Страница:
– Рискнем? – спросил он остальных.
Вера молча кивнула. Ученый энергично взмахнул руками и нетерпеливо угукнул, подгоняя Стаса.
– Ладно, – решился Нужный. – Мы за последние несколько часов вытворяем такие финты, что уже все равно: глупостью больше или глупостью меньше.
Он развернул машину бортом к основанию цилиндра и стал медленно сближаться, пилотируя в полуавтоматическом режиме управления. Компьютер отслеживал расстояние и пространственное расположение корабля, а сам Стас контролировал маневровые импульсы жидкостников.
Когда до цилиндра оставалось не больше трех метров, из краев углубления выскользнули тончайшие нити и впились в обшивку. Нужный вздрогнул и пожалел, что они заранее не надели скафандры.
Но система жизнеобеспечения даже не заикнулась о разгерметизации внутреннего объема «Януса». Нужный перестал дорабатывать маневровыми и убрал руки с сенсоров. Отодвинулся от штурвала. Все замерли, ожидая, что произойдет дальше.
Истребитель слегка качнулся.
«Нитей», впивающихся в обшивку по кругу, становилось все больше. Они уже представляли собой сплошную темную поверхность, видимо, идентичную внешнему покрытию самого цилиндра. Через некоторое время процесс самой странной стыковки на памяти Стаса завершился.
Зашлюзовые датчики давления, температуры, радиационного фона и состава атмосферы показали норму.
– Надо бы все-таки скафы надеть, – произнес Нужный, выбираясь из кресла и разминая мышцы. – Я как единственный офицер на борту обязан заботиться о безопасности экипажа. – Он подумал и добавил: – Даже в такой нелепой ситуации.
– Интересный коленкор. Ты, младший лейтенант, забываешь, что я тоже офицер и, кстати, старше тебя по званию, – напомнила Вера, улыбнувшись. – Хотя мы, конечно, относимся к разным ведомствам.
– И Солнечным системам, – кивнул Стас.
– Да вы оба уже давно лишены всех званий, санкций и воинских привелегий, дезертиры, – сварливо сказал Уиндел. – Так мне надевать скаф?
– Тьфу ты! Как хочешь… – махнул рукой Нужный. – Надоел.
Он достал из шкафчика табельный пистолет, проверил предохранитель, обойму, щелкнул вхолостую курком.
– Хм, а ручное огнестрельное оружие-то очень даже работает.
– Ты с кем воевать собрался? – вскинула брови Вера. – С теми, кто может звезды с орбит срывать? Лихо!
Стас засопел, но пистолет все же заткнул за пояс. Взял диодный фонарик, проверил аккумуляторы и двинулся к выходу.
– Пижон, – иронично стукнулось в спину.
Стас закрыл глаза и потянул ручку.
Сервомеханика тихонько заскулила. В глубине обшивки зашипело. И люк открылся.
В круглом переходном рукаве было светло, хотя Нужный так и не смог определить, откуда конкретно исходило это мягкое желтоватое сияние. Видимо, светилась поверхность стен.
– Вот он – контакт? – прошептала Вера.
– Есть ли здесь с кем контактировать – это вопрос открытый, – цинично отрезал Уиндел. – Стас, не тормози уже, а…
Нужный осторожно переступил комингс и поставил ногу на мерцающий полукруглый пол. До самого последнего момента его не покидало идиотское ощущение, что вот сейчас переход исчезнет и он с хриплым воплем провалится в холодный вакуум.
Пол оказался твердым, упругим.
– Ты ходить разучился? – ворчливо посетовал сзади ученый.
– Слушай, ботан, – раздраженно бросил через плечо Стас, – что– то ты слишком активный стал. Поумерь научный пыл.
– Не могу, – с наигранной виной в голосе признался Уиндел. – Аж мозги свело от исследовательского интереса. Ладно, извини…
Они вошли в стыковочную трубу и остановились перед темной поверхностью люка. Она оставалась непроницаемой и целостной и, кажется, не собиралась впускать никого внутрь. Стас осторожно поднес палец и потрогал металл.
– Холодный и гладкий. На ощупь напоминает сталь, – констатировал он. – И что теперь дела…
Договорить Нужный не успел.
Светло-голубые лучи сканера пробежали по проходу крест– накрест, ослепив на мгновение всех троих. Детекторы, видимо, были встроены в выпуклый наличник комингса.
Не успели гости толком испугаться, как в воздухе перед ними повисла молочная пелена с объемным контурным изображением трех моделей ДНК. Витые замысловатые узоры совершили полный оборот вокруг продольной оси и исчезли. Спектр освещения немного поменялся – с желтоватого на зеленоватый.
Переборка бесшумно распалась на сектора и разошлась в стороны, как лепестки диафрагмы в старинном фотообъективе.
– Так и дураком сделать можно, – запоздало проворчал Стас.
Он включил фонарик и посветил внутрь открывшегося помещения. Луч полностью утоп во мгле. Не было видно ни единой детали.
– Я могу первым пойти, – предложил Жаквин.
Стас лишь отмахнулся от него и медленно ввел руку с фонариком в темноту. Когда его ладонь пересекла условную внутреннюю границу цилиндра, там вспыхнул свет. Такой же зеленоватый и ровный, как в переходе.
От неожиданности Нужный отдернул руку. Свет тут же погас.
– Понятно. Реагирует на тепло, или датчики объема стоят.
– Иди уже, загородил весь проход – ничего не видать.
Стас вдохнул поглубже и шагнул вперед. Сердце стучало сильно и часто, отдаваясь гулкой пульсацией в висках. За люком ждал, возможно, самый таинственный и загадочный объект из когда– либо обнаруженных человеком. Те, кто построил эту штуковину, были могучей и, несомненно, разумной цивилизацией. Они покорили силы природы, не подвластные тщеславным людям со всей своей пресловутой техникой. Создатели цилиндра, возможно, устали от изучения естественных процессов, происходящих в космосе, и решили поставить эксперимент над другими существами, находящимися на более низких ступенях развития. Над заносчивыми и самоуверенными людьми. И не ведали они жалости или сострадания в нашем понимании не потому, что были бессердечны, а потому что их моральные нормы скорее всего оказались совсем иными. Они, быть может, просто хотели дать человечеству шанс познать иные грани бытия? А может – вглядеться попристальней в самих себя…
Стас ступил на упругий пол цилиндра, и мягкий свет вновь заполнил пространство.
