возможности. Осознал их не сразу: год или два голова моя была занята, как
тебе ведомо, несчастным аффектом, а проповедническое служение Иисусово еще
ничем не напоминало серьезное общественное движение.
14. Никто и в мыслях не провидел в нем будущего мессию. Сам он притязал
только на роль учителя, пророка, гласил скорый день суда господня и
представлял его подобно катаклизму с землетрясением, потопом и другими
подобными явлениями.
Его пророчества ставили в затруднительное положение: проповедуя
бога-любовь, милосердного отца всех людей, он видел антиномию между любовью
и справедливостью, без коей суд не был бы судом. Ежли сам он прощал всех и
вся, а почитателей поучал прощать до семижды семидесяти раз, сколь же далеко
простиралось божие милосердие, по его учению беспредельное?
Выход для своей теодицеи он позаимствовал из фарисейской доктрины,
использовал софистику, непонятную непосвященным, а именно возгласил: день
суда станет днем воздаяния праведным, их вечным счастием, ибо узрят бога;
блаженны будут умершие, ибо воскреснут, люди злые не воскреснут - их земная
жизнь кончится, уйдут в небытие раз и навсегда, ибо не сделались детьми
божьими.
Иначе говоря, детьми божьими являются все - плохие и хорошие, до
смерти, то есть до судного дня, если кто доживет. Шанс остаться детьми
божьими навечно есть у всех, но, достигнув предела жизни, всяк свершил свой
выбор. Бог, видящий деяния людские, лишь проведет селекцию - призовет
святых.
В поучениях Иисус постоянно напоминал о двух путях - жизни (вечной) и
смерти (вечной). У меня записано несколько его сентенций касательно
моральных запретов и наказов. Вот они:
Господа бога твоего, который сотворил тебя, возлюби мыслью, словом и
делом.
Возлюби ближнего своего, как самого себя, и не причиняй ему того, что
не хотел бы, чтобы тебе причинено было.
Благословляйте проклинающих вас, ибо не заслуга - любить тех, кто тебя
любит.
Возлюби тех, кто тебя ненавидит, и не будешь иметь врагов.
Не возжелай, дабы возвратили тебе силой отнятую вещь, и так не получишь
ее обратно.
Если кто ударит тебя в правую щеку, подставь ему левую и будешь
совершенен.
Если вы собратья в том, что вечно, будьте ими и в делах человеческих.
Если делаешь доброе или чего-либо не делаешь, делай не из боязни, а из
любви к богу.
Таковы суть ступени, ведущие к смерти: убийство, прелюбодеяние,
вожделение, воровство, грабеж, лжесвидетельство, обман, двуличие, хитрость,
чванство, подлость, гордыня, жадность, распутство, зависть, дерзость и
похвальба.
Понесешь всю тяжесть ярма господня - будешь совершенен, не сможешь -
неси посильное на пути к святости.
Таковы приблизительно моральные заповеди, гласимые Иисусом в первые
годы служения, до пленения Иоанна, пророка на Иордане, о коем я тебе уже
сказывал.
15. Иоанна казнили, галилейские почитатели анахорета возвернулись по
домам. Иные вскорости прибились к нам, принеся с собой жестокое веяние
пустыни и пламенные угрозы проповедника. Это средь них пестовались
мессианские идеи отшельников с Мертвого моря: Страшный суд приурочен был к
появлению мессии - ведь в народных поверьях и легендах отзвуки многих
восстаний, начиная с Маккавеев, причудливо сплелись с образом мессии -
победоносного вождя и царя на престоле Давидовом.
Однако еще до первых попыток провидеть мессию в Иисусе много утекло
воды. Смерть Иоанна вызвала взрыв негодования во всем пограничье, он многими
почитался воплощением древнего пророка Илии.
Иисуса, всегда молчаливого, когда речь заходила о великом назорее,
потрясла его трагическая смерть, и теперь учитель страстно клеймил позорное
деяние тетрарха Ирода Антипы, а жил и учил в его пределах. Проповеди
собирали вокруг нас все больше и больше сторонников, а из пустыни то и дело
наезжали полудикие банды - в их памяти еще пылало зарево мятежей и волнений
после смерти Ирода Великого.
Десятилетиями ватаги бывших царских солдат, пастухов, зелотов и просто
разбойников не имели вожака, не было энергичной идеи, ничего, кроме весьма
неясного желания свободы и объединения небольшой страны, разорванной на
части тетрархиями, греческими селениями и кесаревыми провинциями, где на
каждом шагу взимались подати, пошлины и где не гнушались любыми средствами,
дабы выжать последний квадрант из тощих кошелей простолюдинов.
Обнищание сделалось всеобщим, к примеру, тетрархия не приносила Антипе
в год более двухсот талантов дохода. Столько же, почитай, выжимали для себя
сборщики податей.
16. В царствование Ирода Великого доходы с государства составляли около
двух тысяч талантов, и все же, сколь ни плох был сей владыка, страна не
бедствовала, а подати - все облагались равномерно, - худо ли, бедно ли,
выплачивались. Что ни говори, один лев не наделает столько бед, сколько стая
шакалов. Даже ненависть к римлянам в первое десятилетие правления Тиберия
весьма поостыла, в том числе и в кесаревых провинциях Иудее и Самарии -
прокуратор Валерий Грат не допускал религиозных провокаций; ненависть народа
обратилась против собственных вымогателей: Иродовых родичей, плутократии,
саддукеев, землевладельцев и самых безбожных кровопийц публиканов.
Главная причина зла усматривалась, однако, в падении нравов - не столь
в народе, но прежде всего в семействах первосвященнических, о чем ниже.
Здесь лишь замечу: Грат, взимая мзду (поначалу в сто талантов),
четырежды назначал и сменял первосвященников: видно, надобно было заключать
пакт с самим кесарем, дабы избежать прихотей или алчности прокуратора.
17. Господство Рима, мало ощутимое в других землях, в Иудее и Самарии
давало о себе знать: в Иудее заправлял ставленник Люция Элия Сеяна, некий
Понтий Пилат, подобно своему покровителю яростно ненавидевший Иудею. Его
антирелигиозные выпады напоминали народу: святой храм отдан на милость и
немилость захватчиков лишь потому, что стражи святыни - люди малодушные и
алчные.
Понтий в самом начале правления умудрился попрать дарованные Августом
привилегии и ввел в Иерусалим войска под стягами с изображением кесаря.
