Патни Мэри Джо. Расколотая радуга

   Майкл отправился за виски и чуть не наступил на Луи Ленивого, который растянулся напротив его комнаты. Собака увязалась за ним, когда он возвратился к Кеннету, и снова улеглась, положив морду на ботинок Майкла.
   — Этот зверь всех новичков так приветствует или мне просто не повезло? — смеясь, спросил Майкл, разглядывая пса.
   Кеннет наполнил два стакана и ответил:
   — Да ты просто счастливчик. При таком стороже любой противник умрет. Но не от страха, а от смеха.
   После того как они обсудили последние новости, Майкл спросил:
   — Хотелось бы знать, Кэтрин и Энн существуют на самом деле или они плод моего больного воображения?
   — Они необыкновенные, правда? Мне посчастливилось жить вместе с ними на вилле в Тулузе. Когда я отыскал их в Брюсселе, то на коленях молил найти место в их доме для стрелкового пехотинца. Они обладают искусством окружить мужчину теплом, хорошо накормить и сделать счастливым.
   — А что представляют собой их счастливчики-мужья? — осторожно спросил Майкл, стараясь не проявлять особой заинтересованности.
   Кеннет отпил из стакана виски.
   — Чарльз Моубри тебе понравится. Спокойный, но очень способный и с большим чувством юмора.
   — А Мельбурн?
   Кеннет долго не отвечал.
   — Твое молчание весьма красноречиво, — заметил Майкл.
   — Я не очень хорошо знаю Мельбурна, — сказал наконец Кеннет, сосредоточенно изучая стакан. — Неотесанный, как и все кавалеристы. Не дурак, но ведет себя глупо. Говорят, неплохой офицер. И бесстрашный.
   — В храбрости кавалеристам не откажешь. Чего нельзя сказать об уме. Достоин ли Мельбурн обворожительной Кэтрин?
   — Не мне об этом судить. — Кеннет наклонился и потрепал Луи по длинным ушам. — Во всяком случае, сама Кэтрин считает, что достоин. В Испании ее прозвали Святой Катериной. Добрее ее не было сестры милосердия. Все мужчины были в нее влюблены, но она ни на кого не смотрела.
   Майкл понял: он один из многих и должен знать свое место. И все же приятно было узнать, что она не только красива, но и чиста. Когда-то он не верил, что такое бывает.
   Кеннет, конечно, не все сказал. Но довольно вопросов.
   — Можно? — Майкл потянулся к блокноту.
   — Пожалуйста!
   Майкл улыбнулся, взглянув на карикатуру, над которой работал Кеннет.
   — Здорово ты изобразил Бонапарта в виде злобной горгульи. Продай этот рисунок в издательство, его опубликуют большим тиражом.
   Кеннет в ответ лишь пожал плечами. Он всех уверял, что его талант не что иное, как профессиональная сноровка.
   Просматривая блокнот, Майкл после нескольких зарисовок ратуши в стиле барокко увидел Эми Мельбурн и брата и сестру Моубри. Легкими штрихами Кеннет запечатлел особенности характера детей и их едва уловимые движения во время игры. Майкл не переставал удивляться. Как умудрялся его друг своими грубыми руками делать такие тонкие и изящные рисунки!
   — Великолепно, Кеннет! — восторженно воскликнул Майкл и, перевернув страницу, добавил: — Молли первым делом мне сообщила, что ты их учишь рисовать.
   Кеннет улыбнулся:
   — У девочек хорошие способности. А Джеми интересуется только тем, что имеет четыре ноги, гриву и хвост.
   Продолжая листать альбом, Майкл понял, что больше всего Кеннет любит рисовать детей, среди них был один портрет Энн Моубри и один Кэтрин Мельбурн. Когда Майкл его увидел, у него сжалось сердце. Кэтрин на скале, на берегу моря, с отрешенным видом. Ее длинные темные волосы развевались на ветру, словно знамя, под туникой обрисовывались изящные линии фигуры.
