Патни Мэри Джо. Странные клятвы

   – Вы думаете привести сюда отряд чужих людей? – удивленно спросил Венсан. – Это дорого обойдется.
   – Именно поэтому я пока этого не сделал. С пятьюдесятью опытными наемниками я отниму земли у Уорфилда, а самого замурую до конца лета в его во­нючем замке. Шансов захватить Уорфилд у нас нет никаких, жаль, конечно, но ладно. Если мне хотя бы, на месяц-другой удастся устранить ублюдка от дел, то Шропшир станет моим.
   – А как же Ричард Фитц-Хью и его Монфор? – осторожно спросил Венсан. – Он ходит на поводу у братца, и его нельзя сбрасывать со счетов.
   – Все, что я могу сделать, это осадить Уорфилд в то время, когда там будет гостить Ричард. Тогда нам удастся вывести из строя сразу обоих. Есть еще одна мысль – Фитц-Хью можно подкупить, переманив на свою сторону обещанием подарить один из замков брата. Однако меня мучает вопрос – где найти золо­то для наемников. Худшие из них представляют для хозяина еще большую угрозу, чем враги, а лучшие вряд ли станут довольствоваться пустыми обещани­ями, не подкрепленными звоном монет.
   – Разве у хозяйки Честена, – Венсан преувели­ченно вежливо, явно издеваясь, кивнул в сторону Сесили, – не имеется стоящих драгоценностей?
   – Большинство из них в прошлом году ушло на ремонт стены, если только она не припрятала кое-что, как хитрая корова, которой, впрочем, и являет­ся, – Бургонь повысил голос. – Жена, подойди!
   Сесили не посмела ослушаться – желание бунто­вать было выбито из нее сразу же после первой брач­ной ночи. Подойдя к мужу, она тут же поморщилась от боли – Бургонь схватил ее руку и заломил за спину.
   – Хорошая и послушная жена не станет скрывать свои сокровища от мужа, не так ли?
   Сесили попыталась сохранить на лице бесстрастное выражение, зная, как наслаждается супруг зре­лищем чужих страданий.
   – Нет, милорд, – проговорила женщина и судо­рожно вздохнула, когда боль пронзила плечо. – Вы забрали почти все из моего приданого и драгоценнос­тей, оставшихся от матери, за исключением безделу­шек, не имеющих ценности.
   – Принеси свою шкатулку, – потребовал муж, от­толкнув жену с такой силой, что та чуть не упала.
   С трудом удержавшись на ногах, Сесили подошла к шкафу и вытащила небольшой ящик, в котором ког­да-то лежали драгоценности ее матери. Взяв ключ, висевший на шее, она открыла шкатулку и только тогда подала ее мужу. Не надеясь отыскать там что-нибудь ценное, он неохотно порылся внутри, ухмыля­ясь при виде простеньких эмалевых брошей и стек­лянных бус.
   – Ба, да у деревенских шлюх украшения и то бо­гаче.
   – Очень может быть, – сухо проговорила женщи­на и опустила глаза, когда Ги взглянул на нее.
   – Для такой жирной коровы, как ты, и они слиш­ком хороши, – с этими словами мужчина взял краси­вую круглую брошь. – Я возьму это.
   – Да, милорд, – пробормотала леди Честен, ставя шкатулку на место. Она прекрасно знала, что он от­даст это очередной шлюхе. Брошь подарил ей отец, когда Сесили была еще ребенком, и женщина берег­ла драгоценность как память, но если это поможет провести еще одну ночь в постели без мужа, то не жалко и отдать.
   – У кого есть деньги, кроме Адриана Уорфилда? – размышлял Венсан и сам ответил на свой вопрос: – У церкви, у евреев, вот у кого.
   – Ну и что? – рявкнул Бургонь, усаживаясь в высокое кресло. – Если только церковь наложит свои жадные лапы на золото, то уже никогда не выпустит его, а все евреи в Лондоне.