Перед храмом знамена развернули - так была осквернена святыня и нанесено
оскорбление самому Яхве, ведь известно, он запретил иудеям создавать
изображения людей и животных и даже смотреть на таковые.
Истоки запрета теряются во временах борьбы с идолопоклонством,
ограничивая развитие пластических искусств, запрет сделался мощным
противоядием и преградил путь влиянию других культов, в коих невозможно
обойтись без изваяний божеств. И потому иудеи полагали свою религию выше:
ибо не дано человеку выразить их бога или назвать его. Употребляемое мною
слово "Яхве" означает лишь Истинно Сущий и является определением господня
бытия.
Глупость Пилата едва не привела к кровопролитию - хасиды хлынули к его
резиденции в Кесарию и не разошлись, покуда прокуратор не отменил свой
богохульный приказ. На цирковой арене собралось до пяти тысяч, Понтий
пригрозил смертью, но люди не сдались - все обнажили шею в знак того, что
предпочитают гибель, но не нарушат заветы Торы. Ну и довольно об этом,
вернемся в Галилею.
18. Слава чудотворца и прорицания близкого царства божия пали на
возделанную почву. Все чаще и настойчивее кружила весть: плебейский
проповедник - тот самый божий муж, кого понапрасну ожидали столько лет.
Участники давних сражений сравнивали его с другими народными вожатаями - с
всяческими псевдомессиями, погибшими в неравной борьбе. Те были
всего-навсего воинами, водившими разбойничьи банды, никто не был славным
пророком и чудотворцем. В Палестине всегда находились проповедники самых
разных сект, в любом местечке обитал свой набожный равви, чудодей местного
значения, имевший своих почитателей, но среди них был только один одержимый
пламенной идеей, способной узкую религиозную доктрину переплавить в
социальное движение, воскресить надежду бедных и угнетенных.
Иисус прямо никогда не возвестил восстания, напротив, долгое время учил
непротивлению злу, но не мог равнодушно противостоять волнениям, им самим
вызванным.
Возбудив в людях надежду и веру в скорый судный день, будто
подхваченный морской волной, плыл туда, куда направлял его народный гнев.
Нелегко отказаться от однажды завоеванной популярности. Религиозный или
политический реформатор поначалу набирает сторонников своей собственной
программой, но ежели потрафит чаяниям людей и поведет их за собой, больше не
принадлежит себе, подчиняется их диктату. Иного пути нет: либо принять этот
диктат и, набрав мощи, стать деспотом, либо вовремя уйти - такого примера
история, однако, не знает.
Характер Иисуса изменился, хотя не так решительно, как могло
показаться, и, на мой взгляд, влияние оказал целый ряд обстоятельств. Тогда
я не усмотрел тонкой зависимости между событиями и переменами в душе
наставника. И лишь через полвека, когда без устали вдумывался в тайну культа
in statu nascendi {В состоянии зарождения (лат.).}, кое-что сумел себе
объяснить: смерть Иоанна направила судьбу Иисуса, но не только потому, что
изменилось личное положение учителя.
До той поры его деятельность протекала в буколическом согласии и лишь
изредка стычки с книжниками и фарисеями нарушали его. Муниципальные власти и
полиция тетрарха не проявляли ни малейшего интереса к религиозным распрям -
таковые были явлением повседневным. Но после казни Иоанна и кровавых мятежей
в пограничных землях толпы вокруг Иисуса, где бы он ни появился, насторожили
блюстителей порядка: возможно, подстегнуло их к тому и повеление владыки.
И хотя в деревнях военных гарнизонов и полицейских постов тогда не
размещали, а в города мы избегали заходить, местные представители тетрарха,
коим богатые крестьяне и ремесленники доносили о пламенных проповедях
учителя и все растущем его влиянии среди бедноты, весьма приметили проповеди
Иисусовы.
Его попытались схватить, готовили засады, пришлось постоянно менять
местопребывание, не ночевать в тех селениях, где учил Иисус. И наша миссия
стала понемногу конспиративной, небезопасной, особенно для Иисуса, а судьба
Иоанна теперь воспринималась предупреждением.
Поначалу он сносил преследования с душевным спокойствием, неожиданно
менял направление, петлял и с помощью почитателей легко избегал
преследований. Не единожды кольцо грозило сомкнуться, тогда на
неделю-другую, а порой на более долгий срок он уходил в Финикию или в Сирию.
Зимой вообще прекращал странствия - погода не благоприятствовала проповедям
под открытым небом и постоянным утомительным блужданиям. На время учитель
скрывался у кого-нибудь из испытанных друзей incognito и не давал о себе
знать. На три или четыре месяца, в зависимости от погоды, ближайшие
почитатели Иисуса расходились, возвращались к своим делам, ремеслу,
торговле. Снова собирались к празднику пасхи, то есть около четырнадцатого
дня иудейского месяца нисан, а по римскому календарю - за три-пять дней до
апрельских ид.
В праздник вся Палестина кочевала - каждый взрослый иудей на родине
обязан проводить пасху в Иерусалиме. Раз в году мы тоже направлялись к
святыне - в общем потоке людей и беспорядке легче всего сызнова приступить к
служению, не обращая на себя внимания чиновников и доносчиков. Через
несколько дней, проведенных в Иудее, где никто не вынюхивал и не следовал за
братией по пятам, возвращались к Генисаретскому озеру и до ноября вели
обычный кочевой образ жизни.
Со временем, а наша миссия продолжалась уже семь лет или восемь, все
чаще с уст Иисуса срывались горькие слова насчет птиц небесных, имеющих свои
гнезда, диких зверей, загодя находящих норы, и насчет сына человеческого,
коему негде голову приклонить.
Тон его притчей и сентенций утратил былую мягкость. Учитель как бы
разумел, что его мирное служение несбыточно во всеобщем брожении людских
масс, гонимых нуждой и угнетением, сдается, и многие перемены угнездились в
нем тем паче из-за постоянной опасности, неуверенности в завтрашнем дне, в
грядущей секунде.
Ведь и безропотные, покорные животные, ослы или верблюды, вкусив
случаем свободы, а после гонимые слугами хозяина под ярмо, - даже они
отбиваются от рук и становятся опасными.
Покуда Иисус свободно бродил по Генисаретскому озеру и ему не грозила
неволя, возвещал непротивление злу, но, испытав зло на себе, менее снисходил
к врагам, к угнетателям: никчемны философские доктрины, коль не утоляют
страдание.