   Майкл глаз не мог оторвать от рисунка. Рассматривай он так живую женщину, это было бы верхом неприличия. Но чтобы Кеннет ничего не заподозрил, Майкл бросил небрежно:
   — Ты, когда рисовал ее, имел в виду греческую богиню или сирену, которая своим волшебным голосом завлекает мужчин в гибельные места?
   — Сирену. — Кеннет нахмурился. — Вообще-то рисунок не удался. У Кэтрин слишком правильные черты лица, их трудно передать. Особенно глаза. Невозможно уловить их выражение.
   Майкл еще раз посмотрел на рисунок.
   — Но ты уловил. О чем может думать красивая женщина?
   — Не имею понятия, — ответил Кеннет. — Несмотря на кажущуюся общительность, Кэтрин очень скрытна.
   Нет сомнений, Кеннет чего-то недоговаривает, полагая, что личная жизнь Кэтрин Мельбурн не касается Майкла.
   — Если еще раз нарисуешь ее и рисунок тебе не понравится, я буду счастлив взять его у тебя. Кеннет пристально взглянул на Майкла:
   — Возьми этот, если хочешь. Я же сказал, что он мне не нравится.
   Майкл взял рисунок и снова стал листать блокнот. Что за глупость, попросить портрет совершенно чужой ему женщины! Но ведь может случиться, что на старости лет у него возникнет желание посмотреть на ее лицо, которым он так восхищался.
 
   Веллингтон сказал правду, в штаб-квартире была ужасная неразбериха. И как только Майкл появился, на него свалилась куча дел, включая поставки продовольствия и материальную часть. Как в шутку заметил герцог, майор Кеньон, возможно, и не интендант, но хорошо знает солдатские нужды.
   Работа требовала полной отдачи, и к концу дня Майкл почти забыл о Кэтрин Мельбурн. Но, когда отправился обедать в дом на рю де ла Рейн, размышлял о том, что неплохо бы сейчас увидеть Кэтрин. Что и говорить, она красивая, очаровательная женщина, но он не юнец, чтобы потерять голову от любви… И сейчас встреча с ней спасет его от этой едва не вспыхнувшей страсти.
   Кэтрин как-то вскользь заметила, что у них в доме принято собираться перед обедом на рюмку шерри. Переодевшись, Майкл спустился вниз и застал в гостиной Энн Моубри и какого-то мужчину.
   — Хорошо, что вам удалось выбраться пообедать, Майкл.
   Энн повернулась к нему, отчего пришли в движение ее огненно-рыжие кудри.
   — Это мой муж, капитан Чарльз Моубри.
   Мужчины обменялись рукопожатием.
   — Я восхищаюсь вашими лошадьми, майор Кеньон. Не знаю только, зачем пехотному офицеру такие первоклассные животные. Эта даже несправедливо.
   Майкл усмехнулся:
   — Вы, безусловно, правы, но мой друг, полуцыган, разводит замечательных лошадей и продал мне пару. Обычно он отдает их только в обмен на сына-первенца.
   Моубри лукаво посмотрел на жену:
   — Такая гнедая стоит нашего Джеми, верно?
   Она округлила глаза:
   — Лучше не говори мне сегодня об этом! После его проделок я на все готова.
   Все трое рассмеялись и вскоре уже болтали, как старые друзья. Но вот появилась Кэтрин Мельбурн в платье из блестящего шелка цвета морской волны, в тон ее удивительным глазам.
   — Добрый вечер, — весело произнесла она.
   Майкл взглянул на Кэтрин, и его решимость не поддаваться ее чарам растаяла как дым. Он снова был потрясен, но это его больше не удивляло.
   Пока Кэтрин шла к ним, Майкл не сводил с нее глаз. В ней привлекали не только красота и исходившее от нее тепло, но еще и незащищенность, скрытая под ослепительной внешностью, которую Кеннет с его взглядом художника разглядел в ней. Только сейчас Майкл это понял. Кэтрин принадлежала к наиболее опасному типу женщин. Она вызывала не только страсть, но и нежность.