Внутри практически ничего не было: длинный сферический коридор с довольно высоким потолком и утолщением в центре, наподобие шарообразной комнаты. Возле одной из стен, правда, имелось возвышение с плоскостью, на которой была изображена странная пиктограмма: светло-серый круг, разделенный на шесть равноценных секторов, слегка отличающихся друг от друга тоном окраски. А в центре круга – крохотная кнопка. Самая обыкновенная, не сенсорная, торчащая из поверхности металлическим цилиндриком.
– Скудная у них здесь меблировка, не находите? – риторически высказался Стас. – Я, честно говоря, большего ожидал от сверхрасы.
– Киборгов, гиперпереходов и витрин с волшебными палочками? – съязвила Вера, оглядывая помещение.
– У меня «умная» кухня в квартире выглядела более продвинуто, – парировал он.
Уиндел в это время обшарил весь цилиндр вдоль и поперек, остановился перед плоской «столешницей» с непонятным рисунком и принялся внимательно его рассматривать. Брови его все сильнее съезжались к переносице, взгляд становился напряженным. Ученый машинально грыз верхнюю губу.
– Ты понимаешь, что это? – спросил Нужный, машинально подмечая, как неловко ученый держит правую руку под наброшенным на плечи комбезом.
– Я догадываюсь.
– И как же эту штуковину включить?…
Уиндел почесал щеку и прикоснулся к одному из секторов круга.
В центре шарообразного помещения образовалась искусственная темнота. Это выглядело непривычно и пугающе: словно бы в радиусе метров двух в воздухе выключили свет…
Затем на черном фоне появилось изображение черточек и кружочков. Померцало немного, растворилось.
– Это… – Стас запнулся.
– Бинарный код. Единица в двоичной системе счисления, – подсказал Жаквин, глядя на возникшие квадрат, круг и треугольник. – А вот это десятиричная система. Смоти-ка, таблицу Пифагора объясняют…
В следующие несколько минут в темноте возникали арифметические и геометрические выкладки, усложняясь и ускоряясь. Наконец в воздухе повисла знакомая теорема Ферма.
– Тоже решили, – ухмыльнулся Уиндел. – Ладно, ликбез окончен. Валяйте, начинайте основную часть.
Вера со Стасом переглянулись.
– Ботан всегда так паясничает, когда начинает активно мыслить, – шепнул он ей на ухо.
И тут в темном шаре появилась система декартовых координат. Три пересекающихся под прямым углом прямых, схематичное изображение единичных отрезков и начала координат.
Стас невольно напрягся. Видимо, их догадки оправдались, и «Янус» оказался в точке пересечения векторов движения Солнечных. Теория Уиндела обрастала все новыми деталями…
– Что-то здесь не так, – негромко промолвил Нужный. – Тут же не три единичных отрезка изображены, а…
– Шесть, – закончил за него Уиндел. – Три плюсовых и столько же минусовых по осям Икс, Игрек и Зет. Итого – шесть.
Нужный почувствовал, как Вера прислонилась к его плечу, и обнял ее, аккуратно отодвигая от круга с кнопкой, будто тот мог укусить.
– Шесть Солнечных систем несутся друг к другу, – каким-то новым голосом – с нотками разочарования – проговорил Жаквин. – Переходы пока открыты лишь между тремя.
– Это невозможно, – покачал головой Стас. – Астрономы давно бы обнаружили сигналы…
– Откуда мы знали, что искать? – резонно заметил Уиндел. – И где.
В это время схематичная система координат моргнула, и вдоль осей полетели светящиеся шарики. Один из них постепенно укрупнился, превращаясь в желтую звезду средней величины. Затем по очереди были показаны планеты с крохами-спутниками.
И изображение исчезло, оставив пустой шар из мглы.
– И как же… оно… работает? – озвучила Вера вопрос, занимавший всех в последние минуты. – Ведь не просто так этот круг на шесть частей расчерчен.
Она протянула руку к «столешнице» и замерла в раздумье.
– Осторожно! – предупреждающе крикнул Жаквин. – Кажется, это не просто демонстрационный пульт! Это… система контроля или управления!
Вера отдернула кисть.
Уиндел подошел ближе, все так же неудобно подвернув правую руку под комбезом. И очень осторожно коснулся пальцем левой самого верхнего сектора.
Лепесток окрасился в зеленый. Остальные замерцали красным.
В темном «экране» замелькали объемные картинки.
Пирамиды. Тадж-Махал. Башни Кремля, на фоне которых кружился остроносый военный вертолет. Пустынная стрелка Манхэттена. Упорядочные камни Стоунхэнджа. Покинутая орбитальная станция в мерцании космоса, разгромленная флотом Иксов…
– Это же наша Земля, – прошептала Вера и приложила в отчаянии ладонь к губам. Даже ее гэбэшное прошлое и железные нервы не позволили остаться равнодушной при виде родной оккупированной планеты.
– Постой-ка, кажется, я начинаю понимать… – Стас коснулся следующего сектора.
И тот незамедлительно вспыхнул зеленым. Остальные – красным.
Перед ними замельтешили какие-то исполинские руины в оливковом свечении марсианской пустыни. Безликие мертвые города, с похожими друг на друга осыпавшимися строениями. Многокилометровые пропасти каньонов с неясными огоньками где-то в глубине…
– Это явно какая-то третья система. Не из наших. – Стас активировал следующий сектор и невольно поежился, глядя на изображение большого бракоразводного комплекса на Якиманке, в котором он неоднократно заключал и расторгал очередные супружеские союзы.
В темном шаре стали сменяться пейзажи ухоженных городов, широких автомобильных трасс, современных космодромов со знакомыми силуэтами «стекляшек» и «пеликанов», мелиорационные сети в обжитых пустынях, благоустроенные перевалочные базы на Луне…
Стас смотрел на калейдоскоп картинок, не касаясь следующего сектора. Смотрел до тех пор, пока шар-экран снова не стал пустым, а круг на «столешнице» не окрасился в изначальный светло-серый цвет.
Молчание длилось долго. Никто не хотел озвучивать очевидное.