Между моими уходами и возвращениями почти всегда утекало несколько
месяцев, а торговые дела оттачивали ум и усмиряли сантименты, оттого, верно,
вскорости я заметил явственные перемены в учителе и приписал их близкой
старости - ему минуло пятьдесят или даже более, что ничуть не притупило
чувств Марии: tempora mutantur et nos mutamur in illis {Времена меняются, и
мы меняемся с ними (лат.).}, - и ее преданная любовь оставалась все той же.
Из всех спутников Иисуса только она ничего не хотела для себя, не
питала никаких надежд, вела жизнь весталки, в коей никто бы не признал
бывшей блудницы.
Пример сей весьма красноречив: женщины верны лишь тому мужчине, кого не
смущает их очарование. С людьми, впечатлительными к женскому обаянию, как
раз все наоборот, ежели дозволишь, - вот мой вывод из собственного опыта:
чувственность не дает нам сохранять верность. любимые или нелюбимые, мы не
упустим оказии, стоящей греха, пусть в груди пылает хоть целый вулкан любви.
За все лета странствий с Марией, вернее, за лета постоянных кратких или
длительных разлук, я искал утешения и забытья в объятиях многих женщин, имея
на то деньги и нерастраченный запас сил.
И все же не нашел той, кого искал: одна Мария могла одарить меня
душевным покоем; к сожалению, все обстоит именно так - телесные потребности
можно утолить, но даже самое поразительное внешнее сходство (я испытал и
это) не заменит духовных достоинств любимой женщины; не ум, не красота
пробуждают любовь, а некое неуловимое, лишь единственной присущее сочетание
привлекательных черт. Потому и можно полюбить блудницу, гермафродита и даже
юношу, случается, и пол не принимается в расчет.
Возможно, сие "некое" в нас самих, совсем не в предмете поклонения,
этакое наваждение, и мы не спешим от него избавиться. Я, во всяком случае,
не спешил. А потому следовал за Марией и не мог ненавидеть того, кого она
любила. А любила она чуть ли не боготворя, пожалуй, иначе и не назовешь ее
чувство.
19. Под влиянием Марии и настроений среди братии я и сам уступил
внушению, что Иисус и есть Тот, Который Грядет.
Ученый в Завете и книгах пророков, я, однако ж, не сомневался: мессия
происхождение свое ведет expressis verbis {Здесь: несомненно (лат.).} от
колена Давидова, из иудейской земли, из Вифлеема, а между тем родословная
Иисуса, вернее, отсутствие оной, опровергала все представления, ведь нельзя
же всерьез относиться к разным сочиненьицам - авторы не удосужились даже
сопоставить Иисусову родословную с Книгами Царств. И, напротив, не могло ли
семя Давидово, обильно рассеянное по всему свету, прорасти где-нибудь в
Галилее, ведь только один из его сыновей, Соломон, имел тысячу женщин -
моавитянок, аммонитянок, эдомитянок, финикиек, хеттеянок. Вели же Хасмонеи
свой род от Маттафии, личности малозначительной. Ирод Великий, идумеянин, -
еще более сомнительного происхождения, а добыл престол Иуды и основал
династию. Однако всех помянутых с трудом можно считать мессиями или
помазанниками, они оставались всего лишь царями, а здесь речь шла о том, кто
ускорит или установит пришествие царства божия на земле и на небе.
Иисус, человек выдающийся несомненно, мог быть мессией; не удивляйся
моим сомнениям и помни: в те же сроки надобно мне было подготовить
возвращение первосвященнического престола роду Садокову, и, своим чередом,
предприятие сие расценивалось мною как собственное священное служение. Обе
мистические идеи не только не противоречили одна другой, напротив, взаимно
дополнялись.
Ныне с определенностью не смею утверждать, отдавал ли я себе отчет, что
обе идеи трудно исполнимы, подобно тому, как невозможно сказать, предвидел
ли Цезарь, переходя Рубикон, что он станет основателем Imperium Romanum.
Александр Великий в двадцать лет решился на более фантастическое предприятие
- создал универсальную монархию, из чего следует: глупы лишь мечты
неосуществленные. В своих калькуляциях египетские потомки Садока вполне
трезво учитывали возможности осуществления цели, коли сам я больше доверял
бы деньгам, нежели ангелам! Понтия Пилата ничего не стоило купить, и наша
фирма могла себе это позволить. К сожалению, в самую ответственную пору меня
лишили на время полномочий в палестинских делах, а попросту говоря,
отстранили от руководства.
20. Неприятность произошла по донесению осведомителя, коими
предусмотрительный надзорный совет всегда окружал молодых доверенных людей,
пока они собственным состоянием не могли гарантировать рискованные сделки,
которые, впрочем, не только дозволялись, но и всячески поощрялись. Молодой
финансист имел несколько таких опекунов, а порой и несколько десятков. Я
поначалу ничего не подозревал, ибо сии малозначительные люди не занимали
видного положения, бывало, исполняли таковые поручения и рабы. Мой странный
образ жизни, особливо же бродяжничество в обществе почитателей Иисуса, не
остался не замеченным сикофантами; с другой стороны, сам я не извещал совет
о моих намерениях, коих, говоря начистоту, поначалу вовсе и не было.
Значительно позже усмотрел возможность использовать мессианское движение в
религиозных целях, мне доверенных. А замысел мой выпестовался незадолго до
того, как меня лишили полномочий из-за несоблюдения, дескать, интересов
фирмы.
Разумеется, интересам нашего торгового дома не было нанесено ущерба.
Отправляясь в путь с братией, я давал четкие наставления, а через
многочисленную и хорошо отлаженную сеть факторий работники всегда могли
отыскать меня и получить необходимые инструкции. Таким образом, под моим
бдительным оком дела расцвели как никогда в этом диком краю, где проще было
лишиться жизни, чем заработать денарий. Инспекция доказала беспочвенность
обвинений, но миновало восемь месяцев, и, хотя мне снова передали полномочия
и задержанное вознаграждение за труды, план свержения узурпаторов силами
галилейских мятежников в надзорном совете не поддержали. Затея показалась
неподготовленной, а потому не стоящей финансирования, убоялись - попытка
такого рода неизбежно закончится раздором с Римом, следовательно, крахом.
Все это я и сам прозревал независимо от мистической стороны моего плана, в
успех коего вопреки всему свято верил: в стране, охваченной брожением, какой
бы оборот дела ни приняли, власть первосвященников-узурпаторов пошатнется
основательно, возникнут самые неожиданные комбинации, и, может статься,
удастся заменить их законной династией. Ergo {Итак (лат.).} следовало
поддерживать все, что ослабляло позицию властителей святилища.