   – Согласен, со святыми отцами ссориться нельзя, будет кощунством украсть сокровища церкви, – со­гласился де Лаон, усаживаясь в соседнее кресло, где обычно сидела Сесили. – Но евреи – нечто другое.
   – Ты что-то задумал, да? – заинтересованно спро­сил Ги.
   Женщина нисколько не сомневалась, что в голове хитрого француза созрел план: его злобный, ковар­ный и изворотливый ум являлся одним из достоинств, делавших этого человека бесценным для ее мужа. Молча разлив вино по серебряным кубкам, она под­несла их мужчинам и, взяв шитье, удалилась в даль­ний конец комнаты. Конечно, лучше бы уйти совсем, но Бургонь не позволял этого делать, желая, чтобы жена была всегда под рукой.
   – Да, действительно, евреи живут в Лондоне с тех пор, как их пригласил король. Однако я слышал в королевском восточном суде кое-что, стоящее внима­ния. За последние несколько лет евреи начали разъ­езжаться по маленьким городкам, и теперь их общи­ны находятся в Норвиче, Линкольне, Оксфорде и других подобных местах, – француз на мгновение замолчал, делая глоток вина. – Может, нескольких удастся уговорить переехать и перевести свое золото в Шрусбери.
   – А мне-то что с того? Шрусбери – собственность Уорфилда, а не моя, – от злости Бургонь чуть не за­выл. Для него это была больная тема – его соперник контролировал большую часть графства.
   – Но часть дороги от Лондона до Шрусбери проходит по вашей земле. Когда они будут проезжать по ней, можно спокойно освободить их от золота, в свою очередь отобранного у добрых христиан.
   На лице Ги появилась неприятная улыбка.
   – Неужели ты думаешь, что сумеешь уговорить парочку богатых евреев согласиться на переезд?
   – Я думаю, это вполне возможно, но только, если их удастся убедить, что их берет под свое покрови­тельство граф Шропшира, – Венсан протянул пустой кубок. Сесили, сидящая в дальнем конце комнаты, увидела это и быстро наполнила кубок вином.
   – Если вам понравилась моя мысль, я отправлюсь в Лондон и разузнаю, смогу ли найти ягненка для заклания, продолжал француз, дьявольски усмеха­ясь. – Будет особенно приятно представиться дове­ренным лицом Адриана Уорфилда. А потом его мож­но обвинить в грабеже. Естественно, такое обвинение не украсит его незапятнанную репутацию святого.
   Бургонь разразился громовым хохотом. Куда де­валось дурное настроение!
   – А что, мне по душе твое предложение. Королю, конечно, не понравится, что я ограбил нескольких евреев, но он никогда не узнает правды, – чтобы слу­хи о его преступлениях не дошли до Стивена, Ги ре­шил вместе с золотом взять и жизни несчастных. – Поезжай в Лондон, используй свой сладкоречивый язычок и убеди ростовщиков переехать в Шрусбери.
   Сесили поджала губы, с силой вонзая иголку в шитье. Пусть это всего-навсего евреи, но она не мог­ла не испытывать жалости к любому, имевшему не­осторожность попасть в лапы к ее мужу.
 

ГЛАВА 6

 
   Мериэль удивленно подняла голову при звуке клю­ча, поворачивающегося в замке, ведь Марджери уже принесла обед и не должна прийти до ужина. Ее не­ожиданным посетителем оказался лорд Адриан. При виде мужчины в душе девушки поднялась целая буря чувств, но не было ни страха, ни радости, скорее, нетерпеливое ожидание, потому что, кажется, в ее жизни и должна произойти перемена.
   Граф вошел и закрыл за собой дверь. Де Вер уви­дела, что, несмотря на висевший на боку меч, он по­ходил на монаха и находился в добродушном настро­ении, а в глазах не сверкали бешенство и необузданная ярость. Мелькнула мысль об изумительной красоте, которой Бог наградил Люцифера и Адриана, но де­вушка быстро отогнала ее.