   — Добрый вечер. — Майкл, как ребенок, всячески старался скрыть свои эмоции и молил Бога помочь ему совладать с собой, чтобы никто не догадался о его чувствах, особенно сама Кэтрин. — Я благодарю свою счастливую звезду за то, что нашел эту квартиру. Впервые на моей постели спит собака.
   Ее глаза лукаво блеснули:
   — Интересно. Будь я собакой, дважды подумала бы, прежде чем вам докучать. Но Луи виднее. Вы уже попали в его лапы.
   Пока Майкл раздумывал, чем так напугал Кэтрин, Моубри принялись рассказывать разные истории про Луи Ленивого. Этот пес, где бы ни появился, становился центром внимания.
   Сразу после обеда явился Колин Мельбурн, очень красивый, самодовольный мужчина. Кэтрин подошла к мужу, взяла его за руку. Они хорошо смотрелись вместе.
   — Колин, позволь представить тебе нашего нового жильца.
   — Очень рад познакомиться, лорд Майкл. А я все боялся, как бы в вашу комнату не вселился какой-нибудь проходимец. Или еще один выскочка — офицер, который начинал солдатом.
   Моубри и Кэтрин заерзали, а Майкл возмутился и в то же время испытал облегчение. Теперь по крайней мере есть за что невзлюбить Мельбурна, за ярый снобизм, а не за то, что он муж Кэтрин.
   — Вы хотите сказать, что у вас в доме мог поселиться кто-то вроде Кеннета? — спросил Майкл.
   — Я никого не хотел оскорбить, — спохватился Мельбурн. — У Уилдинга, несмотря на его происхождение, манеры джентльмена. И все же происхождение играет огромную роль. Как сын герцога Эшбертона, вы должны со мной согласиться.
   — Не вижу связи между происхождением и характером. У Кеннета, к сожалению, оказался плохой вкус, и он отправился в Хэрроу, хотя от единственного сына лорда Кимбелла можно было ожидать большего.
   Майкл допил шерри и продолжил:
   — Но даже выпускник Итона, вроде меня, вынужден признать, что из Хэрроу выходят настоящие джентльмены.
   У Мельбурна отпала челюсть. Даже грубый кавалерист не мог не уловить сарказма в словах Майкла, поскольку частная школа Хэрроу была не менее престижной, чем Итон.
   Но Мельбурн тут же нашелся и произнес с обезоруживающим раскаянием:
   — Извините, сболтнул глупость, верно? Я мало общался с Уилдингом и почему-то думал, что он выскочка-сержант.
   Мельбурну удалось сгладить неловкость, но неприятный осадок все же остался.
   — Возможно, вас ввело в заблуждение его слишком острое чувство юмора, — сказал Майкл. Мельбурн сдвинул брови:
   — Но если он и в самом деле достопочтенный Кеннет Уилдинг, то почему был зачислен в армию рядовым?
   Майкл знал почему, но предпочел умолчать и лишь ответил:
   — Кеннету нравится бросать вызов. Когда меня произвели в младшие офицеры, он служил у меня сержантом, и я считал, что мне повезло. Он со своим взводом трижды захватывал в плен большое количество французов, и я представил его к повышению. — Майкл со стуком поставил рюмку на стол и добавил: — И был удивлен, что у командования хватило ума произвести его в офицеры.
   Замечание Майкла вызвало бурную дискуссию об идиотизме высшего командования, которая продолжалась до конца обеда. Еда была отменная, разговор — приятный. Даже Колин Мельбурн оказался неплохим собеседником, хотя, как обычно, не высказал ни одной собственной мысли.
   Но после обеда Майкл почему-то не мог припомнить, что ел. В памяти запечатлелись лишь утонченный профиль Кэтрин, ее очаровательный смех и матовая гладкая кожа.
   Майкл решил впредь при малейшей возможности обедать вне дома.

Глава 5

   Было уже далеко за полночь, когда Майкл заглянул в кухню и остановился в дверях.
   — Простите, я думал, здесь никого нет.
   Кэтрин подняла глаза от печи, которую растапливала.
   — Ничего удивительного, все нормальные люди давно спят.
   Она выпрямилась и отряхнула ладони.
