Патни Мэри Джо. Расколотая радуга

   Феррис провел Кэтрин в небольшую комнату, где лежал Чарльз. Он был в сознании, но, судя по его виду, испытывал сильную боль.
   — Кэтрин, что вы здесь делаете? — спросил он каким-то не своим, хриплым голосом.
   — Я приехала за вами. Лорд Хэлдоран увез Энн с детьми в Антверпен, чтобы они переждали там опасность, и я пообещала Энн позаботиться о вас вместо нее. А это значит, что я должна вас поцеловать, хотя понимаю, что мой поцелуй это не то, что поцелуй Энн.
   Кэтрин коснулась губами его лба и сказала:
   — Я отвезу вас домой.
   Он слабо улыбнулся:
   — Не возражаю. Кажется, подошла моя очередь отправляться в операционную. Как только мою руку приведут в порядок, можно будет ехать.
   Он прикрыл глаза. Некоторое время Кэтрин смотрела на его измученное лицо, а затем с облегчением вздохнула. К сожалению, руку придется ампутировать, но он выживет, разумеется, если обойдется без заражения.
   — Почему бы вам не прилечь, — обратилась она к Феррису, — раз уж мы все равно задерживаемся?
   Он потер лицо, размазав следы пороха.
   — Хорошая мысль. В соседней комнате я как раз приметил свободное местечко. Вздремну, пока вы не освободитесь.
   Не прошло и несколько минут, как кто-то снова обратился к Кэтрин:
   — Мадам, вы… вы не могли бы дать мне воды?
   Это был прапорщик, лежавший на соседнем тюфяке, с забинтованными головой и плечом. Совсем еще мальчишка. Жалко было на него смотреть.
   — Конечно.
   Кэтрин пошла на кухню, нашла кувшин с водой, налила стакан и принесла прапорщику. Тот поблагодарил и стал с жадностью пить.
   Вдруг с противоположного конца комнаты донесся веселый голос Колина:
   — Кэтрин?
   Она подняла глаза. В дверях, грязный и измученный, но целый и невредимый стоял Колин.
   — Я так рада тебя видеть!
   Она поднялась ему навстречу.
   — Приехала за Чарльзом, чтобы увезти его в Брюссель.
   — Прекрасно. Я как раз хотел проведать его.
   Колин обнял жену и устало, но с чувством привлек к себе.
   — Боже, что это была за битва! Все ее участники настоящие герои и могут этим гордиться, но еще немного — и мы проиграли бы, черт побери! — Он зарылся подбородком в волосы Кэтрин и тут же отпустил ее.
   — А тебя и вправду пули не берут, — заметила она. — Феррис сказал, что ты спас Чарльза.
   — Благодарить надо Майкла Кеньона, который чуть ли не силой всучил мне своего коня. Такой грандиозной кавалерийской атаки я еще не видел. Это было потрясающе! — Глаза у Колика заблестели. — Мы обратили французов в бегство, но вторглись слишком далеко на их территорию и пришлось отступить, а их кавалерия нас преследовала. После дождя земля стала скользкой, и если бы я ехал на одном из моих коней, попал бы в ловушку, это уж точно.
   Он скорчил гримасу и запустил пятерню в свои растрепанные волосы.
   — Именно это произошло с Понсонби, командиром бригады союзников. Он тоже не захотел рисковать своим лучшим конем и скакал на второсортной лошадке. Она быстро устала, замедлила бег, а уланы догнали и убили Понсонби. Я избежал его участи лишь благодаря коню Кеньона, отличающемуся удивительной выносливостью. Он спас и меня, и Чарльза.
   — В таком случае я очень рада, что Майкл дал тебе своего коня. Кстати, не знаешь, как у него дела? — спросила Кэтрин после некоторого колебания.
   — Понятия не имею. — Колин нахмурился. — Ты приехала на Цезаре? Если да, то я заберу его, а ты вернешься в Брюссель на Торе. Преследовать французов будут в основном пруссаки, поскольку они почти не участвовали в сражении, но завтра, я думаю, нам придется присоединиться к ним, так что мне необходимо сменить коня.