   – Добрый день, Мериэль, – ласково сказал Адри­ан. – Тебе хорошо прислуживали в мое отсутствие?
   Девушка хмыкнула.
   – Когда это тюремщик интересовался удобствами заключенного?
   Де Лэнси поежился.
   – Я не тюремщик.
   Темные брови девушки удивленно взметнулись.
   – Тогда кто?
   – Возможно, я – твоя судьба.
   – Вы льстите себе, милорд, – во время разговора де Вер оставалась сидеть, вцепившись в веретено.
   – Кто заставил тебя работать? – спросил граф, недовольно глядя на прялку.
   – Никто. Я хотела быть полезной. Все ваши слуги знают, что вы не любите бездельников, поэтому лег­ко удалось уговорить принести мне пряжу.
   Губы мужчины сжались, и Мериэль поспешно до­бавила:
   – Это моя вина, милорд, поэтому не наказывайте никого из своих людей.
   – Хорошо, но, наверное, мне следовало отдать более точные распоряжения, – говоря это, граф смот­рел так пристально, что девушка начала ощущать смутное беспокойство. Может, это ее вина, что лорд рассердился? Мериэль постаралась взять себя в руки, ожидая вопроса, примет ли она его предложение, но Адриан удивил ее.
   – Хочешь покататься?
   Не веря своим ушам, девушка спросила:
   – Вы имеете в виду, выехать за стены замка?
   – Конечно, – Адриан улыбнулся. – Я слышал о рыцарях, катающихся во дворе своих замков, но мне не хотелось бы этого делать, так как я считаю такое поведение недостойным мужчины.
   Мериэль рассмеялась, обрадованная возможностью хоть ненадолго вырваться из комнаты и немного развлечься. Отложив прялку, девушка последовала за хозяином замка вниз по лестнице, прошла через ог­ромный зал, вышла во двор к конюшням, радуясь, как ребенок, сценкам жизни и новым лицам. Она обрати­ла внимание, что все, начиная от рыцаря и заканчивая конюхом, обращались к своему хозяину уважительно и почтительно, но без страха. Люди с улыб­кой приветствовали лорда и его гостью. Этим они были похожи на слуг Эвонли в отношении Алана – то есть графа любили больше, чем она могла себе представить.
   Мериэль изучали с любопытством, однако к это­му вполне понятному чувству примешивалась еще и враждебность со стороны нескольких служанок. То, что люди предполагают об их отношениях с графом, смущало, однако де Вер высоко держала голову. Она не по своей воле находится здесь и не несет никакой ответственности за то, что лорд забыл о своих парт­нершах.
   Две оседланные лошади уже ожидали наездников. Конечно, лорд не сомневался, что узница примет его предложение. Или все-таки намеревался силой заста­вить ее ехать, независимо от желания? Де Вер ни на секунду не забывала, что любезность де Лэнси, его предупредительность и вежливость не меняют факта ее полной зависимости от него.
   Лорд Адриан выбрал для нее такую же прекрас­ную и добродушную кобылу, как и Розалия. Мериэль уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, почему не видит дамского седла, но вовремя оборвала себя, вспомнив, что девушка низкого происхождения поня­тия не имеет о таком седле. Но она умела ездить и на обычном, кроме того, была согласна ехать вообще без седла, лишь бы вырваться из замка.
   Не желая испытывать прикосновение рук графа на своем теле, де Вер взобралась в седло, не дожида­ясь его помощи.
   – Как ее зовут?
   – Назови, как тебе нравится, – бросил Адриан, вскочив в седло своего великолепного вороного ска­куна.
   – Роза? – решила девушка несколько изменить имя прежней лошади.
   День был солнечный, легкий ветерок разгонял в небе пушистые облачка. Выезжая из ворот, Мериэль запрокинула голову и радостно рассмеялась. Еще ни­когда в жизни она так не ценила природу и свободу. Ей казалось, что небо стало ярче, цветы красивее, а воздух манил ароматом свободы и свежести.