   — Герцог, вероятно, загрузил вас работой. За целую неделю я видела вас всего раз.
   Майкл почел за лучшее ретироваться, но это было бы непростительной грубостью, и он остался.
   — Английские знаменитости, приезжающие в Брюссель в поисках впечатлений, дают вечера, и в мои обязанности входит демонстрировать английский флаг.
   — Так я и думала. Веллингтону всегда нравилось, чтобы его старшие офицеры исполняли важные общественные функции, а тем более теперь, когда гражданские так обеспокоены военной обстановкой. — Она чарующе улыбнулась. — Вы придаете аристократический лоск раутам и вечерам. И конечно же, пользуетесь большой популярностью.
   Майкл поморщился:
   — Пожалуй, вы правы. Но почему вы не бываете там? Веллингтон неравнодушен к привлекательным женщинам, так что вы и Энн с мужьями должны быть первыми в списке гостей.
   — Нас приглашают, но Колин… почти всегда занят.
   Она помешала деревянной ложкой в кастрюле.
   — Прежде я бывала там с Энн и Чарльзом, но теперь Энн не до светской жизни, она сильно устает, и мне не с кем ходить. Я бываю только на вечерах, которые устраивает сам герцог. Их посещают все.
   — Я почел бы за честь взять на себя роль вашего спутника, — после некоторого колебания сказал Майкл, хотя любой другой женщине предложил бы это машинально, без всяких раздумий.
   Кэтрин вскинула голову и внимательно на него посмотрела.
   — Благодарю вас. Я охотно посетила бы некоторые вечера, но идти одной как-то неловко.
   — Прекрасно. Сообщите Брэдли, моему ординарцу, когда захотите пойти, и я буду в вашем распоряжении. — Он зевнул, прикрыв рот рукой. — Сегодня я ездил в Рент, с утра ничего не ел, вот и решил совершить налет на кладовку. А вы тоже решили поужинать в столь поздний час?
   Кэтрин закинула свою длинную косу за спину, и Майкл заметил темневшие на ее изящной шее завитки волос.
   — Мне не спалось, и я спустилась сюда подогреть молока, но суп так вкусно пахнет, что захотелось поесть.
   И тонкое голубое домашнее платье Кэтрин, из-под которого виднелась белая ночная сорочка, и полумрак в кухне, освещенной всего двумя свечами и огнем в печи и похожей в этот момент на спальню, располагали к интиму…
   — Предусмотрено ли домашним протоколом наказание за ночной грабеж кладовки? — спросил Майкл.
   — Вообще-то нет. Все, что найдете, — ваше. На плите обычно кипит суп. Сейчас, например, он приготовлен из овощей и цыпленка. Совсем неплохо. — Вон там, — Кэтрин указала на кладовку, — холодное мясо, сыры и хлеб. Угощайтесь, а я пока накрою на стол.
   — Не хотелось бы доставлять вам хлопоты в столь поздний час.
   — Почему нет?
   Она потянулась за чашкой и отодвинула тяжелые блюда для слуг.
   — Я знаю, где что лежит, и не устала, как вы.
   — Полагаю, еще больше. Нет труднее работы, чем воспитывать детей.
   Она удивленно подняла брови:
   — Мужчины, как правило, этого не понимают.
   — Этот секрет мне открыла одна женщина.
   Кэтрин задумчиво посмотрела на Майкла:
   — По-моему, любая женщина доверится вам.
   Разговор принимал слишком личный характер, и, чтобы избежать этого, Майкл пошел со свечой в кладовку.
   — Здешние сыры превосходны, правда? И хлеб тоже.
   — Еда здесь необычайно вкусная, недаром французы мечтают присоединить Бельгию к Франции. Хотите вина? Там есть кувшин столового, очень неплохого.
   — Предложение заманчивое. Но хочу вас предупредить: два стакана, и я засну прямо за столом.
   — Тогда я накрою вас покрывалом, — спокойно сказала Кэтрин. — У нас тут все предусмотрено.