Увы, мои патроны отказались от всяких притязаний, и случилось это из-за
смерти дяди Елеезара, главного претендента на первосвященнический престол.
Остальные никак не могли договориться, кому стать очередным преемником. И то
верно: среди этих торгашей и ростовщиков я не видел ни одного человека,
достойного высокого и почетного сана; сомнительно, что, завладев престолом,
сей избранник изменится, дабы снискать доверие народа и вершить праведный
суд.
Единственной особой, по уму и добродетелям подготовленной к пестованию
столь высокой роли, был Филон. Он вел родословную от жреческого рода (однако
не первосвященнического), философ и проповедник, человек с чистыми руками и
чистой совестью. Но Филон не знал древнего языка Священного писания, не знал
наречий Иудеи, Галилеи и Сирии. Иудей по рождению, он стал греком настолько,
что не смог сделаться, как его племянник, римлянином. Так кандидатура Филона
отпала сама собой, впрочем, насколько я знаю, он никогда не страдал
честолюбием и не помышлял о первосвященнической власти, напротив,
намеревался примирить иудейскую мистику с греческой философией. Подобное
сочетание, на мой взгляд, в дальнейшем породило бы столь бесплодную идею,
сколь бесплодно сочетание осла с кобылой: потомству от мула или лошака
воспротивилась сама природа.
21. Вернусь к моим делам. Наученный горьким опытом, но вовсе не
переубежденный, я не располагал больше капиталами нашего дома и все операции
ограничивал торговым оборотом; между тем наше движение оживило оборот, о чем
скажу в свое время, особенно в торговле оружием, боевым снаряжением, короче,
всем необходимым для ведения войны. Я действовал с чистой совестью - ведь
мои планы отвергли.
На свой счет открывал мануфактуры, естественно, за пределами отведенных
мне земель, воспользовался случаем и организовал контрабанду своих товаров,
зарабатывая сто, а то и более pro centum. Обрати внимание: будучи дельцом, я
не стал противником социальной революции, напротив, склонялся многим, если
не всем, пожертвовать ради нее. Столь сильно воздействовало на меня учение
Иисуса. Но и тогда скепсис уже заронил сомнение, люди плохие создают плохие
государства, почему же добрые люди не создают государства хорошие?
22. Ныне, вспоминая иногда свои сомнения, убеждаюсь: нормы общественной
жизни, каких хотели бы люди, должны бы ими усваиваться с материнским
молоком. Прошу понимать это дословно: любая социальная революция имеет своей
целью справедливый общественный порядок, а таковой можно наблюдать в
сообществе насекомых - муравьев, термитов или пчел. Эти творения являются на
свет уже с необходимым инстинктом, достойным всяческой хвалы, остается лишь
позавидовать; а ведь творения сии не обладают разумом, во всяком случае, они
не имеют идеи, ergo, поскольку появляются из личинки уже взрослым насекомым,
их общественные побуждения содержатся, видно, в питательном веществе
личинки, у пчел оно представляет собой разновидность молочка.
Сам я никогда не занимался бортничеством, но, страдая ревматическими
болями, по совету опытных лекарей провел несколько летних месяцев в горах
Армении, где подвергся драконовому, но весьма успешному лечению пчелиным
ядом. Я не только восстановил пошатнувшееся здоровье, но и познакомился с
развитием и обычаями пчел, на мой взгляд, эти насекомые сообразительностью
превосходят муравьев (кстати, муравьиный яд тоже лечит ревматизм, однако
пчелиный лучше).
Опять отвлекся - оставим же насекомых и вернемся к делам человеческим.
Выше я употребил слово "справедливый", которое со всеми производными от него
означает понятия, неприменимые к природе и являющиеся изобретением
человеческого разума. Что же такое справедливость? Думаю, это оценка
действия, беспристрастно заключающая: права одна из сторон.
Такая дефиниция ни точна, ни правильна, да полезна в повседневности.
Ежели ты согласен со мной, обрати внимание, всякий вершитель
государственного правосудия всегда защищает общественные установления. А
потому, разумеется, уже не беспристрастен и, естественно, потому не
справедлив. Опять я углубился в свои умозаключения и Мог бы тянуть канитель
без конца, а давно пора заняться кое-чем более существенным, прояснить
причины тогдашних моих поступков.
23. Ныне, стараясь понять, что толкнуло меня на столь рискованную игру,
я думаю: просто-напросто воспреобладала мистическая часть моей натуры; мое
глубокое убеждение - человек, изгонявший демонов, мог это делать только в
союзе с добрыми силами. А посему я уверился, и не удивительно, - человек сей
обладает надобными моральными качествами, дабы бог назначил его орудием
Израилева возрождения. Да, ему, сдавалось, дарована сила, как некогда
Самсону, Давиду или Иуде Маккавею. Он может, коли захочет, призвать небесное
воинство поддержать мечом мятежный народ.
Впрочем, мысль о воинстве ангельском крепла в нем весьма постепенно,
даже не столько в нем, сколь в его пастве, а я был слишком молод, чтобы не
увлечься ею.
Принимал я сии упования с большой осторожностью - был не из тех, кому
нечего терять, а может, по купеческому навыку, в любом деле видел две
стороны, светлую и темную, и моя трезвая вера предугадывала альтернативу:
ежели Иисусу назначено стать мессией, замысел безусловно увенчается успехом;
а коль нет - все решится, как не единожды решалось и прежде.
Ценил я весьма и мое собственное призвание - оно высоко и почетно не
только из-за дела, доверенного в Египте, но и оттого, что единственно я
способен организовать заговор.
24. Вопреки позднейшим оскорбительным вымыслам в разных сочиненьицах, я
пользовался немалым уважением, хотя никто не знал о принадлежности моей к
самому крупному банкирскому дому в этой части империи, в общине же
пересказывалось: из Египта-де я и высокого священнического происхождения.
Этот слух распустил я сам, открывшись под большим секретом Марии в полной
уверенности: никакие силы не заставят женщину сохранить тайну.
Не скрывал я, сколь основательно знаю Писание, одевался бедно и жил
подобно всем остальным, потому и прослыл человеком таинственным, да и
учитель выделял меня из братии. Ссылаясь в проповедях на тот или иной стих
из Торы, всегда взглядывал на меня, словно бы ожидая одобрения.