   Подъехав к огромному цветущему лугу, раскинув­шемуся вдоль реки, лорд Адриан заметил:
   – Думаю, мне не стоит предупреждать тебя о бес­полезности побега.
   – Нет, милорд, – ответила Мериэль, искоса взгля­нув на быстрого, изящного жеребца. – Никакая ло­шадь не сможет обогнать вашего черного дьявола, – в глазах девушки мелькнуло отчаяние. – Но, все равно, я хочу ощутить, как ветер играет моими волосами.
   Мериэль отпустила поводья и пустила лошадь впе­ред. Роза развила хорошую скорость, и девушка наслаж­далась скачкой, чувствуя себя свободной. Ей помогал ветер, развевавший косы и поднимавший юбки до ко­лен. Граф не отставал, следуя по пятам, однако остано­вить не пытался, и она была благодарна ему за это.
   Доехав до стада мирно пасущихся овец, де Вер натянула поводья, заставляя лошадь замедлить бег, чтобы не потревожить миролюбивые создания. С сия­ющими глазами девушка повернулась к спутнику.
   – Это чудесно, Роза очень хороша в скачке.
   Лорд Адриан остановил жеребца.
   – Это лишь часть того, что ты можешь иметь, приняв мое предложение.
   Радость Мериэль тут же померкла, она отвернулась, сделав вид, что ничего не слышала. Но, к ее удивлению, мужчина больше не произнес ни слова, не пытаясь настаивать. Дорога уходила в сторону от реки, и вскоре молодые люди уже ехали по редколесью. Подходящее место для ястребов, но не для соколов.
   Мериэль наслаждалась скачкой, но одна частичка ее ума не работала в унисон с остальными, выиски­вая возможность для побега. Роза не смогла бы обог­нать вороного в честном поединке. Но что, если за­ставить графа спешиться и ускакать прежде, чем тот сумеет пуститься по ее следу? Или лучше увести жеребца, лишив тем самым возможности броситься в погоню? Тогда он ее никогда не поймает.
   Бросив косой взгляд на спутника, де Вер вздохну­ла. Несмотря на легкомысленное поведение на про­гулке, лорда Адриана, практически, невозможно за­стать врасплох. Все же, если представится возможность, она воспользуется ею.
   Через две-три мили началась полоса ничейной зем­ли. Мериэль нахмурилась – когда-то здесь пахали и собирали урожай, но после нормандского завоевания забросили. Эти поля стали заброшенными не так уж давно – судя по кустарнику, тут и там разбросанно­му среди травы, можно говорить о десяти-двенадцатилетней давности.
   Затем она увидела руины башни, черневшие на вершине холма. Направо темнели остатки внутрен­ней галереи, на развалинах конюшен бурно зеленела трава, рабочие мастерские, домики простолюдинов заросли бурьяном. Неестественная тишина повисла над тем, что раньше было нормандским замком. Каза­лось, даже птицы и насекомые старались избегать это страшное место.
   Тропинка, ведущая к замку, тоже заросла, и де Вер, осторожно управляя Розой, внимательно осмат­ривала руины.
   Подъехав ближе, граф печально произнес:
   – Это останки старого Уорфилда.
   Девушка удивилась:
   – Вы разрушили замок после постройки нового, чтобы грабители не смогли поживиться?
   – Его сжег Ги Бургонь, – Адриан говорил ровным, спокойным тоном, но в нем ощущалось нечто такое, от чего Мериэль внимательно взглянула на него. Уловив ее взгляд, лорд улыбнулся: – Другой граф Шропширский. Ты знала, что на это место два претендента?
   – Я слышала об этом, – осторожно ответила Ме­риэль. – Говорили, что вас назначила императрица, а Бургоня – король.
   Адриан кивнул.
   – Такая же ситуация сложилась и в других граф­ствах – Корнуэле, Уилтшире и Герфорде. Так Стивен и Матильда убеждают своих сторонников сражаться за их интересы, – цинично проговорил он. – Англий­ское графство – высокая цена, потому что граф стоит недалеко от короля и освобождается от двух третей налога, если, конечно, слушается суверена.