   Выйдя из кладовой, Майкл увидел накрытый стол и на нем две дымящиеся тарелки супа. Кеннет прав — Кэтрин умела накормить мужчину и сделать его счастливым. Любой мог мечтать о такой спутнице жизни, не будь даже она красавицей.
   Майкл стал нарезать сыр и тут услышал, как заскулила собака. Из-под стола, куда он заглянул, на него жалобно смотрел Луи Ленивый. Майкл рассмеялся и бросил ему кусочек сыра, который тот схватил на лету.
   — По-моему, напрасно его прозвали Ленивым. Не успеешь сесть за стол — он тут как тут.
   Кэтрин засмеялась:
   — Луи принадлежит к старинной французской охотничьей породе, собак этой породы называют бассет, за их низкий рост. Зато Луи превосходный добытчик, не хуже французских солдат на Пиренейском полуострове. Луи постоянно сражается с кошкой за лучший кусочек.
   Словно в подтверждение ее слов к Майклу подошла толстая полосатая кошка и вежливо мяукнула. Справедливости ради Майкл бросил ей ломтик ветчины и только после этого принялся за еду.
   За столом воцарилась тишина. Несмотря на то что Майкл проголодался и уплетал за обе щеки, он все время ощущал присутствие Кэтрин. Даже ее манера есть возбуждала его. И в то же время от Кэтрин веяло каким-то удивительным спокойствием, чего нельзя было сказать о Кэролайн, его бывшей возлюбленной.
   — Налить еще супа? — спросила Кэтрин, взглянув на пустую тарелку Майкла.
   — Да, пожалуйста, если можно.
   Она взяла тарелку и подошла к печи, кстати, такой огромной, что на ней можно было поджарить целого быка. Когда Кэтрин склонилась над кастрюлей, ее тугие груди слегка качнулись под тонкой тканью, и Майкл так и впился в них глазами.
   Луи поднялся и пошел следом за ней.
   — Убирайся, — строго сказала Кэтрин, наливая суп, но Луи заскулил и встал на задние лапы, пытаясь сунуть морду в тарелку. Немного жидкости пролилось на печь. Кэтрин отскочила.
   — Луи, тебя снова надо поучить хорошим манерам, — сказала она.
   Собака с таким уморительным видом опустила голову, что Майкл невольно улыбнулся. На всех, вместе взятых, светских раутах он не получил столько удовольствия, сколько сейчас, но свои чувства к Кэтрин все время держал под контролем.
   Налив суп, Кэтрин повернулась к Майклу, и он, завороженный ее красотой, не сразу заметил, что ее платье горит. Видимо, она задела краем тлеющие угли. О Боже! Сердце Майкла замерло.
   Он вскочил и бросился к Кэтрин.
   — У вас загорелось платье!
   Кэтрин посмотрела вниз и закричала, выронив тарелку, не в силах двинуться с места. Желто-оранжевые языки огня пожирали тонкую ткань. Луи словно ветром сдуло.
   За несколько секунд, которые понадобились Майклу, чтобы пересечь кухню, огонь уже добрался до локтя Кэтрин. Майкл развязал ей пояс, сорвал платье и, обхватив ее левой рукой, чтобы она не упала, правой швырнул горящее платье в печь. Сноп искр вылетел в трубу.
   Не обращая внимания на ее ожоги, Майкл оттащил Кэтрин от печи и повернул лицом к себе.
   — С вами все в порядке?
   Дурацкий вопрос. Кэтрин была в шоке. Лицо ее стало белее рубашки. Опасаясь, что с ней случится обморок, Майкл взял ее на руки. Он отчетливо слышал, как колотится ее сердце. Майкла она как будто не замечала.
   — Кэтрин, выв безопасности, — громко произнес он, — в безопасности.
   Она спрятала лицо у него на груди и начала всхлипывать. Майкл прижал ее к себе и шепотом стал успокаивать. Ее шелковая коса скользнула по его руке. Кэтрин прильнула к нему, и он ощущал каждый дюйм ее тела, ее нежные груди, исходивший от нее аромат розовой воды, и не мог простить себе этого.
   Нельзя наслаждаться близостью женщины, когда она в таком состоянии.
