила – ее вовремя вырвало. Преступницу публично побили камнями, а Гирту забрал к себе дед. У него дома была большая библиотека, и он разрешал Гирте и Тине рыться в ней сколько заблагорассудится. Таким образом обе получили хаотичное и бессистемное образование; вдвоем, тренируя друг друга, выучили общегалактический язык. Тина, в свою очередь, пересказывала Гирте содержание инопланетных передач.
Никаких перспектив у них не было. Тина с тоской думала о том времени, когда они окончат школу и им придется вести унылую и неинтересную жизнь взрослых манокарок. Из телепередач она знала, что во внешнем мире можно без всяких проблем сменить место жительства: если планета тебе не нравится – выбирай любую другую, а то и вовсе отправляйся путешествовать. Но Манокар не любил расставаться со своими гражданами. Единственный космопорт, принимавший чужие звездолеты, находился посреди выжженной солнцем каменистой пустыни и бдительно охранялся – как для того, чтобы извне не проникла «скверна», так и для того, чтобы какие-нибудь заблудшие души не попытались удрать с райской планеты в нехороший и развращенный внешний мир.
– Если бы сменилось правительство… – подперев кулаком подбородок, вздохнула Гирта (они сидели на растрескавшемся каменном балконе в доме ее деда и сквозь ажурную решетку смотрели на город: аккуратные ряды строений под белесым осенним небом – по архитектуре каждого дома можно безошибочно определить сословие и уровень его владельца, маленькое неяркое солнце над крышами, бурые купы деревьев).
– Правительство уже несколько раз менялось, – отозвалась Тина, – а толку-то… Для того чтобы жизнь стала другой, должны измениться люди. Знаешь, я или смоюсь отсюда, или умру.
Настроение у обеих было мрачное: приближался выпускной, за которым последует «обряд надевания женской вуали». А во взрослой жизни гораздо больше бессмысленных ритуалов и гораздо меньше свободы, чем в жизни девочек-подростков.
– Ты слыхала про конкурс?
– Про какой конкурс?
– Мне наша Элеонора сказала, по секрету. – С воспитательницами приветливая Гирта ладила гораздо лучше, чем Тина. – Будет конкурс по всем предметам, и те, кто победит, примут участие в паломничестве на Землю!
– Да? А ведь по дороге можно сбежать!
– Как ты сбежишь, если нас будут охранять?
– Было бы желание… – В груди у Тины словно распрямилась сжатая пружина. – Мы с тобой должны победить в этом конкурсе!
– Она сказала, что от каждой школы возьмут по десять человек.
– Значит, надо попасть в первую десятку.
Возвращаясь домой, Тина от возбуждения готова была бежать вприпрыжку, но заставляла себя двигаться медленно, семенящей походкой, как и полагалось почти взрослой девушке. Если она постарается, ее желание осуществится! Ветер трепал бесцветную детскую вуаль, гнал по улице пыль и хрупкие коричневые листья. Нажав на кнопку звонка, Тина долго ждала, спрятав в карманы озябшие руки. Наконец привратник отворил окованную железом дверь. Остальной прислуги не было видно, а из глубины дома доносились странные звуки, похожие на глухое ворчание рассерженного пса. Тина прошла на женскую половину. Посреди внутреннего дворика с клумбами, окруженного по периметру галереей, катался воющий, рычащий, визжащий клубок. Слуги столпились на галерее и смотрели.
– Дочь старшей покойной госпожи, – заметив Тину, обратилась к ней с церемонным поклоном экономка, – ваши почтенные приемные матери дерутся!
– Вижу, – пожала плечами девушка.
– Господин будет недоволен… Что нам делать?
– Окатите моих почтенных приемных матерей водой из ведра.