   – Итак, вы с Бургонем ссоритесь и упираетесь друг в друга лбами, как бараны на мосту, а жители Шропшира живут в постоянном страхе, – в голосе девушки послышалось открытое презрение. – Госпо­ди, если бы правили женщины, мир был бы намного лучше. Несомненно, вы будете спорить до тех пор, пока кто-нибудь из вас не умрет. Жаль, что простые люди не могут сами выбирать того правителя, кто им больше нравится.
   Адриан не рассердился, просто вздохнул и взгля­нул на темнеющие руины.
   – Мне говорили, что большинство населения хо­чет выбрать правителем меня и желает мне быстрой победы. До тех пор пока не началась гражданская во­йна, Ги возглавлял шайку разбойников, однако у него хватило ума стать одним из нескольких рыцарей на западе, решивших поддержать короля. Конечно, за поддержку Стивен его щедро вознаградил. Следующим ратным «подвигом» Ги было принуждение богатой на­следницы на брак, сделавший его хозяином большой части Шропшира и огромных владений в Нормандии. Сейчас он один из самых могущественных и влиятель­ных землевладельцев в Англии, но у него в груди по-прежнему бьется сердце разбойника и убийцы.
   – Неужели вы лучше, чем Бургонь? – насмешли­во спросила Мериэль.
   Лорд пожал плечами.
   – Я поддерживаю порядок в своих владениях, не сжигаю дома и не убиваю тех, кто спасся от огня.
   Несколько мгновений девушка раздумывала над его словами, затем поняла тайный смысл несказанно­го. Взглянув на руины, она перевела глаза на точеный профиль графа.
   – Это все сделал Ги Бургонь?
   Лорд Адриан долго не отвечал, затем безучастно проговорил:
   – Он напал на рассвете, на Рождество. Вся моя семья находилась в замке, за исключением одного не­законнорожденного брата Ричарда, – безучастность, даже холодность и равнодушие в его голосе не могли скрыть печали. – Ги позаботился о том, чтобы никто, ни мужчина, ни женщина, ни ребенок, ни нормандс­кий лорд или английский слуга, не ускользнули.
   Девушка почувствовала, что боль и горечь Адриа­на, пронесенные через годы, кольнули в сердце.
   – Как вам удалось выжить?
   – Я находился в аббатстве Фонтевиль, готовясь стать монахом.
   – Вы – монахом?! – недоверчиво воскликнула Мериэль.
   – Да, хотя тебе это и кажется странным, – едва заметно улыбаясь, ответил мужчина, поворачивая коня и отъезжая от руин.
   Мериэль поехала следом, размышляя о том, что слова лорда Адриана объясняют многое – его умение читать и богатую библиотеку, простоту и непритяза­тельность в одежде, даже, возможно, странную двой­ственность его характера. Девушка чувствовала стран­ное духовное родство с де Лэнси – они оба познали жизнь в монастыре. Интересно, рвался ли он на сво­боду, томила ли его неволя, невидимые узы?
   – Жизнь монаха строга и ограничена, – отъехав на приличное расстояние от развалин, заметила де Вер. – Вы с радостью покинули аббатство?
   – Жизнь там только кажется ограниченной. Кро­ме молитв и книг, есть еще огромный мир, прекрас­ный и влекущий, намного интереснее того, что окру­жает тебя. Что касается моих чувств при уходе из монастыря, одна частица моей души противилась это­му, другая же с радостью рвалась на свободу, – Ад­риан виновато поднял руку. – К сожалению, я не могу лучше и понятнее ответить на этот вопрос.
   Похоже, Уорфилду нравилась жизнь затворника, и он не так ценил свободу, как Мериэль, никогда не жалевшая, что не стала монахиней.
   – Какая ваша часть пожалела об уходе, а какая – нет?