   Кэтрин рассказала ему, где найти Цезаря.
   — Сражение окончено?
   Колин пожал плечами:
   — Если войска Наполеона сумеют перегруппироваться, возможно, предстоит еще один бой.
   — О Боже, только не это! — воскликнула Кэтрин, обведя взглядом раненых.
   — Может быть, все обойдется. Только вряд ли мы увидимся до Парижа. Береги себя.
   Колин чмокнул Кэтрин в щеку и ушел.
   Через несколько минут ординарцы понесли Чарльза в операционную. Кэтрин сопровождала его. Измученный хирург поздоровался с ней, не выказав ни малейшего удивления.
   — Вам повезло, капитан, — сказал он, тщательно осмотрев Чарльза. — Я оставлю вам руку по локоть. Хотите, дам вам кусок дерева? Будете его грызть.
   Чарльз прикрыл глаза. Лицо у него стало напряженным.
   — В этом нет необходимости.
   Кэтрин подошла к Чарльзу, взяла его здоровую правую руку, И пока шла операция, Чарльз изо всех сил сжимал ее пальцы, на лбу у него выступил пот. Но он не издал ни звука. Хьюм был первоклассным хирургом, работал быстро и за несколько минут закончил операцию.
   Ординарец взял ампутированную часть руки и хотел выбросить, но Чарльз остановил его:
   — Подождите. Там на пальце кольцо, жена подарила его мне в день нашей свадьбы. Дайте его, пожалуйста.
   Ординарец хотя и удивился, но выполнил просьбу Чарльза. Не зная, то ли плакать ей, то ли смеяться, Кэтрин взяла кольцо и надела Чарльзу на средний палец правой руки.
   — Спасибо, — прошептал он.
   — Доктор Хьюм, я хочу увезти Чарльза в Брюссель. Вы разрешите? — спросила Кэтрин.
   — Разумеется, там он быстрее поправится, — ответил хирург. — Только дайте ему настойки опия, чтобы его не растрясло в дороге. Как менять повязку, вы знаете.
   — Конечно. Кроме того, в нашем доме теперь живет доктор Ян Кинлок.
   Хьюм просиял:
   — Вы молодец! Моубри повезло, он будет иметь самый лучший уход.
   Хирург вернулся к операционному столу, а Кэтрин велела ординарцам отнести Чарльза на прежнее место. Она напоила его настойкой опия, и пока ждала, когда лекарство подействует, кто-то ее окликнул:
   — Кэтрин?
   Она подняла глаза и не сразу узнала стоявшего в дверях мужчину. Одна щека у него была залеплена пластырем до самых корней волос. Но благодаря крепкой фигуре его трудно было спутать с кем-нибудь другим.
   — Кеннет!
   Она вскочила, схватила его за руки. Жалко было смотреть на его некогда красивую форму офицера пехотной бригады, один эполет был отстрелен, но, к счастью, сам Кеннет уцелел.
   — Слава Богу, вы живы! — Она взглянула на пластырь. — Сабельный удар? Кеннет кивнул:
   — Лицо изуродовано, но рана пустяковая. Вы приехали к мужу?
   — Нет, с Колином все в порядке. Чарльз Моубри ранен, и я собираюсь перевезти его в Брюссель. Ему ампутировали руку до локтя, а в остальном состояние у него нормальное. Вам… вам что-нибудь известно о Майкле Кеньоне? — с сильно бьющимся сердцем спросила Кэтрин. Кеннет помрачнел:
   — Нигде не могу его найти. Ни в полку, ни в одном из полевых госпиталей.
   Именно этого Кэтрин и боялась. Она нервно зажала рот ладонями. Было несправедливо беспокоиться о Майкле больше, чем об остальных друзьях, но она ничего не могла с собой поделать.
   Заметив, как Кэтрин изменилась в лице, Кеннет добавил:
   — Может быть, Майкл остался на поле боя. Нельзя терять надежды.
   Она нахмурилась:
   — Там еще много раненых?
   — После десятичасового сражения все воины Веллингтона спят как убитые, — мрачно заметил Кеннет. — Я охотно присоединился бы к ним, если бы не надо было искать Майкла. Но я просто обязан его найти. — Последние слова он адресовал не столько Кэтрин, сколько себе самому.