– Но это будет недозволенный для прислуги поступок, младшая госпожа. Нас накажут…
Тина молча повернулась и пошла к себе – ей не хотелось наблюдать за дракой. Из инопланетных передач она знала, как должны драться уважающие себя люди: удары, блоки, броски, захваты – совсем другое дело! А это зрелище было настолько жалким и неэстетичным…
Вечером ей нанесла визит госпожа Линда, третья жена отца, – тщательно наложенный макияж скрыл синяки и царапины, и лицо Линды было фарфорово-белым и нежным, как всегда.
«Хм… Значит, нас вот для этого обучают в школе искусству макияжа?» – поклонившись ей, как предписывал этикет, подумала Тина.
– Ты уже почти взрослая, – пристально глядя на Тину, начала госпожа Линда. – Я тут кое-что придумала… Если мы объединимся, мы одолеем эту подлую суку!
– Зачем? – спросила Тина. Ей хотелось поскорей отделаться от гостьи.
– Зачем? – взвизгнула та. – Чтобы она знала свое место! Наш господин, твой отец, три раза в месяц приходит к ней, и только один раз – ко мне! Она выпросила у него яшмовое ожерелье, которое он купил для меня…
– Госпожа третья мать, если бы вы с ней подружились вместо того, чтобы ссориться, ваша жизнь стала бы намного приятней и интересней.
– Да какая ты взрослая – ты рассуждаешь, как шестилетний ребенок! – фыркнула госпожа Линда. – Это дети дружат! Я эту суку убью! Я-то к тебе как к умной пришла, а тебе еще рано надевать женскую вуаль! – Перед тем как хлопнуть дверью, она оглянулась через плечо и веско добавила: – Ты спятила, потому что смотришь тайком инопланетные передачи! От них идет опасное излучение, это все знают. Только наши манокарские передачи без излучений, вот так!
В конкурсе Тина победила, вместе с Гиртой вошла в первую десятку, но потом их разлучили: списки групп составлялись по алфавиту, не помогли никакие просьбы. Группа Гирты улетела раньше. Наконец наступил день, когда Тина тоже поехала в космопорт.
Считалось, что Манокар не должен соприкасаться с чужими мирами, но для Земли, легендарной прародины людей, сделали исключение: раз в десять лет манокарцы совершали массовое паломничество на Землю. Тина собиралась воспользоваться этим, чтобы сбежать.
– Как вы себя чувствуете? – Это вернулась медсестра.
– Спасибо, все в порядке, – отозвалась Тина. Гель загустел и покрывал ее загорелую кожу влажной оболочкой.
– Пожалуйста, встаньте под душ.
Вода смыла с тела прозрачную зеленоватую массу, все ссадины исчезли. Тина подумала, что больше ей нечего делать на «Сиролле», – но оставались еще дела в Кеодосе.
Глава 3
– Вы не знаете, скоро начнется эвакуация? – обратился к нему пожилой гинтиец.
– Не знаю, – огрызнулся Саймон. – Говорят, не раньше чем через сутки. Им на нас наплевать. Они подсчитывают свои убытки, а про нас и думать забыли.
Гинтиец со вздохом отвернулся.
– Бесстыдный мир! – повысил голос манокарский консул. – Вы видите, как он трещит по швам, разъедаемый собственным непотребством?!
В конце коридора возникло движение – приближался охранник в белой униформе «Сиролла», с офицерским значком, а следом за ним… Нуда – за ним шла Тина Хэдис. Саймон опустился на корточки и закрыл лицо руками, по примеру манокарок. Он не хотел, чтобы Тина его заметила.
– Когда начнется эвакуация? – опять услыхал он голос гинтийца. – Это правда, что через сутки?!
– Кто сказал вам такую чушь? – отозвался, видимо, офицер. – Через час лифты будут отремонтированы. Извините, мы торопимся.
– Ну вот, а вы говорили – через сутки. – Гинтиец испустил вздох облегчения. – Где вы?..
– Он соврал, чтоб отвязаться, – не отнимая от лица ладоней, буркнул Саймон. – Идите к черту, меня тошнит.
– Что это значит? – прозвучал над его головой приглушенный голос консула (как всякий хороший эксцессер, Саймон выучил под гипнозом множество инопланетных языков, в том числе манокарский). – Видгал, куда подевались ваши люди, чем они занимаются?