   Кэтрин почти перестала плакать, но все еще дрожала, дыхание было неровным, прерывистым. Майкл заботливо усадил ее на стул, а она закрыла лицо ладонями, обнажив изящный изгиб шеи.
   Вдруг он заметил, что сквозь ее прозрачную ночную рубашку просвечиваются соски. Это было настоящей пыткой.
   Господи, что же он за животное, если может желать женщину, трясущуюся от страха! Он быстро снял свою тяжелую шерстяную куртку с расшитыми тесьмой полами и не столько ради тепла, сколько из приличия завернул в нее Кэтрин, как в одеяло, настолько она была велика ей, стараясь при этом не касаться ее грудей. Кэтрин за все это время не проронила ни слова.
   Майкл опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои. Темно-зеленая куртка великолепно оттеняла ее аквамариновые глаза.
   — Позвать вашего мужа?
   — Колина нет дома, — с трудом ответила Кэтрин.
   — Может быть, разбудить Энн?
   — Не стоит, я чувствую себя хорошо. — Она попыталась улыбнуться. — Зачем кого-то беспокоить…
   — Обманщица. — Он принялся растирать ее холодные пальцы. — Трудно найти человека, который чувствовал бы себя хуже.
   Она усмехнулась:
   — Я позорю армию, да? — Кэтрин сжала кулаки. — Вообще-то я не паникерша, но… мои родители погибли при пожаре.
   Майкл внутренне содрогнулся: теперь понятно, почему она так боится огня.
   — Сожалею. Как это произошло?
   — Мне было шестнадцать лет, — в раздумье проговорила Кэтрин. — Полк, в котором служил отец, был расквартирован в Бирмингеме. Мы снимали чудесный старый коттедж, увитый розами. Мне хотелось остаться там навсегда. Потом наступила зима, и однажды ночью загорелась печная труба. Я проснулась от дыма, стала звать родителей, но все уже было объято огнем. Я спала на первом этаже, и мне удалось выскочить в окно.
   Кэтрин закрыла глаза и вздрогнула.
   — Спальня родителей была наверху. Я так кричала, что сбежалась половина поселка, но… мама и папа не проснулись.
   Он сжал ее руки, поднялся.
   — В столовой есть бренди?
   — Есть, но зачем?
   Майкл не ответил, лишь сказал:
   — Надеюсь, с вами ничего не случится, пока я схожу за бутылкой.
   — Во всяком случае, я не сбегу, — шутливо ответила Кэтрин.
   Майкл вытащил из-под стола кошку, положил ей на колени.
   — Пусть мурлычет, с ней вам будет не так тревожно.
   Майкл взял свечу и тихонько удалился.
   Кэтрин стала ласково гладить кошку. Только сейчас она поняла, как ей спокойно с Майклом.
   Она бросила взгляд на опаленный край рубашки, и ее вновь охватила паника. Она плотнее укуталась в куртку Майкла, еще хранившую тепло его тела. Его нежность тронула Кэтрин до слез. С самого детства она не помнила, чтобы кто-нибудь о ней так заботился.
   Но она тут же себя одернула: все в порядке, нет причин для истерики. Она взяла висевшее на стуле полотенце, вытерла нос и стала успокаивать кошку, которая явно нервничала. Когда Майкл вернулся, кошка тихо мурлыкала, а к Кэтрин вернулось самообладание.
   — Выпейте, вам это необходимо.
   Майкл разлил бренди по рюмкам, протянул ей одну и уселся напротив в небрежной позе, продолжая в то же время напряженно следить за Кэтрин.
   — Благодарю вас.
   Она потягивала бренди, чувствуя, как разливается по телу приятное тепло.
   — Поскольку жить без огня невозможно, я преодолела страх. Но не до конца. Не окажись вы здесь, я, пожалуй, с места не сдвинулась бы, как перепуганный кролик, так и сгорела бы.
   — Вы заслужили право на этот страх, — тихо произнес Майкл. — Не говоря уже о трагедии ваших родителей, тысячи женщин погибают от огня или получают ожоги.