   – Скорбела моя лучшая часть, – мужчина хитро улыбнулся. – Несомненно, я уже заработал несколько лишних десятков лет в чистилище, потому как бренный мир предлагает гораздо больше искушений, чем аббатство, а я не святой, и у меня не хватает силы воли и присутствия духа противиться искушениям, – Адриан окинул взглядом хрупкую фигурку девушки. – Твое присутствие в моем замке – лучшее доказательство того, что я не могу противиться соблазну.
   – Тогда, ради спасения вашей души, отпустите меня, – мгновенно отреагировала Мериэль слабым, но твердым голоском.
   Веселье исчезло с лица графа, а серые глаза сра­зу посерьезнели.
   – Никогда.
   Пресвятая Матерь Божья, но почему именно она? Вздрогнув, девушка отвела глаза и не произнесла больше ни слова. Лорд последовал ее примеру, и они в молчании перебрались через журчащий ручей.
   Несколькими минутами позже граф решил нару­шить тишину.
   – Ты голодна?
   – Немного, – призналась девушка. – Во время обеда у меня не было аппетита.
   Мужчина нащупал небольшой мешок, привязан­ный к седлу, сунув в него руку, поискал что-то и, наконец, бросил ей.
   – Лови!
   Мериэль, не ожидавшая ничего подобного, расте­рялась и подбросила предмет вверх, чуть не уронив.
   – Яблоко! – обрадовалась она и впилась зубами в сочную мякоть. Откусив большой кусок, девушка удив­ленно взглянула на графа. – Оно свежее и не похоже на последний урожай, однако не слишком ли рано для яблок?
   – Его прислали из Франции, – Адриан с наслаж­дением откусил кусок от своего яблока.
   Мериэль взглянула на плод с благоговением.
   – Господи, даже не знаю, есть его или нет. Похо­же, оно сохранилось лучше, чем я, проехав столько миль без приключений.
   Граф рассмеялся. Де Вер никогда прежде не виде­ла его смеющимся. Добродушный смех изменил его аскетически красивое лицо, мало-помалу сделав ча­рующе привлекательным. Она тоже смеялась до тех пор, пока внезапно не поняла его намерений. Пос­кольку открытая попытка затащить ее в постель про­валилась, Адриан изменил тактику, стараясь очаро­вать манерами, усыпить бдительность. Наверное, он думал, что через пару часов беседы, одного-двух по­дарков она легко уступит ему.
   Мериэль сердито впилась зубами в сочное ябло­ко, откусив большой кусок. Неужели граф считает ее глупой, несмышленой девчонкой, не имеющей ни ума, ни морали? Затем, подумав, девушка поняла, что на­прасно обвиняла де Лэнси в таком поведении – она ведь изо всех сил старалась выдать себя за обычную деревенскую девчонку.
   Отбросив огрызок, Мериэль размышляла над тем, кого имел в виду ее брат, говоря о злобном, коварном хозяине Шропшира – Ги Бургоня или Адриана? Она пожала плечами – нет никакой возможности узнать, кто из них хуже, потому что нельзя судить о челове­ке со слов его врага. Кроме того, на данный момент ей все равно, кто из них отвратительнее. Пусть Уорфилд лучше, честнее и порядочнее, чем Бургонь, од­нако это никак не отражается на пленнице – для нее он олицетворяет жестокость, безжалостность и пред­ставляет немалую угрозу.
   Слизывая с пальцев яблочный сок, Мериэль поста­ралась утешить себя мыслью, что своими чарами граф добился не большего, чем угрозами. Если он действи­тельно честный рыцарь-христианин, каким иногда на­зывает себя, то со временем его можно пристыдить и заставить освободить пленницу, особенно, если его помыслы займет другая женщина. Мериэль будет усер­дно молиться, прося Бога, чтобы это произошло как можно быстрее. Они поднялись по другой тропе, пет­ляющей по поросшей лесом земле. Отъехав примерно милю от сожженного замка, всадники приблизились к нескольким десяткам больших камней, выложенных кругом. Заинтересованная девушка подъехала к бли­жайшему и спрыгнула с седла. Она была вынуждена поднять голову, чтобы посмотреть на его вершину – камень в два раза превышал ее рост.