– Разминулись, наверное… – виновато ответил Видгал. – Я разберусь, ваше превосходительство.
Саймон осторожно раздвинул пальцы и огляделся: Тины и офицера рядом не было. Пронесло… Поднявшись на ноги, обнаружил, что обрадовался преждевременно – оба стояли в десятке метров от него, перед глухой стеной, и тихо переговаривались. Отступив за спину гинтийца, Саймон прикоснулся к мочке левого уха и включил замаскированный под клипсу звукоусилитель. Не сразу удалось вычленить из оглушительного общего хора нужные голоса, но, когда удалось, он расслабился: Тина и офицер говорили не о нем.
– …Вот здесь проходит вентиляционная шахта. Попадете прямиком на девятнадцатый.
– Я могу при необходимости воспользоваться имплантированными приспособлениями?
– Идет, потом сошлетесь на меня. Я разрешил.
Что такое?.. Саймон нахмурился: неужели этот недальновидный солдафон разрешил киборгу пользоваться имплантированным оружием? Да тут сейчас такое начнется… Все киборги – убийцы, это общеизвестный факт!
– Господа, отойдите подальше!
Саймон чуть не рванул бегом по коридору, но вовремя опомнился: ведь если Тина кого-нибудь (но не Саймона Клисса!) убьет – это будет хороший сюжет, и он оправдается перед шефом. Несмотря на столь привлекательную перспективу, ему приходилось буквально насиловать себя, чтоб оставаться на месте. Мейцан и на этот раз помог совладать со страхом. Отключив звукоусилитель, Саймон осторожно высунулся из-за спины гинтийца и приготовился к съемке.
– Видгал, вашим людям ничего нельзя поручить! – услыхал он рядом зловещий шепот консула. – Вы послали восемь оболтусов – где они сейчас, а? Я вас спрашиваю или не вас?!
– Они придут и доложат, ваше превосходительство…
Саймон поморщился, его раздражала их бестолковая болтовня. Тина между тем на несколько метров отступила от стены – а потом с разбегу прыгнула, пробив ее своим телом.
– Все в порядке, дамы и господа! – обратился к публике офицер. – Наша гостья – киборг, она согласилась принять участие в спасательных работах на девятнадцатом ярусе. Пожалуйста, не приближайтесь к пролому и сохраняйте спокойствие.
Издав глухой стон, Саймон опять опустился на корточки. Его подло обманули! Значит, Тина никого не убьет, а будет вместе с роботами разгребать завалы. Ну кому это нужно – спасательные работы, самоотверженные герои и прочая слащавая дребедень? Такой материал дорого не продашь. А если шеф перестанет давать ему мейцан, его жизнь превратится в ад, но этого никто не понимает Народ зашевелился, послышались тихие возгласы. Саймон поднял затуманенный взгляд: по коридору плыл вытянутый белый эллипсоид, за ним второй, третий… Они бесшумно исчезли в проломе. «Коконы спасения». Значит, на девятнадцатом есть тяжелораненые, возможно даже умирающие. Если удастся заснять кого-нибудь, кто агонизирует под обломками, или раздавленный труп… Воспрянув духом, Саймон вскочил на ноги и устремился к пролому, но дорогу ему загородил все тот же офицер:
– Вы куда?
– Туда… Мне надо на девятнадцатый, я хочу вам помочь!
– Подождите здесь. Там опасно.
Саймон мысленно выругался: опасно остаться без мейцана, все остальное – сущая ерунда.
– Послушайте, я хочу спасти людей, которые там погибают!
– Успокойтесь, пожалуйста.
Отшвырнув надоедливого охранника с дороги, Саймон шагнул к пролому, но вдруг ноги подкосились, он упал. Его знобило, кожа покрылась холодным потом. Кто-то схватил его под мышки, оттащил в сторону и усадил, прислонив к стене.