   — Лишь благодаря вам я осталась жива.
   Она откинулась на стуле и, потягивая бренди, одним пальцем гладила кошку.
   Странно! Огонь больше не пугал ее, ей нравилось смотреть, как его отблески играют на волосах Майкла. Несмотря на привлекательность Майкла, Кэтрин во время их первой встречи была несколько обескуражена его суровым видом. Чем-то он ей напомнил хорошо отточенный меч, как, впрочем, и другие мужчины, тоже прирожденные воины. Очень скоро Кэтрин обнаружила в нем чувство юмора, но для нее было почти катастрофой испытать на себе его доброту.
   Она не заметила, как выпила свою рюмку, пока Майкл не налил еще и ей, и себе.
   — Хотите меня напоить? — Она с сомнением взглянула на рюмку.
   — Возможно, тогда по крайней мере вы уснете.
   Она вспомнила о кошмарах, мучивших ее после гибели родителей, и отпила из рюмки. Очень не хотелось говорить о страшном, и, чтобы сменить тему, Кэтрин сказала:
   — Чарльз Моубри говорил, что вы принадлежите к группе «Падшие ангелы». Это клуб?
   — Да это светское общество приклеило нам четверым такой ярлык. — Майкл пренебрежительно махнул рукой. — Мы дружили еще в Итоне. А название идет от наших имен. Двое из нас носят имена архангелов, а двое других, Люсьен и Николас, имеют довольно зловещие клички — Люцифер и Старина Ник.
   Она улыбнулась:
   — Я знала многих молодых офицеров и могу поклясться, что вам нравится ваша дьявольская репутация.
   В его глазах заиграли смешинки.
   — Это было раньше. Теперь я повзрослел и остепенился.
   — Вы вчетвером по-прежнему дружите?
   — Да, и крепко. — Майкл грустно усмехнулся. — Клер, жена Николаса, всегда говорила, что мы держимся друг за друга, потому что нам плохо в собственных семьях. Пожалуй, это так. Клер никогда не ошибается.
   Какая же, интересно, у него семья, подумала Кэтрин, вспомнив о том, что Майкл едва сдерживался от резкости, когда заходила речь об его именитых родственниках. Но представить Майкла падшим ангелом — красивым и опасным — было совсем нетрудно.
   — А какие они, ваши друзья?
   Майкл слегка улыбнулся:
   — Представьте себе огромную длинную стену, загородившую дорогу в обоих направлениях, насколько хватает глаз. Николас, приблизившись к ней, пожмет плечами и вернется обратно. Раф разыщет того, кому стена принадлежит, и добьется разрешения преодолеть ее и продолжить путь. А Люсьен пойдет на хитрость — либо пророет подземный ход, либо каким-то образом обойдет стену так, чтобы его не увидели.
   — А вы?
   Он мрачно улыбнулся:
   — Я буду, как обезумевший весной баран, биться о стену головой, пока она не обрушится.
   — Для солдата отличное качество, — засмеялась Кэтрин.
   — Кстати, это мое третье возвращение в армию. Служить я начал, когда мне исполнился двадцать один год. Но обстановка в армии была настолько удручающей, что через пару лет я уволился.
   Кэтрин прикинула в уме, сколько всего лет он прослужил в армии.
   — Вы, наверное, вернулись после прихода Веллингтона на Пиренейский полуостров?
   Он кивнул:
   — Меня радовало, что появились наконец успехи в борьбе против Наполеона. — Лицо его стало непроницаемым. — Кроме того… были и другие причины, — произнес он.
   — Значит, вторично вы уволились из армии после отречения императора, а теперь снова вернулись? — Кэтрин склонила голову набок. — Почему мужчинам так нравится воевать?
   Он озадаченно посмотрел на нее:
   — Вы должны это знать, раз провели всю жизнь среди военных.
   — Но я, право, не знаю.
   — Служить в армии или на флоте для джентльмена очень почетно, особенно для младшего сына в семье, такого, как я, которому надо как-то выпутаться из неприятной истории, — сухо произнес Майкл.