– Значит, один из шести вариантов, – сказала Вера наконец. – Остальные – в расход.
– Мы вовсе не обязаны выбирать! – быстро возразил Нужный.
– Тогда рано или поздно кто-нибудь доберется сюда и выберет за нас, – ответил Уиндел. – Или погибнут все шесть Солнечных.
– А что это за кнопка в середке? Активатор, что ль?
Ученый рассеянно посмотрел на Стаса и пожал плечами. Но через секунду он встрепенулся и вытаращился на разлинованный круг, словно увидел на нем скорпиона.
– Это… это же…
– Опять озарило? – устало вздохнул Нужный.
Уиндел, не дав никому опомниться, вдавил кнопку.
– Ёпть… – вылетело у Стаса.
Ученый торжествующе держал палец на утопленной кнопке, которая окрасилась в ярко-красный цвет. Зато все шесть секторов при этом озарились зеленым.
В темном шаре появилось изображение цилиндра с пристыкованным «Янусом» на фоне пустынного звездного космоса.
Через минуту оно исчезло. Вместе с искусственным затемнением демонстрационного «экрана».
– Это седьмой вариант, – торжествующе провозгласил Уиндел. – Взрываем долбаный цилиндр и – та-дам! – один-ноль в нашу пользу.
Нужный решил предпринять последнюю попытку образумить ученого.
– Что же станет с людьми Солнечных, если исчезнут Точки перехода? Ведь половина нашего флота останется возле Земли Игрек, а многие их… «избранные люди» – наоборот, окажутся в когтистых лапках санкционеров. Связь между мирами оборвется навсегда. Ведь межзвездные расстояния вновь станут непреодолимой бездной. Что станет с людьми, культуры, мораль и быт которых так внезапно перемешали?
– Да ничего особенного, – мрачно отозвался Уиндел. – Довольно скоро обе стороны поймут, что системы перестали ускоряться, что никакой обещанной катастрофы не случится. И всё постепенно вернется на круги своя – покачается маятник и остановится в своем вечном шатком равновесии. Ну, разве что возникнут новые формы расизма, да сумасбродные астрономы – вроде меня – будут время от времени отправлять душещипательные радиопослания несостоявшимся соседям. Благо, теперь им известно, в какую конкретно область космоса их адресовать.
– Отчего так быстро погас твой азарт первооткрывателя? – подозрительно прищурившись, спросил Стас.
– Я все-таки гораздо старше тебя, Нужный. И хоть мне свойственно гипертрофированное любопытство, как любому истинному жрецу науки, у меня есть устоявшаяся система приоритетных ценностей.
– Неужто – человеческих?
– Их самых.
– И тебе не интересно, что там, в остальных системах? Есть ли там жизнь? Какая она? Не верю. Зачем же тогда было устраивать весь этот спектакль с моим участием?
– Ты еще юн, Станислав. Не обижайся, это лишь делает тебе честь… Разве не ты недавно хотел спасти мир? А ведь, как ни смешно, это – благородное желание. Хотя, несомненно, излишне амбициозное… Вот я и подумал, что когда-то в жизни надо сделать выбор. И сейчас у меня вдруг возник шанс уберечь от катастрофы аж шесть миров. Не использую – потом жалеть буду.
– Какой еще выбор, Уиндел? Между познанием и спасением?
– Именно.
– Похоже на религиозные догмы Средневековья, тебе не кажется?
– Некоторые из них не были лишены здравого смысла. Отчасти, конечно… Обрати внимание: мы – люди – любое познание умудряемся использовать для уничтожения друг друга. Кстати, религия – не исключение. Ты уверен, что, открыв остальные миры, мы не спровоцируем очередных конфликтов? Я не уверен.
– И это говоришь ты – человек, покоривший тонкости астрономии и астрофизики, выдвинувший чертову уйму радикальных научных гипотез и решивший миллионы математических уравнений? Уиндел, даже мне кажется, что неделя-другая не сыграет роли. Мы можем вернуться и рассказать людям правду. А потом непременно…
Стас осекся. Ему в грудь смотрел ствол армейской «Рарии».
Сердцу моментально стало неуютно и как-то… прохладно.
Ученый неуклюже держал автомат, стараясь не делать резких движений, но вовсе не намеревался его опускать.
Вот, оказывается, почему он так неудобно поджимал правую руку под комбезом все это время. Кто бы мог подумать…
– Я считаю наш дальнейший спор лишенным смысла, – произнес Уиндел. Сглотнул. Кадык острым жалом пробежал по горлу туда– сюда. – Время, в течение которого можно спасти хоть одну жизнь, – уже бесценно. Помни об этом, Нужный. Ты отступил от своего прошлого, стал ренегатом, убежавшим из счастливого мира санкций, и нет судей, чтобы обвинить тебя в этом. Но не отступай от будущего. Кто знает, каким оно может быть… Ведь ты всегда смотрел на небо и ждал чуда, Стас. Оно произошло.
Нужный никак не отреагировал на проникновенную речь.
– Ты как эту бандуру на борт пронес? – только и смог выдавить он, одурело глядя на темную дырочку дула.
Жаквин не ответил. Вновь нервно сглотнул и попросил:
– Брось пистолет. Пожалуйста.
Стасу вспомнилось, как еще на Хароне Уиндел насмерть бился с Гарсией – пацаном-антисоцом. Вспомнились его глаза в тот момент. И сомнения испарились: если возникнет крайняя необходимость – тихий, благородный, немного застенчивый ученый выстрелит…
Нужный осторожно вытащил из-за пояса табельное оружие и отбросил к стене.
– У вас есть полчаса, чтобы покинуть эту область пространства, – сказал Уиндел. Старческая фигура в призрачно-зеленом свете казалась убогой пародией на человека. – Затем я уничтожу объект.
Стас еще некоторое время стоял, не шелохнувшись. Он никак не мог поверить, что ученый все-таки решился на этот шаг. Тишина сдавила все вокруг своими невидимыми тисками, проникла внутрь троих людей, посягнувших на то, чтобы обмануть саму Вселенную.
– Ступайте домой, – еле слышно произнес Уиндел, не в силах больше выдерживать эту скулящую тишину.