– Извините. – Саймон увидал над собой размытое лицо офицера. – Я должен был это сделать, ради вашей же безопасности.
Саймон хотел заявить о своих правах и пригрозить судом, но губы одеревенели. Этот сукин сын выстрелил в него из парализатора – слабым зарядом, по ногам. И теперь никаких живописных трупов, никакого сенсационного материала… Саймон плакал, слезы смешивались с каплями пота. Он не получит больше мейцана. Он проиграл.
В воздухе плавала густая пыль. Повисший под потолком мобильный фонарик заливал ярким светом покореженные трубы, покрытые сетью трещин стены, бесформенные груды обломков на полу. В этой комнате не было ничего живого. Чтобы попасть в соседнюю – оттуда доносились не то стоны, не то взвизги, – пришлось проломить стену. Сверху посыпались куски керамической плитки, один из них ударил по голове и содрал кожу, за шиворот побежала теплая струйка. Череп у Тины был намного тверже, чем у обычных людей, но сверху его прикрывала живая плоть, пронизанная нервами и кровеносными сосудами.
Когда улеглась пыль, Тина увидала большую лохматую собаку – задние лапы придавлены упавшим шкафом, передние слабо шевелятся. Выстрел из стазера – и собака замерла. Сунув стазер за пояс, Тина оттащила шкаф, прилепила к ошейнику радиомаяк – ориентир для «коконов спасения» – и двинулась дальше. Все эти действия отняли у нее не больше минуты.
Раздвижные двери многих помещений при взрыве заклинило, поэтому Тина, чтобы не терять время впустую, шла напролом, жмурясь и стискивая зубы, когда сверху что-нибудь падало. На Тергароне ей приходилось работать и не в таких условиях, но тогда на ней был скафандр или противоударный костюм. Или хотя бы защитный шлем.
Фонарик осветил небольшую комнату с белыми блестящими стенами. В ванне с покрасневшей водой сидел пожилой незиец, все его тело было изрезано осколками осыпавшегося с потолка громадного зеркала. Он находился в сознании и зажмурился от внезапного света. Тина кивнула ему и подняла стазер. Незиец застыл. Не обмяк, не сполз в ванну, а именно застыл. Покрывающее пол зеркальное крошево переливалось в свете фонарика и оглушительно хрустело под подошвами. Прилепив к плечу незийца радиомаяк, Тина пробила следующую стену.
Стазеры были силарским ноу-хау. Их выпускали только на Силаре, и каждый экземпляр подлежал обязательной регистрации. Никто не знал, по какому принципу они действуют. Никто не знал, почему стазеры, попавшие в руки к преступникам либо к сотрудникам карательных организаций, неизбежно выходят из строя. Силарцы этого не объясняли, только подчеркивали, что стазер – не оружие, а сугубо медицинский прибор, предназначенный исключительно для спасения больных и раненых.
Под действием стазера у любого живого существа мгновенно приостанавливались все жизненные процессы. Приостанавливались, но не прекращались – как будто само время замирало. Потом, опять же с помощью стазера, пациента выводили из этого состояния и оказывали помощь. Тина знала, что тергаронцы в своих лабораториях пытались исследовать стазеры – сломали несколько штук, но ничего не добились.
В одном из соседних помещений она нашла женщину с размозженной головой. Мертвую. Следующей жертвой взрыва оказался еще живой синисс с конвульсивно скрученными щупальцами. Главный компьютерщик «Сиролла», Тина его знала. Прикрепив к его голове радиомаяк, она уловила позади движение и оглянулась: в пролом протискивался «кокон спасения». Аппарат завис над синиссом, того мгновенно втянуло внутрь. Кокон исчез в дыре, из которой несколько секунд спустя выплыли друг за другом три его порожних собрата.