тебе ведомо, несчастным аффектом, а проповедническое служение Иисусово еще
ничем не напоминало серьезное общественное движение.
14. Никто и в мыслях не провидел в нем будущего мессию. Сам он притязал
только на роль учителя, пророка, гласил скорый день суда господня и
представлял его подобно катаклизму с землетрясением, потопом и другими
подобными явлениями.
Его пророчества ставили в затруднительное положение: проповедуя
бога-любовь, милосердного отца всех людей, он видел антиномию между любовью
и справедливостью, без коей суд не был бы судом. Ежли сам он прощал всех и
вся, а почитателей поучал прощать до семижды семидесяти раз, сколь же далеко
простиралось божие милосердие, по его учению беспредельное?
Выход для своей теодицеи он позаимствовал из фарисейской доктрины,
использовал софистику, непонятную непосвященным, а именно возгласил: день
суда станет днем воздаяния праведным, их вечным счастием, ибо узрят бога;
блаженны будут умершие, ибо воскреснут, люди злые не воскреснут - их земная
жизнь кончится, уйдут в небытие раз и навсегда, ибо не сделались детьми
божьими.
Иначе говоря, детьми божьими являются все - плохие и хорошие, до
смерти, то есть до судного дня, если кто доживет. Шанс остаться детьми
божьими навечно есть у всех, но, достигнув предела жизни, всяк свершил свой
выбор. Бог, видящий деяния людские, лишь проведет селекцию - призовет
святых.
В поучениях Иисус постоянно напоминал о двух путях - жизни (вечной) и
смерти (вечной). У меня записано несколько его сентенций касательно
моральных запретов и наказов. Вот они:
Господа бога твоего, который сотворил тебя, возлюби мыслью, словом и
делом.
Возлюби ближнего своего, как самого себя, и не причиняй ему того, что
не хотел бы, чтобы тебе причинено было.
Благословляйте проклинающих вас, ибо не заслуга - любить тех, кто тебя
любит.
Возлюби тех, кто тебя ненавидит, и не будешь иметь врагов.
Не возжелай, дабы возвратили тебе силой отнятую вещь, и так не получишь
ее обратно.
Если кто ударит тебя в правую щеку, подставь ему левую и будешь
совершенен.
Если вы собратья в том, что вечно, будьте ими и в делах человеческих.
Если делаешь доброе или чего-либо не делаешь, делай не из боязни, а из
любви к богу.
Таковы суть ступени, ведущие к смерти: убийство, прелюбодеяние,
вожделение, воровство, грабеж, лжесвидетельство, обман, двуличие, хитрость,
чванство, подлость, гордыня, жадность, распутство, зависть, дерзость и
похвальба.
Понесешь всю тяжесть ярма господня - будешь совершенен, не сможешь -
неси посильное на пути к святости.
Таковы приблизительно моральные заповеди, гласимые Иисусом в первые
годы служения, до пленения Иоанна, пророка на Иордане, о коем я тебе уже
сказывал.
15. Иоанна казнили, галилейские почитатели анахорета возвернулись по
домам. Иные вскорости прибились к нам, принеся с собой жестокое веяние
пустыни и пламенные угрозы проповедника. Это средь них пестовались
мессианские идеи отшельников с Мертвого моря: Страшный суд приурочен был к
появлению мессии - ведь в народных поверьях и легендах отзвуки многих
восстаний, начиная с Маккавеев, причудливо сплелись с образом мессии -
победоносного вождя и царя на престоле Давидовом.
Однако еще до первых попыток провидеть мессию в Иисусе много утекло
воды. Смерть Иоанна вызвала взрыв негодования во всем пограничье, он многими
почитался воплощением древнего пророка Илии.
Иисуса, всегда молчаливого, когда речь заходила о великом назорее,
потрясла его трагическая смерть, и теперь учитель страстно клеймил позорное
деяние тетрарха Ирода Антипы, а жил и учил в его пределах. Проповеди
собирали вокруг нас все больше и больше сторонников, а из пустыни то и дело
наезжали полудикие банды - в их памяти еще пылало зарево мятежей и волнений
после смерти Ирода Великого.
Десятилетиями ватаги бывших царских солдат, пастухов, зелотов и просто
разбойников не имели вожака, не было энергичной идеи, ничего, кроме весьма
неясного желания свободы и объединения небольшой страны, разорванной на
части тетрархиями, греческими селениями и кесаревыми провинциями, где на
каждом шагу взимались подати, пошлины и где не гнушались любыми средствами,
дабы выжать последний квадрант из тощих кошелей простолюдинов.
Обнищание сделалось всеобщим, к примеру, тетрархия не приносила Антипе
в год более двухсот талантов дохода. Столько же, почитай, выжимали для себя
сборщики податей.
16. В царствование Ирода Великого доходы с государства составляли около
двух тысяч талантов, и все же, сколь ни плох был сей владыка, страна не
бедствовала, а подати - все облагались равномерно, - худо ли, бедно ли,
выплачивались. Что ни говори, один лев не наделает столько бед, сколько стая
шакалов. Даже ненависть к римлянам в первое десятилетие правления Тиберия
весьма поостыла, в том числе и в кесаревых провинциях Иудее и Самарии -
прокуратор Валерий Грат не допускал религиозных провокаций; ненависть народа
обратилась против собственных вымогателей: Иродовых родичей, плутократии,
саддукеев, землевладельцев и самых безбожных кровопийц публиканов.
Главная причина зла усматривалась, однако, в падении нравов - не столь
в народе, но прежде всего в семействах первосвященнических, о чем ниже.
Здесь лишь замечу: Грат, взимая мзду (поначалу в сто талантов),
четырежды назначал и сменял первосвященников: видно, надобно было заключать
пакт с самим кесарем, дабы избежать прихотей или алчности прокуратора.
17. Господство Рима, мало ощутимое в других землях, в Иудее и Самарии
давало о себе знать: в Иудее заправлял ставленник Люция Элия Сеяна, некий
Понтий Пилат, подобно своему покровителю яростно ненавидевший Иудею. Его
антирелигиозные выпады напоминали народу: святой храм отдан на милость и
немилость захватчиков лишь потому, что стражи святыни - люди малодушные и
алчные.
Понтий в самом начале правления умудрился попрать дарованные Августом
привилегии и ввел в Иерусалим войска под стягами с изображением кесаря.