   Юный прапорщик, которого недавно поила водой Кэтрин, робко вмешался в их разговор.
   — Прошу прощения, вы говорите о полковнике Кеньоне из сто пятого полка?
   Кэтрин опустилась на колени у его тюфяка.
   — Да. Я его друг. Вам что-нибудь известно о нем?
   — Не знаю, жив ли он, но я видел, как он упал. И даже могу найти это место. — Прапорщик приподнялся. — Я пытался подъехать к нему, и как раз в этот момент меня ранило. Я, мадам, из сто пятого.
   — Где он, скажите, и я отправлюсь на поиски! — воскликнул Кеннет.
   Том покачал головой:
   — Мне трудно объяснить вам, где это. Возьмите меня с собой, и я его найду.
   — А вы в силах двигаться?
   — Ради полковника я на все готов.
   И прапорщик с решительным видом поднялся на ноги.
   — Со мной двое мужчин и повозка, — сказала Кэтрин. — Я возьму их с собой, а также носилки и мою медицинскую сумку.
   — Кэтрин, женщине не место на поле битвы, — заявил пораженный до глубины души Кеннет.
   — Что же, попробуйте мне помешать, — резко ответила Кэтрин дрогнувшим от негодования голосом. — Возможно, Майкл нуждается в медицинской помощи.
   — А как же Моубри? — Кеннет бросил взгляд на спящего Чарльза.
   — Я напоила его настойкой опия, и теперь он спит. С ним ничего не случится, пусть отдохнет еще немного. Пожалуй, это даже пойдет ему на пользу.
   — Тогда поехали, — устало усмехнулся Кеннет. — У меня нет сил сражаться в один и тот же день и с Наполеоном, и с вами.
   Феррис поднялся, чтобы присоединиться к ним. В повозке ехал Эверетт, остальные — верхом. Колин сменил лошадей и упряжь, и Кэтрин взяла коня Майкла. Тор устал, его задело пулей, но он покорно вез ее. Кэтрин ласково погладила его шею, благодаря за спасение двух жизней.
   Сто пятый полк располагался у дороги, и они довольно быстро добрались до него. Путешествие напоминало кошмар, и Кэтрин обрадовалась наступлению темноты. Повсюду валялись тела и разбитое оружие. Кэтрин стоило немалых усилий не реагировать на несущиеся со всех сторон стоны. Ведь каждому не поможешь. Она постаралась представить себе, сколько раненых умрет эа ночь. Но никто им не пытался помочь, до того все были измотаны. Утром спасение раненых уже не будет казаться непреодолимой задачей.
   Они ехали по дороге, пока не достигли места, где Том Хасси расстался с полковником, потом, опасаясь, как бы повозка не перевернулась в грязь, оставили Эверетта на дороге, а сами пошли пополю. Идти приходилось медленно, потому что на пути то и дело попадались сломанные мечи и штыки, о которые могли пораниться лошади.
   Том спешился и повел коня за собой. Остальные последовали его примеру. Кеннет и Феррис освещали фонариком дорогу, а прапорщик изучал местность. Несколько раз они меняли направление, прежде чем он сказал:
   — Кажется, он был вон у тех кустов.
   Тщательно изучив около сотни ярдов кустарника, они наткнулись на двух человек в крестьянской одежде, склонившихся над лежащим на земле воином. Кеннет с проклятиями выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Неизвестные бросились бежать и растворились в ночи.
   — Мародеры, — с отвращением произнес Кеннет, перезаряжая оружие.
   Кэтрин это не удивило. В Испании убитых и раненых порой грабили даже в самый разгар боя. Она пошла быстрее и вскоре увидела распластавшегося на земле высокого, мускулистого мужчину в темном френче…
   С сильно бьющимся сердцем Кэтрин опустилась рядом с раненым на колени. За спиной у нее стоял Кеннет. Его фонарь высветил заострившиеся черты Майкла Кеньона, белое, как посмертная маска, лицо и пропитанную запекшейся кровью форму.