Нужный сделал шаг назад, увлекая за собой изумленную Веру. Не поворачиваясь к ученому спиной, попросил:
– Удиви меня еще разок. Я же знаю: у тебя припасено напоследок нечто особенное.
Уиндел вымученно улыбнулся.
– Ничего выдающегося, просто еще одна гипотеза.
– Поделись.
– Я, кажется, понял принцип действия Точек перехода. – Жаквин перехватил тяжелый штурмовой автомат поудобнее. – Это сверхпроводимость пространства. Вопреки законам релятивистской динамики, открытым еще Эйнштейном, между двумя точками космоса возникают некие… э-э… лучи, в которых пространство приобретает уникальное свойство сверхпроводимости – как бы теряет сопротивление. Подобно некоторым металлам и химическим соединениям при низких температурах. Когда-нибудь люди сумеют использовать это уникальное свойство, и оно откроет им совершенно новые горизонты Вселенной. Вот такая вот забавная гипотеза. – Ученый бросил взгляд на свои часы. – А теперь – валите отсюда. Время тикает. У вас осталось двадцать семь минут, я не шучу.
– Прощай, Жаквин, – обронил Стас. – Мне будет не хватать твоих сумасшедших гипотез.
Он обернулся и, волоча за собой Веру, исчез в переходном коридоре.
Ученый еще долго стоял, глядя, как закрываются лепестки люка– диафрагмы, и слушая, как в полном безмолвии через обшивку цилиндра передается легчайшая вибрация от маневровых жидкостников отчаливающего истребителя.
Когда эта почти человеческая дрожь исчезла, он выронил незаряженный автомат из ослабевших вдруг рук и произнес в пустоту:
– Если бы ты не отправился в тот злополучный рейс… Если б только послушал меня.
– Что ж, здесь хотя бы Солнце есть, – облегченно вздохнул Стас, глядя на навигационные приборы. – И Земля имеется вроде бы. Только вокруг не мой и не твой мир: привязки по звездам опять нестандартные.
– Это не самое страшное, – улыбнулась Вера, глядя на хрустальную россыпь звезд за иллюминатором.
…Отчалив от цилиндра, Стас врубил форсаж и направил «Янус» к Точке. Через некоторое время он с удивлением обнаружил, что корабль Зетов исчез и больше им никто не загораживает проход дурацким черным коконом неизвестной природы. До самой Точки они летели, не проронив ни звука – слишком пустыми и пафосными показались бы любые сказанные слова в тот момент…
– Что теперь? – спросила Вера, глотая пилюлю антирада. – Ты ведь и впрямь всегда смотрел на небо и ждал чуда. Оно произошло. Что дальше?
Стас не ответил. Он почувствовал всей кожей какое-то изменение в окружающем пространстве. Это было похоже на то предчувствие, которое охватило его в первый раз, когда он обнаружил аномалию за плоскостью эклиптики.
Он даже обернулся – так явственно уперся чей-то нечеловеческий взгляд между лопаток. Но сзади находились только разбросанные вещи, распахнутая аптечка и открытый проход к центральному отсеку.
– Показалось, что ли… – пробормотал он.
И в этот миг Точка, расположенная уже далеко за кильватерной струей Вайслера – Лисневского, исчезла с радаров.
Мгновенно.
Навсегда.
А спустя несколько долгих секунд первичная волна коллапсирующей аномалии догнала истребитель, вышибая всю электронику и слепя все экраны нестерпимо яркой вспышкой.
Погасли индикаторы на панели управления, лопнули несколько предохранителей, стих гул силовых накопителей, умолк основной реактор. Асинхронно заглохли движки, закручивая машину в невообразимый инерционный штопор. Компенсаторы ускорения отказали, и невесомость подбросила все незакрепленные предметы к потолку кабины…
Стас шарахнулся головой о спинку кресла и зашипел от боли. Он попытался открыть глаза, чтобы сориентироваться, но вновь зажмурился от призрачно-белого сияния. В иллюминаторе, несясь по кривой спирали, мелькала настоящая небесная феерия. Кружилась, конечно, не сама вспышка – это корабль крутило, словно щепку в мощном водовороте.
Слепящее сияние погасло лишь спустя полминуты.
Ухватившись за кронштейн, Нужный проморгался, отловил чертыхающуюся Веру, которая совершала затейливые пируэты по рубке, усадил ее в кресло и неплотно пристегнул ремнями.
Истребитель продолжал вращаться вокруг нескольких осей, создавая за обзорным экраном тошнотворный хоровод из звезд.
«Янус» несся к неизведанному миру, который теперь уже не был обречен.
Как, впрочем, и все остальные…
– Бум, – сказал Стас, сделав в воздухе жест, похожий на взрыв. – Система координат развалилась.
– Пришло время создавать новую, – отозвалась Вера.
Он кивнул, хотя она и не видела его из глубины кресла.
– Может, ты и права. Но сначала нужно срочно перезапустить модуль жизнеобеспечения. А то недотянем даже до Марса.
– Так перезапускай. Чего ждешь?
Стас оттолкнулся от кронштейна и неторопливо полетел к ящику с инструментами. Все тело до сих пор было напряжено от болтанки, а нервы вытянуты в тонкие струнки от пережитого стресса. Хотелось успокоиться, принять душ, переодеться, выпить стакан красного сухого и долго-долго сидеть в кресле, ни о чем не думая.
Совсем-совсем ни о чем.
Даже о прошлом.
Стас выволок инструменты, запасные кислородные фильтры и замер возле выдвинутых ящиков в нелепой позе – вверх ногами. После некоторого колебания он все же задал один давно мучивший его вопрос:
– Ты умеешь готовить стейк-рибай?
Вера обернулась, насколько позволяли страховочные ремни. Удивленно приподняла брови и легкомысленно пожала плечиками:
– Стейк-рибай?… Милый, я даже не знаю, что это такое. Извини.
– Ура, – шепотом сказал Стас. – Ура.
Вера молча кивнула. Ученый энергично взмахнул руками и нетерпеливо угукнул, подгоняя Стаса.
– Ладно, – решился Нужный. – Мы за последние несколько часов вытворяем такие финты, что уже все равно: глупостью больше или глупостью меньше.