Перед храмом знамена развернули - так была осквернена святыня и нанесено
оскорбление самому Яхве, ведь известно, он запретил иудеям создавать
изображения людей и животных и даже смотреть на таковые.
Истоки запрета теряются во временах борьбы с идолопоклонством,
ограничивая развитие пластических искусств, запрет сделался мощным
противоядием и преградил путь влиянию других культов, в коих невозможно
обойтись без изваяний божеств. И потому иудеи полагали свою религию выше:
ибо не дано человеку выразить их бога или назвать его. Употребляемое мною
слово "Яхве" означает лишь Истинно Сущий и является определением господня
бытия.
Глупость Пилата едва не привела к кровопролитию - хасиды хлынули к его
резиденции в Кесарию и не разошлись, покуда прокуратор не отменил свой
богохульный приказ. На цирковой арене собралось до пяти тысяч, Понтий
пригрозил смертью, но люди не сдались - все обнажили шею в знак того, что
предпочитают гибель, но не нарушат заветы Торы. Ну и довольно об этом,
вернемся в Галилею.
18. Слава чудотворца и прорицания близкого царства божия пали на
возделанную почву. Все чаще и настойчивее кружила весть: плебейский
проповедник - тот самый божий муж, кого понапрасну ожидали столько лет.
Участники давних сражений сравнивали его с другими народными вожатаями - с
всяческими псевдомессиями, погибшими в неравной борьбе. Те были
всего-навсего воинами, водившими разбойничьи банды, никто не был славным
пророком и чудотворцем. В Палестине всегда находились проповедники самых
разных сект, в любом местечке обитал свой набожный равви, чудодей местного
значения, имевший своих почитателей, но среди них был только один одержимый
пламенной идеей, способной узкую религиозную доктрину переплавить в
социальное движение, воскресить надежду бедных и угнетенных.
Иисус прямо никогда не возвестил восстания, напротив, долгое время учил
непротивлению злу, но не мог равнодушно противостоять волнениям, им самим
вызванным.
Возбудив в людях надежду и веру в скорый судный день, будто
подхваченный морской волной, плыл туда, куда направлял его народный гнев.
Нелегко отказаться от однажды завоеванной популярности. Религиозный или
политический реформатор поначалу набирает сторонников своей собственной
программой, но ежели потрафит чаяниям людей и поведет их за собой, больше не
принадлежит себе, подчиняется их диктату. Иного пути нет: либо принять этот
диктат и, набрав мощи, стать деспотом, либо вовремя уйти - такого примера
история, однако, не знает.
Характер Иисуса изменился, хотя не так решительно, как могло
показаться, и, на мой взгляд, влияние оказал целый ряд обстоятельств. Тогда
я не усмотрел тонкой зависимости между событиями и переменами в душе
наставника. И лишь через полвека, когда без устали вдумывался в тайну культа
in statu nascendi {В состоянии зарождения (лат.).}, кое-что сумел себе
объяснить: смерть Иоанна направила судьбу Иисуса, но не только потому, что
изменилось личное положение учителя.
До той поры его деятельность протекала в буколическом согласии и лишь
изредка стычки с книжниками и фарисеями нарушали его. Муниципальные власти и
полиция тетрарха не проявляли ни малейшего интереса к религиозным распрям -
таковые были явлением повседневным. Но после казни Иоанна и кровавых мятежей
в пограничных землях толпы вокруг Иисуса, где бы он ни появился, насторожили
блюстителей порядка: возможно, подстегнуло их к тому и повеление владыки.
И хотя в деревнях военных гарнизонов и полицейских постов тогда не
размещали, а в города мы избегали заходить, местные представители тетрарха,
коим богатые крестьяне и ремесленники доносили о пламенных проповедях
учителя и все растущем его влиянии среди бедноты, весьма приметили проповеди
Иисусовы.
Его попытались схватить, готовили засады, пришлось постоянно менять
местопребывание, не ночевать в тех селениях, где учил Иисус. И наша миссия
стала понемногу конспиративной, небезопасной, особенно для Иисуса, а судьба
Иоанна теперь воспринималась предупреждением.
Поначалу он сносил преследования с душевным спокойствием, неожиданно
менял направление, петлял и с помощью почитателей легко избегал
преследований. Не единожды кольцо грозило сомкнуться, тогда на
неделю-другую, а порой на более долгий срок он уходил в Финикию или в Сирию.
Зимой вообще прекращал странствия - погода не благоприятствовала проповедям
под открытым небом и постоянным утомительным блужданиям. На время учитель
скрывался у кого-нибудь из испытанных друзей incognito и не давал о себе
знать. На три или четыре месяца, в зависимости от погоды, ближайшие
почитатели Иисуса расходились, возвращались к своим делам, ремеслу,
торговле. Снова собирались к празднику пасхи, то есть около четырнадцатого
дня иудейского месяца нисан, а по римскому календарю - за три-пять дней до
апрельских ид.
В праздник вся Палестина кочевала - каждый взрослый иудей на родине
обязан проводить пасху в Иерусалиме. Раз в году мы тоже направлялись к
святыне - в общем потоке людей и беспорядке легче всего сызнова приступить к
служению, не обращая на себя внимания чиновников и доносчиков. Через
несколько дней, проведенных в Иудее, где никто не вынюхивал и не следовал за
братией по пятам, возвращались к Генисаретскому озеру и до ноября вели
обычный кочевой образ жизни.
Со временем, а наша миссия продолжалась уже семь лет или восемь, все
чаще с уст Иисуса срывались горькие слова насчет птиц небесных, имеющих свои
гнезда, диких зверей, загодя находящих норы, и насчет сына человеческого,
коему негде голову приклонить.
Тон его притчей и сентенций утратил былую мягкость. Учитель как бы
разумел, что его мирное служение несбыточно во всеобщем брожении людских
масс, гонимых нуждой и угнетением, сдается, и многие перемены угнездились в
нем тем паче из-за постоянной опасности, неуверенности в завтрашнем дне, в
грядущей секунде.
Ведь и безропотные, покорные животные, ослы или верблюды, вкусив
случаем свободы, а после гонимые слугами хозяина под ярмо, - даже они
отбиваются от рук и становятся опасными.
Покуда Иисус свободно бродил по Генисаретскому озеру и ему не грозила
неволя, возвещал непротивление злу, но, испытав зло на себе, менее снисходил
к врагам, к угнетателям: никчемны философские доктрины, коль не утоляют
страдание.