Пробив еще одну перегородку, Тина оказалась в знакомой комнате. Молочно-белые стены-покрывала паутина трещин, по полу растеклась большая лужа, среди осколков валялись ракушки, маленькие темные комочки и спутанные нити водорослей. Сорванный с креплений сейф, в котором Ольга хранила свою наиболее ценную аппаратуру, упал на бок, около него лежала Ли. Часть потолка обвалилась, и ее наполовину засыпало обломками. Очевидно, она не сразу потеряла сознание и в течение какого-то времени пыталась дотянуться правой рукой до валявшегося чуть поодаль передатчика, слабо люминесцировавшего в темноте. Левая рука Ли была по локоть расплющена тяжелым сейфом.
«Кто бы ты ни был – я найду тебя и убью», – подумала Тина.
Отшвырнув сейф, наложила жгут, разгребла обломки и посторонилась, пропуская «кокон спасения». Главное, что Ли жива. Сейчас, парализованная зарядом стазера, она ничего не чувствует, а когда очнется, рядом будут врачи. Через месяц-другой ей вырастят новую руку. Но пережитые минуты боли, страха и одиночества никуда не денутся, это Тина знала по себе.
…«Эдлоос», трансгалактический космолайнер корпорации «Вечный странник», на борту которого, среди прочих пассажиров, находились манокарцы, возвращавшиеся к себе домой после паломничества на Землю, врезался в пересадочную станцию. В момент столкновения Тина Хэдис – тогда еще не киборг – сидела в крохотной, два на три метра, каюте, где ее заперли сопровождавшие группу сотрудники службы безопасности, и пыталась придумать какой ни на есть план побега. Оглушительный грохот и скрежет металла о металл заставили девушку вскочить, но ее тут же швырнуло на пол. Освещавший каюту плафон разлетелся на куски, сила тяжести исчезла. Тина висела посреди темноты, не чувствуя своего веса, когда опять заскрежетало. Ее с размаху бросило о стену (или о потолок, занявший место стены). Забрезжил слабый свет – это раздвинулись после второго удара дверные створки. Отчаянно пытаясь за что-нибудь ухватиться, Тина выплыла в коридор. Где-то рядом страшно, надсадно кричали, издалека доносились шипение и лязг. Плафоны аварийного освещения неуверенно мерцали и, наконец, совсем погасли. Третий толчок. Что-то невидимое, вонзившись под правую ключицу, пригвоздило Тину к ледяной поверхности. Другой предмет ударил ее сбоку, раздробив тазовую кость. Она не могла бы сказать, сколько прошло времени. Руки и ноги онемели, дышать было трудно, хотелось кричать от боли, но из горла вырывался только хрип. Потом в глаза ударил свет. Зажмурившись, Тина успела рассмотреть спасателя в скафандре, нацеленный на нее ствол стазера – и провалилась в пустоту.
Она бродила по девятнадцатому ярусу около часа, вместе с прибывшими на «Сиролл» спасателями разыскивая уцелевших. Поблизости от Ольгиной квартиры наткнулась на тела трех охранников, убитых взрывом. Потом нашла двух женщин, синисса и кошку – эти были живы, их сразу же забрали «коконы спасения». Наконец администрация «Сиролла» сообщила, что все живые существа обнаружены и идентифицированы, а каждый закоулок девятнадцатого яруса для верности еще раз просканирован, больше искать некого. Тина выбралась к лифтам, их уже успели починить.
– Вам тоже нужна медицинская помощь, – подскочил к ней в фойе восемнадцатого яруса незнакомый охранник. – Пожалуйста, пойдемте со мной.
Тина мельком взглянула на свое отражение в зеркальной стене: грязные волосы растрепались, лицо в запекшейся крови, одежда испачкана пылью и кровью.
– Это просто царапины, – объяснила она.
– Все равно, пойдемте. По закону мы должны оказать вам медицинскую помощь и выплатить компенсацию.
Тину не интересовала компенсация. Ей сейчас хотелось только одного: добраться до того, кто все это устроил. И желательно, чтобы встреча произошла на ничейной территории, где не действуют законы цивилизованных миров.
– Вы не знаете, как дела у Ли Лагайм? Это девочка, дочь Ольги Лагайм.