Он развернул машину бортом к основанию цилиндра и стал медленно сближаться, пилотируя в полуавтоматическом режиме управления. Компьютер отслеживал расстояние и пространственное расположение корабля, а сам Стас контролировал маневровые импульсы жидкостников.
Когда до цилиндра оставалось не больше трех метров, из краев углубления выскользнули тончайшие нити и впились в обшивку. Нужный вздрогнул и пожалел, что они заранее не надели скафандры.
Но система жизнеобеспечения даже не заикнулась о разгерметизации внутреннего объема «Януса». Нужный перестал дорабатывать маневровыми и убрал руки с сенсоров. Отодвинулся от штурвала. Все замерли, ожидая, что произойдет дальше.
Истребитель слегка качнулся.
«Нитей», впивающихся в обшивку по кругу, становилось все больше. Они уже представляли собой сплошную темную поверхность, видимо, идентичную внешнему покрытию самого цилиндра. Через некоторое время процесс самой странной стыковки на памяти Стаса завершился.
Зашлюзовые датчики давления, температуры, радиационного фона и состава атмосферы показали норму.
– Надо бы все-таки скафы надеть, – произнес Нужный, выбираясь из кресла и разминая мышцы. – Я как единственный офицер на борту обязан заботиться о безопасности экипажа. – Он подумал и добавил: – Даже в такой нелепой ситуации.
– Интересный коленкор. Ты, младший лейтенант, забываешь, что я тоже офицер и, кстати, старше тебя по званию, – напомнила Вера, улыбнувшись. – Хотя мы, конечно, относимся к разным ведомствам.
– И Солнечным системам, – кивнул Стас.
– Да вы оба уже давно лишены всех званий, санкций и воинских привелегий, дезертиры, – сварливо сказал Уиндел. – Так мне надевать скаф?
– Тьфу ты! Как хочешь… – махнул рукой Нужный. – Надоел.
Он достал из шкафчика табельный пистолет, проверил предохранитель, обойму, щелкнул вхолостую курком.
– Хм, а ручное огнестрельное оружие-то очень даже работает.
– Ты с кем воевать собрался? – вскинула брови Вера. – С теми, кто может звезды с орбит срывать? Лихо!
Стас засопел, но пистолет все же заткнул за пояс. Взял диодный фонарик, проверил аккумуляторы и двинулся к выходу.
– Пижон, – иронично стукнулось в спину.
* * *
Открывать запорные механизмы внешнего люка было жутковато, несмотря на то, что датчики показывали нормальные условия. Все-таки – в метре от него находился объект, созданный могучей внеземной цивилизацией. По крайнем мере, так хотелось думать, чтобы не скатиться в теологическую ересь.Стас закрыл глаза и потянул ручку.
Сервомеханика тихонько заскулила. В глубине обшивки зашипело. И люк открылся.
В круглом переходном рукаве было светло, хотя Нужный так и не смог определить, откуда конкретно исходило это мягкое желтоватое сияние. Видимо, светилась поверхность стен.
– Вот он – контакт? – прошептала Вера.
– Есть ли здесь с кем контактировать – это вопрос открытый, – цинично отрезал Уиндел. – Стас, не тормози уже, а…
Нужный осторожно переступил комингс и поставил ногу на мерцающий полукруглый пол. До самого последнего момента его не покидало идиотское ощущение, что вот сейчас переход исчезнет и он с хриплым воплем провалится в холодный вакуум.
Пол оказался твердым, упругим.
– Ты ходить разучился? – ворчливо посетовал сзади ученый.
– Слушай, ботан, – раздраженно бросил через плечо Стас, – что– то ты слишком активный стал. Поумерь научный пыл.
– Не могу, – с наигранной виной в голосе признался Уиндел. – Аж мозги свело от исследовательского интереса. Ладно, извини…
Они вошли в стыковочную трубу и остановились перед темной поверхностью люка. Она оставалась непроницаемой и целостной и, кажется, не собиралась впускать никого внутрь. Стас осторожно поднес палец и потрогал металл.
– Холодный и гладкий. На ощупь напоминает сталь, – констатировал он. – И что теперь дела…
Договорить Нужный не успел.
Светло-голубые лучи сканера пробежали по проходу крест– накрест, ослепив на мгновение всех троих. Детекторы, видимо, были встроены в выпуклый наличник комингса.
Не успели гости толком испугаться, как в воздухе перед ними повисла молочная пелена с объемным контурным изображением трех моделей ДНК. Витые замысловатые узоры совершили полный оборот вокруг продольной оси и исчезли. Спектр освещения немного поменялся – с желтоватого на зеленоватый.
Переборка бесшумно распалась на сектора и разошлась в стороны, как лепестки диафрагмы в старинном фотообъективе.
– Так и дураком сделать можно, – запоздало проворчал Стас.
Он включил фонарик и посветил внутрь открывшегося помещения. Луч полностью утоп во мгле. Не было видно ни единой детали.
– Я могу первым пойти, – предложил Жаквин.
Стас лишь отмахнулся от него и медленно ввел руку с фонариком в темноту. Когда его ладонь пересекла условную внутреннюю границу цилиндра, там вспыхнул свет. Такой же зеленоватый и ровный, как в переходе.
От неожиданности Нужный отдернул руку. Свет тут же погас.
– Понятно. Реагирует на тепло, или датчики объема стоят.
– Иди уже, загородил весь проход – ничего не видать.
Стас вдохнул поглубже и шагнул вперед. Сердце стучало сильно и часто, отдаваясь гулкой пульсацией в висках. За люком ждал, возможно, самый таинственный и загадочный объект из когда– либо обнаруженных человеком. Те, кто построил эту штуковину, были могучей и, несомненно, разумной цивилизацией. Они покорили силы природы, не подвластные тщеславным людям со всей своей пресловутой техникой. Создатели цилиндра, возможно, устали от изучения естественных процессов, происходящих в космосе, и решили поставить эксперимент над другими существами, находящимися на более низких ступенях развития. Над заносчивыми и самоуверенными людьми. И не ведали они жалости или сострадания в нашем понимании не потому, что были бессердечны, а потому что их моральные нормы скорее всего оказались совсем иными. Они, быть может, просто хотели дать человечеству шанс познать иные грани бытия? А может – вглядеться попристальней в самих себя…
Стас ступил на упругий пол цилиндра, и мягкий свет вновь заполнил пространство.