   – Я слышала о каменных кругах, которым покло­нялись наши предки, но мне еще не приходилось их видеть.
   – Твои британские предки могли поклоняться им, но мои были норманнами, чьи корни восходят к силь­ным духом и телом викингам, проводившим годы в лодках и жившим чистой жизнью.
   Граф тоже спешился и привязал коня. Он указал на центр круга, где виднелись следы костра.
   – Это могло быть построено в давние времена, но им еще пользуются, по крайней мере, несколько не­дель назад пользовались.
   – Неужели вы действительно думаете, что неко­торые ваши люди поклоняются старым богам?
   – Я уверен в этом, но не буду стараться разубе­дить их, – он вошел в круг. – Наказание или казнь подозреваемого в поклонении языческим богам не спа­сет их души, а вот землю лишит рабочих рук.
   – Это мудрое и правильное решение вопроса, – похвалила Мериэль, затем хмыкнула и приложила ла­донь к шероховатой поверхности камня, ощущая теп­ло солнца, нагревшего его. – Жизнь слуг тяжела. Несомненно, люди, приходящие сюда, добрые хрис­тиане, они просто не хотят рисковать и гневить ста­рых богов, которые могут быть все еще могущественными.
   Внезапно девушка заметила нечто более важное, чем поклонение старым богам. Жеребец графа нахо­дился всего лишь в нескольких шагах от нее, уздечка была привязана рядом с ее рукой, а лорд Адриан ото­шел в дальний конец круга, исследуя камни и повер­нувшись спиной к пленнице.
   Стараясь ничем не выдать свое возбуждение, Ме­риэль обдумала дальнейшие действия. Поводья своей лошади она держала в руке. Ей следует отвязать же­ребца, вскочить на Розу и увести обоих коней. Таким образом, она вернется домой – граф не сможет до­гнать ее без лошади.
   Быстро отвязав жеребца, она вскочила на спину Розы. Итак, пока все по плану. Но в следующую се­кунду все переменилось. Встревоженный стуком ко­пыт, мужчина повернулся, мгновенно оценил ситуа­цию и незамедлительно начал действовать. Резкий, пронзительный свист разрезал тишину, вороной взвил­ся, вырвав поводья из рук девушки, и встал перед Ро­зой, загораживая ей дорогу. Лорд Адриан с ужасаю­щей быстротой сокращал разделявшее их расстояние.
   Мериэль уже не надеялась, что удастся увести жеребца, поэтому все внимание сосредоточила на Розе, впавшей в панику от укусов жеребца. Вороной загораживал дорогу, и девушка, повернув кобылу, ста­ралась объехать живое препятствие. Но прежде чем она смогла пуститься галопом, граф уже был рядом, схватив Розу за уздцы.
   Мериэль вытащила ногу из стремени и изо всех сил ударила по правой кисти графа. Тот застонал и отпустил поводья, дав ей еще один шанс.
   Однако он изогнулся, как кошка, и прыгнул на девушку. Цепкие, сильные руки вцепились в ворот ее платья. Под весом мужского тела тонкая ткань разо­рвалась. Только после этого Адриан сумел обхватить ее талию рукой. Мериэль вылетела из седла и с си­лой ударилась спиной об землю.
   Мужчина упал рядом с ней, но одним быстрым и ловким движением прижал беглянку к земле, накрыв своим телом и плотно прижимаясь вздымающейся грудью к груди девушки. Мериэль едва могла дышать, но не только из-за веса мужчины. До этого Мериэль уже при­ходилось видеть опасное напряжение графа, но сейчас бешеная ярость, бушующая в нем, испугала. Их лица почти соприкасались, она четко видела темный ободок вокруг его зрачков и жесткие складки возле рта.