   Кэтрин с опаской притронулась к его шее, но пульс не прощупывался, а главное, Майкл был холодным, совсем холодным! Слезы отчаяния затуманили Кэтрин глаза.
   — Он жив? — спросил Кеннет.
   Его голос вернул Кэтрин к реальности.
   — Не знаю, — прошептала она пересохшими губами. Она подняла руку Майкла. Та легко пошла вверх.
   — Не могу нащупать пульс, но трупного окоченения нет. Она потерла виски. Что же делать? Надо заставить себя думать о Майкле только как о пациенте, а не как о мужчине, к которому она неравнодушна.
   — У вас есть что-нибудь с полированной поверхностью, например, часы?
   — Возьмите это, мадам, — произнес Том Хасси, вложив в руку Кэтрин серебряный медальон.
   Она поднесла его ко рту Майкла. Медальон покрылся легкой испариной. Кэтрин с облегчением вздохнула и поднялась на ноги.
   — Он дышит, но очень слабо.
   — Надо унести его отсюда, — сказал Кеннет.
   — Дайте я сначала его осмотрю.
   Когда Кэтрин возвращала Тому медальон, он сказал:
   — Видите перевязь? На ней была его рука с неглубоким пулевым ранением. Ребра повреждены ударом сабли.
   Глубокую рану, видимо, от удара копьем, Кэтрин обнаружила в спине. Она кровоточила, но сделанная ранее перевязь частично остановила кровь. На бедре тоже была рваная рана, пуля осталась внутри. Кэтрин наложила повязку и очень осторожно перевернула Майкла на спину.
   Сердце сжалось, когда она увидела рваную рану у Майкла в груди. Такие ранения обычно бывают смертельны. Она сдвинула в сторону пропитанную кровью ткань, чтобы посмотреть, насколько глубока рана. Каково же было ее удивление, когда пальцы наткнулись на холодный металл. Ощупав его, она вытащила серебряную трубку с застрявшей внутри свинцовой пулей.
   — Не знаю, что это за штука, но она помешала пуле проникнуть в тело.
   — Это калейдоскоп, — пояснил Кеннет. — Там внутри движущиеся узоры из цветного стекла. Он говорил, что вещица приносит удачу.
   — Так оно и есть.
   Кэтрин убрала калейдоскоп в свою медицинскую сумку.
   Итак, смертельных ран Кэтрин у Майкла не обнаружила. Одно плохо — кровотечение оказалось не сильным. Значит, Майкл к этому моменту уже потерял много крови. В сумке у Кэтрин была фляга с водой, и она влила несколько капель в рот Майклу. Он не смог проглотить их. Опасаясь, как бы он не захлебнулся, Кэтрин не стала поить его и устало поднялась на ноги.
   — Я сделала все, что могла, теперь очередь за врачом.
   Феррис и Кеннет осторожно положили Майкла на носилки, Кэтрин накрыла его покрывалом, и они пошли к дороге, где их ожидала повозка. Восточный край неба начал светлеть. Бесконечная ночь была на исходе.
   Пока Майкл жив. Но что будет дальше?

Глава 13

   Лишь поздним утром они вернулись в Брюссель. Кеннету и Тому Хасси надо было возвращаться в свои полки, и Кэтрин пообещала сообщить им о состоянии Майкла. Однако, судя по их унылому виду, они приготовились к самому худшему.
   Раненых везли очень медленно, чтобы избежать тряски. Кэтрин ехала верхом следом за повозкой, словно ястреб, охраняя своих пациентов. Чарльз стоически терпел боль, даже настойка опия не помогла. Майкл за всю дорогу не издал ни звука, и Кэтрин с ужасом думала, что он уже умер.
   Как только подъехали к дому, Кэтрин спешилась и подошла к Майклу. Его тело по-прежнему было холодным и имело синеватый оттенок, пульс почти не прощупывался, но он все еще слабо дышал.
   Из дому выскочила взъерошенная, но отдохнувшая Элспет и крепко обняла Уилла Ферриса.
   — Как капитан Моубри?
   — С ним все в порядке, — ответила Кэтрин. — Когда его отнесут в комнату, дадите ему дозу настойки опия и посидите с ним, ладно?