Внутри практически ничего не было: длинный сферический коридор с довольно высоким потолком и утолщением в центре, наподобие шарообразной комнаты. Возле одной из стен, правда, имелось возвышение с плоскостью, на которой была изображена странная пиктограмма: светло-серый круг, разделенный на шесть равноценных секторов, слегка отличающихся друг от друга тоном окраски. А в центре круга – крохотная кнопка. Самая обыкновенная, не сенсорная, торчащая из поверхности металлическим цилиндриком.
– Скудная у них здесь меблировка, не находите? – риторически высказался Стас. – Я, честно говоря, большего ожидал от сверхрасы.
– Киборгов, гиперпереходов и витрин с волшебными палочками? – съязвила Вера, оглядывая помещение.
– У меня «умная» кухня в квартире выглядела более продвинуто, – парировал он.
Уиндел в это время обшарил весь цилиндр вдоль и поперек, остановился перед плоской «столешницей» с непонятным рисунком и принялся внимательно его рассматривать. Брови его все сильнее съезжались к переносице, взгляд становился напряженным. Ученый машинально грыз верхнюю губу.
– Ты понимаешь, что это? – спросил Нужный, машинально подмечая, как неловко ученый держит правую руку под наброшенным на плечи комбезом.
– Я догадываюсь.
– И как же эту штуковину включить?…
Уиндел почесал щеку и прикоснулся к одному из секторов круга.
В центре шарообразного помещения образовалась искусственная темнота. Это выглядело непривычно и пугающе: словно бы в радиусе метров двух в воздухе выключили свет…
Затем на черном фоне появилось изображение черточек и кружочков. Померцало немного, растворилось.
– Это… – Стас запнулся.
– Бинарный код. Единица в двоичной системе счисления, – подсказал Жаквин, глядя на возникшие квадрат, круг и треугольник. – А вот это десятиричная система. Смоти-ка, таблицу Пифагора объясняют…
В следующие несколько минут в темноте возникали арифметические и геометрические выкладки, усложняясь и ускоряясь. Наконец в воздухе повисла знакомая теорема Ферма.
– Тоже решили, – ухмыльнулся Уиндел. – Ладно, ликбез окончен. Валяйте, начинайте основную часть.
Вера со Стасом переглянулись.
– Ботан всегда так паясничает, когда начинает активно мыслить, – шепнул он ей на ухо.
И тут в темном шаре появилась система декартовых координат. Три пересекающихся под прямым углом прямых, схематичное изображение единичных отрезков и начала координат.
Стас невольно напрягся. Видимо, их догадки оправдались, и «Янус» оказался в точке пересечения векторов движения Солнечных. Теория Уиндела обрастала все новыми деталями…
– Что-то здесь не так, – негромко промолвил Нужный. – Тут же не три единичных отрезка изображены, а…
– Шесть, – закончил за него Уиндел. – Три плюсовых и столько же минусовых по осям Икс, Игрек и Зет. Итого – шесть.
Нужный почувствовал, как Вера прислонилась к его плечу, и обнял ее, аккуратно отодвигая от круга с кнопкой, будто тот мог укусить.
– Шесть Солнечных систем несутся друг к другу, – каким-то новым голосом – с нотками разочарования – проговорил Жаквин. – Переходы пока открыты лишь между тремя.
– Это невозможно, – покачал головой Стас. – Астрономы давно бы обнаружили сигналы…
– Откуда мы знали, что искать? – резонно заметил Уиндел. – И где.
В это время схематичная система координат моргнула, и вдоль осей полетели светящиеся шарики. Один из них постепенно укрупнился, превращаясь в желтую звезду средней величины. Затем по очереди были показаны планеты с крохами-спутниками.
И изображение исчезло, оставив пустой шар из мглы.
– И как же… оно… работает? – озвучила Вера вопрос, занимавший всех в последние минуты. – Ведь не просто так этот круг на шесть частей расчерчен.
Она протянула руку к «столешнице» и замерла в раздумье.
– Осторожно! – предупреждающе крикнул Жаквин. – Кажется, это не просто демонстрационный пульт! Это… система контроля или управления!
Вера отдернула кисть.
Уиндел подошел ближе, все так же неудобно подвернув правую руку под комбезом. И очень осторожно коснулся пальцем левой самого верхнего сектора.
Лепесток окрасился в зеленый. Остальные замерцали красным.
В темном «экране» замелькали объемные картинки.
Пирамиды. Тадж-Махал. Башни Кремля, на фоне которых кружился остроносый военный вертолет. Пустынная стрелка Манхэттена. Упорядочные камни Стоунхэнджа. Покинутая орбитальная станция в мерцании космоса, разгромленная флотом Иксов…
– Это же наша Земля, – прошептала Вера и приложила в отчаянии ладонь к губам. Даже ее гэбэшное прошлое и железные нервы не позволили остаться равнодушной при виде родной оккупированной планеты.
– Постой-ка, кажется, я начинаю понимать… – Стас коснулся следующего сектора.
И тот незамедлительно вспыхнул зеленым. Остальные – красным.
Перед ними замельтешили какие-то исполинские руины в оливковом свечении марсианской пустыни. Безликие мертвые города, с похожими друг на друга осыпавшимися строениями. Многокилометровые пропасти каньонов с неясными огоньками где-то в глубине…
– Это явно какая-то третья система. Не из наших. – Стас активировал следующий сектор и невольно поежился, глядя на изображение большого бракоразводного комплекса на Якиманке, в котором он неоднократно заключал и расторгал очередные супружеские союзы.
В темном шаре стали сменяться пейзажи ухоженных городов, широких автомобильных трасс, современных космодромов со знакомыми силуэтами «стекляшек» и «пеликанов», мелиорационные сети в обжитых пустынях, благоустроенные перевалочные базы на Луне…
Стас смотрел на калейдоскоп картинок, не касаясь следующего сектора. Смотрел до тех пор, пока шар-экран снова не стал пустым, а круг на «столешнице» не окрасился в изначальный светло-серый цвет.
Молчание длилось долго. Никто не хотел озвучивать очевидное.
– Значит, один из шести вариантов, – сказала Вера наконец. – Остальные – в расход.