– Всех тяжелораненых уже отправили на Нез, в больницу.
Охранник довел ее до медпункта для людей и усадил в кресло в уютном холле с растениями в пластиковых кадках и светящейся мозаикой на потолке. К своему немалому удивлению, Тина заметила в углу Генлаора с перевязанной головой и около него – офицера службы безопасности «Сиролла».
– Мое место здесь, – заявлял Генлаор в ответ на попытки офицера увести его. – Я хочу убедиться, что все получили помощь. Я же говорил вам, что террорист очень опасен, а вы не хотели меня послушать!
Тина поднялась и пересекла холл.
– Господин Генлаор, кто он такой, этот ваш террорист?
– Милая леди, это психопат, который фанатично ненавидит нашу корпорацию, потому что однажды купил пиратский стиральный порошок в поддельной упаковке… – слегка поморщившись, начал Генлаор, но тут его взгляд упал на черный браслет на запястье у Тины, и он резко сменил тон: – Вы – киборг? Рад познакомиться. Давайте лучше встретимся и побеседуем в Кеодосе, в нашем филиале. Как вас можно найти?
– Меня зовут Тина Хэдис, я снимаю номер в отеле «Ронокл» в Кеодосе.
– Чудесно. Значит, на днях мы сами вас разыщем. – Генлаор обаятельно улыбнулся, глядя на нее снизу вверх.
Через несколько минут Тину пригласила в кабинет медсестра.
– Я бы ни за что не подумала, что вы киборг, – заметила она, когда Тина разделась, чтобы лечь в ванну с целебным гелем. – Выглядите совсем как человек, и тело у вас живое, настоящее…
– У меня внутри есть кое-какие имплантированные устройства, а также кости и мышцы более крепкие, чем у людей. Вся разница в этом.
– А вы… Извините, пожалуйста. Закройте глаза, сейчас я обработаю вам лицо.
Тина готова была побиться об заклад, что знает, о чем медсестра хотела спросить, но та совладала с любопытством и дальше работала молча. В кабинке с ванной было тепло, гель приятно холодил кожу. Медсестра вышла, притворив дверь, Тина осталась одна.
Сегодняшнее столкновение с манокарцами разбередило воспоминания. К тому же в коридоре она заметила Гирту Нектал – в детстве они дружили и вместе играли. Та почти не изменилась за десять лет. Похоже, что Гирта была и в выставочном зале, в свите консула, но Тина ее не узнала из-за вуали и дыхательной маски. Хоть она и не тосковала по Манокару, порой хотелось заглянуть туда и кое с кем повидаться. И тогда она жалела о том, что это невозможно.
Жизнь на Манокаре текла упорядоченно и регламентированно. Общество подразделялось на двенадцать сословий, каждое из которых включало в себя шесть уровней. Отец Тины принадлежал ко второму уровню сословия администраторов – это означало, что он обладал избирательными правами, мог иметь один большой двухэтажный дом в черте города, один загородный коттедж, два автомобиля, трех жен и штат домашней прислуги из восьми человек, не считая шофера, а также телевизор с незаблокированными каналами.
Тина видела его редко, зато однажды ей удалось стащить ключ от кабинета с телевизором. Иногда, если отца не было дома, она пробиралась туда и смотрела запретные для рядовых манокарцев инопланетные передачи. Разумеется, эти передачи тоже подвергались тщательной фильтровке; представителям высших сословий разрешалось их просматривать, чтобы «изучать коварного врага» (то есть весь внешний мир, который жил не по манокарским меркам).