   — Я тоже посижу, мадам, — сказал Уилл Феррис.
   — Сначала вам нужно поспать, — заявила Кэтрин. — Ведь вы ни минуты не отдохнули после вчерашнего сражения.
   Он запротестовал было, но Элспет бросила на него строгий взгляд:
   — Отправляйся в постель, Уилл, или я ножом снесу твою упрямую шотландскую голову!
   Феррис сдался с усталой улыбкой. Когда они с Эвереттом уложили Чарльза на носилки, Кэтрин сказала Элспет:
   — Полковник Кеньон в плохом состоянии. Доктор Кинлок здесь?
   — Да, он пришел вскоре после вашего отъезда и сразу лег спать.
   — Пожалуйста, разбуди его и попроси как можно скорее прийти к полковнику.
   Элспет кивнула и ушла. После того как Эверетт и Феррис внесли Майкла в дом, Кэтрин их отпустила и принялась разрезать разодранный френч и рубашку Майкла. Он не успел переодеться после бала и так и остался в парадной форме. В тот вечер он был таким красивым, таким оживленным.
   Когда она вытаскивала из-под Майкла куски одежды, он едва слышно застонал. Кэтрин коснулась его щеки.
   — Майкл, вы меня слышите?
   Он не ответил, лишь веки слегка дрогнули.
   — Майкл, все будет в порядке, — мягко проговорила Кэтрин, стараясь придать голосу уверенность. — Через несколько минут здесь будет самый лучший из всех известных мне хирургов.
   Кэтрин бросила взгляд на его изуродованное тело. Он был обнажен до пояса, если не считать грязной повязки на ребрах, весь в синяках и ссадинах. Новые раны наложились на старые шрамы, а на том месте, где пуля вдавила калейдоскоп в живот, виднелся огромный кровоподтек.
   В бытность свою медицинской сестрой Кэтрин повидала множество мужских тел, но ни к одному не испытывала такой нежности. Она ласково гладила ключицу Майкла, думая о том, какое же это преступление — искалечить такое красивое, здоровое тело. И Кэтрин уже в который раз прокляла Наполеона Бонапарта с его ненасытными амбициями.
   Наконец она взяла себя в руки и принялась обрабатывать раны. Она как раз вытаскивала из раны на руке клочки одежды, когда пришел Ян Кинлок.
   Весь в морщинах, небритый, Ян походил на бродягу, только голубые глаза были ясными.
   — Срочный случай? Она кивнула.
   — Полковник Кеньон — мой большой друг. Он жил у нас в доме. Прошлой ночью мы нашли его на поле боя. Ян стал разглядывать раненого.
   — Почему в Ватерлоо ему не обработали раны?
   — Доктор Хьюм сказал, что… что в этом нет смысла. Что другие раненые в нем больше нуждаются.
   Эти слова, как смертный приговор, поразили Кэтрин в самое сердце.
   — Теперь вся надежда на вас.
   — Понимаю, почему Хьюм так сказал, — парень скорее мертв, чем жив. И все же, раз он ваш друг… Врач принялся осматривать Майкла.
   — М-м-м, когда-то на полуострове я его уже оперировал, узнаю раны. Крупная картечь, очень беспорядочная.
   Удивляюсь, как он выжил. Принесите мои инструменты. Они сушатся на кухне.
   Многие врачи смеялись над Кинлоком, который мыл инструменты и при малейшей возможности соблюдал чистоту. Но тот, всегда улыбаясь, отвечал, что это у него по наследству от матери-шотландки, что по части чистоты она настоящий зверь и что это никогда никому не вредило. Кэтрин одобряла доктора, может быть, потому, что сама была хорошей хозяйкой и содержала дом в чистоте. А уж хирургу сам Бог велел заботиться о чистоте. Не потому ли пациенты Кинлока, как правило, выздоравливали?
   Когда Кэтрин принесла из кухни инструменты, Кинлок уже закончил осмотр, снял с Майкла всю одежду, которая еще оставалась на нем, и стал обрабатывать и зашивать раны. В нем сочетались быстрота и опыт, неотъемлемые качества хорошего врача. Кэтрин подавала ему инструменты, радуясь, что Майкл без сознания, поскольку операция затянулась.