– Мы вовсе не обязаны выбирать! – быстро возразил Нужный.
– Тогда рано или поздно кто-нибудь доберется сюда и выберет за нас, – ответил Уиндел. – Или погибнут все шесть Солнечных.
– А что это за кнопка в середке? Активатор, что ль?
Ученый рассеянно посмотрел на Стаса и пожал плечами. Но через секунду он встрепенулся и вытаращился на разлинованный круг, словно увидел на нем скорпиона.
– Это… это же…
– Опять озарило? – устало вздохнул Нужный.
Уиндел, не дав никому опомниться, вдавил кнопку.
– Ёпть… – вылетело у Стаса.
Ученый торжествующе держал палец на утопленной кнопке, которая окрасилась в ярко-красный цвет. Зато все шесть секторов при этом озарились зеленым.
В темном шаре появилось изображение цилиндра с пристыкованным «Янусом» на фоне пустынного звездного космоса.
Через минуту оно исчезло. Вместе с искусственным затемнением демонстрационного «экрана».
– Это седьмой вариант, – торжествующе провозгласил Уиндел. – Взрываем долбаный цилиндр и – та-дам! – один-ноль в нашу пользу.
* * *
Уничтожить объект можно было только изнутри. Кому-то суждено было остаться, чтобы положить конец смертоносному сближению систем и разрушить каналы связи, возникшие уже между тремя из них. После долгого препирательства Жаквин настоял на том, что запустить систему уничтожения должен он. Ни на какие возражения ученый не реагировал, все сильнее раздражался при попытках переубедить его и беспокойно поглядывал исподлобья то на Стаса, то на свои часы.Нужный решил предпринять последнюю попытку образумить ученого.
– Что же станет с людьми Солнечных, если исчезнут Точки перехода? Ведь половина нашего флота останется возле Земли Игрек, а многие их… «избранные люди» – наоборот, окажутся в когтистых лапках санкционеров. Связь между мирами оборвется навсегда. Ведь межзвездные расстояния вновь станут непреодолимой бездной. Что станет с людьми, культуры, мораль и быт которых так внезапно перемешали?
– Да ничего особенного, – мрачно отозвался Уиндел. – Довольно скоро обе стороны поймут, что системы перестали ускоряться, что никакой обещанной катастрофы не случится. И всё постепенно вернется на круги своя – покачается маятник и остановится в своем вечном шатком равновесии. Ну, разве что возникнут новые формы расизма, да сумасбродные астрономы – вроде меня – будут время от времени отправлять душещипательные радиопослания несостоявшимся соседям. Благо, теперь им известно, в какую конкретно область космоса их адресовать.
– Отчего так быстро погас твой азарт первооткрывателя? – подозрительно прищурившись, спросил Стас.
– Я все-таки гораздо старше тебя, Нужный. И хоть мне свойственно гипертрофированное любопытство, как любому истинному жрецу науки, у меня есть устоявшаяся система приоритетных ценностей.
– Неужто – человеческих?
– Их самых.
– И тебе не интересно, что там, в остальных системах? Есть ли там жизнь? Какая она? Не верю. Зачем же тогда было устраивать весь этот спектакль с моим участием?
– Ты еще юн, Станислав. Не обижайся, это лишь делает тебе честь… Разве не ты недавно хотел спасти мир? А ведь, как ни смешно, это – благородное желание. Хотя, несомненно, излишне амбициозное… Вот я и подумал, что когда-то в жизни надо сделать выбор. И сейчас у меня вдруг возник шанс уберечь от катастрофы аж шесть миров. Не использую – потом жалеть буду.
– Какой еще выбор, Уиндел? Между познанием и спасением?
– Именно.
– Похоже на религиозные догмы Средневековья, тебе не кажется?
– Некоторые из них не были лишены здравого смысла. Отчасти, конечно… Обрати внимание: мы – люди – любое познание умудряемся использовать для уничтожения друг друга. Кстати, религия – не исключение. Ты уверен, что, открыв остальные миры, мы не спровоцируем очередных конфликтов? Я не уверен.
– И это говоришь ты – человек, покоривший тонкости астрономии и астрофизики, выдвинувший чертову уйму радикальных научных гипотез и решивший миллионы математических уравнений? Уиндел, даже мне кажется, что неделя-другая не сыграет роли. Мы можем вернуться и рассказать людям правду. А потом непременно…
Стас осекся. Ему в грудь смотрел ствол армейской «Рарии».
Сердцу моментально стало неуютно и как-то… прохладно.
Ученый неуклюже держал автомат, стараясь не делать резких движений, но вовсе не намеревался его опускать.
Вот, оказывается, почему он так неудобно поджимал правую руку под комбезом все это время. Кто бы мог подумать…
– Я считаю наш дальнейший спор лишенным смысла, – произнес Уиндел. Сглотнул. Кадык острым жалом пробежал по горлу туда– сюда. – Время, в течение которого можно спасти хоть одну жизнь, – уже бесценно. Помни об этом, Нужный. Ты отступил от своего прошлого, стал ренегатом, убежавшим из счастливого мира санкций, и нет судей, чтобы обвинить тебя в этом. Но не отступай от будущего. Кто знает, каким оно может быть… Ведь ты всегда смотрел на небо и ждал чуда, Стас. Оно произошло.
Нужный никак не отреагировал на проникновенную речь.
– Ты как эту бандуру на борт пронес? – только и смог выдавить он, одурело глядя на темную дырочку дула.
Жаквин не ответил. Вновь нервно сглотнул и попросил:
– Брось пистолет. Пожалуйста.
Стасу вспомнилось, как еще на Хароне Уиндел насмерть бился с Гарсией – пацаном-антисоцом. Вспомнились его глаза в тот момент. И сомнения испарились: если возникнет крайняя необходимость – тихий, благородный, немного застенчивый ученый выстрелит…
Нужный осторожно вытащил из-за пояса табельное оружие и отбросил к стене.
– У вас есть полчаса, чтобы покинуть эту область пространства, – сказал Уиндел. Старческая фигура в призрачно-зеленом свете казалась убогой пародией на человека. – Затем я уничтожу объект.