Между моими уходами и возвращениями почти всегда утекало несколько
месяцев, а торговые дела оттачивали ум и усмиряли сантименты, оттого, верно,
вскорости я заметил явственные перемены в учителе и приписал их близкой
старости - ему минуло пятьдесят или даже более, что ничуть не притупило
чувств Марии: tempora mutantur et nos mutamur in illis {Времена меняются, и
мы меняемся с ними (лат.).}, - и ее преданная любовь оставалась все той же.
Из всех спутников Иисуса только она ничего не хотела для себя, не
питала никаких надежд, вела жизнь весталки, в коей никто бы не признал
бывшей блудницы.
Пример сей весьма красноречив: женщины верны лишь тому мужчине, кого не
смущает их очарование. С людьми, впечатлительными к женскому обаянию, как
раз все наоборот, ежели дозволишь, - вот мой вывод из собственного опыта:
чувственность не дает нам сохранять верность. любимые или нелюбимые, мы не
упустим оказии, стоящей греха, пусть в груди пылает хоть целый вулкан любви.
За все лета странствий с Марией, вернее, за лета постоянных кратких или
длительных разлук, я искал утешения и забытья в объятиях многих женщин, имея
на то деньги и нерастраченный запас сил.
И все же не нашел той, кого искал: одна Мария могла одарить меня
душевным покоем; к сожалению, все обстоит именно так - телесные потребности
можно утолить, но даже самое поразительное внешнее сходство (я испытал и
это) не заменит духовных достоинств любимой женщины; не ум, не красота
пробуждают любовь, а некое неуловимое, лишь единственной присущее сочетание
привлекательных черт. Потому и можно полюбить блудницу, гермафродита и даже
юношу, случается, и пол не принимается в расчет.
Возможно, сие "некое" в нас самих, совсем не в предмете поклонения,
этакое наваждение, и мы не спешим от него избавиться. Я, во всяком случае,
не спешил. А потому следовал за Марией и не мог ненавидеть того, кого она
любила. А любила она чуть ли не боготворя, пожалуй, иначе и не назовешь ее
чувство.
19. Под влиянием Марии и настроений среди братии я и сам уступил
внушению, что Иисус и есть Тот, Который Грядет.
Ученый в Завете и книгах пророков, я, однако ж, не сомневался: мессия
происхождение свое ведет expressis verbis {Здесь: несомненно (лат.).} от
колена Давидова, из иудейской земли, из Вифлеема, а между тем родословная
Иисуса, вернее, отсутствие оной, опровергала все представления, ведь нельзя
же всерьез относиться к разным сочиненьицам - авторы не удосужились даже
сопоставить Иисусову родословную с Книгами Царств. И, напротив, не могло ли
семя Давидово, обильно рассеянное по всему свету, прорасти где-нибудь в
Галилее, ведь только один из его сыновей, Соломон, имел тысячу женщин -
моавитянок, аммонитянок, эдомитянок, финикиек, хеттеянок. Вели же Хасмонеи
свой род от Маттафии, личности малозначительной. Ирод Великий, идумеянин, -
еще более сомнительного происхождения, а добыл престол Иуды и основал
династию. Однако всех помянутых с трудом можно считать мессиями или
помазанниками, они оставались всего лишь царями, а здесь речь шла о том, кто
ускорит или установит пришествие царства божия на земле и на небе.
Иисус, человек выдающийся несомненно, мог быть мессией; не удивляйся
моим сомнениям и помни: в те же сроки надобно мне было подготовить
возвращение первосвященнического престола роду Садокову, и, своим чередом,
предприятие сие расценивалось мною как собственное священное служение. Обе
мистические идеи не только не противоречили одна другой, напротив, взаимно
дополнялись.
Ныне с определенностью не смею утверждать, отдавал ли я себе отчет, что
обе идеи трудно исполнимы, подобно тому, как невозможно сказать, предвидел
ли Цезарь, переходя Рубикон, что он станет основателем Imperium Romanum.
Александр Великий в двадцать лет решился на более фантастическое предприятие
- создал универсальную монархию, из чего следует: глупы лишь мечты
неосуществленные. В своих калькуляциях египетские потомки Садока вполне
трезво учитывали возможности осуществления цели, коли сам я больше доверял
бы деньгам, нежели ангелам! Понтия Пилата ничего не стоило купить, и наша
фирма могла себе это позволить. К сожалению, в самую ответственную пору меня
лишили на время полномочий в палестинских делах, а попросту говоря,
отстранили от руководства.
20. Неприятность произошла по донесению осведомителя, коими
предусмотрительный надзорный совет всегда окружал молодых доверенных людей,
пока они собственным состоянием не могли гарантировать рискованные сделки,
которые, впрочем, не только дозволялись, но и всячески поощрялись. Молодой
финансист имел несколько таких опекунов, а порой и несколько десятков. Я
поначалу ничего не подозревал, ибо сии малозначительные люди не занимали
видного положения, бывало, исполняли таковые поручения и рабы. Мой странный
образ жизни, особливо же бродяжничество в обществе почитателей Иисуса, не
остался не замеченным сикофантами; с другой стороны, сам я не извещал совет
о моих намерениях, коих, говоря начистоту, поначалу вовсе и не было.
Значительно позже усмотрел возможность использовать мессианское движение в
религиозных целях, мне доверенных. А замысел мой выпестовался незадолго до
того, как меня лишили полномочий из-за несоблюдения, дескать, интересов
фирмы.
Разумеется, интересам нашего торгового дома не было нанесено ущерба.
Отправляясь в путь с братией, я давал четкие наставления, а через
многочисленную и хорошо отлаженную сеть факторий работники всегда могли
отыскать меня и получить необходимые инструкции. Таким образом, под моим
бдительным оком дела расцвели как никогда в этом диком краю, где проще было
лишиться жизни, чем заработать денарий. Инспекция доказала беспочвенность
обвинений, но миновало восемь месяцев, и, хотя мне снова передали полномочия
и задержанное вознаграждение за труды, план свержения узурпаторов силами
галилейских мятежников в надзорном совете не поддержали. Затея показалась
неподготовленной, а потому не стоящей финансирования, убоялись - попытка
такого рода неизбежно закончится раздором с Римом, следовательно, крахом.
Все это я и сам прозревал независимо от мистической стороны моего плана, в
успех коего вопреки всему свято верил: в стране, охваченной брожением, какой
бы оборот дела ни приняли, власть первосвященников-узурпаторов пошатнется
основательно, возникнут самые неожиданные комбинации, и, может статься,
удастся заменить их законной династией. Ergo {Итак (лат.).} следовало
поддерживать все, что ослабляло позицию властителей святилища.