   И все же, когда врач стал извлекать пулю, застрявшую у Майкла в бедре, тот застонал и попытался оттолкнуть Кинлока. Кэтрин сжала его колено и, смущаясь от того, что он совсем голый, отвела глаза, не в силах воспринимать его просто как пациента.
   — Такая реакция — хороший знак?
   — Возможно, — неуверенно ответил врач.
   Заскрежетали хирургические щипцы, обхватив оловянную пулю. Врач осторожно вытащил ее и бросил в корзинку, которую подставила Кэтрин. Затем взял другие щипцы и стал извлекать из раны осколки.
   — Ну и везучий у вас друг! Пуля не повредила основные кровеносные сосуды, только задела кость, не причинив особого вреда. Пройди она на полдюйма левее, он умер бы на поле боя.
   Раз он такой везучий, значит, не собирается умирать. Но пока лицо его, лишенное каких бы то ни было эмоций и присущих ему юмора и ума, похоже на маску.
   Закончив операцию, Ян бросил одеяло на обескровленное, холодное тело Майкла.
   — Каковы его шансы? — спросила Кэтрин, боясь услышать ответа.
   — Чертовски малы, — резко ответил врач. — И хотя раны не смертельны, он потерял столько крови, будто служил мишенью по крайней мере для половины французской армии. Никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь вышел из такого глубокого шока. — Кинлок сокрушенно покачал головой.
   Кэтрин зажала пальцами рот. Нет, она не заплачет. Она не должна! Ничего нового для нее Ян не сказал. Она и так знала, что Майкл умрет не от ран, не от инфекции, а от потери крови. Кэтрин смотрела на неподвижно лежавшего Майкла, перебирая в памяти все известные ей медицинские случаи,
   Кинлок мыл инструменты, когда ее осенило.
   — Ян, вы как-то говорили, что иногда кровь одного человека переливают другому?
   — Да, и кровь животных тоже, но только в качестве эксперимента. Мягко говоря, это очень рискованно.
   — Но ведь иногда это помогало?
   — Трудно сказать, — возразил Кинлок, — Возможно, больной и так выжил бы.
   — Или умер, если ему суждено? — Она нервно провела рукой по волосам. — А Майклу поможет?
   — Боже мой! — в ужасе воскликнул врач. — Вы хотите погубить беднягу?
   — Допустим, мы ничего не будем делать, каковы в этом случае его шансы?
   — Почти никаких.
   — Может ли дать ему хоть один шанс переливание крови?
   — Не исключено, — нехотя согласился Кинлок.
   — Тогда давайте попробуем. Вы ведь умеете, не правда ли?
   — Я только видел, как это делается, а сам не пытался, — хмуро произнес Кинлок. — Кстати, больной тогда умер.
   — Но ведь не всегда умирают. Пожалуйста, Ян, — мягко произнесла Кэтрин, — дайте Майклу шанс.
   — Клятва Гиппократа гласит, что прежде всего врач не должен причинять вред больному, — запротестовал тот. — Да и где взять донора? Хирургического скальпеля люди боятся больше, чем наполеоновской кавалерии.
   — Я буду донором. Потрясенный, Ян произнес:
   — Даже не думайте, Кэтрин.
   После целого дня треволнений Кэтрин взорвалась:
   — Вечно мужчины твердят одно и то же: «О, Кэтрин, не делайте то, о, Кэтрин, не делайте это!» Надоело! Я здоровая, крепкая баба и не умру, если отдам немного крови.
   — Вот уж не думал, что вы можете потерять самообладание.
   Он смотрел на нее с легкой усмешкой.
   — Не знаю, как насчет крепкой бабы, но отдать немного крови вы вполне можете. Это не опасно.
   — Значит, вы сделаете переливание?
   Ян не ответил на вопрос прямо, только сказал:
   — Он необычайно вынослив. Иначе давно отдал бы Богу душу.