Стас еще некоторое время стоял, не шелохнувшись. Он никак не мог поверить, что ученый все-таки решился на этот шаг. Тишина сдавила все вокруг своими невидимыми тисками, проникла внутрь троих людей, посягнувших на то, чтобы обмануть саму Вселенную.
– Ступайте домой, – еле слышно произнес Уиндел, не в силах больше выдерживать эту скулящую тишину.
Нужный сделал шаг назад, увлекая за собой изумленную Веру. Не поворачиваясь к ученому спиной, попросил:
– Удиви меня еще разок. Я же знаю: у тебя припасено напоследок нечто особенное.
Уиндел вымученно улыбнулся.
– Ничего выдающегося, просто еще одна гипотеза.
– Поделись.
– Я, кажется, понял принцип действия Точек перехода. – Жаквин перехватил тяжелый штурмовой автомат поудобнее. – Это сверхпроводимость пространства. Вопреки законам релятивистской динамики, открытым еще Эйнштейном, между двумя точками космоса возникают некие… э-э… лучи, в которых пространство приобретает уникальное свойство сверхпроводимости – как бы теряет сопротивление. Подобно некоторым металлам и химическим соединениям при низких температурах. Когда-нибудь люди сумеют использовать это уникальное свойство, и оно откроет им совершенно новые горизонты Вселенной. Вот такая вот забавная гипотеза. – Ученый бросил взгляд на свои часы. – А теперь – валите отсюда. Время тикает. У вас осталось двадцать семь минут, я не шучу.
– Прощай, Жаквин, – обронил Стас. – Мне будет не хватать твоих сумасшедших гипотез.
Он обернулся и, волоча за собой Веру, исчез в переходном коридоре.
Ученый еще долго стоял, глядя, как закрываются лепестки люка– диафрагмы, и слушая, как в полном безмолвии через обшивку цилиндра передается легчайшая вибрация от маневровых жидкостников отчаливающего истребителя.
Когда эта почти человеческая дрожь исчезла, он выронил незаряженный автомат из ослабевших вдруг рук и произнес в пустоту:
– Если бы ты не отправился в тот злополучный рейс… Если б только послушал меня.
* * *
Неисследованная система– Что ж, здесь хотя бы Солнце есть, – облегченно вздохнул Стас, глядя на навигационные приборы. – И Земля имеется вроде бы. Только вокруг не мой и не твой мир: привязки по звездам опять нестандартные.
– Это не самое страшное, – улыбнулась Вера, глядя на хрустальную россыпь звезд за иллюминатором.
…Отчалив от цилиндра, Стас врубил форсаж и направил «Янус» к Точке. Через некоторое время он с удивлением обнаружил, что корабль Зетов исчез и больше им никто не загораживает проход дурацким черным коконом неизвестной природы. До самой Точки они летели, не проронив ни звука – слишком пустыми и пафосными показались бы любые сказанные слова в тот момент…
– Что теперь? – спросила Вера, глотая пилюлю антирада. – Ты ведь и впрямь всегда смотрел на небо и ждал чуда. Оно произошло. Что дальше?
Стас не ответил. Он почувствовал всей кожей какое-то изменение в окружающем пространстве. Это было похоже на то предчувствие, которое охватило его в первый раз, когда он обнаружил аномалию за плоскостью эклиптики.
Он даже обернулся – так явственно уперся чей-то нечеловеческий взгляд между лопаток. Но сзади находились только разбросанные вещи, распахнутая аптечка и открытый проход к центральному отсеку.
– Показалось, что ли… – пробормотал он.
И в этот миг Точка, расположенная уже далеко за кильватерной струей Вайслера – Лисневского, исчезла с радаров.
Мгновенно.
Навсегда.
А спустя несколько долгих секунд первичная волна коллапсирующей аномалии догнала истребитель, вышибая всю электронику и слепя все экраны нестерпимо яркой вспышкой.
Погасли индикаторы на панели управления, лопнули несколько предохранителей, стих гул силовых накопителей, умолк основной реактор. Асинхронно заглохли движки, закручивая машину в невообразимый инерционный штопор. Компенсаторы ускорения отказали, и невесомость подбросила все незакрепленные предметы к потолку кабины…
Стас шарахнулся головой о спинку кресла и зашипел от боли. Он попытался открыть глаза, чтобы сориентироваться, но вновь зажмурился от призрачно-белого сияния. В иллюминаторе, несясь по кривой спирали, мелькала настоящая небесная феерия. Кружилась, конечно, не сама вспышка – это корабль крутило, словно щепку в мощном водовороте.
Слепящее сияние погасло лишь спустя полминуты.
Ухватившись за кронштейн, Нужный проморгался, отловил чертыхающуюся Веру, которая совершала затейливые пируэты по рубке, усадил ее в кресло и неплотно пристегнул ремнями.
Истребитель продолжал вращаться вокруг нескольких осей, создавая за обзорным экраном тошнотворный хоровод из звезд.
«Янус» несся к неизведанному миру, который теперь уже не был обречен.
Как, впрочем, и все остальные…
– Бум, – сказал Стас, сделав в воздухе жест, похожий на взрыв. – Система координат развалилась.
– Пришло время создавать новую, – отозвалась Вера.
Он кивнул, хотя она и не видела его из глубины кресла.
– Может, ты и права. Но сначала нужно срочно перезапустить модуль жизнеобеспечения. А то недотянем даже до Марса.
– Так перезапускай. Чего ждешь?
Стас оттолкнулся от кронштейна и неторопливо полетел к ящику с инструментами. Все тело до сих пор было напряжено от болтанки, а нервы вытянуты в тонкие струнки от пережитого стресса. Хотелось успокоиться, принять душ, переодеться, выпить стакан красного сухого и долго-долго сидеть в кресле, ни о чем не думая.
Совсем-совсем ни о чем.
Даже о прошлом.
Стас выволок инструменты, запасные кислородные фильтры и замер возле выдвинутых ящиков в нелепой позе – вверх ногами. После некоторого колебания он все же задал один давно мучивший его вопрос:
– Ты умеешь готовить стейк-рибай?
Вера обернулась, насколько позволяли страховочные ремни. Удивленно приподняла брови и легкомысленно пожала плечиками:
– Стейк-рибай?… Милый, я даже не знаю, что это такое. Извини.
– Ура, – шепотом сказал Стас. – Ура.