Устроившись на полу перед громадным, в полстены, экраном, Тина надевала наушники и погружалась в яркую, странную, волнующую реальность, нисколько не похожую на реальность Манокара. Если остальные обитатели дома и знали о ее незаконных развлечениях, им было наплевать. Во всяком случае, отцу никто ничего не докладывал. Слуги боялись сурового хозяина, а две младшие жены были заняты делом слишком важным, чтобы размениваться на мелочи: они ревновали друг друга к своему повелителю и вели между собой тихую, но жестокую войну. Мать Тины, первая жена, умерла от тяжелой болезни, когда Тине было девять лет, и девочкой никто не интересовался. Правда, ей приходилось ходить в школу для девочек, которую Тина люто ненавидела. Стоящих предметов там было три: чтение, грамматика, арифметика – она освоила их быстро. Кроме этого, в школе учили основам домоводства, искусству одеваться, причесываться и делать макияж, пению и танцам, хорошим манерам и тому подобному. Чтобы не подвергаться наказаниям, Тина аккуратно выполняла все требования. Воспитательницы считали ее холодной и бесчувственной, но Тину их мнение не волновало.
Гирта Нектал была одноклассницей Тины. Она жила с дедом – знаменитым профессором Некталом из сословия ученых, который за счет своих способностей сумел подняться с четвертого уровня на первый, что было большой редкостью. Ее семья погибла в результате дикой и страшной, но вполне типичной для Манокара истории: бездетная первая жена из ревности отравила вторую, обоих ее детей и (по случайности, непреднамеренно) своего супруга. Отец, мать и брат Гирты скончались, девочка выжила – ее вовремя вырвало. Преступницу публично побили камнями, а Гирту забрал к себе дед. У него дома была большая библиотека, и он разрешал Гирте и Тине рыться в ней сколько заблагорассудится. Таким образом обе получили хаотичное и бессистемное образование; вдвоем, тренируя друг друга, выучили общегалактический язык. Тина, в свою очередь, пересказывала Гирте содержание инопланетных передач.
Никаких перспектив у них не было. Тина с тоской думала о том времени, когда они окончат школу и им придется вести унылую и неинтересную жизнь взрослых манокарок. Из телепередач она знала, что во внешнем мире можно без всяких проблем сменить место жительства: если планета тебе не нравится – выбирай любую другую, а то и вовсе отправляйся путешествовать. Но Манокар не любил расставаться со своими гражданами. Единственный космопорт, принимавший чужие звездолеты, находился посреди выжженной солнцем каменистой пустыни и бдительно охранялся – как для того, чтобы извне не проникла «скверна», так и для того, чтобы какие-нибудь заблудшие души не попытались удрать с райской планеты в нехороший и развращенный внешний мир.
– Если бы сменилось правительство… – подперев кулаком подбородок, вздохнула Гирта (они сидели на растрескавшемся каменном балконе в доме ее деда и сквозь ажурную решетку смотрели на город: аккуратные ряды строений под белесым осенним небом – по архитектуре каждого дома можно безошибочно определить сословие и уровень его владельца, маленькое неяркое солнце над крышами, бурые купы деревьев).
– Правительство уже несколько раз менялось, – отозвалась Тина, – а толку-то… Для того чтобы жизнь стала другой, должны измениться люди. Знаешь, я или смоюсь отсюда, или умру.
Настроение у обеих было мрачное: приближался выпускной, за которым последует «обряд надевания женской вуали». А во взрослой жизни гораздо больше бессмысленных ритуалов и гораздо меньше свободы, чем в жизни девочек-подростков.
– Ты слыхала про конкурс?
– Про какой конкурс?
– Мне наша Элеонора сказала, по секрету. – С воспитательницами приветливая Гирта ладила гораздо лучше, чем Тина. – Будет конкурс по всем предметам, и те, кто победит, примут участие в паломничестве на Землю!
– Да? А ведь по дороге можно сбежать!
– Как ты сбежишь, если нас будут охранять?
– Было бы желание… – В груди у Тины словно распрямилась сжатая пружина. – Мы с тобой должны победить в этом конкурсе!
– Она сказала, что от каждой школы возьмут по десять человек.
– Значит, надо попасть в первую десятку.