   Ян взял Майкла за руку и, хмурясь, долго пытался нащупать пульс. Потом наконец произнес:
   — Ладно, рискнем. Быть может, это вернет его к жизни.
   От радости Кэтрин почувствовала легкое головокружение.
   — Что вам для этого нужно?
   — Два чистых птичьих пера, одно чуть побольше, и помощник. Вы не сможете помогать.
   Кэтрин побежала за Элспет, а у постели Чарльза оставила повара. Слава Богу, что девушка не уехала. Попроси Кэтрин собственную горничную помочь, та закатила бы истерику.
   Приготовления к операции заняли у Кинлока совсем немного времени. Он прочистил гусиные перья проволокой, сунул широкий конец одного пера в широкий конец другого, закрепил пластырем, после чего обратился к Кэтрин:
   — Ложитесь рядом с полковником, спиной к нему, я сделаю надрезы на вггутренней стороне локтевого сгиба.
   Кэтрин вытащила руку Майкла из-под одеяла и закатала свой правый рукав. Затем легла поверх покрывала, испытывая волнение от того, что они рядом на одной кровати, пусть даже при таких необычных обстоятельствах.
   Ян постелил полотенца, чтобы впитывали кровь, и придал нужное положение рукам Кэтрин и Майкла.
   Кэтрин пыталась расслабиться, но мешала близость Майкла. Его жизнь казалась искоркой, способной исчезнуть от легкого дуновения. И все-таки он был еще жив, и это придавало ей силы.
   — Это дело несложное, — взяв ланцет, сказал Ян, чтобы поддержать разговор. — Я вскрою у него на руке
   вену, а у вас артерию и наложу лигатуру, чтобы контролировать поток крови. Затем введу один конец перьев в вену полковника, закреплю его там и проделаю то же самое с вашей артерией. После этого достаточно ослабить повязки и лигатуру, и кровь свободно потечет.
   — Судя по вашим словам, все так просто, — смеясь, произнесла Кэтрин с сомнением.
   — В общем-то да. Самое трудное — найти и вскрыть его вену, ведь он едва дышит, А теперь закройте глаза. Вам не нужно этого видеть.
   Она повиновалась, прислушиваясь к бормотанию Яна, и поняла, что ему с большим трудом удалось ввести перо Майклу в вену.
   — Держите как следует перья, мисс, — сказал Ян Элспет и обратился к Кэтрин: — Готовы? Вы еще можете передумать. — Он положил ладонь на ее руку.
   Если Майкл умрет, она никогда себе не простит, что не сделала для него все, что в ее силах.
   — Начинайте, Ян.
   Ланцет вонзился ей в руку, причинив нестерпимую боль. Когда Ян наложил лигатуру, она закусила губу, чтобы не застонать, но, ощутив во рту металлический привкус, подумала, что не стоит зря расходовать кровь, столь необходимую Майклу.
   Ланцет снова вонзился ей в руку, на этот раз глубже. Элспет вдруг застонала, а Ян чертыхнулся. Открыв глаза, Кэтрин увидела, как хлещет у нее из руки кровь, а Элспет побледнела и вот-вот рухнет на пол.
   — Черт побери, девчонка, кто тебе разрешил падать в обморок! — заорал Ян. — Ты шотландка и сможешь все это выдержать! — Он быстро остановил кровь. — Закрой глаза и дыши глубже.
   Элспет сделала все, как сказал врач, и бледность постепенно ушла с ее лица.
   — Извините, сэр.
   Кризис миновал, и Ян уже мягче произнес:
   — Ты держишься молодцом. Я видел, как падали в обморок сильные мужчины от одного лишь вида крови. Старайся не смотреть. Главное, следи, чтобы перья не выскользнули из руки полковника.
   — Да, сэр, — пообещала Элспет.
   Кэтрин и сама была на грани обморока и закрыла глаза, чтобы не видеть, как Кинлок вводит ей перья в артерию. Не лежи она сейчас, непременно упала бы. Закрепив перья, Ян ослабил лигатуру и повязки и удовлетворенно хмыкнул. Он по-прежнему не отнимал руки от руки Кэтрин, чтобы примитивное приспособление не сдвинулось с места.