Увы, мои патроны отказались от всяких притязаний, и случилось это из-за
смерти дяди Елеезара, главного претендента на первосвященнический престол.
Остальные никак не могли договориться, кому стать очередным преемником. И то
верно: среди этих торгашей и ростовщиков я не видел ни одного человека,
достойного высокого и почетного сана; сомнительно, что, завладев престолом,
сей избранник изменится, дабы снискать доверие народа и вершить праведный
суд.
Единственной особой, по уму и добродетелям подготовленной к пестованию
столь высокой роли, был Филон. Он вел родословную от жреческого рода (однако
не первосвященнического), философ и проповедник, человек с чистыми руками и
чистой совестью. Но Филон не знал древнего языка Священного писания, не знал
наречий Иудеи, Галилеи и Сирии. Иудей по рождению, он стал греком настолько,
что не смог сделаться, как его племянник, римлянином. Так кандидатура Филона
отпала сама собой, впрочем, насколько я знаю, он никогда не страдал
честолюбием и не помышлял о первосвященнической власти, напротив,
намеревался примирить иудейскую мистику с греческой философией. Подобное
сочетание, на мой взгляд, в дальнейшем породило бы столь бесплодную идею,
сколь бесплодно сочетание осла с кобылой: потомству от мула или лошака
воспротивилась сама природа.
21. Вернусь к моим делам. Наученный горьким опытом, но вовсе не
переубежденный, я не располагал больше капиталами нашего дома и все операции
ограничивал торговым оборотом; между тем наше движение оживило оборот, о чем
скажу в свое время, особенно в торговле оружием, боевым снаряжением, короче,
всем необходимым для ведения войны. Я действовал с чистой совестью - ведь
мои планы отвергли.
На свой счет открывал мануфактуры, естественно, за пределами отведенных
мне земель, воспользовался случаем и организовал контрабанду своих товаров,
зарабатывая сто, а то и более pro centum. Обрати внимание: будучи дельцом, я
не стал противником социальной революции, напротив, склонялся многим, если
не всем, пожертвовать ради нее. Столь сильно воздействовало на меня учение
Иисуса. Но и тогда скепсис уже заронил сомнение, люди плохие создают плохие
государства, почему же добрые люди не создают государства хорошие?
22. Ныне, вспоминая иногда свои сомнения, убеждаюсь: нормы общественной
жизни, каких хотели бы люди, должны бы ими усваиваться с материнским
молоком. Прошу понимать это дословно: любая социальная революция имеет своей
целью справедливый общественный порядок, а таковой можно наблюдать в
сообществе насекомых - муравьев, термитов или пчел. Эти творения являются на
свет уже с необходимым инстинктом, достойным всяческой хвалы, остается лишь
позавидовать; а ведь творения сии не обладают разумом, во всяком случае, они
не имеют идеи, ergo, поскольку появляются из личинки уже взрослым насекомым,
их общественные побуждения содержатся, видно, в питательном веществе
личинки, у пчел оно представляет собой разновидность молочка.
Сам я никогда не занимался бортничеством, но, страдая ревматическими
болями, по совету опытных лекарей провел несколько летних месяцев в горах
Армении, где подвергся драконовому, но весьма успешному лечению пчелиным
ядом. Я не только восстановил пошатнувшееся здоровье, но и познакомился с
развитием и обычаями пчел, на мой взгляд, эти насекомые сообразительностью
превосходят муравьев (кстати, муравьиный яд тоже лечит ревматизм, однако
пчелиный лучше).
Опять отвлекся - оставим же насекомых и вернемся к делам человеческим.
Выше я употребил слово "справедливый", которое со всеми производными от него
означает понятия, неприменимые к природе и являющиеся изобретением
человеческого разума. Что же такое справедливость? Думаю, это оценка
действия, беспристрастно заключающая: права одна из сторон.
Такая дефиниция ни точна, ни правильна, да полезна в повседневности.
Ежели ты согласен со мной, обрати внимание, всякий вершитель
государственного правосудия всегда защищает общественные установления. А
потому, разумеется, уже не беспристрастен и, естественно, потому не
справедлив. Опять я углубился в свои умозаключения и Мог бы тянуть канитель
без конца, а давно пора заняться кое-чем более существенным, прояснить
причины тогдашних моих поступков.
23. Ныне, стараясь понять, что толкнуло меня на столь рискованную игру,
я думаю: просто-напросто воспреобладала мистическая часть моей натуры; мое
глубокое убеждение - человек, изгонявший демонов, мог это делать только в
союзе с добрыми силами. А посему я уверился, и не удивительно, - человек сей
обладает надобными моральными качествами, дабы бог назначил его орудием
Израилева возрождения. Да, ему, сдавалось, дарована сила, как некогда
Самсону, Давиду или Иуде Маккавею. Он может, коли захочет, призвать небесное
воинство поддержать мечом мятежный народ.
Впрочем, мысль о воинстве ангельском крепла в нем весьма постепенно,
даже не столько в нем, сколь в его пастве, а я был слишком молод, чтобы не
увлечься ею.
Принимал я сии упования с большой осторожностью - был не из тех, кому
нечего терять, а может, по купеческому навыку, в любом деле видел две
стороны, светлую и темную, и моя трезвая вера предугадывала альтернативу:
ежели Иисусу назначено стать мессией, замысел безусловно увенчается успехом;
а коль нет - все решится, как не единожды решалось и прежде.
Ценил я весьма и мое собственное призвание - оно высоко и почетно не
только из-за дела, доверенного в Египте, но и оттого, что единственно я
способен организовать заговор.
24. Вопреки позднейшим оскорбительным вымыслам в разных сочиненьицах, я
пользовался немалым уважением, хотя никто не знал о принадлежности моей к
самому крупному банкирскому дому в этой части империи, в общине же
пересказывалось: из Египта-де я и высокого священнического происхождения.
Этот слух распустил я сам, открывшись под большим секретом Марии в полной
уверенности: никакие силы не заставят женщину сохранить тайну.
Не скрывал я, сколь основательно знаю Писание, одевался бедно и жил
подобно всем остальным, потому и прослыл человеком таинственным, да и
учитель выделял меня из братии. Ссылаясь в проповедях на тот или иной стих
из Торы, всегда взглядывал на меня, словно бы ожидая одобрения.