Возвращаясь домой, Тина от возбуждения готова была бежать вприпрыжку, но заставляла себя двигаться медленно, семенящей походкой, как и полагалось почти взрослой девушке. Если она постарается, ее желание осуществится! Ветер трепал бесцветную детскую вуаль, гнал по улице пыль и хрупкие коричневые листья. Нажав на кнопку звонка, Тина долго ждала, спрятав в карманы озябшие руки. Наконец привратник отворил окованную железом дверь. Остальной прислуги не было видно, а из глубины дома доносились странные звуки, похожие на глухое ворчание рассерженного пса. Тина прошла на женскую половину. Посреди внутреннего дворика с клумбами, окруженного по периметру галереей, катался воющий, рычащий, визжащий клубок. Слуги столпились на галерее и смотрели.
– Дочь старшей покойной госпожи, – заметив Тину, обратилась к ней с церемонным поклоном экономка, – ваши почтенные приемные матери дерутся!
– Вижу, – пожала плечами девушка.
– Господин будет недоволен… Что нам делать?
– Окатите моих почтенных приемных матерей водой из ведра.
– Но это будет недозволенный для прислуги поступок, младшая госпожа. Нас накажут…
Тина молча повернулась и пошла к себе – ей не хотелось наблюдать за дракой. Из инопланетных передач она знала, как должны драться уважающие себя люди: удары, блоки, броски, захваты – совсем другое дело! А это зрелище было настолько жалким и неэстетичным…
Вечером ей нанесла визит госпожа Линда, третья жена отца, – тщательно наложенный макияж скрыл синяки и царапины, и лицо Линды было фарфорово-белым и нежным, как всегда.
«Хм… Значит, нас вот для этого обучают в школе искусству макияжа?» – поклонившись ей, как предписывал этикет, подумала Тина.
– Ты уже почти взрослая, – пристально глядя на Тину, начала госпожа Линда. – Я тут кое-что придумала… Если мы объединимся, мы одолеем эту подлую суку!
– Зачем? – спросила Тина. Ей хотелось поскорей отделаться от гостьи.
– Зачем? – взвизгнула та. – Чтобы она знала свое место! Наш господин, твой отец, три раза в месяц приходит к ней, и только один раз – ко мне! Она выпросила у него яшмовое ожерелье, которое он купил для меня…
– Госпожа третья мать, если бы вы с ней подружились вместо того, чтобы ссориться, ваша жизнь стала бы намного приятней и интересней.
– Да какая ты взрослая – ты рассуждаешь, как шестилетний ребенок! – фыркнула госпожа Линда. – Это дети дружат! Я эту суку убью! Я-то к тебе как к умной пришла, а тебе еще рано надевать женскую вуаль! – Перед тем как хлопнуть дверью, она оглянулась через плечо и веско добавила: – Ты спятила, потому что смотришь тайком инопланетные передачи! От них идет опасное излучение, это все знают. Только наши манокарские передачи без излучений, вот так!
В конкурсе Тина победила, вместе с Гиртой вошла в первую десятку, но потом их разлучили: списки групп составлялись по алфавиту, не помогли никакие просьбы. Группа Гирты улетела раньше. Наконец наступил день, когда Тина тоже поехала в космопорт.
Считалось, что Манокар не должен соприкасаться с чужими мирами, но для Земли, легендарной прародины людей, сделали исключение: раз в десять лет манокарцы совершали массовое паломничество на Землю. Тина собиралась воспользоваться этим, чтобы сбежать.
– Как вы себя чувствуете? – Это вернулась медсестра.
– Спасибо, все в порядке, – отозвалась Тина. Гель загустел и покрывал ее загорелую кожу влажной оболочкой.
– Пожалуйста, встаньте под душ.
Вода смыла с тела прозрачную зеленоватую массу, все ссадины исчезли. Тина подумала, что больше ей нечего делать на «Сиролле», – но оставались еще дела в Кеодосе.
Глава 3
С Неза Саймон отправил на Ниар, связной «Перископа» Терезе Салкадо, шифровку: «С О. и Л. сорвалось из-за взрыва. Есть грандиозный план, потрясающая сенсация! Пришлите еще мейцана».